Текст книги "Не осуждайте нас (СИ)"
Автор книги: fuckingartist
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
========== Глава 46 “Некоторые виды чувств”. ==========
Нет ничего несправедливей, чем скучать по кому-то без взаимности.
Я. Вишневский, “Одиночество в сети”
Еще около часа мы сидели с Максом на той самой скамье. По прошествии этого времени я начала чувствовать, как ноет плечо от тяжелый головы учителя, и всеми силами попыталась разбудить его.
Несмотря на все мои старания, больше, чем какого-то странного мычания и непонятных слов, наполненных алкоголем, услышать мне от него не довелось. Стало совершенно ясно, что он не в себе, и определенно не проснется просто так.
Я кое-как достала сотовый телефон из своей сумки и задумалась над тем, кто будет человеком, спасающим мои нелегкие будни.
Родители определенно не были вариантом, Лина по-прежнему сидела дома, несмотря на лучшее, чем прежде, состояние, остался только один человек. И сомневаться не стоило, что он поможет.
Уже через полчаса надо мной и спящим Максом нависал смеющийся Вадим. Молодому человеку, одетому, как и всегда, необычно мрачно, такая ситуация казалось смешной. Он с минуту не мог успокоиться, сгибаясь от звонких смешков и высказываний в нашу сторону.
Отдышавшись, он все-таки помог взвалить Макса на свое плечо и кое-как довести его до дверей моей квартиры.
– Твои родители не удивятся такой компании? – придерживая Макса, спросил Вадим.
– Их, к счастью, сейчас нет дома, – ответила я, открывая дверь железным ключом.
Мы втащили Макса в прихожую и положили его на ближайшую ко входу кровать – в мою комнату. Он все так же мирно спал, пока Вадим пытался отдышаться от тяжелой ноши.
– Сколько этому парню лет? – прерывисто спросил он.
– Двадцать три.
– Двадцать три?! Ты хочешь сказать, что этот милый блондин на четыре года старше меня? – Вадим удивленно раскрыл рот, глядя то на меня, то на моего бессознательного репетитора.
– Да, хотя, после сегодняшнего я уже так не думаю, – я закатила глаза и укрыла Макса мягким красным пледом, лежащим прежде на спинке стула.
– Да ты о нем заботишься, – Вадим толкнул меня локтем в бок, и на его лице показалась хитрая ухмылка, – нравится?
– Нет.
– Совсем?
– Совсем.
– А я-то думал, что это и есть причина твоих постоянных вздохов и томных взглядов.
– Моя грустная история? – я улыбнулась, вспоминая давние слова Вадима.
– Да, твоя грустная история. Так это не он?
– Нет, это не он… – я поджала губы и опустила глаза в пол, в который раз пытаясь проглотить это ужасное чувство в горле. – Знаешь, я хочу тебе рассказать о том парне.
– Софи, это необязательно, – Вадим заботливо коснулся рукой моего плеча.
– Нет, ты выручил меня, я действительно хочу тебе рассказать, – я улыбнулась и посмотрела на своего друга. – Ты можешь пока пройти на кухню прямо по коридору, а я переоденусь. Сниму эту дурацкую школьную форму и сожгу, меня все равно выгнали из школы, – посмотрев на себя с усмешкой, сказала я.
– Выгнали?!
– Долгая история, иди.
Вадим недоуменно выгнул бровь и вышел из моей комнаты. Я бросила взгляд на спящего Макса. Он напоминал ребенка. Светлые короткие пряди спадали на лицо с мягкими чертами. Под веками, покрытыми густыми ресницами, прятались голубые глаза. Он свернулся в комок и лежал лицом к стенке. «Я так же спала в детстве». – Подумала я, доставая из шкафа свою домашнюю одежду. Он был таким милым, что я не сдержалась и подошла к нему чуть ближе.
Держа одежду в одной руке, другой я прикоснулась к его лицу. Мягкая кожа заскользила под моими пальцами, и я не сдержала улыбку. Неожиданно Макс открыл глаза и посмотрел на меня.
Я не успела и подумать, прежде чем он резко схватил меня за запястья и повалил на кровать, нависая надо мной всем телом. Одежда, что была у меня в руках, тут же рассыпалась по всему полу. Я едва заметно дернула руками, но они не поддались.
– Макс? – мой голос казался напуганным.
Он не слышал, у него в глазах был будто серый туман. Его лицо приблизилось к моей шее, и я почувствовала, как он касается губами моей кожи.
«Отвратительно».
– Макс, пусти! Что ты творишь, придурок?!
Я начала дергаться под ним, стараясь вырвать сжатые руки, но это не помогало. Он давил на меня всем телом, так, что я не могла и пошевелиться. Становилось действительно страшно. И это был не тот страх, что я испытывала когда-то от прикосновений Жака. Нет, это чувство было совсем иным, оно было черным, грязным, мерзким… Тело становилось каменным, а руки бессильными. Я еле-еле могла говорить.
Его поцелуи медленно начали спускаться на мои ключицы и ниже, я всеми силами пыталась скинуть его с себя. Но оказалось, что этот хрупкий парень был не таким уж слабым. От его губ доносился запах алкоголя, и горячее дыхание морозило мою кожу, словно лед.
– Пусти! – кричала я, продолжая биться ногами о кровать. – Вадим! Вадим, помоги!
Из другого конца квартиры послышался шумный топот, и через секунду Вадим уже показался на пороге моей комнаты. Он подбежал к кровати и с силой сбросил с меня Макса. Обезумевший репетитор отпустил меня и теперь совершал слабые попытки подняться с пола.
– Ты идиот? – помогая мне приподняться, обратился к Максу Вадим. – Ты понимаешь, что делаешь? Ты ее напугал.
Макс смотрел на нас округленными глазами и, тяжело вздохнув, уронил голову на подогнутые колени.
– Софи, как ты? – спросил Вадим, смотря в мои потерявшиеся глаза и ласково водя рукой по следам на запястье. – что-то болит?
– Нет… – отдышавшись сказала я. – Все хорошо.
Макс медленно привстал с пола, держась одной рукой за голову. Я видела его выражение лица. На мягком мальчишеском лице, полном усталости, появилось тяжелое чувство. «Я не хотел» – едва слышно проронил он, боясь подойти ближе к нам.
– Я же сказала, все хорошо, Макс.
Я видела по глазам, что он не слышит меня. Он был по-прежнему убит.
– Что с ним делать? – спросил Вадим.
– Он едва на ногах держится… Вадим, пожалуйста, помоги ему лечь на кровать, ему просто нужно отоспаться.
– Ты серьезно?
– Да, – твердо сказала я, обращаясь к другу.
Вадим отпустил мою руку и направился к Максу, стоящему в центре комнаты и говорящему что-то невнятное самому себе. Я, недолго думая, подскочила с кровати, уступая место своему учителю. Вадим помог Максу лечь и тот вновь погрузился в сон, тяжело сопя.
– Пойдем на кухню, – Вадим приобнял меня за плечи и помог дойти до стола. Ноги казались ватными. «Страшно».
Я села на деревянный стул и уставилась на миску с леденцами, стоящую в центре стола. Глаза не дергались, а смотрели прямо перед собой. По коже бегали холодные мурашки, и я невольно обхватила себя руками.
– Вадим, нажми, пожалуйста, на чайник, – хриплым голосом попросила я.
Вадим кивнул и, наполнив чайник водой из крана, поставил его нагреваться. Он провел по моей светлой голове тяжелой рукой и сел рядом. Мы молчали, я по-прежнему не смотрела ни на что больше кроме этой дурацкой миски, а Вадим смотрел на меня. Будто я должна была что-то сказать.
– Этот парень, что лежит на кровати – Макс, он мой репетитор. Недавно он признался мне в симпатии, и вот теперь…
– Я так и подумал, – тихо сказал Вадим.
– Я испугалась. Действительно испугалась, – сказала я, смотря на Вадима, сидящего рядом.
– Не злись на него слишком сильно. Человек становится отчаянным, когда его любовь безответна. Мы все такие, разве нет? – Вадим улыбнулся вслед своим словам и посмотрел в окно. На город спешно опускался вечер.
– Да, ты прав. Просто я не ожидала.
– Ты его видела? Он и сам не ожидал такого. Это действительно больно, когда ты говоришь с человеком, и его сердце, в отличии от твоего, не бьется двести раз в секунду. Вот ты смотришь на нее, у тебя воздуха внутри не хватает, чтобы говорить, а она спокойна. Словно я спросил у нее, как пройти до метро.
– Ты об Асе? – я посмотрела на Вадима, на его губах застыла печальная улыбка.
– Да, я о ней.
Кнопка чайника щелкнула, и послышалось тихое журчание кипятка. Я встала со своего места, и, достав две чашки, налила себе и другу крепкий чай из пакетиков.
– Я знаю то чувство, о котором ты говоришь. – Я поставила красную фарфоровую чашку перед Вадимом.
– Так твоя история о безответной любви?
– Да, раньше я думала, что наша беда в другом, но, вероятно, все намного проще и обыденнее, – я не смогла сдержать ироничной ухмылки на своих губах.
– Как его звали? – спросил Вадим, делая глоток чая.
– Жак. Его зовут Жак. Он на девять лет старше меня.
– Влюблена в него?
– До безумия, – Мой глаз едва заметно дрогнул от внезапных воспоминаний.
Я так старательно не думала о нем, что этот разговор был похож на сдирание швов с незаживших ран. Все по-новому, все опять.
– Не сошлись?
– В первое время сошлись… Я ему нравилась, мы встречались, часто бывала у него дома. Это Жак привил мне любовь к фотографии, он был моим самым первым учителем.
– Вот как, он оставил такой след?
– Да, поэтому так просто его не забудешь, – сказала я, пальцами цепляя края своей кофты.
– А что было дальше?
– А дальше он уехал, оставил номер телефона на экстренный случай, обещал вернуться через две недели. Но прошел месяц, а телефон оказался недоступным. Вот такая вот история, – я слегка запнулась, пытаясь проглотить этот комок. Мой голос под конец был дрожащим, но глубоким. Каким обычно бывает голос, когда люди говорят о нечто важном, чего уже нет.
– У тебя даже не было возможности нормально попрощаться с ним? – грустно спросил Вадим, неотрывно смотря мне в глаза.
– Да. Я прощалась с ним, думая, что успею обнять еще через две недели, и через месяц тоже, и, быть может, даже через год. А оказалось, что для этого у меня и пяти секунд не осталось.
Вадим молчал. Он еще раз провел по моей голове своей рукой и продолжил пить чай. В его прикосновении было нечто приятное. Оно, как и он сам, говорило: «Все будет хорошо». В этом был весь Вадим. Глядя на его лицо, непременно найдешь там надежду.
– Знаешь, Софи. Ты только не пытайся забыть. Это глупо. Это все равно, как закатить крошки под диван. Ты просто спрячешь чувства, но не избавишься от них. Я бы на твоем месте продолжил жить с ними. И, когда придет время, они непременно уйдут сами. А до этого дай им поболеть.
Моя взгляд замер на лице друга. Какими правильными казались его слова. Правильными, но тяжелыми. «Неужели я не могу просто избавить от всего этого?»
Вадим сделал последний глоток и встал со своего места.
– Куда ты? – спросила я.
– Дай адрес этого парня. Отвезу его туда на такси, не хочется оставлять его тут с тобой.
Я отыскала название улицы и нужного мне дома в заметках телефона и продиктовала их Вадиму. Уже через пятнадцать минут, выгрузив Макса на свое плечо, он попрощался со мной и вышел из квартиры. «Асе очень повезло». – сказала я, когда они заходили в лифт. В ответ Вадим только улыбнулся и исчез за темными задвижными дверями.
Когда я вернулась на кухню, в ней было уже темно. «День проходит так быстро». – Подумала я, включая свет на потолке. Удивительно в моей жизни продолжали происходить самые разные и странные события, в то время как внутри меня что-то медленно таяло, гнило и томилось, невыносимо скрипя и мучаясь от боли. И словами не передать, как тяжело держать некоторые виды чувств в себе.
========== Глава 47 “Швы” ==========
Любовь – это когда хорошим людям плохо.
Александр Васильев
Мои родители. Когда вспоминаю их лица, мне становится грустно. Разочарование, презрение и легкий оттенок отчаяния на их лицах. Их дочь выгнали из школы.
Сказав им об этом днем следующего дня, я не услышала ни криков, ни просьб, ни жалоб – ничего. Просто через полчаса молчания за нашим обеденным столом я тихонько подхватила сумку с пола и, бросив семье невзрачное «пока», покинула квартиру.
Трясясь в шатком вагоне метро и наступая недовольным людям на ноги, я думала о том, что мне не к кому пойти. Не к кому прижаться. Некому сказать о наболевшем. Временами в голове всплывало лицо, а потом громкое «НЕТ» в ушах… Да, я продолжала прогонять его из мыслей. Но все равно каждый раз, слыша его оставленные слова, мне хотелось согнуться, спрятаться, сесть на пол перехода и исчезнуть.
На дороге показалось большое дореволюционное здание голубовато-зеленоватого цвета. Всего пару шагов до места, которое очень сильно напоминало, но при этом заставляло тут же забыться.
Коридор, гардероб, толпа-толпа-толпа, скрипучая винтовая лестница, снова коридор и класс.
Сегодня была суббота. Многие пропускали уроки в этот день, а потому класс был небольшим. Девять серых парт, доска со схемами устройства фотоаппарата и прочего. Всего пару людей сидели в самом углу, они о чем-то оживленно говорили, но я не слышала, о чем. С каких-то пор вещи, мне неинтересные, стали дико тихими.
В классе не было ни Вадима, ни Аси.
Я села за парту и легла на нее грудью, пряча уставшее лицо за руками. Со стороны двери послышались тяжелые шаги.
– Софи!
«Знакомый голос». – Подумала я и , подняв лицо, увидела Юру.
– Привет, что с тобой? – спросил он, смотря на мои синяки под глазами.
– Юра, привет, – хрипло сказала я, пытаясь выгнуть губы в улыбку, словно кусок проволоки. – Все нормально, не выспалась.
– Вот как, – он сел рядом со мной за парту и секунду молчал. – Вы до сих пор не…?
– До сих пор, – не дав ему договорить, ответила я. Пальцы лениво вырисовывали на рукаве какие-то символы. Напоминали его профиль.
– Я говорил с ним на прошлой неделе.
Я почувствовала глухой стук внутри себя, глаза опустели, дыхание пропало. Это было странно, говорить с кем-то о нем. В такие моменты казалось, будто Жак рядом. Будто он так и не уходил.
– Это хорошо.
– Я рассказал ему, что виделся тогда с тобой.
Мои глаза распахнулись и я посмотрела на Юру. Я выглядела такой жалкой. Отчаявшейся. Одинокой. «Где он?»
Юра смотрел на меня так, будто обдумывал, говорить мне или нет. Его глаза бегали по столу, а я продолжала молчать, надеясь услышать хоть что-то, сказанное им.
– Он спросил у меня, все ли с тобой хорошо, Софи.
И я услышала треск. После вчерашнего разговора с Вадимом, швы на незаживших ранах как будто ослабли… или даже сгнили. Они всю ночь были в считанных моментах от того, чтобы порваться окончательно. И вот теперь их нет. Снова больно. Снова грустно. Снова его лицо.
– И что ты ответил? – спросила я.
– Я хотел бы сказать ему, что у тебя все хорошо, но ведь это не так… Верно? – Юра поджал губы и посмотрел на мое потерянное лицо. В его глазах читалось сожаление. – «Ей плохо без тебя», – вот, что я сказал.
Вот как. «Ей плохо без тебя», – четыре слова, а так точно описали то, что я чувствовала. Плохо. Просто плохо. До боли и скрежета, со стиснутыми зубами и разбитыми в кровь кулаками плохо.
– А что он ответил? – чуть слышно, будто боясь, спросила я.
– Я… – он отвернулся к плакатами на стене напротив нас. – Он сказал, что это пройдет.
«Пройдет». Нет. Нет, Жак, не пройдет. Ни тогда, ни сейчас. До сих пор не проходит.
– Вот как.
– Не грусти. Может, он вернется?
– Может. А, может, и нет. Но ведь… – из моей груди послышался нервный звук, напоминающий смех. – У меня все пройдет, так что какая разница?
Юра посмотрел на меня, и я вновь попыталась улыбнуться. Немного молчания и много лжи. Очень очевидной лжи.
– Юра, тебя наверху все ждут, – в дверях показалась запыхавшиеся девушка. Кажется, она была ассистенткой на всех фотосъемках.
– Мне пора, – произнес он.
– Конечно, иди, – я слабо кивнула, – спасибо тебе.
– Не за что, – сказал он и исчез вслед за девушкой в длинном коридоре… где-то там, за пределами белого класса.
Я вновь упала лицом на руки. В глазах плыло. Значит, надо было их крепко закрыть и спрятать. Такое странное чувство. Хочется плакать и смеяться. Смеяться над собой, чувствуя себя полной неудачницей. Все, о чем я думала в те моменты, было одним лишь словом, словом, заставляющим маленькие руки дрожать. «Вернись».
Когда лежишь лицом во тьму, в серую древесину классового стола, то абсолютно теряешь счет времени. Класс постепенно наполнялся, шум становился все громче, они что-то говорили, обсуждали, громко смеялись, но я не слышала. Все было будто в перемотку.
– Итак, – голос учителя – Андрея. Высокий худощавый парень с короткими рыжими волосами и небольшой бородкой. – У меня для вас потрясающая новость.
В классе стало тихо, все с интересом обернулись в сторону учителя. Даже я нашла в себе силы лениво поднять лицо, щуря глаза от яркого света.
– Мы едем в Европу на три недели! – он широко улыбнулся, и гул в помещении тут же поднялся выше прежних частот, хотелось закрыть уши. – А страной, в которую мы поедем, будет…
Я замерла. Перед глазами замелькали Эйфилевые Башни. Небольшие дома и теплые круассаны. Казалось, будто кроме Франции в Европе других стран и вовсе нет. Казалось, будто уже все решено и сердце забилось чаще. Я смотрела на учителя, и мгновение между его словами казалось вечностью. «Давай, давай!»
– Италия! – он взмахнул руками в воздух. – Три недели в Италии, нас примет одна сотрудничающая с нами школа. Практика, проживание в корпусах, проекты. Ну, как вам такое?
Ребята в классе начали довольно перешучиваться, радостно делясь впечатлениями. Но я… Мне не было радостно. Смотрела на них, как на клоунов. Ну почему все было так? Италия, ха. Вот же я глупая.
Мечты с визгом рассыпались о классный пол. Казалось, последняя надежда умерла. Оставалось только штопать раны, вновь и вновь. Снова и снова. До самого конца.
========== Глава 48 “Рождение” ==========
Все стало тихо. Впервые все стало по-настоящему тихо. Я смогла разглядеть появляющиеся на деревьях почки, смогла почувствовать теплый весенний ветер, смогла сощурить глаза от долгожданных первых лучей солнца.
Теперь все вспоминалось легче, пусть и немного сдавлено. Наша фотография – я смотрела на нее очень часто. Нежно касалась пальцами его лица и улыбалась, вспоминая те дни. Я смирилась. Сдалась. Ослабла. Но в этой слабости была моя самая большая сила. Сейчас я четко понимаю, что это было, возможно, самым большим в моей жизни шагом. Шагом от вечного уныния в какое-то забытье. Я переступила огромную, глубокую пропасть.
В начале марта я позвонила в школу, о которой говорила мне Ася. Школа, позволяющая закончить два класса за один. Теперь приходилось двоиться между бесконечными экзаменами с сомнительными одноклассниками и старым зданием фотошколы, что становилось еще красивее весной.
– Вадим, – я помахала рукой перед его лицом, и он тут же дернул головой.
– А? Я что-то задремал, – он широко зевнул и откинулся на спинку стула, наслаждаясь перерывом.
– Не хочешь кофе? – я медленно встала со стула, потягиваясь под яркими солнечными лучами из окна.
– Пойдешь в магазин?
– Угу, – я кивнула и достала из сумки кошелек.
– Да.
– Что да?
– Да, кофе, пожалуйста, – он довольно улыбнулся и искоса посмотрел на меня.
– И?
– Шоколадку.
– Хорошо, – я не смогла сдержать улыбку при взгляде на его довольное лицо.
Последнее время он казался мне не то грустным, не то растерянным. На вопрос «Что с тобой?», он только довольно махал головой и говорил сухое «Ничего» сквозь призму непосредственной улыбки.
Я вышла из здания школы, сжимая в руках кошелек. К небольшому магазину напротив, который больше напоминал булочную лавку, уже выстроилась очередь. В ней стояли и наши одноклассники, и усталые ассистенты фотографов, по-видимому, так же наслаждающиеся перерывом.
Встав в общую линию, что выходила на улицу, я медленно начала сгорать под солнцем. Черная кожаная куртка накалилась от яркого дневного света. Да, приталенная куртка, обтягивающие джинсы, кофта с вырезом, туфли на танкетке – с каких пор я стала носить такое?
Становилось невыносимо жарко, но, к счастью, уже через пару мгновений я оказалась у кассы. По-видимому, всех ассистентов живо попросили вернуться на место съемки.
– Один кофе в банке, бутылку воды, молочный шоколад и вон тот круассан, – я указала пальцем на любимую булочку, лежащую на витрине.
Заплатив за все и наскоро запихав в пакет, я вышла из магазина. Обернувшись, я увидела Асю, прислонившуюся к стене лавки. Она была в свитере, а поверх него – лишь меховая жилетка. Заметив меня, она тепло улыбнулась.
– Как ты выстояла эту очередь? – спросила она, склонив голову чуть набок.
– С трудом. Ты идешь на занятие? Петр Михайлович собирался рассказывать нам про студийное оборудование, – я приблизилась к Асе. Она по-прежнему улыбалась, но смотрела не на меня, а на небо.
– Нет, хочу еще подышать. Сегодня тепло.
– На удивление – да, – я так же, как и она, прислонилась к стене и запрокинула голову. – Вадим такой странный в последнее время, я заметила, что вы не общаетесь.
– Да, – она издала грустный смешок. – Просто кое-что случилось.
– Между вами? – удивленно спросила я.
– Да, – она на секунду запнулась. – Тот день, когда мы оба не пришли на занятия, помнишь?
Я кивнула. Это был тот день, когда нам объявили о поездке в Италию.
– Мы тогда вместе были, – она посмотрела на меня с тоскливым выражением лица. – Мы спали вместе, Софи.
Мои глаза широко округлились. Я не смела ничего сказать, просто смотрела на эту девушку рядом со мной. Легкая, маленькая и очень скрытная, она рассказала то, что обычно остается за кулисами отношений двух людей.
– Это произошло случайно, – она посмотрела на вид через дорогу и улыбнулась, будто что-то вспоминала. – Он все так же приставал ко мне с кучей вопросов, не давал проходу. Сказал, что проводит до дома. Я живу на другом конце города, а он поздно вечером довел меня до самых дверей. В знак благодарности я предложила ему чай, а он отказался. Я предложила ему кофе, а он все равно отказался. Он совершенно ничего не ждал, и я просто поцеловала его. Я сделала это просто от мысли, что он действительно не просил ничего взамен за свою доброту.
Да, такое качество было в Вадиме. Я понимала, о чем она говорит. Доброта, граничащая с глупостью.
– Я не смогла его отпустить той ночью. Обычно я не позволяю мужчинам оставаться со мной до утра. Я предпочитаю, чтобы все было быстро, чтобы все можно было просто забыть. Но… Он был очень веселым. Мы лежали и говорили, поцелуи и объятия, а потом снова разговоры. Я никогда не говорила ни с кем так, как это получалось с ним.
– Вадим действительно любит тебя, – сказала я.
– Да, как жаль, что я не испытываю ничего такого. Просто с ним тепло. Это как одеяло зимой. Среди холода всегда хочется забиться подо что-то мягкое. Но он ведь не вещь, он ведь человек. Его нельзя так использовать, – я услышала, как она тяжело вздохнула. – Я сделала вид, что той ночи не было, и он перестал пытаться. Я сделала самое ужасное, что только возможно придумать: я отобрала у человека дорогие ему воспоминания.
Она закончила говорить, а я все не находила слов. Теперь мне стали понятны эти тяжелые взгляды, бесконечные вздохи и потерянные в толпе глаза. Вадим не был растерян, Вадима убили.
– Ты сделала это ради него, – сказала я. – Это ведь не только ему важные воспоминания, они и тебе дороги. Я мало тебя знаю, но могу уверенно сказать, что тебе ничуть не лучше, чем ему. Болит, верно?
Ася посмотрела на меня, и после секундного молчания коротко кивнула. Как странно, что в отношениях между двумя людьми бывают такие ситуации, когда ни один не может быть счастлив.
Разговор окончился. Она более ничего не сказала, а я не смогла ничего добавить. Она не шла на урок. Она хотела быть одна.
Я перешла дорогу и вновь вернулась в свою школу. До конца перерыва оставалось пять минут, Вадим по-прежнему обреченно лежал на своей парте. Собрав волю в кулак, я натянула на лицо улыбку и легким движением приземлилась на соседний с ним стул.
– Где ты была? – спросил он, поворачивая на меня голову.
– Гуляла, – ответила я и достала из пакета голубую банку с кофе и шоколад.
– Спасибо, – он улыбнулся.
Вадим выпрямился и открыл банку, раздался приятный чуть шипящий звук. Я смотрела, как он пьет, стараясь не отводить глаз. На нас по-прежнему падали лучи. Было тепло. Впервые за долгое время мне было тепло. Этим хотелось делиться.
– Вадим, – медленно протянула я.
– Мм?
– Я выйду за тебя замуж, если в меня никто не влюбится, – сказала я и выдавила довольную ухмылку.
Вадим тут же поперхнулся, услышав мои слова, и перевел на меня удивленный взгляд. Заметив мое хитрое выражение лица и пальцы, скручивающие концы светлых волос, он мог только улыбнуться. Спустя секунду Вадим произнес: «Конечно».
