Текст книги "Бумеранг для Снежной Королевы (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

А так… Ничего ты от меня не получишь, кроме пули в лоб. Но это только в крайнем случае, если у меня не будет другого выхода. Одна я не уйду, можешь быть уверен. И тебе, и Глебу обломится моего пирога. Папин наградной всегда готов поработать.

А пока, Денечка, я буду думать, как спастись самой, а значит, и тебе оставить твою никчемную жизнь. Чтобы жил и мучился. На меньшее я не согласна. Если уж у меня отныне иллюзия жизни, то как я могу тебе позволить ею наслаждаться? Никак не могу. Око за око и зуб за зуб. Да, это Ветхий Завет, не Новый, но в этой ситуации не надейся, что подставлю тебе правую щеку. У меня достаточно денег, чтобы тебя кастрировать, чтобы никогда ты уже не смог даже попытаться погубить кого-нибудь еще».

Мне стало легче, когда я приняла решение ни за что не поддаваться на шантаж.

Теперь нужно было расстаться с Андреем, причем так, чтобы он ни за что не испытывал чувства вины. Пусть думает, что это я такая непостоянная и взбалмошная и вина только на мне, что в общем-то недалеко от истины. Он замечательный. Он единственное настоящее, что было в моей жизни. Что даст мне возможность жить дальше. Ведь было же двенадцать дней, целых двенадцать дней в моей жизни, когда я была счастлива.

Жалею только об одном, что не пошла до конца. Хотя… что жалеть-то. Это не я не пошла до конца, это Андрюша трясся надо мной, как над самой большой драгоценностью, сам весь дрожал от желания, а меня от себя отодвигал, не тронул. Вот он какой, мой (уже не мой) Андрюша. Легко ли ему будет увидеть фотографии той, которую он возвел на пьедестал невинности в непотребном виде? Да еще с лицом его снежной девочки? Да мы обе рухнем с его пьедестала так, что костей не соберем, а своими обломками и еще его придавим. Нет, бежать, как можно дальше бежать.

Но все оказалось не так просто, как хотелось бы… Он встретил меня после занятий, нежно притянул к себе. Мы давно уже не разыгрывали представлений для публики, просто ему хотелось меня обнять. Мне тоже хотелось запомнить последний поцелуй, очень хотелось. Но я заметила Глеба, направляющего на нас фотоаппарат, быстро чмокнула Андрюшу и села в машину.

– Кать, что-то не так? – сразу насторожился Андрей, повернул мое лицо к себе и отшатнулся. – Что случилось, девочка?

– Ничего не случилось. Давай отъедем. Поехали к кафе возле моего дома, нам нужно поговорить.

Я видела, как опустились его плечи, но он без слов поехал в «Неваляшку».

– Я слушаю, Катюша, о чем ты хотела поговорить? – спросил самый дорогой человек на всем белом свете. Больше всего я боялась, что он попробует взять меня за руку. Но он словно почувствовал, что этого не стоит делать.

– Андрей, ты очень хороший, ты самый лучший.

– Ненавижу такое начало, за ним, как правило, следует, но…

– Да! Но! Но мне нужно учиться, у меня нет времени на глупости.

– Наши встречи ты называешь глупостью?

– Не придирайся к словам. У меня в жизни есть цель. А ты меня от этой цели отвлекаешь.

– И какая же у тебя высокая цель, ради которой нужно жертвовать…

– Чем? Ну, чем?

– Нашими отношениями. – хорошо хоть не сказал «любовью», это бы я выдержала с трудом.

– Я хочу стать министром экономики, а может, и премьер министром, – выпалила я, сама не знаю зачем. – Хочу решать экономические задачи в рамках страны. Мне нужен будет хороший, добрый, незаметный муж, эдакий мистер Маргарет Тэтчер. Ты не такой. Ты сам по себе яркий, успешный, талантливый. Не твоя это роль, находиться в тени.

– Я бы сейчас захохотал, если бы не видел твои глаза. Катька, они у тебя снова замерзли. Ну, что случилось? Скажи мне правду, пожалуйста. Тебе кто-то что-то наговорил на меня? Да?

– Мне никто на тебя ничего не наговаривал. И я сказала тебе правду – я трачу на свою блажь непозволительно много времени.

– Кать, ну, хочешь, я буду забирать тебя после учебы и сразу везти домой. А возле твоего дома мы будем тратить всего пять-десять минут, ну, чтобы поцеловать тебя разочек. И все.

– Зачем? Я все больше и больше к тебе привязываюсь, и мне это не нравится. Прости, Андрей. – я стала стаскивать с пальца кольцо, чтобы вернуть ему. Он побелел, кулаки сжались и он процедил почти не разжимая губ.

– Ты не хочешь это кольцо принимать, как подарок? Прими как компенсацию.

– Компенсацию за что? – ошалело спросила я.

– За потерянное тобой на меня время.

Кровь бросилась мне в лицо.

– Ты не жиголо, но и я не содержанка. Не подрабатываю, тратя свое время на мужчин! – я положила кольцо на стол.

Точка была поставлена. Некрасивая точка. Не так я хотела расстаться с ним. Но может быть, так даже лучше, не будет сожалеть о такой стерве. Я гордо поднялась и пошла к выходу. Я боялась и одновременно очень хотела, чтобы он окликнул меня, чтобы прижал к себе и никуда не отпускал, чтобы вытряс из меня правду, а потом помог мне, спас и защитил, как может только он – мой Бог… Он догнал меня уже у самого подъезда.

– Катька, прости, я не хотел тебя обидеть. Слышишь? Я не хотел. Просто это обидно, когда возвращают подарки. Возьми, а? Да и потом… Ну, подумай сама сейчас все журналы закричат сообщениями, что мы разорвали помолвку. Хорошо ли это? Тебя опять начнут одолевать твои назойливые мухи. Разрыв помолвки на тринадцатый день отрицательно скажется на репутации будущего премьер-министра, – тут он ухмыльнулся. – На меня начнут вешаться всевозможные бабОчки и рыбОньки. Давай я лучше как бы в командировку поеду. Даю слово, что нигде не буду появляться. Совсем нигде. Дома буду сидеть вечерами, а на работу и с работы ездить в машине с затемненными стеклами. Разве я не прав?

Он был бы прав, прав каждой буквой, если бы я панически не боялась, что Денис с Глебом вытащат мои фотографии на свет божий. А вот тогда… Невеста Андрея Жданова не должна ронять его репутацию. Бывшая невеста может быть какой угодно, действующая – нет!

– Ты не мог бы меня поцеловать? – все-таки не выдержала я. А когда нам уже не хватало дыхания, я отстранилась, забрала кольцо из его рук: – Нет, Андрей, мы должны расторгнуть помолвку. Причем так, чтобы вся пресса знала об этом. А кольцо я возьму на память.

– Значит, все намного серьезней, чем я думал. Что, Катя? – но я уже вошла в подъезд.***Первым мое состояние заметил Юрий Сергеевич. Он пригласил меня в «Ришелье», чтобы отметить сдачу экзаменов за первое полугодие четвертого курса и рассказать мне какая именно стажировка меня ждет.

– Катюша, что произошло? Почему снова этот пустой взгляд? Из-за разрыва помолвки?

Проще всего было кивнуть, тогда никаких других вопросов не последовало бы. Но зато тогда Андрею мало бы не показалось, а подставлять его я ни за что не стану.

– Все нормально, дядя Юра. Андрей себя повел просто замечательно и очень мне помог. Вы же знаете, что это была фиктивная помолвка.

– Тогда что?

– В смысле?

– Не делай вид, что не понимаешь. Почему глаза снова потухли? Почему ты ходишь, словно тень? Дома что-то? С папой проблемы? Так Сашка с ним поговорит снова. Ну, что с тобой, детка?

– У меня все хорошо, – я вздернула подбородок.

– Пушкарева! – Юрий Сергеевич то ли восхищался, то ли сокрушался. – До кончика пальцев, Пушкарева! Дочь своего отца, внучка своего деда. Умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина.*

Потом были Сашка, папа, мама и даже… Анастасия. Все по очереди задавали один и тот же вопрос: «Что случилось»? В Университете я держалась. И держалась так хорошо, что даже Глеб не посмел у меня ни разу спросить о разрыве помолвки, может не знает еще. Малюсенькую заметку поместил только «В мире страстей», и это все. Что же, если все всплывет, доказательства разрыва существуют, а остальное… даже хорошо, что тишина, меньше нужно тратить сил на объяснения.

После учебы, едва я садилась в машину, которую снова присылал дядя Юра, я переставала собой владеть, и часть дороги уходила на то, чтобы взять себя в руки. У меня тихо съезжала крыша. Я стала подозрительной и раздраженной, казалось, что не только наша группа, но и весь курс обсуждает мои фотографии. Это была уже какая-то паранойя, и она выматывала. К этому нужно прибавить, что я пока так и не нашла способа борьбы с шантажистами.

Где-то через неделю после разрыва помолвки, мне неожиданно позвонила Настя. Спросила хочу ли я, чтобы подарок для Кристины был и от меня тоже. Как выяснилось, все Воропаевы и Ждановы сбрасывались на покупку квартиры для Крис. У меня на лоб полезли брови.

– Настя, а по сколько вы сбрасываетесь? Я даже если бы очень захотела, вряд ли больше одной-двух дверных ручек осилю.

– Кать, я лично даю сто пятьдесят долларов, и не центом больше. Вернее я хочу купить ей авторскую напольную вазу в эту квартиру. Ты со мной?

– Ну, сто пятьдесят долларов я осилю. Ваза стоит триста?

– Двести пятьдесят. С тебя и сотни хватит. Что-то не слишком кузиночка разбежалась знакомиться с тобой.

Мы встретились в том же торговом центре, где и в первые, у того же салона красоты. Мартин увидел нас через окно витрины и затащил к себе. У него было около часа свободного времени и он, предварительно меня отчитав, за тусклые глаза и круги под ними, снял с меня весь макияж и воскликнул: – О, Боже. Это же чистейшей прелести, чистейший образец.

Вот тут со мной и приключилось постыдное: – Чистейшей прелести? – переспросила я и слезы побежали из глаз. Как меня смогла раскрутить Настя, я понятия не имею. Она вроде бы ничего такого не спрашивала, не выспрашивала, как другие: «Что случилось», но то, что она мастер детектива, мне стало совершенно ясно, когда я, сама не знаю зачем и как сказала:

– Маня шантажируют.

– Уголовщина?

– Нет, конечно.

– Экономические преступления?

– Нет, конечно.

– Вопросы репутации?

– Да.

– Проституция?

Я вскочила с кресла задыхаясь, лишившись голоса и завращала глазами так, что Настя засмеялась.

– Вижу-вижу, что тебе до проститутки, как мне до луны. Но дура ты конкретная.

– Почему?

– Уголовщина тебя не возмутила, а на проституцию ты среагировала, как на разверзшуюся бездну. Девочка моя, да кто ты такая, чтобы осуждать кого бы то ни было? Запомни, иная проститутка чище и лучше в тысячу раз маменькиной доченьки благородного семейства, которая трахается направо и налево под каким-нибудь кокаином. У проститутки, по крайней мере, все честно. Ты нам деньги, мы тебе удовольствие. На держи.

– Что это?

– Визитка. Детективное агентство «Мегрэ.Ru». Я сейчас позвоню, у меня там подруга работает. Я тебя пытать не собираюсь. А вот там ты должна будешь рассказать все, от «а» до «я», тогда тебе помогу. Я знаю, что помогут.***От автора.

Настя огребла по полной, когда Сашка узнал, что именно она отправила Катюшу в «Мегрэ.Ru», и даже словом ему не обмолвилась. Настена же в свою очередь попыталась объяснить любимому, что это была не ее тайна. Пришли ли они к общему знаменателю, история умалчивает.***POV Катя Пушкарева.

То ли Настя при звонке в агентство предупредила, что к ним едет Зоя Космодемьянская и ее нужно колоть спецметодами, то ли у них ко всем такой индивидуальный подход, но только беседовала я с женщиной-психологом по имени Марина, которая за пятнадцать минут вытащила из меня все – суть шантажа, чего боюсь конкретно я, чего хочу конкретно я, а так же пароли, явки и резидентов. Я сдала все, даже код к своему почтовому ящику, даже фотографии, которыми меня шантажируют, показала, а так же с рук на руки отдала копию письма Дениса.

Увидев фотографии, Марина даже засмеялась: – Ну, мать, это даже на эротику не тянет, а уж на порно, так и вовсе не мечтай. И вообще, ты только глянь, какая у тебя фигурка. Да если бы у меня такая была, я бы только и делала, что фотографировалась обнаженной. А уж в какой позе… Какая разница.

– А вот это? – я показала на третью фотографию.

– А вот за этот снимок наш Кирилл и ухватится. Этот снимок на статью тянет. Видно же что ты отворачиваешься, глаза закрыла и отталкиваешь партнера. Это называется понуждение к действиям сексуального характера в извращенной форме, которое подлежит рассмотрению в контексте части 1 статьи 133 УК РФ. Этот говнюк вообще забудет, как хер свой в чей-то рот насильно пихать, причем навсегда.

– Кирилл увидит этот снимок? – я побелела.

– Катя, тебе нужна помощь, правильно? Но есть и еще один аспект, девочка, – Марина стала очень серьезной. – Ты уверена, что ты первая жертва этого подонка?

– Нет.

– А ты уверена, что последняя?

– Нет.

– А как ты жить-то дальше собираешься, если не остановишь подлеца, а потом еще кто-то пострадает? Ты ведь в этом случае становишься соучастницей. Не уголовно наказуемой, но соучастницей. Понимаешь?

– Да! Я согласна.***После посещения «Мегрэ.Ru» мне стало легче. Появилось ощущение, что все еще может обойтись. Что я не одна, что зло будет наказано.

А вот без Андрея я совсем загибалась. Каждую минуточку, каждую секундочку я помнила его горячие нежные руки на своих плечах, его мягкие теплые губы на своих губах. Я понимала, что это недопустимо, что Снежная Королева должна быть холодной и бесчувственной. Но ничего не могла с собой сделать. Мне не хватало Андрюши, как не хватает кислорода в горах, как не хватает воды в пустыне. Мой организм почти физически ощущал ломку без его голоса, без наших бесед. Я ведь прекрасно понимала, что даже если вопрос с Денисом будет закрыт раз и навсегда, то Андрея я уже никогда не верну. После всего, что я наговорила, после того, как то отталкивала его, то приближала он не захочет меня знать. Никогда не захочет. Да и время пройдет, у него уже будет кто-то другой, вернее другая.

Этого не должно было случиться, никак не должно. Снежная Королева не имеет права любить, но бумеранг, брошенный ею в свое естество, вернулся и с удесятеренной силой воткнулся в самое сердце. Я влюбилась. Нет, не влюбилась, я полюбила и стала уязвимой. Все, на что меня хватит, это делать хорошую мину при плохой игре, оставив все слезы, охи и вздохи своей подушке.

Мне так хотелось с ним поговорить, так хотелось, что я… Я нашла способ вернуться к Андрюше… пусть анонимно, пусть виртуально, пусть как призрак…

Комментарий к Бумеранг…

*«Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина» – надпись сделанная в

Брестской крепости 20 июля 1941 года

========== Тенью на след твой пойду… ==========

POV Катя Пушкарева.

Когда-то давно-давно, целую вечность назад, в той, прежней жизни, когда я еще имела право любить, мы с Андреем говорили о заснеженной девочке. Вернее не говорили, он просто упомянул о ней, сказал, что ему очень важно знать жива ли она. Но я поняла, что та девочка, Катенька Пушкарева, чем-то очень сильно зацепила Андрюшу, он не забыл о ней, он ее вспоминает. Вот и получается, что я одна отняла у него не только себя, но и ту девочку. А у себя я отняла его. Мне так хотелось, хотя бы тенью идти где-то рядом с ним, возможно, чем-то помогать, возможно, от чего-то хранить, мне хотелось быть.Я потерялась.

Тенью незримой на след

Твой заступаю. Или даже не так:Я потерялась.

Тенью на след твой пойду.

Чтобы хранила.

И ничего мне от него не надо, просто быть рядом и иметь возможность с ним поговорить. А для этого нужно было возродить Катеньку. Только в виртуале, и только для него. К моему огромному счастью, как-то Андрюша спросил можно ли ему позвонить мне перед сном и пожелать спокойной ночи. Я объяснила ему, что отключаю свой мобильный часов в восемь-девять вечера. На вопрос: почему? – ответила, что родители рано ложатся спать и я не хочу, чтобы звонки будили их. Не могла же я сказать, что отец у меня, как надсмотрщик и каждый звонок мне комментирует минут десять, отнимая у меня время. Вот тогда Андрей предложил вечером пообщаться в чате, но я отмахнулась от этого предложения, свободного времени действительно не было. Но сайт, на котором он зарегистрирован, я запомнила, и ник его я тоже запомнила, так что можно было начинать общение. Самое главное, что я решила для себя рассказать ему о Катеньке все, включая шантаж. Ведь это Катеньку шантажировали, а меня ударило только рикошетом.

Первым делом я зарегистрировалась на сайте «ЧатПростоТак», взяла себе ник, соответствующий тому, кем я являлась – Ghost – привидение (призрак). Потом выяснила все правила сайта, узнала о том, что при пятидесятипроцентном совпадении интересов и у него и у меня возле аватарки огонечек, от синего, равного пятидесяти процентам, к красному, это когда свыше шестидесяти. Самое простое было бы прочесть в его профайле круг его интересов и написать такие же. Но эта информация оказалась недоступной, она открывалась только при совпадении.

Тоже мне Бином Ньютона! Во-первых, я знаю круг его интересов, а во-вторых, уж если прячете круг интересов, то хотя бы не показывайте по каким темам человек бродит. Я заполнила анкету своих интересов, они у нас, и правда, во многом совпадали, и тут же возле моей аватарки загорелся красный огонек, значит, и у него появился такой же, а для того, что бы уж наверняка зацепить Андрея, я еще в своем профайле поставила «SOS». На что, на что, а на знак беды мой рыцарь не откликнуться просто не мог. Оставалось только подождать, пока Андрюша появится на сайте.

Где-то через час он появился, и практически сразу мне подмигнул, а потом и разговор начал.

– Привет, я Гефест. Чем могу помочь? – конечно, это же Андрюша, как он может не предложить свою помощь? Не может! просто какой-то красный крест, врач без границ.

– Привет. Советом.

– Я могу не только советом.

– До свидания.

– Ты не поняла, никаких намеков не было. Я имею ввиду, что у меня есть связи и возможности помочь.

– Связи связями, но надо же и совесть иметь. Когда-нибудь спросят: а что ты можешь, так сказать, предъявить? И никакие связи не помогут тебе сделать ножку маленькой, душу – большой, а сердце – справедливым.

– Ого! Ты цитируешь из «Золушки».

– Ого! Ты узнал.

– Так что случилось? Чем я могу помочь?

– Можешь представить, что ты некрасивая девушка?

– А ты некрасивая девушка?

– Да, некрасивая. Так можешь представить?

– Сложно. Ты просто обрисуй ситуацию.

– Попробую. Мне необходимо кому-то все рассказать. Ситуация ужасная, хоть в петлю лезь.

– Что еще выдумала? Тебе сколько лет?

– Это неважно, я не хочу уходить в частности.

– Не хочешь – не надо. Главное глупостей не наделай.

– Я пытаюсь. Вот даже пообщаться решилась. Знаешь, про эффект попутчика?

– Знаю. Считай, что я твой попутчик и рассказывай. Ты же ничего не теряешь, правда? Всегда можешь удалиться из чата, а потом зайти под новым ником и во время следующего сеанса я даже не буду знать, что ты – это ты.

– Ну, хорошо, слушай… Только не надо меня жалеть, ладно?

– Как скажешь. Но если у человека стоит в статусе «SOS», то все-таки, наверное ему надо, что бы его пожалели.

– Нет, не пожалели, а помогли. Хотя, возможно, что ты прав. Меня никто и никогда не жалел. Не стесняясь в глаза мне говорили: уродина, чучело, пугало, и еще штук двадцать таких же милых слов. Но даже не это самое главное…

– А что?

– А то, что с одной стороны меня оскорбляли, а с другой – использовали. Все, даже родители.

– Как это?

– Им было удобно иметь тихую, послушную девочку, бессловесную живую куклу, слепо подчиняющуюся родительскому диктату, вот я и стала такой игрушкой в их руках в надежде на похвалу. Однокурсникам было удобно списывать у меня контрольные и курсовые, вот я и давала им списывать, в надежде на то, что может быть, меньше будут оскорблять и унижать.

– Погоди, ты говоришь о себе в прошедшем времени. Почему? И еще, прости если я покажусь тебе жестоким, а почему ты позволяла с собой так обращаться? Всем, даже родителям.

– Время прошедшее, потому что меня больше нет. Меня уничтожили, раздавили и выбросили. А почему позволяла? Наверное потому, что у меня самооценка где-то чуть ниже плинтуса. Ты готов услышать мою историю?

– Да, я готов.

– И даже не назовешь меня тряпкой?

– А это что-то может изменить в твоем прошлом?

– Нет.

– Тогда зачем? Разве ты сама себя так не называла? Уверен, что называла, но от этого ничего не менялось, правда?

– Да!

– Ну, и зачем мне тебя обижать? Ты же помощи ждешь, а не оскорблений. Конечно, бывает, что человек мазохист, но мне кажется, что это не твой случай.

– Не мой.

– Тогда рассказывай, что у тебя случилось.

– Я некрасивая. Я очень некрасивая. У меня брекеты, очки и старомодная, как будто с чужого плеча, одежда на несколько размеров большая, чем мне нужно было бы…

Я даже через экран почувствовала, как он напрягся. И замолчал. Я нарочно несколько минут не писала, ждала его реакции, не дождалась и продолжила свой рассказ:

– Все очень банально. За мной стал ухаживать один парень, дарить мне цветы, писать открытки. Потом заговорил о любви. Я знала, что меня полюбить нельзя…

– Не смей так говорить! Любой человек достоин, чтобы его любили.

– Ха! Вот ты кого полюбишь? Красивую или уродину?

– Знаешь, меня просто преследовала одна красивая и богатая, правда пустая и бездушная девушка. Еле-еле от нее отвязался, но вот уже больше трех месяцев не могу забыть другую, наверное, некрасивую по стандартам красоты. Но очень искреннюю и очень настоящую. Так что все неоднозначно.

– Ты что, влюбился в некрасивую?

– У меня не было времени в нее влюбиться. Она исчезла. Рассказывай дальше, пожалуйста.

– Я знала, что меня полюбить нельзя, но почему-то ему поверила. Даже с родителями познакомила. Папе он не понравился. Так не понравился, что папа даже фиги крутил у него перед носом и говорил, что насквозь видит этого прощелыгу (это папа так его назвал – прощелыга) и никогда не пропишет его в нашей квартире.

– Он что, не москвич?

– Нет, не москвич.

– И он действительно все затеял, чтобы зацепиться в Москве?

– Нет, все гораздо хуже. Хотя, если бы ему удалось зацепиться в Москве, это его никак не огорчило бы.

– Прости, что перебил. И что было дальше?

– А дальше он от меня не отказался, несмотря на то, что папа ему однозначно сказал, мол, Москвы тебе не видать. Вот тут я и поверила в то, что меня возможно любить, окончательно поверила. Мы подали заявление в ЗАГС.

Я замолчала. Мне сейчас предстояло рассказать Андрею о своем падении и это было очень непросто, хотя он и не подозревал, что с ним говорю я. Спасибо, что он сам мне помог.

– Вы переспали и он тебя бросил? Ему только это нужно было?

– Все еще хуже. Но мы действительно переспали.

– Прости, что спрашиваю. Ты была девушкой до него?

– Да, я была девственницей. Можно я не буду рассказывать, как он был груб и обо всех подробностях?

– Конечно! Ну что ты спрашиваешь? Рассказывай только то, что сама хочешь.

– После… ну, после того, как все закончилось, я поехала домой, чтобы привести себя в порядок и приехать на вечеринку однокурсников, где мы должны были объявить, что подали заявление в ЗАГС.

– Когда это было?

– В новогоднюю ночь. А что?

– Ничего, просто спросил. Рассказывай дальше.

– Это очень трудно рассказывать, но я попробую… Когда я пришла на вечеринку, он стоял ко мне спиной, не видел меня, и я услышала, как он говорил большому кругу приятелей: – Это чучело решило, что я влюблен. Нет, пацаны, она точно чокнутая. И семейка ее чокнутая. Я бы, конечно женился ради жилплощади, но папаша там бешеный, так что квартиры мне не видать. А по сему ограничиваемся первой частью спора. Я ее дефлорировал и на этом все. Я выиграл, с вас двадцать тысяч. Сейчас она сюда подгребет, чтобы мы объявили о свадьбе, постебемся, мужики. О! Новый Год! С новым годом!

– Бедная моя девочка. Что было дальше?

– Ну, вот, ты уже начал меня жалеть.

– А что, мне нужно было посмеяться? Да, пойми ты, это нормально, когда очень жалко девушку, которую обидели. Так что было дальше?

– Я выбила ему зуб.

– Правда?

– Да.

– Ай, умница! Молодец, девочка.

– И громко-громко сказала, что отбила бы ему и яйца, если бы они у него были. Потом отвернулась от него и на одном дыхании выпалила: – Девочки! Не связывайтесь с этой бабой, поверьте мне, там ни опыта, ни размера, ни знаний. Оно не может доставить удовольствие женщине. Я выиграла этот спор, девочки! Сказала вам, что пересплю с этим, и переспала. Пятьдесят тысяч мои! С Новым Годом!

– Подожди, ты что, тоже спорила на него?

– Нет, конечно, просто не знала, как еще отомстить за унижение.

– Знаешь что?

– Что? Осуждаешь?

– Восхищаюсь! Ты умница, ты боец. Вот просто обожаю тебя, что не смолчала. Я бы вообще убил эту гниду. Это вся история?

– Увы, нет.

– Увы? Значит было еще что-то? Рассказывай.

– Я выскочила на улицу. Как жить с таким позором я не представляла. Жить не хотелось. Почти как сейчас.

– Ты мне это бросай! Жить надо! Я помогу, вот увидишь. Рассказывай.

– А ты не перебивай. В общем тогда меня спас случайный прохожий. Все каникулы я проревела. Отец не знал, да и до сих пор не знает, что со мной произошло, просто подумал, что он меня бросил. Обиды прощать папа не умеет и тот парень сейчас служит в армии.

– Это твой папа постарался?

– Да.

– Молодец, уважаю. За дочку нужно наказывать. А дальше?

– А дальше оказалось, что я беременна.

– О, Боже!

– Вот именно, что о, Боже!

– Надеюсь, что ты не сделала аборт.

– Не спеши, и меня не подгоняй. Если у тебя нет времени, можем поговорить в другой раз.

– У меня этого времени сколько хочешь. У меня, если уж на то пошло, дядя на фабрике времени работает, вот он это время мне и шлет в посылках.

– «Каникулы в Простоквашино»?

– «Каникулы в Простоквашино». Прости, что перебиваю.

– Вначале я хотела сделать аборт, а еще лучше умереть самой вместе с ребенком. Но потом… Понимаешь, ребенок ведь не виноват, что у него отец моральный урод, а мать внешне уродлива. И я решила, что буду рожать.

– Вот и молодец. Ну, какая же ты молодец. Только не называй себя уродливой. По крайней мере, не при мне. Пожалуйста.

– Хорошо, я постараюсь. В общем, как только я решила, что ребенку быть, выяснилось, что беременность внематочная и меня едва успели спасти.

– Господи. Бедная девочка, сколько же тебе пришлось пережить.

– Это была только присказка. Ты готов слушать дальше?

– Готов…

– Прошло время. Я начала встречаться с другим человеком. Только с ним я поняла, что такое нежность, доброта, щедрость. Что такое любить.

– А того, первого, ты не любила?

– Думала, что очень любила. Но сейчас понимаю, теперь уже понимаю, что это была не любовь. Просто он был первым и единственным, кто обратил на меня свое внимание. Это была благодарность, привязанность, признательность. Что угодно, только не любовь.

– Значит, сейчас у тебя все хорошо?

– Увы, у меня все ужасно…

========== Снежная Девочка ==========

POV Андрей Жданов

Я ее нашел! Я почти сразу понял это. Я нашел свою Снежную Девочку. Еще в ту секунду, как она сказала, что у нее брекеты и очки, я понял, что это она, хотя бы по тому, что впервые с того момента, как Катюша зашла в свой подъезд и больше я ее не видел, мне стало… даже не знаю как поточнее обозначить свои ощущения. Вот как будто бежал, бежал на длинную дистанцию, а финиша все нет и нет, и бег не по прямой – кругами. За каким поворотом ленточка никто не знает. И вдруг, когда тебе уже все равно куда бежать и ты уже даже подумываешь сойти с дистанции, и тебе уже кажется что никакого финиша и нет вовсе, а есть только вот этот изнуряющий бег по кругу, ты делаешь очередной поворот и разрываешь грудью ленточку, и сразу можно попить, можно отдохнуть, можно укутаться в плед и согреться.

Когда Ghost, а я бы ее назвал Little girl ghost (малышка-призрак… как там было у Леонидова? То ли девочка, а то ли виденье!), писала мне о своей беде, у меня сжимались кулаки. Ох, попадись мне этот подонок, своими руками придушил бы. Жалко ее было так, что сердце разрывалось. Такая маленькая, такая хрупкая, такая беззащитная. Урод! Обидеть этого ребенка мог только урод.

«Поцелуйте меня бесплатно, пожалуйста» – вот почему она просила меня об этом! Он целовал ее за деньги и она не верила, что хоть кто-нибудь сможет это сделать по доброй воле. Бедное дитя. Вот нет у меня слов, кроме мата, чтобы обозначить этого подонка. Что, презервативы в стране закончились? Ублюдок, как же так можно? Я правда не мог понять, как может такое сотворить мужчина с молоденькой девушкой. Переспать на спор, да еще и не предохраняться. Да человек ли он?

Казалось, что ничего страшнее я уже не услышу, но я ошибался. То, что я услышал дальше, вообще было за гранью добра и зла. Таких выродков не перевоспитывают, это бесполезно. Таких уничтожают. И я поклялся себе уничтожить этого подонка. Нет, не убить, еще не хватало сидеть из-за мрази, но сделать его импотентом – это сам Бог велел.

– Прошло время. Я начала встречаться с другим человеком. Только с ним я поняла, что такое нежность, доброта, щедрость. Что такое любить.

– А того, первого, ты не любила?

– Думала, что очень любила. Но сейчас понимаю, теперь уже понимаю, что это была не любовь. Просто он был первым и единственным, кто обратил на меня свое внимание. Это была благодарность, привязанность, признательность. Что угодно, только не любовь.

– Значит, сейчас у тебя все хорошо?

– Увы, у меня все ужасно…

Мне стало вот прямо физически плохо. Неужели и второй оказался мерзавцем?

– Ghost, подожди чуть-чуть, плиз. Я только виски себе налью. Что-то даже мне от твоего рассказа не по себе, представляю, как тебе плохо. Но ты все-таки держись. Я быстренько. Тебе налить?

– Нет, я не пью.

– Все. Я здесь. Слушаю тебя. Второй тоже оказался мерзавцем?

– Не смей говорить так о нем! Ты его совсем не знаешь. Он самый лучший. Самый-самый. Он тоже умеет слушать и слышать. Но прошлое меня не отпускает. Понимаешь?

– Пока не очень. Говори яснее.

– А знаешь что, налей мне тоже, может осмелюсь рассказать все, без утайки.

Я тут же послал ей картинку: две руки, мужская и женская вылезают из двух компьютеров, чтобы чокнуться бокалами, наполненными шампанским.

– Хи-хи. Ты смешной. Спасибо. Твое здоровье.

– Ты хорошая. Твое здоровье. У тебя есть чем закусить, или послать?

– Не надо меня посылать))) Ой, я уже пьяная!

– Вот и хорошо. Пьяное привидение, это очень хорошо. Ну что, готова рассказывать?

И наступила пауза. Я даже испугался, что она сейчас выйдет из эфира и уже не вернется. Потом я понял, что это она готовилась нырять в прорубь.

– Меня шантажируют.

– Кто? Чем?

– Он! Мой первый. Знаешь, мне страшно стыдно тебе обо всем рассказывать. Я сейчас перепечатаю тебе отрывки его письма. Просто, чтобы ты понял в каком я ужасе.

– Он прислал тебе письмо из армии?

– Да. Сейчас… Тут куча оскорблений, я не могу, я только маленький кусочек пошлю, где сама не могу рассказать. Ладно?

– Ладно.

– … Есть кое-что, чего ты не учла, у меня есть твои фотографии. А что делать? Должен же я был доказать всему курсу, что я честно выиграл пари? А ты так громко и жалобно выла, так целомудренно закрывала глаза, что было просто грешно не воспользоваться моментом и не щелкнуть тебя пару раз с раздвинутыми ножками и с разинутой пастью с брекетами. Не веришь? Открой свою почту и посмотри. Особенно третью фотку рассмотри внимательно, там, конечно же сложно идентифицировать тебя, но при желании и деньгах, вполне возможно… Ну, а теперь к делу. Мне от тебя нужно пятьдесят тысяч баксов, «годен к нестроевой» и восстановление в институте. Тогда, и только тогда, я уничтожу твои фотки, и они не попадут в руки (тут было имя человека, которого я люблю) вместе с моим сопроводительным письмом… Может быть… А может быть и нет. Вдруг я, приехав в Москву захочу еще пару раз тебя трахнуть и только потом уничтожу фотки… P. S. А представляешь, что будет, если эти фотки увидит твой папочка?..