Текст книги "Цена памяти (СИ)"

Автор книги: Feel_alive

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Синева распространяется на много километров вокруг, и лишь редкие чайки проносятся в вышине, не рискуя приближаться к зданию тюрьмы. Вода достаточно спокойна, и небольшие волны будто лениво облизывают берег. Зрелище умиротворяет, но всё же не может прекратить шторм, бушующий в душе Гермионы.

Малфой подробнее рассказал ей о спасении пленных. Когда он упомянул Беллатрису, его глаза опасно сверкнули, и Гермиону передёрнуло. Она слушала, не перебивая. Все его рассказы сходились с тем, что она вспомнила. Малфой однако не упоминал, почему принимал то или иное решение, а Гермиона не спрашивала. Для её напряжённого мозга и так слишком много информации, и хотя всё новые вопросы мучают её, Гермиона с тяжёлым сердцем откладывает их в долгий ящик.

Ей тяжело, ей так тяжело…

Гермиона поднимает лицо, подставляя его лёгкому ветру. Она надеется, что порывы охладят её разгорячённый мозг, раздуют болезненное напряжение, помогут привести мысли хотя бы в подобие порядка.

Разговоры в Азкабане перемешиваются с воспоминаниями, и Гермиона постепенно начинает теряться во времени. Она надеется, что вспомнит всё прежде, чем попросту сойдёт с ума.

«Это будет значить, что либо я крепко облажался, либо у этого мира не осталось вообще ничего хорошего», – пульсирующе всплывает у неё в голове.

Гермиона снова и снова думает об этой фразе Малфоя и вспоминает сломленное выражение его лица перед тем, как он поцеловал её. Драко Малфой, к которому она приходит сейчас, уже прошёл через всё это и выглядит более спокойным, иногда даже равнодушным, но Гермиона заставляет себя осознавать, что это один и тот же человек.

Он ждал, что она заступится за него на суде, но она не пришла.

Только вот: облажался ли он?

Или дело было в другом?

Гермиона понимает, что он совершал преступления. Малфой всё-таки слишком долго был на стороне Пожирателей и не мог не запачкать руки.

Но кто она, чтобы судить его? Гермиона и сама не знала, сколько погибших оставила за собой. Была война, и люди умирали каждый день, но теперь она кончилась, и именно Драко Малфой попал в Азкабан.

Искупления вины службой в Ордене Феникса оказалось не достаточно. К тому же все уверены, что он убил Рона.

Рон…

Она так ни разу и не спросила у Малфоя насчёт него.

Впрочем, он часто повторяет, что она должна вспоминать постепенно, и Гермиона понимает, что он не ответит на вопрос, даже если она наберётся решимости задать его.

Ей нужно вспомнить самой, но даже без воспоминаний Гермионой постепенно завладевает уверенность, что это всё большая ошибка. Ошибка, которую ей предстоит исправить.

Драко Малфой не мог убить Рона Уизли.

Не мог же?

Комментарий к 6. Шестая глава

Во-первых, отдельное спасибо harrelson за правки по тексту. Это супер помогает.

Во-вторых, хвастаюсь: у фанфика появилась крутейшая обложка от Bombina62. Спасибо большое!

Полюбоваться можно в шапке фанфика или здесь:

https://fanfics.me/fanart57680

========== 7. Седьмая глава ==========

Проходит пять долгих дней, но Гермиона не вспоминает ничего нового.

Она долго вертит в голове всё, что ей сказал Малфой. Снова и снова она перебирает отдельные детали и пытается представить те эпизоды, которые скрывает её память. Но Гермиона натыкается на сопротивление со стороны собственного разума. Она и представить не могла, что то, чему она доверяла больше всего на свете, так её подведёт.

Чем больше Гермиона думает, тем сильнее нарастает головная боль. Мигрени мучают её регулярно, перед сном она кладёт на лоб влажную прохладную повязку и держится на зельях в течение дня. Она понимает, что так не может долго продолжаться, но не в силах ничего с собой поделать.

Гермиона чувствует себя разбитой.

Происходящее пугает её. Временами Гермиону бросает то в жар, то в холод. Конечности иногда сводит судорогой, и в животе затягивается тугой узел. Её организм словно отторгает воспоминания, и порой Гермиона судорожно прокручивает в голове то, что уже вспомнила, чтобы убедиться, что не забывает вновь.

Она много думает о Малфое. Она представляет его лицо и руки, воскрешает в памяти голос, анализирует все слова и поступки. Гермиона размышляет, как всего несколько встреч – и воспоминаний – кардинально поменяли её мнение о нём.

Сначала она опасалась его, потом злилась, а теперь, в параллель с собственными воспоминаниями, Гермиона не понимает его, но… будто бы хочет узнать.

Она не может не замечать, как Малфой словно бережёт её. Его неспешность порой раздражает, но Гермиона понимает, что он действует так не по собственной прихоти, а потому что искренне считает такой путь правильным.

К сожалению, это не помогает.

Боль нарастает с каждым днём.

В конце концов Гермиона решает всё равно пойти к Малфою, надеясь, что он расскажет ей больше и тогда она сможет вспомнить.

Гермиона остро осознаёт, какой измученной, должно быть, выглядит, когда входит в темницу и ловит напряжённый взгляд Малфоя. Он сосредоточенно осматривает её, задумчиво покусывая щеку, но ничего не говорит.

– В этот раз я пропускаю ход.

Его левая бровь дергается:

– Ход?

– Ты говорил, что это похоже на игру. Так вот, я пропускаю ход. Мне нечего рассказать.

Гермиона нервным движением заправляет кудрявые завитки за уши, и Малфой, сузив глаза, следит за этим жестом.

– То есть ты так и не вспомнила ничего после того, как меня вылечил Снейп?

– Ничего, – хрипло подтверждает она.

Кадык Малфоя заметно дёргается, он на мгновение возводит глаза к потолку, а после вновь смотрит на неё.

– Ладно, – вздыхает он. – Попробуем ещё раз.

Гермиона видит по выражению лица, что ему это не нравится.

– Ты не помнишь встречу, когда я рассказал тебе про лабораторию и про атаку на дом Тонксов?

Даже после её отрицательного покачивания головой он продолжает испепелять её взглядом. От этого в животе Гермионы неприятно тянет.

– Я правда не помню, Малфой, – тихо произносит она.

Он сердито вздыхает.

– А что ты помнишь про само нападение?

Гермиона задумывается. Она крутила это в голове столько раз, но моменты того дня хранятся в её памяти отдельными лоскутами, никак не желая соединиться в единую картинку.

– Я помню, что мы отбили дом, – медленно говорит она. – Помню, что у нас был план, но… Я не до конца понимаю, кто его предложил, – Гермиона прерывисто вздыхает. – Как будто бы я. Но я не помню, как так вышло.

Она чувствует, как во рту пересыхает, и под конец голос немного сбивается. Малфой слушает её, подобравшись всем телом, будто готовый к нападению, и так пристально вглядывается в её лицо, что у Гермионы начинает болеть голова лишь от этого взгляда. Она морщится.

– В следующую встречу я сдал тебе несколько контактов Лорда в Румынии и Албании, а ещё через раз рассказал о нападениях на несколько деревень по всей Англии.

Вдруг в её груди еле заметно колет, и Гермиона вздрагивает.

Что-то не так.

Она сидит на диване, чувствуя бедром чьё-то тепло, она смотрит на красивые мужские руки, которые перебирают какие-то свитки. Она слышит голос… Она знает этот голос. Но о чём он говорит?

Малфой чуть кашляет в ожидании ответа, и Гермиона мотает головой, чтобы скинуть наваждение.

Ей нужно сосредоточиться.

– Я совсем не помню.

– Ты тогда поблагодарила меня за план защиты дома Тонксов. Сказала, что было лишь несколько раненых, – он будто бы хочет сказать что-то ещё, но прикусывает язык. И снова выжидающе глядит на неё своим тяжёлым взглядом.

Гермиона ощущает лёгкое головокружение.

С ней определённо что-то не так.

Она стоит, склонившись над столом с какой-то картой, и напряжённо размышляет. Она сжимает и разжимает кулаки несколько раз, пытаясь унять раздражение. Кто-то рассердил её, но она не срывается, а продолжает спокойный разговор. Её раздражение сменяют тревога и печаль. О чём они говорят?

– Я не помню, – отвечает Гермиона то ли Малфою, то ли себе самой.

Малфой вдруг откидывается на стуле и качает головой.

– Я думаю, что на сегодня достаточно.

Его слова действуют на неё как удар, и Гермиона ахает:

– Что? Нет! – она стискивает край столешницы, чувствуя несильную боль в напряжённых пальцах. – Малфой, я же только пришла!

– Твоему разуму нужно время, ты вспомнишь, – он гулко вздыхает.

Но Гермиона слишком мучается, чтобы так легко отступить в этот раз. Она чувствует, что уже близко, будто бы завеса между ней и воспоминаниями истончается до предела. Она должна убедить его продолжить, чтобы наконец прорваться к собственному прошлому.

– Нет, послушай, ты должен сказать мне ещё что-нибудь. Что было дальше?

Малфой мрачнеет.

– Ты сама знаешь, что было дальше.

Пальцы Гермионы белеют от того, как сильно она их сжимает, и это не укрывается от Малфоя. Он смотрит на её руки и медленно качает головой. Он выглядит озабоченным и немного сердитым.

– Умер Снейп, – глухо отвечает она. – Но что было с тобой… и с нами?

Он жёстко усмехается её вопросу и вновь смотрит ей в глаза. Гермиона чувствует, как её ноги, руки, спина покрываются гусиной кожей.

Ей надо вспомнить. Боль не такая уж и сильная, она сможет вспомнить…

– Хорошо, я скажу тебе кое-что ещё, – вдруг говорит Малфой, и его глаза опасно сверкают. – После смерти Снейпа Поттер был не единственным, кто увидел его воспоминания. – Гермиона кивает, но его голос начинает звучать чуть приглушённо. Она несколько раз моргает и хмурится, склонив голову к плечу. Малфой принимает это за приглашение продолжать: – Снейп велел Кикимеру передать один флакон тебе. Ты лишь частично рассказала мне, что там было, но… ты узнала, как я перешёл на сторону Ордена.

Гермиона ощущает, как шум в ушах нарастает, и её начинает мутить. Голову обхватывает словно стальным обручем, и Гермиона вскидывает руку, прикладывая ладонь ко лбу.

– Воспоминания Снейпа… – бормочет она и дрожащим голосом наконец признаётся: – Малфой, я странно себя чувствую.

Он осекается и внимательно осматривает её:

– Грейнджер, что с тобой?

– Я не знаю.

Жар постепенно охватывает её тело, а ступни и ладони вдруг леденеют. Гермиона морщится.

– Грейнджер, посмотри на меня.

Она несколько раз моргает и пытается сфокусировать взгляд на Малфое. На его лице отражаются тревожность и даже страх, а руки напрягаются, натягивая магические путы. Гермиона щурится от яркого света, а затем через силу заглядывает Малфою в глаза и вздрагивает всем телом.

– Ты сказал, что теперь остался один, – вдруг вырывается у неё само собой.

Гермиона помнит это. Откуда она это помнит? Это какой-то из ранних снов.

Она сидит с кем-то… ну конечно, с Малфоем! Она держит его за руку, она что-то говорит.

Что же?

Всё вокруг начинает расплываться, лишь лицо Малфоя продолжает сохраняться в фокусе.

– Грейнджер, постой! Смотри на меня, Грейнджер! Не концентрируйся на воспоминании, думай о чём-нибудь другом, это может быть слишком…

Она видит, как он привстаёт со стула и тянет к ней руку через стол, но путы продолжают сдерживать его. Голос Малфоя звучит как будто издалека.

– А я сказала… – она мучительно пытается вспомнить, Гермионе кажется это очень важным. Её мозг отчаянно соображает, игнорируя окружающую его боль. Туман всё сильнее заволакивает глаза. Гермиона чувствует, как стул под ней покачивается, будто одна из ножек расшаталась. – Я сказала, что ты не один. Я обещала тебе… – Вспышка обжигает её разум и проносится по всему телу. Гермиона невнятно вскрикивает и хватается руками за голову. Язык во рту становится тяжелым и неповоротливым, но Гермиона всё-таки с трудом спрашивает: – Что я обещала тебе, Малфой?..

Не дожидаясь ответа, она прикрывает глаза и падает назад вместе со стулом.

***

Разочарованная своей неспособностью помочь Малфою, после очередного собрания Ордена Гермиона под удивлённые взгляды Гарри и Рона отзывает Снейпа в сторону. Она настолько бесстрастно, насколько может, просит его совета касательно целительства. Снисхождение на его лице сменяется удивлением и даже некоторым интересом, и на мгновение Гермионе кажется, что в его взгляде проносится уважение. В следующий раз Снейп оставляет ей несколько книг со своими заметками и сухо предлагает обсудить некоторые концепции в лаборатории, когда она закончит чтение.

Гермиона занимается каждый день, надеясь, что ей не придётся применять большую часть этих знаний.

С Малфоем они видятся всего два раза, а на третий, когда Гермиона аппарирует в Паучий тупик, её ждёт лишь пачка свитков на столе.

И ни следа Малфоя.

Во время встреч он непривычно отстранён и скуп на слова, и пару раз, ловя его взгляд, Гермиона замечает в нём такую тоску, которую не видела до этого.

Гермиона подозревает, что он специально дистанцируется из-за всего произошедшего.

Малфой словно воздвигает между ними стены, и Гермиона всё чаще думает, что это связано только лишь с её поведением.

Всё-таки своими действиями она подвела его.

В некотором смысле Гермиона с самого начала методично уничтожала Малфоя вопросами, упрёками, требованиями. И ладно, если бы она была готова устранять последствия этого. Но Гермиона даже не смогла помочь, когда потребовалось её участие, не смогла залечить его раны.

Осознавать это неприятно: стыд, горечь и раскаяние переплетаются внутри.

Гермиону мучает совесть.

Она знает, что временами бывает чересчур настойчива, но никогда до этого так явственно не замечала отражение этого на чужой жизни. Теперь ей хочется исправить случившееся.

И уже не только из-за желания поступить правильно.

По какой-то причине дело именно в Драко Малфое.

Возможно, так выражается её благодарность. Или же она хочет по достоинству оценить его жертвы. Может быть, ей жаль его.

Или Гермионе просто хочется дать Малфою уверенность, что и он дальше может помогать другим, не опасаясь последствий.

Гермиону забавляет, как Малфой противится собственной доброте. С каким-то тёплым чувством в груди она обдумывает моменты, когда проявляется его благородство, и много размышляет о том, перевесит ли эта расправляющая крылья нравственность его эгоизм и закоренелые устои.

Гермиона, правда, пока не понимает, почему же этот вопрос так заботит её.

***

Глухой хлопок разрывает тишину.

Гермиона ненавидит опаздывать и чувствует себя неловко, что так поздно аппарирует в Паучий тупик. Она даже не уверена, что Малфой до сих пор ждёт её. Она так торопится, что немного промазывает с местом аппарации и, неудачно наткнувшись на кресло, едва слышно ругается. Но замолкает, как только поднимает взгляд.

Бледное лицо и белёсые волосы Малфоя светлым пятном выделяются в полумраке гостиной. Он сидит, откинувшись головой на спинку дивана, ноги слегка разведены, а руки покоятся на животе. Гермиона замирает, осознав, что глаза Малфоя закрыты, а дыхание размеренное.

Он спит.

Гермиона бесшумно делает небольшой шаг в сторону дивана.

Она может понять Малфоя. Она тоже очень устала, а тот сон, который ей удаётся урвать, обычно очень беспокойный и не даёт достаточно сил. И это ещё при том, что засыпает она в кругу близких, а ведь Малфой не может чувствовать себя в безопасности даже в собственной постели. Не после того, что он делает последние месяцы.

Гермиона продолжает задумчиво всматриваться в его лицо.

Вновь непривычно безмятежное, как в то утро после его пыток.

Как бы странно ни было это признавать, но в этом доме они оба будто чувствуют себя спокойнее. Он отделён от событий на поле боя, и от жарких обсуждений предстоящих атак, и от мучительной атмосферы комнат с ранеными или темниц.

Впрочем, эмоций между Гермионой и Малфоем с лихвой хватает и так.

Гермиона слегка усмехается. И всё же здесь она чувствует себя безопаснее. Как будто всё не совсем по-настоящему.

Веки Малфоя легко трепещут, и он медленно открывает глаза. Гермиона затаивает дыхание. В это мгновение, пока он еще пребывает между сном и явью, Малфой выглядит трогательно умиротворенным, каким Гермиона никогда прежде не видела его.

– Извини, я не могла прийти раньше, – мягко, чтобы не нарушить этот момент, произносит Гермиона, когда их взгляды встречаются.

Малфой кулаками трёт глаза и затем поворачивает головой, разминая шею.

– Я заснул, – слегка заторможенно сообщает он.

– Я заметила, – отвечает Гермиона и прикусывает язык, надеясь, что её фраза не прозвучала насмешливо. Ей не хочется возвращаться к вечным перепалкам.

Малфой однако никак не реагирует, лишь несколько раз моргает, стараясь сфокусироваться на расплывающейся после сна картинке, и засовывает руку под мантию, извлекая оттуда стопку бумаг. Прочистив горло, он говорит:

– Тут много всего, – голос звучит хрипло, – но тебе нужно взглянуть подробнее.

Гермиона удивляется тому, как быстро он собирается и приступает к делу.

Поддавшись порыву, она несмело подходит и опускается на диван возле него. Малфой окидывает её подозрительным взглядом, и она понимает, что это первый раз, когда они сидят вот так рядом.

На мгновение Гермионе кажется, что сейчас он передаст ей бумаги и тут же встанет.

Однако Малфой лишь раскладывает листы у себя на коленях, демонстрируя Гермионе какие-то схемы. Глубоко вздохнув, он без лишних предисловий начинает говорить:

– В поместье Лестрейнджей в Рединге Пожиратели развернули большую лабораторию. Там работают все доступные зельевары, хранят большую часть припасов, варят целебные зелья, – Малфой чуть морщится, – а также яды. На всякий случай. – Гермиона молча слушает и смотрит на страницы, которые Малфой листает одну за другой. – Здесь полный план поместья, а также вся информация про охрану, которую я смог достать. Кроме того, – он показывает ей на десяток скреплённых вместе листов, – здесь рецепты большей части ядов. Вы можете постараться найти противоядия по этим ингредиентам, там есть и мои предположения…

Он переворачивает страницы, то и дело останавливаясь на отдельных моментах. Гермиона смотрит на записи, узнавая его почерк, и задумывается, сколько же времени он провёл, записывая всё это.

Информации правда много.

– …Вы можете попробовать прорваться в поместье. Это большая операция, большая и опасная, и я не могу настаивать, чтобы вы провели её, но она точно подорвёт Пожирателей на какое-то время…

Ни на секунду не отрывая взгляда, она изучает ровные строчки, пытаясь уложить в голове, что он говорит. Гермиона наблюдает, как его длинные тонкие пальцы порхают по листу, обводят очертания рисунков и букв, оставляют невидимые отпечатки на особо важных местах. Она рассматривает его аккуратные ногти, россыпь вен на бледной коже, слегка выпирающие косточки на запястьях.

И ёжится, когда осознает, что эти самые пальцы совсем недавно путались в её волосах, сначала причиняя боль, а после – наслаждение. Едва заметные мурашки трогают её между лопаток и пробегают вверх по позвоночнику и шее. Гермиона вздрагивает и несколько раз моргает.

Её взгляд сам собой скользит на его предплечье, прикрытое плотной тканью чёрной водолазки. Гермиона завороженно вглядывается в темное переплетение нитей, зная, что именно скрывается под ним.

У Драко Малфоя есть уродливая Тёмная метка.

Гермиона на мгновение задерживает дыхание и вдруг с удивлением понимает, что при этой мысли больше не испытывает того ужаса, что раньше. Своими поступками он уже доказал, что пытается откреститься от этой татуировки, и теперь она постепенно теряет смысл, оставаясь всего лишь очередным шрамом на теле Малфоя.

Гермиона механически скользит взглядом к его плечам, вверх по шее и останавливается на лице. Почти не слушая, о чём он говорит, она вдруг смотрит на него будто первый раз в жизни. Спустя минуту, другую, заметив, что она уставилась на него, Малфой осекается и искоса смотрит на неё в ответ.

Он замолкает.

Гермиона осознаёт, что совершенно потеряла нить разговора, и хмурится, зная, что на её лице сейчас сосредоточенное выражение, будто она решает какую-то непростую задачку. В глазах Малфоя отражается удивление и ничего больше. Он следит за ней, затаившись в ожидании, и ничего не говорит.

Всё те же два шрама на его лице привлекают её внимание. Гермиона мельком оглядывает след от царапины на лбу и останавливается взглядом на его скуле.

Гермионе жаль. И ей немного стыдно даже за этот шрам, потому что отчасти он – её вина.

Гермионе вдруг хочется дотронуться до тонкой шершавой полоски, почувствовать самой, как отличается кожа в этом месте. Это похоже на наваждение.

Наваждение, с которым она не может справиться.

Гермиона медленно тянется к Малфою и дрожащей рукой касается лица, проводя пальцами прямо вдоль шрама на скуле. Кожа под её рукой мягкая, нежнее, чем она представляла. Тонкие волоски на его висках немного щекочут тыльную сторону её ладони.

Бесконечно долгое мгновение Гермиона бездумно ласкает лицо Малфоя и вдруг чувствует его тёплый вздох, коснувшийся её щеки. Они встречаются взглядами.

В его глазах плещется чистый ужас.

Гермиона отдёргивает руку так резко, что чуть по инерции не откидывается назад, и вскакивает с дивана.

Малфой решительно поднимается следом.

Свитки падают с его коленей и разлетаются по полу, но он даже не удосуживается посмотреть в их сторону и, потянувшись к Гермионе, хватает за предплечье, разворачивая к себе.

– Малфой, постой… – она пытается остановить его, но он с силой дёргает её на себя, и Гермиона врезается в его грудь, на мгновение теряет ориентацию в пространстве, а Малфой, воспользовавшись моментом, уже целует её.

Хотя касания его губ неспешные и ласковые, первые секунд двадцать он удерживает её грубо, почти болезненно, но, убедившись, что она не пытается отстраниться, Малфой выпускает её предплечье и медленно проводит кончиками пальцев вверх по руке, ладонью оглаживает плечо и зарывается пальцами в кудри. Вторая рука ложится на поясницу, и Гермиона оказывается прижата к нему всем телом.

Она ошеломлённо выдыхает ему в рот, не понимая, как, чёрт возьми, оказалась в этой ситуации, и кладёт руки ему на плечи.

Гермиона не может объяснить, почему снова отвечает на поцелуй.

Просто она правда очень устала, а у него тёплые руки и небывалая настойчивость.

Малфой мягко подталкивает её к столу, не прерывая горячего касания губ, и Гермиона крепко хватается одной рукой за столешницу, а второй вцепляется в его плечо, потому что ноги подкашиваются, как и в прошлый раз.

Гермиона сдавленно ахает ему в рот, когда Малфой обхватывает её за талию и, легко приподняв одной рукой, сажает на стол, который оказывается крепче, чем выглядит со стороны. Малфой слегка углубляет поцелуй, дразня её губы, и проводит ладонью по ногам, а после сжимает её бедро. Второй рукой он стискивает талию, поглаживая поясницу и обжигая кончиками пальцев оголившуюся кожу.

Гермиона всхлипывает, потерявшись в ощущениях. Он не касается её груди и уж тем более не пытается опустить руку между ног, но прикосновения всё равно такие интимные и яркие, что у неё сводит в животе.

Она и не думала, что всё может быть так.

Малфой вдруг отстраняется, целует её в уголок губ, оставляет влажную дорожку на щеке и касается губами уха. Горячее дыхание опаляет кожу, и Гермиона как сквозь туман осознаёт, что крепче цепляется за его плечи и, кажется, прижимает к себе ещё сильнее.

Малфой шумно вдыхает запах её волос, и Гермиона чувствует, как внутри неё все трепещет.

Ей не хватает кислорода.

Она закидывает голову и сильно втягивает воздух, чувствуя, как лёгкие расширяются. Малфой принимает это за приглашение и спускается поцелуями по её шее. Дыхание Гермионы мгновенно сбивается вновь, она чувствует жар его рта на нежной коже на стыке шеи и плеча. Он зубами цепляет её ключицу, и Гермиона ахает. Оставив лёгкий поцелуй в яремной впадине, Малфой вновь возвращается к её губам, и Гермиона, поддавшись порыву, встречает его на полпути, покусывает налившуюся кровью верхнюю губу и уже через мгновение сплетается с ним языками.

Она больше не думает, не анализирует, не пытается предсказать последствия…

В голове стучит так, словно маленькое нервное существо стремится вырваться наружу, а сердце бьётся об рёбра, порождая эхо во всём теле.

Гермиона полностью отдаётся ощущениям.

Малфой издаёт невнятный звук, когда она пальцами гладит его лицо, проводит по вискам и зарывается в волосы. Он весь перед ней, она ощущает тёплое и твёрдое тело напротив своего, и Гермионе хочется скользнуть рукой по его груди, огладить спину, почувствовать, как перекатываются под кожей мышцы. Борясь с остатками неловкости и смущения, Гермиона проделывает именно это: опускает руку на его грудную клетку, чувствуя, как та вибрирует от судорожного дыхания, проводит ногтями по рёбрам и заводит руку за спину, с нажимом накрывая ладонью его лопатку.

Малфой вздрагивает, отстранившись буквально на долю секунды, и они встречаются глазами. От его взгляда Гермиону обжигает горячей волной, которая, зародившись внизу живота, проходит по всему телу, ударяя в голову.

Малфой возвращает поцелуй и снова стискивает её бедро, и, хотя движение невинное, Гермиона задыхается от нахлынувших чувств, а её желудок делает такие кульбиты, на которые она не знала, что он способен.

Гермиона плавится.

Под его прикосновениями, под его горячим дыханием, под его губами, его языком…

Подобный чувственный опыт для неё в новинку.

И ощущения, которые возникают, такие неистовые и всеобъемлющие, что Гермиона не выдерживает накала и вдруг чувствует болезненный укол в груди.

Она пугается.

Что-то внутри неё настолько на пределе, что срыв неминуем, но Гермиона не готова к нему. Это чересчур, это слишком.

Она не может. Не здесь, не так и, скорее всего, не с ним.

Гермиона цепенеет, пока Малфой продолжает языком исследовать её рот. Возбуждение постепенно сменяет паника, и внутренности словно обволакивает холодом.

Гермиона думает, что снова сделала это: довела его до грани, перекинула через край, а теперь собирается остановить и отбросить назад. Будто бы играет с ним. Но это не игра, и, даже если Малфой этого не поймёт и вновь сорвётся, Гермиона не может продолжать.

Она откидывается назад, прерывая поцелуй, и стискивает пальцы, чтобы привлечь его внимание.

– Малфой… – полустоном окликает Гермиона. Но он не реагирует и лишь переключается на её шею. – Драко!

Она с силой упирается ему в грудь, и наконец Малфой с замешательством на лице отстраняется. Чтобы не потерять равновесие, он убирает одну руку с её талии и хватается за столешницу рядом с бедром.

– Мне надо… Мне ещё надо… Меня ждут, – выпаливает Гермиона и еле сдерживается, чтобы не ударить саму себя. Она использует какие-то невнятные отговорки вместо того, чтобы честно признаться, что не может так. Но почему-то сказать прямо не поворачивается язык.

Гермиона тяжело прерывисто дышит, и мысли разбегаются в стороны, пока Малфой смотрит на неё в упор изучающим взглядом.

Если он потребует объяснений, ей будет нечего ему сказать.

Если он вновь потянется к ней, Гермиона не сможет его остановить.

Несколько мгновений она всматривается в его глаза: зрачок расширился от возбуждения, а радужка потемнела. Гермиона чувствует, как начинает дрожать, потому что один этот взгляд – уже больше, чем она может вынести.

Она ждёт любой реакции: тихой ярости, истеричного крика, грубой ругани… и даже того, что земля разверзнется и поглотит их обоих.

Но Малфой одним движением отталкивается от столешницы и делает шаг назад, выпуская Гермиону из плена своего тела. А затем молча отворачивается.

Пытаясь проглотить ком в горле, Гермиона соскальзывает со стола, отступает к окну и приводит себя в порядок, борясь с желанием мгновенно аппарировать прочь, так и не глядя на Малфоя.

Ох, Мерлин.

Пора признать: есть у неё и бабочки в животе, и более тёплые чувства к Малфою. Он вообще вызывает в ней большую заинтересованность, чем она позволяла себе думать. Один поцелуй мог быть случайностью, но два – уже повод задуматься.

Тем более когда речь о таких поцелуях.

Гермиона боится представить, как сейчас выглядит. Она готова поставить десяток галлеонов на то, что её лицо пунцовое от смущения. Она пытается пригладить разметавшиеся пряди волос и после прикладывает ладони к щекам. Вдох, выдох, вдох, выдох… Выровнять дыхание оказывается не самой простой задачей. Дальше – собраться и уйти. И только затем можно будет подумать, как смотреть Малфою в глаза после всего произошедшего.

Гермиона взмахивает палочкой, собирая разлетевшиеся бумажки, и думает о том, что история циклична.

Краем глаза она поглядывает на Малфоя.

Он так и застыл, уставившись в стену, и даже не пытается пригладить растрёпанные волосы. Его поза скованная, всё тело в напряжении, и спина неестественно прямая. Он не шевелится и даже дышит совсем беззвучно.

Но когда последний лист оказывается в стопке и Гермиона уже убирает её в карман, Малфой вдруг поворачивается и напряжённо произносит:

– Грейнджер, есть ещё кое-что. – Гермиона медленно поднимает взгляд на него, и волна паники захлёстывает её, когда она думает, что Малфой заговорит о произошедшем, но он удивляет её: – Пожиратели готовят нападение на дом Тонксов.

Гермиона вздрагивает.

– Я… Я думаю, – несмело говорит он, – вы можете отбить его. Если он важен, – он нервно облизывает припухшие губы.

– В смысле?

Голос Малфоя ниже, чем обычно, и несколько охрипший, и этот звук гулко отдаётся у Гермионы в животе. Ей сложно сосредоточиться на его словах.

– Они уверены, что там будет мало людей. Они ждут такой же успех, как в доме Пруэтт.

Гермиона застывает, пытаясь осмыслить услышанное.

Малфой глубоко вздыхает, несколько раз сжимает и разжимает кулаки, а после отбрасывает волосы с лица и, вернув свой серьёзный тон, начинает подробно описывать детали.

Он рассказывает, как с его точки зрения легче всего будет отразить нападение, сколько им потребуется бойцов, какие потери они могут понести в худшем и в лучшем случаях.

Гермиона направляет все силы, чтобы заставить свой мозг соображать, и пытается запомнить всё, что он говорит. Она понимает, что это важно, важнее всего остального, но мысли сами собой то и дело возвращаются к произошедшему, и Гермиону разрывает от напряжения.

Она хочет лишь упасть в кровать и проспать сутки подряд. Без лишних размышлений и без сновидений.

Гермиона незаметно щипает себя за руку, чтобы сосредоточиться на словах Малфоя.

Когда он заканчивает говорить, она тихо благодарит его, чувствуя, как горят кончики ушей, и собирается наконец аппарировать.

Ей многое предстоит обдумать.

– И, Грейнджер, – напоследок снова окликает её Малфой, и Гермиона замирает, – постарайся не умереть.

Она вздыхает.

– И ты.

***

Гермиона берёт на себя ответственность настоять на плане Малфоя, и Орден действительно отбивает атаку Пожирателей.

Дом Тонксов оказывается в безопасности ценой лишь нескольких раненых.

При следующей встрече Гермиона горячо благодарит Малфоя сама, а также передаёт благодарности Люпина от имени всей семьи Тонкс. Она не сама так решила, Ремус правда попросил её.