Текст книги "Не осуждайте нас (СИ)"

Автор книги: fuckingartist

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

========== Глава 31.1 “Неожиданность, порождающая возможность” ==========

Всегда говори то, что чувствуешь, и делай то, что думаешь! Молчание ломает судьбы.

Пауло Коэльо

Фотосъемка проходила на пристани. Сквозь густые облака, наполненные снегом, едва-едва пробивалось уходящее солнце. Жак объяснил мне, что лучшее время для съемки на улице – это либо рассвет, либо закат.

Таким образом, уже в пять часов вечера того дня, я, стуча зубами от холода, наблюдала за тем, как Жак увлеченно занимается своим делом. Вся команда вместе с осветителями, свободными моделями и помощниками замирала, смотря на его работу.

– Попробуй встать лицом к свету, – стоя у штатива, Жак давал модели разные указания. – Правильно, только не щурь глаза.

Девушка была в свободном, струящемся, белом платье с белыми кружевами. Я наблюдала за тем, как она стойко выдерживает минуты на таком холоде без всякой теплой одежды, что заставило меня немного поменять свои взгляды на работу модели.

– Софи! – мои размышления прервал Жак, оторвавшийся от камеры на секунду.

Я подошла к нему чуть ближе, пока место модели в белом платье сменял парень в красном костюме.

– Принеси из машины тот фотоаппарат, что я тебе подарил. Попробуй сделать несколько снимков.

– А мне можно? – удостоверилась я прежде, чем убежать за подарком.

– Конечно, я его уже настроил, так что…

– Хорошо, скоро буду, – не дослушав Жака, я рванула к машине, однако, мне удалось заметить его добрую, снисходительную улыбку.

После мне удалось сделать несколько удачных кадров. Жак давал мне советы в перерывах между сменами моделей. Он рассказывал мне что-то про свет, про баланс белого, про горизонт. Все, что он говорил, казалось мне жизненно-важным. Нет, это действительно было важным.

***

Когда на улице окончательно стемнело, вся команда собрала нужную аппаратуру и вернулась в дом. Аня заварила горячий чай и усадила меня на место за барной стойкой, чтобы я смогла отогреться. После девушка уехала домой праздновать новый год.

Жак, стоит заметить, продолжал работать. Он так же, как и все, собирал осветительные приборы и носил тяжелые предметы со второго этажа вниз. Не нужно быть профессионалом, чтобы понять, что это не его работа. Вокруг было еще человека четыре помощника, которые справились бы и без него, но он все равно занимался этим.

– Замерзла? – я почувствовала, как что-то мягкое легло на мои плечи.

Жак подошел ко мне сзади и накрыл теплым клетчатым пледом.

– Да, немного, – отпивая щедрый глоток чая, сказала я, – но мне правда понравилось.

– Я знаю, ты так восторженно прыгала от одного места к другому с новым фотоаппаратом, – он сел на второй стул рядом со мной и нежно обхватил мои руки своими, – не слишком сложный?

– Нет, но мне с ним еще разбираться и разбираться, – едва сдерживая улыбку, сказала я.

– Я помогу, – одна его рука коснулась моей раскрасневшийся от холода щеки, а сам он наклонился чуть ближе к моему лицу, – скоро ехать.

– Да, знаю.

– Наверное, уезжать не хочется?

– Ты прав, я бы осталась тут еще на неделю, – по моему лицу скользнула горькая улыбка. Жак улыбнулся мне точно так же, а после легонько прикоснулся своим губами к моим, отчего стало очень тепло. Теплее, чем от чая.

– Эй, не хочется вас прерывать, но, – мы не заметили, как к нам подошел Юра. Пришлось оторваться друг от друга, – мне звонила Аня, у нас проблемы.

– Что случилось? – равнодушно спросил Жак, желая, по-видимому, как и я, продолжать начатое.

– На дороге, ведущей к шоссе, случилась авария. Несколько деревьев повалилось вслед за энергостолбом. В обход никак не проехать.

Новость огорошила не только Жака, но и меня. Мы и думать забыли о том, что делали до этого.

– Аня звонила в службу спасения? – озабоченным голосом спросил Жак.

– Да, и, видимо, не первая. Там такая сильная метель и снегопад, что просто невозможно подобраться. До завтрашнего утра все останется, как есть. – Юра только пожал плечами, – все дороги занесены сугробами.

– Твою мать… – Жак медленно поднялся со стула, отпуская мою руку. – Ты всем уже сказал?

– Да, девчонки чуть не плачут. Праздник, вроде как, а домой вернуться нельзя.

– Неудивительно, для многих это была редкая возможность побыть с семьей. Ладно, собери всех внизу, будем думать, что делать. Я пока позвоню родителям Софи.

– Я сама могу им позвонить, – мне не хотелось, чтобы Жак вел себя так, словно он мой опекун.

– Будет лучше, если это сделаю я.

– Жак, да ладно тебе, – Юра дружески хлопнул Жака по плечу, – с чего это ты будешь оповещать ее родителей?

– С того, что ей шестнадцать, и я несу за нее ответственность, – Юра тут же напоролся на холодный тон и взгляд Жака. Даже у меня пробежали по телу неприятные мурашки. Больше сопротивляться не хотелось.

– Оу, прости, не знал, что ты несовершеннолетняя.

Юра выглядел немного ошарашенным, однако, не найдя больше слов, он все-таки пошел наверх, чтобы позвать остальных.

Жак достал из кармана темных джинс телефон и, узнав у меня номер, набрал родителей.

Пока вся команда постепенно собиралась на первом этаже, усаживаясь за стол и за диван, главный фотограф серьезным тоном объяснял ситуацию моим родителям. От знания того, что он сейчас с ними говорит, я неловко ерзала на одном месте.

Через минуту он нажал кнопку отбоя и отправился в сторону всех собравшихся.

– Все уже в курсе дел? – громко спросил он.

– Да… – ответили несколько девушек, заметно поникнувших с момента фотосъемки.

– Мы, в любом случае, не сможем вернуться домой до завтрашнего дня. Мне правда жаль, что некоторые не смогут побыть с семьей, но это не повод для страдания в Новый Год, – спокойно говорил Жак. – Олег, ты, кажется, говорил, что здесь неподалеку есть небольшой магазин?

– Да, буквально в километре отсюда, если ехать в сторону деревень, – ответил светловолосый парень в белой майке.

– Юр, съезди туда вместе с Олегом на своем джипе. Думаю, по здешним дорогам следует ехать на твоей машине.

– Мы что, будем праздновать Новый Год тут? – удивленно спросила одна из моделей.

– К сожалению, другого варианта нет. Праздновать в любом случае лучше, чем сидеть и плакаться маме в трубку, – по лицу Жака проскользнула улыбка, и я тоже улыбнулась.

Посидев еще с минуту в шоковом состоянии, все начали постепенно расходится по своим делам. Юра с Олегом оделись и уехали в тот магазин, о котором говорили. Девушки побежали наверх, чтобы привести себя в божеский вид, а уже через пятнадцать минут в дверях показалась недовольная Аня с взъерошенными от сильного ветра волосами.

– Это же надо! В Новый Год! Это был мой единственный выходной! – поправляя волосы у зеркала, недовольно говорила Аня. Пригладив их кое-как, она бросила на меня взгляд. – Ну, раз уж придется праздновать здесь… Софи, не хочешь, чтобы я тебя слегка подкрасила? – она сощурила глаза, будто прикидывая мой возможный внешний вид.

– Я… ну… – я с трудом представляла себя с тонной косметики на лице.

– Я бы посмотрел на это, – ехидно улыбаясь и не отрывая глаза от телефона, тут же сказал Жак, что быстро изменило мой выбор.

– Хорошо, – уповая на удачу, сказала я.

***

– Ты уверена? – спрашивала я у Ани, спускаясь вниз по лестнице.

– Конечно! Ты такая милая во всем этом. Жак просто челюсть уронит, я тебе это гарантирую, – быстро тараторила Аня, идя следом за мной.

– Ну конечно. Если я когда-нибудь увижу хоть какую-нибудь эмоцию за его спокойствием, я от счастья с ума сойду, – не сдерживая саркастического тона, ответила я, и она, понимая о чем я говорю, засмеялась.

Внизу уже все было готово к новому году. Накрытый купленной едой стол, много бутылок с дорогим алкоголем, девушки, суетящиеся у плиты в коротких платьях и с пышными прическами. Кто-то из осветителей помогал на кухне. Еще пару парней уже начали распивать виски у дивана. Жак, к моему удивлению, в одиночестве сидел за ноутбуком у барной стойки. Рядом с ним стоял небольшой стакан с алкоголем.

Я подошла к нему чуть ближе и легонько постучала его по плечу, требуя внимания к своей персоне.

Жак повернулся ко мне лицом и ошарашенно округлил глаза. На мне было короткое бежевое платье свободного кроя из коллекции нарядов для фотосъемки. Аня сделала мне легкий макияж, который почти не чувствовался, и уложила волосы. Наверное, у меня было такое же, как у него лицо, когда я увидела себя в зеркало. Он немного приоткрыл рот, правильно подбирая слова, но, в конечном счете, просто улыбнулся и притянул меня к себе за талию.

– Жак, ты можешь считать это моим подарком тебе на Новый Год, – театрально взмахнув рукой, сказала Аня и отправилась к остальным за стол.

Жак ничего не ответил. Он все так же нежно, словно фарворовую куклу, прижимал меня к себе. Его голова лежала на моем плече, а я пользуясь тем, что он не видит моего лица, широко улыбалась, обнажая ямочки на щеках.

– Когда ты меня так обнимаешь, у меня появляется такое чувство, будто ты любишь меня, – не думая, произнесла я. Поняв, что только что сказала, я стыдливо поморщилась.

– Правда? – он слегка отстранился, всматриваясь в мои глаза.

– Прости, я не хотела этого сказать. Вырвалось…

Жак промолчал и только как-то странно на меня посмотрел. Нет, не с сожалением или грустью, а очень тепло. Его губы коснулись моего лба и я, решив, что мне нечего терять, начала нежно водить руками по его лицу. Мне казалось, будто мои пальцы дрожат от волнения, но стоило ему, Жаку, поцеловать мою кисть, как всякие сомнения прошли.

– Вы идете? Новый год через полчаса, – спросил у нас Юра, перевалившись через другую сторону стойки.

– Тебе не говорили, что ты всегда появляешься в неподходящий момент? – с улыбкой спросил Жак.

– Вам обоим стоит быть чуть посоциальнее. Ночью будете вдвоем развлекаться. У вас же, в конце концов, одна комната.

Сказать, что от слов Юры я опешила – это ничего не сказать. Я потеряла дар речи, онемела, была готова провалиться сквозь землю, представляя, с чего может начаться для меня этот Новый Год.

========== Глава 31.2 “Без имен, без чисел”. ==========

Горит закат, прошла гроза,

Твоё лицо сияет вновь.

Я загляну тебе в глаза

И там найду свою любовь.

Николас Спаркс, “Дневник Памяти”

– С Новым Годом!

Звонкий стук бокалов, бой курантов из телевизора и улыбки на лицах каждого из присутствующих. Стол был накрыт быстро приготовленной едой, на чьем-то ноутбуке играла легкая музыка. Они уже все давно забыли, что в этот день не смогут увидеть родных. Раскрасневшиеся и развеселившие, они сидели за столом, обсуждая то незначительные мелочи, то случаи, сыгравшие в их жизни немалую роль.

Я же украдкой посматривала на Жака, сидящего справа от меня. Он уже давно вышел из рабочего режима, закатал рукава белой рубашки и громко смеялся над чьими-то шутками. Мне казалось, что мы с ним находимся в гостях у какой-то большой семьи. Членов этой семьи связало одно и тоже. И как и во всякой другой семье, кто-то недолюбливал другого. Но на празднике об этом было принято забывать.

– Как ты? – спросил у меня Жак.

– Все хорошо, только голова немного кружится.

– Неудивительно, сколько бокалов шампанского тебе уже успела наполнить Аня? – его губы согнулись в заботливой улыбке, а рука коснулась моей ладони под столом.

– Три, может, четыре, не помню.

На мои слова Жак только закатил глаза. Тем временем, все уже повставали из-за стола и вновь разошлись по разным углам. Кто-то встал поближе у окна, доставая из карманов сигареты, а кто-то решил посплетничать за барной стойкой.

Модели в эту ночь приняли для меня окончательно иной облик. Это были парни и девушки ненамного старше меня. Они громко смеялись, неумело пили и отвечали на звонки обеспокоенных родителей. Видимо, к некоторой надменности и чопорности их привела камера, требующая от них постоянного напряжения.

Раскрасневшись от алкоголя, я также встала из-за стола.

– Ты куда? – равнодушно, не отрываясь от сообщений в телефоне, спросил Жак.

– Хочу пообщаться с кем-нибудь, надоело сидеть на одном месте.

– Софи! – к нам подошел Юра, держа в руках добротный стакан с виски. – Как вы тут?

– Отлично, мне даже нравится так праздновать, – ответила я, потягиваясь от долгого сидения.

– Хах, не хочешь выпить со мной? – Юра не без улыбки кивнул на свой стакан.

– Дашь ей крепкий алкоголь, и я тебя убью, – буквально пропев, выговаривая каждое слово, но не поднимая глаз от все того же телефона, сказал Жак.

– Да ладно тебе, не мешай ей веселиться. Тем более, она совершенно не выглядит выпившей, да, Софи?

Обращаясь ко мне, Юра легонько подмигнул, но Жак был все так же непреклонен и только качал головой из стороны в сторону.

– Последний раз, когда я видел ее в таком состоянии, она ворвалась ко мне домой ночью и отказалась уходить.

Я почувствовала, как щеки начинают смущенно гореть. Это был именно один из тех дней, проснувшись после которых хочется задушить себя подушкой или, как минимум, лишиться памяти.

– Для вас это нормально, вы же встречаетесь, – Юра пожал плечами.

– Тогда мы еще не встречались, а Софи еще и шестнадцати не было, – Жак поднялся со своего места и с улыбкой приобнял меня за талию.

– Серьезно? Софи, да ты не из робкого десятка.

– Временами приходится, если речь идет о Жаке, – буднично проговорила я и закатила глаза.

Жак на мои слова прыснул от смеха, и я вслед за ним, вспоминая все те моменты, когда мне приходилось смущаться, пугаться и краснеть перед ним.

Юра смотрел на нас с улыбкой и еще несколько минут проговорил с нами, расспрашивая о том, где мы познакомились, как общаемся, или чем я хочу заниматься. Это напоминало обыкновенные будничные разговоры на семейных встречах. Словно мы с Жаком много лет вместе, и какой-то человек заинтересованно задает нам самые простые вопросы. Произносятся шутки и раздается смех. Легко, глупо и беззаботно.

– Вот черт, я обещал, что выпью с Олегом водки. Думаю, это будет последней каплей, – оглядываясь на парней в стороне, озабоченно произнес Юра. – Пока я не упал безжизненным телом где-нибудь в углу, не хотите, чтобы я вас сфотографировал?

– Нас? – немного удивившись, переспросила я.

– Ну да, типа, воспоминание и все такое…

– Я даже не знаю, – я неловко перевела взгляд на Жака, стоящего вплотную ко мне и будто спрашивала у него разрешение.

– Конечно, почему нет, – он непринужденно пожал плечами.

Юра отошел к барной стойке и взял оттуда свой фотоаппарат. Этот парень с дредами был главным помощником Жака на большинстве фотосъемок. Он вернулся из Санкт-Петербурга только несколько недель назад, поэтому нам с ним не довелось познакомиться раньше.

Я перевела взгляд на Жака. Этой ночью он был очень красивым. Волосы слегка взлохматились, а лицо было как никогда умиротворенным. Его рука, которая легла на мою талию, была такой невесомой, и потому особенно теплой и ласковой.

Неожиданно для меня прозвучал знакомый щелчок. Я не заметила, как перед нами уже стоял Юра с включенным фотоаппаратом.

– Отличный снимок. Жак, я перешлю его тебе на днях.

Из-за стороны послышалось, как другие зовут Юру.

– Ладно, долг зовет, веселитесь.

– Ага, спасибо, – произнес Жак, и Юра направился к опьяневшей толпе.

Веселье продолжалось. Через несколько минут к нам подошла Аня, и они вместе с Жаком начали спорить о каких-то глупостях очень громко и оживленно. Я успевала только смеяться над каждой их репликой. Потом все откуда-то достали напольную игру твистер и несколько моделей вступили в бой за гибкость с Юрой, который, стоит сказать, будучи совершенно неигроспособным к двум часам ночи, все же победил.

Шутка за шуткой, игра за игрой, бокал за бокалом, я захотела спать. Веки лениво накрывали глаза, а в полутьме мне виделись белые прыгающие огоньки.

– Жак, я хочу спать, – лениво пробормотала я, потирая закрывающиеся глаза, – я, наверное, пойду.

– Давай, провожу тебя до комнаты.

Мы встали из-за стола и побрели вверх по лестнице. Я слегка оступилась на ней то ли от сонливости, то ли от алкоголя. Но Жак придержал меня за талию и нежно произнес над самым ухом: «Аккуратно».

Мои щеки начали пылать, и я незаметно для себя, вспомнила, что этой ночью мне придется делить с ним комнату. Ноги начали двигаться быстрее, и я на несколько ступеней опередила Жака, так, будто мне хотелось убежать.

В коридоре второго этажа был погашен свет, отчего я немного замедлилась. Меня с детства пугала темнота. Я вспоминала, как часто пряталась под одеялом от неизвестных мне монстров и с опаской заглядывала под кровать. Как не любила сама гасить свет, и как, просыпаясь по ночам, звала маму.

– Ты боишься темноты? – спросил Жак, заметив, что я стала идти чуть ли не прижимаясь к нему.

– Нет, просто немного неприятно. Идешь и не видишь своих ног, будто у земли нет дна.

– Так значит, ты боишься наступить на акулу.

– Ха-ха.

Дойдя до конца коридора, Жак открыл крайнюю правую дверь, и мне в лицо ударил желтоватый тусклый свет напольного ночника у стенки рядом с окном, занавешенного ажурными белыми шторами. Комната напоминала обыкновенную деревенскую спальню. Большой старый комод и двуспальная кровать, высокий ночник и огромное двухдверное окно.

– Я поставил твою сумку на пол с той стороны, – Жак указал мне в сторону окна.

– Да, спасибо.

– Ладно, я пойду, – он нежно поцеловал меня в макушку и собирался выйти, но мои руки не думая схватились за край его рубашки.

Так вот что означает сначала сделать, а потом подумать. Я, видимо, даже не осознавала, что невольно заставляю Жака остаться. Он перевел на меня удивленный взгляд с нахмуренными бровями, а я тем временем уже не так сильно держалась за его рубашку. Ноги нервно начинали перетаптываться с места на место, а глаза бегали из стороны в сторону, не зная, куда все-таки себя деть.

Наши глаза встретились и в свете ночной лампы его казались просто прекрасным. Он развернулся ко мне всем телом и подошел чуть ближе, захлопывая за собой старую деревянную скрипящую дверь.

– Прости, я просто… не хотела, чтобы ты уходил, – неловко сказала я.

– Глупышка, почему просто не сказать: «я хочу, чтобы ты остался»?

– Ты не знаешь, каково это говорить такие слова любимому человеку.

– А ты не знаешь, каково это уходить отсюда, так и не услышав: «останься».

– Но ты ведь не ушел.

Жак ласково улыбнулся и прошел к окну. Он несколько секунд вглядывался в ночное небо звезд, тучи на котором уже развеялись, а потом сел на широкий подоконник под ним.

– А, точно, – вспомнила я. – Твой подарок, я так и не отдала его.

Я подбежала к своей сумке и достала оттуда красивый сверток, в котором лежала шкатулка. Жак медленно раскрыл упаковку, стараясь не порвать ее ни в одном уголке.

– Это шкатулка, – тихо произнесла я.

Он легонько улыбнулся и, опустив маленькую щеколду, раскрыл деревянную коробочку. Комната с бревенчатыми стенами наполнилась красивыми звуками, издававшимися маленьким железным механизмом, который тихонько, лишь время от времени поскрипывал, словно деревянная половица.

– Красивая музыка, – не отрывая взгляда от шкатулки, произнес Жак, – мне нравится, она грустная.

– Я подумала, что она похожа на тебя.

– Чем? – он поднял на меня свои глаза, и я тут же засомневалась в своих мыслях.

– Она красивая снаружи, но… Внутри ей грустно, – ноги подвели меня ближе к Жаку, внимательно слушавшему, что я говорю под звуки шкатулки, – она слегка запылившиаяся, и ее, наверное, уже много лет никто не слушал. Но все-таки она очень красивая. Тебе ведь нравится?

– Да, очень.

– Так и мне нравишься ты.

Сказанное мной прозвучало не столько романтично, сколько печально. Под звуки скрипящий коробки, я в которой раз признавалась этому человеку в своих чувствах. Он хоть и был несколько растерянным, но ему было по-прежнему двадцать пять, хотя… Хотя, и это ведь не столь важно. Важно то, что он не любил меня. Я тогда не понимала, говорила себе: «Ах, если бы я была чуть взрослее». Но ведь дело было не в этом. Дело было не в возрасте. Просто мы были разными, люди с разных планет, заскучавшие и очень одинокие. Мы случайно нашлись друг у друга, и это прекрасно, но наш срок не вечен. Никто и не думал прожить с другим остатки своих дней, просто красиво все это было, мило и нежно. Просто нам было важно «сейчас», а потом… потом каким-то далеким казалось. Далеким и грустным.

– Софи, иди сюда.

Он протянул ко мне две руки, как это обычно делают маленькие дети. В его глазах было много грусти, наверное, столько же, сколько было в моих. Я молча подошла к нему и крепко-крепко обхватила его плечи руками. Я прижималась к нему всем телом, стоя между колен, и едва сдерживалась, чтобы еще раз не сказать эти три слова. Чтобы еще раз его не побеспокоить.

– Спасибо тебе, правда, спасибо, – нежно шептал он.

Я чувствовала, как дрожит моя грудь, как безысходно слабеют мои руки, а тело по-прежнему льнет к нему, желая успокоить, уберечь, помочь. Впервые я чувствовала, что так нужна ему.

– Жак, почему ты такой одинокий? – едва слышно обронила я.

Он был один дома, когда я приходила к нему, он был один в этом городе без семьи и родных, он был один на этой фотосъемке, держась все время как будто в стороне, и он был один, когда все праздновали Новый Год. Да он даже в моих объятиях один был!

– Потому что, – он положил свои руки мне на талию и слегка отодвинул, вглядываясь в мои глаза. – Потому что люди, которые вечно куда-то идут, должны быть одни. Люди, у которых есть цель, должны быть одни. Невозможно идти в будущее с кем-то за компанию. Это страшно, это тяжело. Возможно, я слаб.

– Почему слаб?

– Я позволил кому-то быть рядом со мной, и теперь этот человек чуть не плачет, – он коснулся рукой моих волос, и я без лишних слов подалась ей на встречу.

– Я не буду плакать. Я за тобой пойду, если надо.

– Нет, ты не пойдешь, – он едва заметно покачал головой, продолжая всматриваться в мои глаза.

– Пойду…

– Нет, я бы и рад, но ведь ты такая же, как и я, – по лицу Жака скользнула печальная улыбка, – вечно куда-то торопишься, спешишь. Для тебя не существует слова “нет”. И, если очень повезет, мы первое время действительно будем спешить в одном направлении, но потом… Потом наши пути разойдутся, Софи. Ты пойдешь налево, я направо, и все.

– Не хочу это слушать, – злобно буркнула я, отводя от него свои глаза. – Это из той же серии: «Ты будешь счастлива и без меня», да?

– Нет, я уже не уверен, будешь ли. Все эти месяцы ты так упорно и нежно доказывала мне обратное, что даже не уверен, смогу ли быть счастливым без тебя я сам.

Наши лбы легонько коснулись друг друга и я горько закусила от обиды губу. Его слова не были признанием в любви, но они словно говорили: «Не уходи, мне будет без тебя плохо». Жаль, но это ненадолго. Я еще раз удостоверилась в том, что все может кончиться в любой момент. И так странно было понимать это в тот миг, когда мы так близко, когда я чувствовала его дыхание на своей коже, когда я слышала, как бьется в ночной тишине его сердце.

Я коснулась его щеки своей маленькой ладонью и медленно подняла его лицо на себя. Оно было усталым, горьким, но улыбающимся. Мы приблизились друг к другу, и Жак первый коснулся моих губ своими. Я невольно прижалась к нему сильнее.

Он продолжал поцелуй, его руки резко подхватили меня и переместили на деревянную кровать. Я ошарашено наблюдала за тем, как Жак нависал надо мной, предотвращая любые мои попытки возмутиться.

Зубами Жак слегка оттянул мою губу, после чего жадно ворвался в мой рот, сплетая свой язык с моим. Я незаметно для себя начала извиваться под его руками, блуждавшими по моей талии сверху вниз. Из-за закрытого рта вырывались тихие звуки, похожие на стоны и слегка смешившие Жака.

Его ладонь нежно спустилась к моему бедру, и одним пальцем зацепив край лоснящегося платья, задрала его на мою талию. Я удивленно распахнула глаза, и мои губы замерли перед напором Жака.

– Я… – мой голос слегка подрагивал от волнения и незнания.

– Просто доверься мне, – прошептал он над самым моим ухом.

Как ни странно, от его слов я спокойно выдохнула, и все мое тело будто расслабилось. Жак еще с минуту смотрел на мое лицо, нежно поглаживая светлые, распавшиеся по покрывалу волосы. Затем его рука продолжила медленно поглаживать кожу моих бедер, а губы Жака вернулись к начатому.

Наш поцелуй уже не был таким страстным. Скорее доверительным, успокаивающим. От таких нежных касаний губами хотелось зарыться под теплое одеяло и таять, и таять, и таять, словно плитка молочного шоколада.

Я обхватила его шею своими цепкими ладонями, пока его рука все ближе и ближе придвигалась к внутренней части моего бедра. Жак то нежно и кротко целовал мои губы, то страстно проводил влажные дорожки от шеи к ключицам.

Неожиданно его рука легла поверх ткани моего белья, и я, ошарашенная, удивленная и до ужаса смущенная, попыталась сдвинуть колени, но Жак передвинулся так, чтобы сидеть между них, оставляя меня совершенно беспомощной.

Он выпрямился. Я чувствовала, как краснеет мое лицо, а выдохи начинают напоминать сдавленные стоны.

Свободной рукой Жак схватил меня за кисть и положил мою ладонь себе на грудь. Я почувствовала, как сильно бьется его сердце и облегченно вздохнула.

Его пальцы сделали еще пару движений снизу меня, и я неловко выгнулась им на встречу, тяжело вдыхая воздух ртом. Не желая оставаться в стороне, я притянула Жака к себе за ворот рубашки и начала водить руками по его груди и напряженному мускулистому торсу. Зубы сжимались в ровную линию от приятных ощущений, что он доставлял мне губами близ моей шеи и пальцами рук, которые теперь постепенно смещались под ткань кружево к самым интимным местам, заставляя меня смущенно дрожать всем телом.

Жак ритмично начал двигать своим телом, и его бедра отрывисто терлись о мою кожу ног. Через грубую ткань джинсов я почувствовала твердую выпуклость. Заметив мое смущение, Жак грубо переместил мою руку ниже, заставляя почувствовать его. Чуть помедлив, я пару раз провела рукой по ширинке, отчего Жак тяжело втянул воздух и слегка улыбнулся.

А потом… Потом на меня просто что-то нашло. Я оглянулась и поняла, что нахожусь в чужом доме, в чужой комнате. Нас, два извивающихся тела, освещает старая тусклая желтоватая лампа, и где-то в углу тихо продолжает скрипеть шкатулка.

Мне стало страшно. В один миг я буквально протрезвела. «Что я делаю?» – звучало в голове. Последние капли шампанского покинули мою кровь, и я резко толкнула Жака в грудь, отчего он тут же отпрянул и выпрямился, вставая на колени.

Он ошарашено смотрел на меня, пока я подгибаю по себя колени и неловко пытаюсь натянуть платье в обратно положение.

– Софи, милая, что с тобой? – озабоченным голосом спросил Жак, протягивая к моему лицу ладонь.

Я, видимо, как-то слишком резко отвернулась от него. Его взгляд помрачнел, и он молчаливо опустил голову, пока я продолжала сидеть с подрагивающими коленками и измятым платьем. Через секунду он все-таки придвинулся ко мне и с серьезным видом помог натянуть бретельки обратно. Я вздрагивала каждый раз, когда он случайно касался моей кожи, и намеренно отводила глаза.

– Посмотри на меня, – резко произнес он, коснувшись рукой моего подбородка.

Я повернула свое лицо к нему, но глаза невольно продолжали метаться из стороны в сторону. Было неловко и ужасно стыдно перед ним или даже перед собой.

– Я понял, не бойся, – тихо, почти беззвучно прошептал он, закрывая глаза, – мы будем двигаться постепенно, хорошо?

– Жак, я…

– Прости. Я не должен был. Ты только не отворачивайся от меня, хорошо? – он вновь открыл глаза, и мне стало стыдно. Они были наполнены каким-то искренним чувством доброты, заставляющим меня глупо улыбаться.

Я кивнула, и он притянул меня к себе. Мы так и остались, двое прижимавшихся друг к другу людей. Запыхавшиеся и очень разные, мы уснули, совершенно позабыв о том, где мы и кто мы. Да и не имеет все это значения, если тебе тепло и уютно под руками другого человека. Хотя бы на одну ночь я решила забыть любые имена и цифры. Хотя бы на одну ночь я хотела поверить, что он действительно любит меня.