Текст книги "Когда боги проснутся - 1 (СИ)"
Автор книги: Гала ya.gala
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
– Может, обойдется? – понизив голос, спросил Грассвольд.
Молодой человек, не отрывая руки от лица, покачал головой.
– Понятно, – вздохнул командующий.
Он смотрел на Ренвольда, его разом осунувшееся, потемневшее лицо, понимая, что, возможно, в случае смерти Ковольда, Ренвольду еще долго придется оставаться только наследным Властителем. Потому, что без клятвы на Священном Жезле титул Властителя и его власть он не получит.
******************************************************************
Ренвольд осторожно вошел в покои Властителя. Домоправительница Гатана, неподвижно сидевшая в кресле у огромного ложа, подняла на него тоскливый взгляд и приложила палец к губам. На безмолвный вопрос Ренвольда она только вздохнула и медленно покачала головой.
– Кто там...
Тихий хриплый голос, так непохожий на всегда четкий и властный голос отца, заставил молодого человека закусить губу.
– Это – Ренвольд, – раньше, чем ответил молодой человек, мягко произнесла Гатана. Поднявшись с кресла, женщина подошла к ложу Властителя и, смочив кусок ткани ароматным уксусом, вытерла потное лицо Ковольда. Тот слабо шевельнул рукой, подзывая сына.
– Что...там?
Ренвольд, отодвинув полог, с горечью смотрел на отца. Лицо Властителя было смертельно бледным, а в уголке рта запеклась дорожка крови, которую сейчас осторожно вытирала Гатана.
– Что там? – отстранив руку женщины, Властитель медленно повернул голову и мутными от боли глазами посмотрел на сына.
Молодой человек тяжело вздохнул. Как сказать Властителю, что Священный Жезл похищен? И как он сможет оправдаться за то, что не явился вовремя!
– Прости, отец, – прошептал Ренвольд, опускаясь на колени перед ложем Властителя.
– Нет, мой мальчик....Ты ни в чем не виноват...Наставник предупредил меня, что.. должен ...поговорить... с тобой...
"Какая разница! – с тоской подумал Ренвольд. – Что бы ни говорил Наставник, это не снимает с меня вины! Ну, почему, почему я согласился задержаться?! И как я теперь скажу отцу, что похищен Жезл!"
– Что... в городе...Рен? – медленно, с трудом произнося каждое слово, настойчиво спросил Властитель.
– В городе все в порядке, – сдавленно прошептал Ренвольд, собираясь с духом.
Помолчав, он набрал в грудь воздуха, секунду помедлил, а потом решительно произнес:
– Отец! Отряд Сарретоса похитил Священный Жезл Агории.
Тяжкий стон вырвался из груди раненого. Домоправительница, метнув на Ренвольда яростный взгляд, осторожно коснулась руки Ковольда. Тот неподвижно замер на ложе. Молчание, тягостное и томительное, повисло в пропитанном запахами лекарственных трав помещении. Ренвольд, затаив дыхание, ждал, что скажет Властитель. Ковольд, наконец, шевельнул губами. Ничего не услышав, Ренвольд склонился над отцом.
– Как? – выдохнул тот.
– Они разделились на две группы, – охрипшим от волнения голосом начал Ренвольд. – Одна ворвалась в замок, другая пробралась в Храм...Храмовая стража...Они погибли все...В это время в замке начался пожар и все кинулись сюда...Никто не видел, как они...
Ковольд медленно поднял руку, останавливая сына. Он лежал с закрытыми глазами и молчал так долго, что Гатана беспомощно посмотрела на Ренвольда, опасаясь, что раненый больше никогда уже не заговорит. Но грудь Ковольда судорожно поднялась в мучительном вздохе.
– Уверен....что...Кирос...
Ренвольд угрюмо кивнул.
– Уверен.
Ковольд открыл глаза и попытался приподняться. В груди у него заклокотало.
Домоправительница, не сводившая с Властителя глаз, охнула и положила руку на его плечо, пытаясь помешать повернуться к сыну.
– Нет, не двигайся...
– Отец!
Ренвольд наклонился поближе, чтобы Ковольд мог говорить, не поворачиваясь. Но взгляд Властителя неожиданно остановился на Гатане, и Рен с удивлением заметил, как в попытке улыбнуться дрогнули губы отца.
– Гатана, – хрипло прошептал Ковольд, – не оставляй...его...
Женщина, задыхаясь от волнения, с побелевшим лицом опустилась на колени по другую сторону ложа. Какие-то звуки пытались сорваться с ее губ, но она так и не смогла произнести ни слова. Гатана подняла руку раненого и прижалась щекой к большой, но теперь бессильной ладони. Глаза Ковольда долго не отрывались от бледного лица женщины. Затем он медленно перевел взгляд на сына.
– Отправляйся в Сарретос... Узнай...почему...Выслушай...Тогда примешь решение...– Властитель едва отдышался после такого долгого разговора и обессиленно откинулся на подушки.
Ренвольд нахмурился. Он не собирался разговаривать с убийцами и ворами.
– И Кирэна...Не торопись осуждать, сын...
Наследный Властитель стиснул зубы так, что желваки заходили на скулах. Норр его забери! Неужели сейчас, после всего, что произошло, отец не оставил эту нелепую мысль? Теперь, после вероломного нападения Сарретоса, его наследная Властительница ответит за все! И уж, конечно, не предстанет перед алтарем Великой Богини в качестве его супруги.
Но Ренвольд не собирался говорить это отцу. Потом. Когда Властитель оправится от ран...Ренвольд сжал кулаки. Пусть только поправится, – тоскливо подумал он.
– Отец, – Рен нервно откашлялся. – Береги силы и не трать время на эти... разговоры.
– Да, – Властитель устало вздохнул, – времени мне осталось... слишком мало...
Он помолчал и, едва подняв руку, подал знак домоправительнице.
– Есть еще...Там...Гатана знает...карта ... – Ковольд замолчал и закрыл глаза.
– Я понял, отец, – переглянувшись с подошедшей Гатаной, мягко произнес Ренвольд.
Властитель еле разлепил веки и некоторое время бессмысленно смотрел в полог кровати. Ренвольд ждал. Но отец молчал. Рен осторожно кашлянул и поднял глаза на домоправительницу. Гатана бережно провела по лбу раненого куском влажной ткани и поднесла к его губам бокал с питьем.
– Это – не просто карта, Рен, – с трудом проглотив лекарство, наконец, продолжил Ковольд. – Там...выход к океану...через лес...
– Через лес?
Как бы ни был удручен Ренвольд, он в недоумении уставился на отца. Слова Наставника...свиток...Отец знал?! Непроизвольно взглянув на домоправительницу, он увидел, что женщина утверждающе кивнула.
– Ты...сумеешь...я знаю...– Ковольд опять замолчал.
Мучительный кашель сотряс сильное тело при следующем вздохе. Властитель обессилено склонил голову, и струйка крови опять показалась из уголка полуоткрытых губ.
– Я думал...сам...Теперь...ты....– отдышавшись, прошептал Ковольд.
Закрыв глаза, он через силу поднял руку и протянул ее сыну. Тот, почтительно коснувшись отцовской руки, накрыл ее своей большой ладонью. Лицо Ренвольда скривилось в гримасе боли. Видеть отца, еще совсем недавно полного сил, таким слабым и беспомощным было мучительно.
Гатана просительно взглянула на Ренвольда, молча умоляя его дать отдых раненому. Рен поднялся и несколько минут смотрел, как женщина осторожно вытирает лицо и грудь Ковольда мягкой тканью, пропитанной уксусом, а затем, приподняв крупную голову Властителя, капля за каплей вливает в его полуоткрытый рот целебный настой. Ковольд не открывал глаз и тяжело дышал, еле глотая лекарство.
Наследник Властителя Агорраса отошел к окну и распахнул ставни. Туман, серой пеленой затянувший небо, казалось ощутимо давил на сознание. Сердце Ренвольда сжималось от жалости к уходившему отцу. И тяжелым грузом ложилась на плечи ответственность за все. За все, что произойдет дальше. Теперь ему самому придется принимать решения. И самому отвечать за них.
Властитель опять тяжело закашлялся, и Ренвольд, повернувшись к нему, бросил на Гатану тревожный взгляд. Женщина закусила губу и едва заметно кивнула.
И Рен, и Гатана, и сам Ковольд знали, что он умирает. У Ренвольда невольно сжимались кулаки, когда он понимал, что отцу выпала самая горькая участь – умереть не отмщенным. Он, Ренвольд из рода Вольдов не сможет положить на грудь покойного меч с кровью его убийцы!
Отвернувшись к окну, Ренвольд опустил голову, закрыл глаза рукой и едва не застонал от чувства бессильной ярости. Он стоял так несколько мгновений, когда почувствовал, что его руки коснулась Гатана. Темные глазах женщины набухли не пролившимися слезами.
– Он зовет тебя, – прошептала она.
Молодой человек опять опустился на колени перед постелью отца. Тот с трудом открыл глаза и чуть повернул голову к сыну.
– Рен, – чуть слышно прохрипел он, – не рискуй зря...Ты – последний из рода Вольдов...Береги себя...
Голова Властителя Агорраса бессильно склонилась к плечу, он глубоко вздохнул и замолчал навеки.
* * *
Молодой человек спешился и медленно пошел по тропинке, ведя коня под узцы. Он с интересом оглядывался вокруг, узнавая и не узнавая места, где прошло его детство.
Всю дорогу до Дарритоса, Ренвольд еще и еще раз обдумывал свое решение.
Конечно, без клятвы на Священном Жезле он не Властитель, но все же наследник. И других правителей у Агорроса пока нет. Но есть тот, кто им был. И он не может не помочь.
Тропа, по которой шел Ренвольд, вилась между мощными деревьями, чьи вершины, казалось, уходили в самое небо. Остановившись у огромного дуба, молодой человек с ласковой усмешкой похлопал по его шершавой коре. Нависавший над тропинкой сук слегка поскрипывал, как будто ветеран леса приветствовал своего давнего знакомого.
Здесь Ренвольд в пять лет впервые попробовал силу своих слабых мышц, попытавшись взобраться на расположенную высоко над землей ветку. И, сорвавшись, горько плакал, показывая дяде Данвольду ободранные ладошки. Неодобрительный взгляд Данвольда заставил малыша разреветься еще громче. Но поскольку тот не спешил утешать его, Ренвольд, размазывая по лицу слезы, обиженно всхлипнул, и затих.
– Ты плачешь из-за того, что упал?
Данвольд смотрел на племянника внимательно и серьезно. Его добрые глаза сочувственно прищурились, но он не позволил себе жалости.
– Или из-за того, что не забрался на ветку?
Мальчик на минуту задумался, а потом, шмыгнув носом, невнятно пробурчал:
– Что не забрался...
– Что ж, – одобрительно кивнул Данвольд, – это поправимо. Только здесь нужны не слезы, а тренировка. Ты хочешь научиться?
Мальчик вздохнул, шумно вытер нос протянутым ему платком и кивнул.
И он научился.
Ренвольд улыбнулся своим воспоминаниям. Он многому научился здесь, в горах Дарритоса.
Дядя Данвольд, казалось, всегда невозмутимый и рассудительный, любил племянника. Мальчик чувствовал тепло и сердечность, исходившие от этого старого, как ему тогда казалось, и очень доброго человека. Но Данвольд никогда открыто не показывал своей любви. Он делился с мальчиком знаниями, учил его писать, читать и думать над прочитанным, спрашивая со своего воспитанника за все его поступки так же, как с любого из обитателей замка, как с самого себя. И Ренвольд очень скоро научился не только анализировать, сопоставлять и делать выводы, но и быть выдержанным при неудачах и сдержанным в эмоциях, когда что-то получалось. И скупная похвала дяди значила для мальчика гораздо больше искренних восторгов служителей замка, отмечавших его достижения.
Показавшийся среди деревьев просвет напомнил Ренвольду, что он у цели.
Молодой человек вскочил на взбодрившегося Горна и пустил его в галоп. Въезжать в замок надо было конным, как подобало рыцарю.
Оставив коня на попечении встретившего его старого конюха, обрадовавшегося неожиданной встрече, Ренвольд поднялся по узкой винтовой лестнице, ведущий в кабинет Верховного Жреца. Остановившись пред входом, он тихонько постучал и, не дожидаясь ответа, осторожно приоткрыл маленькую узкую дверцу. Сначала ему показалось, что знакомая полутемная комната освещалась только большим камином, в котором ярко пылало огромное полено. Но когда глаза Ренвольда привыкли к полумраку, он увидел на столе, заваленном свитками, огромными толстыми фолиантами и листами бумагами серебряный канделябр с двумя зажженными свечами. На краю стола стоял небольшой металлический треножник. Под изящной ретортой едва заметно вспыхивал то оранжевым, то синим цветом язычок пламени, вырывавшийся из спиртовки. Словом, этот большой кабинет по-прежнему был похож скорее на комнату для занятий магией и алхимией, чем на место официальных приемов Верховного Жреца.
За высокой спинкой массивного стула, стоявшего спиной к двери, нельзя было увидеть, кто именно сидел в нем. Но из-за нее изредка показывались быстро двигающий кончик пера и локоть пишущего человека.
Ренвольд опасливо покосился на тонкую струйку пара, изящной спиралью поднимающегося из открытого края реторты и слегка покашлял, надеясь привлечь внимание дяди.
Это ему удалось. Рука с пером замерла на полпути. Из-за спинки стула выглянула мужская голова с длинными седыми волосами. Умные добрые глаза с настороженным интересом уставились на вновь прибывшего.
– Кхм...– опять смущенно кашлянул вошедший. – Здравствуй, дядя!
– О боги! Ренвольд!
Обладатель седой головы, с трудом отодвинув тяжелый стул, шагнул к молодому человеку и раскрыл объятия.
– Мальчик мой! Сколько лет!
Коротко обняв своего гостя, высокий худощавый старик отстранился, жадно оглядел племянника и, похлопав его по плечу, растроганно пробормотал:
– Ты так вырос...Возмужал...Ковольд может гордиться тобой!
Молодой человек стиснул зубы.
– Отец умер, – опустив глаза, негромко произнес он.
Верховный Жрец погасил приветливую улыбку и пристально взглянул на племянника. Только сейчас он заметил, что тот осунулся и потемнел лицом.
– Когда это случилось? – помолчав, спросил Данвольд.
– Три дня назад мы зажгли погребальный костер.
– Три дня? – старик прикинул в уме расстояние до Дарритоса и покачал головой. – И ты сразу отправился сюда?
Ренвольд кивнул и тяжело вздохнул, вспоминая тягостный обряд погребения. Только после того, как печальные девы-плакальщицы накрыли помост с телом Властителя ветками вереска, а четыре рыцаря поднесли погребальные факелы к четырем его углам, он понял, что теперь остался один на один со всеми проблемами Агорраса. И только потом, вспомнив о своем воспитателе, после долгих раздумий Ренвольд принял решение, с которым теперь приехал к дяде.
Данвольд печально вздохнул.
– Подумать только, – покачивая головой, огорченно пробормотал он, – а ведь Ковольд на десять лет младше меня...
Предложив племяннику сесть на длинную, обтянутую бархатом скамью у стены, Верховный Жрец опустился рядом с ним.
– Расскажи мне, мой мальчик, что с ним случилось? Мы виделись с Ковольдом полгода назад, и я не помню, чтобы он жаловался на здоровье.
Ренвольд поднял на дядю тяжелый взгляд. Он уже понял, что здесь, в оторванных от мира горах Дарритоса, еще не знают, что произошло в Агоррасе. Молодой человек вздохнул и начал свое повествование.
По мере того, как он рассказывал о внезапном и вероломном нападении соседей, о похищении Священного Жезла и смертельном ранении отца, выражение лица Данвольда становилось все мрачнее.
– Почему ты сразу не послал гонца?
– В это время я был в монастыре Святых Отшельников, – медленно выдавливал слова Ренвольд.
Было видно, что это далось ему с трудом.
– Наставник оставил меня, чтобы....Я опоздал на несколько часов...
– Понятно...
Данвольд тяжело вздохнул и сочувственно похлопал племянника по колену.
Верховный Жрец украдкой бросая из-под пышных бровей взгляды на племянника, думал о том, как много дала судьба этому молодому человеку, и как многого лишила. Он умен и красив, отважен и силен. Но теперь Ренвольду предстоит занять трон рода Вольдов. Раньше, чем предполагал его отец. Раньше, чем предполагал он сам. Что ж...Ренвольд – вполне зрелый человек. А то, что молодость для него закончилась так быстро и так трагически, не помешает ему стать достойным правителем.
В детстве Ренвольду не довелось узнать материнской любви. Его мать, прекрасная Ортина, умерла, когда мальчику было всего два года. Ее хрупкое тело не вынесло новых родовых мук. Вместе с ней на погребальный костер легло так и не появившееся на свет безымянное дитя.
Данвольд невольно закрыл глаза, вспоминая, как на подламывающихся от невыносимой душевной боли ногах, еле сдерживая рыдания, он подошел к уже занявшемуся кострищу. Погребение специально задержали, дожидаясь, когда Верховный Жрец доберется до столицы. И там, на погребальном костре Данвольд увидел Ортину в последний раз. Его мечта, его прекрасная любовь уходила в небеса, так и не узнав о преданном и верном друге. О его любви.
Почему-то сейчас Верховный Жрец неожиданно вспомнил, как первый раз увидел Ортину.
Вернувшаяся из храма Великой Богини свадебная кавалькада остановилась во дворе замка. Сияющий от счастья Ковольд протянул руки, помогая своей юной жене спрыгнуть с лошади. Ортина с лукавой улыбкой упала в объятия мужа и засмеялась от радостного возбуждения. А Данвольд, встречавший молодых у входа в замок, застыл на месте, не в силах оторвать взгляд от прекрасного лица Ортины, от белозубой улыбки, от ее больших веселых глаз. Он впервые разглядел невесту, а теперь – жену брата, которую до этого видел только мельком.
Ортина! С этой самой минуты Данвольд понял, что для него больше не существует ни женщин, ни веселых компаний, ни, в общем-то, будущего. Потому, что Ортина – его единственная любовь, его несбывшаяся надежда, несостоявшаяся судьба. И другой такой он не найдет в этой жизни.
Данвольд стоял так долго, что его Советник, деликатно кашлянул, напоминая Властителю, что он должен приветствовать молодых. С трудом отведя глаза от порозовевшего прекрасного лица Ортины, Данвольд собрал всю свою волю, чтобы довести приветственную церемонию до конца. Обращаясь, в основном, к брату, он пожелал молодой семье счастья и благополучия в новой жизни и, чуть заметно склонив голову, поздравил юную жену Ковольда. Ортина, слегка оробев при виде сурового Властителя, испуганно оглянулась на мужа. Но тот только кивнул, показывая, что все в порядке.
С этого дня жизнь в замке изменилась. Ортина, эта милая веселая девочка-женщина, казалось, одной своей улыбкой и ласковым взглядом могла заставить каждого почувствовать себя добрым и любимым. Она могла примирить самых заклятых врагов, а ее смех, звеневший повсюду веселым колокольчиком, стирал хмурую озабоченность с лиц самых желчных мизантропов. С появлением Ортины старинный мрачный замок Вольдов как будто осветился радостью и беззаботным весельем, засверкал яркими брызгами солнечных лучей, раззолотивших серые камни крепостных стен.
Ко всем родственникам и друзьям мужа Ортина была неизменно внимательна и заботлива. Она одинаково по-дружески могла беседовать со скучной и занудной теткой, в забвении доживавшей свой век в одной из башен замка, и со старым воякой, с вышедшей из моды галантностью ухаживавшим за ней и подшучивавшим над молодым мужем; уважительно и доброжелательно – с Советником или Данвольдом. Со старшим братом мужа Ортина была особенно внимательна, втихомолку огорчаясь, что Властитель так до сих пор и не завел свою семью.
С момента, когда Ортина появилась в замке, чем бы ни был занят Данвольд, он все время помнил о ней. Это было похоже на сумасшествие. Длинными бессонными ночами Властитель ворочался на своей огромной постели, вспоминая большие умные глаза Ортины, ее милую улыбку...Иногда на заседании Совета, во время жарких споров по тому или иному важному вопросу, присутствующие вдруг замечали, что Властитель сидит молча и явно мысленно находится где-то далеко от этого зала. Очнувшийся от внезапной тишины, Данвольд обводил присутствующих затуманенным взглядом, извинялся за рассеянность и возвращался к обсуждению.
Ни взглядом, ни жестом, ни словом не позволил себе Данвольд оскорбить дружеское внимание Ортины и доверие брата. Но Властитель понимал, что рано или поздно его любовь может выдать себя и тогда он потеряет все – уважение подданных и соратников, любовь брата, нежную привязанность прекрасной Ортины.
В один из пасмурных осенних дней, Данвольд поднялся в Сторожевую башню. Только он, да старый слуга его матери, доживавший свой век в нижней каморке, знали, что башня была не декоративным украшением, как считали многие обитатели замка, а вполне реальным помещением.
С трудом открыв заржавевший замок, Данвольд толкнул затянутую паутиной дверь. С протяжным скрипом она поддалась его сильной руке. Шагнув в темный провал открывшегося пространства таинственной комнаты, скрывавшейся за дверью, Данвольд, плотно притворил ее за собой. Эту ночь Властитель провел в башне, а утром, бледный, но решительный, позвал младшего брата.
Данвольд решил изменить свою судьбу. Изменить так круто, что когда он сообщил Ковольду о решении сложить с себя полномочия Властителя и отправиться в Дарритос, тот не поверил своим ушам.
– Ты сошел с ума! Ты – Властитель Агорраса, Дан! Ты не можешь вот так просто уйти!
– Отчего же, – спокойно возразил Данвольд. – Могу. И сделаю это.
Ковольд возбужденно заходил по комнате.
– Я просто не понимаю, почему?! – он остановился и потряс головой. – Чем вызвано такое решение?
– Успокойся, брат.
Данвольд встал с кресла и подошел к Ковольду. Положив руку ему на плечо, он с грустью смотрел в недоуменно распахнутые глаза младшего брата. Слегка подтолкнув его к другому креслу, Властитель указал на него рукой.
– Садись. Поговорим.
Ковольд, недовольно покачал головой, но послушно сел. Данвольд вновь расположился в соседнем кресле. Опершись локтями о подлокотники, он соединил кончики пальцев и некоторое время смотрел на Ковольда поверх них.
– Ты помнишь легенду о нашем предке, Вольде?
– И что? – сердито дернул плечом Ковольд. – Какое это имеет отношение к твоему нелепому решению?
– Имей терпение, – улыбнулся Данвольд.
Откинувшись на спинку кресла, он слегка прикрыл глаза, восстанавливая в памяти день Посвящения. О нем не знал никто, кроме его самого и матери. Это она отвезла его в Святилище и оставила жрецам. Вернувшись через три дня, Властительница не произнесла ни слова. Она только пристально посмотрела на старого жреца. Тот молча кивнул. Властительница глубоко вздохнула и поцеловала в лоб сына, внимательно и серьезно смотревшего то на жреца, то на мать.
– Когда Вольд встретил и полюбил Великую Богиню, она подарила ему не только Священный Жезл. Вместе с ним она оставила для потомков Вольда обещание...
Ковольд слегка нахмурился. Он никогда не слышал ни о каких иных дарах Агории, кроме Священного Жезла. Впрочем, возможно потому, что его не готовили к трону.
Данвольд, разумеется, знал больше – как и положено старшему в роду.
– И что же это за обещание?
– Если будет необходимость, мы можем вызвать богиню, прервав ее сон.
– О! – Ковольд задумчиво потер подбородок. – Такой подарок...
– Согласен, – кивнул Властитель. – Но есть одно условие.
– Понятно, – криво усмехнувшись, протянул молодой человек. – Без условий такие вещи не дарят.
Данвольд слегка улыбнулся.
– И это условие...– Ковольд, подняв брови, выжидательно посмотрел на старшего брата.
– Обратиться к богине может только Жрец, – спокойно произнес тот. – Посвященный из рода Вольдов.
Младший брат смотрел на старшего взглядом, в котором сочеталось изумление с некоторым священным ужасом. Он выпрямился в кресле и вцепился побелевшими пальцами в подлокотники.
– Ты....ты...– Ковольд никак не мог заставить себя произнести это слово. – Ты – Посвященный?!
Властитель молча кивнул.
Ковольд бессильно откинулся на спинку кресла и широко раскрытыми глазами изумленно смотрел на старшего брата.
– О, боги...– пробормотал он. – Посвященный...Вот почему ты не завел семью....
Данвольд снова молча кивнул. Он даже испытал облегчение от того, что, наконец, освободится от той душевной боли, которую приносили ему ежедневные невольные встречи с Ортиной, от боязни выдать себя. И от того, что решение, которое ему рано или поздно надо было бы принимать, пришло именно сейчас.
Ковольд задумался. Понятно, что, хочет он этого или нет, ему придется принять трон Властителя и все тяготы власти. Он был умным молодым человеком и теперь взвешивал – справится ли? Сумеет ли нести эту ношу достойно?
Когда Ковольд, наконец, посмотрел на старшего брата, тот с облегчением увидел его решительный и серьезный взгляд. Слегка улыбнувшись, Данвольд кивнул, показывая, что решение принято.
– Я ведь даже не догадывался, – укоризненно произнес Ковольд.
– Наша мудрая матушка, – усмехнувшись, пояснил старший брат. – Очевидно, она предвидела....
– Но почему именно ты, Дан?
– Возможно потому, что именно я в детстве воспитывался ее отцом – Верховным Жрецом Агории.
– Или потому, что у тебя – большие способности, – уважительно кивнул Ковольд.
– Может и так, – пожал плечами Данвольд.– Этого она мне не сказала.
....Очнувшись от воспоминаний, Верховный Жрец с любовью взглянул на племянника. Он был дорог ему, как собственный сын.
Потеряв любимую жену, Ковольд потерял и всякий интерес к испуганному двухлетнему малышу, со страхом смотревшему на полыхающий костер, поглотивший его мать. А Данвольд принял мальчика всей душой. Для него он был ребенком не только Ковольда, но и Ортины. Всю свою невысказанную любовь к ней Дан перенес на Ренвольда. И если Ортина не могла бы принять любовь Данвольда, до сих пор таившуюся в широкой груди старшего из рода Вольдов, то маленький Рен с радостью понял, что добрые и участливые глаза дяди видят именно его.
И Жрец могущественной Агории, будущий Верховный Жрец, оставил слабого, болезненного малыша у себя, в горах Дарритоса, чтобы воспитать его, как подобает потомку Вольда.
Как давно это было!
Маленький караван, поднимаясь по дороге, постепенно ведущей в гору, достиг, наконец, вершин скалистых утёсов, где был расположен монастырь Дариттоса. Дорога змеей извивалась среди оврагов, ухоженных полей, огибала крутые, жёлто-зелёные скалы, пока не достигла небольшого моста, повисшего над пропастью. Тысяча утёсов и скал, которые издалека казались единым каменным массивом, неожиданно выросли перед усталыми всадниками, вызывая в душе одновременно и страх и восторг. И где-то далеко внизу белые домики небольшой деревеньки, беспорядочно толпившиеся у подножия гор, умиротворенно дремали в тихой, укрытой от северных ветров долине.
Стараясь не смотреть вниз, туда, где на дне ущелья бурлила и клокотала горная речка, всадники спешились и осторожно повели коней через мост к гостеприимно распахнутым воротам монастыря. Два послушника, с трудом открывшие высокие дубовые створки, теперь придерживали их, встречая хозяина монастыря и его гостей.
Весь путь до Дарритоса длился около двух дней. Усталый малыш, прижимаясь к груди Данвольда, сонно таращил глазенки на окружающий его волшебный мир.
Деревья и кустарники всех оттенков зеленого цвета постепенно сменялись высочайшими скалистыми горами, тёмно-серых и красноватых оттенков. Большие остроконечные пики и неисчислимые вершины, тянулись ввысь, как будто соревнуясь друг с другом в стремлении пронзить облака и дотянуться до неба.
Приняв из рук Верховного Жреца уснувшего ребенка, один из монахов осторожно понес малыша следом за Данвольдом. Маленькая кроватка уже дожидалась своего постояльца в уютной комнате рядом с большой и светлой, но аскетически обставленной спальней Жреца.
Взмахом руки Данвольд отпустил монаха. Подойдя к кроватке, он долго любовался прелестным личиком спящего ребенка, находя в нем черты той, с которой теперь расстался навеки.
А наследный Властитель Агорраса безмятежно посапывал в своей новой колыбели, не зная, что для него началась новая жизнь. И монастырь в Дарритосе – ее первый этап.
Только через шесть лет, когда пришло время учить мальчика воинскому искусству, Данвольд привез его к отцу. Ему было безумно трудно расставаться с Ренвольдом, но Верховный Жрец понимал, что будущему Властителю Агорраса предстоит быть не только мудрым и умным человеком, но и выносливым сильным воином, полководцем. Владеть мечом для него было так же важно, как читать.
К облегчению и радости Данвольда, с некоторой тревогой ожидавшего встречи Ковольда с сыном, тот с удивленным восторгом принял своего наследника. Мальчик не только унаследовал красоту своей матери, напомнив Ковольду о глубоко спрятанной и привычной боли. Ренвольд вырос крепким и сильным. Он был намного выше своих сверстников и ростом и, как оказалось, умом. Открытый и пытливый взгляд мальчика с любопытством блуждал по крепостному двору, на котором Властитель встретил брата.
Но как бы ни был растроган встречей Ковольд, он все же не позволил себе проявления каких либо эмоций и только коротко обнял Данвольда, благодаря его за сына.
Так же коротко обнял дядя племянника. И когда мальчик чуть подался к нему, поняв, что его воспитатель, пробыв всего три часа, покидает Агоррас, Данвольд предостерегающим жестом остановил его.
– Помни, чему я учил тебя, Ренвольд. Не к лицу мужчине, будущему Властителю, показывать свою слабость.
Мальчик часто заморгал, прогоняя непрошеные слезы, и опустил голову. Так, не поднимая головы и сжав кулаки, он простоял до тех пор, пока не стих шум объезжающего отряда Данвольда. Поняв, что дядя уехал и, все-таки всхлипнув, Ренвольд, наконец, поднял голову и с тоской вгляделся в столб пыли, хвостом стелящимся следом за маленьким отрядом. Затем резко повернулся и пошел за слугой и домоправительницей, терпеливо дожидавшимися его.
С этого дня для него начался следующий этап его жизни.
Когда Данвольд привез мальчика в Агоррас, Ренвольд не сразу вспомнил отца. Искоса бросая любопытные взгляды на Властителя, его наследник пытался воскресить в памяти хоть что-нибудь, относящееся к его жизни здесь, в замке. Но перед глазами мальчика вставал только пылающий костер, у которого он стоял рядом с дядей.
Отец сам пришел к нему в первый же вечер. Юный наследник Агорраса, свернувшись клубочком на огромной постели, не спал, с тоской вспоминая горные склоны Дарритоса, уютный дворик монастыря и полунасмешливые, полусерьезные вечерние беседы с дядей у огромного камина.
Услышав мужские шаги, Ренвольд старательно вытер слезы и лег, ровно вытянув руки вдоль тела. Властитель, осторожно войдя в комнату, присел на край кровати и долго вглядывался в бледное лицо сына. Затем ласково провел рукой по темным кудрям мальчика и негромко сказал:
– Ты так похож на свою мать, Рен...
Во взгляде отца, его словах и прикосновениях было столько печальной нежности, что Ренвольд почувствовал, как глаза опять наполняются слезами. Повернув голову, мальчик сердито шмыгнул носом, вытер щеку о подушку и сел на кровати. Он вглядывался в отца, в его добрые глаза, смутно не столько припоминая, сколько ощущая веселую улыбку матери, ее мягкое тепло и ласку. Значит, он похож на нее?
