Текст книги "Люби СИ)"

Автор книги: Funny-bum

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Бард меня немного уже знает.

– Непоседа?

– Есть такое.

– Это видно. Да и вообще… есть у меня такое чувство, Ольва Льюэнь, что мы с тобой знакомы уже были. Ты в Гондоре не жила?

– Не довелось, – улыбнулась девушка, – но и у меня есть ощущение, что я тебя давно знаю, принц Рохана. Например, знаю, что ты сладкоежка.

Эорлинг поднял на Ветку глаза. Не смеялся.

– Откуда знаешь?

– Знаю!

– Верно. Угадала. Малой еще был – в Рохане на пасеке частенько бывал. В Гондоре раздолье – и сахар, и всякие сласти. Стараюсь, чтобы никто не знал.

– А почему?

– Да не пристало воину!

– Чего это не пристало? Какая разница, кто чего есть любит?

– А вот не пристало и все. Слышишь, как завывает? Есть в тебе, Ольва, что-то… как от коршуна. Они так же подчас на добычу-то смотрят, как ты на… моего Азара, – скомкал какую-то другую концовку эорлинг.

– Я и на тебя так смотрю, – с удовольствием сказала Ветка. Воин вздернул светлые брови. – Не пугайся, я имею в виду – приятно с человеком посидеть. С людьми. А то гномы… они, конечно… но снизу вверх на мужчину посмотреть – это же здорово.

– Ну тогда радуйся, – расхохотался рохиррим, – вот я стою, полным ростом. Стихнет – и сразу в намет двинем. А то буран темнотой сменится, на пустоши это одна беда заместо другой. Гном, поспеешь за нами?

– Не переживай, эорлинг, не отстану.

– Тенгель, что ты делаешь в Дейле?

– То же, что и в Эреборе делал. Совместные дела обсудили с Бардом Лучником. Планы крепостей и оборонных сооружений изучал. В Дейле осталась старинная библиотека. Представляешь, не сгорела. Там Бард отрядил заниматься свою старшую, Сигрид, и младшую, Тильду. Над ними начальница – Ингрид. Туда придешь, щебечут, свитки и документы приводят в порядок. Разбирают, читают – все три обучены. Вот с ними много сижу.

Ветке совершенно не понравилось, что воин рохиррим портит глаза в библиотеке.

– А я и читать не умею. Говорю на вестроне, а читать – нет.

– Книгочея найми. Говоришь ты грамотно, почти как эльдар, хотя и непривычно уху кое-что. Писать уметь надобно. По седлам! К городу!

Поправили снаряжение, привели лошадей в порядок. Небольшой отряд выехал из расщелины в останцах обратно на дорогу.

– Бард теперь на башнях Дейла сторожевые огни завел, – сказал Тенгель. – Смотри, прояснилось, только мелкий порошок сыпет. На огни и поедем, смеркается, но ночевать на пустоши нельзя.

Ветка улыбалась. Что-то было в этом особенное, волшебное и даже славянское – рослые ясноглазые рохиррим… люди. Заснеженное огромное пространство, тусклые огни города впереди, силуэт очертившейся горы сзади.

– Ты вот что, Ольва Льюэнь. Если надумаешь все-таки прибиваться к своим, приму в Рохане, – сказал Тенгель. – Есть в тебе выучка, которая мне по нраву. И у нас конных дев множество, а вот ты малость иная. Фенгель, отец мой, пьет, да и болен. Короноваться мне скоро. Тогда и призову тебя.

– Спасибо, Тенгель! – вышло от всей души; куда же, как не в Рохан?

Выяснить, что в Сумеречье… и можно подумать. Можно!

– Насторожись, – жестко сказал Тенгель. – В повод, в стремена…

Ветка изготовилась и прислушалась. Но вдруг Азар громко приветливо заржал; заржала и Зима, и другие кони.

Наскакали. Всадников, с факелами, с оружием наголо, было много – отряд встречал Бард со своими стражниками.

– Вот они, вот! Невредимы и целы!

– Да мы буран пережидали, – мирно сказал Тенгель. – Чего переполошились-то? Сами бы и приехали сейчас.

– Варгов снова видели близ Дейла!

– И мы видели – перебили, – самодовольно заявил Тенгель, поигрывая рукоятью кинжала.

Ветка же смотрела на Барда, который глядел ей прямо в глаза и от души улыбался.

– Я бы за эорлинга и не беспокоился, – сказал король Дейла, – да вот только эта девица… для всяких беспокойств очень притягательна. Буран. Варги. Словом, вас лучше было отыскать.

Ветка фыркнула.

– Поедем-ка, – велел Бард. Кавалькада двинулась в сторону Дейла. Ветка подъехала к королю:

– Здравствуй! Как плечо твое?

– Спасибо, Ольва. Рука двигается, в силе. А ты, стало быть…

– Подданная Эребора. Да.

– Дейл чем не угодил?

Ветка задумалась.

– В голову просто не пришло к тебе попроситься. Вот честно. Поверишь?

– Тебе-то? Запросто!

– Что веселого? – спросила Ветка.

– Да так, памятно мне кое-что! Ну и обузу король-под-горой себе на шею посадил, – лукаво сказал Бард, и, поглядев на Тенгеля, добавил: – Это ты и полдня вне Эребора не провела, правильно?

И все-таки в голос расхохотался.

Зима зло прижала уши.

Ветка состроила рожицу.

========== Глава 8. Витязь ==========

– Где жить думаешь?

– Я думала, у тебя остановлюсь, – безо всякой задней мысли сказала Ветка.

Бард улыбнулся.

– Что же, найду пару комнат, для тебя и телохранителя.

– Спасибо. А еще разговор есть, государственной важности. Ну, то есть ты может уже и в курсе, – задумчиво сказала Ветка. Бард покосился опасливо.

– А то, Ольва, может лучше на постоялый двор? Или тебе просто домик отдельный снять?..

Дейл тем временем близился; Ветка снова подивилась – месяц зимы, ну, чуть больше, провела она в Эреборе. Да, разрушения и война на сей раз города не коснулись – но рос и восстанавливался он прямо на глазах.

– Бард! Отличная работа!

– Спасибо, – ветер разметал чуть вьющиеся черные волосы. Темные глаза горели, – Здесь, – привстал Бард на стременах и простер руку, – будет славный город торговый, открывающий многие двери народам Средиземья! Возродится и воспрянет край. На берегу Долгого озера восстановлю я Эсгарот, и пролягут мимо Эребора, Эсгарота и Дейла водные торговые пути, что были прежде. Флот построю!

Бард сел обратно в седло.

– Что ты, Ольва? Чем я тебя так поразил?

Ветка нечеловеческим усилием сдержала смех и сдавленно сказала:

– Бард, все правильно, до последнего слова. И нарекут тебя Бардом Первым, Великим. Станешь основоположником династии Бардингов. Я говорю совершенно серьезно, если хочешь – пророчу. Только умоляю, теперь не обижайся! Просто смешинка в рот попала… – Ветка отъехала в сторону и захохотала, упав в гриву Зимы. Слезы текли по ее лицу. Бард, худощавый, высокий Бард в кафтане с отворотами на рукавах, с небольшими усами с бородой, только пожал плечами и снисходительно улыбнулся.

– Чудная она, – пояснил подъехавшему рохирриму, – никто ее не разберет, кто такая, откуда. Теперь вот проще – наугрим из Эребора. Посмотри на нее. Тебе, эорлинг, так проще?.. То-то.

***

Ветка ополоснулась с дороги, переоделась в одно из платьев, которые ей пошили гномки по ее собственному рисунку. На дворе уже была ночь, но Бард сказал, что ожидает Тенгеля и Ветку к себе на поздний ужин.

В зале, памятном Ветке, был накрыт длинный стол. Великолепное мясо, разные сорта хлеба, квашеные овощи, паштеты из птицы, салфетки, сервировка, кубки и бутылки с винами – Ветка поразилась разнообразию и гостеприимству. Тяжелые удобные стулья, покрытые бархатными чехлами, окружали просторный стол. Накрыто было на четверых.

В зале уже были Бард, его старшая дочка Сигрид и Тенгель.

Ветка уставилась на девицу с некоторым неудовольствием, природу которого не смогла бы объяснить. Что же, резонно – Сигрид теперь принцесса, по возрасту ей, похоже, лет шестнадцать-семнадцать, так что как не посадить такую за стол с красавцем рохирримом?

Собственно, Тенгель и беседовал с ней весьма оживленно. Ветка прислушалась – обсуждали древних авторов и отысканные девушками в библиотеке Дейла старинные манускрипты. С ума сойти, какая завлекательная тема, раздраженно подумала Ветка, и все-таки поставила зарубку – все же читать научиться.

Бард же стоял в другом углу зала недвижно и смотрел на Ветку. Та наконец восторжествовала – ну хоть кто-то! Платье!

Декольте, открывающее оба плеча – такого Ветка здесь не видела – смягчала полоска белоснежного меха. Узкий лиф в талию, узкие рукава – все простое, без отделки. От талии пышнейшая юбка в пол, поверх объемной нижней юбки. Коричневый шелк тек и переливался. Сзади – шлейф из той же ткани, расшитый золотой нитью, воланами спускался на пол – драконьим хвостом. Ну и диадема Дубощита – куда же без нее!

Местные дамы не носили настолько пышных юбок, узких лифов, и, тем более, не показывали плеч и ключиц. Ветка же сочла, что все это выглядит благопристойно, и местную моду можно и даже нужно рвануть культурно. Изнутри.

Увидел и рохиррим. Замолк на половине умного слова. Ветка мысленно гордо улыбнулась.

Правитель Дейла снова беззвучно хохотал.

– Что же, Эребор любит сокровища собирать. Да, Ольва?

– Ольва! – Тенгель наконец перевел дух и улыбался. Сигрид, как и в первую их встречу, столь памятную Ветке, смотрела злым лягушонком.

Ветка, вполне довольная эффектом, произведенным платьем, села – слуга подвинул тяжелый широкий стул так, чтобы было удобно.

Бард посмотрел на дочь, на молодого мужчину, на Ветку. И немедля завел длинный умный разговор об Эреборе, о здоровье (телесном и душевном) Торина Дубощита, о делах под горой, об озимых, флоте и Эсгароте.

Ветка отвечала и присматривалась – сколько же тебе лет? Думать о возрасте применительно к Торину или, скажем, какому-нибудь эльфу было бы неразумным. Но Бард же человек?

Тенгелю около тридцати. Бард выглядит заметно старше. Человеческий век здесь, как успела узнать Ветка, длиннее привычного ей – лет до ста, ста двадцати каждый мог дотянуть, а некоторые людские народы так и больше. Сигрид – барышня явно на выданье, и Бард, похоже, имеет политические планы, касающиеся Рохана.

А самому сколько же?

После ужина стол убрали, оставив сладкие вина, выпечку и сушеные фрукты с орехами. Ветка, которая давно не ела за праздничным столом, да еще двузубой вилкой, устала от светского застолья, и отправилась на балкон, прихватив теплую пушистую накидку.

Дейл спал, но над ним ярким светом горели сторожевые башни – как будто маяки для небесных кораблей. Да и некоторые редкие окна, освещенные огнями, говорили – люди живут, и город возрожден.

Бард неслышно вышел за ней.

– Город не столь и разрушен был, – сказал он тихо. – Доброе наследство моих предков. Все прочно, выстроено на славу. Расчистили, вымели, починили водопроводы и колодцы. Весной посадим деревья и кусты.

– Гномы тоже расчищают и выметают, – ответила Ветка. – Бард, ты же до лопатки обгорел. Я думала, сустав не будет двигаться. А ты вон какой. Кстати… ты же знаешь? Даина спасли. Двалин…

– Я знаю, Ольва. Мы правильно выбрались туда, на разведку. И то, что одно чудовище было без глаза, помогло лихолесскому королю, – задумчиво сказал Бард. – Тенгель мне рассказал о битве, подробно. Так что все правильно, жалеть не о чем. Эльфийка мне пела. Потом положила мазь и сказала, что заживет. И зажило. Что за тайну ты мне поведать хотела?

Ветка покосилась на короля Дейла. Тон, которым Бард говорил о Синувирстивиэль, указывал на то, что он и в голову не брал ничего такого… Такого!

Рохиррим прощался с Сигрид – ему еще надо было выехать из Дейла. Эорлинги так и стояли лагерем снаружи городских стен – в шатрах, при своих конях.

Вышел на балкон.

– До завтра, Ольва Льюэнь! Выезжай с утра на пустошь? Скакать, как условились?

– Выеду.

Эорлинг ушел, и Ветка улыбнулась ему вслед.

Попрощалась и ушла Сигрид.

– Я вот Сигрид кататься не пускаю, – сказал Бард. – Орки, опасно. А ну как с коня упадет.

– Все с коня могут упасть, – проговорила Ветка.

– Так что же Дубощит, Ольва? Как его в твои короли и повелители занесло?

– Ну, скажем, не вышло у нас, – сказала Ветка, тяжело вздохнув. – Шло, да не вышло. Вот он и решил по-другому, чтобы мне не приходилось подолгу объяснять, кто я такова, да какого роду-племени. По-моему, почти случайно. Торин пылкий, и мог меня к присяге привести… ну, в запальчивости, что ли. А я…

– Я думал, он тебя и за племянника своего может выдать. За старшего.

– Гномам наследники нужны, особенно молодым. И гномки в жены, а не чужестранки. Дис уже приманила нескольких, будет сейчас сватовством заниматься.

– А людям, Ольва, люди нужны.

– Ты говорил. Я помню.

Ветка взяла бокал, выпила пару глотков.

– Вино получше того, – хитро сказал Бард.

– Сколько тебе лет?

– Сорок четыре года.

– А как давно вдов?

– Пять лет. Присматриваешься ко мне? Ольва… – Бард улыбался, но стоял далеко, и попыток приблизиться не делал, – я хоть и вдовый, но не деревянный. Кое-что в горах понял.

– Теперь не выйдет, – сказала Ветка.

– Рохиррим?

– Нет… н-не знаю… ты же его Сигрид прочишь, – несколько нервно сказала Ветка. – Я не уверена. Посмотрим. Как получится. Дело не во мне.

– Не в тебе дело? – удивился Бард, – а в ком же?

– Я скажу тебе, в чем дело. С одним условием.

– Глупость сморозишь, – уверенно сказал Бард, – и будешь потом жалеть об этом твоем условии.

– У меня мало осталось того, о чем я могла бы пожалеть. Ты согласен?

– Что с тобой делать! Только и у меня есть условие.

– Какое?

– Свои не говоришь, а мое хочешь узнать?

– Ну-у…

– Ладно. Расскажешь мне, что за место такое, где ты росла. Как у вас люди, к примеру, семьи создают. Как живут мужчины и женщины. Я не могу понять тебя, ты делаешь также вещи, которые тут любую девицу неизбежно привели бы или на казнь, или к позорному столбу. И тебе сходит – а знаешь, почему? Потому что у тебя это изнутри идет. Я вижу, ты иначе выросла. И все теряются. Ты уверена в том, что делаешь. И что права. Вот, хочу понять, совсем ли в полной безудержности живут у тебя на родине. И отчего тогда ты сама такая… осторожная.

– А, это, – Ветка помолчала. – Люди у нас создают семьи поздно. А вот встречаться и спать вместе начинают рано. Есть такое понятие – пробный брак. Ну, просто пожить вместе. Или визитный брак. Муж и жена живут порознь, и только встречаются для близости, если детей нет. Или вообще не брак, когда живут вместе и только говорят, что женаты – и раз живут одним хозяйством, то и так можно. Или просто встретился… человек… ну, повстречаться с ним, чтобы понять, подходите друг другу или не подходите. В том числе – в постели. И таких… пробных… может быть сколько угодно. У кого-то – ни одного, у кого-то двадцать.

Бард хохотал.

– Великий Эру, вот теперь многое понятно… то есть у вас и понятия такого, как девичья честь, вроде и нет?

Ветка призадумалась.

– Ну… так уж выходит, если девица долго в девицах засиделась, то ее вроде как и… осуждают. Некрасивая, никому не нужная. Не спрашивай, я сама скажу. У меня был муж, грубиян и насильник, я по возрасту была как твоя Сигрид. Он умер. С тех пор в эти игры я в своем мире и не играла.

– Я понял. Ольва. Теперь все понятно… а то уж, думаю, начали мерещиться всякие… вещи. Но мой тебе совет…

– Бард, – сказала Ветка, – не надо. А? Меня уже полировал Балин. Я уже, по-моему, лучше держусь, м? Чтобы эреборская честь стояла, как флагшток. Ну ты не добавляй!

Бард снова захохотал, утирая слезы.

– Ну ты сокровище… эреборское… честь и хвала Торину Дубощиту, отважен мужчина, отважен…

– Отсмеялся? – прохладно спросила Ветка.

– Чем я тебя на пустоши повеселил? Флотом?

– У нас великий король был. Император. Тоже двери открывал и флот строил, – сказала Ветка. – У нас его любят очень, а ты весьма смахиваешь – и повадкой, и целями.

– Что же, спасибо. У правителей в одинаковых условиях и задачи одинаковые, – сказал Бард. – Теперь что же, поведаешь мне свою тайну?

Ветка еще раз посмотрела на темный Дейл, на сияющие сторожевые башни, на пустошь и величественную гору на горизонте.

– Покажи спину. И… Бард, ты в любовь веришь?

– Я по большой любви женат был… по настоящей. Скорбел и скорблю. Только… ты так о своем народе рассказывала, как будто у каждого в запасе жизнь эльфа, – сказал Бард. – И так попробовать, и этак. И с этим сблизиться, и с тем. У нас нет такой роскоши. Надо деток на землю поставить, чтобы ножками своими, как корешками, впитывали силу Арды и отдавали семье. Сватают рано, и верность хранят одному. Теперь уже не верю, что так же полюблю. Но такую егозу, как ты, взял бы. Я думаю, мы притерлись бы. Без особенной любви, верно, Ольва?

– Ты умный человек, – прошептала уже Ветка. – Бард, я, может, и не в свое дело лезу, но вот что. Никто же не скажет. Не принято, и все такое. А мне законы не писаны. Тебя эльфийка полюбила. По-настоящему, как только они и могут. Та самая, которая лечила спину. Синувирстивиэль.

Бард вскинул брови.

Ветка видела, что реальность для мужчины – цепкого, делового, практичного – тут же повернулась совершенно иным ракурсом. Сумеречье! И хотя гномы были полезнее как торговые партнеры, эльфы… это эльфы!

Ветка же глядела в темноту Пустоши и думала о своем.

– Трандуил ни за что не отдаст Синувирстивиэль, – наконец отмер Бард.

– А ты посватайся.

– Посвататься? Что ж, – тихо сказал Бард, – попытка не пытка. Я бы и глаз не поднял на эльфийскую деву.

– Не посмел бы?

– Люди должны жить с людьми. Но у меня-то уже деток трое, скоро внуки пойдут. Если то, о чем ты сказала, правда… такие союзы входят в историю, Ольва. Пренебречь любовью эльфа…

– Были и другие свидетели, если мне не веришь. Когда тронутого деда в шляпе принесет в Дейл, спроси его, – сказала Ветка.

– Ладно… что же, пойдем.

– Куда?

– Я тебе спину тут показать должен? Ночь на дворе – смотри, уж засветает скоро. Слуги. Гостиная.

– А-а-а!

В покоях Бард скинул кафтан, рубашку. Повернулся.

Ветка оценила и старые шрамы, и новый – ожоговый. Кожа заросла хорошо, но неровными, красными завитками, как будто лопатка и плечо Барда были покрыты хитрой росписью, повторяющей рисунок языков огня. Мышцы под шрамом были в порядке.

– Надо же! Мне так страшно тогда было!

– Я не мог тебя просить бежать за подмогой, – Бард надел рубашку. – Боялся за тебя. Но ты сама решила. А если бы осталась, могли бы и оба погибнуть. Спасибо.

В дверь требовательно застучали.

– Ранк небось? – шепотом спросил Бард и снова начал беззвучно хохотать.

– Ваше величество! У врат эльфийский витязь, просит впустить!

Бард оставил Ветку, взял кафтан и портупею с мечом, и, откинув черные, чуть вьющиеся волосы со лба, пошел к двери.

– Что за витязь? Что говорит о себе? Сумеречный?

Ветка вприпрыжку затрусила следом. Петр, как есть Петр. Но….

Сердце заколотилось неспокойно – у горла.

Эльфийский витязь. Что за эльфийский витязь?

========== Глава 9. Король жив ==========

– Впустить эльфа в город! Открыть ворота! Приглашайте его ко мне, – выкрикнул Бард, и Ветка увидела, что, несмотря на поздний час, персонала, готового исполнять приказы, у Барда в достатке.

Бард оставался там же – в гостиной своего дома, а на столе все еще были накрыты вина и закуски. Бард глянул – Ветка просто прочитала его мысли, что накрыто как для гостя, надо будет сразу предложить стол и отдых.

Сначала пришла тревога.

За тревогой – эльф.

Ветка, которая считала, что навидалась эльфов всяких и в самой разной обстановке, растерялась.

В зал вошла…

Нет, это все-таки мужчина, подумала Ветка.

Тонкий как хлыст, высокий, очень высокий эльф, с ног до головы забранный в сплошные доспехи. Зазоры между ними были так подогнаны и залиты кольчужной чешуей, что казалось, это металлическая статуя. В руке – шлем, на локте – щит. Мощный поток золотых волос стекал на спину, пара прядей, выбившихся вперед, позволяла определить длину – до ягодиц. И доспехи были вызолочены, полностью, а плащ расшит небольшими золотыми цветками.

Ветка стояла чуть позади Барда. И даже со спины девушка увидела его безграничное изумление.

– Лорд Глорфиндейл! – воскликнул Бард, – не имею чести знать вас, но весьма наслышан!

Эльф – черты лица тонкие, такие изящные, что их легко можно было бы принять за женские – легко и не издавая доспехами ни единого бряцающего звука, подходил к Барду, попутно небрежно бросив шлем и щит на кресло.

– Приветствую, король Бард. Славные выстрелы вы сделали, – говорил манерно, чуть растягивая слова, но голос, вопреки тонкому телу и изящным чертам лица, был низким, почти грубым. – Не имею чести знать вас, но весьма наслышан.

– Какие дела привели вас в наши края? Чем могу быть полезен?

– Я прибыл по просьбе Трандуила Орофериона выследить и убить дракона, – ответил Глорфиндейл.

Ветка вздрогнула. И сама не поняла, как она оказалась прямо перед золотым витязем.

– Трандуил жив? Это… наверняка?

– Король Сумеречного Леса, Владыка эльфов Эрин Галена, жив и вскоре будет совершенно здоров, – в прежней тягучей манере ответил эльф, и посмотрел Ветке прямо в глаза. Зрачки его расширились. – Из какой же незримой дали ты прибыла сюда!..

Потолок перемешался с полом. Комната опрокинулась, а огни свечей закружились в невероятном танце. Вместо золотой фигуры перед Веткой стояла ослепительно белая, сияющая льдистым огнем.

– Ты… видишь меня? – донеслось до нее. Ветка сморгнула – и снова это был Глорфиндейл, который неспешно вытягивал длинный узкий клинок, набитый золотыми рунами и вязью.

– Вот ты! – уверенно сказал он и направил на Ветку клинок. – Змеедева…

Но Ветке это было неважно.

Сомнения, воспоминания, неуверенность, боль, сны, дорога, скачка в буране.

– Трандуил жив! – прошептала она, и, уже зная ответ, на сей раз однозначный и бесспорный, начала падать.

Коричневая с золотом роза, обломленная возле самого цветка…

Юбка легла пышными складками, руки раскинулись…

К Глорфиндейлу сзади подбегал Ранк с топором наперевес.

Бард, который не успел подхватить девушку, выхватил собственный меч…

Но Глорфиндейл замер, вытянув клинок над Веткиным телом, удерживая его плашмя, и не сводя с нее странных, светлых, широко расставленных глаз.

– Нет, это не змеедева… но каковы черные путы…

Витязь встал в Веткиных ногах – Бард не решался вмешаться. Двумя руками перехватив рукоять меча, простертого над девушкой, эльфийский витязь начал вслух, громко произносить слова на синдарине. Прекрасные и грозные звуки образовывали вязь, подобную музыке, словно это была клетка для неведомого существа.

От стоп витязя, потом от самой Ветки по полу побежали золотистые кольца – словно дворец Барда медленно охватывало пламя. Бард глянул на окна – они занялись незримыми языками оранжевого огня. В городе зазвонил колокол на сторожевой башне – звонили, как на пожар.

Глорфиндейл продолжал произносить заклинания. Глаза его закрылись, а голова запрокинулась – поток золотых волос стек водопадом. Меч недвижно висел над телом Ветки, словно его закрепили подставками. Руки у витязя не дрожали.

За спиной эльфа стоял Ранк, изготовившись к удару.

– Король Бард! Что за колдовство?..

– Не трогай его, не нападай! – воскликнул Бард, – мне кажется, светлый витязь хочет ей помочь!

– От эльфов одни неприятности! – вскричал Ранк, – и от их помощи тоже!

Тем временем черная эреборская бляха на шее Ветки также засветилась – налилась изнутри белоснежным огнем, словно на ее шее висела звезда с неба. В дверях зала показались люди Барда, но никто не смел войти.

– Ваше величество! Дворец выглядит объятым пламенем! Половина Дейла явится сейчас сюда с ведрами и лопатами!

– Не входите! Никого не впускайте, если только явится Гэндальф или другие эльфы! – выкрикнул Бард. – Здесь творится великое волшебство!

И четверо, находящиеся в центре уютной, хорошо натопленной гостиной, снова замерли в предельном напряжении.

И это было долго. И лишь когда в окна ударили лучи утреннего солнца, от них, словно от удара молотом, со звоном вылетели все оконные стекла, засыпая сбежавшихся горожан. Призрачный пламень, окутывавший дворец Барда, угас. В гостиную вбежал Тенгель с обнаженным клинком, отпихнув стражников, охранявших дверь.

Глорфиндейл страшно оскалился и медленно, словно клинок был намертво впаян в камень, принялся поворачивать меч одним лезвием к потолку, другим к Ветке. Чуть выпрямился и сильнее расставил ноги – и повел меч вверх; теперь казалось, что оружие спеленуто тканью, которую эльф растягивал, тщась разорвать. Наконец, со звоном лопнула незримая струна; меч взлетел над золотой головой и Глорфиндейл замер, обратив острие к потолку.

Резко задышал, как после бега. Опустил взгляд вниз.

Ветка, белая, как снег на пустоши, лежала недвижно.

Витязь, попытавшись утереть латной рукавицей пот со лба, нагнулся. Рядом выросли Ранк, Бард, Тенгель… Ветка открыла глаза… моргнула раз, другой… отчего-то никто из мужчин не бросился ей на помощь, – ждали позволения от эльфа. А тот молчал и лишь смотрел.

Ветка постепенно приходила в себя, и вдруг села, опершись на руку, нагнув голову, открыла шею.

Четверо мужчин с оружием… что же…

***

– Ты… видишь меня? – донеслось до Ветки. Она посмотрела на свои руки – они отчего-то были нагими и трепетали, как плохо настроенное изображение, забиваемое пикселями.

Ветка сморгнула. Перед ней стоял обнаженный, ослепительно светящийся силуэт, окруженный ореолом золотых волос.

– Вот ты! – уверенно сказал он и направил на Ветку пылающий алым клинок. – Змеедева…

Но Ветке это было неважно.

– Трандуил жив? – спросила она еще раз.

– Нет, ты не змеедева… но каковы черные путы… смотри же сама.

Ветка опустила взгляд вниз – она уже знала, что нага. Тело ее также трепетало, размывалось.

Вокруг нее сновало черное марево, окружая ее вибрирующими жгутами. Ветка даже расслышала речь – тяжелую, чуждую речь, злую речь злого существа.

Жгуты вились вокруг, но ни один не касался тела. Ветка была словно в коконе, в плену, и темное вокруг нее жило своей властной жизнью.

Белая фигура с клинком шагнула к ней.

Витязь также был наг. Волосы его золотым дождем засыпали плечи, а контуры тела трепетали и плавились.

– Ты видишь меня? Слышишь меня?

– Трандуил жив?

Ветка ощутила жар на ключицах. Тронула пальцами – из всего, что на ней было, на месте осталась лишь эреборская бляха, бляха Торина.

– Не трожь. Только это защищало тебя. Смотри, каковы черные путы. Я постараюсь снять их.

– Трандуил жив?

– Я ответил тебе. Трандуил Ороферион, предпоследняя ветвь славнейшего рода, жив. И скоро будет здоров. Сколь властная черная воля привела тебя сюда… и сколь светлая – меня…

– Трандуил жив?

– Думай, думай о нем… так ты поможешь мне…

Сияющий белоснежный воин поддел один из черных тяжей мечом. Пульсация усилилась, и слова на черном наречии зазвучали еще более грозно, еще более страшно. Ветка провела пальцами по самой кромке меча – и не обрезалась.

– Трандуил жив…

– Я Глорфиндейл.

Ветка подняла взор – выпуклые мышцы играли на руках витязя. Он тщился перерубить черный тяж и напрягал силы.

– Я Ольва… Ольва Льюэнь… Трандуил жив!

– Сколь властная черная воля привела тебя сюда… сколь сильны темные путы…

– Еще недавно Митрандир говорил, что я чиста…

– Истари, верно, смотрел тебя под Эребором… Одинокая Гора имеет свою власть, и впустив дракона, не впустила зло бесплотное… но как только ты выехала из-под горы, семена черных пут проросли. И только то, что вбито в эреборской бляхе, тебя защитило… иначе ты была бы уже частицей Врага… пленницей его фэа… а так я успел.

– Ты ехал сразить дракона…

Один черный жгут лопнул и истаял. Пространство мучительно вскрикнуло, а Глорфиндейл ввел клинок под второй.

– Драконы имеют разный вид… я сперва не разобрал, что ни один черный росток не вошел в твою фэа. Но как ты видишь в духовном мире?

– Не знаю… со мной такое первый раз… я думала – мерещится…

– Что же… терпи…

Рывок – и еще одного ростка нет.

– А если бы они сжались?

– Они сжимались… они готовились забрать тебя, но не могли прикоснуться – из-за эреборской бляхи, из-за рун и небесного металла. Тот, кто это сделал, любит тебя.

– Нет!

– Любит. И своей любовью оберег.

– Нет, мы просто…

– Ничто не просто. Поверь.

Лопнуло еще одно щупальце.

Ветка подняла лицо – Глорфиндейл был одновременно юн и стар, стар, как сама Арда. На тонких чертах словно уже лежала печать тлена – почти незримая.

И он поддевал мечом новое щупальце, новый пульсирующий, живой, смертельно страшный жгут.

– Ты перерубишь их все?

– Все до единого. И так как на тебе больше нет черных семян, ты будешь свободна. Наконец-то. Я вижу прошлое – власть Темнейшего сопровождала тебя всюду. Не всегда ты ей подчинялась, но Око его видело тебя. Теперь ты станешь недосягаемой.

И снова всплеск злого черного бормотания, вспышка черного света – и еще жгут истаял.

– Глорфиндейл! Совсем недосягаемой?..

– Совсем… я оставлю тебе защиту, и Темнейший больше никогда не сумеет покуситься на твою фэа. В тончайшем мире его могущество не коснется тебя.

– А в обычном? Материальном?

– Я тоже умирал. Даже на меня нашелся свой балрог. Кто же скажет тебе, Ольва, что будет завтра… Но в тончайшем мире его могущество не коснется тебя.

Витязь перерубил последний жгут.

Меч из его рук словно испарился, и, шагнув к Ветке, воин обнял ее, и, наклонившись, обессиленно положил голову на плечо. Девушка чувствовала, как дрожат его мышцы – и в то же время и его, и ее тела вибрировали, растекаясь контурами, и словно сливались, вплавляясь друг в друга.

– Доблестная схватка, – прошептал Глорфиндейл, – достойный враг…

– Зачем Трандуил позвал тебя?

– Убить дракона… он знает, что ему более нельзя прикасаться к твари. И он еще слаб. Великое зло прошло через его грудь и горло.

– Это я… зло.

– Уверен, что нет.

Отдохнув, сверкающий белоснежный мужчина отступил… и, оставив руки на Веткиных плечах, запел негромко. Слова лились нежные, словно это была уже не клетка, а гимн, который мог окрылить и придать сил.

– Я создам тебе броню… которая укроет твою фэа от зла. Дева, совершившая столь длинный и страшный путь, достойна моего оберега. Достойна моего оберега. Достойна…

– Трандуил жив…

***

Ветка открыла глаза… моргнула раз, другой… отчего-то никто из мужчин не бросился ей на помощь, – ждали позволения от эльфа. А тот молчал и лишь смотрел.

Ветка постепенно приходила в себя и вдруг села, опершись на руку, нагнув голову, открыла шею.

Четверо мужчин с оружием… что же…

Глорфиндейл сел на корточки и протянул руку.

– Ольва! Ольва Льюэнь! Никто не собирается убивать тебя. Посмотри мне в глаза. Опасность была, но она миновала.

Медленно положил меч.

Ветка, подняв голову, тупо смотрела на Глорфиндейла.

Черные щупальца, тяжи, оказывается, душившие ее.

Бляха Торина, эреборский оберег. Сверкающий нагой Глорфиндейл с волосами цвета солнца.

Ветку начало трясти. Сначала слегка…

– Бард, – сказал Тенгель, – может, поднимем ее?

– Отойдите, – сказал Глорфиндейл.

Ветка беззвучно выгнулась, словно ей в спину всадили кинжал. Не в судорогах, но в конвульсиях забилась по полу. Наконец, вернулась и речь.

– Я не могу, не могу больше! – закричала она, срывая горло, – не могу! Прекратите это, это немилосердно, дайте мне просто умереть! Я больше не могу собирать себя из пепла, не могу! Не могу, не могу! Глорфиндейл! Просто убей меня, я не могу больше! Я не могу!

Золотой витязь подхватил Ветку на руки, прижал – вжал в твердейшие вызолоченные доспехи из мифрила. Его латные рукавицы впились в ее плечи; он держал, и что-то тихо напевал на синдарине.