Текст книги "Бумеранг для Снежной Королевы (СИ)"
Автор книги: Галина 55
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
– Катенька, мне сказали, что ты в семь утра навещала Андрея. Расскажи подробно, как он. – мы с моей будущей свекровью прошли в конференц-зал, сели рядом и я начала ей все подробно рассказывать, не забывая посматривать по сторонам. В какой-то момент я увидела Урядова. Он так усиленно делал скорбящее лицо, что мне безумно захотелось немедленно оторвать ему голову. Наверное Андрюшина мама это поняла, потому что со всей силы сжала мне руку. – Потерпи, девочка. У нас еще будет время оторвать ему яйца.
Постепенно все расселись, но Совет не начинался, ждали Ромку. Урядов уселся возле Павла Олеговича и что-то ему говорил. По обрывкам фраз я поняла, что он мол готов взять организацию похорон на себя. Наконец, в конференц-зал ворвался Роман, отдуваясь и бормоча что-то о пробках и плохих дорогах.
– Господа, у нас сегодня внеочередной Совет директоров, вызванный чрезвычайной ситуацией, сложившейся в компании. – Павел Олегович достал стопку газет и бросил их на стол…
Комментарий к Это страшно…
* ВЧД – внутричерепное давление.
========== На Совете… ==========
POV Катя Пушкарева.
– Что случилось? Неужели снова дефолт? – вскричал Урядов и протянул руку к газетам.
– Подожди. Не сейчас, вначале я хочу кое-что рассказать. – Павел Олегович отодвинул стопку от Георгия.
– Я должЕн чИтать газетЫ? Но мне скАзали, что будУт говОрить про похОроны, – возмутился Милко.
– Ты никому и ничего не должен. Посиди и помолчи. Нет, Георгий Юрьевич, не дефолт. Но речь действительно пойдет о дефолте. И о неком кандидате в депутаты Верховного Совета Худоновском Викторе Григорьевиче. И об убийстве Юрия и Нади, и о покушении на убийство Андрея. И о рейдерском захвате «Зималетто». И предателе среди нас.
– Что? Вы это что говОрите? Вы хочите скАзать, что я предатЕль? КонечнО, я же инОстранец, тЕперь можнО мЕня…
– Милко, да замолчишь ли ты наконец? Нельзя все время тащить одеяло на себя! Никто тебя ни в чем пока не подозревает. – Сашка еле сдерживался, чтобы не рыкнуть.
– Как? ПочЕму пОка? ПочЕму пОка? Я пОтом тоже не предатЕль!
– Я думаю, что зря не подозревают. Как правило, тот кто больше всех кричит о своей невиновности и есть виновник, – как-то очень визгливо, совершенно не по-урядовски, вскричал Георгий.
– Ах ты, крысА, гад, нет, змей кАкой! Сам предатЕль, а на мЕня свАлить хочЕшь? – Милко схватил со стола бутылку с водой и бросил в Урядова. Тот увернулся, но побледнел.
– Павел Олегович, мне что-то даже стало нехорошо после нападения на меня нашего гения и вашего заявления, я выйду на минутку.
– Никто не покинет конференц-зал до тех пор, пока мы не выясним кто предатель. Скорее всего завтра, во время похорон, начнется захват «Зималетто», только вряд ли успешный, компания с завтрашнего дня будет под охраной армии. Спасибо Валерию Сергеевичу, у самого Министра обороны разрешение получил, когда тот газеты почитал. А сегодня мы должны выявить предателя и изолировать его, чтобы он не предупредил врагов о том, что завтра их ждет здесь сюрприз. Так что никто и никуда отсюда не выйдет.
– Но мне правда нехорошо.
– Что-то ты, Жорик, действительно вдруг позеленел. Машенька, принеси валериановых капель, нитроглицерин и горшок, – проговорил Ромка, включив селектор.
– Горшок, Роман Дмитриевич? Какой горшок?
– В который дети писают и какают.
– А где я его возьму?
– Где хочешь, но быстро.
– А зачем горшок? – ошеломленно спросил Урядов.
– Вам стало плохо, кому-то срочно захочется в туалет, для вас таблетки, для него горшок. Все логично, – и засмеялся, но очень быстро прекратил смех под пристальным взглядом Сашки.
– А ну-ка, прекратить балаган! Немедленно. – крикнул Павел.
– Ах, кАкой мужчина! СразУ успОкоил этИх петУхов.
– Милко, или ты закрываешь рот, или тебя сейчас выведут отсюда и будут держать под охраной до окончания Совета, – мне до смерти надоел этот балаган.
– Кстати, а что за охранник у нас внизу? И где Потапкин?
– А Потапкин, Жорик, косвенно оказался замешан в истории с предательством. Он сейчас на Петровке, дает показания. А охранник внизу – это мой человек, преданный лично мне, – сказал папа, входя в конференц-зал.
– А почему меня никто не удосужился поставить в известность? – взвизгнул Урядов. – Вы, Валерий Сергеевич, всего лишь бухгалтер, хоть и брат одного из ведущих акционеров, а я начальник отдела кадров! Кадрами заведую я!
– Ну, извини, друг, так уж…
Двери открылись и в конференц-зал без стука вошла Мария Тропинкина. В одной руке она держала поднос с какими-то пузырьками и пластинками таблеток, в другой… ярко-оранжевый пластиковый горшок в виде черепашки с зелеными колесиками внизу и с зеленой же надписью «Wellcome», идущей по боку горшка.
– Машенька, что это? – Маргарита даже головой потрясла.
– Капли, я еще и валокордин с корвалолом прихватила, таблетки и горшок. Все, как просил Роман Дмитриевич. А что? Не надо было?
Да, мы все были в трауре, да, нам всем было не до смеха, и да, потом мы все почувствовали себя неловко, но в этот момент конференц-зал сотрясся от такого хохота, что Маша даже подпрыгнула на месте.
– Где ты горшок-то взяла? – спросил Павел Олегович, утирая слезы.
– Я Федьку в магазин послала, – растерянно сказа Маша, – а что не так-то?
– Wellcome, – хохотал Милко, согнувшись пополам, и пальцем показывал на горшок, – Wellcome!
– Тихо! – рявкнул отец. – Дело сделано. Машенька, спасибо за помощь, можете идти.
– Урядов? – ахнула Маша, глядя на папу.
– Спасибо, Маша, идите. И никуда с рабочего места. Ни на шаг!
Мария вышла за двери, и мы все повернули головы к папе, который железной хваткой держал за руку Георгия Юрьевича. Урядов стоял согнувшись, пытаясь другой рукой дотянуться до мобильного, лежащего на полу. Но папа не дал ему этой возможности, носком ботинка отшвырнув аппарат подальше от владельца.
– Что вы себе позволяете? Это произвол! – визжал Георгий Юрьевич.
– Павел Олегович, уже можно приглашать ребят, – глаза у отца горели такой яростью, но сам он при этом казался так спокоен, что будь я на месте Урядова, я постаралась бы даже не шевелиться.
– Маша, приглашайте гостей.
– Двоих?
– Двоих.
В конференц-зал вошли двое парней и подошли к отцу, а уже через минуту Урядов, слегка подтолкнутый одним из парней сидел в кресле, рядом со вторым парнем. Правая рука Георгия была накрепко пристегнута к левой руке его персонального охранника наручником. Второй служивый поднял с пола мобильный, передал его отцу, потом подошел еще раз к Урядову и провел по нему вверх-вниз какой-то штуковиной.
– Чисто, но на всякий случай я подежурю у двери.
– Павел, как мы и думали, – сказал папа, глядя на аппарат. – Держи, я пошел на командный пункт.
Жданов брезгливо взял мобильный, тоже что-то посмотрел на дисплее и устало опустился в кресло. И даже лицо руками закрыл. А в конференц-зале наступила такая тишина, что было слышно, как в президентской приемной кто-то печатает.
– Игра окончена. Нам было очень важно взять всех участников на горячем. Без вас, Георгий Юрьевич, ничего бы у нас не получилось. Скорее всего Худоновский, после прочтения сегодняшних газет, на захват «Зималетто» не решился бы, а попытался бы по-тихому раствориться за границей нашей Родины. Нам нужен был этот штурм, и благодаря вам мы его получим.
– Паша, да объясни же ты все толком. Сил больше нет находиться в неизвестности, – попросила Маргарита Рудольфовна.
– Хорошо, пока мы ждем захвата, я могу все подробно вам рассказать.
– Мы ждем зАхвата? Но я не хОчу! Я боюсь.
– Милко, ты под защитой гарных военных хлопцев. Не бойся, враг не пройдет на наш этаж. – снова начал хохмить Ромка.
– Я прошу тишины. Итак… Милко и Ярослав Борисович, я приношу вам свои извинения, что нам пришлось втянуть вас в свою игру. Без вашего участия Совет не выглядел бы правдоподобным, да и ты Милко, сам того не желая, прекрасно нам подыграл. А теперь послушайте внимательно. Все из вас обратили внимание на стопку газет, которую я бросил на стол, но никто не был заинтересован их содержанием так, как Урядов. Мы специально задержали Совет, чтобы он начал нервничать, и чтобы хоть одним глазком глянул в прессу. Катя, расскажи, пожалуйста, кратко, содержание статьи.
– Там задокументированные данные о деятельности Худоновского Виктора Григорьевича. О том, как он в августе девяносто восьмого года слил за огромные суммы информацию о дефолте, а потом шантажировал тех, кому эту информацию слил, требуя все больше и больше денег со своих жертв. Там данные о его помощнике, Буркове, там данные о двух его шестерках один из которых работал начальником отдела кадров, отправляющем иногородних красивых молоденьких девочек вместо пошивочного цеха, к другому станку, в бордель его хозяина, Худоновского Виктора Григорьевича, предварительно самолично сняв пробу.
Я не помню, что произошло потом, правда, не помню. Я вдруг ясно увидела трубку, тянущуюся от аппарата к мозгу Андрея… Дядю Юру, которого больше нет и никогда не будет. Дядю Юру, подарившего мне больше, чем жизнь, подарившего мне меня… Молоденьких девочек, стоящих голыми перед Урядовым и его сальные глазки… И больше я ничего не помню.
***
POV Роман Малиновский
Катя рассказывала о том, что было напечатано в газетах. Рассказывала как-то очень спокойно и беспристрастно. И вдруг замолчала. Взгляд ее словно остекленел. Я такое у нее уже видел в больнице, перед тем, как она потеряла сознание, поэтому очень испугался и подбежал к ней.
– Кать. Катя! Катя! Ты меня слышишь? – тронул я ее за плечо. И тут случилось такое, что даже когда помирать буду не смогу забыть, что женщин доводить до точки кипения никогда нельзя.
– Тварь, – дико закричала Катюша и рванула к Урядову. – Девочек тебе захотелось, мразь?
Первый удар ее ноги пришелся сидящему Урядову по лицу, куда-то под подбородок, а когда он машинально вскинул голову, то ударом кулака Катя в кровь разбила ему нос. Он вскочил, забыв, что пристегнут к охраннику, наручник резко потянул его вниз и он упал. Казалось, Катюха только этого и ждала, удары ногой один за другим последовали Жорику в пах. Он, может, и сумел бы прикрыть свое причинное место, но одна его рука устремилась вверх, к охраняющему его парню, раскрыв его для ударов разъяренной тигрицы.
– За дядю Юру, – удар, – за Андрея, – удар, – за девочек, которым ты испортил жизнь, мразь, – орала Катюха и удар за ударом превращала Урядова в евнуха.
Орать Жорик перестал где-то после пятого удара. Это становилось опасным. Еще не хватало, чтобы Катька села за это дерьмо.
– Сашка, помоги, – крикнул я, потому что у меня не хватило сил оттащить Катю от Урядова. Да что там у меня, охранник от двери вместе с Сашкой бросились мне на помощь, так мы втроем едва смогли удержать ее.
– Катя, Катенька, Катюша, – кричали с разных сторон. Она ничего не слышала. Тогда Сашка плеснул ей в лицо воду из бутылки. Она вздрогнула, посмотрела на Сашку уже более осмысленно и начала оседать на пол, пробормотав: «Андрюша». Сашка подхватил ее на руки и бережно усадил в кресло.
– Маша! Нашатырь и врача сюда, срочно – опомнился Павел Олегович.
– Сейчас, а что случилось?
– Маша! – рыкнул он.
– Поняла.
Катюху врач привел в сознание очень быстро. А вот с Урядовым пришлось повозиться, и даже уколоть ему обезболивающее пришлось, и холод приложить к одному месту. Совет, естественно был прерван на какое-то время. Но это не страшно. Пока у нас время для разговоров еще было.
Возобновить свой рассказ Павел Олегович смог только где-то часа через полтора…
– … Мы прекрасно понимали, что после разоблачения в прессе Худоновскому будет не до захвата «Зималетто», но спустить ему смерть Юры и Нади мы не могли. В СМИ четко названо имя Юрия Воропаева, как разоблачителя. А наша компания, названа в числе прочих, пострадавших от шантажа. Так почему бы не подтолкнуть сутенера и убийцу к последнему шагу в обрыв. Валерий Сергеевич все правильно рассчитал, Худоновский решит захватить компанию, если не для себя, то хотя бы из мести. На рейдерство у Виктора Григорьевича был только сегодняшний день. Маша с Ромкой разыграли прекрасный спектакль, великолепный. И горшок был куплен заранее, такой, чтобы посмешнее, и сцена была отрепетирована так, чтобы вызвать хохот, создать некоторый разброд и отвлечь внимание от главного персонажа. Цель всего нашего совета сегодня – заставить Урядова отправить СМС, и не дать ему возможности поговорить по телефону. Все же Худоновский куда как умнее Урядова, и выслушай он в подробностях, что здесь происходит, он вряд ли решился бы на рейдерский захват.
– А может он и так не решится, – шепелявя сквозь выбитый Катей зуб, злобно сказал Урядов.
Павел Олегович тронул правое ухо и словно прислушался к чему-то в нем.
– Решится. Уже решился. – улыбнулся Жданов. – Давайте не будем мешать профессионалам работать. Мне осталось досказать совсем немного. Вот, что написал предатель боссу: «Сейчас! Немедленно! Завтра будет поздно». После чего нам пришлось нейтрализовать вас, Георгий Юрьевич. Мы правда не рассчитывали, что нейтрализация будет глобальной, но получили вы по заслугам.
Павел Олегович просматривал отправленные СМСки с мобильного Урядова.
– Простите, как вас зовут, – обратился он к охраннику, стоящему у двери.
– Игорь, а что?
– Игорь, не могли бы вы придержать Катерину Валерьевну, я хочу зачитать еще одну СМСку.
– Павел Олегович, – слабо проговорила Катюша, – я в порядке, больше этого не повторится.
– Я верю, и все же… На всякий случай, потому что я и сам готов раздавить эту гадину. Время отправки двадцатое декабря, двадцать два-сорок две: «Завтра в одиннадцать Воропаев собирается на Петровку, но может и передумать, поехать уже сегодня, он непредсказуем». «Ты знаешь, как он добирается до дома»? «Нет, но постараюсь узнать». «Не тяни, нужно еще подготовиться» Значит, ты это писал еще на Совете? Смотрел Юрию в глаза и готовил его смерть?
– А что я мог сделать? Что? Худоновский держал меня на крючке, – истерически взвыл Урядов.
– Закройте ему рот, иначе я за себя не отвечаю, – тихо, но очень страшно сказал Сашка.
– И последняя СМСка: «Черный BMW 3, А 0040 ММ, поедет по Бережковской наб. в сторону Воробьевского шоссе. За рулем Андрей Жданов».
И снова наступила тишина, все понимали, что одно неосторожное слово и Катя с Сашкой просто разорвут Урядова на куски, а Маргарита Рудольфовна только поможет им в этом.
– Посмотри на меня, убийца, – тихо сказал Сашка. – Ты будешь сидеть так, что каждый день своей никчемной жизни ты будешь молить Бога о смерти, это я тебе обещаю. Обещаю найти всех девчонок, которых ты отправил в бордель и некоторые с удовольствием напишут заявление, что ты их изнасиловал. И к твоей статье прибавится еще одна. А что с такими делают в тюрьме, ты хорошо узнаешь.
– Погоди, Александр Юрьевич! Погоди. Думаю, что с поличным поймать заказчика куда как важнее. И Юрка бы одобрил. Ну, что, Жорик, поможешь нам? Тогда мы не станем искать изнасилованных тобой, – сказал Валерий Сергеевич, входя в двери, при этом он как-то очень значимо кивнул Пал Олегычу головой.
Комментарий к На Совете…
Мне очень важны комментарии. Хочется знать, что вы думаете по поводу Совета.
========== И чисто вымыть руки… ==========
От автора.
Урядов, услышав предложение о сотрудничестве, даже приободрился немного, даже поерзал в кресле, тут же решив выторговать себе как можно больше. Это не укрылось от глаз Валерия Сергеевича и он скептически ухмыльнулся.
– Жорик, даже не надейся выйти сухим из воды. Все, что я могу тебе пообещать, не поднимать в присутствии Худоновского вопрос в чьем компьютере мы обнаружили файл на тему борделей с картотекой всех девочек. А раскопать мне удалось интересненькие факты. Вот ты, например, Пал Олегыч, знаешь, какие у нас зарплаты в пошивочном?
– Конечно.
– Э, нет. Это ты только думаешь, что знаешь. Но знаешь ты далеко не все. Тут один хлопчик покопался в компьютере Урядова, так это десять лет без права переписки. И все это под прикрытием приема на работу! О, как!
Георгий Юрьевич дернулся и застонал, как от зубной боли. И было совершенно непонятно – это в паху его рывок сильной болью отозвался, или он понял, что это конец, и никто уже не поможет. Этот проклятый Пушкарев раскрыл всю его базу данных по девочкам. А ведь среди них были и несовершеннолетние. Черт возьми, теперь он станет главной мишенью Худоновского, а ведь вся эта картотека как раз и была затеяна им вместе со Степкой Загорским, чтобы не дать Виктору Григорьевичу потопить своих шестерок. Она была гарантом их безопасности, а превратилась в могильщика. Ею можно было шантажировать, но ее никак нельзя было отдавать в руки доблестных правоохранительных сил. А самое непонятное, как Пушкареву только удалось открыть этот файл? Он же был не просто запаролен, он должен был тут же самоуничтожиться при любой попытке его вскрыть. Жорик триста баксов тогда системщику заплатил за эту фишку. Ну, откуда начальнику отдела кадров было знать, что триста баксов он мог бы просто сжечь, пользы было бы столько же, зато эффектно.
– Так что, Жорик, будем помогать нам разоблачать преступника, или позволим ему закопать тебя? Мы ведь можем и не заявлять, что эту картотеку ты нам передал. Правда? А можем и заявить, и даже громогласно. – как клещ вцепился в Урядова Валерий Сергеевич.
– Фто я долфен дефать? – Георгий все же неприлично шепелявил.
– Позвонить Худоновскому и сказать, что все в порядке, захват прошел успешно. Пригласить его самолично прибыть вместе с Бурковым для просмотра документации, – начал Валерий.
– Сказать, что ты понимаешь, что нужно срочно уезжать за границу, но сегодня еще возможно кое-что со счета на счет перебросить, и ребята тут шустрят ушлые, ты попытался вмешаться, чтобы они на свои счета ничего не перебросили, вот тебе зуб и выбили, – продолжил Павел.
– Ну, что будем звонить? – спросил личный охранник Урядова своего охраняемого. Тот кивнул. – Молодец. Только это… Одно лишнее слово и… погиб во время штурма «Зималетто» от рук боевиков-захватчиков. Понял?
– Да.
Пока Жорик звонил, рука охранника лежала на его шее большим и средним пальце едва касаясь сонной артерии с двух сторон. Это было весьма неприятное ощущение, и Урядов постарался все выполнить точно, четко и быстро.
– А фто теферь со мной фудет?
– А теперь тебя под белы ручки и на Петровку. Ну, не можем же мы тебя, такого красивого, Худоновскому воочию предъявлять. Не поймет он юмора, – Пушкарев кивнул пристегнутому к пленнику конвоиру и тот повел его к двери. – Георгий Юрьевич, я очень советую вам писать чистосердечное, причем обо всем и обо всех. Очень советую. Иначе мне придется…
– Я фонял.
– Это есть, нафОнял ты тут многО. Вы его уводитЕ быстреЕ, а то фОнаяет. Павел Олегович, а мне что делАть? Я хОчу домой к моЕму Рональду.
– Извини, Милко, но пока операция не закончится поимкой заказчиков, никто никуда не пойдет. Это не недоверие, но все же давайте пока будем на виду друг у друга. Тем более, что мне нужно будет сделать еще одно заявление. – Жданов украдкой посмотрел на Ветрова.
– А Худоновский ничего не поймет, Урядов-то его не встретит? – спросил Роман Малиновский.
– Совсем забыл рассказать, – Пушкарев даже руками взмахнул. – Значит это. На захват прибыло всего семнадцать архаровцев. Славик, ну, который внизу вместо Потапкина сразу сделал вид, что испугался, он же как бы без оружия. Ему руки сказали поднять, он и поднял, его в холл и завели. А там эти гангстеры разделились, двое в один лифт вошли, трое в другой. Да так между этажами и зависли. Пятеро по лестнице вверх отправились, трое вниз на производственный, двое в холле остались. А еще двое в охранное пошли, эти вместе со Славкой. Ну, короче, план захвата придурок составлял мы их всех по очереди разоружили и обезвредили. Мне же все-таки выделили спецназовцев, а не каких-то бандюков, и числом в два раза большим. Без единого выстрела взяли. Без единого! Представляете?
– Валерий Сергеевич, – перебил Пушкарева Роман. – Я же вас совсем не об этом спрашивал.
– А я тебе и не об этом отвечал. Если бы дослушал, понял бы, что я собирался сказать. Ну вот, значит… Ты чего меня сбил, А? Вот чего ты меня сбил? Я забыл, на чем остановился.
– Что вы архаровцев без единого выстрела взяли, – робко сказал Малина.
– Да. Правильно. Так мы их не только разоружили, но и раздели. Упаковали в рабочие робы, там на складе лежали. Допросили. Хм… Хм… Тут я, конечно, не уследил. Четверых допросили с пристрастием. Но зато именно они и рассказали свою дислокацию при захвате.
– Валера, я не понял, зачем вы их переодели в робы и где они теперь?
– Так ребятки на Петровке. А как же? Что им медаль нужно было выдать за незаконное вторжение, что ли? Нет, пусть отвечают перед законом. И пусть у них проверят разрешение на ношение оружия, а у их контор – лицензию. А что не так?
– Да все так, только ты не объяснил, зачем вы их переодели?
– А что тут объяснять? Наши ребята одели их камуфляжку. Заняли дислокацию захватчиков и готовы встретить Худоновского с помощником. Вы что же думаете, что они приедут без личной охраны? На такую удачу я не рассчитываю. Так что все может быть, и стрельба тоже. И теперь уже на нашем этаже, в президентском кабинете, нам же нужно их взять с поличным, когда они ручки к счетам протянут. Но ты Паша, не волнуйся, на всякий случай я заблокировал счета еще утром. А теперь все встаем и передислоцируемся в заднюю комнату в мастерской Милко. Здесь находиться опасно. Машу я туда уже отвел. Павел, ты слушай внимательно по своему наушнику, я тебе скажу, когда можно будет выйти. Все, идите, вот мне говорят, что Худоновский уже внизу, с ним три охранника и помощник. На наших парней купился, они его к лифту ведут.
Быстрее всех в заднюю комнату своей мастерской бежал Милко. Но это естественно, у него и ноги самые длинные и глаза огромные от страха стали.
– Папа, ты береги себя, пожалуйста, – Катя поцеловала отца и тоже пошла вслед за всеми.
Через сорок две минуты, когда все было закончено, члены Совета директоров снова заняли свои места в конференц-зале. В президентский кабинет никого не пустили – там работала следственная бригада. Увы, без стрельбы не обошлось. Один спецназовец был довольно серьезно ранен, один охранник Худоновского убит, и самому Пушкареву тоже зацепило руку, но слава Богу, лишь по касательной.
– Валера, мы можем взглянуть на этих упырей, или их увезли? – спросил Жданов.
– Можете, только держите себя в руках. Саша, Катя, я прежде всего к вам обращаюсь. – Валерий Сергеевич открыл дверь, ведущую в кабинет президента и что-то сказал парню в камужляже, и через пару секунд тот втолкнул в конференц-зал двух мужчин в наручниках.
Сказать, что Виктор Григорьевич был ошарашен, это ничего не сказать. Как потом выяснилось у него уже были билеты на завтрашний вечерний рейс в Бразилию, и вдруг такой облом. Кто бы на его месте ошарашен не был? Но этот хоть вел себя по-мужски, по крайней мере носом не хлюпал и не визжал. А вот его помощник, Бурков Виталий Егорович, при первом же подозрении на провал напрочь позабыл, что быть мужчиной и называться им – это разные вещи. Вначале он упал в обморок при звуке первого выстрела. А потом, когда его ввели в конференц-зал, запричитал совершенно по-бабьи:
– Пожалуйста, я прошу вас, не отправляйте меня вместе с Худоновским. Я слишком много знаю, он меня по дороге прикончит. Пожалуйста. Я могу вам быть полезным, – со слезой в голосе умолял Виталий Егорович всех подряд. Однако видя, что его стенаниям никто не внемлет, бухнулся на колени и запричитал: – Я все, что хотите сделаю. Все-все. Я могу вам все рассказать, все что знаю. Я не виноват, меня заставляли. Вот увидите, он все свалит на меня. А у меня ребенок инвалид.
– У тебя ребенок инвалид? – Сашка даже побледнел от такой наглости. – У тебя ребенок инвалид? Даник не у тебя, и Даник не инвалид. Инвалид – это ты. Морально-ущербный инвалид. Дядя Паша, уберите отсюда эту падаль, иначе я его просто покалечу.
– Погоди, Саша. Сейчас. Я только хочу пару слов сказать этим упырям, – Павел Олегович повернул голову к Худоновскому и, глядя прямо ему в глаза, сказал: – Юрка переиграл тебя, даже мертвый. Мы тебе устроим такую отсидку, что ты каждый день, каждый час будешь завидовать ему, мертвому. Даю тебе слово Жданова и Воропаева. Я никаких денег на это не пожалею.
– Папа, да уведи же их! – крикнула Катюша, и Валерий пинком отправил одного и второго в президентский кабинет.
– Прежде, чем мы разойдемся, я хочу сказать еще пару слов, – Павел Олегович тяжело вздохнул. – Ярослав Борисович, вы уволены.
– Как? Почему? За что? – Ветров вскочил.
– За откаты, подворовывание, махинации со счетами.
– ВсЕгда знал, что Ярик жук. У нЕго глазы хитрЫе и волОсы рыжИе. Павел ОлегОвич, я хОчу домой!
– Все свободны, – сказал Жданов.
– Валерий Сергеевич, что с моей машиной? – спросил Саша.
– Все в порядке, обошлось, можешь забирать.
– Я могу поехать к Насте и сестрам?
– Можешь! Ты можешь даже их забрать домой. Все кончено.
– Павел Олегович, а что с похоронами? – Сашка прикусил губу.
– Сашенька, давай мы сделаем перерыв часа на три-четыре и снова соберемся здесь под вечер, вместе с Кристиной и Кирой. А сейчас я хочу съездить к Андрею.
– Я с тобой, – вцепилась в рукав мужа Маргарита.
– Я тоже, – поднялась со своего места Катюша.
***
POV Роман Малиновский.
Юрия Сергеевича и Надежду Мироновну хоронили в закрытых гробах, потому что очереди, прошившие их голо… Потому что… И все, и не хочется вдаваться в подробности, и вспоминать, что мы с Павлом Олеговичем увидели вместо красивых и родных лиц. Гробы были поставлены на подиум в их родном доме, в компании «Зималетто», и все желающие смогли прийти и проститься.
Больше всего меня поразили Кира с Катей. Они все время были вместе, сидели у гроба вместе, плакали в стороне вместе, и даже в туалет вместе ходили. Вот только плохо им стало по очереди. Вначале Кате, когда выносили гробы, а после уж Кире, на кладбище, когда гробы в могилы опускали. Кира как упала на землю кулем, так все в себя не могла прийти. Ничего не помогало. Ни нашатырь, ни пощечины. Я испугался, как бы и она не впала в какую-нибудь кому, схватил ее на руки отнес подальше от толпы и начал растирать ей лицо и руки снегом. Ничего не помогало. Я совсем уж собрался вызывать скорую, но тут Кирюша приоткрыла глаза, и сразу бросилась мне на шею, и заплакала так горько, что мне ничего не оставалось, как гладить ее по спине, утешать, говорить ей какие-то мягкие и добрые слова, сейчас уж и не припомню, что я ей тогда говорил. Наконец она начала успокаиваться и я решился заговорить по существу.
– Кирюша, сейчас все поедут на поминки. Ты поедешь?
– Нет, – она замотала головой. – Давай дождемся, пока у могилы останутся только близкие и подойдем к ней.
– Хорошо, Кирочка, как скажешь.
– Ромка, а мне папа письмо написал. Прощальное. Я была такой дурой, Ромка, такой идиоткой, – она снова заревела белугой.
– Ну, все, Кирочка, все. Даже если ты и делала когда-то что-то не то, то у тебя вся жизнь впереди, чтобы это исправить.
– Посмотри, Ромка, как внезапно может оборваться жизнь. И ничего уже не исправишь. Ничего. Я никогда уже не смогу попросить прощение у папы, что так плохо отнеслась к его племяннице. А Андрей? Ромка, Ромочка, а вдруг он умрет и я не успею извиниться перед ним?
– Он не умрет, Кира. Катя не даст ему умереть.
– Я знаю, она его очень любит.
– А за что ты хотела извиниться?
– За Дворянское собрание, за то, что преследовала его. За все. И перед Настей нужно будет извиниться обязательно. Она, знаешь, какая добрая? Очень. И очень умная. А Даник… Ромка, это ведь теперь мой племянник будет, да?
– Да, Кирюша.
– Он, может, и не такой, как все, но он чистый и добрый, понимаешь?
– Конечно понимаю, Кирочка.
– А я… я… я его уродом всегда обзывала, – Кира просто зашлась в плаче и мне стало ее так жалко, что я, неожиданно даже для самого себя, поцеловал ее руки.
– Это все ты еще успеешь исправить. Ты успеешь подружиться с Настей, и с Катюшей, и Данику ты станешь хорошей тетей, вот увидишь.
– Ты правда так думаешь? – на ее губах появилась какая-то робкая, несмелая улыбка. – Я никогда его стесняться не буду.
– Кого?
– Даника. Пойдем, Ромка, почти все разошлись. Очень хочется к родным. И чисто вымыть руки… Спасибо тебе за все.
***
POV Катя Пушкарева.
Новый Год я встретила в больнице у постели Андрея. Я все вспоминала и вспоминала, как мы с ним встретились ровно год назад, как впервые он меня поцеловал, как падал снег и жить не хотелось. Сегодня мне очень хотелось жить. Очень-очень! Но еще больше мне хотелось, чтобы с Андреем все было в порядке. То, что смерть отступила, это уже подтвердили и врачи. Только они боялись, что Андрей может остаться овощем. Ничего не понимающим, ни на что не реагирующим овощем, а это хуже, чем смерть.
Если бы Бог меня спросил согласна ли я пожертвовать чем угодно, то сегодня я уже не могла бы ему предложить свою жизнь, в обмен на здоровье Андрея, моя жизнь больше мне не принадлежала. Но если бы он мне сказал, что Андрей будет жив и здоров, но любить меня больше никогда не будет, а я больше никого не полюблю, я не задумываясь, пожертвовала бы любовью.Нашу любовь я
В жертву готова отдать,
Лишь бы вернулся!
– Андрюша, если бы ты только мог себе представить, как ты нужен нам всем, ты обязательно вышел бы из комы. Ну, посмотри, какой ты молодец, ты уже дышишь сам, а это знаешь, как много. Вчера твой мозг дал команду руке и ты шевельнул пальцем. Ты знаешь, что это огромный прогресс? Родной мой, я так тебя люблю, что я на все готова. Только возвращайся, ну, пожалуйста, возвращайся, Андрюшенька.Ты один такой! Ты – один из всех!
Возвратись скорей, я устала ждать.
Мне плевать на всё: деньги, власть, успех.
Мне б тебя, родной, только удержать!
Без тепла души, без любимых глаз
Мне ночная мгла, мне темно и днём!
Жду, когда придёт нашей встречи час.
Жду, любимый, жду…
А точнее, ждём.
========== Сумбур… ==========
POV Кира Воропаева.
Новый Год отмечать не хотелось… Что тут отмечать? Потери? Кому Андрея? Или может быть предательство Урядова и шулерство Ветрова? Как ни крути, как ни верти, а нечего нам праздновать было, по крайней мере, пока Андрей не пришел в себя, а компания не вышла из кризиса в который ее все-таки вогнали последние события, да и настроение было ужасным. Правда все, кроме Кати, собрались в нашем загородном «доме для потомков». Болтались по дому, как неприкаянные, не знали куда себя девать. Первыми очнулись от спячки Сашка с Ромкой, решили поставить в холле елку для Дани, и втянули нас всех в этот процесс. А потом, когда приехали дядя Валера с тетей Леной, настроение как-то незаметно начало выправляться.
