Текст книги "Зазеркалье войны (СИ)"

Автор книги: Гедеон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Зелтрон с сочувствием посмотрел на клона, будто ухитрился за какое-то мгновение прочитать его мысли, но от неуместных ремарок на тему благоразумно воздержался, продолжив разговор по существу.

– Если, как вы выразились, "мокрые" там есть, то они либо командуют дроидами, либо их достаточно много, чтобы представлять собой силу, с которой следует считаться. В первом случае со временем командование потеряет всякое желание воевать, и проблема с дроидами решится сама собой. Во втором – противник потеряет всю живую силу дезертирами, и ваша задача упростится.

– Мне кажется, вы несколько переоцениваете тягу людей к развлечениям, – спокойный тон, которым это произнёс Стилет, был его личным подвигом. В его понимании зелтронцы были столь же бесполезными, сколь и безобидными, да ещё и склонными серьёзно преувеличивать своё влияние на окружающих. Да, его братья с горящими глазами рассказывали о времени, проведённом в городе, но это не значило, что кто-то из них нарушит приказ ради кого-то из розовокожих. – Дыхательные маски полностью нейтрализуют вашу хвалёную природную защиту. Простые меры предосторожности – и сепам будет наплевать на всех вас скопом, – безжалостно добавил он.

В ответ на это Дайрилл лишь пожал плечами, всем своим видом говоря, что своё мнение он высказал и тратить время на пустые споры не собирается. Зато подал голос молчавший до того Верги.

– Я когда-то тоже так думал, – спокойно пробасил он.

На фоне Дайрилла, выглядевшего, как герой голофильма, сражающий обаянием не менее эффективно, чем бластером, Верги выглядел угрюмым громилой, какими любят изображать недалёких злодеев второго плана в тех же боевиках. Вот только в его серо-зелёных глазах отражался живой ум.

Джедай и клон посмотрели на него с немым вопросом, только взгляд Тофу выражал вежливое нетерпение, а Стилета – тихое раздражение.

– Я на Зелтрос впервые прилетел для работёнки, – без всякого смущения сообщил Верги. – Ну, той, о которой в, типа, обществе приличном не говорят. Дельце плёвое – ни тебе копов, ни серьёзных систем охраны, а всяких терпил с баблом – валом. Казалось – проще, чем с бревна упасть. Всего делов – выбрать, кого надо, да паковать хабар. Я носовые фильтры, значит, в нюхалку свою втыкнул и почапал присматривать, куда наведаюсь.

По мере повествования удивление мастера Тофу росло: мало того, что этот человек признавался в планировании преступления, а зелтронец не выглядел даже заинтересованным, так Верги ещё и был представлен Дариусом как советник...

– И чем всё закончилось? – заинтересованно спросил он.

– Как видите, – неожиданно весело ухмыльнулся громила. – Уже восемь лет живу тут. Подженился, работёнка вот хорошая. Феромоны – это далеко не всё, мистер. И, кстати, все эти фильтры-маски нифига не помогают, если что. Я не учёный, особо не вникал в детали, но эти частицы – или что там, – оседают на одежде, проникают в тело через кожу. Действует, понятно, не так быстро и убойно, зато постоянно, и фиг поймёшь. Спасёт только полная броня, вроде вашей, – он кивнул Стилету, – или специальные защитные костюмы, типа как у яйцеголовых в лабораториях.

Офицеры Республики переглянулись, осенённые одной и той же идеей: получалось, что, несмотря на все ухищрения, клоны всё же подвергались разрушающему воздействию феромонов. Открытым оставался вопрос, как далеко это успело зайти и насколько пострадала верность клонов Республике.

– То есть, если выждать, то противник просто ассимилируется, грубо говоря? – нарушил молчание Тофу.

– Противник из плоти и крови, – уточнил верзила. – А вот с дроидами нужно будет повозиться.

– Ну, это нам привычно, – хмыкнул командир бригады, клон-коммандер Доу. – Так, возвращаемся к разведке... Стилет, отбери четыре группы, больше пока не надо.

– Сделаю, – кивнул разведчик. И, наклонившись к зелтрону, прошипел ему на ухо:

– Ещё раз посмотришь на меня таким вот жалостливым взглядом ветеринара – и я тебе глаза через нос высосу, уяснил?

– У вас очень своеобразные фантазии, капитан, – одними губами ответил зелтрон. К некоторому удивлению (и немалому раздражению) клона, тот не выглядел ни испуганным, ни даже смущённым. – Но с этим не ко мне.

– Я тебя предупредил, – Стилет прожёг розовокожего взглядом.

– Я тебя услышал, – с вызовом ответил тот. – Только разрешать наши разногласия будем позже, когда разберёмся с сепами.

– О, даже так? – Стилет поймал недоуменный взгляд джедая и торопливо изобразил мирно беседующего человека.

– Договорились, – шепнул он. – В первый вечер после победы.

– Дело за малым, – довольно ухмыльнулся зелтрон, – победить.

Час спустя. База ВАР

– Зелар, – бормотал Блайз, идя вслед за Чимбиком к площадке с ожидавшим их СНДК. – Блин, ну и названьице.. Зел-трос, Зе-лар...

– Блайз, заткнись, – оборвал его сержант. – Достал бухтеть над ухом. Твоё какое дело, как этот город называется? Зелар... – Он резко остановился – так, что Блайз не успел среагировать – и уткнулся носом в ранец Чимбика.

– Жди, я сейчас, – Сержант круто развернулся и припустил к ангарам с техникой, оставив Блайза недоуменно таращиться ему вслед.

– Схема! – заорал Чимбик, влетев в ангар. – Ты тут?

– Где ж мне ещё быть? – отозвалась зелтронка, не отрывая взгляда от показаний сканера. Несмотря на то, что за все дни пребывания ВАР на планете техника была тщательно протестирована и отлажена, после объявления тревоги Схема – как, впрочем, и другие техи, – раз за разом перепроверяла все системы. Пожалуй, впервые за время их знакомства Чимбик видел её такой серьёзной.

– Слушай, что такое "зелар" по-вашему? – не стал тянуть время Чимбик. – Как переводится?

– Дитя души, – на мгновение задумавшись, ответила зелтронка. – Ну, или дитя сердца, тут – кто какой перевод считает более верным. А что?

– И что это означает? – проигнорировал вопрос сержант. – Ну, в плане отношений. Вот если тебя кто так назовёт, к примеру – что он будет иметь в виду?

Последние слова Чимбика, а может, и обуревавшие его чувства явно заинтересовали Схему, так что она наконец-то оторвалась от показаний приборов и посмотрела на клона.

– Что он считает меня своим ребёнком, родным не по крови, но по духу. Так у нас называют усыновлённых, принятых в семью.

– Семью... – эхом повторил Чимбик. Семью... От того, чтобы не подпрыгнуть и не заорать от счастья, его удерживала только недоверчивость, усиленная полученными от жизни оплеухами. Слишком часто в его короткой жизни было так, что ожидаемое было полной противоположностью действительности.

– И насколько это... серьёзно? – напряженно поинтересовался сержант.

– Можешь смело называть Талику мамой, – озабоченное выражение лица Схемы ненадолго сменилось привычным клону озорным прищуром. Конечно же, она без труда догадалась, кто мог назвать сержанта "зеларом". – Хочешь – переезжай к ней в дом, даже разрешения спрашивать не нужно.

– Я серьёзно спрашиваю, – по-своему истолковав её улыбку, насупился Чимбик.

– Так и я серьёзно, – ещё шире улыбнулась зелтронка. – Не веришь – спроси у любого из наших.

– Спрошу у Талики, – Чимбик махнул рукой. – До встречи, мой верный оруженосец.

Несколько минут спустя СНДК уносил разведчиков в закат – туда, где, как бы сказал романтик, их ждали враг и неизвестность. Но так как романтиков среди клонов не водилось, то общее мнение выразил Блайз:

– Ну что, едем искать приключения на свои шебсе? – и воткнул свою винтовку в зажим.

– Заткнись, Блайз, – привычно посоветовал Чимбик.

Вот так, без проводов и оркестра, они поехали на войну.

Зелар. Второй день оккупации

Никто уже не помнил историю Шёлковой улицы, что совершенно не мешало рассказывать туристам с дюжину самых правдоподобных легенд на эту тему. Как бы то ни было, Шёлковая улица была тем местом, мимо которого сложно пройти. Большой живописный парк пестрел яркими красочными кляксами необыкновенных «строений». Чего тут только не было: от раскидистых шатров до шёлковых лабиринтов и совершенно невероятных конструкций из тканых полотнищ и переплетения лент. Центральное место занимал живой шатёр, состоящий из тысяч и тысяч бабочек. Обработанные специальным составом ленты, составлявшие каркас столь необычной конструкции, привлекали этих прекрасных насекомых, и те образовали настоящий живой полог, трепещущий миллионами разноцветных крылышек.

Среди всего этого великолепия любили собираться молодые творцы из тех, что желали похвастаться своими талантами, продать что-то праздношатающимся туристам и просто творить в хорошей компании и располагающей обстановке.

Патруль из девяти дроидов B-1, усиленный танком, казался тут чужеродным телом. Хотя... почему казался? Они и были чужими и неуместными: тусклые, утилитарных форм, марширующие с неумолимой целеустремлённостью. Но это со стороны...

Неизвестно, чем руководствовались (или что употребляли) конструкторы, создавая искусственный интеллект для машин модели B-1, но, как говорится, результат был налицо: машины получились очень... своеобразные. Примитивный интеллект их оказался весьма избирателен в плане запоминания и использования того, что для дроидов является жизненным опытом. Боевой дроид, в панике мечущийся по полю боя? Легко – вот, B-1. Препирающийся с собственным командиром? Он же. Храбро шагающий в атаку, паля из бластера куда угодно, кроме врага? Ну, в общем, вы поняли... Иногда казалось, что эти машины могут всё, кроме того, для чего изначально были созданы – воевать. Они мастерски тупили, травили анекдоты, болтали друг с дружкой и окружающими, доводя зачастую своих живых командиров до белого каления... В общем, делали всё, что угодно, кроме образцового несения службы.

Вот и сейчас возглавлявший пехотное отделение капрал SOM-4092191 с любопытством вертел по сторонам своей клиновидной башкой с узким "рылом", жадно впитывая впечатления о новом мире.

Вообще, если бы у дроидов были легенды, то он стал бы одной из них при жизни: Девяносто первый, как его называли чаще всего, ухитрился пережить практически все крупные сражения этой войны, начиная с первой битвы за Джеонозис, и не получить при этом ни одного серьёзного повреждения. Шрамы от бластерных лучей, прошедших вскользь, и заменённая после битвы за Умбару правая стопа не в счёт – по сравнению с теми, кого отправили на переплавку, Девяносто первый был сказочным везунчиком. Благодаря накопленному им боевому опыту дроид был произведён в капралы, получив необходимое программное обеспечение, две коричневые полосы на "плечи"... и серьёзное беспокойство за своё будущее, ибо весь опыт новоиспечённого унтер-офицера непобедимой армии КНС говорил о том, что сволочные клоны как раз в первую очередь норовят изничтожить командный состав, абсолютно не обращая внимания на заслуги и опыт. Проще говоря, Девяносто первый боялся. Это был не страх живого существа за свою жизнь, но уже и не первоначальный заводской набор цифро-буквенного кода, заменяющий дроидам инстинкт самосохранения.

Но наряду со страхом пришло и любопытство. А также то, что у существ из плоти и крови называлось бы "интересом к жизни". Девяносто первому было интересно абсолютно всё, начиная от астрономии и заканчивая вот такими вот непонятными, но жутко интересными местами, как эта улица из тканей. А уж художники... Картины вообще были больным местом дроида: он никак не мог уяснить их смысл и то удовольствие, что разумные существа получали как от создания подобных произведений, так и от любования ими. В мире Девяносто первого все картинки имели смысл: они либо обозначали функции в интерфейсе, либо предупреждали об опасности или наоборот – говорили об отсутствии оной, – или изображали технику, вооружение и солдат врага... в общем, были полезны. А тут... Девяносто первый замер, глядя на полотно, изображавшее акробата под куполом цирка. Отделение немедленно сгрудилось за спиной своего командира, нелепо тыча во все стороны бластерными карабинами.

– Это что? – поинтересовался Девяносто первый, показав рукой на картину.

Художник – молодой зелтрон с волосами, торчащими во все стороны на манер забракских рогов, – с живым любопытством уставился на дроида.

– Это акробат, – озвучил он очевидное и тут же задал ответный вопрос: – Нравится?

Девяносто первый задумался над этим вопросом, но внятного ответа так и не нашёл. Что подразумевал абориген? Чёткость изображения, достоверность? Может, размер рисунка? Или количество цветов? Неясно.

– Что должно нравиться? – сдавшись, спросил он.

– Всё, – и не думая скромничать, ответил зелтрон. – Вглядись, как передано движение, напряжение момента. Игра на грани, между жизнью и смертью. Одно неверное движение – и прекрасный полёт молодого ловкого тела превратится в падение.

Девяносто первый послушно уткнулся в картину, но ничего из вышеописанного так и не нашёл.

– Где? – Дроид повернул голову обратно к художнику.

К разговору с интересом прислушивалась беловолосая девица, устроившаяся в серебристом павильоне напротив. Судя по наличию картин и холсту с неоконченной работой, она являлась коллегой собеседника дроида.

– Нашёл с кем говорить об искусстве, Этаг, – рассмеялась зелтронка. – В нём явно не установлено подходящее программное обеспечение. Что ты объяснишь железяке?

– А вдруг объясню? – заупрямился тот, кого назвали Этагом. – Искусство – универсальный язык, понятный даже дроидам. Надо только подобрать правильные слова.

– Скажи, мой металлический друг, – вновь обратился он к Девяносто первому, – что ты видишь на этой картине?

– Взрослую форму существа одного вида с Вами, предположительно – судя по отсутствию ярко выраженных вторичных половых признаков, – мужского пола. На изображении видны напряженные мышцы лица, что означает сильное физическое напряжение, испытываемое этим мужчиной, или... – Девяносто первый сделал короткую паузу, перелопатив все человеческие лица, что хранились в его памяти, и выбрав наиболее подходящие по выражению, – ...проблемы с желудочной деятельностью. Более точно сказать не могу, но если Вам нужен диагноз, то я попрошу прибыть сюда квалифицированного медицинского дроида.

Он замер, ожидая ответа.

На лице художника отразилась целая гамма эмоций, которые Девяносто первый мог трактовать как резкое обострение нескольких хронических заболеваний, а особь женского пола начала громко и заливисто хохотать, по всей видимости, испытывая прилив положительных эмоций от того факта, что у неё подобных проблем со здоровьем не наблюдается.

– Отлично подобрал слова, – подбодрила она своего коллегу, подняв вверх большой палец и продолжая смеяться. – Я в восторге!

Справившись с собой, Этаг побарабанил пальцами по пряжке ремня и щёлкнул пальцами, осенённый идеей.

– Скажи, дроид, тебе никогда не хотелось выглядеть иначе, чем сейчас?

– Это невозможно, – вежливо возразил дроид. За его спиной лязгнул люк, и из танка высунулся его командир-лейтенант, раскрашенный в зеленый с черными и желтыми полосами.

– В чём дело, капрал? – спросил он. – Беспорядки?

– Нет, сэр, – ответил Девяносто первый. – Мы говорим об искусстве, – щегольнул он свежими знаниями. Собравшиеся вокруг зелтроны могли поклясться, что металлопластовое "лицо" лейтенанта приобрело озадаченное выражение. Во всяком случае, он ненадолго замолчал, а потом, произнеся "понял-понял", скрылся в машине.

– Моя конструкция практически исключает модернизацию, – продолжил Девяносто первый беседу с художником с того места, на котором их прервали. – Даже модуль искусственного интеллекта и память невозможно переставить на какую-либо другую машину, кроме такой же модели, как я.

– А в рамках... эм... текущей конструкции? – не сдавался художник. – У меня есть друг, который как раз работает на металлических поверхностях, он мог бы разрисовать твоё тело... Твой корпус, – поправился зелтрон, – как тебе захочется.

– Зачем?

– Чтобы отличаться от прочих дроидов.

– Я и так отличаюсь, – Девяносто первый показал на свои капральские полосы. – Это визуальное отличие, а ещё у меня есть личный номер и индивидуальный идентификационный сигнал.

– Но можно ведь добавить ещё больше индивидуальности, стать совершенно особенным дроидом. Подумай, похожего на тебя не будет во всей галактике!

– Зачем? – не понял Девяносто первый. – Это как-то повлияет на мои возможности? Прошу прощения, но каким образом изображение чего либо – к примеру, вот этого акробата или... – Дроид указал на натюрморт, написанный смешливой зелтронкой, – ... частей животных в первой стадии разложения и плодов деревьев может как-то улучшить навыки? Окраска должна нести реальную пользу и смысл. Например, уменьшать вероятность обнаружения противником.

– Пользу, говоришь? – задумался художник, после чего щёлкнул пальцами и поднял на Девяносто первого смеющийся взгляд. – А как насчёт маскировки?..

Зелар, комендатура. Второй день оккупации

Выпоротые горе-солдаты частично удовлетворили Раму жажду крови и даже подняли его настроение. Взбежав по лестнице, мандалор открыл дверь кабинета, удивлённо обозрел пустующее место Нэйва и спросил у Ракши, изучающей журнал о светской жизни с таким видом, словно она держала в руках дохлого грызуна:

– А куда опять ускакал Маленький босс? Разгребать очередной завал фруктов, или спасать зверюшек?

– Для разнообразия – просто спать, – сообщила ему мандалорка и ткнула пальцем в глянцевый разворот журнала. – Слушай, я понять не могу, кому какое дело кто в каком наряде появился на какой-то там церемонии? У этих пустоголовых что, забот посерьёзней нет?

– Да если б только у них, – Рам снял шлем. – Это называется "признак цивилизации" и считается неимоверно круто практически во всех центральных мирах. Любое мало-мальски серьёзное мероприятие не обходится без вот таких вот репортажей, да ещё и в прямом эфире. Так что тут наши розовокожие друзья всего лишь следуют общей моде. Я когда работал на владельца корпорации по производству спидеров, то ещё и не такое видел: у его жены были специальные агенты, задачей которых было – ты не поверишь, – узнавать, что оденут жёны других шишек на очередной приём, или ещё какой осик. И платила им так же, как её муж – мне.

– Нет пределов идиотизму, – резюмировала Ракша и небрежно швырнула журнал за спину, в угол кабинета, где её стараниями уже образовалась живописная свалка местной печатной продукции. – Из просмотра этой макулатуры я вынесла две мысли: аборигены предпочитают распечатки, а не цифровые издания, и на планете напрочь отсутствует хоть что-то, отдалённо напоминающее уголовную хронику. Оппозиционных статей или недовольства местным правительством я тоже, кстати, не обнаружила, но может это просто потому, что серьёзных изданий прежние хозяева кабинета не держали.

– Бессмысленная трата флимси, – согласился Костас. – Деньги им просто девать некуда, – он обвёл руками роскошно декорированную приёмную, подтверждая свои слова. – Кстати. А брачные обряды там были?

– Не обратила внимания, – призналась мандалорка. – А что? – хитро прищурилась она. – Уже нашёл себе красотку и собрался жениться, командир?

– Да нет, а вот тебе придётся.

– Жениться на местной красотке? – округлила глаза Ракша. – Я что, из этих? – хихикнула она, кивая на сваленные грудой журналы.

– Выйти замуж за Маленького босса, – отозвался Рам. – Ты же в курсе, что он с Джабиима?

– Понятия не имела, – фыркнула мандалорка в ответ. – И что это за планета? Там принято вступать в брак, выпив из одного кафейника? Так надо было раньше предупреждать, командир! Теперь придётся пристрелить Маленького босса... – с деланным сожалением вздохнула она.

– Не кафейник, – не разделил её весёлости Рам. – Ты с ним разломила хлеб, который добыла сама. У них это расценивается как помолвка. Суровый мир, простые обычаи. А пристрелить единственного толкового "молчи-молчи"... Рехнулась? Пришлют какого маньяка – забодаемся шпионов расстреливать.

– Сколько планет, столько обычаев, – философски заключила девушка. – Но мне почему-то кажется, что те пирожные хлебом не считаются, да и Маленький босс ничего не говорил, так что обойдёмся без расстрелов. В крайнем случае расскажешь, как у них, на Джабииме, расторгаются помолвки. Хлеб у него отобрать? Это я запросто! – весело осклабилась она.

– Да, за тобой не заржавеет, – согласился Рам. – Правда, и Маленький босс тоже... не из тех, кто в кусты ныряет. Подозреваю, что именно поэтому ты к нему и присматриваешься.

– Командир, – возмутилась Ракша, – тебе феромоны местные в голову ударили? Уже везде мерещатся то перепихоны, то помолвки, то ещё чего. Открути кислородный баллон, подыши свежим воздухом, проветри голову, – посоветовала она.

– Как скажешь, – усмехнулся тот. – О Одаривающая пирожными. Ладно, шутки шутками, а надо работать... – он тяжело вздохнул и буквально вполз в кабинет, напомнив Ракше басоха, что жил у них дома, когда она была маленькой – он точно так же нехотя выходил за её отцом зимой из дома, всем своим видом взывая к жалости.

Усевшись за терминал, Костас с ненавистью уставился на написанный им самим же план, где в первой графе стояло "Решить проблему с питанием населения". До этого Рам никогда не то что не занимался, но даже не задумывался над подобными вопросами – ему было плевать, чем и как питается гражданское население на объятых войной территориях. Этим занимались соответствующие чины. Или не занимались – тут уж как повезёт. И вот теперь в должности этого самого "ответственного лица" оказался он сам.

На первый взгляд, проблемы не было: склады были наполнены припасами, но мандалор знал, насколько призрачно это изобилие – город пожирал ресурсы, словно взрослый ранкор. Если сейчас не задуматься над ограничениями, то уже через несколько дней можно будет вплотную столкнуться с призраком голода. А Раму очень не хотелось начинать свою карьеру коменданта с знакомства с подобным явлением. Поэтому, горестно вздохнув, он погрузился в изучение списка имеющегося в городе продовольствия. И очень быстро понял, что одному ему тут не справиться – большая часть местных названий ни о чём ему не говорили, а уж тем более узнать их калорийность... Вот, к примеру "кру сушёный" – это вообще кто или что? Рыба, мясо, овощ? Или уже готовое блюдо?

От тяжких дум Костаса отвлекла Ракша, исполнявшая обязанности дежурного:

– К тебе посетитель, командир, – доложила она по коммлинку. – И... надень шлем.

– Принял, – Рам откровенно обрадовался возможности сделать хоть небольшой перерыв и дать отдых измученным мозгам. – Запускай! – приказал он, надевая шлем.

Когда в кабинет грациозной походкой кинодивы зашла очередная розовокожая красотка с длинными, до пят волосами, собранными в замысловатую причёску и перевитыми цветными лентами, мандалор рассеянно подумал, что никогда не сумеет привыкнуть к ослепительному виду аборигенок. И дело было не только в природной привлекательности, но и в том, что обычно называли "умением подать себя". Всегда безупречно подобранная одежда, выгодно подчёркивающая достоинства каждой владелицы, причёски, будто половину населения города составляли парикмахеры (или как тут называют тех, кто возится с женскими волосами?), самые разнообразные украшения... Но, пожалуй, главным было некое внутреннее наполнение, осознание собственной привлекательности и ничем не прикрытое желание вызывать восхищённые взгляды мужчин.

Почувствовав что-то, ясное только ей, зелтронка улыбнулась ему с тем особым значением, что подразумевает готовность продолжить знакомство.

– Весёлого утра, – традиционное приветствие зелтронцев звучало глуповато для непривычного уха.

– Охрененно весёлое, – согласился Рам, с любопытством разглядывая посетительницу и гадая, за каким ситхом её принесло. Вспомнив проблемы, с которыми пришлось столкнуться Грэму, мандалор заранее настроился ничему не удивляться, будь то предложение заняться сексом или просьба помочь найти потерявшуюся безделушку.

– Вы забыли добавить "сэр", – напомнил он зелтронке, не желая отпускать поводья в общении с этой недальновидной и безалаберной расой. Дай им волю – тут же сядут на шею и ножки свесят, как избалованные детишки на Корусанте, изводящие своих родителей бесконечными капризами.

– Ах, да, – рассеянно улыбнулась зелтронка и повела плечиком, позволяя лямке платья соблазнительно сползти вниз. – Но мне больше нравится обращение "господин".

Мандалору невольно подумалось, что примерно с таких вот сцен начинаются классические порнофильмы и громкое презрительное фырканье Ракши, вошедшей следом за посетительницей, подсказывало, что не у него одного такие ассоциации.

– Моё имя Элея. Вы говорили, что следует сообщать вам, если кто-то попытается отобрать наше имущество, господин, – проворковала она, глядя на Костаса так, что тот невольно почувствовал себя выпускницей института благородных девиц, которую злая судьба занесла в кантину наёмников на нижних уровнях, что не помешало ему кисло подумать о том, что сбываются его опасения – пошли первые попытки мародёрства.

– Вы запомнили имя и звание военнослужащего, мэм? – осведомился он, отводя взгляд от излишне откровенного декольте зелтронки. "Отлично", – с иронией подумал он. – "Теперь я понимаю, что чувствует фелинкс, поставленный охранять сметану от грызунов". Феромоны феромонами, но Костас был нормальным, здоровым мужчиной, и сейчас невольно гадал, сколько ещё сможет продержаться до того, как заведёт интрижку с кем-нибудь из местных.

Фигура Ракши в доспехе чуть склонила голову набок, как всегда, когда девушка слушала внутришлемный коммлинк, после чего тихо вышла за дверь, видимо, оторванная неотложными делами от бесплатного шоу общения командира с местными.

– Да, господин, – сладко протянула аборигенка, и Раму понадобилось некоторое усилие, чтобы не прослушать продолжение этой фразы. – Капитан Нэйв. Он заявил, что забирает наших рупинов.

– Рупинов? – Костаса словно пыльным мешком из-за угла огрели. Уж от кого, но от контрразведчика он подобной выходки не ожидал совершенно. – Капитан Нэйв?

Рам заблокировал шлем и спросил у Ракши по приватному каналу:

– Ты с Маленьким боссом ездила. Что там случилось с этими рупинами? На хрена они ему понадобились?

– В душе не колышу, – честно ответила мандалорка. – Я Рогалика... рупина гладила, а он с местными сам разбирался. Разбудить?

– Нет, пусть спит, я пока тут сам разберусь, – решил Костас, пытаясь понять, что нашло на молодого капитана, что тот решил податься в рупинокрады. Воображение услужливо нарисовала картину Нэйва, сидящего на рупине и улетающего в закат во главе клина из крылатых ящеров. "Недосып" – поставил сам себе диагноз Рам, отгоняя непрошеное видение.

– А зачем он хотел это сделать – не объяснил? – спросил он у зелтронки.

– Сказал, что подарит их своему другу, – ответила та, присев на край стола коменданта и небрежно закинув ногу на ногу. Разрез платья оголил аппетитную конечность до не менее аппетитного бедра и Костасу начало казаться, что дамочку уже не так и интересуют эти самые рупины.

– Другу? – Рам раздражённо указал на кресло для посетителей:

– Сядьте туда, мисс, там Вам будет удобнее, а мой стол оставьте мне для работы.

– От работы нужно иногда отдыхать, – с очаровательным нахальством подмигнула ему зелтронка и медленно, с ленивой грацией освободила стол и пересела на указанное место.

– Ты сегодня прямо нарасхват, командир, – послышался насмешливый голос Ракши по комму. – Ещё одна посетительница. Привести, или помурыжить на проходной?

– Веди, – хмыкнул Рам. – Буду как тот герой сказки, который одним махом семерых... И ни слова, ни слова про "перетрахал"! – нарочито грозно предупредил он подчинённую.

– Заметь, я молчала, – весело заржала та и отключила связь, чтобы через полминуты появиться во плоти в компании ещё одной местной. Она тоже была красива, но разительно отличалась от первой посетительницы. Рядом с высокой статной Элеей она казалась миниатюрной и хрупкой, короткие серебристые и голубые кудри контрастировали с красной шевелюрой до пят, а вместо откровенного платья "льдинка", как успел мысленно прозвать её Рам, отдала предпочтение удобному костюму из "умной ткани", что подходил скорее для вылазок на природу, чем для города вроде Зелара. Но в ней чувствовалась та же спокойная уверенность в своей неотразимости и гибкие чувственные движения тела.

– Я так понимаю, это вы новый комендант города? – бархатным голосом спросила она, кивнув Элее, как старой знакомой. – Меня зовут Эрис Таи...

– Сэр, – бесцеремонно перебил её Рам, которого уже начал доставать этот парад эротики. – При обращении к офицерам и военнослужащим Конфедерации независимых Систем следует говорить "сэр" или "господин"... – тут он запоздало вспомнил двухминутной давности порно-шоу, устроенное Элеей, превратившей безобидное, в сущности, обращение в секс-игру, и пожалел, что напомнил об этом.

Наверное, для эмпатов его чувства были довольно красноречивы, потому что Элея весело улыбнулась и облизнула губы, а Эрис несколько озадаченно выгнула бровь.

– Как пожелаете, сэр, – без всяких двусмысленных интонаций продолжила она. – Я тут по поводу капитана Нэйва...

– Опять?! – едва не взвыл Рам. – И тоже по поводу рупинов?

– Именно, – в голубых глазах зелтронки мелькнуло удивление.

Рам встал, вынул из ящика стола деки, придирчиво проверил, чтобы в их памяти ничего не содержалось из служебных файлов, и протянул зелтронкам.

– Пишите, – приказал он. – Как и при каких обстоятельствах капитан Грэм Нэйв пытался отобрать Ваших питомцев.

Элея взяла в руки деку, а вот Эрис отрицательно покачала головой:

– Нет-нет, вы что-то перепутали! Я пришла поблагодарить капитана и принесла небольшой подарок в знак благодарности. Его сейчас проверяют на проходной.

– Вот теперь я запутался, – признался Рам. – Что там такого с рупинами этими было, что Вы, – он кивнул на Таи, – пришли благодарить, а Вы, – т-образный визор шлема воззрился на Элею, – писать жалобу?

– Он разозлился из-за невинной шутки и заявил, что конфискует рупинов, чтобы подарить их своему другу, – повторила сказанное ранее Элея. – Мой теванули страшно расстроится, если узнает, что в его отсутствие что-то случилось с его Лунатиком.

– Что за "теванули"? – не понял Рам.

– Супруг, если коротко, – подсказала ему Эрис, и Костас невольно посочувствовал супругу Элеи, которая вертела хвостом в его отсутствие. – Но тут совершенно явное недоразумение. Именно капитан Нэйв принял решение сохранить рупинов в целости и сохранности, а потом вместе с Раджем... лейтенантом Киратом придумали решение проблемы с полётами. К своему стыду, я слишком перенервничала из-за Рогалика и встретила капитана не самым вежливым образом, так что пришла извиниться и поблагодарить за участие.