Текст книги "Бумеранг для Снежной Королевы (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Как странно, почему именно меня она испугалась? Это было неприятно, но я постарался отбросить все дурные мысли на потом, а сейчас просто эстетически наслаждаться созерцанием красоты.

Сашка не успел ничего ответить на хамскую выходку сестры, девушка чуть заметно сжала его локоть.

– Да, Кира Юрьевна, Анастасия в курсе, что я сейчас рядом с Александром. Но я обязательно ей передам, что вы печетесь о ее репутации и не позволяете брату даже подумать об измене, пытаясь унизить ее соперниц, – с величием королевы холодно произнесла девушка.

Сказать, что Кирюша возмутилась, это не сказать ничего. Она захлебнулась воздухом и бросила на незнакомку такой испепеляющий взгляд, что мне стало понятно для чего этой почти девочке такие холодные глаза. Чтобы морозить вот такие выпады в ее сторону. Меж тем девушка продолжала:

– Саша, ты можешь представить меня. Я не задета хамством твоей сестры. Просто нужно будет поговорить с Юрием Сергеевичем о ее поведении с незнакомыми людьми. Репутация «Зималетто», переговоры и заключение сделок могут оказаться под угрозой, если Кира Юрьевна не научится себя вести в публичных местах.

– Что? Да кто вы такая, чтобы так говорить со мной?

Сашка захохотал, повернул к себе девушку и очень нежно поцеловал ее в лоб.

– Не узнала, Кирюша? Не нужно было меня перебивать, давно бы уже познакомились. Господа, позвольте вам представить – Катерина Валерьевна Пушкарева, наша с Кирочкой двоюродная сестра и акционер «Зималетто». Именно о ней говорил папа после показа.

– Что? – в один голос закричали Кира и Вика. А потом запричитали на перебой: – Этого не может быть… Пугало не могло так преобразиться… Сколько ты потратил денег, чтобы из дерьма конфетку сделать?

– Кира, ты переходишь все границы! – губы Александра вытянулись в ниточку, лицо побелело, а глаза запылали дьявольским огнем.

– Сашка, успокойся, – очень ровным голосом, правда не без нотки теплоты, сказала Катюша и ослепительно улыбнулась ему. Затем повернула гордо вскинутую голову к обидчицам. – Это может быть, девочки. Когда у людей есть чувство стиля, вкус и желание помочь, то и из дерьма можно сделать конфетку. Жаль, что вам этого не понять. Моему стилисту, увы, ваш вкус и чувство стиля показались попугайскими. Он так и сказал, что за дебил поработал над вашим имиджем. Простите, Кира Юрьевна, это не мои слова.

– А почему Кира Юрьевна? – вдруг нелепо спросила Кирюша.

– Мне воспитание не позволяет старших на «ты» величать. – добила Катя мою бывшую любовь.

Это же надо было додуматься сделать размалеванную шлюху вот из… из… Да она же… Это же о ней Пушкин написал: «чистейшей прелести чистейший образец».

Я любил ее в эту минуту, девушку с языком, как бритва. Я ее обожал! Вот так, спокойным голосом, почти нежно уложить на лопатки этих стерв, это дорогого стоит. Не зря мы с Малиной приехали сегодня в «Корицу». Нет, не зря!

Ромка оглядел наш столик совершенно ошалевшим взглядом, потом еще раз, и заржал. Он хохотал так заразительно, что Сашка, а затем и я вначале хихикнули, потом нервно и коротко хохотнули, а потом и захохотали во все горло. Мы складывались пополам, вытирали слезы, успокаивались, и снова хохотали. Пока наш смех не споткнулся о холодный, металлический взгляд Катиных прекрасных глаз.

– Герои!.. Настоящие герои!.. Девочки ушли в слезах, униженные, раздавленные. И правда, почему бы не посмеяться настоящим мужчинам? Да, Роман Дмитриевич? Так?

– А почему ты… вы Сашку с Андреем не упомянули? – возмутился Ромка. – Я один, что ли хохотал? И вообще, может у меня истерика была? Нормальная такая смеховая истерика. Сама девчонок по стене размазала, а сама на меня теперь сваливает вину. И вообще, откуда вы мое имя знаете?

– Отвечаю по пунктам. Да, у вас была истерика, как ее остановить я не знала, пришлось вас задеть за живое, обидеть. Сашку с Андреем Павловичем я не упомянула, потому что достаточно было прекратить вашу истерику, чтобы их прекратилась сама по себе. – Катя улыбнулась. – Метод, как видите, оказался действенным.

– Во дает! – Ромка смотрел на Катю с восторгом.

– Следующий пункт… Я защищалась, поэтому и била девочек наотмашь. Кстати, на будущее, с недавних пор я всегда даю сдачу. Не спускаю ни одного намека на обиду. Когда будем работать вместе, учтите это, пожалуйста. И, наконец… Имена я ваши знаю, потому что когда думала принимать или не принимать предложение Юрия Сергеевича, изучила о «Зималетто» все, что возможно. Ваши имена на слуху у всего бомонда. Я ответила на все ваши вопросы, Роман Дмитриевич?

– Нет!

– Слушаю вас.

– Вы замужем?

– Нет и не собираюсь.

– Тогда давайте на «ты» и просто Роман. Для друзей – Ромка, Ромио…

– Малина, Ромашка, – продолжила Катя. – Я знаю. И знаю, кто вы.

– Кто?

– Вы хищник, ловелас, гуляка и повеса с очень ранимым и нежным сердцем.

– Зачем же вы выбалтываете мои тайны, Катя? – Ромка побагровел и насупился.

– А я никогда не вру. Не хотели слышать правду, не стоило спрашивать. И я согласна на ты.

– Хотя я старше и твое воспитание не позволяет тебе старших на «ты» величать, – Ромка снова засмеялся.

– А что вы знаете обо мне? – спросил я.

Она вдруг покраснела и смутилась, даже глаза прикрыла в волнении. И я почему-то тоже заволновался.

– Вы хороший, добрый и неглупый… пьяница, повеса и бабник, – выпалила Катя.

– Други мои, не нужно пытать Катюшу. И ловушки ей ставить не нужно. Лучше поговорите про промышленный индекс Доу-Джонса.

– Правда, – Катя улыбалась во всю. – Давайте лучше о DJI – Фондовом индексе. Или о «Зималетто». Мне кажется, что здесь мы найдем полное взаимопонимание.***Почти до трех часов ночи я ворочался в кровати без сна, все думал и думал, и не мог понять, как такое может быть, чтобы девушка улыбалась, а глаза оставались холодными, как будто жили своей, отдельной от Кати жизнью.

Опять вспомнилась девочка-призрак. У нее тоже были прекрасные глаза, только не холодные, как у Кати, а мертвые. Но ту девочку кто-то убил, отняв у нее желание жить. А Катерина? Что такое случилось, что она замерзла?

Мне стало холодно под одеялом, прямо затрясло всего. Честное слово, убивал бы тех, кто ломает вот такие чистые души. Уверен, что и у Кати случилось что-то такое, что заморозило ее. И никакие шуточки Ромки, никакие мои комплименты не помогут ни оживить мою снежную девочку, ни вернуть тепло в глаза Катеньки.Замерзаю в квартире тёплой.

Замерзаю среди людей.

Я тебя упустил, недотёпа,

Где ты, зимнее чудо, где?

Красота, что лишь сверху, – злая,

Зачарует, в тупик заведёт,

А под ней – душонка гнилая,

Зазеваешься – враз сожрёт!

Разглядеть под одёжкой серой

Красоту – игра нелегка.

Но разбудишь – и будь уверен,

Что с тобой она на века.

========== На длинных дистанциях ==========

POV Катя Пушкарева.

Мне казалось, что этот сумасшедший день никогда не закончится. Вообще никогда. Столько всяких событий произошло в этот день, сколько у прежней Катеньки и в год не случалось.

Не думала я, что поход с сестрой по магазинам обернется вначале для меня, а потом и для нее скандалом. Но я ни грамма не сожалею, что поставила ее на место. Это мне наплевать, что Кира пыталась поднять меня на смех. А я не мерило обиды. Мерило обиды – это Катенька Пушкарева. Как бы она себя чувствовала, если бы столкнулась не только с пренебрежением, но и с откровенным издевательством Киры? И вот этого, Катенькиной обиды, я никому больше прощать не намерена.

Потом мое преображение, осознание собственной привлекательности, даже не привлекательности, а того, что я красива. И вместе с тем обида на родителей. Что ж они столько лет уродовали собственную дочь, во имя каких-то непонятных целей и идей?

Затем в ресторане я лицом к лицу встретилась с Андреем. С тем самым, которого Катенька просила поцеловать ее бесплатно. Я панически испугалась, что он меня узнает. «Зималетто» – это мое будущее. И не дай Бог, чтобы мое прошлое потащилось за мной в новую жизнь. Не узнал! Да я бы и сама себя сейчас не узнала.

Ребята мне в общем-то понравились. И веселые и неглупые, а то, что бабники и гуляки… Посмотрела я список их «побед», сплошные красотки, порхающие из постели в постель и ищущие к кому бы присосаться, я бы назвала их дорогими проститутками. Так что каждый получал то, чего искал. Ребята – девочек на пару ночей, девочки – проход по подиуму, фото в глянце или еще что-нибудь такого же рода.

Ромка поначалу собрался клинья ко мне подбить, я это видела, но молниеносно оценил, что ему ничего не светит, и принял это спокойно, даже уважение с его стороны я почувствовала, особенно когда мы начали обсуждать дела «Зималетто». А вот Андрей меня насторожил. Он смотрел на меня с такой грустью и даже жалостью, что стало не по себе. Интересно, что же он такое увидел, что позволило ему меня жалеть? Это серьезно, это очень серьезно. Чего-чего, а чувства жалости я совершенно не хочу вызывать. Ни у кого! Об этом нужно будет подумать.

Мальчики ушли и мы с Сашкой остались вдвоем «на поговорить», как он и хотел. Только вместо разговора по делу, вышел у нас разговор по душам. Оказывается Настя старше Сани на пять лет, хоть и выглядит намного моложе, и у нее есть восьмилетний мальчик, не Сашкин. И проблем у брата с этой его, как он сказал, роковой любовью, больше, чем нужно.

– Не принимают мои Асю, никто, кроме отца. Да и папа, он просто сказал, что это мое дело, с кем мне быть, а большого восторга от наших отношений не испытывает. Крис хотя бы здоровается с Настей. А вот мама, она вообще заявила, что если я решу жениться, ее ноги в нашем доме не будет, и знать она меня больше не захочет. Кира… Кира… Сестренка считает наши отношения позором, ставящим под угрозу и ее репутацию.

– Саш, это потому, что она старше и у нее есть ребенок?

– Ой, Катюха. Тут много всего. И потому, что есть ребенок, и потому, что старше, и потому, что «не нашего круга», и потому, что ребенок… – Сашка посмотрел на меня очень пристально, решая стоит ли меня посвящать в подробности. – У Даника аутизм. Степень, правда, легкая, но мальчик совершенно неконтактен с людьми. Почти ни с кем. С Настей, с ее мамой и со мной он даже разговаривает, а больше ни на кого и не реагирует.

– А ты ее любишь? – спросила я.

– Люблю? Не думаю, что все так просто. Это не любовь, Катя, это что-то гораздо большее.

– Тогда женись и не думай. Тебе ребенок такое доверие оказал, признал своим.

– Женись? Да я бы уже сто раз женился. Не идет за меня Настя. Ни в какую не идет. Говорит, что не хочет мне жизнь портить. Ей, видишь ли, моя добрая маменька по полочкам разложила, что я потеряю в случае женитьбы.

– Сашка! А ты все равно женись!

– Похитить и обвенчаться? – засмеялся брат. – Ладно, давай немного поговорим о тебе.

– А что обо мне говорить? Я уже вон в каком шоколаде. За несколько часов из бедной дурнушки богатой красавицей стала. Прямо, как в сказке.

– Как в сказке, – задумчиво повторил Сашка, – как в сказке о «Мертвой царевне» или о «Спящей красавице»…

– Что? О чем ты, Саш?

– Все нормально, Катюша. Все очень хорошо и замечательно. Одно жалко – неживая ты.

– Что? – я похолодела. – Неужели это так бросается в глаза? Так вот почему Андрей смотрел на меня с жалостью! Глупые, меня не жалеть нужно, за меня нужно порадоваться.

– Чему радоваться?

– А что больно не будет. Никогда больше больно не будет.

– Катя! У тебя что-то случилось? Да?

– У меня? Нет! Это у той, прежней Катеньки, на дню по сто раз случалось. А у меня все прекрасно. И не нужно ко мне в душу лезть! Понятно? Для ваших с Юрием Сергеевичем планов моя душа не нужна. А мозги у меня прекрасно работают. Ясно? – я говорила все это спокойным и ровным тоном, а лицо у Сашки все вытягивалось и вытягивалось.

– Дура! – брат заорал так, что на нас стали все оборачиваться. – Какая же ты дура! Для наших с отцом планов, да? И душа твоя – это не наше дело, да? Дура! Я пятнадцать лет мечтал, чтобы ты выжила, и боялся, что тебя уже нет. Мне так хотелось, чтобы мы встретились, чтобы подружились с тобой. Для наших с папой планов… Да пошла ты!

– Саш, прости, а. Прости, пожалуйста. Хорошо, ладно, я не права. Просто я никому больше не верю. Понимаешь? Не верю. Меня всю мою маленькую жизнь использовали. Всем от меня что-то нужно было. Даже родителям. Вот скажи, это нормально, что меня так уродовали? Я животных люблю. Ветеринаром быть мечтала. Нормально, что за меня еще до моего рождения решили, что я буду экономистом. Ладно, черт с ним, я очень люблю и математику, и экономику. Но это не моя золотая мечта. У меня была другая.

– Тебя обманул мужчина?

– Я не буду об этом говорить.

– Кать, у тебя теперь столько поклонников будет, что ты со счета собьешься считать их.

– Мне никто не нужен.

– Как это? А любовь?

– А нет никакой любви. И не будет. А поклонников туча набежит, вот в этом я как раз нисколько не сомневаюсь. На красивую мордашку, да на брендовые шмотки, да на акционера «Зималетто» желающих много найдется. Да только мне никто не нужен.

– Почему? Ну, почему ты отказываешь себе в таком огромном пласте жизни?

– Потому что никому из гипотетических поклонников не нужна буду я сама, или, как ты говоришь, моя душа. Всем будет нужен антураж. Душа была у Катеньки Пушкаревой. Никому не понадобилась, представляешь? И мне она тоже больше не нужна. Вот я и выбросила ее за ненадобностью. И хватит об этом.

– Ну, хватит, так хватит. Только я уверен, что…

– Саша!

– Я молчу. Значит так, Катюха. Вот твоя кредитка. Тут не очень много, порядка пятнадцати тысяч.

– Рублей?

– Дура, что ли? Долларов.

– Не много? Да мне этого хватит и на всю учебу и на стажировку, и еще на диплом останется. Ура.

– Ничего не ура. Это тебе на… на сколько хватит, настолько и хватит. Хоть на день. Но отец будет проверять, как ты тратишь деньги. Это не контроль. Вернее это контроль, но не за количеством съеденных тобой шоколадок. Папа просто не хочет, чтобы у тебя, как у Киры, крышу сорвало. Понимаешь о чем я?

– Понимаю, более того, считаю, что это правильно.

– Не обижаешься?

– Напротив.

– Теперь вот еще что. Ты сможешь во время летней сессии сдать экзамены и за первую половину четвертого курса?

– Ух ты, здорово! Я сама об этом думала. А зачем?

– Отец хочет отправить тебя на стажировку уже в июле на полгода. А потом, после четвертого курса, еще на год. Полгода в Германии и год в Швейцарии. Как тебе такие планы.

Я вдруг поняла, что сейчас зареву, даже губы задрожали, но я справилась. С трудом, но справилась. Господи! Это же была моя мечта!

– А ты будешь, ко мне приезжать?

– Обязательно. И ты всегда сможешь прилетать на выходные.

– Тогда мне очень нравятся такие планы. Саш! Ты меня простил?

– А куда мне деваться? Как-никак, а родная кровь.

– Спасибо, Сашка.***А вечером разразился скандал. У нас и раньше случались скандалы, правда раньше это была игра в одни ворота. Папа отчитывал, папа приказывал, папа наказывал. А мы с мамой послушно кивали головами. Так было всегда. Всегда, но не в этот раз. В этот раз и папа перешел границу допустимого, и я уже другая, да он этого не учел.

Мы с Сашкой зашли к нам в дом, занесли покупки, потом он схватил старое покрывало, вытащил на него все, абсолютно все из моего шкафа, пошел в прихожую и там собрал мои вещи, связал покрывало так, что получился огромный тюк и пошел к двери.

– Елена Санна, Валерий Сергеевич, я ушел! – поцеловал меня в щеку и был таков.

– Мам, пап, как я вам? – я встала в центре прихожей и еще покрутилась вокруг себя.

– Какая ты красивая, Катенька. И стрижка тебе очень идет, и платье. А уж шубка-то! Ой, какая мягкая. Катюша, а ножки не болят на таких-то каблуках? Смотри, а то ведь скользко.

– Я не знаю, мамочка. Я пешком не ходила. Меня Сашка на машине возил. Папа, а тебе как?

– Как шалава, – грубо сказал отец и отвернулся. Это было так несправедливо и обидно, что захотелось схватить еще за плечи и встряхнуть. Ну вот что в моем облике напомнило ему шалаву? Что?

– А что тебе не нравится, папа?

– Мне все не нравится. Мне не нравится, что у тебя видны колени, не нравится, что ты постриглась, не нравятся эти дорогие шмотки. А больше всего не нравится, что у тебя глаза и губы накрашены.

– И только поэтому ты сказал, что я похожа на шалаву? Да?

– А кто еще позволяет выбрасывать свои вещи на помойку? Только шалава, которую берут на содержание. Ишь какой! Я работал, покупал вещи, а он… Да еще и целует тебя.

– Кто? – не поняла я.

– Кто-кто? Сашка!

– Папа, ты что, извращенец? Такой абсурд может прийти в голову только извращенцу. Потому что ни мне, ни Сашке, вообще ни одному нормальному человеку такая гадость в голову не придет. Он мой брат! – я ушла к себе. Настроения как не бывало. Не хотелось даже заглядывать в пакеты, а ведь я еще и не видела, что там.

Папа долго кричал что-то из-за двери, но я рухнула на свой диван, как была, прямо в шубе и уснула сном праведника, дав себе клятву, что с отцом я больше не разговариваю.***С февраля по середину июня у меня не было ни одной свободной минуты. Я училась всегда и везде. На переменах, по дороге из дома и домой (к счастью, у меня теперь была машина с водителем, которую всегда присылал дядя), во время еды и даже во сне. Да-да, даже во сне я продолжала повторять материал.

О том, что я действительно не разговариваю с папой, я вспомнила только к пятнадцатому марта. Ко дню его рождения. У папы был юбилей, пятьдесят лет, и мама пришла ко мне с разговором. Мол, нужно бы с папой помириться, мол, он только ждет, пока ты попросишь прощения. Попросить прощение было гораздо быстрее, чем выяснять отношения, и я с удивлением прислушиваясь к себе поняла, что время для меня сейчас гораздо дороже принципов. Надо попросить? Попрошу, в чем проблема?

Оказывается, проблема была, да еще какая. Я видишь ли посмела заказать ресторан на свои деньги, да еще пригласить папиного брата. Хотела сделать сюрприз папе. Ведь они помирились с Юрием Сергеевичем, даже на зимнюю рыбалку однажды ездили вместе. Вот я, дура, и решила, что все в порядке.

Отец кричал, топал ногами, хватался за сердце, но сути его претензий я никак не могла уловить. Голова пухла, ноги дрожали от усталости, вес неуклонно снижался, в руках появился тремор. Наконец, произошло то, что обязано было произойти – прямо на лекции я грохнулась в обморок, вместе со всеми своими брендовыми шмотками (говорят, что Лена Ивашина воспользовавшись моим бессознательным состоянием, проверила лейбл на моем платье и подошву на сапогах).

Вот тогда за дело взялся Сашка. Взялся по-настоящему. Уж не знаю о чем он говорил с папой, я была на лекциях, но, как рассказывала мама, крик стоял не только на всю квартиру, а и на весь квартал. После Сашкиного «разбора полетов» папа очень переменился по отношению ко мне. Нервы мотать перестал, разговаривал мягче и в ресторан на свой юбилей пошел без скандала.

Была у меня и еще одна проблема, очень серьезная. Началась она сразу после моего выхода с больничного, и конца-края ей не видно. А тут еще и письмо пришло. Прилетело, что называется, откуда не ждали.

Проблема была банальная и противная. Меня толпами осаждали потенциальные поклонники. Я не верила ни одному, прекрасно понимала, что никому из них я не нужна. Однажды даже разговор однокурсников случайно услышала. Уж очень сетовали мальчики, что не закадрили меня тогда, во времена Катеньки Пушкаревой. Мол, кто же мог предположить, что она (я, то есть) окажется не только красоткой, но еще и упакованной с головы до пят, при машине и перспективах. Видно наши мальчики и описали Денису нынешнее положение вещей, потому что письмо было как раз от него…

========== Поцелуй с ароматом гвоздики ==========

POV Андрей Жданов.

Сашка позвонил, когда мы с Ромкой, сосланные на производственный этаж после очередного скандала с отцом и дядей Юрой, решали что делать дальше. Устроить бунт и настоять на своем, или вообще искать другую работу, третьего было не дано. На этот раз отцы-основатели перешли все границы.

Нет, мы, конечно, и раньше спорили с руководством. И ссылками наши баталии заканчивались далеко не всегда, иногда рулевые давали нам менее строгие наказания, но в этот раз они оба прямо как с цепи сорвались. Можно подумать, что мы совершили какое ужасное преступление, а мы всего-то попросили другой кабинет. Ну не можем мы нормально работать, если в наше рабочее пространство всегда неожиданно, не по расписанию, всегда стремительно врывается Кира и сразу заполняет заполняет собой каждый кусочек нашего кабинета. А в последнее время она вообще взяла моду приходить на работу не одна. Она приволакивает за собой свою ненормальную подружку Вику, и они начинают болтать, громко рассказывать друг другу о своих победах на любовных фронтах.

Не знаю, может это и было рассчитано на то, чтобы мы с Ромкой взревновали, но кроме раздражения и головной боли, никаких других реакций мы не выдавали. Вот и попросили или Киру убрать от нас, или нам выделить другой кабинет, хоть малюсенькую кладовку, лишь бы тихо было. Нам и выделили кабинет на производственном этаже, причем с формулировкой… за склочный характер. Нормально?

Вот тут и позвонил Сашка.

– Андрюха, привет! Нужна помощь.

– Нам с Ромкой тоже.

– Да мне срочно!

– Да нам как-то тоже не в отдаленном будущем.

– Ресторан «Andiamo» знаешь?

– Возле Универа?

– Да.

– Давай через часик. Ромку можешь прихватить.

– Договорились.

Ну, вот все и решилось само собой. Уж лучше мы Сашке поможем, чем будем бегать по цеху со злобными рожами, народ пугать. И мы рванули в «Andiamo».

– Привет чинушам, – Роман подал Сашке руку. – Чип и Дейл пришли на помощь.

– Привет, мне нужна помощь только Чипа, Дейл сегодня не у дел.

– И кто у нас Чип?

– А это мы сейчас решим. Ребятки, у Катюхи проблема. Очень нужна помощь кого-то из вас.

– Что случилось? – спросил я Сашку.

Катю я видел всего один раз после встречи в ресторане, когда Юрий Сергеевич привел ее в «Зималетто» для ознакомления с компанией. Она была еще прекраснее, только очень бледна и немного похудела.

– Вот здесь сидит вся наша молодежная команда, – сказал дядя Юра, открыв дверь в наш кабинет и пропустив Катю вперед. Она кивнула нам и улыбнулась дежурной улыбкой, одними губами. – Знакомить вас не нужно, Саша говорил, что вы уже знакомы. Пошли дальше.

– Привет мальчики, – она помахала нам с Ромкой рукой. – И пока.

Пока… Я часто ее вспоминал… Восхищался ею (Юрий Сергеевич рассказал о ее планах) и, почему-то, очень ее жалел. Такая молодая, такая успешная, такая красивая и такая… неживая. Ромка на нее запал, это я знал точно, никогда Малина не вспоминает даже о тех, с кем у него роман был. А Катю вспоминал и не раз. Я, наверное, тоже запал, но не так, как Роман. Если он говорил о ее формах и похотливо улыбался при этом, то мне хотелось ее защитить, уберечь от таких вот похотливых улыбок и помочь растопить лед в ее глазах. Как о женщине я о Катюше совсем не думал. А теперь ей нужна помощь.

– Конечно поможем, Сашка! Про чём речь! Или мы не Чип и Дейл? – Ромка сощурился и даже облизнулся, как кот на сметану.

– Малиновский, ты за бортом. Чипом назначается Жданов.

– Это почему это? Я, может, тоже хочу помочь нашей Катюше? Я знаешь каким заряжающим для Катюши могу стать? Я один могу справиться со всеми стволами этой боевой машины реактивной артиллерии и такой залп дать, что все враги уничтожены будут!

– Вот поэтому ты и за бортом. Андрей, ты сможешь сегодня забрать Катю после занятий?

– Конечно смогу, Саш. Это все?

– Увы, это не все. Забрать ее нужно эффектно.

– То есть?

– Ее нужно забрать так, чтобы каждая собака в подворотне поверила, что ты ее парень и что отношения у вас серьезные. Понял?

– Понял, нет проблем. А посвятить в суть происходящего не хочешь? Или не можешь? Если не можешь, то и Бог с ним. И так справлюсь, не Бином Ньютона.

– Андрей, ей прохода не дают всякие уроды. Настолько вымотали девчонку приставаниями и ухаживаниями, что она всерьез подумывала о фиктивном браке, представляешь? Вот и получается, что она тратит силы и время на всяких придурков, отбиваясь от них.

– Сашка! Ты не прав! – вмешался Ромка. – Ты сейчас категорически не прав.

– В чем это.

– В том, что не тому Чипу ты собрался доверить Катеньку. Я такое представление могу разыграть, что Андрюхе и не снилось. Товарищ командир, вы должны послать на это задание меня, рядового Малиновского. Я его могу выполнить и перевыполнить. Я доброволец!

– Уймись, доброволец, язычка ее острого не боишься, на перевыполнении-то? – Сашка усмехнулся. – Так что, Андрей, сделаешь?

– Ты уверен, что она не против этого плана?

– Она его и разработала.

– Она хотела, чтобы именно я сыграл роль ее парня?

– Ей все равно кто. Просто я знаю, что ты не Малина, перевыполнять не будешь.

– А вот сейчас обидел, командир. – Ромка даже сделал вид, что надулся. – Я же чисто из любви к искусству. И заметь, совершенно бесплатно.

«Поцелуйте меня бесплатно, пожалуйста», – пронеслось у меня в голове. Стало трудно дышать, а Ромкин треп раздражать начал.

– Я все сделаю, Сашка. Не переживай.

– Спасибо. Вот держи, – Алекс протянул мне конверт.

– Что это?

– Купишь Кате цветы. Какой-нибудь шикарный букет. И еще какую-нибудь фигню. Я правда, не успеваю все сам купить, у меня через полчаса совещание.

– Ты хочешь сказать, что там деньги?

– Ну, да.

– А мой гонорар за исполнение роли присовокуплен? – кровь бросилась мне в голову, такого унижения я не испытывал никогда в жизни. – И почем ты оценил меня?

– Андрей, погоди. Я совершенно не хотел тебя обидеть. Никто не собирался тебе платить за участие в спектакле. Там на цветы и подарок. Катька очень щепетильна, не хочет быть никому обязана.

– Да пошел ты нАхер, вместе со своей ненормальной сестричкой. Что ж вы все за уроды-то такие? Что ты, что Кира, что Крис, а теперь еще и Катерина. Да, у меня пока очень маленький пакет акций, у нее явно больше, папа еще не переписал на мое имя основную мою часть. Но я же еще и зарплату получаю, приличную. Вы что же думаете, что я бабе цветов купить не могу? Щепетильна она! Ну, надо же! Щепетильна! Так пусть наймет себе жиголо, по крайней мере, это будет честно. Сашка, скажи правду, вам хотелось унизить меня?

– Вот говорил я Катьке, говорил. А она уперлась и ни в какую. Не хочу, мол, чтобы люди на меня тратили не только свое время, но и деньги. Андрюха, да прости ты ее. И голову-то включи. Ну, как она могла хотеть унизить именно тебя, если она понятия не имела, кто будет ее ухажером. Это мой прокол, я не должен был совать тебе конверт. Но я просто выполнял ее просьбу. Блин! Как все снова запуталось, и времени на распутывание у меня уже нет. Малина, ты сможешь?

– Я? Конечно. Только конверт мне не суй. А то и мне, на фоне Андрюхи придется…

– Сашка, я сам все сделаю. На надо Ромку отправлять. – устало сказал я, представив, как ретиво Ромочка начнет выполнять задание.

– Эх ты, а еще друг, называется, – притворно вздохнул Малина.

– Еще какой друг. Все, Сашка, я пошел за цветами, иначе опоздаю к третьему звонку. А ты, Ромио, обрисуй Санечке нашу проблему. И пусть только попробует нам не помочь.***Катя вышла из ворот университетского скверика и стала оглядываться по сторонам, отмахиваясь от нескольких поклонников сразу, как от надоедливых мух. Боже мой, как же она была хороша! Узенькие брючки, высокие сапоги, черная приталенная блузка, подчеркивающая высокую красивую грудь, расстегнутая шубка, распахнутая ветром. Все просто, дорого и с безупречным вкусом – этакий минималистский шик. Я мог понять ее мух, сам не отказался бы полетать где-нибудь рядом.

– Катюша! – я помахал ей рукой. Я подготовился к этому спектаклю. Ох, и подготовился, тем более, что меня задели за живое. Катя повернула голову на звук моего голоса и расплылась в такой открытой и радостной улыбке, что я только диву давался, вот это актриса.

– Андрюша! – Катя бросилась ко мне. – Я так соскучилась! – кричала она подбегая и бросаясь мне на шею.

– Я тоже, родная, соскучился ужасно, – сказал я чуть громче, чем было бы для нее одной, принимая ее в свои объятья.

По всем законам любовного жанра дальше просто обязан был последовать поцелуй. Кто я такой, чтобы ломать законы? И я ее поцеловал. Я хотел только сделать вид, что целую, честное слово, всего лишь сделать вид! Но в последний момент меня накрыло такой волной ирреальности, что я по-настоящему приник к губам девушки. Вначале я сам не понял, что на меня нашло, что накрыло меня так, что я перестал соображать, перестал давать отчет своим действиям. И только потом, уже поздно вечером я понял – когда Катины губы оказались рядом, мой нос уловил букет из запахов гвоздики, лакрицы, мяты и кофе. И меня подмяла под себя волна цунами. Раньше я встречал этот букет ароматов только однажды. В новогоднюю ночь, когда «бесплатно» целовал снежную девочку.

Вот меня и накрыло… Мне даже показалось на какое-то мгновение, что и сейчас я целую именно ее. Я провел языком по абрису Катиных губ, словно вспоминая рисунок, потом нежно прижался губами к ее губам, она закрыла глаза и мои глаза тоже сами собой закрылись. А язык уже жил своей собственной жизнью мягко, но настойчиво разжимая ее зубки проникая все глубже и глубже, пока не встретился с ее языком.

Была зима, я знаю, что была зима, вот и снег падает крупными хлопьями, но в этот момент, вопреки всем законам природы, в нас обоих угодила шаровая молния и тряхнула так, что мы оба с каким-то отчаянием висельников, словно в последний раз в жизни, впились друг в друга, а потом долго, насколько хватило воздуха в легких, пожирали (я не могу найти более точного слова) друг друга.

Не знаю сколько это все длилось, мгновение или целую жизнь, но ничего слаще и чувственнее мне еще не приходилось испытывать. Честное слово, все, что я сделал дальше я намечал сделать заранее, да только в тот момент я совершенно забыл, что играю роль и делал это искренне.

Едва оторвавшись от Кати, я открыл дверцу своего «Porsche», достал огромный букет роз кремового цвета и подал Катюше. Она бросила быстрый взгляд на застывших в ошеломлении однокурсников, улыбнулась, приняла букет и склонила над ним свою голову вдыхая аромат цветов. Но это было еще не все, нет, не все. Я опустился на одно колено, достал из кармана бархатную коробочку и открыл ее.

– Катенька, ты выйдешь за меня замуж? – громко спросил я.

Она подняла на меня полные смятения и ужаса глаза, не понимая, что происходит. Такого ее план не предусматривал.

– Ты хотела фиктивно выйти замуж, предлагаю фиктивную помолвку, – прошептал я едва слышно.

Она думала не дольше двух секунд. Ее лицо прояснилось, губы расплылись в широкой улыбке: – Да! – закричала Катерина и бросилась мне на шею. Я ее подхватил на руки, закружил, затем аккуратно поставил на тротуар, достал из коробочки кольцо и одел ей его на пальчик.