Текст книги "Не осуждайте нас (СИ)"

Автор книги: fuckingartist

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

========== Глава 43 “Сны”. ==========

Мы всегда любим тех, которые сами мало способны любить.

И. Тургенев “Рудин”

Раннее субботнее утро, невыносимый ветер и толпа студентов на Красной Площади. Каждый из нас судорожно прижимал к себе чехлы с фотоаппаратами и тихонько дрожал всем телом, стараясь выглядеть при этом не столь удручающе плохо.

Из всей нашей толпы выделялся только Вадим, который радостно крутился вокруг Аси, говоря ей то одно, то другое. Он уже успел натянуть на ее голову свою шапку и повязать на шею свой шарф. Стоит заметить, она не особо сопротивлялась, больше улыбалась каждому его слову, не отвечая большой взаимностью.

– Ну, блин, ну где они? – промычала девушка за моей спиной.

– Скоро будут, не переживайте. А, вообще, вам стоит привыкнуть, фотограф должен уметь работать и не в таких условиях, – бодро произнес один из наших учителей, который, в свою очередь, был одет в горнолыжную куртку.

Мы всей толпой ожидали приглашенного фотографа. Это было что-то вроде мастер-класса. Пара советов от профессионала, возможность немного поболтать с ним, погулять по городу и сделать хорошие снимки.

– Ого, сколько вас тут? – за нашими продрогшими спинами послышались бодрые шаги, и я тут же развернулась в сторону говорящего.

При виде нашего приглашенного фотографа, у меня глаза на лоб полезли: кого-кого, а его я ожидала увидеть в последнюю очередь.

Юра шел с большим рюкзаком наперевес, в его руках уже лежала фотокамера с неприлично длинным объективом. На лице, обрамленном дредами, играла широкая улыбка. Рядом с ним шла моя давняя знакомая Аня. Высокие сапоги на каблуках, коротенький пуховик и солнцезащитные очки на пол лица. Девушка-визажист, как всегда, напоминала скорее восходящую звезду мира мод.

– Софи? – остановившись перед нами, взгляд Юры сразу же упал на меня, несмотря на то, что я скромно топталась в самом конце.

– Э… Да, – недоуменно откликнулась я и пробралась чуть ближе к Юре. – Привет.

– О, Софи, милая, ты тоже тут? – Аня бросилась ко мне и легонько приобняла за плечи, – как здорово! Ну, какими судьбами?

– Я учусь здесь, – неловко проговорила я, ощущая приятное жжение в груди от встречи с ними.

Их лица… Их имена. Они напоминали мне о нем. Они были частью его мира. Мира, которого мне так отчаянно не хватало. Общаться с ними было все равно, что общаться с ним… Пусть и без него.

– Тебе Жак эту школу порекомендовал? – спросил Юра, закрепляя вспышку.

Я не была готова к такому вопросу. Точнее сказать, мне просто вновь захотелось помотать головой.

– Нет, один мой другой знакомый…

– Мда, с тех пор, как Жак уехал, работы не густо. Я даже от скуки пошла посмотреть, чем тут Юра тешится, – радостно произнесла Аня и хлопнула своего спутника по плечу.

– Жак… Бедняга, ему, наверное, сейчас нелегко, – губы Юры сжались в одну линию.

– А что с ним такое? – взволнованно спросила я.

– Ты не знаешь? – Аня и Юра переглянулись.

– Нет, что случилось?

– Софи, милая… – начала Аня, – Отец Жака умер уже как несколько недель назад, Жак тебе ничего не говорил?

– Я… Нет, мы с ним не общались с самого отъезда, – я вспомнила тоскливый голос оператора и отвела глаза в сторону старых московских построек.

– Почему? Вы расстались?

– Нет, он сказал, что вернется через пару недель, но прошло уже больше месяца, а его телефон недоступен.

– Что? – Юра немного замешкался. – Слушай, я созваниваюсь с ним время от времени, если хочешь, мы можем набрать его прямо сейчас?

Я увидела, как рука фотографа потянулась в карман за телефоном. Мои пальцы, недолго думая, легко коснулись его запястья, тем самым остановив движение руки. Юра удивленно посмотрел на меня, а я просто покачала головой из стороны в сторону.

– Нет, Юр, спасибо, не надо, – я старалась улыбаться. – Давайте уже начнем съемку? Все вас заждались.

Юра и Аня вновь переглянулись и, потрепав меня по голове, направились к студентам. Я еще секунду стояла к ним всем спиной, собирая последние силы в кулак.

Вот так умерла моя последняя надежда. Он ничего не сказал мне про своего отца, не приехал в обещанный срок, и телефон у него был недоступен лишь для меня. Спасибо, Юра… Но не надо ему звонить. Жак этого не хочет. «Интересно, как он там?»

Я вспомнила его улыбку и взглянула на большое небо. Оно было ясным. Мне хотелось верить, что и он на него когда-то смотрел. Мне во многое хотелось верить… Порой мне хотелось просто врать самой себе.

– Эй, ты как там? – я почувствовала, как кто-то нежно взял мою ладонь в свою руку.

Я обернулась и увидела лицо Вадима. Он обеспокоено нависал надо мной, привычно склонив голову немного набок. Несмотря на иссиня-черные волосы и все эти кольца, проходящие сквозь его кожу, он казался мне таким безобидным и простым.

– Я в порядке, спасибо, – мои пальцы крепче сжали его руку, и я непроизвольно уронила свое лицо на плечо парня, – правда, в порядке.

– Эти люди… они как-то связаны с твоей грустной историей? – спросил он, нежно гладя рукой мои светлые волосы, в то время как толпа начала медленно двигаться вперед.

– Да, они знают ее имя.

– Все будет хорошо, – я подняла на него свое лицо, и передо мной открылась искренняя улыбка друга.

«Все будет хорошо» – как давно мне никто не говорил этих слов. Все больше любят обещать нечто плохое, говорить, мол, чем дальше, тем хуже. А эти простые три слова… Людям будто жалко произнести их вслух. Будто мир от этого треснет пополам. А ведь так не хватает этого, так не хватает этого чувства, когда кто-то держит тебя за руку и говорит, что все будет хорошо.

– Спасибо, Вадим. А Ася где? Почему ты не с ней? – я слегка отстранилась от друга и огляделась по сторонам в поисках миловидной девушки в синем пальто.

– Не знаю, но я пока с тобой хочу побыть, – Вадим неловко закатил глаза, и мы вместе двинулись в сторону тех людей, что так же стремились сделать несколько снимков. Что так же куда-то спешили.

***

Вернувшись днем домой, я тут же упала на кровать и сама не заметила, как провалилась в сон.

Было холодно, очень холодно. Я стояла на темной вечерней улице, где не было ни машин, ни огней, ни людей. Лишь только где-то вдалеке виднелся тускловатый свет уличного фонаря и высокий силуэт под ним.

Я побежала. Но это заняло у меня много времени, я бежала, бежала, бежала, выбиваясь из последних сил и спотыкаясь о собственные ноги. Казалось, будто мне для этого потребовалось несколько дней.

И вот когда огонек был уже на расстоянии вытянутой руки, я смогла разглядеть лицо незнакомца, который оказался далеко не незнакомцем мне. Густые черные волосы, белая рубашка, брюки и ничего не отражающее лицо. Он стоял, прислонившись к фонарному столбу, и курил. Курил, выпуская из легких тяжелые клубни дыма.

– Жак, – тихонечко позвала его я.

Он обернул на меня свое лицо, но я его не узнала. Оно было холоднее прежнего. Равнодушное и скучающее лицо. Он смотрел в мои глаза, продолжая курить. Одну минуту, две минуты, три…

– Жак, это я, – мой голос был очень слабым, хрипловатым и почти неслышным.

– А, это ты, – а вот его голос был невыносимо громким, ужасно громким, как тысячи спадающих на землю осколков, – я не люблю тебя.

Я почувствовала, как начинаю проваливаться под землю, его слова становились все громче. «Я не люблю тебя» – еще тысяча здоровенных шумных льдин, спадающих на мои уши. «Я не люблю тебя» – и вновь, и вновь, и вновь.

Я резко поднялась с кровати, чувствуя, как тяжело вздымается от страха грудь. Я была в своей комнате, заботливо накрытая одеялом. «Наверное, мама заходила». В комнате уже было темно, на город опустился вечер.

«Я не люблю тебя» – слова из сна в первые секунды казались реальными. Это был его голос, его лицо, его фигура. Это был он. Нет на земле хуже кошмара, чем слышать такое из уст любимого человека… пусть и во сне.

Но, несмотря на то, каким бы мерзким не был этот сон, я бы согласилась пересматривать его вновь и вновь, лишь бы, как и прежде, так близко видеть его лицо.

========== Глава 44 “Ты. Мне. Не. Нужен” ==========

Часто я ловлю себя также на том, что высматриваю

её лицо в уличной толпе; я знаю, невозможно встретить

её здесь, но удержаться не могу, это сильнее меня.

Вишневский, “Повторение судьбы”

Дни пролетали один за другим. Становилось невыносимо скучно жить. Дом, где меня никто не слушал, школа, где я была безмолвной тенью, курсы, где все напоминало о «ком-то», и снова дом. Я, признаться, в те февральские дни окончательно забыла, как надо жить. Вокруг было очень тихо, сердце привыкло биться размеренно, едва слышно, руки уже не хватались в порыве за кого-то, и губы стали просто губами.

– Ты куда сегодня после курсов? – Вадим обернулся ко мне.

Мы с некоторых пор стали сидеть за самой последней партой, на самом последнем ряду. Так у моего друга было больше возможностей перемолвиться словом с этой тихой девочкой. Ася, по-прежнему, большую часть времени была от нас закрыта, но бывало… буквально на одну долю секунды, я могла заметить в ее лице что-то такое, что-то особенное и очень теплое, что-то яркое и попросту незабываемое. Вероятно, в ней это когда-то увидел и Вадим, теперь вот мучается.

– Я должна буду зайти к подруге, – ответила я, набирая Лине сообщение.

– Подруга из школы? – спросил Вадим, развернувшись ко мне в пол-оборота. Большая часть его тела была обращена по-прежнему к Асе.

– Да, то есть… Уже нет, она перевелась в другую школу недавно.

– Так ты в школе учишься? – Ася выглянула из-за широких плеч Вадима и тепло улыбнулась мне. Краем глаза я заметила, как в ту же секунду смутился Вадим, чувствуя девушку у себя прямо за спиной.

– Да, дурацкий десятый класс, – я показательно закатила глаза вслед своим словам, – а ты? Тебе ведь семнадцать?

– Я? Честно говоря, я ее уже закончила.

– Когда ты успела? – мои глаза невольно округлились. Эта маленькая девочка, что была ненамного старше меня, каким-то образом уже успела получить среднее образование.

– Я закончила два года за три месяца, – Ася счастливо улыбнулась.

– Такое возможно? То есть, как ты успела?

– Да, это не так уж сложно на самом деле. Просто перевелась в вечернюю школу и, немного постаравшись, получила аттестат.

– Софи, представляешь? Ася тоже в этот год ничем не занималась, оставила его свободным. Прям как я! – Вадим радостно жестикулировал своим словам, довольный тем, что они хотя бы в чем-то схожи.

– Вадим, это уже второй твой свободный год, – выгнув бровь, напомнила я.

– Я искал себя.

– Я тоже в какой-то мере искала себя, – тихонько сказала Ася. – Это ведь очень важно, себя в этой жизни найти. Мы все следуем по цепочке школа-университет-работа, а ведь никто даже и не задумывался, что есть другой путь. Что он, быть может, ведет к лучшей жизни, нежели дорога, привитая нам с ранних лет.

Вадим ошарашено обернулся в сторону девушки, но, как и я, не нашел нужных слов. Мы так редко слышали ее собственные мысли, что теперь даже и не знали, как на них реагировать. Она, быть может, поэтому всегда молчала… Потому что люди не понимают ее мысли, а если и понимают, то словами выразить не могут. Сейчас уже, вспоминая ее, я могу сказать, что она всегда очень точно говорила о том, что ее тревожило и беспокоило.

Все оставшиеся два часа преподаватели вели у нас «Просмотр». Я с ужасом слушала, как грозно отзывался один пожилой фотограф, который обыкновенно вел у нас практические занятия, обо всех работах Вадима. «Слишком много людей и слишком мало мира вокруг» – да, была такая у него привычка, нравились ему выражения лиц окружающей его толпы.

Что же говорили о моих работах? Несколько учителей подолгу передавали друг-другу мои снимки, чесали бороды и подбородки, сконфуженно приподнимали брови, а потом заявляли мне, что с технической точки зрения все не так плохо, даже хорошо для новичка, но сами фото… Сами фото были никакими. «Пустые, серые».

***

Мама Лины выглядела уже чуть лучше, она позволила мне пройти в квартиру, и я, недолго думая, направилась в сторону комнаты Лины. Дверь была приоткрыта, и я увидела то, чего совсем не ожидала. Хрупкая девушка была в объятиях своего учителя. Они сидели на кровати, и, ничего не говоря, прижимались друг к другу. Я попятилась назад, в сердце неприятно кольнуло, будто я уже видела что-то такое, будто и со мной это происходило.

– Софи, пройдем пока на кухню? – мама Лины коснулась моего плеча, и я молча проследовала за ней по коридору, оставляя позади сцену, которая предназначалась не для меня.

В маленькой кухне было уже темно, ее освещал приятный светильник на потолке. На столе стояла небольшая корзинка с фруктами – то, что мне всегда так нравилось в доме Лины. Казалось, будто тут всегда все живет. Уютно, тихо, приятно. Это было одно из тех мест, которое невольно воспринималось, как собственный дом.

– Чай будешь? – спросила тетя Лена – так обычно я ее называла.

– Да, пожалуйста, – ответила я, и женщина нажала на кнопку чайника.

– Думаю, они уже скоро освободятся, он здесь уже чуть больше часа. Знаешь, Софи, я ведь не дура. Все понимаю. Она так на него смотрит. Я ее такой уже давно не видела. При нем Лина расцвела за несколько минут. Ты понимаешь, он ей позвонил, сказал, что придет и она тут же ринулась в ванную, вышла с прической и макияжем, – тетя Лена тяжело вздохнула. – Кто бы мог подумать? Ни семья, ни подруги не смогли помочь ей так, как это сделал он.

– Он хороший человек, – сказала я, вспоминая их нежное объятие, увиденное мной случайно.

– Да, прекрасный. Но… Эх, Софи, все было бы намного лучше в этой жизни если бы мы могли просто быть с теми, кого любим, верно?

Она посмотрела на меня взглядом, полным заботой о дочери. Она и сама расцвела. Мать проснулась от того, что ее дочери стало лучше – это называется “семья”. Хотя, пусть это было и едва заметно, но и моя мама беспокоилась обо мне. Только очень тихо и совсем украдкой.

– Простите, – в проеме кухни появился Сергей Владимирович, – о Софи, здравствуй.

– Здравствуйте, – я кивнула учителю.

– Я должен идти.

– Я провожу, – откликнулась женщина, следуя за моим учителем. – Софи, ты пока можешь идти к Лине. Я вам туда чай принесу.

– Да, хорошо, спасибо.

Я неловко поднялась со стула и направилась к комнате подруги. Тонкая коричневая дверь была все так же немного приоткрыта. Я постучала в нее три раза и, услышав тихое «Да», прошла внутрь.

На кровати сидела Лина. Я только тогда поняла, что ее прежде рыжие волосы теперь сменились черными-черными прядями, обрамляющими исхудавшее лицо.

– Лина, твои волосы… – ошарашено произнесла я.

В остальном она выглядела уже лучше. На ней была ее обыкновенная одежда, легкий макияж, который она обыкновенно наносила каждый день. Да и не лежала Лина больше под одеялом, в углу своей кровати. Теперь просто сидела, немного ссутулив спину и свесив тоненькие ножки.

– Софи, – она посмотрела на меня, – он скоро женится.

Не надо было объяснять, кто именно, все и так понятно было. Теперь их объятие приняло для меня совсем другой вид. И если раньше мне казалось, что он пытается ее поддержать, то сейчас я понимаю, что это было самым что ни на есть прощанием для них обоих.

– Лина, я… – я села рядом с подругой, спешно кладя свою руку поверх ее.

– Не надо, мне не грустно, – на ее губах показалось слабое подобие улыбки, – все так, как и должно было быть. Какая глупость, верно? Надеяться на что-то с мужчиной, который в два раза старше меня.

– Лина, послушай меня, – я посмотрела подруге в глаза, – это не глупость, правда. И дело не в том, что ему тридцать и не в том, что тебе шестнадцать. В мире сотни причин, почему двое людей не могут быть вместе. И, будь я тобой, глупостью я бы посчитала то, что в вашем случае это количество дней, которое он пробыл на земле до твоего рождения.

– Ты права. – Лина опустила голову. – Знаю, что ты права, но очень страшно признавать, что он просто меня не любит. Это самая обыденная причина того, почему многие люди не вместе. Неразделенная любовь – как оригинально. – Лина театрально закатила глаза на лоб. – А так… Так у меня хоть красивая история останется. Я лучше врать себе буду. Мне так легче, – она вновь улыбнулась и встала с кровати. – Софи, я хотела извиниться. Извиниться и сказать спасибо. Я так сильно была нужна тебе в последнее время, а ты почти ничего о себе не говоришь. Но теперь, пожалуйста, расскажи мне о том, что сейчас чувствуешь. Жак… Он ведь так и не вернулся, верно?

– Да, он так и не…

***

Мы просидели с Линой еще несколько часов, болтая обо всем, что меня так беспокоило в последнее время. Я удивлялась, как она быстро смогла так ожить. Как она так быстро смогла забыть и запереть все, что болело. Хах… Ничего она не заперла, конечно. Ей было плохо, до криков и рыданий плохо, но она это скрывала. И, в первую очередь, скрывала от себя.

А я не могла. Не хватало у меня сил просто взять и забыть. Я ведь была одной из «тех» девушек. По мне это видно было. По глазам, по лицу, по разговорам – у меня была грустная история. И эту историю я видела в лице каждого прохожего. В любом, у кого были волосы схожего цвета или такое же длинное пальто.

Я думала, что мне придется попрощаться с ним один раз, но я продолжала делать это каждый день. Каждый раз, когда лицо незнакомца окажется не его лицом, каждый раз, когда, вновь и вновь набирая тот же номер, я услышу голос оператора. Страшные муки. Видеть надежду там, где ни один здоровый человек ее не признал бы.

Во дворе нашего дома я увидела свою маму. Она припарковала машину у забора и теперь собиралась войти в дом.

– Мам, – крикнула я, подойдя чуть ближе.

– Софи, милая привет, – сказала мама и сделала пару шагов мне навстречу, – а ты откуда так поздно?

Стоило маме спросить это, как я тут же крепко прижалась к ней. Как давно это было в последний раз? Как давно я обнимала собственную мать? Не помню. Просто тогда, вспоминая лицо матери Лины, я не могла сдержать желания, чтобы кто-то погладил меня по голове. Чтобы родное лицо крепко прижало меня к себе, как будто я – маленький ребенок. Я незаметно сама для себя стала искать в людях поддержки. Во всех людях, что окружали меня. Ведь мне нужна была помощь, чтобы принять решение, которое определенно разбило бы мне сердце.

– Мам, я так устала, – сказала я, крепче смыкая руки за спиной мамы.

– Софи, что с тобой? Все хорошо?

– Я его каждый день на улицах вижу. Он у меня везде. В щелчке фотоаппарата, в серых домах, в длинных пальто – никуда он не уехал, он остался тут, а поговорить с ним нельзя, – мой голос был слабым, всхлипывающим, полностью опустошенным, – я так всю жизнь могу промучиться. Для меня нет никакой Франции, где он теперь живет. В моих воспоминаниях он всегда был и будет здесь. И это пугает.

– Софи, все образумится… – мамина рука легла поверх моих волос.

– Не образумится. Просто так ничего не случится. Я его забуду. Навсегда. Он мне не нужен.

Именно так звучала моя самая большая за всю жизнь. Ложь, произнесенная самой себе.

========== Глава 45 “Все могло быть не так”. ==========

К одиночеству привыкаешь, но достаточно нарушить его хоть на день, и тебе придется привыкать к нему заново, с самого начала.

Ричард Бах, “Иллюзии”

– Мы вас исключаем, – директриса захлопнула мое личное дело и отодвинула его на край стола.

– Исключаете? За что? – пальцы нервно обхватили края кофты, а губы начали подрагивать от страха.

– Оценки за последние недели с пятерок и четверок скатились до сплошных двоек. Пятеро учителей отказываются тебя аттестовавать, – голос этой полной женщины звучал холодно, словно тысяча ледяных глыб. – Предупреждения делались неоднократно. И я бы смогла закрыть на это глаза, если бы не один случай.

– Какой случай? – где-то внутри меня зародилась слабая надежда, что все сейчас окажется недоразумением.

– Около месяца назад в школу позвонили твои родители и спросили, была ли ты в школе. Я ответила, что да, и что в тот день тебя забрал дядя. По их словам, ты не вернулась домой, а вчера, – директриса повернула ко мне экран своего компьютера, – в сеть выложили эти фотографии.

Я не могла вымолвить ни слова. Не было никакого недоразумения. На экране высветились изображения меня и Жака, выходящего из здания школы. Нас было едва видно, фотографию сделали, похоже, из окон класса, но этого было достаточно, чтобы понять ситуацию неправильно.

– Я…

– По словам твоих родителей, никакой дядя тебя не забирал, а в одиннадцать часов ночи дома тебя не было.

– Да, но…

– Чтобы в понедельник родители были здесь, пусть заберут документы. Свободна.

Опешившая от внезапной новости, я еще пару секунд смотрела на директрису. Женщина сложила руки на столе и холодно изучала меня взглядом. Никогда я ее не любила. Она была из тех людей, что могут унизить, разозлить и разбить одним словом.

Я вышла из кабинета директрисы, словно в тумане и, недолго думая, подобрала сумку с дивана в коридоре. Меня вызвали прямо с урока, в коридорах было тихо. Только где-то в другом конце здания раздавался звонкий смех. «Значит, выгнали…» – подумала я, окончательно осознавая свое положение.

Я вышла из школы и пешком направилась к себе домой. «Лучше пройтись» – в наушниках заиграла музыка, отвлекающая от грустных мыслей. В голове вертелись лица родителей, я едва могла представить, что именно они мне скажут. Я собиралась в который раз столкнуться с их холодными взглядами, в квартире снова будет тихо.

***

На подходе к дому я заметила странную фигуру, сидящую на скамейке около самой двери. Подойдя ближе, было несложно догадаться, чьи именно светлые волосы сейчас спадали на лицо парня.

Макс сидел, согнувшись и уронив лицо на руки. Прямо на холодном тротуаре валялась его кожаная сумка. Я приблизилась к нему и легонько потрясла за плечо.

– Макс, что с тобой? – спросила я, убирая наушники в карман.

Он тяжело поднял голову и сощурил глаза при взгляде на мое лицо. Он казался каким-то странным, потерянным или даже раздавленным.

– Софи, – произнес он, слегка замешкавшись, – а я к тебе.

– Да, я вижу.

Я села рядом с ним и с минуту ждала, пока он скажет что-то еще. От моего репетитора сильно пахло алкоголем, но я постаралась не реагировать на это.

– Знаешь, а меня с работы выгнали, – Макс смотрел на дерево, что стояло на другой стороне тротуара, близ моего дома. Взгляд был пустым, а голос равнодушным, как никогда.

– Выгнали? – «Что за день такой?» – подумала я.

– Да, я ведь был помощником консультанта по финансам. Сначала появился просто еще один, такой же, как я… только-только из института. Сразу понравился шефу, хотя работу делал медленно и часто ошибался. Я не придавал ему большого значения, он был непрофессионален. Но он и мой начальник почти все время были вместе, понимаешь? Ходили выпивать после работы, отмечали удачные дни, у них появились какие-то общие темы для разговоров. И когда пришло время выбирать, он выбрал его. Этого мелкого зеленого лентяя… Даже несмотря на то, что всю работу делал я, – Макс прикрыл рот рукой и нервно начал теребить пуговицы на рукавах своей рубашки.

– Макс, мне очень жаль… – я не знала, чтобы еще сказать. В тот момент я чувствовала себя не чуть не лучше его. – Они были несправедливы с тобой, уверена, что ты скоро найдешь работу гораздо лучше.

– Да-да, конечно… – он тяжело вздохнул, а затем посмотрел на меня. – просто, понимаешь, меня выгнали не за то, что я плохо работал, а за то, что я плохо говорил. Меня выгнали за то, что требовал не мой начальник, а обыкновенный человек в нем. Ты права, это действительно несправедливо.

– Не расстраивайся так, – я положила свою руку на его спину, и он едва заметно удивился, – мне вот нравится, как ты говоришь. Ты добрый и заботливый.

Макс улыбнулся моим словам и даже нашел в себе силы выпрямиться и потянуться руками, от долго пребывания в одной и той же позе.

– Но ведь тебе этого мало, да? – с улыбкой спросил он.

– Что?

– Забота… Мне казалось, что именно эта главная черта в моих чувствах. Я думал о тебе, думал, как бы сделать так, чтобы Софи была счастливой. А потом ты сказала, что я должен быть эгоистом, что если ты мне действительно нравишься, я должен делать все, следуя своему хотению. Но ведь это тоже несправедливо, – я вспомнила его признание мне и поспешно убрала руку, пытаясь подобрать нужные слова. – Ты думаешь, чувства всех людей одинаковы? Думаешь, что мои ничего не значат, если я в первую очередь думаю о тебе? Но ведь я стараюсь гораздо больше него, я ведь действительно хочу быть рядом, я правда хочу видеть твою улыбку, – я видела, как тяжело ему было все это говорить. Он с трудом подбирал слова на пьяную голову, но произносил их так, что и мне было не по себе. – Я ведь никуда не уезжал, я всегда был тут. Так почему он?

– Я не знаю, – сухо ответила я, когда Макс вновь безжизненно уронил голову на свои руки, согнутые в локтях, подперев собственные колени, – если бы я только могла выбирать.

– Так выбери меня, не его, а меня.

– Прости, Макс, я правда хотела бы, но…

– Я понял, – сказал он незамедлительно и отвел глаза в сторону, – ты можешь сказать просто «нет». И, вообще, каждый раз, когда я буду говорить что-либо на эту тему, просто говори мне «нет». Я порой забываю, что меня уже отшили. – Макс издал ироничный смешок.

Я не смогла ничего ему сказать и слегка приобняла его за плечи. Я чувствовала, как он тяжело дышит и тело его постепенно слабеет. Макс посмотрел на меня, а затем устало положил голову на мое плечо.

Вот так мы сидели во дворе моего дома, и он медленно засыпал на моем плече. А я ничего не чувствовала. Немного жалости, немного обиды. Обиды «все не так как могло бы быть».

– Софи, можно я немного полежу на тебе вот так? – слабый голос парня раздался в полной тишине, нарушаемый лишь криками соседских детей где-то вдалеке.

– Конечно же, да, – я медленно перебирала пальцами с другой стороны парня и чувствовала его размеренное дыхание на своей шее.

Через несколько минут он заснул, а мне пришло сообщение от родителей, что этим вечером их не будет дома.