Текст книги "Не осуждайте нас (СИ)"
Автор книги: fuckingartist
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
========== Глава 40 “Три недели без…”. ==========
– Я люблю вас.
– Это ваша беда.
Маргарет Митчелл, «Унесенные ветром»
Я вспоминаю свой первый день занятий в той школе. Рюкзак за спиной, набитый кучей тетрадок и ручек, фотоаппарат в руках и блеск в глазах перед всей этой толпой людей. Таких же, как я, людей.
Хотя, будет справедливым заметить, что не так уж мы были похожи. Большинство из них оказались выпускниками школ. Кто из Москвы, кто из близлежащих городов. Все ходили со своими профессиональными фотокамерами по белой аудитории, гордо держась за объективы. С виду я сразу поняла, что их техника на несколько уровней выше моей, но никто не держал ее так же нежно, как я. Каждый раз, доставая ее из чехла, я думала о том, что и Жак за нее держался, что Жак выбирал эту камеру специально для меня. Становилось очень тепло, появлялось ощущение, будто я держу не объектив, а его руку.
– Хэй, – чья-то машущая перед моим лицом рука прервала поток тоскливых воспоминаний.
Я резко повернулась и увидела странного на вид парня. Он был высоким, одет в черную кожаную куртку, несмотря на зиму, а на его ногах были черные бойцовские сапоги. Его губа и бровь были проколоты, а черные волосы торчали вверх. «Бунтарь», – недолго думая, постановила я.
– Ты так стояла, будто задумалась о чем-то, – сказал он, неловко улыбаясь. – Я Вадим, а ты? – задавая вопрос, он слегка склонил голову набок.
– Софи, – я ответила рукопожатием на его протянутую руку и приветливо улыбнулась.
– Ты ведь, еще школьница, верно?
– Да, а что? – я недоуменно посмотрела на собеседника.
– Ничего, просто большинство из них, – на слове «них» он едва заметно показал на топчущуюся в центре зала толпу, пальцем, – студенты, ну или выпускники.
– Да, наверное, поэтому я как-то и не вписываюсь, – опуская взгляд, сказала я.
– Я тебя понимаю! – парень рассмеялся, – На меня они тоже как-то косо смотрят, даже несмотря на то, что мне уже девятнадцать. Интересно, почему?
Вадим с улыбкой осмотрел свой необычный внешний вид и вновь рассмеялся. Ему это шло. Я с первых секунд поняла, что он, вероятно, самый жизнерадостный человек из всех, кого я когда-либо встречала. Его любовь к жизни отличалась от той, что была у Макса. Он ее не стеснялся, был непосредственным и простым человеком, который всегда улыбался, обнажая целый ряд белоснежных зубов. Он ярко жестикулировал и корчил рожицы вслед своим же словам. Мне казалось, будто он чем-то напоминает меня.
– Тебе девятнадцать?
– Да-да, после школы год метался, не зная чем бы заняться, а потом решил податься сюда. А тебе, наверное, лет пятнадцать, да?
– Мне шестнадцать, – я едва заметно улыбнулась.
– Вот как… Ну, ты неплохо сохранилась, – Вадим вновь издал громкий смешок и начал рыться в своей сумке. – Хочешь печенье? – он протянул мне небольшую коробку выпечки, которую обычно покупала моя мама.
– Да нет, спасибо.
– Ясно, – парень слегка поник головой и опустил сумку на пол, – ты не подумай, что я навязываюсь, просто как-то не хочется и здесь быть одному, вот… – он медленно сполз на пол и тоскливо почесал затылок рукой.
Вадим заметно приуныл. Мне даже на секунду показалось, что и у него есть что-то такое, что мучает его, не отпускает, держит в каком-то напряжении. Он еще больше стал казаться мне похожим.
– А знаешь, – начала я, присаживаясь на пол рядом с ним, – я люблю эти печенья.
Вадим бросил на меня неожиданный взгляд и вновь расцвел в присущей ему улыбке. До самого начала занятия мы сидели на полу, болтая о всяких глупостях и поедая овсяные печенья, обильно посыпанные шоколадной крошкой. В тот момент я думала только об одном: «Ну вот, я вновь общаюсь с парнем старше меня». И вправду, несмотря на всю инфантильность, что мне так часто приписывал Жак, в моем окружении совершенно не было ровесников. Совершенно необъяснимая глупость.
***
Я зашла в квартиру, утомленная, и с десятками новых записей в тетрадях. «Даже в своей обыкновенной школе я столько не учусь». Взвалив рюкзак на кровать, я бросилась следом за ним, утопая в мягкой подушке лицом. Продрогшая с холода рука невольно потянулась в карман за телефоном.
В контактах появился новый файл с именем Вадима и его номером телефона. Он даже удосужился прямо на занятии сделать свою фотографию профиля. Остальные студенты смотрели на него, как на безответственного случайно затесавшегося там недоумка. В тот момент я поняла, что, вероятно, до самого выпуска в нашей кампании людей не прибавится.
– Софи? – моя мама неожиданно вошла в комнату и тут же включила свет, – ты чего в темноте лежишь? Восемь часов уже.
– А? Сил не было, – буркнула я из-за подушки, продолжая бессмысленно жать на кнопки телефона.
– Мне недавно Макс звонил, хвалил тебя, – сказала мама, садясь на мою кровать.
– М-м-м… Да, я недавно получила четверку по физике, он, вероятно, из-за этого так такой добрый в последнее время.
– Вот как, – моя мама кивнула и отвела взгляд в сторону моей любимой фотографии, – это фото он сделал?
Я посмотрела на маму удивленными глазами. С некоторых пор мне казалось, что темы о НЕМ были чем-то вроде табу в стенах этого дома. Папа со мной был молчалив, а мама до сих пор общалась весьма односложно. Даже странно было слышать, что она, не повышая голоса и не хватаясь за голову, спрашивает о Жаке.
– Да, он, – я взяла фотографию со стола в свои руки, чтобы в который раз посмотреть на нее вблизи.
– Ты на ней очень красивая, – мама придвинулась чуть ближе ко мне и так же посмотрела на снимок, проводя по нему пальцами левой руки. – Знаешь, я и не думала, что твоей первой любовью станет человек на десять лет старше.
– На девять.
– Что?
– На девять лет старше. Ему двадцать пять.
– Ага, вот как…
Мама кивнула пару раз, и несколько минут мы провели в тишине, совершенно не зная, чтобы еще такого друг другу сказать.
– Софи, а ты с ним еще видишься? – очень деликатно, не смотря мне в лицо, спросила мать.
– Нет, – недолго думая, произнесла я. – Он улетел, улетел обратно в Париж.
– Как давно? – я услышала, как мама облегченно вздохнула.
– Эм, – я заглянула в календарь, встроенный в мой телефон и начала считать дни.
Я была в ужасе. Вероятно, на меня так подействовали последние дни. Подавая документы, ходя на собеседование и составляя портфолио я совершенно потеряла счет времени. Все дни сливались в один, а некоторые ночи так и оставались бессонными. В сравнении с моей прошлой жизнью, эта казалось даже слишком яркой и нескончаемой.
– Больше трех недель, – в ужасе произнесла я.
Человек, который обещал вернуться через четырнадцать дней, отсутствовал уже больше трех недель.
========== Глава 41 “Набранный вами номер не существует”. ==========
Людей меняют люди, деньги, время.
Одно лишь неизменно каждый раз:
Мы часто одержимы только теми,
Кому, увы,
И вовсе
Не до
Нас.
Даяна Лунина
***
Задыхаясь, я крикнула: “Шутка
Всё, что было. Уйдёшь, я умру”.
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: “Не стой на ветру”.
Ахматова Анна
Это был обыкновенный день. Я шла по улицам с учебы и ловила себя на мысли, что грязный снег уже успел оттаять. «Странно, – думала я, – начало февраля, а снега нет, только холодно очень… Ах да, начало февраля». Стоило мне вспомнить о времени, случайно взглянуть на календарь, мельком уловить разговор о чьих-то планах на неделю, как я вспоминала о том, чего так и не случилось. День за днем я просыпалась с чувством, что его нет рядом. Даже близко не было.
Знакомая крыша серого дома показалась из-за высоких деревьев, в груди неприятно заныло. Я специально замедлила шаг. Веки невольно прикрылись, и я вспомнила, как много раз шла сюда из школы. Бежала вприпрыжку с сумкой в одной руке и пакетом мороженого в другой. Топот ботинок по тротуару, шелест пакета и какая-то мелодия, что я напевала себе под нос – все это казалось таким далеким теперь.
Ноги невольно остановились перед самой калиткой во двор. Я задрала голову повыше, чтобы увидеть все здание целиком.
– Девушка, вы к кому? – спросил охранник, стоявшей на той стороне двора, за воротами.
– Нет-нет, уже ни к кому.
«Уже», его здесь «уже» не было. Этот дом «уже» не дом наших встреч. Это просто неизвестный предмет архитектуры, который никогда ничего для меня не значил. Совершенно ничего… Хотя, даже так больно.
Усилием воли я заставила себя идти дальше. «Дерево. Я пряталась за ним, когда он целовал ту модель». А потом он меня нашел, а еще здесь я призналась ему в любви и получила в подарок ту самую фотографию.
Я немного потопталась у того самого места, прикладывая ладонь к коре замерзшего дерева. «Жак стоял где-то здесь», – подумала я, пытаясь представить лицо Жака в своих мыслях. Однако, я попыталась один раз, затем второй, мысли путались, а образы мешались друг с другом. Я быстро распахнула глаза и с ужасом поняла, что начинаю забывать его лицо. «Его волосы опускались ниже шеи или останавливались посередине? А уши? Какая у него была форма ушей? Он когда-нибудь ходил с полуприкрытыми веками?». Сердце начинало гулко стучать, и я буквально сорвалась со своего места домой.
Кто бы мне что ни говорил, но никогда я не была большим ребенком, чем в те минуты, пока бегом добиралась до дверей своей квартиры. В голове сотни раз звучало его имя и одна, всего лишь одна невинная просьба «Проснись, проснись, проснись… ну пожалуйста, проснись».
С трудом просунув ключ в замочную скважину, я вбежала в квартиру и, не разуваясь, направилась в комнату. Руки бросились к рабочему столу, внутри которого лежал тот самый конверт. Это был самый обыкновенный конверт. Из самой обыкновенной бумаги. Но в тот момент мне казалось это спасением. Он сказал открыть его, если я соскучусь. Но я не скучала, я умирала, просто медленно задыхалась.
Пальцы аккуратно разорвали его и достали то, что было мне так знакомо. Губы невольно согнулись в улыбку при виде этого. К глазам подступали слезы, а руки подрагивали, держа фотографию, на которой были я и он. Он и я – вместе.
«Та самая», – подумала я. Перед глазами всплыл прошедший Новый Год. Юра сфотографировал нас именно тогда. На снимке видно, как я смотрю на Жака, изучаю его черты лица с неподдельным восхищением, обожанием и теплотой, задрав голову, чтобы видеть его как можно лучше. Он же стоял и обнимал меня за талию. Я с внимательностью изучала, как его пальцы обхватывали мою кожу, облеченную в платье. Это был волшебный вечер. Настолько волшебный, что казалось, будто его и вовсе не было.
Лицо склонилось над фотографией, и из глаз покатились слезы. Они падали на наши лица на фотографии, смывали все то, чем я так дорожила. Сил держать снимок не осталось, и я прижала его к своей груди, пытаясь не забывать дышать. Все тело дрожало, все мысли были где-то там, где-то в далеком прошлом.
Я вспомнила про номер. Номер, который он дал мне незадолго до отъезда. Сказал воспользоваться только в экстренном случае. Плевать, даже если будет ругаться. Даже если у меня нет серьезного повода. Отыскав контакт, я с надеждой прижала трубку к уху и под невыносимые гудения начала шептать: «пожалуйста, пожалуйста, ну давай же…»
– N’existe pas le numéro de telephone, – в трубке послышался женский голос оператора. Не знаю, что именно она тогда сказала, но эта фраза на всех языках звучит одинаково.
– Черт! – я сбросила трубку и вновь набрала тот же номер, уже громче повторяя мольбы.
– N’existe pas le numéro de téléphone…
Не знаю, сколько именно раз я пробовала. Звонок, отбой, звонок, отбой, звонок… Но ничего не менялось. Все тот же женский размеренный голос повторял все те же слова. Меня раздражало ее спокойствие, она говорила так, будто ничего не произошло, будто все, как всегда, в тот момент, пока у меня в груди вновь и вновь разрывалось отвратительное чувство.
Я обессилено, держа в одной руке телефон, а в другой фотографию, осела на кровать. Спина невольно склонилась, будто хотела сжать ноющее сердце, а слезы залились с новой силой, не давая глазам увидеть обыкновенный дневной свет. За заплаканными веками была тьма – так и надо.
– N’existe pas le numéro de telephone, – женский голос повторял одно и то же, но я не находила в себе силы окончательно сбросить звонок. Наоборот, я все крепче прижимала телефон к уху с мыслью, что и он говорит на этом самом языке, что он, возможно, живет в той же стране, что и эта девушка. И даже у этого неизвестного оператора было больше шансов увидеть его, чем у меня.
========== Глава 42 “Гореть и тлеть”. ==========
Нужно жить всегда влюбленным во что-нибудь недоступное тебе. Человек становится выше ростом от того, что тянется вверх.
Максим Горький
– Черт, Софи, подвинь свою тетрадь чуть ближе, – шептал Вадим во время очередной лекции о глянцевой журналистике.
– Нечего было опаздывать на полчаса, – прыснула я новому другу, передвигая тетрадь в его сторону, – где ты был вообще?
– Естественно, я спал, – Вадим начал судорожно переписывать мои записи.
– Сейчас уже четыре часа дня, что значит “спал”?
– Я был немного занят ночью.
– Могу узнать, чем? – скептически подняв бровь, спросила я.
– Лазил по крышам высоких зданий и делал снимки, – равнодушно ответил Вадим и пожал плечами.
Я ничего не ответила, только еще с минуту недоумевающее смотрела на него. За те несколько недель, что мы были с ним знакомы, я уяснила одну точную и безкомпромисную вещь – он более чем странный. В какой-то мере мне это даже нравилось. Его непосредственность, с которой он рассказывал о своих каждодневных приключениях, порой вводила меня в легкое состояние шока, что, безусловно, красило серые будни.
Преподаватель с густой черной бородой торжественно хлопнул по книге на своем столе и громко сказал: «Перерыв». Студенты со всех рядов начали вставать, громко общаться и шуршать пакетами с едой.
Вадим, тяжело вздыхая, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.
– Слушай, я хотел спросить, – начал он, – ты не хочешь сходить куда-нибудь после занятия? Кафе или еще куда может… – он приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть на мою реакцию.
Я хотела было согласиться, но в последнюю минуту меня как будто что-то дернуло, и голова молча качнулась два раза из стороны в сторону. Поняв мой ответ, Вадим повернул лицо в сторону больших окон на другой стороне аудитории. Он делал так каждый раз, когда расстраивался. Таким человеком был Вадим – совершенно не умел скрывать свои чувства.
– Ясно, так ты из того типа девушек, – едва слышно произнес он странную фразу.
– Что-что? – недоуменно переспросила я.
– Ну, знаешь, – он вновь посмотрел на меня и склонился над столом, готовясь ярко жестикулировать. Он всегда так делал, когда говорил о чем-то увлеченном, – те девушки, которые временами выпадают из мира и что-то вспоминают, или те, которые время от времени подолгу смотрят на вид за окном, ну, или, например, бывает, тебе скажешь что-то, а ты не ответишь и улыбнешься, будто это что-то тебе напомнило.
– Хах, и как называется этот тип девушек? – не сдерживая улыбки перед его энтузиазмом, спросила я.
– Девушки с грустной историей, – произнес он, и улыбка мгновенно сползла с моих губ. Видно, и я плохо умела скрывать свои эмоции, – у тебя ведь есть такая, я прав?
Вадим склонил голову немного набок, в ожидании ответа, но я не смогла ничего сказать. В последние дни мне казалось, что начни я думать о НЕМ, или тем более говорить, все пойдет прахом. В груди вновь станет невыносимо больно, и появится этот ужасный гул в ушах. Гул из слов, что ОН мне когда-то говорил. Ну уж нет, лучше промолчать… Ну или кивнуть – это всегда срабатывает.
– Ясно… – кивая, подытожил Вадим и вернулся к переписыванию моих записей.
Наше молчание прервал легкий писк где-то в стороне от стола, за которым сидели я и Вадим. Оторвавшись от дел, мы резко встали и увидели девушку, которая, по-видимому, секунду назад уронила свои книги на пол, споткнувшись о ступеньку аудитории.
Недолго думая, Вадим вышел из-за своего места и стал помогать ей, поднимать тяжелые книжки с пола.
– Спасибо, – тихо сказала она, поправляя прядь у волос.
– Да, не за что. Постой, ты Ася, верно? – радостно спросил Вадим, поднимая последнюю здоровенную книгу.
– Угу, – она кивнула и смущенно улыбнулась.
Я вспомнила эту девушку, как и Вадим. Хотя это было непросто. Она всегда сидела на последней парте, приходила раньше всех и уходила последней. Ася всегда старательно делала записи и почти ни с кем не разговаривала. Дело было не в том, что она какая-то нелюдимая или страшная, или чересчур стеснительная, просто у меня появлялось такое чувство, будто она подпускает к себе людей ровно на то расстояние, на котором ей удобно быть с ними.
– Я Вадим, а это Софи, приятно познакомиться, – он протянул девушке руку, что явно ее слегка смутило и напугало. Однако же через секунду она ответила ему крепким рукопожатием.
Ася была небольшого роста с выразительными чертами лица и длинными светлыми волосами, что она почти всегда заправляла за уши. Большую часть времени она носила свободные свитера со всякими причудливыми узорами, джинсы и кеды. Она не была красавицей, но ее внешность отчего-то притягивала, располагала к себе… С ней хотелось говорить, несмотря на то, что это было не так просто.
– Не хочешь сесть с нами? – спросила я, указывая на третье место за нашим столом.
– Нет, спасибо, я люблю сидеть на последней парте, – девушка еще раз кивнула Вадиму и поднялась на свой ряд.
– Общение не задалось, – тихонько сказала я Вадиму, смотрящему вслед девушки.
– Какая она классная, – округляя глаза, произнес он.
– Ва-а-а-адик, – я помахала рукой перед его лицом, но реакции не последовало.
Поняв, что парню совершенно не до меня, я спокойно вернулась на свое место и, порывшись в сумке, достала оттуда учебник по Физике, собираясь сделать заданные Максом задачи. Я с ужасом поджимала губы, думая о том, что сегодня я должна буду идти к нему домой заниматься. Тащиться на другой конец Москвы ради хорошей оценки. Браво, Софи, ты стала чересчур прилежной. Ни взрослых мужиков, ни плохих оценок – я попаду в рай.
***
Три звонка в дверь, и я начала надеяться, что он ее не откроет. К сожалению, мои мольбы не были услышаны, и уже через три секунды на пороге показался Макс с растрепанными светлыми волосами, в джинсах и черной свободной кофте.
– Софи, проходи, – он впустил меня в свою квартиру.
Как оказалось, это были небольшие апартаменты-студия. Спальня, гостиная, кабинет и кухня были соединены в одной просторное помещение, которое и открылось моему взору при входе. Я сняла пальто и положила его на небольшой белый комод у двери.
– Ты извини, что сегодня приходится заниматься у меня дома, просто вечером надо будет еще съездить на работу.
– Вечером? Сейчас же уже восемь, – удивилась я, пытаясь стащить с ног длинные сапоги.
– Моя работа недалеко отсюда, в пяти минутах езды, – Макс прошел закрыть за мной дверь и случайно задел меня плечом. – Ой, прости. Как дела в школе, кстати?
– Смотря в какой, – я подхватила свою сумку с пола и проследовала за Максом до большого белого рабочего стола в другом конце помещения.
Вся его квартира была сделана в непривычных моему глазу тонах. Красные яркие полки, светлые обои, пол был покрыт бежевым ламинатом. Все было уж чересчур блестящим, что, несомненно, подходит под характер Макса.
– Конечно, в той, что нравится тебе больше, – Макс нежно потрепал меня по волосам, отчего по коже пробежали холодные мурашки.
– Эм, думаю все отлично. У меня появился друг, – с улыбкой вспоминая Вадима, ответила я, пока Макс раскладывал на столе стопки учебных пособий.
– Ясно, – он придвинул стул и сел рядом со мной, не отводя взгляда от моего лица. – А Жак? – неловко спросил Макс.
Я не нашла в себе сил ответить и только покачала головой.
– Ты ничего не говоришь, – Макс аккуратно едва заметно коснулся моей руки и опустил взгляд. – Ты ведь его ждешь, верно?
– Да, – коротко ответила я.
– Но ведь прошло уже больше четырех недель, Софи. Он звонил?
– Нет.
– Писал?
– Нет.
– Может, ты слышала о нем что-то от знакомых?
– Нет, ничего.
– Софи, – я почувствовала, как теплая рука Макса коснулась моей щеки и приподняла мое лицо так, что наши глаза встретились, – ты сама-то веришь в то, что он вернется?
Я не могла смотреть ему в глаза. Мои зрачки начали предательски дрожать, а веки закрываться, пытаясь спрятать от света ярких ламп. Губы приоткрылись, будто готовясь что-то сказать, но слова потерялись где-то внутри меня, и я просто крепче вжалась в руку своего учителя – от страха, от одиночества.
– Может, тогда стоит перестать ждать? – прошептал Макс над моим ухом.
– Я знаю, что он не вернется, – не открывая глаз начала я, – Чувствую, что больше он не приедет, что мы больше не поедим вместе мороженое, не посидим в его комнате, не посмеемся над глупостями, гуляя по его двору. Знаю, но я не могу перестать ждать. Да, я всю жизнь готова прождать его, искренне говоря себе: «еще чуть-чуть и….». Макс, – я медленно приоткрыла свои глаза и посмотрела на него, – я слышу его голос каждую ночь.
Макс понимающе кивнул, и его губы сжались в тугую линию. Он нежно перебирал пальцами у моей щеки, чувствуя, как дрожат скулы под его ладонью и как краснеет моя кожа от болезненных воспоминаний. Они были болезненными не потому, что сейчас казались плохими, а, наоборот, слишком уж хорошими, чтобы повториться вновь.
– Я… Ты нравишься мне, Софи.
Макс был серьезен. Он не улыбался, не смеялся и по-прежнему смотрел мне прямо в глаза.
– Ты какая-то волшебная. Милая, добрая, искренняя, немного наивная – я так люблю все это в тебе.
Он говорил все то, что я мечтала услышать, но не из его уст. Эти слова могут показаться вам очень красивыми, нежными и милыми, но для меня они не значили ровным счетом ничего, до тех пор, пока их произносил Макс.
– Я подумал, что может через пару лет, когда ты закончишь школу, тебе исполнится восемнадцать и прочее, – он слегка запнулся, – мы сможем попробовать?
«Хах», – что-то внутри меня дрогнуло. Что-то внутри меня громко начало смеяться. Мое лицо неприятно поморщилось, и я еще раз посмотрела на этого человека. Он ждал ответа, возможно, переживал, нервничал, а меня в тот момент изнутри просто разрывало от злобы и насмешки.
– Я тебе не нравлюсь, – смахнув с лица его руку, твердо произнесла я.
– О чем ты, Софи? Конечно, нравишься.
– Нет, Макс, не нравлюсь. Когда тебе действительно кто-то нравится, – я отвела взгляд в сторону окна, вспоминая нужного мне человека, лишь бы не видеть лицо Макса, – ты становишься ужасным эгоистом. Тебе хочется этого человека целиком, немедленно, сию же секунду. Ты и представить себе не можешь, чтобы отложить свои чувства на потом. Да тебе плевать на всех вокруг, на все, что они скажут, покуда твой любимый человек рядом. Жак был старше тебя, а в какой-то момент и он взорвался, как ребенок. – Я не сдержала улыбки от воспоминаний в машине. – Думаешь, осознав, что я ему нравлюсь, он сказал, что пару лет придется подождать? Нет, ему хотелось быть рядом сейчас. Не потом, ни через неделю, ни через год. Сейчас, Макс, сейчас! С ним у меня было незабываемое настоящее. И до сих пор оно такое.
– И где же сейчас Жак, в таком случае?
– Не знаю, ведет себя, как эгоист, где-то еще… или с кем-то еще. Суть в том, что те недолгие моменты, проведенные с ним, сгорели. Сгорели ярким пламенем, понимаешь? Это было красиво, быстро, незабываемо. Без отложений, без компромиссов, без обещаний. Макс, я не хочу какого-то человека, чтобы попросту тлеть вместе с ним, а потом потухнуть от малейшего ветерка. Это было бы наивысшей ошибкой в моей жизни, сказать тебе “да”.
