Текст книги "Бумеранг для Снежной Королевы (СИ)"
Автор книги: Галина 55
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Андрею захотелось взять ее на руки, убаюкать, успокоить, но он понимал, что ей нужно выплакать все свои невыплаканные обиды, всю свою боль вот и не трогал ее не говорил ненужных сейчас слов, только тихонько гладил Катюшу по голове и понимал, что дальше будет легче…
***
Примечание:
Я благодарю всех своих читателей за поддержку в комментариях, за письма в личку. За вашу теплоту и доброту. Только благодаря вам, я смогла продолжить. Не сердитесь, что не отвечала на ваши комментарии и письма. Не могла разговаривать.
Особенно благодарю своего соавтора. Машенька, спасибо Вам огромное. Именно Ваше стихотворение дало тот самый толчок, после которого я смогла начать писать.
========== Оттепель… ==========
POV Катя Пушкарева.
Он писал мне стихи, мучился, страдал, пока я играла с природой в прятки, то замораживалась, то размораживалась, то горела. Бог мой, какая же я дура. Слезы полились ручьем, да ладно бы только слезы. Я рыдала, как дитя малое, в голос, с подвыванием и соплями. Андрюша меня не утешал, не говорил мне не нужные слова, просто тихонько гладил меня по голове и плечам, пока мне уже нечем плакать стало.
– Ну, все? Выплакалась?
– Да, – я всхлипнула.
– Легче стало?
– Да.
– Вот и умница, иди ко мне.
Я подвинулась, и он сграбастал меня в свои медвежьи объятия. И сразу стало тепло, и хорошо, и уютно, но и очень стыдно. Он все обо мне знал, и сейчас, наверное, захочет поговорить и о Кольке, и о Денисе, и о шантаже. Стыдно-то как.
Но я опять все за него придумала, он даже не собирался говорить со мной ни о чем подобном. Только обо мне, вернее о нас. И начал разговор со мной, как с маленьким ребенком.
– А кто это у нас такой зареванный, такой смешной, такой родной, такой трогательный, как новогодняя девочка, только брекетов не хватает? Кто это?
– Это я.
– Знаешь, Катенька, – я пошевелилась, – именно, Катенька, и не спорь.
– Я не спорю.
– Знаешь, мне так не хватало тебя новогодней, просто ужас. Ты не представляешь, как мне хотелось еще раз поцеловаться с ней. Она так целуется, что тебе и не снилось.
– Ты извращенец, да?
– Ага. Без брекетов совсем не тот вкус поцелуя. Хотя, я готов дать тебе еще один шанс доказать мне, что ты целуешься не хуже нее.
– Не буду я тебе ничего доказывать. Хочешь, иди к своей снежной девочке. Вот ты какой, сам предложение мне сделал, сам женихом моим назвался, целовал меня, обнимал, слова говорил красивые, а сам все это время мечтал о другой.
– Между прочим, это ты помолвку расторгла, и кольцо вернула, так что я теперь абсолютно свободный мужчина в самом расцвете лет. Могу хоть снежной девочке предложение делать, хоть помереть холостяком.
– Я так и знала, что ты ухватишься за какой-нибудь надуманный повод, чтобы бросить меня. Так и знала. А меня бросать нельзя.
– Это почему это тебя бросать нельзя?
– Потому что я хорошая, и я…
– Подожди, я первый.
– Что ты первый?
– Я первый хочу это сказать.
– Откуда ты знаешь, что я хотела сказать?
– Знаю. – Андрей взял мои руки в свои, поднес к губам, нежно-нежно поцеловал ладошки, потом посмотрел мне в глаза и сказал очень серьезно, несмотря на всю шутливость нашего предыдущего разговора. – Кать, я кажется попался.
– Что значит, попался?
– Я, кажется, очень тебя люблю.
– Кажется?
– Кажется. Я же никогда еще не любил и не очень знаю, что это такое. Вернее, я думал, что любил, но это точно была не любовь. Потому что так, как с тобой, у меня ни с кем не было. Ни с одной девушкой. Даже с Кирой. Мне ни о ком не хотелось заботиться, никого не хотелось защитить. Никогда. А о тебе и заботиться хочется, и защищать тебя хочется, даже от самой себя, чтобы ты себя не обижала. Я даже мечтал, чтобы на тебя хулиганы напали.
– Глупый, да? Тебе кажется, что на меня еще недостаточно нападали?
– Нет, ну, я бы тебя спас. И ты бы сразу поняла, что лучше меня тебе никогда никого не найти. Знаешь, я забыл о Кире в ту же секунду, как вышел из Дворянского Собрания, а о тебе скучал все это время. Когда у тебя случилась вся эта история с шантажом, я даже убить Дениса готов был, хорошо, что Юрий Сергее…
– Что? Так ты все узнал не от меня? И дядя Юра тоже был в курсе? Господи, как стыдно! А кто еще? Говори!
– Вот блин! И как оно у меня вырвалось?
– Андрюша, пожалуйста. Я не выдержу больше никаких тайн.
– Хорошо. Пусть не будет никаких тайн, раз уж я треплом оказался. Еще Сашка знает.
– Вы видели фотографии?
– Кать, ты за кого нас принимаешь? Нет, конечно. Просто… Юрий Сергеевич обнаружил сумму перевода в «Мегрэ.Ru» с твоего счета. Ну и раскрутил всю цепочку.
Я поняла, что дяде Юре подсказку дал Андрей, когда я сама ему обо всем рассказала от имени Ghost, а он понял, что это я и есть. Но против Андрюшиной версии я возражать не стала, справедливо предположив, что это он меня от самой себя защищает, чтобы я потом себя не сгрызла.
– Сашка меня осуждал?
– Ты что, глупенькая? Да Сашка за тебя в огонь и в воду. И все, хватит об этом. Нет больше между нами тайн.
– Это не так, Андрюша. Есть еще кое-что. Только это не моя тайна. Но касается она нас всех.
– Кого это всех?
– Всех Воропаевых и Ждановых. А может и Малиновского. Ну, и меня.
– Так-так-так. Очень интересно. Ну, рассказывай.
– Погоди, не торопи меня. Это не какие-то там шантажисты или мелкие мошенники. Все очень, все слишком серьезно, и я не хотела бы подвергать вас риску.
– Тогда тем более рассказывай, куда ты еще вляпалась.
– Чем ты слушаешь? И почему сразу я вляпалась? Это не я. Дело касается всей молодежной управленческой команды «Зималетто», и нас с Сашкой. Давай знаешь что сделаем, я расскажу только тебе, а потом вместе решим, посвящать ли остальных. Я и тебе не рассказала бы. Но вдруг мы сможем чем-то помочь.
– Катя, – вдруг рявкнул Андрей, – давай рассказывай, я уже с ума схожу.
– Не кричи на меня, – я надулась.
– Я не кричу, я нервничаю. Рассказывай, пожалуйста.
– Хорошо. Ты помнишь девяносто восьмой год?
– Конечно. И? Ну, Кать, не дави по капле.
И я рассказала Андрюше все, что знала сама. И о том, почему их не подпускают к управлению компанией, и о Крысе в «Зималетто», и о кандидате в какие-то депутаты, который в девяносто восьмом слил информацию о дефолте, и о том, что теперь и дяде Юре, в первую очередь дяде Юре, и отцу Андрея грозит реальная опасность. А еще о том, что дядюшка просил меня держать все в тайне и даже вида не подавать, что мне хоть что-то известно.
Сказать, что Андрей был ошарашен – это ничего не сказать. У него даже выражение лица сделалось такое растерянное, что почти глупое, и он долго-долго молчал, видно пытался переварить услышанное.
– Катя, мы должны посвятить во все это Сашку и Ромку.
– Насчет Сашки я согласна. А вот Ромка…
– А что, Ромка? – сразу полез в бутылку Андрей.
– Ты уверен, что Крыса и Ромка – это не один и тот же человек? Вдруг Ромка и есть Крыса?
– Даже думать такого не смей! Роман – мой друг! Знаешь в каких мы переделках с ним побывали? Он никогда меня не предаст. Ни-ко-гда!
– Андрей, вы с ним пьете вместе и по моделькам бегаете, а это еще не есть дружба.
– Послушай, Катенька, – голос его стал сладким, как патока, а тон ядовитым, как яд змеи тайпан, – если ты чего-то не знаешь, то это вовсе не значит, что этого не существует. Понятно? Да будет тебе известно, что если бы не Ромка, и у меня, и у Сашки была бы судимость. И это очень сильно подмочило бы наши репутации. А Ромка нас отмазал. Он нам с Сашкой тогда так помог, что предки ему даже процент акций подарили.
– А сам он при этом рисковал чем-нибудь?
– Нет, но…
– Значит, нет? Зато как отлично все повернулось в его пользу. И вы с Сашкой за него теперь горой, и акционером стал. Андрей, послушай меня, пожалуй…
– И слушать не буду, Ромка Крысой быть не может, и точка.
– Ну, и глупо.
– Теперь я еще и глупый? Ясно.
– Не передергивай! Я не сказала, что ты глупый, я сказала, что глупо не слушать аргументацию. Я что, утверждала, что Роман – это Крыса? Нет! Я даже не говорила, что подозреваю его, потому что я его не подозреваю.
– Тогда в чем дело? Я не понимаю.
– Вот именно, не понимаешь.
– Катя! Мы сейчас поссоримся, если ты не сменишь тон.
Вот тут я растерялась, я не понимала, какой у меня такой тон, что мы можем поссориться. Я не понимала, как Андрей не может понять прописных истин, я вообще, кажется, запуталась.
– Андрюша, давай успокоимся. Только объясни мне насчет тона, я не поняла.
– Ты разговаривала со мной, как начальник с подчиненным, или… как строгая воспитательница с провинившимся ребенком. Мне это не нравится и я такого отношения к себе терпеть не буду, даже если ты трижды гений.
Я уже открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой, но поймала его взгляд, и поняла, что совершенно не хочу доказывать свою правоту ценой потери теплоты и доверия между нами. Я поняла, что ему было ужасно трудно сдержаться и объяснить, что ему мешает, а не послать меня подальше. Тем более, что я знала за собой этот грех Снежной Королевы, появившийся у меня совсем недавно – гордыню. Всё принимаешь.
С тем, кого хочешь любить,
Плохо не будет!– Прости, Андрюша, я не нарочно. Давай успокоимся и я попытаюсь спокойно объяснить свою точку зрения. Ладно?
– Ладно, – буркнул он.
– А пока мы успокаиваемся, ты не мог бы…
– Что?
– Перестать ходить взад вперед, и сесть рядом со мной.
– Не мог бы.
– Почему?
– Потому что, когда я рядом с тобой, я плохо соображаю, и вообще, рядом с тобой, я могу думать только об одном.
– О чем?
– А ты не понимаешь?
– Не понимаю, – ответила я на голубом глазу, хотя прекрасно поняла, что он имеет ввиду.
– Когда ты рядом, мне хочется одного, – голос его потеплел и глаза стали масляными, – доказать тебе, что ты не фригидна.
Я покраснела, как вареный рак, но все же сумела сказать: – Так докажи.
– Нет, моя милая. Пока нет. Катюша, я не хочу, чтобы у тебя появился повод опять себя пожирать, раскаиваться, ненавидеть себя, считать, что ты грязная. Я обязательно тебе докажу, что ты страстная и горячая женщина, но только тогда, когда тебе самой этого захочется, когда ты будешь готова к этому шагу.
– Но поцеловать-то ты меня можешь? Правда? Мы уже вон сколько времени с тобой разговариваем, а ты меня еще ни разу не поцеловал.
– Как это? Я же целовал тебя, когда успокаивал.
– Это не считается, я хочу по настоящему, как тогда, когда ты был моим женихом.
– Ты правда этого хочешь?
– Очень, – я прислушалась к себе и поняла, что не соврала, мне, правда, очень хотелось, чтобы Андрей меня поцеловал. И я повторила: – Очень!
Он подошел, одним махом поднял меня с ковра и усадил на свои колени на диване. Долго смотре мне в глаза, так долго, что мне показалось, что он хочет заглянуть в мою душу.
– Катька, – выдохнул он, – Катька, родная.
И все. Больше я ничего не помню, только карусель в голове, да бешено бьющееся сердце, да ощущение полного счастья. И еще что-то новое, чего никогда не было прежде, когда мы целовались – горячую пульсирующую, очень приятную волну в самом низу живота.
Кончилось все так же внезапно, как началось. Андрей задрожал и резко отстранился.
– Все, моя маленькая, все. Я не железный. – Жизнь удивляет:
Горе стучалось вчера.
Счастье – сегодня!– Что ты сказала? Это опять хокку?
– Да. Спасибо, Андрюша. Я уже и не думала, что счастье возможно.
– Это тебе спасибо, что поверила.
– А ты меня еще будешь потом целовать?
– Обязательно. Только договорим и снова будем целоваться.
– А ты успокоился?
– Я? С тобой на руках? Успокоился? Это невозможно.
Я неохотно покинула его колени, снова села на ковер.
– А теперь?
– Теперь успокоился.
– Андрюша, я хочу, чтобы ты понял, что я не против Ромки. Мне он даже нравится.
– В каком смысле нравится?
– А ты что, ревнивый?
– Очень.
– Ага… Я тоже. Так вот, дело слишком серьезно, жизни дяди Юры и твоего папы под угрозой, и ошибиться нам нельзя. Ты простишь себя, если из-за нашей ошибки с ними что-то случится? Я – нет! Все, чего я хочу, иметь доказательства, что Ромка не Крыса.
– Ромка не Крыса, я это знаю.
– Ты знаешь? Откуда?
– Потому, что это мой друг.
– То есть ты в это веришь, правильно?
– Ну, да.
– А я хочу не верить, мы не можем просто верить. Я хочу доказательств.
– Каких? – Андрей снова начал заводиться. Но теперь я уже была опытнее и знала, как погасить его раздражение, поэтому я быстренько вскочила, прыгнула к нему на колени и сама впилась в его губы. – Ну, ты и хитрюга, – промурлыкал Андрюша, когда ему снова пришлось меня отстранить.
– Хитрюга, это правда, – согласилась я. – Я предлагаю не раздражаться перед сном. Давай позвоним Сашке, встретимся завтра втроем и все обсудим. Мы же тут ночевать будем?
– Да, – прохрипел он. – У тебя тут есть своя спальня.
– А если я боюсь одна?
– Ну, хитрюга! Ну, хитрюга! Ладно, будем спать в гостевой. Там кровать огромная, можем ни разу и не встретиться за ночь.
Но мы встретились. Буквально сразу встретились. Правда, ничего не было, мы целовались, пока Андрюша был способен себя контролировать, а потом он отвернулся и уснул. А может, и не уснул, не знаю! Потому что уснула сама. Счастливая… впервые в жизни…
========== Головастая… ==========
POV Андрей Жданов.
Моего терпения хватило ненадолго, в пять утра я удрал от Катюхи. Я многое могу вынести, очень многое, честно. Ее близость, ее запах, жар ее разгоряченного от сна тела – это очень трудно выдерживать, но возможно. А вот то, что она непременно во сне забрасывала свою ногу мне на… мгм… на… на низ живота, это терпеть не было никаких сил, потому что сразу же просыпались самые животные инстинкты. Причем совершенно не важно, дремал ли я в этот момент, или бодрствовал. Она ведь что удумала, садистка такая, она спала в тоненькой маечке и в плавках, а чтобы всякие там пижамы или паранджи надеть на сон грядущий, так это нет, жарко ей, видите ли. Еще бы не жарко, когда я почти всю ночь горел. Промаявшись таким образом почти до пяти утра, я сбежал от моей любимой провокаторши самым постыдным образом – на диванчик тут же в гостевой, и только тогда заснул, дав себе самое честное из всех пречестных слов проснуться раньше нее (я даже будильник поставил на восемь и положил его себе под подушку), приготовить завтрак, и принести его ей в постель вместе с одной розой, которую я надеялся незаметно стащить из ее вчерашнего букета. Я даже открытку ей заранее написал:Дыханье сонное ловить
И тени от ресничек.
Я без тебя отныне жить
Навеки непривычен!
Целуя, нежно разбудить,
В постель подавши кофе,
И взгляд рассеянный ловить,
Чтоб после вставить в строфы.
И конечно же, мой будильник разбудил не меня, а Катеньку, и завтрак в постель, вернее на диван, получила не она, а я. Приятно, конечно, чертовски приятно, но не так здорово, как увидеть ее первый раз утром спящую, а потом готовить для нее, а потом разбудить поцелуем и слышать, как она умиляется, и радуется и благодарит меня. Мы поменялись ролями, и теперь умилялся я.
– Вставай, сонечка, я тебе сок выжала, и кофе сварила. И булочки из твоих пакетов разогрела. – Катюша поцеловала меня в плечо.
– Доброе утро, солнышко. Ой, кофе. Это мне?
– Нет, дяде Васе, слесарю. – сна как не бывало.
– Какому еще дяде Васе?
– Как какому? Слесарю, я же сказала.
– А почему ты тогда поцеловала меня, а не его?
– А он сбежал. Придется тебе завтракать.
– Придется. Мммм… Как вкусно. Ты чего в кофе добавила?
– Пару крупиц соли и кусочек корицы при варке. А потом опустила в него на пару секунд гвоздику.
– Очень вкусный кофе, ну очень. Правда, я люблю сладкий кофе.
– Положить сахар?
– Зачем? Я вприкуску.
– Как это?
– Один глоток, один сладкий поцелуй. И так пока весь не выпью.
– А как же булочки?
– Ну, а булочки? А булочки потом!.. С соком.
И было так здорово пить кофе вприкуску с поцелуями, что я для себя решил твердо. Отныне кофе пью только так, если Катюша будет в зоне досягаемости.
Сашке мы решили позвонить не раньше десяти утра, все же было воскресенье, пусть поспит подольше, а мы пока найдем, чем себя развлечь. Не тут-то было, Сашка позвонил сам, когда еще и девяти не было. И сразу начал на меня орать.
– Андрей, вы там с ума посходили, что ли? Мало того, что отец всю плешь проел, еще и Валерий Сергеевич подключился со своим криком. Я, конечно, тоже кричать умею, но Настя спит, она полночи работала. А тут звонок за звонком.
– Так чего ты орешь, если Настюха спит, – попытался я утихомирить приятеля. – Что случилось? Почему паника?
– Я уже могу орать, я по дороге в магазин. Что у вас с телефонами? Твой – вообще отключен, Катин – недоступен, к стационарному вы не подходите. Андрюха, ты не понимаешь, что подставил меня?
– Катин телефон сдох без зарядки, мой сдох от удара об стену.
– Вы поругались?
– Да, блин, не ругались мы. Я свой еще дома разбил. А здешний мы просто не слышали.
– Понятно. Ну, как вы там? Надеюсь, что ты хоть слово сдержал.
– Я пальцем Катю не тронул, и не думай, что это было очень просто. Мы хорошо, мы помирились. Сашк, а чего мы всем сразу понадобились?
– Папаня какую-то супер-дупер квартиру нашел, нужно срочно смотреть, иначе уплывет, позвонил Кате, мобильный молчит. Позвонил на домашний, нарвался на Катиного, да еще на нотацию, мол как ты за сыном смотришь, если даже понятия не имеешь где он, а он, такой-сякой негодник доченьку мою на ночь глядя неведомо куда уволок. Они поругались, но это фигня, а вот как я потом вертелся, когда папа мне позвонил, а следом за ним и Катюхин отец. Я же, типа, на даче, так почему не могу передать мобилу сеструхе. Пришлось сочинять, что она в душе. Только теперь они оба ждут Катькиного звонка. И, Андрюша, молись Богу, чтобы никому из них фантазия не пришла навестить дочку, или племянницу.
– Все понял, спасибо. И не исчезай из города, ты нам с Катей очень нужен.
– Зачем? Мы Даньку собирались за город везти.
– Отменяется, дело слишком серьезно.
– Нифига! Я ребенку никогда не вру. Так что утрясайте свои дела, а встретимся после пяти.
– Можно и так. Только ты учти, что дело важное.
– Андрюх, а что случилось?
– Не телефонный разговор. Увидимся. – я дал отбой и сразу пошел искать Катюху.
– Что случилось, Андрюша? – едва увидев меня, Катя забеспокоилась. Видно все на моем лице написано было.
– Ничего не случилось. Звони папе и дяде. И помни, что Сашка рядом, а вот меня здесь нет, как не было.
– Аяяй, господин Жданов, учите врать маленькую девочку. Бежите от ответственности, кофе пьете только сладкий, аяяй!
– Каюсь. Звони и скажи, что ты сегодня провела со мной ночь и я теперь, как честный человек…
– Не дождешься!
– Динамщица! Ночь со мной провела, а замуж ни в какую! Катя, звони, я все здесь приберу, скрою, так сказать, следы преступления, и буду собирать вещи.
– Мы что, уезжаем?
– Бежим! Звони, сама все узнаешь. А, да! Ты была в душе, когда твои родственники разыскивали тебя по Сашкиному мобильному.
Уже через полчаса Воропаевская ласточка летела в Москву, унося нас с Катюшей на своих крыльях, благо дорога была почти пуста, нам предстояло еще до встречи Катюши с родственниками, обменяться с Сашкой машинами, и пассажиркой.
– Катенька, я не отойду от телефона, освободишься – звони.
– Лучше заедь, купи себе новый мобильный.
– Слушаюсь, а ты заряди свой. Первый звонок с нового аппарата будет тебе…
***
POV Катя Пушкарева
Сашка привез меня по первому адресу просмотра квартиры и уехал. Мое семейство в лице дяди Юры и мамы с папой, которых он забрал на своей машине, уже были на месте.
Вот ей Богу не понимаю, к чему все эти игры? Неужели нельзя было сразу же отправиться в квартиру, которую Сашка метко назвал: «супер-дупер»? Нет, дядя Юра ее последней в списке поставил, чтобы у меня, значит, был выбор. А какой тут может быть выбор? Если это была не квартира, а прелесть что такое. В пяти минутах хода от «Зималетто», крупногабаритная трехкомнатная квартира в сталинском доме. С высоченными потолками, огромной кухней, широкой и большой прихожей, большим дугообразным балконом, а главное с большущей ванной комнатой и еще одним санузлом с душем в небольшом аппендиксе одной из комнат. Да и стоило это великолепие сущие пустяки по сравнению со всеми остальными квартирами, потому что требовало хорошего ремонта, как и ее хозяин. Поэтому он и отдавал квартиру за однушку в спальном районе, да за оплату его операции.
– Дядя Юра, это нечестно.
– Что, девочка моя?
– А то, что квартира стоит тысяч на сто пятьдесят больше, а дедушка будет вынужден после операции жить на жалкие копейки своей пенсии.
– Катюшка, тут еще ремонт тысяч на пятьдесят потянет.
– Все равно нечестно.
– И что ты предлагаешь?
– Можно я ему потом свои дивиденды за один месяц переведу? И сиделку найму на после выписки?
– Это твои деньги, поступай как хочешь. Только какой ты после этого бизнесмен?
– Замечательный бизнесмен, я покупаю спокойную совесть. Не волнуйтесь, я отобью эти деньги. Ремонт пока делать не буду, а сдам квартиру, как есть. За полгода и отобью потраченные деньги. А еще полгода сдачи позволять мне начать ремонт.
– Не дури. Ремонт я беру на себя. Но, если хочешь, сделаю его позже, когда ты решишь сама въехать в квартиру. Ну что, закрываем сделку?
– Ага. Спасибо дядя Юра!
Квартира понравилась всем. И маме, и папе, хотя он старался делать вид, что ничего особенного, и что он вообще против такого баловства. Я тут же получила ключи от нее, и даже подумала, а не устроить ли нам совещание в ней, но потом решила, что не стоит. Пока здесь все было чужим и неуютным.
Приехав домой, я сразу поставила свой мобильный на зарядку и стала ждать звонка от Андрюши. А пока решила привести свои мысли в порядок.
Если говорить честно, то мне очень нравилось мое нынешнее состояние. Позавчерашняя Снежная Королева вряд ли бы подумала о старике, только радовалась бы, что купила квартиру так дешево. Хочу ли я сегодня радоваться ее радостям? Нет, нет и нет! Стала ли я от этого уязвимее? Ну, конечно же, нет! Наоборот, мне кажется, я стала даже сильнее. Я радуюсь, что у меня теперь есть своя квартира, но я радуюсь и тому, что одинокий старик будет окружен заботой и не будет нуждаться. Если умение радоваться за кого-то – это слабость, то черт с ним, пусть я буду слабой. И еще я поняла, даже не поняла, а почувствовала, что у меня больше нет необходимости быть сильной, потому что у меня есть сильный Андрюша.
Единственное, что немного огорчало, это отношения папы и дяди Юры. Как дети малые, честное слово! Ведь самые родные люди, и уже любят друг друга, но папа все равно все время цепляется к Юрию Сергеевичу, старается подколоть его, принизить. Я понимаю отца, правда, понимаю. Воропаев успешен, образован, может позволить себе быть щедрым, а папе нечем на это ответить. Папа все время в роли принимающего подарки, и это его гнетет. И что с этим делать, я не знала, пока вдруг в мою голову не пришла одна замечательная мысль.
Господи! Ну, конечно же! И как я не подумала об этом раньше?
– Папа, – закричала я, выбегая из кухни, – нам нужна твоя помощь.
– Ты чего кричишь, Катерина? Чай, не в лесу, а в приличном доме. Кому это – нам?
– Нам всем. Боюсь, что без тебя мы не справимся. Только ты должен дать честное подполковницкое, что все будешь держать в тайне.
– Что еще за страсти-мордасти? И когда это твой отец чего-нибудь выбалтывал?
– Когда выпьет.
– И что это я выбалтывал? Секрет самогона, что ли? Нет, Катюшка, мне ежели что серьезное доверят, так я умею держать язык за зубами.
– Пап, это военная тайна, понимаешь?
– Чего же не понять. И кто с кем войну ведет?
– Дяде Юре грозит опасность, Сашке грозит опасность, Кире, Кристине и мне – тоже. А еще Ждановым, Павлу Олеговичу и Андрею. И я точно знаю, что мы без тебя не справимся. Никто лучше тебя не понимает в военном деле. Правда же?
Нет, я все-таки гений! Не только экономический! Да не скромно, зато правда. Стоило отцу услышать, что он в чем-то лучший, как папа тут же расправил плечи, готовый, как лев, спасать свой прайд и защищать прайд младшего братишки. Причем ему вполне достаточно самосознания, что он помогает, папа не станет даже намекать дяде Юре, что взял его вместе с семьей под свою опеку. Но на всякий случай я сказала:
– Папочка, дядя Юра не должен знать, что я проболталась.
– Не волнуйся, Катюха, все будет путем. Давай рассказывай.
– Пап, а давай я тебе все расскажу, когда у нас будет совещание. Мы никого из взрослых на него не приглашаем, только тебя, – это я еще немного бальзама на его самолюбие плеснула.
– Понятно, Катенька. Все понятно. А где совещание будет?
– Пока не знаю, – я пожала плечами, но я опять схитрила, была уверена, что сразу же услышу папин крик:
– Мать! Мать! Давай-ка заводи пироги, у нас сегодня гости. Катя, сколько человек будет?
– Нас трое, и ты.
– Слышала, мать? Праздничный ужин на четверых.
– А меня куда денете?
– Леночка, нам поговорить нужно, по делу. Это тебе неинтересно будет.
– Понятно, выгоняете.
– Мамуля, ты что? Просто разговор конфиденциальный, и это не моя тайна. Ты же жена военного, должна понимать.
– Понимаю, я Катенька, понимаю. Я вечерочком к соседке пойду, давно хотела у нее схему одного узора взять. Заодно и опробую. Вы что расселись? – вдруг налетела на нас мама. – Валерик, в магазин! Катя мыть руки, помогать будешь!
Позвонил Андрей и я пригласила его вместе с Сашкой к нам. Рассказала ему, что решила отца посвятить в наши проблемы.
– Кать, ты почему ни с кем не посоветовалась? Как Ромку позвать, так это мы должны решать все вместе, а как отцу рассказать, так это ты решаешь одна. Мне не кажется, что ты права, Катя.
– Но это же разные вещи.
– Конечно разные. Козе понятно! Тебе можно все, я должен довольствоваться…
– Стоп! Остановись, Андрюшенька, милый. Я не права, извини. Несмотря на то, что я уверена – ты одобришь мое решение, я обязана была вначале посоветоваться с тобой. Прости, а?
– А что мне за это будет?
– Я люблю тебя.
– Что?
– Я люблю тебя!
– Что?
– Андрюшка, я очень тебя люблю. А за то, что ты сердиться не умеешь долго, я тебя еще больше люблю. Вот послушай меня. Папа военный. Он очень хороший стратег, очень. Когда-то даже в разработке планов операций участвовал. Он реально может быть полезен.
– Понял, дальше.
– Папа умеет держать язык за зубами, и никому ни о чем не проболтается.
– Понял, дальше.
– А дальше начинаются личные причины. Во-первых, это помирит отца с дядей Юрой, во-вторых, у папы будет работа, а у нас бесценный наблюдатель. Дядь Юра ему уже сколько раз бухгалтерией заведовать предлагал, а папа все считал это подачкой, а сам без работы загибается. А теперь побежит, я уверена. И еще одно…
– То, что я думаю?
– А что ты думаешь?
– Нет, скажи сама.
– Хорошо… Я хочу, чтобы папа с тобой познакомился поближе. Хочу, чтобы он увидел, какой ты замечательный, тогда жизнь у меня будет намного проще. Я, конечно, теперь все равно все делаю по-своему, но после вчерашнего вечера и сегодняшнего утра мне как-то расхотелось быть в конфликте со всем миром. Сам виноват, что меня разморозил.
– Это я еще не разморозил, это еще только чуть-чуть растопил. Умница ты моя головастая. Я очень тебя люблю…
========== Свершилось… ==========
POV Катя Пушкарева
Время, казалось, не шло, а летело. Словно ему нужно было сдавать нормативы по скоростным забегам, вот оно и старалось во всю. Еще, вроде бы только вчера мы помирились с Андрюшей, а завтра уже лететь в Кельн на стажировку. Дядя Юра долго выбирал между Франкфуртом на Майне и Кельном, и выбрал Кельн, вернее его банк «INVESTITIONSBANK SCHLESWIG-HOLSTEIN» (ISH), потому что там и только там мне давали настоящую стажировку, не просто в кассе сидеть, а работать практически со всеми банковскими операциями и подбирать VIP клиентам наиболее оптимальные банковские программы. То есть еще и практика в языке, и практика работы с бизнесменами.
Я была не против Кельна, тем более, что это не город, а сказка, по словам Андрюши. Но я была категорически против расставания. За это время он стал мне необходим, как воздух. Без еды я смогла бы прожить и два, и три дня, а без Андрея каждый час годом начинает казаться. И меня совсем не утешает, что он пообещал мне, твердо пообещал, что раз в две недели мы обязательно будем встречаться. Господи, между нами будет две тысячи восемьдесят шесть километров, через которые не дотянуться, не прикоснуться, не обнять и не поцеловать. Так зачем мне Кельн с его Собором, Ратушей, церквями Святого Мартина, Святого Геро, Святых Апостолов, Святого Пантелеймона? Зачем он мне вместе с его музеями? И римско-германским, и Вальрафа-Рихарца, и Людвига, и даже духОв, и шоколада? Зачем мне все это, если Андрюша будет в это время в высотном полукруглом здании, и хорошо, если на производстве, а если на административном этаже? У Кирочки, видишь ли, каникулы, и она ничего лучшего не нашла, как «работать» на них в «Зималетто», а точнее доставать Андрюшу и приставать к нему.
Не понимаю, как у такого умного, чуткого и доброго человека, как дядя Юра, может быть такая чопорная, злобная, жадная и завистливая жена, как Надежда Мироновна. Самое непонятное, что это был брак не по расчету, хоть с расчета все начиналось, а по любви, и дядя ее до сих пор любит, очень любит, это я точно знаю, да и сам он мне это говорил. Но что еще более странно, так это то, что Сашка, мой самый лучший, мой самый любимый (и не потому, что других просто нет) брат, мог воспитываться той же матерью, что и Кира с Кристиной. Они же, как небо и земля, нет, скорее даже, как добро и зло полярны. Сашка умный, чуткий, добрый и честный. А Кира… ну, Кира – это Кира.
Андрей говорит, что я просто очень ревнивая. Возможно. Но ведь не просто так я ревную. Вот вчера, например… Мы с Андрюшей сидели в их с Ромкой кабинете, я была у него на руках и просто растекалась от его поцелуев и поглаживаний. Казалось бы, очень недвусмысленная мизансцена, тем более, что свет был погашен. Так нет, Кира влетела вихрем, включила свет и, совершенно «не замечая» обстановки затрещала.
– Андрюшка, привет. Ты что здесь в темноте делаешь?
– Целуюсь с любимой женщиной, – совершенно резонно заметил Андрей, если уж она сама не понимает очевидного.
– А со мной поцеловаться при встрече не нужно?
– А ты?
– Что я?
– А ты здороваться не научилась? Я тут, вообще-то, не один. С Катюшей не желаешь поздороваться?
– Не желаю. – Кира стала в позицию номер пять. – Здороваться – это желать здоровья, а я не желаю желать здоровья воровке.
– И что же Катенька у тебя украла? – вкрадчиво спросил Андрюша, поглаживая меня по спине, хоть я совсем и не расстроилась от слов Киры. Но напряглась, это точно.
– Наследство, акции, любовь отца и брата, тебя – этого мало?
– Более, чем достаточно. Аяяй, Катюха, аяяй. Столько награбила и не поделилась. Не стыдно?
