Текст книги "Ранний старт 4 (СИ)"

Автор книги: Генрих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

Глава 27
Березняковский ренессанс

25 июля, суббота, время 21:00.

Село Березняки, сельский клуб.

На саксофоне лучше всего давать медляк, он очень нравится девчонкам. Вот и давлю на кнопочки, извлекая волшебные звуки. Думаю, что больше всего местных подкупает необычность музыки. Им ведь намного привычнее гармонь или её расширенная версия в виде баяна. Больше в клубе нет ничего, кроме раздолбанного пианино, летоисчисление жизни которого идёт с советских древних времён.

Ещё березняковцы задирают нос перед селянами из других мест по факту наличия у них крутого саксофониста. Хоть бы и только в летнее время.

Но они мной не только гордятся. Бывает и насмешничают. Как во время покоса, когда попытался всерьёз помахать косой. Почему-то быстро устаю, хотя я же вроде крепкий парень, а рядом работали хоть и выносливые, но ведь девчонки-подростки. Вот они меня и обхихикали.

Махнул рукой и перешёл на смётывание стожков и погрузку. Младший состав «Всадников» зачистил от травы все неудобья окрест села. Овражки, балки, полянки, мелкокалиберные лужки.

Примерно на четверть заготовили сена на зиму. Могли бы и больше, если бы первый покос мимо нас не прошёл.

В агитбригаду в этом году не пошёл, слишком велика нагрузка, мы пасём два стада, частное и колхозное. С учётом двусменности людей еле хватает. Но вечерами, особенно сегодня, когда отмечаем завершение покоса, от участия в клубных вечерах не отказываюсь.

Заряжаем музыкальный центр популярной здесь попсой, выхожу из зала в вестибюль и на улицу. Увидел в окно курящего Виктора Федоровича.

– Фёдорыч, когда уже в Березняках появится барабанщик и гитарист?

Лидер культмассовой работы села сплёвывает:

– Макарыч который год обещает раскошелится, да так и… ребят я быстро найду, если будет на чём учить.

30 июля, четверг, время 21:55.

Село Березняки, дом бабушки Серафимы.

Алиска, сидя на мне, делает волнообразные движения всем телом, ловлю в ладони её раскачивающиеся груди. Дышит всё прерывистее. Разогналась она за время моего житья. Сначала не была такой пылкой. Откат после родов, видимо, закончился.

На пике влипаем друг в друга, отдаёмся блаженным судорогам. Когда Алиска успокаивается и затихает, спрашиваю:

– А ты снова не понесёшь? – контрацептивы она категорически отвергает.

– А если понесу, то тебе-то что? Учишься, ну и учись себе.

– Как бы я тоже имею право голоса…

– У тебя право голоса, у меня право голоса, у бабушки тоже, – хихикает мне в грудь. – Мы в большинстве.

Осуждающе дёргаю её за прядку волос.

– Вы, бабы, что хотите, то и делаете. Вот я тебя вожжами…

– Всем сказал, чтобы детей настрогали побольше, а сам в кусты? – мне показывают язык, а потом слегка кусают.

Сочетание слов и действий полностью обезоруживает. Близкое присутствие Алисы по-прежнему вызывает отклик в груди, как-то она сумела во мне прочно прописаться. И красивая она, что есть – то есть.

Алиса мирно засыпает прямо на мне, а я прокручиваю события за день, раскладываю в голове по полочкам. Нашёл способ, как не остаться в стороне от воспитания сына в материальном плане.

Сейчас мы занимаемся пастьбой, и товарищество по договорённости платит нам зарплату. Минималку. Всего двенадцать тысяч в месяц. Ребята договорились, что на руки все получают половину, вторая половина идёт в общую кассу. Первым делом следует рассчитаться с теми, кто скинулся на покупку племенных коней. Со мной, прежде всего. И парни станут выплачивать помесячно по пять тысяч Алиске. До тех пор, пока не погасят долг. В качестве процентов сделают на одну выплату больше, так что Алиса будет получать своего рода пособие не двадцать месяцев, а двадцать один.

Выплаты за выпас частного стада идут исключительно в карман «Всадников», так мы себя стали именовать официально. Получение молодёжью конефермы в свои руки вызвало взрыв бешеного энтузиазма. По меркам летописи, ферму привели в идеальный порядок мгновенно. Вымыли все окна, вычистили все стайки, сейчас ремонт крыши заканчивается. Преобразили бытовку. Кто-то безвозмездно подарил устаревший морально, но работоспособный телевизор. Из душевой сделали конфетку.

Все фонтанируют идеями. Одна из них – организация рядом с фермой травяного огорода. Навоз рядом, семян подбросит товарищество. Огородить пару гектаров – тоже не особая проблема. Засадить люцерной, а лучше овсом, вот и будет подспорье. Кстати, навозом тоже можно приторговывать. Своим – по сходной цене, чужим – дороже. Так-то если кому-то надо, то… то по-разному выходит. С кого-то товарищество состригает некую сумму, а кому-то так привозит. Например, главным специалистам. Возможно, и мы будем их снабжать на дармовщинку, но это поглядим на их поведение. Будут бычить, нам кукиш показать недолго.

1 августа, суббота, время 11:20.

Село Березняки, конный разъезд.

– Четыре тысячи пятьсот двадцать семь на тысячу восемьсот сорок девять, – выдаёт затребованное задание всадник Вася.

Гружу ребят придумыванием примеров на умножение четырёхзначных чисел. Мой искин требует хоть какой-то работы. И мгновенно вычерчивает в голове схему решения. Зря Вася выбрал последней цифрой девятку. Округлить до пятидесяти – и задача сразу понижается на полранга, четырёхзначное на трёхзначное. Не забыть первое число отнять от результата – и вуаля!

– Восемь миллионов триста семьдесят тысяч четыреста двадцать три, – чуть больше минуты у меня уходит.

– Н-ну нахер! – в который раз эмоционально реагирует Петя, хватается за телефон и обращается к встроенному калькулятору.

Никак не может поверить, что в моей голове тоже есть компьютер, пусть не такой быстрый, как электронный.

Парни ржут. Мы возвращаемся со славной охоты. Набили полтора десятка зайцев. Едем обратно сбрасывать добычу. Как правило, каждый берёт себе по тушке домой, остальное сдаём в колхозную столовую. За сто рублей, между прочим. Правление попробовало выпучить глаза: дорого! Резонно заметили, что мясо легкоусвояемое и диетическое, это раз. Закупочная цена на мясо скота в живом весе тоже порядка ста рублей, это два. А мы сдаём уже разделанные тушки. Ливер отдаём за полсотни, хотя, на мой взгляд, он как бы не вкуснее.

Плюс нам платят по пятьдесят рублей с хвоста, как за уничтоженных вредителей. То есть только по факту истребления пятнадцати косых нам начислят семьсот пятьдесят целковых. Сейчас сдадим в столовую килограмм двадцать, в актив пойдёт ещё две тысячи. Экономим колхозу говядину и свинину, которые можно реализовать на рынке.

Мы через день на охоту выезжаем, так что можно прикинуть, сколько мы на зайцах загребём. Тысяч тридцать-сорок за месяц набежит. Не бог весть что, и наличными нам никто отдавать не будет. Кормами расплатятся, погашенными счетами за электричество и воду. Зарплату трём конюхам товарищество взяло на себя. Пока, как нам сказали.

После обеда отгоняю лошадку в стойло, а по возвращении наблюдаю сценку.

– Ты с родной матери будешь деньги брать⁈ – визгливый голос Мартынихи режет уши.

– Ну, мам, порядок такой… – вбитый криком в смущение, бормочет парнишка.

– Что за крик? – не проходить же мимо безобразий всяких.

Порядок действительно установили такой. Если колхозник, то бишь член товарищества, заказывает транспорт для хозяйственной надобности, то расплачивается через кассу «Всадников». В зависимости от времени и пробега, всё как положено. Недорого. Если с близкого поля, к примеру, перевезти пару десятков мешков собранной картошки в закрома, то сотни рублей хватает. Правда, если придётся два раза мотаться, то сумма удваивается. Платить можно и наличными, водитель кобылы выручку потом сдаёт.

По разговорам, вернее, крикам и визгам понимаю, что семья Мартыновых где-то накосила травки и страстно желает доставить её до дома.

– Юрик, не хочет платить, пиши докладную, – отдаю распоряжение, вклинившись в скандальные причитания Мартынихи. – Оформим через кассу товарищества, плюс штраф за скандал. В пять раз больше заплатит, а с зарплаты вычтут. Куда вы едете? В Кривую Балку? Триста рублей сейчас или тысячу через кассу.

– Совсем обнаглели! – Мартыниха аж слюной брызжет. Она такая, удавится за копейку. – Он мой сын! Ничего платить не буду!

– Езжай, Юрик, – спорить с оглашённой не собираюсь. – Докладную сам напишу, вычтем штуку рублей через товарищество, нам так выгоднее.

Ухожу, пытаясь не слушать ругань в свой адрес, но не выдерживаю:

– Будете продолжать вопить, подам заявление на вас участковому. За хулиганские действия в отношении несовершеннолетних лиц. По уголовному делу обвиняемой пойдёте, – я ж тоже несовершеннолетний, как и четырнадцатилетний Юрик.

В сочетании с холодным взглядом действует, как ушат холодной воды. Децибелы от нашей беседы немедленно снижаются до уровня злобного бормотания.

– Не переживай, – ободряюще хлопаю по плечу Юру, мучительно стыдящегося своей матери. – И не обращай внимания. Спорить тоже не надо. Просто делай своё дело, а маме в следующий раз язык покажи и скажи бе-бе-бе.

И так бывает…

2 августа, воскресенье, время 10:05.

Краснодарский край, отель в пос. Витязево.

Светлана.

– Ты чего голая лежишь? – осуждения в голосе Веры Владиславовны, красивой дамы интеллигентного тургеневского типа, не слышно.

– Загораю. Не хочу, чтобы следы от купальника на теле оставались, – слегка томно отвечает возлежащая на шезлонге девушка. – Папа ведь не скоро ещё придёт?

– Без стука к тебе всё равно не зайдёт.

Мама опускается в кресло рядом.

– Всё-таки море на тебя хорошо действует, дочка. Оживаешь потихоньку, а то всё какая-то смурная ходила. Так и не расскажешь, что у тебя случилось? Вроде всё хорошо, в столице учишься и вдруг приезжаешь, будто тебя к каторге приговорили.

Девушка вздыхает.

– С мальчиком своим поссорилась? Бывает. Это тот самый, который тебя в Москву позвал? Витя?

– Не то чтобы поссорилась… даже не знаю, как рассказать.

– Да как есть, так и расскажи.

– Слова бы ещё найти, – Света снова вздыхает.

Раздумывает и решается:

– У него есть другая девушка. И она недавно родила ему ребёнка. Сейчас он у неё.

С неясным удовлетворением Света рассматривает окаменевшее, будто при виде Медузы Горгоны, лицо матери. Через четверть минуты женщина встряхивается:

– Погоди, погоди… что-то мне кажется, ты кое-что пропустила. Мальчик, конечно, шустрый, но, выходит, у тебя с ним что-то было?

– Ты же знаешь о нем, – девушка снова вздыхает, но уже не так тяжело. – В четырнадцать лет школу закончил, тут же поступил в МГУ. Об олимпиаде весь город тоже знает. Не знают, что половина девчонок в классе о нём мечтала, но догадаться нетрудно.

– А вторая половина? – улыбается мама.

– Тоже мечтала, только тайно.

– А ты – в какой половине?

На этот вопрос Света традиционно для себя розовеет. Но её уже прорвало, и остановиться она не может. Переворачивается аккуратной попкой кверху и продолжает рассказывать:

– Ну какая разница, мам? Сама не знаю. У нас есть бойкие девчонки, их не обойдёшь, – и добавляет после короткой паузы: – И тут он зовёт меня в Москву. Не Ольгу, не Наташу, не Иру – меня.

– Сама не ожидала, что окажешься на первом месте?

Света согласно поясняет:

– Ради точности, мам: ему нужна была партнёрша по танцам, так что выбор у него был несильно широкий. Три-четыре девочки из нашей танцевальной группы.

– Погоди-ка, дай подумать, – женщина что-то прикидывает. – Так у него по отношению к тебе романтических намерений не было?

– Не знаю, – девушка пожимает голыми плечиками. – Как-то сказал, что из всех девчонок я больше всех ему нравилась.

– Ты с ним спишь, – женщина уже не спрашивает, всё ей становится понятно.

Ответом, которого она и не ждёт, служит очередное смущение дочки.

– А женится он на другой, – делает следующий логичный вывод.

– Нет. Он на ней жениться не планирует. Сказал, что хочет меня замуж взять.

Женщина снова цепенеет.

– Однако…

Света скучающим тоном проясняет ситуацию со слов Вити. Мама только головой качает.

– Не знаю, что и сказать. Решать тебе, – сама не подозревая, повторяет Витины слова. – Сможешь к этому отнестись спокойно – продолжай отношения. Если для тебя это невыносимо – иди на разрыв. Если порвёшь с ним, придётся решать и другие проблемы. Найдёшь в себе силу и терпение – останетесь друзьями и партнёрами по танцам. Не найдёшь – надо возвращаться в Синегорск доучиваться.

В ответ на её слова дочь смотрит очень напряжённо. Ещё бы поговорить, но раздаётся стук в дверь.

– Девочки, я пришёл. Можно к вам?

Женщина бросает дочке халат, идёт открывать дверь. О том, что при мыслях о Вите, особенно в разлуке, у Светланы в груди разгорается блаженный ком, девушка говорить не решается. Свои тайны есть у каждого человека.

10 августа, понедельник, время 17:40.

Село Березняки, уборочная.

Уборочная начинается параллельно на колхозных полях и частных участках, вот одна из проблем. И «Всадники» с энтузиазмом помогают её решать. Конные телеги теоретически можно использовать для вывоза колхозного урожая, только они из отработанной технологической цепочки выпадают. Зерно или овощи засыпают сначала в кузов, грузовик отправляется на весовую, партию урожая взвешивают и отвозят на сортировку, просушку и другие процедуры. В самом конце отправляют в хранилища. И крестьянской лошадке нет места на этом празднике жизни и труда.

Телеги для сыпучих грузов типа зерна не приспособлены. Да не только зерна. Этот транспорт для разгрузки исключительно вручную, поэтому только мешки, бочки и другой хардкор. Наряд из четырёх одноконных грузовых повозок деловито снуёт по селу, жители которого набивают личные закрома. Большинство взрослых – на колхозных полях, так что дети, пенсионеры и дачники уборкой занимаются.

С группой ребят, которыми в моё отсутствие верховодит Борис, ковыряемся в мастерской. Она прилагается к конеферме. Оглобли, хомуты, сёдла, уздечки – и несть числа этой мелочёвке. Конкретно сейчас занимаемся телегами. Скептически оглядываю и вникаю в принципы работы поворотного механизма. На мой взгляд, заметно влияет на грузоподъёмность и увеличивает чувствительность к развесовке груза.

– Что скажешь, Вить? – подступает ко мне Борис, все остальные тоже поглядывают.

Это приятно только в первый момент, затем подступает досада.

– Скажу, что надо вникать и разбираться. И не мне, а вам.

– Думал, ты сразу что-то скажешь… – парень разочарован. – Ты в самом МГУ учишься.

– Боря, механика – большая и сложная наука. Плюс это инженерная специальность. Не моё направление. Пока могу сказать только одно: поворотная ось, конечно, мощная (стальная балабашка диаметром сантиметров пять), но слишком велик момент боковой нагрузки. В случае неравномерной загрузки износ пойдёт циклопическими темпами.

Рядом тут же останавливается пара ребятишек, слушают, как пророка. Сгущаю краски, там ещё мощные деревянные балки, которые по этой оси могут поворачиваться относительно друг друга. К нижней закреплена колёсная ось, к верхней – торец телеги. Под нагрузкой трение очень велико, хотя там смазку используют.

Ребята ждут, но моего искина торопить не приходится. Быстро выношу вердикт:

– По-моему, работоспособная конструкция. Только перед надо нагружать особенно внимательно, строго соблюдая равновесие. Если мешок на одну сторону, то обязательно мешок на другую. А вот сзади небольшую неравномерность телега легко стерпит. Надо изготовить пару-тройку запасных блоков. Но на пассажирские брички, фаэтоны и прочие кареты не пойдёт. Наверное.

– И что делать?

– С телегами всё по-старому. С пассажирским транспортом надо разбираться. Выбирать конструкцию, заказывать комплектующие… хм-м, или снимать их с какой-нибудь выброшенной техники.

По жесту Бориса его подмастерья уходят бортировать колесо. Сам трёт лоб.

– Надо поспрашивать, нет ли где свалок старых автомобилей или другой техники…

– Нету! – отрубает Борис. – Охотники за металлом всё почистили.

– Ну и хорошо, – решаю неожиданно для него. – Значит, в этом направлении рыть не надо. Заказывать на заводе дороже, зато легче и удобнее. И сразу под свою модель это сделаем, не придется ничего конструировать, подгоняя к разнокалиберным запчастям.

Хотя это я поторопился. Стандартные запчасти и комплектующие для автомобилей или тракторов использовать всё-таки лучше. Уникальные точно обойдутся дороже. Короче, есть что обсудить, чем мы с Борисом и занимаемся. Кажется, парень неравнодушен к механическим штукам.

Возвращаюсь домой. Останавливаюсь во дворе, залипаю на убывающий серп луны. Когда же я до тебя доберусь? Земное тяготение – это не только гравитация, это семья, друзья… уже и дети начали появляться.

– Вить, ты чего тут? – на горячем меня застаёт Алиса. – На Луну свою любуешься? Прямо как оборотень. Пойдём ужинать.

– Полей мне сначала, – скидываю футболку, Алиса поливает меня водой из бочки, ласково поглаживая по спине ладошкой.

Давно заметил, насколько она одобрительно глядит, когда над чем-то физически работаю. Хоть дома, хоть в колхозе. Вроде её это даже возбуждает, глаза начинают поблёскивать.

Ещё одна маленькая ниточка, привязывающая к Земле. И которую обрывать не хочется.

22 августа, суббота, время 21:20.

Село Березняки, дом бабушки Серафимы.

Приезд папахена за нами вызывает у всех нас широкий спектр чувств. От огорчения до радости. Бабушка племяннику радуется, Алиса грустит. Лето для нас закончилось.

– О, да вы опять подросли! – кратко прижимает меня с Киром.

– А это что за мальчик? – с недоумением таращусь на брата. – Откуда он взялся? А, так ты Кир!

Алиска коротко хихикает. Шуточка всем понятная. Кир появлялся дома, только чтобы поесть. И то не каждый раз. Уносился утром к друзьям и с упоением предавался летним забавам. Речка, рыбалка, футбол. Впрочем, на сенокосе всё-таки был. Без моих понуканий, куда друзья – туда и он. Небо и земля по сравнению с прошлыми разами, когда не отлипал от меня ни на шаг.

За ужином отец делится новостями:

– Съездили с Викой и Миленой в дом отдыха. Недалеко от города. К вам с маленьким ребёнком побоялся ехать. На следующий год если…

– Жалко, – вздыхает бабушка. – Посмотрела бы на внучку. Внуки-то есть, а вот внучка – первая.

Ночью Алиска как с цепи срывается.

– Ты завтра уедешь, мне опять без тебя до лета…

– До зимы. Зимой на недельку приеду на каникулах, – обещаю в пахучую копну волос, разместившуюся у меня на груди.

Немного утешается.

– Ты понимаешь, что жениться на тебе не могу, а в Москве у меня есть девушка?

Забавная у неё реакция сравнительно со Светланкиной:

– Так хоть дюжина там у тебя девок будет, – Алиска отмахивается. – В Березняках ты только мой.

В подтверждение снова начинает меня покусывать, упираясь тяжёлой грудью. Мой организм долго упрашивать не приходится.

Глава 28
Неожиданный поворот

31 августа, понедельник, время 09:05.

МГУ, Главное здание, сектор А, каб. 925.

С огромным любопытством сюда шёл. Чуть не заблудился, поэтому на коротенькую минуту опоздал. За главным столом и рядом сидят трое: двое мужчин и одна интересная дама лет сорока с хвостиком. Мужчины старше, вид интеллигентный, но глаза острые.

(Федотов Анатолий Андреевич – научная политика и научные кадры. Хозяин кабинета

Бушуев Станислав Алексеевич – организация учебного процесса.

Сартава Тамара Владимировна – по работе с талантливой молодёжью.

ФИО изменены с целью не задевать реальных людей. Мало ли что. Автор)

– Вот вы у нас какой, Виктор Колчин, – после приветствий и представлений неопределённо одобрительно на меня глядит хозяин кабинета.

На удивление молодо выглядящий мужчина. Свежий цвет лица, густая шапка волос без признаков седины.

– Вы, Анатолий Андреевич, редко на концертах бываете, поэтому и не видели его до сих пор. Виктор у нас звезда, – доброжелательно иронизирует Бушуев.

Тамара Владимировна Сартава молча улыбается.

– Заставили вы нас немного понервничать, Виктор, – роль застрельщика беседы берёт на себя Бушуев. – С этой неприглядной историей с РКК «Энергия». Нет-нет, Виктор, к вам никаких претензий.

– Только пришлось угрожать руководству корпорации, – тонко улыбается Федотов Анатолий Андреевич. – Выводом скандала на уровень правительства.

– А то они уже хотели комиссию по расследованию на вас натравить и по линии ФСБ вас потрясти, – Бушуев переходит к описанию ужасов, которых мне удалось избегнуть. Наверное, чудом, а вернее, стараниями этих замечательных людей.

– Результаты практики, сколь угодно плохие – не повод, – объясняет Сартава. – Им очень не понравилось ваше мнение о корпорации, выраженное публично. Думали на вас в суд подать, но наши юристы доходчиво изложили им не нулевые, а отрицательные перспективы. И пригрозили встречным иском.

– Спасибо, – для выражения благодарности не ленюсь встать и слегка поклониться. Жест мой встречает одобрение.

Даже лёгкое неудобство чувствую. Такие люди вокруг меня суетились. Декан на это намекал? Наверное.

– Но остаточные проблемы есть, Виктор, – инициатива переходит к даме. – Мы теперь не знаем, куда отправлять студентов на практику. Страшновато стало связываться с Роскосмосом. Могут снова запороть практику, выдать плохую характеристику и тогда у факультета и всего университета репутация упадёт ниже некуда.

– Поэтому как-то придётся решать эти проблемы, – вступает Федотов. – Нет-нет, они не ваши, но какую-то помощь вы нам можете оказать. Надеемся на это.

– А я уверена, – улыбается Сартава. И она же продолжает: – Дело вот в чём, Виктор. Мы хотим вас привлечь кое к какой работе, но нам необходимо о вас знать как можно больше. От пристального внимания ФСБ мы вас прикрыли, но сразу возник вопрос: а если бы нет, у них был шанс нарыть на вас компромат? Любого рода.

– Гарантируем, что всё останется между нами, – замечает Федотов.

– Наверное, при желании нарыть можно на кого угодно, – честно говоря, я в замешательстве. – Какого рода компромат вы имеете в виду?

– Наркотики, психически ненормальные в роду, алкоголики или те же наркоманы. Измена родине, воровство по-крупному, экзотические сексуальные девиации, – излагает Бушуев.

– Ого! Кто же в таком будет признаваться!

– Не надо подробностей, – ласково улыбается Сартава. – Просто скажите, да или нет. Что-то из этого неприглядного списка в вашей биографии или биографии ближайших родственников есть?

– Нет. Ничего такого. Отец – водитель большегрузных автомобилей, всю жизнь руками работает. Украсть по-крупному ничего не может просто по своему положению. Максимум левый груз без оформления доставить. Это возможности, само собой, ничего об этом я знать не могу.

Последней фразой уточняю, что это даже не подозрения, а вероятность в силу должности.

– Мачеха – бухгалтер не на первых ролях, тоже ни одного шанса…

– А мать где? – вклинивается Сартава.

– Погибла в ДТП, когда мне два года было. Тоже обыкновенная симпатичная женщина. Брат и сестра… слишком маленькие для любых грехов. Брату двенадцать, сестре – полгода.

Трясут ещё за бабушку, но там тоже никакой «перспективы».

– Других родственников нет? – Бушуев смотрит внимательно и требовательно.

Вздыхаю.

– Есть, но тоже для ФСБ не интересно. И в ваш греховный список не попадает…

– Кто?

Снова вздыхаю и признаюсь. С некоторым удивлением воспринимаю неожиданно возникшее всеобщее веселье.

– Ой, не могу! – Сартава аж слёзы утирает. – Надо же! И здесь успел!

– Как бы он к концу учёбы многодетным отцом не стал! – Бушуева тоже очень веселит новость о Михаиле Викторовиче.

– В любом случае это не компромат, – с улыбкой заключает Федотов. – Юноша помогает решить демографическую проблему в нашей стране.

Думал, рассказать или нет об убийстве маньяка в нашем городе. Решил умолчать. Меня за это похвалили, значит, точно не преступление. Так что оставлю при себе.

– Ещё один момент… – начинает Сартава.

– А можно мне поинтересоваться, к чему такой интерес к моей биографии?

– Причина очень простая, мы уже говорили, собираемся дать вам ответственное поручение, – обтекаемо, но обосновывает Сартава. – Виктор, вы во время олимпиады во Владивостоке имели контакты с иностранцами. Некоей иностранкой, если точно. Из Южной Кореи. Скажите, вы о чём-то договорились?

– Да.

– О чём? – говорит дама, с напряжённым вниманием слушают все.

– О том, что когда начну разворачивать проект серьёзного выхода в космос, она поддержит меня финансово.

– О каких суммах речь и что она хочет взамен? – уже с серьёзным видом вопрошает Федотов.

– Речь о сотнях миллионов долларов. Взамен желает финансовую отдачу. Она считает вложение в мой проект очень выгодным и перспективным делом. Сразу предупредила, что никаких других интересов у неё нет. Кроме возможного бизнес-сотрудничества в дальнейшем.

– Какого рода сотрудничество предполагается?

– Плюс ко всему она – певица и мечтает, например, спеть с орбиты. Уверена, что одно это принесёт ей десятки миллионов долларов. Но особо в её коммерческие планы не вникал. Понял только, что они все связаны с шоу-бизнесом.

Все замолкают. Переглядываются. Затем просят меня выйти, но никуда не уходить.

Изголодавшийся по работе искин влёгкую перерабатывает поступившую информацию. Перед тем как под благовидным предлогом выдоить из меня кучу информации, мне ненавязчиво дали понять, что я им должен. В рамках проявленной ко мне высшим руководством университетской солидарности, против чего не возражаю, если она существует на самом деле. То, что они не отдали меня на растерзание РКК «Энергии», похоже на правду.

Вывод однозначный: меня хотят куда-то крупно запрячь. Подбираю аргументы слиться в сторону. На всякий случай. Например, уже приношу университету славу на бально-танцевальной ниве и услаждаю первоклассной музыкой.

Двадцати минут не проходит, как меня зовут обратно.

– Виктор, у нас к вам только один вопрос остаётся. Он носит тестовый характер. Мы хотим понять, насколько вы зрелый человек.

Соглашаюсь молча, пожимая плечами.

– Скажите, Виктор, – Федотов начинает мягко стелить, – что вы думаете по поводу нынешнего главы Роскосмоса и его предшественника.

Ого! Вот уж чего не ожидал! Искин тем временем выволакивает на свет всё, что когда-то слышал или читал об обоих.

– Честно говоря, неожиданный вопрос, – меня успокаивают, но я не слушаю. Мне время надо выиграть, чтобы обдумать.

Искин после анализа показывает нечто вроде пьедестала, где Рогозин находится на более высокой позиции.

– Несмотря на множество недостатков, Рогозин мне нравится больше.

Проректоры переглядываются.

– Почему?

– Сразу предупреждаю, что могу ошибаться. Хотя бы потому, что иногда люди сознательно строят себе фальшивый имидж. Но если отбрасывать в сторону все подобные предположения, то чисто по фактам – высказываниями и действиями – Рогозин выглядит рьяным сторонником нашего лидерства в космосе.

– Какие высказывания? – роль общего рупора снова у Сартавы. Спрашивает после многозначительных переглядываний с коллегами.

– Рогозин открыто выражал сомнения в реальности американской высадки на Луну, – тороплюсь высказаться, часто при таких словах начинается не вполне адекватная реакция. – Дело не в том, справедливы его сомнения или безосновательны. Однако непризнание американского приоритета – фактически заявка на лидерство. Он, если можно так выразиться, проводил политику суверенизации национальной космонавтики.

– А Борисов?

– Во-первых, у него начало неудачное. Луна-25 упала при нём. Один факт, конечно, мало что значит. Но в Госдуме Борисов публично признал, что у него сомнений в американском приоритете посещения Луны нет. Если говорить образно, Рогозин пытался добиться смены роли для российской космонавтики. Превратить её в самодостаточную независимую леди из служанки НАСА. Борисов начинает политику обратного свойства. Из служанки НАСА, вдруг возомнившей себя дворянкой, он пытается сделать из Роскосмоса горничную для китайского мандарина.

Повисает молчание. Хмыкаю про себя. Кажется, у меня получилось отморозиться. Пока неизвестно от чего.

– Значит, на месте главы Роскосмоса вы бы… – осторожно начинает Федотов.

– Продолжил бы политику Рогозина. Наверное, другими методами и аккуратнее, но пошёл бы в том же самом направлении.

В МГУ, знаю об этом, либералов самого прогрессивного толка хватает. Получу отлуп? Почему они все улыбаются? Жду.

– Видите ли, Виктор, – опять вступает Сартава, – мы подумываем создать ещё одно космическое агентство, своего рода альтернативу Роскосмосу. Но нам нужен лидер, застрельщик и энтузиаст этого дела. Мы предлагаем вам, Виктор, заняться этим.

Ох, ты ж ни хрена себе! Искин! Ты прокололся! Такого варианта ты мне не давал. А ну, за работу, недоносок! Сартава, меж тем, не останавливается:

– Грант из правительства мы выжмем. Особые условия налогообложения и прочие льготы тоже. Мы к вам присматриваемся некоторое довольно долгое время. И приходим к выводу, что вы – идеальная кандидатура. Несмотря на крайне юный возраст.

Мужчины согласно кивают.

– На каких условиях?

– Вы определяете стратегическую политику, главные направления деятельности. Университет будет присутствовать в качестве Наблюдательного Совета. Структуру можно обсуждать, к тому же полагаю, она будет меняться по мере развития агентства.

– Кадровая политика тоже моя, – немедленно заявляю о своих правах.

Проректоры переглядываются и смеются.

– Мы в вас не ошиблись, – отсмеявшись, заявляет Федотов. – Не успели стать главой, а уже захватываете себе ключевые полномочия.

– Мне не очень нравится наличие некоего органа надо мной. Каковы будут полномочия Наблюдательного Совета?

– Так наблюдать же, – удивляется хозяин кабинета, – советовать. Надо предусмотреть и форс-мажорные случаи. К тому же если мы принесём грант от правительства в размере, скажем, миллиард рублей, то ведь и какие-то права у нас должны быть.

– Хорошо. В первом приближении примем, – оговорку «мы», «нас» улавливаю.

Наблюдательный Совет уже передо мной. В полном, надеюсь, составе.

– Если переводить на язык современной экономики, мы хотим блокирующий пакет. Знаете, что это такое? – опять Сартава.

Киваю. Думаю. С одной стороны, это уздечка на морду. С другой – без тормозов тоже никак. Соглашаюсь. Когда дойдёт до дела, всё равно все бразды будут у меня. Я надеюсь.

– Обдумайте всё хорошенько и приходите, – говорит Федотов. – Можете ко мне, можете к Тамаре Владимировне.

Анатолий Андреевич даёт свой номер мобильного, но просит не злоупотреблять:

– Старайтесь ограничиваться СМС-ками.

Сартава свой номер тоже даёт, но уже без ограничений. И уже понимаю, с кем чаще всего буду общаться на первом этапе. Несколько офигевший от таких поворотов скачу на обед, желудок уже к стачке готовится.

31 августа, понедельник, время 13:10.

МГУ, Главное здание, сектор В, комн. 1646 л.

Возвращаюсь в свою комнату. После обеда, поэтому балую себя лифтом. Я урвал себе маленький одноместный пенальчик. Восьмиметровый, зато индивидуальный. Когда договаривался с комендатурой, вышло очень забавно.