Текст книги "Нищий Король (СИ)"
Автор книги: Феликс Неизвестный
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)
– Молчать, скот! – крошки из рта Короля полетели во все стороны, монарх сурово нахмурил брови и смерял дерзкого прораба взглядом – Ты, лучше, следи за качаством работы, – приказал Король – вон там, почему у тебя не ровно?
Все обернулись, что бы посмотреть на указанный изъян, а Король схватил с пня красный помидор и закинул себе в рот. Ягода была, словно из папье – маше, сухая и безвкусная.
Гул негодования наростал, рабочие, поначалу напуганные манерой общения незнакомца в изорванной хламиде, присущей, только, особам высокого происхождения и должности по отношению к нижестоящим, стали подозревать, что перед ними, просто, безумный бродяга. Но всё ещё могло обойтись без скандала. Могло. Если бы не привычка.
Под общее молчание Король доел варёную колбасу, и так как ни воды, что бы помыть руки, ни, даже, полотенца ему никто не предложил, он обтёр засаленные пальцы о жакет ближайшего рабочего, и, по старой привычке, отвесил тому, в награду, звонкую пощёчину.
Нужно признать, что челядь, прислуживавшая в королевском дворце, относилась к подобным шалостям монарха с полным пониманием, чего, к сожалению, нельзя сказать о дорожных рабочих. Разразившись матом, они, с самым недружелюбным видом повскакивали с земли.
– Чего разорались? – презрительно спросил Король у рабочих – Вы все – гавно! Ясно вам? – Король окинул их таким грозным взглядом, от которого в былые времена чернь толпами на колени валилась, но в этот раз, что – то не сработало, вместо коленопреклонения рабочие стали поднимать лопаты – Что это вы надумали? – спросил монарх – Неужели вы осмелитесь бить своего короля?
Вместо ответа перед самым королевским носом просвистел держак, чуть не раскроив августейшему голову.
Заяц, крутившийся в ногах у Короля, запаниковав первым, крикнул:
– Атас! – и бросив недопитую бутылку самогона, бросился бежать.
– Мы не должны отступать перед плебеями! – храбро воскликнул Король и побежал быстрее Зайца.
Но, увы, Заяц был, уже, стар, а Король крайне упитан, что не позволяло им на корокой дистанции оторваться от гнавшихся за ними рабочих.
– Смотри – машина! – крикнул Король Зайцу.
На заасфальтированной полосе стоял старый каток, покрытый облупившейся жёлтой краской, а в кабине не было стёкол.
– Скорее в неё! – приказал Его Величество.
Заяц и Король одновременно запрыгнули в машину, Король, сразу, занял единственное сиденье и дал команду Зайцу:
– Трогай!
Косой, впервые, оказался за штурвалом подобного чудища, он стал клацать все кнопки подряд.
– Ай! – вскрикнул Его Величество после очередного нажатия на рандомную кнопку – Это что, ещё, за херня?
Заяц прислушался и удивлённо ответил:
– По – моему – это печка… Печка в эдакой – то колымаге, да здесь и так дышать не чем, какой же мог придумать впихнуть сюда печь?
– Должно быть какой – то гений! – предположил Король – Что бы холоп, сидяший здесь, страдал по – максимуму, что бы десять потов с него сходило. И как я сам до такого не додумался! Нет, ну замораживать чернь зимой, это я всегда делал. Но подогревать их, сволочей, летом – это гениально! Верну королевство – первым делом обяжу хлопов летом печки топить!
Пока Король рассуждал, Заяц наконец обнаружил маленький ключик, повернул его и агрегат завёлся, Заяц надавил на рычаг и каток лениво пополз вперёд.
– Ха – ха! – издевательски засмеялся Король высунувшись из кабины, что бы подразнить преследователей – Глотайте пыль, отбросы!
Но рабочие почему – то, не только не отставали, а наоборот, сокращали расстояние.
– Ты бы скорости подбавил, – тихо сказал Король Зайцу.
– Выжимаю, что могу! – Заяц изо всех сил навалился на рычаг.
– Продолжай в том же духе, – похвалил Его Король – а я, ещё, этих скотов подразню.
Но реализовать задуманное монарху было не суждено, в этот самый момент держак от лопаты осенил изнеженную королевскую спину, точно, между лопаток.
Рабочие нагнали каток и, потрясая лопатами, всей гурьбой напрыгнули на кабину.
Зайчиха же, с самого начала, поняла, что дело может обернуться неприятностями, что, зная характер Его Величества, можно было было ожидать, а Короля Зайчиха, уже, знала. Поэтому она тихонько утащила сумку одного из рабочих, вырыла из неё четверть чёрного чёрствого хлеба, и зажав её подмышкой, быстренько поскакала подальше от неминуемого конфликта.
Достигнув берёзовой рощицы, чудом ещё не вырубленной, Зайчиха услышала звонкий ляск выданной Королём пощёчины и последовавший вслед за этим град нецензурных выражений.
– Дело пошло, – догадалась Зайчиха и присев под куст принялась грызть хлеб.
Естественно, совершенно не удивило её и скорое появление Короля с братом, бегом ворвавшихся в рощу, под свист и улюлюканье дорожных рабочих. Вслед беглецам, в рощу полетела лопата, но, по всей видимости, рабочие, всё же, решили поберечь силы, ведь солнце было ещё высоко и работать предстояло немерено, потому преследование было прекращенно.
Король и Заяц остановились, что бы отдышаться, тогда – то Зайчиха, убедившись, что погони больше нет, вышла из своего убежища.
– Ну что, два придурка, как позавтракали? – она, радостно улыбаясь, разглядывала монарха с братом, у Его Величества был подбит глаз и в бороде, местами, были выдраны волосы, а Заяц был измят, как старый ботинок.
– Я, вообще, не понял, что это было, – пробурчал Король находясь, как – будто, в лёгком помутнении – это бунт?
– Нет сир, – отвечал ему Заяц – это – революция!
Зайчиха, аж, покатилась со смеху.
– Здорово же вас попотчевали! – она залилась грубым бабьим хохотом.
– Я им всем ещё покажу! – Король погрозил кулаком в неизвестном направлении – Вот погодите вернусь на престол, уж, вы у меня все попляшите!
– Похвальное желание, – согласилась Зайчиха и поправила на носу очки – и, главное, ты верно подметил – когда вернёшься на престол, – она многозначительно прокашлялась – а до того ты мог бы воздерживаться? Пойми, путь у нас не близкий, и хорошо бы тебе поумерить свой королевский гнев, как говорится – тише едешь дальше будешь.
– Ты это, что мне предлагаешь? – возмутился Король – Что бы я холопьи морды не поротыми оставлял? Как ты смеешь обращаться со столь дерзновенной просьбой к своему государю? Да знаешь ли ты насколько я велик, да я, да мне… – Король немного сбился, от злости у него перехватило дыхание – да про меня, даже, целую книжку написали, во как! Так и называется «Государь»!
– С чего ты взял, что это про тебя? – удивилась Зайчиха – Ты – то, хоть, читал про что там написанно?
– Что же я – дурак, книжки читать? – изумился Король – Тем более в названии, уже, всё сказанно, «Государь» – это, значит, я!
– Хорошо, пусть будет так, – Зайчиха поняла, что спорить с Королём бесполезно – но я очень прошу, Ваше Превеликое, – она с трудом выговаривала комплименты монарху – набиритесь терпенья. Я понимаю, что холопья морда сама кирпича просит, но так мы не далеко дойдём. Подожди, о Великий, хотя бы когда мы гречу сдадим и у нас появятся деньги.
– Не у нас, – поправил Король – а у меня. Ну ладно, я попытаюсь, из милости, быть немного помягче, но ничего не обещаю.
– Благодарю вас, Ваше Величество, – Зайчиха сделала реверанс, радуясь хоть такой договорённости, ведь, она уже успела убедиться, что неприятностей от Короля может быть с большим избытком.
И разудалая троица направилась в сторону дороги, стремясь как можно быстрее покинуть частные владения и не попасться многочисленным разъездам охраны.
Заяц шёл впереди, насвистывая блатной мотивчик, за ним следовал Величество, мощно вдавливая во влажную песчанную почву подошвы пынеходов, замыкала шествие Зайчиха, ей выпало удовольствие наслаждаться видами, просвечивавших сквозь разорванную хламиду, королевских ягодиц, больших, как сахарные горы и величественных, как Эверест.
– С таких вершин, хоть, на санках катайся, – пробурчала себе под нос Зайчиха.
– Не напоминай о санях, – отозвался Заяц, длиными своими ушами, таки, расслышавший слова сестры – как вспомню, так и вздрогну.
– Боишься саней, глупое животное? – без лишней скромности поинтересовался Король.
– Я бы поглядел, как бы ты не боялся, – насупился Заяц – если бы тебя в санки, размером с танк, запрягли и гоняли бы так по миру полвека.
– Я в танки хлопов запрягал и они, на ипподроме, наперегонки бегали, – сказал Его Величество – так что я саней не боюсь!
– Это тут при чём!? – не понял Заяц – Я тебе про то, что меня пятьдесят лет принуждали, как тягловую силу, сани по всему земному шару таскать, правда, в шею никто не гнал, но в случае промедления хлыстом стимулировали исправно.
– Что за бред? – Король тряхнул бородищей – Даже я знаю, что зайцы столько не живут.
– Там живут, хоть и не рады, – Заяц тяжело переживал воспоминания – в Лапландии, у Святого Николая, нам с сестрой довелось саночки потаскать, как он сказал, это нам вместо повышенной пенсии, за труды наши. Вот как вознаградил. Несправедливо!
– Святой Николай всегда мне много подарков под ёлочку ложил, – похвастался Его Величество – всё потому, что я весь год хорошим королём был.
– Вот, как раз, что бы мы к тебе ездили, – призадумался Заяц – что – то не припомню.
– Это потому, что такое грязное животное к дворцовой ёлке не подпускали! – нагрубил Зайцу Его Величество.
– Он правду говорит, – подтвердила слова брата Зайчиха – ни разу мы к тебе не ездили, твоё личное дело я видела у Санты в нужнике, когда чистила его. А подарки тебе, небось, дарили твои подхалимы, выдавая за святониколайские.
– Молчать! – приказал Король, который отлично знал откуда на каждое Рождество брались подарки под главной королевской ёлкой, потому что сам, на тайном совете, приказал организовать регулярные подношения даров для себя от имени Святого Николая. И, когда, чернь по прямой трансляции видела, как щедро одаривает ихнего государя Святой Николай, то убеждалась, что всё, что Величество творит с ними есть правильно и бунтовать нельзя. Кроме того, для вяшего убеждения, под ёль ложилось письмо, писанное самим Святым Николаем, где правление Короля Многоземельного всячески нахваливалось и поощрялось. Письмо зачитывалось телеведущими на первом правдивом канале (он же единственный), что приводило подданных в неописуемый восторг и радость. Находились, конечно, такие, кто смел усомниться в подлинности послания, то им казалось, что кажый год у писем стиль разный, да и подчерк, тоже. Что же, на таких смутьян и существовали милиция и тайная полиция, которые быстро находили за такими сомневающимися длинную руку мировой закулисы, пытающуюся подорвать благоденствие и процветание, возможные, только, под правлением Величайшего Короля Многоземельного.
После пары часов пути Король и Зайцы выбрались на шоссе и, наконец, зашагали по прямой. К тому времени дорожное покрытие успело достаточно нагреться, и Зайцу с Зайчихом, что бы не поприпекать пятки, всё же пришлось идти по обочине, при чём очень строго её придерживаясь, дабы, не приведи, не заступить в лесную полосу, вся линия которой пестрила угрожающе – воспрещающими знаками и была обтянута колючей проволокой под электрическим напряжением.
– Боюсь, что до вечера мы в город не доберёмся, – сказала Зайчиха.
– За лесом будет хуторок, – Заяц поскрёб проплешину за ухом – можно будет у местных за жменю гречи переночевать и пожрать.
– Не дам, – коротко выразился Король.
– Там живут одни бедняки, – припомнила Зайчиха – они могут и за даром впустить.
– Ха! – выдавил из себя презрительный смешок Король – потому – то эти дураки и бедные. Я, вот, стал самым богатым королём в мире не оттого, что на халяву всяких бродяг кормил – поил.
– Только, я тебя сразу попрошу, о Великий, – с притворной угодливостью произнесла Зайчиха – как прийдём в хутор, ты больше молчи и все переговоры позволь мне вести, если хочешь под крышей ночевать и не с пустым брюхом.
– Позволяю, – милостиво согласился монарх, который давно успел переварить скудную пищу отнятую у дорожных рабочих и был не против оттрапезничать ещё разок.
ГЛАВА 5
Но Зайчиха сильно переоценила свои силы, до вечера троица, не то что до города, но ели – ели смогла добраться до безымянного хуторка, чёрным пятном втиснувшевося между бескрайних господских полей, обтянутых колючей проволокой, и, охраняемыми, торчавшими через каждые двести шагов, пулемётными вышками, на которых были установленны прожектора, с первыми сумерками, включавшими свои ослепительные лучи, бороздившие густо поросшие соей и подсолнухом поля.
Пару раз под свет прожекторов попали и наши герои, Зайцы спешно, перебежали на середину дороги, что бы у снайперов не возникло ненароком подозрений, что они хотят полакомиться господскими бобами. За такое расстреливали без предупреждения.
Король и Зайцы на извилистой тропинке, как раз столкнулись с возвращавшимися с барщины хуторянами, которые мрачно жевали сою, которую, не смотря на тщательный обыск по завершению работ, они смогли похитить с господского поля. Такое позднее возвращение объяснялось тем, что в хуторе было всего – то пять дворов, людишек с них набиралось всего – ничего, а работы на полях, как водится, море, и пока всё, что управляющий на день запланировал не выполнят – домой никого не отпускали. Барщина, обязанность холопа три дня в неделю отработать на господской земле, вообще, была одной из сокральных скреп, на коих зиждилась Многоземельная держава, введённая в первый день правления Великого Короля Многоземельного она продержалась в неизменном состоянии боле тридцати лет, но, теперь, когда Король был низложен, новая народная власть заявила, что с этим пережитком гнилой монархии нужно что – то срочно делать. По старому жить было нельзя! И сделали! Трёхдневные работы на феодала были упразднены. На замену этому позорному пережитку монархического режима была внедрена пятидневная барщина. Ура! Ура!
Зайчиха придержала брата и Короля, что бы пропустить измождённых хуторян вперёд, она объяснила это тем, что сначала нужно приглядеться, все ли дома обитаемы, а тогда, уже, попрситься попить, поесть и всего остального, хотя, на самом деле, она боялась, как бы в Короле не взыграла благородная кровь нувориша.
Хуторские хатки представляли собой жалкое зрелище: полопавшиеся, покрытые трашинами стены, скособоченные крыши, местами дырявые, маленькие чёрные окошки – электричество отключили за неуплату, ещё, на второй день после коронации Великого Короля Многоземельного, то есть больше тридцати лет назад. К каждому домику прилегал крошечный огородик, с непригодной, песчанной почвой – то чем наделили крестьян при распоевании сельскохозяйственных земель.
– Да – а – а… – уныло протянула Зайчиха – прямо одни пятизвёздочные отели, выбирай любую, не ошибёшься, хуже, уже, не будет.
Зайчиха стала стучаться во все дома по порядку, причитая о своей нелёгкой доле и взывая хуторян к милосердию, но ей, просто, нигде не открывали, даже, не отозвался никто.
Только во дворе последнего дома, они застали старуху, тащившую от колодца ведро с водой.
– Бабушка, – Зайчиха легко перескочила через завалившийся штакетный забор – не откажи, пусти нас переночевать. Сами мы паломники, по святым местам странствуем, благую жизнь ведём, добрые люди нам в пути помогают, и ты, не греши, дай голову преклонить. И накорми. Сильно тебя не объедим, ибо постимся непрестанно.
Старуха, ошарашенная таким напором, поглядела на просителей. Король, облачённый в рваную хламиду, действительно походил на странствующего монаха, правда, будь старуха неподслеповата, возможно королевские объёмы показались бы ей подозрительны, как для непрестанно постящегося, но на глаза бабка была давно слаба, да и вечерние сумерки удачно скрывали роскошь королевских телес.
– Заходите, люди добрые, – прошамкала старуха – если не брезгуете.
Зайчиха, тут же заскочила в дом, за ней, быстрым шагом, проследовал Король, обогнав старуху, еле тянувшую ведро, только Заяц задержался возле неё, что бы спросить:
– А что, бабка, сама живёшь или ещё кто в доме есть?
– Сама, сама, – ответила старуха – давно одна осталась, и помочь некому.
– Мы тебе поможем, не сомневайся, – усмехнулся Заяц и поскакал в дом.
– Спасибо тебе, сынок, – поблагодарила Зайца старуха и перехватив ведро в другую руку, потащилась к дому.
Заскочив первыми внутрь, Король и зайцы рассчитовали чем – нибудь поживиться, как минимуму хорошими продуктами, которые бабка, без сомнения, от них спрячет, но тут их постигла неудача. В доме стояла такая темень, хоть, глаз выколи, и сам поиск наживы оказался невозможен, так они и простояли, прижавшись, друг к другу, пока старуха не вошла в дом, и почиркав в темноте отсыревшими спичками, разожгла, торчавшую в подставке, лучину.
Зайцы и Король обнаружили себя в тесной комнате с глинозёмным полом, среди старой, допотопной мебели, состоявшей из двух шифоньеров, комода, и древнего дивана – кушетки, а за старыми занавесками чернел вход в следующую комнату.
– Ну, давай, старая, – не церемонясь сказала Зайчиха – накрывай на стол, угощай гостей дорогих.
– А в доме нечего и на стол поставить, – прошамкала старуха – и крошки хлеба не найдёте.
– Так какого рожна… – вспылила было нетерпеливая Зайчиха.
Но старуха добавила:
– В погреб нужно спускаться, там и картошка прошолгодняя и капуста квашенная в бочке, и яблочки кислые есть.
– И где у тебя здесь погреб? – чуть поостыла Зайчиха.
– Тута нету, – извиняющимся тоном сказала бабка – на улице он.
– Ух, ты ж мымра старая! – не удержалась Зайчиха – А раньше сказать не могла?
– А, раньше, вы и не спрашивали, – пожала плечами старуха – как из дому выйдешь, на лево поварачивай, увидишь дверцу – это вход.
Зайчиха бросилась на выход.
– Погоди, – окликнула её бабка – ты ключ забыла, погреб под замком, иначе всё давно бы вычистили.
Зайчиха, скрипя зубами от раздражения вернулась, приняла от старухи длинный ржавый ключ, и поспешила на выход, но только, она захлопнула за собой дверь, бабка опять позвала её.
– Вернись, не спеши! – она подожгла от лучины другую щепку и подала Зайчихе – Там же темно, ни рожна не видать.
Зайчиха, трижды выругавшись, ухватила разожжённую лучину и скрылась за дверью.
Пока старуха переливала воду в треснувший глиняный кувшин, Заяц поджёг, ещй, одну щепу и стал осматривать помещение.
– Не понял! – он остановился подле стены на которой висели какие – то изображения в рамках – Бабка ты же говорила, что одна живёшь, а чьи, тогда, это фотографии?
– Ась? – переспросила та, будучи туговатой на ухо.
– Это кто такие? – во весь голос переспросил Заяц и ткнул пальцем на фото с двумя молодыми людьми, лет двадцати, стоявщими в обнимку со старухой.
– Внучки мои родные, – старуха подковыляла поближе и подслеповато уставилась на снимки.
– И где они сейчас? – ей в самое ухо спросил Заяц, и с лёгкой тревогой покосился на вход в смежную комнату, словно опасаясь, что те самые внучки, сейчас, выскочат из неё.
– А кто же, теперь, их знает, – грустно ответила старуха – тяжёлая им выпала судьба и всё по моей вине.
– Чего же ты натворила? – поинтересовался Заяц, уже, успокоившись.
– Дело было зимним вечером, – зашамкала старуха – тогда внучата жили со мной, так как никого больше на всём белом свете у них не было, постучалась к нам в дом нищенка, вся укутанная в лохмотья, и попросила приютить её на ночь. А зима выдалась холодная, метели заметали дома по самую крышу, а от мороза, даже, стены лопались. И стало мне жалко эту несчастную, да и внучата мои жалостливые, давай меня упрашивать, что бы пустить бедняжку, а то ведь пропадёт в такую ночь. И мы её завели в дом, усадили у огня, хоть, у нас и почти не оставалось угля, но не пожалели последнего ведра, решили, что дальше, как – нибудь, навозом, что запасли мои внучата, когда ходили за господским стадом, протопимся. Отогрелась бедная нищенка у печи, перестала дрожать, расправила плечи. Внучата заварили ей чай из сущённой меллисы и испив его, она совсем согрелась, и запросила поесть. Дали мы ей краюху чёрного хлебца и соли на прикуску. Она покрутила, понюхала, поинтересовалась, а нет ли у нас свежих пирожных, и когда, мы, к сожалению, сообщили ей, что больше, совсем, ничего нет, она проглотила и то что было. Для сна я ей предложила собственную пстель, где у меня и мягкий матрац, набитый сеном, и подушка из тюка соломы, но она, вдруг заупрямилась, затребовала постелить ей двенадцать перин, и подложить под них горячую грелку. Я вынужденна была сказать, что ничего лучшего предложить ей не могу, что за этим ей нужно в господское именье обращаться. Как она прогневилась! Как вскочила! Сбросила с себя рванные лохмотья и оказалось, что была это могущественная Белая Фея. Как закричит она на нас. Как смели, мол, отправлять её в господское именье, когда она, только, оттуда и там её и на порог не пустили, даже, в амбаре не разрешили переночевать. И она осталась всем этим довольна, ибо это есть священно право господское. Но нам прощенья от неё не будет! Мало того, что мы сами лодыри и пьяницы, не хотим трудиться для собственного благосостояния, так мы, ещё, и ей достойный приём оказать отказываемся. И, тогда, она пригрозила, сли я ей, сейчас же не дам миллион, то она напустит на нас суровую кару.
– И чё? Дала миллион? – выдохнул заинтригованный Заяц.
– Да где там! – махнула иссохшей рукой старуха – в миллионах у меня, только, долги исчисляются. Разгневалась от этого Фея оканчательно. И в наказанье наложила страшное заклятье на внучков моих, – старуха всхлипнула – превратила их: одного в коллектора; а второго в милиционера…
– Ух! – от ужаса воскликнул Король.
А Заяц перекрестился и продолжил осмотр комнаты. Бесцеремонно пооткрывал ящики комода, запуская лапу в стопки старых, сильно поношенных, панталон и не находя ничего полезного выбрасывал бельё на пол.
Старуха либо совсем ничего не видела в скупом свете лучин, либо заснула, мгновенным старческим сном, сидя на кушетке. Или и то и другое.
– Агоу, старая! – Заяц запрыгнул на кушетку и ткнул старуху кулачком в плечо – Очнись! Открой сомкнуты негой взоры!
– Ась? – та замигала на косого сонными глазами.
– Слушай, бабка, – заговорил Заяц – я, конечно, понимаю, что у тебя нет миллионов, но обычно такие старые карги имеют заначку, какие – то копейки, которые они с пенсии постоянно откладывают, сами голодать будут, но в заначку положат, знаю я вас. Так ты, лучше, по – хорошему, покажи, где твоя заначка и останешься цела – невредима.
– Что ты! – всплеснула морщинистыми руками старуха – Нету у меня никаких заначек, и не было никогда. У меня и пенсии – то никакой нету!
– Что значит нету пенсии! – вскипел Заяц, лучина в его лапке затряслась – Ты кого дурить надумала, кляча старая!
– Это правда, – глухо отозвался из тёмного угла Король – народец постоянно жаловался, что я плачу им постыдные пенсии, жалкие подачки, как они выражались. Вот я пенсии, для черни, и отменил. Теперь ничего постыдного нет.
– Вот те раз, – расстерялся Заяц.
– Так и не в этом, даже, дело, – старуха испуганно глядела на гостей – мне, ведь, пенсия по возрасту, ещё, не положена.
– А со скольки у вас полагается? – спросил Заяц у Короля.
– Для людей благородных, – августейщий потянулся и зевнул – с тридцати годиков, а для плебеев с семидесяти пяти была.
– Ну, бабка, что же ты врёшь! – воскликнул взбешённый Заяц – Тебе же лет под сто, идёшь – труха сыплется.
– Что ты! – отмахнулась старуха – Я до стольки – то и сосчитать не умею.
– Так сколько же тебе? – Заяц терял терпение.
– Сорок девять, – коротко ответила старуха.
– Ты меня сейчас доведёшь! – пригрозил старухе косой.
– Истиную правду говорю, – старуха положила ладонь на сердце – а ты, что же, милок, не знал, что на барщине день за два идёт?
– Погоди! – спохватился Заяц – Я же твоих внуков на фотографии видел, им не меньше чем по двадцать лет.
– Говорю же тебе, – стояла на своём старуха – на барщине время идёт день за два! И двадцать лет, моим внучкам, даже, вместе сложи – не будет. Старшенькому девять было, а младшенькому – седьмой шёл. Они же, почитай, с рождения на барщине, вот и казались с виду вдвое старшими.
– Короче, – психанул Заяц – либо ты отдаёшь мне сейчас деньги и ценности, либо мы поговорим с тобой по иному!
Старуха бестолково уставилась на Зайца.
– Всё! – топнул ножкой тот и предложил Королю – Давай её вязать!
– Давно пора, – согласился Его Величество – старая карга совсем охамела, какой приём оказала она своему королю и повелителю?
– Ну так давай поскорее её свяжем, – Заяц в нетерпении потирал лапки – и проведём допрос с пристрастием, – видно было, что ему хотелось поскорей приступить к процессу.
– Сам вяжи, – сказал монарх – ты же знаешь, что я – король.
– Тьфу на тебя! – рассердился косой, поняв что от Величиства помощи ждать не приходится.
Заяц, опять полез в комод, собираясь сплести верёвку из панталон, но, по счастью, ему попалась бельевая верёвка, связанная из отрезков разной длины и толщины. Он быстро опутал несопротивляющуюся старуху по рукам и ногам, а в рот ей вставил кляп, сооружённый, из пары панталон.
Когда вернулась Зайчиха, обтирая морду перепачканную квашенной капустой, она увидела связанную старуху, уложенную на кушетке и брата копавшегося в шифоньерах, Король стоял, как истукан.
– Почему бабка связанна? – ошарашенно спросила Зайчиха.
– Я связал, – не отвлекаясь от работы ответил Заяц.
– На… – Зайчиха чуть не подавилась – на зачем? Вас, что, и на секунду нельзя одних оставить!
– Вот, сеструха, какая же ты всё – таки глупая! – Заяц вытащил длинный, поеденный молью шарф и обмотал его себе вокруг шеи, после чего погляделся в треснувшее зеркало на дверце шифоньера и констатировал – Вылитый Ален Делон!
– Ты что же из – за этой тряпки всё устроил? – Зайчиха подошла к брату и, потянув за концы шарфа, сжала ему горло.
– Нет конечно! – Заяц закашлявшись, вывернулся из лап сестры – Разве ты не знаешь, что у старух всегда есть заначка, на чёрный день?
– Конечно знаю! – огрызнулась Зайчиха – у самой была такая, до вчерашней ночи. Но так же я хорошо знаю, что никакая старуха не признается, где находится эта самая заначка.
– Просто так, конечно, не признается, – согласился Заяц – но вот тут я кое – что нашёл, – он ткнул сестре под нос какой – то тяжёлый громоздкий предмет и подсветил его лучиной – это был покрытый ржавчиной утюг – вот сейчас я эту штуку ей на пузо поставлю – она мне всё покажет, как миленькая, – сказал Заяц.
– Ай, дурак! – выдохнула Зайчиха – Это же электрический утюг, – она потянула за провод торчавший из утюга – к чему ты его подключать собираешься?
– Зараза! – выругался косой, поняв, что в его план прокралась катастрофическая ошибка – А, ведь, почти удалось!
– Ты пожрать принесла? – глухо спросил у Зайчихи Его Величество.
– Я тебе, что – официант? – фыркнула Зайчиха – Сам иди.
Монарх было хотел ответить, что ему нельзя самому и всё такое прочее, но припомнив поговорку о большой семье, бывшую для него весьма актуальной в юные годы, молча встал, взял себе лучину и вышел из дому, следом за ним поскакал Заяц, собираясь основательно заесть нервное расстройство.
В глубинах сырого погреба, выложенного из булыжника, они нашли мешок вялой картошки, оказавшийся им совершенно не пригодным, так как никакого топлива для разведения огня, всё – равно, не было, да и не стал бы этим никто утруждаться, Так, что пришлось удовольствоваться кислыми яблоками с квашенной капустой, да ещё нашёлся глиняный кувшин с искусственным мёдом, сваренным из одуванчиков, его Король выпил единолично, а кувшин разбил.
Наевшись, Король и Заяц, перевернули бочонки, высыпав их содержимое на пол и потоптали остатки ногами.
Когда они вернулись в дом, Зайчиха, уже, дрыхла растянувшись на кушетке, предварительно спихнув с неё связанную старуху. Заяц переступил покорно лежавшую пленницу и, взобравшись на кушетку, пристроился в уголку, что бы не мешать сестре.
Его Величество прошёл в маленькую комнатку, где обнаружил пружинную полуторную кровать с парой тонких подушек. Король увалился на скромное ложе, которое после сна в траве и на дубовом пне, показалось ему не хуже перин дворцовой опочивальни. Пусть пружины, с тяжким скрипом, прогнулись почти до самого пола, а ноги августейшего, заложенные на перила кровати, задрались выше головы, Король впал в крепкий, восстанавливающий сон, без сновидений, и открыл глаза, только, когда его пробудил луч солнечного света, проникщий через маленькое оконце с потемневшими стёклами.
Первое, что почувствовал Его Величество – это желание приступить к завтраку. В животе у него жалобно заурчало.
– Я за последние дни похудел не меньше чем вдвое, – подумалось Королю – вон, даже, одёжа не держится, – он с трудом стянул края хламиды на громадном, как гора, животе, и вдохнув поглубже, подвязался верёвкой, которой еле – еле хватило, что бы сделать маленький узелок.
Выйдя из спальни, Король застал Зайцев, всё ещё, спяшими и тихонько, что бы их не будить, выскользнул из дому. Величество хотел спокойно позавтракать в одиночестве, что бы не делиться с нахлебниками, но спустившись в погреб увидал, что все уничтожено и вспомнил, как вечером, они с Зайцем весело скакали на мочёных яблоках.
– Плебеи худородные, что б им пусто было! – выругался Король – Не могли больше запасов сделать, что бы я мог их портить и ещё оставалось.
Голодные Зайцы подоспели вскорости за монархом.
– От вас следовало этого ожидать, – оглядев разгром, процедила сквозь зубы Зайчиха.
– Ничего страшного, сестрица, – попытался приободрить её Заяц – вот на картоху, погрызи…
Зайчиха молча вырвала у брата вялый клубень и зарядила картофелиной ему в глаз, а затем, так же молча ускакала из погреба.
– Это всё холопы виноваты, – вынес решение Король и сжал кулаки.
– Да, точно они, – ухватился за идею Заяц.
– Как они приняли своего повелителя? Я такого негодного приёма за всё жизнь не получал, – Величество грозно сверкнул чёрными глазьями – за такую дерзость хлопы должны быть наказаны!
– Всесторонне поддерживаю! – Заяц захлопал лапками.
– А тебя и не спрашивали, – Король бросил презрительный взгляд на косого и, обиженно выпятив нижнюю губу, поднялся по лестнице из погреба на поверхность.
Зайчиха, уже, поджидала своих спутников. Она нашла на грядке, плюгавенький пожелтевший огурец и хрустела им, выплёвывая семена. Когда из погреба выбрался Его Величество, Зайчиха воровато, спрятала лапу с недоеденным огурцом за спину и спросила:
– Вы уже готовы? Здесь нечего задерживаться, до города осталось рукой подать, там ресторанов много, будет где брюхо набить, уж как – нибудь дотерпим.
Но Король, не обратив на Зайчиху никакого внимания, прошёл мимо и вошёл в дом, громко хлопнув дверью.
– Что он затеял? – спросила Зайчиха у появившегося на поверхности брата.
