Текст книги "Зазеркалье войны (СИ)"

Автор книги: Гедеон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Так ведь дело не хитрое, – озвучил своё мнение Бокр. – Погрузиться по спискам в транспорт, как на экскурсии. Дети ещё слишком маленькие, чтобы серьёзно нашкодить, – тут он покосился на пару ребятишек, как раз уговаривающих мам поехать в одном транспорте, чтобы не прерывать игры.

Будто специально дождавшись слов зелтрона, через цепочку дроидов попытался пройти солидного вида мужчина, выглядевший настолько хорошо, что не оставалось сомнений в том, что он отдал должное местным омолаживающим центрам. Натолкнувшись на оцепление, мужчина предпринял попытку протиснуться сквозь строй, но был бесцеремонно отброшен назад толчком металлической руки.

– Назад, сэр, – скомандовал дроид, наведя на человека оружие.

– Я – гражданин КНС, тупая ты жестянка! – проорал тот, будто перед ним был покорный дроид-уборщик. – Позови своего начальника, если не хватает мозгов пропустить меня!

– Вот примерно такое я и подразумевал, – кивнув на скандалиста, вздохнул Радж. С сожалением сунув пакет с орешками в руки Заре, он надел шлем и, легко спрыгнув с платформы, подошёл к оцеплению.

– Первый лейтенант Радж Кират, – представился мандалор. – Вооружённые Силы КНС. Чем могу Вам помочь, сэр?

Вопреки вежливым словам, Бокр и Зара явственно ощущали нетерпеливое раздражение мандалорца.

– Лестас Вэй, – своё имя человек произнёс весомо, с расстановкой, будто оно должно было что-то значить для каждого, кто его слышал. – Я – гражданин Конфедерации и совершенно возмущён происходящим. Сперва мой товар на складе опечатывают, комендант отказывается меня принять, ссылаясь на более срочные дела, а теперь вы эвакуируете республиканцев, но при этом оставляете здесь своих!

Под "своими" он явно подразумевал себя.

– Вы беременны? – шлем не скрывал издевательских интонаций, прозвучавших в голосе мандалора, а вот эмоции сменились на усталое презрение. – Или больны? А, может, Вы – многодетная мать, сэр?

– Потрудитесь изменить свой тон, – оскорбился Вэй. – Вы прекрасно понимаете, о чём я. Вы – представитель вооружённых сил Конфедерации Независимых Систем и Вашей обязанностью является обеспечение безопасности граждан КНС. Так вот, я требую возможности покинуть зону боевых действий, причём вместе с товаром, который ваши идиоты опечатали на складе!

Он требовательно махнул своими документами, явно считая гражданство КНС неким волшебным пропуском в привычный ему мир. Радж заложил большие пальцы рук за пояс и, покачиваясь с носков на пятки, задал всего один вопрос:

– Скажите, тут за лечение дорого берут?

Возмущённый сепаратист намёка не понял и растерянно уставился на мандалорца:

– Какое это имеет значение? Я требую организовать транспорт для эвакуации всех граждан Конфедерации! Вы меня вообще слышите?!

– Как же тяжело иметь дело с ди"кутами, – Радж сокрушенно покачал головой. – Миссис Зара, я прошу у Вас прощения за своё поведение, – с этими словами лейтенант неторопливо – даже с некоторой ленцой – вынул из кобуры пистолет и прострелил "земляку" колено.

В следующее мгновение раздался многоголосый крик боли, и мандалорца оглушил слитный детский плач. Не капризное хныканье, которое можно услышать в любом уголке галактики, а полноценный оглушительный рёв детей, внезапно испытавших сильную боль. Одновременно с этим всех живых существ вокруг буквально смёл шквал детского страха. В одно мгновение взрослые существа прочувствовали давно и, казалось, безвозвратно забытое чувство растерянной беспомощности, обиды и судорожной потребности спрятаться в объятьях взрослого любящего существа, способного оградить от всех бед этого мира.

– Вот осик... – пробормотал Радж, кое-как осознав, что натворил.

Привычный и проверенный выход из ситуации на этой криффовой планете привёл к катастрофе. В одно мгновение упорядоченная деловитая погрузка превратилась в хаос: многие матери бросились за рванувшими от испуга прочь детишками, некоторые и сами глотали слёзы боли, невольно хватаясь руками за фантомную рану на колене, колонны смешались в стенающую толпу, и никто уже не помнил о цели сего мероприятия.

– Видишь, что ты натворил, шебсеголовый? – заорал Радж на скулящего от боли дельца.

По совести, сам он был виноват намного больше этого придурка, но в эту секунду мандалорцу просто нужен был виноватый, на которого можно вызвериться. Едва удержавшись от пинка по почкам "гражданина Конфедерации" (добавлять эмпатам новые ощущения в текущую палитру было бы совсем излишним), Радж, кое-как, попав с пятой попытки, запихал пистолет обратно в кобуру и проорал:

– Капрал! – один из дроидов повернул свою башку.

Лейтенант ткнул рукой в катающегося по мозаике Лестаса Вэя и распорядился:

– Оттянуть эту падаль подальше, пока тут никто не сбрендил!

– Понял-понял, – дроид махнул своим подчинённым, и четвёрка Б-1, недовольно бурча себе под нос, отволокли воющего бизнесмена в переулок, где и бросили, предоставив дальше разбираться с ранением самостоятельно.

А Радж растерянно стоял посреди толпы ревущих детей и тихо всхлипывающих матерей, чувствуя всех вместе и каждого по отдельности, и пытался совладать с собой и что-то предпринять. От вида орущих во всю мощь лёгких младенцев видавший всякое за годы службы мандалорец чувствовал, как сердце обливается кровью, но совершенно не понимал, что можно сделать, чтобы исправить ситуацию. Все привычные схемы давали сбой: ходить и раздавать отрезвляющие оплеухи, а потом наблюдать, как это подействует на толпу эмпатов ему почему-то не хотелось, привлечь внимание выстрелом в воздух и грозно рявкнуть приказ... Попробуй приказать что-то ревущему грудничку.

– И что теперь делать? – растерянно спросил он у Зары, с болезненным видом опиравшейся на Бокра. Пакетик упал на платформу, и орешки раскатились во все стороны, хрустя под подошвами.

– Дайте пройти всем желающим и постарайтесь больше ничего не делать, – попросила леди-мэр, указывая на оцепление дроидов.

Стоящие за ним провожающие мужчины рвались к своим родным, но бездушные жестянки отпихивали их прочь. Тогда многие из аборигенов просто просочились сквозь строй дроидов, то стремительно проскальзывая под руками неуклюжих Б1, то с ловкостью акробатов перепрыгивая через оцепление, используя для опоры все предметы обстановки от скамеек до скульптур.

В ответ дроиды открыли огонь оглушающими зарядами, чаще попадая в цель, но нередко случалось так, что заряд уходил в толпу беженцев. Одна из женщин, получившая оглушающий заряд, безвольно разжала руки, но, к счастью, малыша тут же подхватила стоящая рядом зелтронка. Саму оглушённую тоже успели поддержать, плавно опустив на мозаику.

– Может, ещё столики с лёгкими закусками им тут расставить? – отмёл такой вариант мандалорец и скомандовал:

– Отставить огонь!

Дроиды равнодушно опустили оружие – им было глубоко фиолетово происходящее вокруг, и для них Зелтрос с его эмпатами был такой же планетой, как и все прочие. Воспользовавшись заминкой, несколько наиболее быстро соображающих зелтронов прошмыгнули к своим родным, пока захватчики не спохватились.

– Отсюда можно подключиться к динамикам? – спросил Радж у Зары, показывая на висящие по периметру площади динамики, украшенные искусной инкрустацией. Та растерянно пожала плечами, но на помощь мандалорцу пришёл Кох.

– Да, если использовать коды экстренного оповещения. Но они дадут доступ ко всей городской сети уличного оповещения, не только к площади.

Говоря это, зелтрон достал свою деку, несколько секунд сосредоточенно что-то искал, а потом протянул её Раджу.

– Активируйте и говорите.

Мандалорец ткнул в указанный пункт меню, а потом вновь вытащил из кобуры бластер, перевёл в оглушающий режим и выстрелил в голову ближайшему из проскочившихся сквозь кольцо оцепления мужчин.

– Говорит первый лейтенант Радж Кират! – прогрохотал над площадью его голос. – Всем, кто не входит в список эвакуируемых, немедленно выйти за периметр оцепления! Дроиды, к бою!

Раздался слитный щелчок переключателей, переводящих бластеры в режим полной мощности.

– Следующий, попытавшийся прорваться сквозь оцепление, будет уничтожен, – холодно объявил Радж. – Продолжайте погрузку на корабли, – он красноречиво перевёл ствол на растерянного парня, обнимавшего свою жену с ребёнком на руках. От этого зрелища успокоившийся было малыш заорал громче прежнего, судорожно цепляясь за отца маленькими крепкими пальцами, а взгляд его матери наполнился непередаваемым ужасом, который мандалор в полной мере разделил с ней. А ещё он разделил беспросветное детское отчаянье и горе, охватившее малышей при виде непонятно почему упавших без движения отцов, и всепоглощающее желание оказаться рядом с самыми родными людьми, утешить, успокоить, защитить.

– А ну замерли все! – не выдержал Радж. – На месте!

С тем же успехом он мог попытаться остановить, к примеру, распространение запаха. В его голову (разум? сердце? душу?) проникала такая мешанина чужих чувств, что стало ясно – творящийся вокруг хаос от его действий только усиливается. Несколько малышей бросились прочь из оцепления, подальше от страшного мандалорца, к папам, тётям, дядям и ситх разбери кому ещё в этой сложной полигамной системе. А одна девочка лет восьми, наоборот, проскользнула между металлическими ногами дроида и метнулась к маме и рыдающему братику. Один из дроидов равнодушно качнул в её сторону бластером, но был остановлен рыком мандалорца.

Радж бессильно смотрел на весь этот бедлам, чувствуя, как утекает бесценное время, отведённое на эвакуацию. С каждой минутой промедления повышался риск того, что замыкающие конвой суда подвергнутся атаке республиканцев, посчитавшими отступление от графика диверсией.

– Вы можете их успокоить? – сняв шлем, раздражённо поинтересовался мандалорец у Зары. – Мы теряем время, миссис Зара!

– Только если ни вы, ни ваши дроиды не станете мне мешать, – неожиданно жёстко ответила она, и в её глазах больше не было ни доброжелательности, ни утомлённой сонливости. Взгляд зелтронки был холодным, колючим и неприязненым.

– Только успокойте это стадо, – Радж отключился от сети. – Иначе мне проще будет приказать дроидов запинать всех по корытам.

– Просто позвольте желающим пройти сквозь оцепление, – повторила свой первый совет Арора. – Доверьтесь мне.

Последние слова заставили мандалорца недовольно скривиться. Доверять местным, даже с учётом их миролюбивого настроя, он не собирался, но... Ещё раз обежав взглядом творящийся кавардак, Радж рассудил, что устроить что-то похуже будет непросто. В конце концов, леди-мэр должна понимать, как контролировать своих сограждан.

– Хорошо, – Радж дал отмашку ООМу.

Дроид-офицер продублировал команду, и шеренга с лязгом разомкнулась, открывая проходы провожающим. Те немедленно хлынули в круг оцепления, огибая дроидов, как воды стремительной реки обтекают камни. Вот только в этом человеческом потоке, вопреки опасениям, никто не был затоптан.

– Скажите, чтоб дочку с собой взяла, – мандалорец указал Заре на прорвавшуюся к матери малышку. – И ни слова об этом коменданту.

Холодный взгляд мэра снова потеплел, и она благодарно кивнула мандалорцу.

– Я займусь, – коротко бросил Бокр, спрыгнул с платформы и не без труда пошёл сквозь толпу к ещё не знающему о своём счастье семейству.

Несмотря на внешне увеличившийся хаос, мандалорец начал ощущать медленную смену состояния окружающих его зелтронов. Постепенно стих детский рёв, какофония чувств слабела, паника, страх и отчаяние сменялись спокойствием, счастьем и радостью воссоединения. Минут за десять все беглецы были возвращены и утешены, а зелтроны, наконец, продолжили грузиться в шаттлы. На этот раз отцы и другие родственники провожали свои семьи до самых трапов, сведя драмы к минимуму. Оглушённую женщину без видимых усилий подхватил на руки один из зелтронцев и со всей осторожностью занёс её на борт, после чего без промедления покинул эвакуационный транспорт. Остальным пострадавшим от пальбы дроидов тоже оказывали помощь собратья.

– Я понял, почему все вторжения на Вашу планету проваливались, миссис Зара, – сообщил Радж леди-мэру перед тем, как подняться на борт замыкающего транспортника. – У захватчиков просто не оставалось выбора: кто не смог ассимилироваться – быстро сбрендил.

Долина солнц. Место обмена

Чимбик сидел на ступеньке трапа, в пол-уха слушая трескотню Блайза и кидая камни в горлышко бутылки из-под сока. Настроение у него – впервые за всё время с начала боёв за Зелтрос – было замечательным, и даже бесконечное зудение Блайза, расписывающего поход к очередной подружке, не доставляло неудобств. А тот, в свою очередь, украдкой с тревогой поглядывал на брата, скрывая своё беспокойство за непрерывной трескотнёй. К его немалому облегчению, во взгляде брата больше не было вчерашнего пустого равнодушия, а когда Блайз заметил рассеянную улыбку на лице Чимбика, задумавшегося о чём-то своём, то и вовсе успокоился. Что бы ни сделала Талика, это помогло, и Блайз был бесконечно благодарен ей за это.

Чимбик и Блайз были единственными клонами и единственными же солдатами, остальная часть группы состояла из зелтронов – пилотов, врачей и директора Королевского музея, державшего в руках запечатанный кейс с какими-то неимоверно древними и баснословно дорогими миниатюрами, имя автора которых ничего не говорило клонам.

– На подходе! – из рубки королевской яхты высунулся пилот. Чимбик встал и повернул голову в указанном направлении, включив встроенный в шлем макробинокль. Чувствительная элеткроника показала быстро увеличивающуюся вереницу точек, вскоре превратившуюся в колонну кораблей.

– Пошли работать, – скомандовал Чимбик, прервав Блайза на полуслове, и первым взошёл на палубу. Блайз, тяжело вздохнув, нехотя поплёлся следом. Он не разделял маниакального желания брата контролировать всё и вся, считая, что дроиды прекрасно управятся с разгрузкой произведений искусства и без стоящих над головой клонов.

Караван из разнообразнейших летательных аппаратов сел на удивление умело, выдавая отличную подготовку пилотов. Даже клоны, с их высокомерно-пренебрежительным отношением профессионалов к дилетантам, вынужденны были признать, что зелтроны оказались неплохими летунами. Конечно, до уровня пилотов-клонов им было ещё далеко, но во всяком случае ни одно из судов не зацепило соседа и не рухнуло на пузо. Ну а большего и не требовалось.

Из кораблей первыми вышли безоружные Б1 в серо-синей "флотской" окраске, выполнявшие роль стюардов и санинструкторов при беженцах, а из замыкающей караван яхты – зелтрон с декой в руке, озабоченно-сосредоточенный, как и любой чиновник, выполняющий ответственную работу, и мандалорец в сине-зелёной броне, при виде которого клоны переглянулись и чуть напряглись.

Впервые за время пребывания на Зелтросе Чимбику довелось увидеть такое количество тихих подавленных аборигенов. Он привык видеть весёлые улыбки, слышать пение, наблюдать стихийные праздники и ловить заинтересованные или откровенно призывные взгляды, но сегодня всё было иначе. Грустные, сосредоточенные лица озарялись ласковыми улыбками, только когда женщины возились с детьми, да и последние тоже были по-взрослому серьёзными. Никто не затевал игр, не шумел, не крутил головой, тут же сообщая окружающим обо всём, стоящим внимания.

Руководил сородичами именно зелтрон, в то время как мандалорец молча стоял за его левым плечом, положив руки на пояс. Единственным движением наёмника был поворот головы в сторону контейнеров с картинами, и Чимбик готов был поклясться, что воина заворожило то, что он узрел. Во всяком случае, мандалорец таращился на картины почти полминуты.

Работал зелтрон деловито, без суеты и проволочек, выдавая немалый опыт в вопросах организации массовых мероприятий. Происходи всё это на другой планете, Чимбик мог бы предположить, что абориген продался оккупантам и теперь работает на них, но на Зелтросе подобное практически исключалось. Слишком тесная связь между эмпатами практически полностью исключала любую деятельность, заведомо направленную во вред своим. В контакт с клонами он вступать не пытался, ограничиваясь короткими уточнениями и просьбами по существу обмена. Не то чтобы Чимбик всерьёз ожидал перешёптываний украдкой или многозначительных перемигиваний, в популярных голофильмах сопровождавших попытки передать сверхсекретные данные, решающие все проблемы героев этих самых фильмов, но невольно надеялся получить хоть немного информации о происходящем в Зеларе. Ничего, они ещё успеют расспросить беженцев и составить общее представление о ситуации в городе.

Расставание было быстрым – пожалуй, единственным памятным моментом был короткий наклон головы мандалорца, которым он попрощался с клонами, напрочь игнорируя всех остальных, после чего взошёл на борт яхты в компании зелтрона, который что-то принялся рассказывать наёмнику.

– Мэндо признал нас равными? – ошалело протянул Блайз.

– Насрать, – отозвался Чимбик. – Пошли, нечего таращиться ему вслед, как песчанка у норки.

– Пошли, – неожиданно весело отозвался Блайз. – Там столько симпатичных...

Бац! Ладонь Чимбика звучно шлёпнулась в нагрудную пластину ловеласа. Сержант перехватил Блайза за плечевой ремень снаряжения, подтянул к себе и, ткнувшись шлемом в шлем, отчеканил:

– Вот тут, на этом пустыре, ты оставляешь свои замашки героя-любовника, и подбираешь, когда они прибегут следом за тобой в Зелтрос. Усёк?

– Да усёк, усёк, ты чего? Я ж пошутил, просто обстановку разрядить, а то ты серьёзный, как сенатор на заседании... – Блайз поднял ладони, признавая, что перегнул палку со своими шуточками.

– Балбес, – уже совершенно другим тоном произнёс Чимбик, дружески шлёпнув брата по шлему. – Пошли, посмотрим, что там в яхте есть нам на скоротать время.

– Пошли, – легко согласился Блайз. – Но знай – месть моя за разрушенный воздушный замок будет страшна!

– А, ну мсти, мстюн, – разрешил сержант и направился к шкафу с чипами, ловко маневрируя между эвакуируемыми. Блайз весело посмотрел ему вслед и уселся на откидной стул, обдумывая, как лучше подшутить над своим братом.

От размышлений его отвлекла молодая зелтронка с округлым животом, ясно вырисовывающимся под платьем.

– Простите, мне нужно поговорить с тем, кто тут командует, – без всякого вступления сообщила она. – Как мне его найти?

– Сейчас... Садж!

Чимбик оглянулся и молча вернулся назад, на ходу нащупывая аптечку и надеясь, что с беременной всё в порядке – его медицинская подготовка не включала в себя принятие родов.

– Вот, мэм, – Блайз мстительно ухмыльнулся под шлемом. – Сержант Чимбик.

– Сержант Ка-Эс-Три-Пять-Пять-Ноль-Восемь-Пять, миссис, – машинально представился привычным образом Чимбик и невольно скосился на живот зелтронки. За проведённое на этой планете время он уже успел привыкнуть с подобному зрелищу, и подобный способ рождения уже не казался ему экзотическим и странным. Да что там, сегодня он впервые подумал о том, что и сам мог бы стать отцом.

– Чем я могу помочь Вам, мэм? – с искренней, удивившей его самого заботой, поинтересовался сержант.

Помедлив мгновение, зелтронка протянула ему инфочип:

– Мэр Зара просила передать это королю, джедаям или кому-то из клонов, – просто сообщила она.

– Спасибо, мэм, – Чимбик взял чип и вставил в разъем наручи. Секунду спустя его глаза широко распахнулись от удивления: решение части проблемы под названием "Вторжение" лежало перед ним, как на ладони, в лучших традициях голофильмов. Осталось лишь проверить, насколько оно достоверно.

– Я передам генералу, – сообщил сержант зелтронке. – Приятного полёта, мэм.

Он отсалютовал и скрылся в кабине пилота.

Зелар. Второй день оккупации. После обмена

Костас, Радж, Ракша и Нэйв сидели в кабинете в напряжённом молчании. Только что Радж предоставил подробный отчёт о проведении операции, и теперь квартет офицеров ломал головы над тем, как сподручнее впредь работать в толпе (или с толпой) зелтронов и не наломать при этом дров, как недавно Радж.

– Привычные методы не работают, – огласил аксиому Рам, и все согласно закивали головами. – Та-а-ак... Ракша! Вечером собрание всех – подчёркиваю, ВСЕХ, – офицеров батальона. Будем вырабатывать тактику и наставления.

– Нашёл секретаря... – забурчала было мандалорка, но, наткнувшись на свирепый взгляд желтых глаз коменданта, заткнулась и молча кивнула.

– Так, Радж, отдыхать, – Костас вскочил на ноги, несколько раз присел, разминаясь, и вышел из кабинета.

– Ну прям седой герой древности, – фыркнул ему вслед Ракша, но дальше тему развивать не стала.

Костас остановился напротив двери, за которой до оккупации располагался кабинет Бокра Коха, а теперь спала Зара, и, вежливо постучав, проскользнул внутрь. В отличие от привыкших спать урывками мандалорцев, зелтронка с трудом приоткрыла глаза и несколько секунд растерянно смотрела на возвышавшегося рядом Рама. Зрелище, надо отметить, было пугающим: светящиеся в полумраке жёлтые глаза обычно приводили неподготовленного зрителя в смятение, но в сонном взгляде Зары не было страха. Вопреки здравому смыслу, она глядела на Костаса с рассеянной улыбкой. А тот, уже успевший мысленно обозвать себя ди"кутом, забывшим о том, как с непривычки пугают его глаза в темноте, потянулся к шлему и замер. Зелтронка со всей очевидностью не боялась. Через пару секунд капитан сообразил, что эмпатка чувствует отсутствие угрозы, ещё раз наградил себя почётным званием ди"кута и расслабился. А следом пришла злость на себя самого: с каких пор его стал волновать вопрос своей внешности и того, как его воспринимают окружающие?

– Пора? – закончив разглядывать мандалорца, спросила Арора.

Ехать домой отсыпаться Зара отказалась, настояв на своём присутствии при описи переданного короной выкупа. На прозрачный намёк коменданта, что её присутствие там совершенно излишне, она честно призналась, что не хочет упускать возможности полюбоваться выдающимися шедеврами, быть может, в последний раз. И Костас не смог отказать в этой просьбе. За последние сутки леди-мэр оказала ему не одну услугу, и даже тот факт, что работала она не ради его блага, а ради своих сограждан, не умалял её заслуг по вытаскиванию нового коменданта из бюрократической задницы.

– Пора, – кивнул Рам и, к собственному удивлению, протянул Ароре руку, помогая встать с дивана.

В состав «приёмной комиссии», помимо Рама и Зары, вошли один из лейтенантов Дитля, оказавшийся в довоенном прошлом искусствоведом, и Нэйв, лелеющий жажду ухватить Нам"ела за глотку. Этот, с позволения сказать, «обмен» он лично трактовал как взятку и теперь, пользуясь подвернувшейся возможностью, тщательно протоколировал весь перечень ценностей, переданных генералу зелтронцами. Он искренне надеялся, что сумеет найти кого-то достаточно влиятельного, чтобы мерзкую жабу, по меньшей мере, сняли с должности за подобный гешефт. И если против самой выдачи части гражданских республиканцам Грэм ничего против не имел, то факт личного обогащения неймодианца его искренне возмущал. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понимать – Нам"ел всю эту красоту не для передачи в столичный музей приготовил.

Произведения искусства разместили в одном из пустующих городских скдадов, приставив охрану из взвода дроидов, чтобы дичь глушёная по дурости своей не попортила бесценные шедевры. Костас ни секунды не сомневался в том, что дикари попросту не углядят истинной цены этих вещей, а вот от скуки испохабить могут запросто. Рам прекрасно помнил, как на Кристофсисе, в особняке сбежавшего губернатора, солдаты с дурацким смехом писали похабщину на мраморных стенах и распарывали старинные гобелены на ветошь для чистки оружия. Но если он сам и не разделял восхищения и пиетета перед антиквариатом, то это ещё не означает, что нужно уподобляться такому вот регочущему стаду и мочиться в древние амфоры или пририсовывать усы изображениям на портретах.

Арора благоразумно держалась в пределах видимости коменданта, не желая возбуждать его подозрений самостоятельными прогулками по территории склада. Контрразведчик в компании искусствоведа предпочли начать опись с противоположного конца помещения, дабы не утруждать себя надоевшими дыхательными масками и не особенно ограничиваться в выборе выражений и содержании разговоров. Сам Костас предпочёл остаться с Зарой – не из дурацких подозрений, что леди-мэр стащит что-то из вещей (воображение услужливо нарисовало Зару, прокрадывающуюся мимо дроидов с картиной под платьем), а просто из желания посмотреть на настоящего ценителя красоты.

Зелтронское искусство несколько отличалось от знакомого Костасу. Не будучи большим поклонником разного рода художеств, он простодушно делил музейные экспонаты на "унылое нечто, древнее, как окаменелое дерьмо стрилла", "невнятная бессмысленная мазня", "очень натуралистично нарисованные портреты и пейзажи, немногим уступающие голограммам" и "о, а такое я бы повесил дома, будь у него цена не как у крейсера". Как бы то ни было, большая часть музейных экспонатов, виденных мандалорцем, была либо пафосной, либо нарочито-целомудренной, либо скучной, либо излишне, до отвращения, оригинальной (то есть выглядела так, что никто ничего не понимал, но старательно восхищался, чтобы казаться умнее остальных). Пожалуй, из всех произведений авангардного искусства единственным, о котором Рам вспоминал с искренней теплотой, была бронзовая скульптура "Танец", стоявшая в кабинете одного из прежних нанимателей Костаса. Автор этого чудища утверждал, что изобразил танцующего кровавого резчика, но сколько Рам ни изучал скульптуру – так и не смог этого углядеть. Но зато в начале (или в конце) она имела удобную для хватания дырку, что и сыграло ключевую роль: когда нанятые конкурентом боевики ворвались в кабинет, расстрелявший весь боезапас мандалорец ухватил злосчастное произведение искусства и принялся орудовать им, как дубиной, продержавшись до прибытия подкрепления. Теперь этот самый "Танцор" стоял у него в спальне – экс-хозяин на радостях, что остался в живых, подарил скульптуру своему телохранителю, – и работал молчаливым собутыльником Рама. Этим опытом и ограничивалось короткое приобщение Костаса к миру высокого искусства.

Зелтронское искусство, как правило, было вполне понятно всем и каждому без получасовых пояснений гида. На этой планете воспевали красоту, любовь и веселье. Откровенные, полные страсти полотна могли с равным успехом украшать стены столичных музеев и обложки эротических (а то и порнографических) изданий. Красота обнажённого тела подавалась с таким мастерством, что картины, скульптуры и статуэтки в равной степени вызывали благоговейный трепет, восхищение и вполне человеческое желание. Обнажённая танцовщица, чей горящий взор, такой живой и полный желания, приковывал взоры зрителей; влюблённая парочка, со смехом кувыркающаяся посреди цветущего поля, заражала своим молодым задором; спящая на берегу реки девушка, изваянная настолько правдоподобно, что казалось вот-вот проснётся и откроет глаза... При всей откровенности изображений Костас вынужден был признаться самому себе, что порнографией это назвать сложно. Но это себе...

– Рай малолетних онанистов, – презрительно фыркнул он, старательно поддерживая образ несгибаемого и прямолинейного вояки. Зачем? Рам и сам не мог внятно объяснить своё совершенно мальчишеское желание казаться не тем, кто он есть на самом деле. Зато Костас придумал способ маскировать свои настоящие чувства – достаточно было всего лишь вспомнить генерала-неймодианца, чтобы внутри мгновенно вскипали злость и презрение. А дальше было делом техники направить эти эмоции в нужное русло. Например, на картины.

– Морис Фион, "Цветок среди цветов", – зачитал Рам первый пункт и подошёл к картине. При должном настрое всё что угодно можно перевернуть с ног на голову: большие сияющие глаза красавицы он мысленно обозвал телячьими, филигранно нарисованные цветы, прикрывавшие пикантные части тела зелтронки, Рам тут же окрестил "фиговым листком", а саму натурщицу "преуспевающей порнозвездой". В итоге, он почти искренне поделился с Зарой мнением, что порнографии в этой картине гораздо больше, чем шедевра.

– Никогда не понимала, чего постыдного многие народы находят в плотской любви, – не поддалась на провокацию Арора.

В отличие от Костаса, она совершенно открыто наслаждалась увиденным, без какой-либо видимой системы бродя от картины к картине, трепетно касаясь скульптур и беря в руки статуэтки. Картины, как и несколько древних даже на вид книг, содержались в герметичных прозрачных контейнерах, внутри которых сохранялись оптимальные для хранения условия, но к части экспонатов можно было прикасаться, и пальцы Зары, затянутые в тонкую нитяную перчатку, ласкали шедевры, будто те были живыми.

– А причём стыд? Я говорю про переизбыток, – Костас обвёл зал рукой и сделал такой жест, словно стряхивал с пальцев налипшую грязь. – Она тут повсюду. Создаётся такое впечатление, что эта самая плотская любовь и есть единственная цель и смысл жизни на Зелтросе. Как в том старом анекдоте: сказал Создатель "затрахаться!" – и всё затрахалось. Если я сейчас увижу портрет одетого – или одетой – то первой мыслью будет "О, ещё не успел, или наоборот, уже оделся?".

Весёлый смех Зары сообщил Раму, что зелтронку не обидели его слова.

– Да, из этого собрания может сложиться именно такое впечатление, – согласилась она. – Наше искусство куда многогранней, просто секс лучше всего продаётся, а Ваш генерал, по всей видимости, при выборе ориентировался на рыночную стоимость.

При упоминании неймодианца Костас дёрнулся, словно от удара, и Зара ощутила мгновенную вспышку ярости.

– Продолжаем осмотр, – деревянным голосом произнёс капитан.

Если бы зелтронка начала расспрашивать его о причинах очевидной для эмпата неприязни к генералу, Рам, несмотря на все оказанные экс-мэром услуги, выгнал бы её вон. Но Арора понятливо оставила его в покое и какое-то время молча любовалась скульптурной композицией, изображавшей, конечно же, групповушку. А вот настроение Костаса стремительно падало, и вид обнажённой натуры только подстёгивал его раздражение.

– Расскажите о культуре Мандалора, – нарушив молчание, попросила Зара.

Она опять пропустила обязательное "сэр", но свидетелей тому не было, и Рам мысленно махнул рукой на им же самим введённое правило.

– Порнография у нас под определение "искусство" не попадает, – довольно резко ответил тот. – Да и мало кто из мэндо тратит время на мазню кисточкой по бумаге или выдалбливание долотом камушков.

– Культура имеет много воплощений, – ничуть не обиделась подобному пренебрежению зелтронка. – Такой древний народ, как мандалорцы, просто обязан нести в себе нечто особенное. Пусть не картины, но нечто своё. Взять хоть ваши доспехи. Могу поспорить, это что-то большее, чем просто снаряжение.