Текст книги "Нищий Король (СИ)"
Автор книги: Феликс Неизвестный
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)
Заяц и регресс
(быль)
Холодным октябрьским утром, в воскресенье, около шести часов, всё население посёлка «Зайчуткино», от мала до велика, собралось у, густо заросшего камышом, берега, протекавшей мимо их посёлка, не очень широкой, шагов до тридцати, речки.
Дикие утки, напуганные таким сборищем, тучами кружились, над рекой и возмущённо крякали.
Люди стояли, дрожа от холода и сырого воздуха, надуваемого ветром с реки.
Все молчали.
Никто не решался заговорить. Вчера им было объявленно о проведении в воскресенье добровольно – принудительного субботника, инициатором был, как обычно, их грозный председатель – Заяц. Велено было всем явиться к шести утра.
Все и явились.
Не было, только самого Зайца.
Но никто не смел ничего высказывать по этому поводу, ибо косой руководитель мог специально притаиться в камышах, или залечь в траве, что бы через метод подслушивания изловить смутьяна, посмевшего критиковать начальство, участь которого, после этого, была незавидна. Но, первым делом такого бунтовщика заставляли писать объяснительную, одна из которых, даже, сохранилась в архивах и попала к нам в руки, её содержание, дословно, приведено ниже.
Ф. И. О. (скрыты)
Работника комплексной
Бригады
ЧП «Хвостик пумпочкой»
объяснительная.
Я, Ф. И. О, по собственной глупости и недоумству, при сдаче ночной смены, во всеуслышание, из личной злобы, сделал заявление о том, что наш непосредственный наивысший руководитель, а именно, Зай Филиппович Зайчиков – пидарас!
В последствии, трезво оценив свои слова, я утверждаю, что был категорически не прав, так как точно знаю, что Зай Филиппович – не пидорас!
Признаю, по нашему посёлку ходят упорные слухи, что Зай Филиппович – пидарас, но я призываю не верить этому, потому что Зай Филиппович – не пидорас.
Предлагаю, на будущее, во избежание подобных инцидентов провести общетрудовое заседание, которое посвятить тому, что бы поставить в известность всех работников нашего коллектива, о том, что Зай Филиппович – не пидорас, так как многие продолжают пребывать в неведении и полагают, что Зай Филиппович – пидорас, а это – не так! Зай Филиппович – не пидорас! Это должно вывести золотыми литерами на стене объявлений нашего предприятия, что бы каждый, новоприбывший и, просто, гость, едва войдя на территорию нашего хозяйства, сразу же, был поставлен в известность о том, что Зай Филиппович – не пидарас!
Дата. Роспись.
Этот, исторически ценный, документ сохранился благодаря тому, что его автор оказался единственным бузатёром – мятежиком, которого, за свою карьеру на посту председателя, помиловал Заяц, до того смогли его разжалобить искренние слова глубочайшего раскаяния, что он, даже, приказал вывесить копию объяснительной на доске приказов и объявлений, как образец покаяния и почтения к начальству.
И так, простояв один час, толпа начала проявлять признаки нетерпения, а именно – стоявщие в первом ряду стали глядеть по сторонам. А может Зай Филиппович не изволят сегодня явиться? Хотя, личная бригада персональных заячьих работников, уже, разбила шелковый шатёр в котором любил работать председатель, повара жарили люля – кебаб, официанты расставили на столике под сенью шатра бутылки с белыми и красными винами, то бишь, на лицо, были все признаки того, что председатель готовится к долгому и плодотворному труду на данной локации, а, стало быть, даже думать о том, что бы начать расходиться – было опасно.
К девяти часам утра, некоторые из собравшихся до того расслабились, что позволили себе присесть на траву и продолжать дожидаться председателя в положении сидя. Но, к счастью, это бесчинство не длилось долго и было прерванно звериным рёвом двигателя, едва заслышав который, все, мгновенно, подскочили на ноги, знали негодяи, что единственный агрегат, который мог издавать подобное рычание – это автомобиль их рачительного руководителя, неусыпно бдящего порядок и дисциплину.
Тут же, под всеобщий обречённый вздох, на пригорок вылетел семиместный ЗИС – 2, зарычал, набирая обороты и, разбрасывая колёсами комья грязи и бросился на толпу. Шутка эта была известная и работники сельскохозяйстенной организации, уже, хорошо её знали, потому, сразу бросились в рассыпную, помнили окаянные, что автомобиль председателя тормозить не будет, а, не приведи судьба кому своим бренным телом повредить машину, то до конца дней будет работать на ремонт.
Разогнав хлопов, автомобиль остановился у шатра.
Шофёр выскочил из – за баранки и, с низким поклоном, открыл заднюю дверцу.
Медленно, щуря злые наглые глазки из автомобиля вылез Заяц, в белом костюме, с чёрным галстухом, в ослепительно белом цилиндре, надетом на уши и длинной собольей шубе, полы которой тянулись по раскатанной автомобильными колёсами грязи.
Заяц оглядел честное собрание, его толстые холённые щёки с напудренными усами брезгливо подёргивались.
– Фух, жарко, – пропыхтел Заяц и, сбросив шубу на землю, поигрывая тросточкой, двинулся к народу.
Шубу, стоило косому сделать пару шагов, незаметно подняли работники, отвечавшие за заячью прачечную и, тут же, унесли на чистку.
Заяц, насвистывая какой – то пошлый мотивчик, встал перед толпой, слюнявые губы его кривились в ухмылке.
Все покорно опустили головы, уперев глаза в носки своих башмаков.
– Ну что, мерзавцы? – риторически спросил Заяц – Сейчас, уже, начало десятого утра, а как мне доподлинно известно, вы все завились сюда где – то около шести. Три часа! Прошло три часа! Три прекрасных светлых часа, которые можно было использовать на созидание, на свершение благих дел, чем, непременно бы и занялся любой приличный человек, но не вы! Вы, сукины дети, не поленились три часа к ряду пробездельничать! Как вам это не надоело? Вы так всю жизнь и живёте, лишь, с одной целью – лодырничать. Я не могу оставить вас без присмотра ни на секунду. Вы, сволочи, прекрасно знали, что раньше восьми утра я встать не могу, да и без хорошего завтрака из дому не выезжаю и бессовестно воспользовались этим! Наказанье мне с вами, такое впечатление, что здесь один я работаю. Ну ничего, сегодня вы у меня попляшите! Сегодня я от вас не отойду! – он оглянулся на шатёр, намекая этим, что весь необходимый инструмент у него с собой – Как вам известно, сегодня, в воскресенье, я вывел вас на субботник. Почему? – он многозначительно воздел короткий толстый указательный палец к небу – Да потому что в субботу у вас рабочий день, так что приходиться устраивать вам субботник в воскресенье, как говорится – всё для удобства трудящихся, – он хихикнул – Но зачем? – задал косой сам себе вопрос и тут же на него ответил – А затем, что сегодня вы будете… внимание! Будете гатить плотину! Чего приуныли? – удивился отсутствию массового энтузиазма Заяц – Радоваться нужно. Радуйтесь я сказал! – злобно прикрикнул он, окропляя слюной первые ряды.
Люди натужно заулыбались, но у всех в глазах стояли слёзы.
– Так – то лучше, – успокоился Заяц – Итак, сегодня вы будете гатить плотину, а кто будет плохо работать, того буду гатить, лично, я! Хотя и тут вам, негодяям, повезло, речушка у нас узкая, я, конечно, выбрал самое широкое место, но и оно, своими размерами, не впечатляет.
– А зачем нам плотина? – неожидано раздался робкий голос из толпы.
Все замерли.
За подачу голоса без разрешения можно было схлопотать штраф, да и не только зговорившему, но и всем, кто его слышал. Но на этот раз Заяц отнёсся к нарушению дисциплины с поразительным милосердием, едва окинув работников косым оком, он, почёсывая тростью под хвостом, размеренно заходил из стороны в сторону, сопровождаемый перепуганными взглядами подчинённых.
– Зачем нам плотина? – повторил Заяц, причмокивая – Это толковый вопрос. По существу. Разве у нас есть какие – то проблемы с ирригацией? Нет! Так нужна ли нам в таком случае плотина? Конечно не нужна. И вопрос из разряда толкового переходит в разряд глупого. Плотина нам не нужна! Так зачем же я тогда согнал вас на её строительство? А? – косой остановился и вопросительно поглядел на понурых работников – Может кто – нибудь ответить? У кого какие версии? Давайте так, тот кто правильно ответит – будет освобождён от строительных работ по возведению плотины. Ну, смелее!
В толпе началось брожение, труды мозговой деятельности отражались на лицах рабочих в формах всевозможных гримас, даже, доносились, высказываемые вслух робкие предположения типо: «шизофреник», «полоумный», «дебил» и, конечно, «не пидарас», но заявляться с ответом никто не пытался.
– Что же вы? – подначивал Заяц – Ответ же так прост.
Наконец, какой – то, исхудалый парнишка, неуверенно приподнял руку, спрашивая разрешения отвечать.
– Валяй! – позволил Заяц.
– Вам, извините конечно, – замямлил парнишка – по всей видимости опять, моча в голову ударила.
– Верно! – воскликнул Заяц – Абсолютно верно! При чём ключевое слово – «опять», стало быть, уже, не в первый раз, а вы никак догадаться не можете, болваны! Потому – то я и поставлен вами руководить, ибо – умён, а вы – нет! – он, рассталкивая работников, подошёл к пареньку, крепко пожал ему руку и сказал – Поздравляю! Как и обещал освобождаю тебя от строительства плотины! Погоди, не спеши уходить. Тут одна маленькая деталь, своим ответом, пусть и трижды верным – ты оскорбил начальство, чего делать нельзя ни при каких условиях. Твой начальник может выдавать самые несусветные идиотии, но ты, мразь, не имеешь ни малейшего права на это ему указывать. За сие ты будешь наказан. Трое полных безоплатных суток! Без перерыва на еду и сон, на лесоповале, приучат тебя к хорошим манерам. А что тебя погубило? А я скажу – что! Лентяйство! Вот грех от которого вы никак не желаете отречься! Не хотел ты потрудиться на плотине, удумал сачкануть – вот и вляпался. И это всех вас, бездельников, касается, – Заяц обвёл толпу строгим взглядом – отучайтесь от лени! Мы должны ежечасно и всесильно трудиться, не покладая лап своихон поправил лапкой цилиндр и прокашлялся – Значит, хамы – прохиндеи, слушай мою команду! – сказал Заяц – Отведёте реку, насыпите плотину, облицуете её камнем и вернёте раку в прежнее русло. Всего – то делов! Пока не закончите – никто домой не пойдёт! А если кому – то не ясно, от чего же я про это всё, ещё, вчера не предупредил, что бы вы, сразу, с инструментом явились, то не считайте своего начальника за дурака! Я специально промолчал, что бы, сегодня, ещё и за инструментом побегали. Вот так то! Ну, можете приступать к работе! – Заяц сделал позволительный жест пухлой лапкой, затянутой в белый рукав костюма и отправился к своему шатру, уже, давно манившему его искусительным ароматом, тушёного в казане, зайца по – охотничьи.
Работники, едва председатель дал отмашку, набросились на работу. Уже не первый год они работали под началом косого тирана, потому догадались прихватить с собой кое – какие интсрументы, для начала работ хватало, но так же сразу выделили десять человек, которых и отправили за недостающим оборудованием. Работа закипела.
Трудился и косой председатель. Показав, что не боится запачкать лапки, что не белоручка какой – ибудь, он отшвырнув в сторону нож с вилкой и впился зубами в сочную баранью отбивную. Чавкая и хрюкая, он опорожнял бутылку за бутылкой. Неудивительно, что такой беспощадный трудоголизм смог сломить здоровье, даже, такого идейного труженника, как Заяц! После третьей бутылки чилийского Альмавивы председатель уснул, не сходя с рабочего места, уронив голову в миску с соусом, он захрапел, пуская зелёные пузыри из носа. Тут же, работавщим на возведении плотины, подали сигнал, что бы те придерживались режима тишины – начальство притомилось.
Рабочие убавили звук на минимум, никому не хотелось, что бы руководитель пробудился и стал над душой.
Вход в шатёр закрыли, что бы шальной порыв ветра не побеспокоил начальника, не прервал, восстанавливающей силы, сиесты. Но, увы, не бывает истинным труженникам покоя, ворочая мордой, при попытке спрятать нос от назойливой мухи, председатель щекой скользнул по жирной подливе и упал под стол.
Заяц, спрятав морду в лапы, тихо бурчал понося ненавистную муху, но докучливое насекомое преследовало его и под столом, умудряясь жужжать в оба уха одновременно.
– Ну где эти скоты, когда они нужны? – Заяц пытался отогнать муху коротенькими толстыми лапками, не понимая, почему рядом нет ни одного хлопа, который охранял бы его сон.
Председатель извивался так, будто плыл кролем, но гудение никак не стихало, в итоге, он, не выдержав, вскочил, ударившись головой о стол и, только, тогда понял, что беспокойство ему было причиненно вовсе не зловредным насекомым. Урчало что – то на улице. Что – то большое.
Заяц выбрался из – под стола, некогда белый костюм на нём был в широких пятнах от вина и жира, с налипшей поверх грязью. Косой оглядел себя, даже с пьяных глаз разглядел непорядок в одежде, выругался по адресу хлопов, которые зная, что начальник любит в уставшем состоянии неожиданно прилечь, не выстлали в шатре ковры. Но всё же, что же там такое, не прекращая, гудит? Нет, не взирая на крайнюю усталость это нужно выяснить!
Заяц, шатаясь из стороны в сторону и тяжело срыгивая, подошёл к выходу из шатра и откинул занавеску. От увиденного председатель чуть не удавился собственными слюнями.
Большой, покрашенный в жёлтый цвет, старый гусеничный экскаватор, набирая по полному ковшу земли, насыпал плотину! Это вместо хлопов, которые, обступив машину кругом, сачковали, покуривая самокрутки с махоркой и, наперебой, давали водителю экскаватора ценные советы.
Заяц, конечно, знал, что хлопы – это такая сволочь, способная на любую гадость, но что бы до такого дойти, этого даже, от них было невозможно ожидать!
Председатель стоял, как вкопанный, от шокирующего зрелища у него отвисла челюсть и, всегда обильная слюна, хлестала прямо на галстух, а по нему затекла косому под пиджак и когда промочила насквозь сорочку, только тогда, он пришёл в себя.
– Скоты безрогие! – бешено жестикулируя он бросился к рабочим, ворвался в их круг, пиная и кусая подчинённых за ноги, он пробился к экскаватору, запрыгнул в кабину и, брызжа слюной, заорал в лицо машинисту – Как посмел, хам!? Кто дозволил!? Я – Заяц! На каком основании ты вмешался в, утверждённый мною, строительный процесс!?
Машинист вытащил из – под каски перепачканный мазутом платок, обтёр лицо от заячьих мокрот и, уперев ладонь, в пухлую грудь председателя отстранил его на расстояние вытянутой руки, что, хоть как – то, сократило орошение, благодаря недолёту слюнных масс.
От ярости Заяц, уже, даже, не произносил слов, только невнятное сипение, сопровождавшееся заплёвыванием всех вокруг.
Несчастные рабочие, только, успевали прятали лица, закрывая их воротиками.
– Да уймись ты, уже, папаша, – попросил Зайца машинист экскаватора – что плохого случилось? Ты – спишь, работа – идёт, всё, как обычно. К чему скандалить?
Заяц взял минутку, что бы отдышаться и утереть слюни рукавами.
– Какой я тебе папаша? – задыхался Заяц – Ты что здесь делаешь? Почему работам мешаешь?
– Почему же мешаю? – искренне огорчился машинист – Наоборот помогаю, в свой законный выходной. Пришли ко мне утром ребята, зовут, мол, подсоби – не откажи, срочность случилась. Как отказать?
– Ой, не ври начальнику, быдло! – Заяц схватил машиниста за грудки – Я, вас лодырей знаю, вам работать – как серпом по причинному месту, а уж тем более в выходной. Нет! Это ты специально мне насолить решил!
– Нет! Нет! Что вы! – испугался машинист – И в уме не было! Клянусь! Только не увольняйте! Они мне предложили каравай чёрного хлеба и четверть самогона, вы же знаете какая у меня нужда, вы за прошлый месяц меня на две трети трудодней наказали и я за них ничегошеньки не получил, так, что бы с голоду не помереть и согласился, выбора не было.
– Что бы с голоду не помереть, – прошипел Заяц – а четверть самогона – это, что бы от жажды спастись?
Машинисту не чем было крыть и он спасовал перед весомыми аргументами председателя.
– Значит так, – Заяц отрыгнул перегаром – сейчас ты уберёшь всё, что насыпал, затем вернёшь реку в русло, а завтра, с утра, что бы заявление на расчёт по собственному желанию было у меня на столе! Уяснил?
– От меня? – дрожащим голосом спросил машинист.
– Ну не от меня же! – подтвердил Заяц – От меня вы заявления никогда не дождётесь! – он поглядел из кабины на угрюмые лица рабочих и что бы они все хорошо расслышали повторил – Не дождётесь! Я знаю, что вы, ленивые скоты, только и мечтаете, что бы я с поста ушёл. И не думайте! Я никогда не уйду! Я, ещё, на ваших внуках ездить буду, ибо я – вечен! Не за просто так по итогам работы за прошлый квартал я был номинирован, как главный мудак королевства, а, сейчас, я намереваюсь побороться за высокое звание главного мудака года, так что держитесь!
Косой садист спрыгнул на землю, в размешанную гусеницами грязь, нисколько не жалея белые кожаные туфли Bugatti и зашагал в направлении своего шатра, но в последний момент он бросил через плечо:
– Из – за своей лени, вы сейчас начнёте работу заново, а уже за полдень и, пока, не закончите, домой не пойдёте, но, вы, босяцкие отродья, не забывайте, что вам завтра на семь утра на роботу, так что я вам – не завидую! – высказав такое тонкое предупреждение, Заяц зашёл в шатёр и запахнул за собой занавеску.
Допив последнюю бутылку вина, что бы успокоить разыграшиеся нервы, Заяц хлопком в ладоши вызвал хлопа и распорядился поставить софу, что бы можно было по – человечески отдохнуть и, на сей раз, этот отдых продлился до глубокой ночи.
Нежась под медвежьей шкурой, которой, с наступлением вечернего холода, его заботливо укрыл исполнительный холоп, Заяц, во сне, причмакивал и озорно хихикал, пуская слюни на софу.
Лёгкие покачивания, которыми, тихо вошедший холоп, начал будить председателя, напротив, погружали того в ещё более крепкий сон.
– Проснитесь, о великий, – ласково звал холоп, дрожа от страха, ведь будить начальника – это даром не проходит.
– Ах ты сволочь, – сквозь сон пробурчал Заяц – уйди, не то накажу…
– Проснитесь, пожалуйста, – просил холоп – у нас авария приключилась, требуется ваше присутствие.
– А идите вы все на хер! – Заяц плюнул в лицо, склонившемуся над ним, надоедливому хлопу, но тот, подлейшим образом убрал голову, и плевок, на секунду зависнув в воздухе, вернулся отправителю, ляпнув ему в глаз – А – а – а! – взбеленился Заяц, хотел вскочить, но так как ещё не протрезвел, вышло у него, только, вывалится с софы на землю.
Холоп бережно поставил начальника на ноги и, как мог, отряхнул грязь с костюма председателя.
– Ну что там у вас случилось? – хмуро спросил Заяц – Нельзя вас и на секунду одних оставить, скоты безрукие.
– Да вот, насыпали, наконец плотину, – посвящал начальника в последние события холоп – поначалу всё шло нормально, вода удерживалась, уже хотели вас звать, что бы принимали работу, да, тут – то, плотину и прорвало. Всех кто рядом стоял волной смыло, кто в речке утонул, кого о камни разбило. А уж раненных и изувеченных не сосчитать! Что же, теперь, делать будем?
– Не надо паники! – Заяц порылся в карманах и извлёк маленький блокнотик и карандаш – Главное, что я – не пострадал, – он поплевал на грифель – пошли убытки подсчитывать.
Выйдя из шатра, Заяц увидел удручающую картину. Река уносила грязные воды, размывая остатки плотины, несмотря на глубокую ночь можно было разглядеть белеющие тела прибитые волнами к берегу. Вокруг стонали раненные, которым, как могли, пытались помочь уцелевшие.
– Ну натворили вы делов! – резюмировал Заяц и заговорил громче, что бы все слышали – Не паникуйте, я, уже, здесь! Сейчас обследую место аварии и все пострадавщие будут внесены в список на получение денежных компенсаций, то бишь, на регрессные выплаты. Так, что радуйтесь, нищета, настал и на вашей улице праздник!
Заяц подошёл к самому берегу реки, из которой, ещё, торчали остатки насыпи.
Председатель, что – то мерял шагами, плевал на палец, проверяя откуда дует ветер, крутил ушами и люто матерился.
– Эй ты, гавно! – подозвал Заяц разбудившего его холопа – Ступай, быстро принеси мне молоток и гвоздь!
Холоп кивнул, в знак понимания, и кинулся, бегом, исполнять распоряжение начальника.
Тем временем Заяц что – то выписал крупными буквами на блокнотном листе в клеточку и, едва, пред ним предстал запыхавшийся холоп с инструментом, он выдернул исписанный лист и, подав его хлопу, приказал:
– Прибей его сюда! – Заяц указал на худую, иссохшую иву, опустившую свои ветви в воду.
Холоп покорно исполнил приказ и отступил в сторону, что бы председатель оценил сделанное. Гвоздь вошёл не полностью и ветром листочек трепало и крутило вокруг железного стержня.
– А что это?! – Заяц изобразил удивлённый голос – Какая – то надпись! А ну давайте её прочтём. Подходите, подходите ближе, я вам прочту, что же здесь написанно!
Работники, все кто мог стоять на ногах, или используя старые ветки, как костыли, обступили председателя.
– Читаю! – предупредил Заяц и, сощурившись, зачёл, им же, ранее, написанное – Внимание! Аварийная зона! Не приближаться! – после чего обвёл всех многозначительным взглядом – Понятно? – он смотрел на лица работников, казавшиеся, в лунном свете, ещё мрачнее обычного – Выходит вы сами нарушили технику безопасности, за что все будете привлеченны к дисциплинарному вызысканию и, само собой, штрафу! – Заяц постучал указательным пальцем по листочку – Но, ладно, я всё же добрый руководитель. Можете убираться по домам! Я вас отпускаю. До завтра.
Люди, молча, как бессловесные создания начали разбредаться, они знали, что спать им сегодня не придётся, ведь ещё нужно убрать погибших и отправлять в госпиталь раненных, да прибирать за собой рабочее место, Заяц их к этому строго приучил.
А листик, как белый флажок, продолжал трепыхаться на ветру.
– Ничего толком не могут сделать, – вздохнул Заяц, забрал у хлопа молоток, и, собственноручно, ударил по шляпке гвоздя, желая забить его полностью, но, под ударом председателя, гвоздь не углубился ни на миллиметр.
– Ай! – пискнул Заяц и выронил молоток из пухлой лапки – Похоже кисть потянул, – он попереберал короткими пальчиками – точно потянул! – убедился косой и, вытянув из – за уха карандаш, подставил блокнот под луч лунного света, для лучшей видимости и, под заголовком «Список регрессников», написал – Зайчиков Зай Филиппович.
* * *
– Вот так вот, – завершил повествование о своей нелёгкой доле Заяц – от трудов праведных потерял я здоровье, всё себя горемычного не щадил, всё на мне держалось. Зато, теперь, хоть какая – то копеечка на счету есть.
– Вот именно, что копеечка, – насмешливо произнесла Зайчиха – сколько там твоего регресса? С такими суммами тебя ни в один ресторан не пустят, разве что в уличной закусочной разгуляться сможешь.
– Это ты сильно ошибаешься, сестричка, – Заяц причмокнул – у меня стопроцентная потеря трудоспособности, а значит мне полагается выплата равная моему жалованию, а, уж, жалование у меня было – будь здоров, и, теперь, я могу всю жизнь ничего не делать, а жалование мне, извольте, подать, не грешите!
– Что же ты побирался, пока я тебя не подобрала? – спросила Зайчиха – Валялся на дороге, как коровья лепёшка, когда у самого такие деньги на счету?
– Ну, это, не совсем счёт, – пояснил косой – просто в почтовое отделение, на моё имя, каждый месяц, потупают выплаты, до востребования.
– И чего же ты не востребовал? – удивилась Зайчиха.
– Да я бы и рад! – воскликнул Заяц – Да, только, эти гниды, мои бывшие подчинённые, прознали, что мне деньги приходят. Ои, ещё, тогда, смели рты открывать, что, дескать, не положенно мне! Какие же люди завистливые до чужого добра бывают! А как меня с должности отставили, они выставили возле почты круглосуточный дозор, что бы, стоит мне сунуться – подвергнуть меня скорой казни. Да и в самом отделении меня, уже, хорошо знали, попробуй я к ним заявиться за своими кровными – тут же выдадут!
– А теперь – то ты на что рассчитываешь? – не поняла Зайчиха – Думаешь они тебя, уже, простили? Или, может быть, забыли? Болван, ты, старый! Не видать тебе этих денег, как своего уха.
Напоминание о потерянном ухе задело Зайца, но гораздо больше его задело, то, что получалось – сестра права, ничего не попишешь. Выходит, это он тут на почве общего перегрева, уже, себе навыдумывал всякого. Эх! Получается зря он здоровье – то непосильными трудами угробил, напрасно…
В темноте раздался, плохо сдерживаемый, смешок Леща – потещался хитрая рыба над старым Зайцем.
Король слушал россказни косого вполуха, ему всё время хотелось пить, ибо такое могучее тело требовало большого количества жидкости. Но, всё же, он запреметил, что во время заячьего повествования, иногда, хрусталик в его кармане, вроде как, слегка подрагивает. Он, даже, засунул руку в карман и сжал его в ладони – и правда, когда косой, в очередной раз, нахваливал себя, как отчаянного производственника, Король почувствовал, что хрусталик в его ладони завибрировал, да не просто так, а, что – ли, с негодованием, если таковое возможно для неодушевлённого предмета. В этот момент Король вынул его из кармана, желая посмотреть не изменяется ли, что – либо, в цветовой гамме в такие моменты, но он ничего не увидел – хрусталик не светил и лежал у него на ладоне, едва поблёскивая, практически неуловимым светом.
– И по делом тебе, старый лиходейщик, – Зайчиха продолжала злоутешаться над братом – представляю какие ты испытывешь муки, зная, что фривольная жизнь, вот она, рядом, стоит только лапу протянуть – а вот нельзя! Хоть какое – то тебе возмездие за меня! Ты же всегда для всех был сущим наказанием! Тебя по сей день люди клянут, засранца!
– Меня ли одного? – обиженно всхлипнул Заяц – И тебя, тоже, незлым тихим трёхэтажным слово вспоминают. Я у тебя, всего – то, с неделю пожил, а словно, на всю жизнь должен остался, ты со мной, как с последним хлопом обращалась, не выпить, не закусить…
В этот момент хрусталик в королевской ладони неожиданно вспыхнул, да так ярко, что зайцы и рыба, уже, попривыкшие к темноте, с ярыстным воплем, отпрянули, подальше от света, при этом скорчив ужасающие гримассы, сделавшие их отвратительные рожи, ещё гаже, хотя куда уж боле?
– Притуши свой светильник! – оскалилась Зайчиха и не зная, что ещё полезного сделать, укусила брата за единственное ухо.
– Ай! – вскрикнул Заяц и заплакал.
Король и сам ощущал неприятное жжение, исходивщее вместе со светом от хрусталика, но предпочитал терпеть. Получаемое удовольствие от страданий спутников, перевешивало собственный дискомфорт.
– Прекращайте кривляться! – приказал Его Величество – Совсем без света идти всё – равно невозможно, так что терпите. Уже недолго осталось.
– Как недолго? – пискнул Заяц – Мы, даже, не знаем, где находимся!
– Я имею ввиду, – Король медленно встал и расправил плечи – если мы в ближайщее время не найдём выход, то нам не долго останется, мы все погибнем от обезвоживания.
Лещ страдальчески квакнул – вопрос обезвоживания был для него самый тяжёлый.
– И от голода, – прибавил Заяц.
– Не нагнетай. Без пищи человек может месяц прожить, – приободрил всех Его Величество.
– С таким слоем подкожного жира, как у тебя, можно и в спячку на полгода впадать, – с завистью заметила Зайчиха – а нам – то как держаться, на чём?
– На честном слове! – остроумно ответил Его Величество, по крайней мере, ему самому так показалось.
– Кто бы говорил о честности?! – Зайчиха усмехнулась, показывая кривые зубы – Это, разве, не ты, каждый год, в конце декабря, стоя под дворцовой ёлочкой всей стране рассказываешь, как хорошо им прожился год уходящий и как в следующем они будут, словно сыр в масле кататься? Враль!
– Кто враль? – изумился Его Величество и закрутил головой, будто пытаясь отыскать негодяя, а потом, встретившись взглядом с презрительно сощуренными глазками Зайчихи, догадался – Ах, это ты обо мне! Это я, по – твоему, враль! Небось заграничных радиостанций наслушалась? Мало я их глушил! Они там, за бугром, любят меня помоями поливать. Это всё вражеская пропаганда, им лишь бы оклеветать меня с три короба! Они тебе лапши на уши твои длинные навешали, а ты и поверила. Эх, ты! Хоть бы умишком своим скудным прикинула – иноземцы хотят Королевство Многоземельное разграбить, да один я у них, как в горле кость, не даю планам их коварным сбыться, вот и ненавидят они меня лютой ненавистью, со свету сжить хотят, имя моё честное порочат!
– А что же ты, тогда, в ихних банках деньги держал? – холодно спросила Зайчиха.
– Какие деньги? – расстерялся Его Величество и быстро заморгал глазами – Нету у меня никаких денег. Никто ничего не смог доказать. А те миллиардные счета, что в газетёнках препаскудных, заграничных, фигурировали, так то всё моего старого конюха, хромого Пахома! Всё его, как на духу, и в банковских документах так и указанно.
– И доллары его? – Зайчиха косо поглядела на государя – И евро?
– И фунты, – утверждал Король – и золото, и биткоины – всё его! А что удивительного? Он у меня всю жизнь навоз за лошадьми убирал, жалование получал исправно, жил без излишеств, на всём экономил, вот и накопил под старость. Да ещё ему что – то мать его добавила, что – то занял. Вполне реально. Не вижу в этом ничего удивительного. Так каждый может. Главное честно трудиться и будет тебе счастье.
Тут хрусталик, который Его Величество удерживал в руке вместо нежного зеленовато – голубого света, залился алым, замигал, до ряби в глазах.
– Да выключи эту светомузыку! – взмолился Заяц и рухнул на землю, зажав лапами глаза.
Хрусталик ещё раз мигнул и, словно, электрический удар поразил королевскую длань. Король ойкнул и выпустил погасший Рождественский подарок.
Всё, снова, погрузилось во мрак.
Величество упал на четвереньки и лихорадочно зашарил руками по земле.
– Никому не двигаться! – предостерёг он свою свиту, боясь, что бы кто – нибудь из них не раздавил хрупкий хрусталик.
Но отыскать потерю Королю никак не удавалось, в непроглядной черноте он лихорадочно ощупывал горячие камни, но всё тщетно.
Непростое дело когда не знаешь, где находишься, но когда, не только не знаешь, но ещё и не видишь, это, уже, полная катастрофа!
Монарх, уже, совсем отчаялся, когда хрусталик сам дал о себе знать лёгким синеватым свечением, вновь возгоравшимся в его сердцевине.
Король быстро схватил хрусталик и отёр его от пыли.
– Эта штука поломалась что – ли? – предположил Заяц и по его тону было слышно, что он был бы не против, если бы этот свет угас насовсем, даже, если без него они никогда не выберутся из подземелья.
– Работает! – обрадованно сообщил монарх, наблюдая усиливающееся свечение.
