Текст книги "Цена памяти (СИ)"

Автор книги: Feel_alive

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

***

Гермиона чувствует себя опустошённой, словно проделала долгую, тяжёлую и кропотливую работу; сказывается и недостаток сна. Но вместе с тем впервые за долгое время она воодушевлена и преисполнена такой незамутненной надеждой, что в груди как будто становится легче, свободнее.

Она сидит в столовой на площади Гриммо; перед ней – стопка бумаг с маршрутами патрулей в Хогвартсе, описанием разрушений и слабых мест, перечислением охранных чар и временем их обновления… И вообще со всей информацией, которую только смог собрать Драко.

Каждый присутствующий успел просмотреть бумаги уже по несколько раз, и теперь остаётся самый сложный этап – принятие решения.

Взгляд Гермионы скользит с одного члена Ордена на другого. У Гарри под глазами залегли синяки, и отросшие волосы непослушно падают на лоб. Он задумчиво кусает губы и отбивает пальцами нестройные ритмы по столу, прислушиваясь к Гермионе.

– …Они не держатся за него как прежде. Замок полуразрушен и многие разъехались. За последние недели мы истощили Пожирателей, и если портрет действительно в Хогсмиде, они вряд ли бросятся на защиту замка, – Гермиона произносит слова, в которых и сама-то не до конца уверена.

Сомнение в глазах Гарри вызывает тяжесть в животе, но она стискивает челюсти и кидает быстрый взгляд на бумаги перед собой.

– Это может оказаться неоправданным риском, пока мы не уверены, что это действительно портрет Арианы, – весомо произносит Кингсли.

– Я понимаю, что это рискованно, – едва ли не огрызается Гермиона. – Но если мы сможем захватить Хогвартс, то, возможно, сможем добраться до портрета. В хорошем случае мы также сразу выманим Лорда, и…

– Но что, если проход к нему закрыт? – резко прерывает её Артур.

– Будет суматоха, – ответ быстрый, продуманный, – и наш информатор сможет выяснить, куда переправят портрет.

– Но мы не можем позволить себе понести ещё потери. У нас уже было достаточно непростых операций.

– Да, но это Хогвартс.

Никто не спорит, хоть и не соглашается с ней, но в глазах каждого виднеется понимание.

Это в самом деле важная цель, а портрет делает её практически бесценной. И если только всё удастся, то они смогут кардинально поменять ход войны. Наконец-то приблизить к завершению.

Гермиона шумно переводит дыхание и незаметно вытирает вспотевшие ладони о брюки, а затем привстаёт со своего места.

– Флитвик, Макгонагалл и вы, Кингсли, сможете наложить защитные чары. Тогда никто извне не сможет попасть в замок в течение какого-то времени, пока мы зачистим территорию. После – для них будет слишком рискованно пытаться отбить его. У них тоже мало сил. – Она прикрывает глаза всего на миг, чтобы закрыться от требовательных взглядов, направленных на неё, и не сбиться с мысли. – Кроме того, нас поддержат кентавры и другие жители Запретного леса. Оттуда с этими сведениями о патрулях мы сможем подобраться к замку настолько близко, насколько только возможно. Это действительно опасно, но…

– Если мы пойдём на это, то наступит новая стадия войны, – вдруг подаёт голос Рон.

Он выглядит помятым, и за последние месяцы так похудел, что кажется даже выше, чем был раньше. Он смотрит на Гермиону, и его голубые глаза освещены решимостью.

Он слегка хмурится и поджимает губы, и Гермиона поспешно кивает.

– Да. Да. Именно, но это будет стадия, которая приближает её конец.

Она отвечает быстро и не задумываясь, но это даже не её слова.

Это слова Драко.

***

Как только в стене образовывается проём, Гермиона моментально натыкается на взгляд Малфоя. Впервые за всё время он встречает её, повернув голову, и смотрит прямо в глаза внимательно, настороженно, въедливо.

Он ждал так долго и теперь наконец смеет надеяться, что она восстановила все утерянные фрагменты своей памяти.

Гермиона делает шаг в камеру и, не сводя с Драко взгляда, легонько покачивает головой; он понимает её сигнал и тотчас мрачнеет. Её сердце пропускает удар, и в животе начинает тревожно тянуть.

Садясь на место, она глубоко вздыхает; им многое предстоит обсудить.

– Итак, – протягивает Драко.

Его вид как олицетворение ожидания, но он старается скрыть нетерпение. Лишь пальцы едва слышно барабанят по столу. Гермиона заворожённо глядит на них, не отдавая себе отчёта, как это выглядит со стороны. Ей кажется, попроси кто-то нарисовать Драко Малфоя, она сможет изобразить лишь эти длинные, тонкие пальцы, бледные ладони, запястья, скованные наручниками, и, может, предплечья с тёмной…

Гермиона жмурится и встряхивает головой. Затем быстро поднимает глаза, встречая взгляд Малфоя, и спрашивает первое, что приходит в голову:

– Ты нервничаешь?

Его брови дёргаются.

– Нет, Грейнджер, я спокоен как чёртов удав, – язвительность отдаёт чистой злобой.

Он раздражён и не скрывает этого, но Гермиона ничего не может с собой поделать.

– О, змеиные аналогии…

Что-то случается с воздухом в его горле: вылетает звук, похожий на треск, и он закашливается. Лицо бледнеет, и руки сжимаются в кулаки.

– Грейнджер… – почти рычит.

– Ладно, извини, – она поспешно вскидывает ладони в защитном жесте. – Я тоже нервничаю, – делится Гермиона и снова смотрит на его руки.

Малфой прослеживает её взгляд и немного наклоняет голову, будто пытаясь понять, что такого она видит, чего не замечает он. Гермиона выжидает всего мгновение и одёргивает себя. Так пялиться неприлично и немного глупо. Набравшись решимости, она протягивает руку над столом и накрывает его ладонь.

Он замирает. Кожа под её пальцами прохладная и чересчур сухая.

– Я вспомнила наш разговор после того, как ты вернулся. И про портрет.

Малфой вглядывается в её лицо, явно пытаясь распознать, какие эмоции она испытывает, и немного хмурится скорее от недопонимания, чем от недовольства.

Гермиона знает почему.

На её лице явно написано, что она, к их общему удивлению, испытывает облегчение.

Когда воспоминания только-только вернулись, печаль и страх с толиками отчаяния схватили её резко, но поверхностно. Всё было лучше, чем она ожидала и могла себе представить. И удовлетворение от раскрытой тайны даже сейчас, спустя год, было так велико…

Гермиона понимает, что это не конец, но в этот раз отчего-то внутри неестественно легко.

– Я ведь была права, да? – она и не пытается сдержать этот вопрос. – Это была Ариана?

Драко слегка кивает.

– Да, она. Но ты… этого ещё не помнишь?

Он чуть шевелит второй рукой, и Гермиона неожиданно понимает, что он почти окаменел под её ладонью, будто в страхе, что малейшее движение – и она… отпустит его?

Ну это просто смешно. Он видел её обнажённой, целовал и трогал так, как никто другой, а теперь сидит напротив в чёртовом Азкабане и боится взять за руку.

Сузив глаза, Гермиона мгновение задумчиво кусает губы и говорит:

– Я помню, как ты сказал про нападение на Хогвартс и дал мне материалы. И после – как я убедила Орден воспользоваться этим планом. Дальше всё немного размыто.

– Что именно ты помнишь после этого? – его голос сиплый.

Гермиона заставляет себя думать, и разум недовольно скрежещет, пытаясь восстановить события. Словно она на уроке, но плохо справилась с домашним чтением и не может пересказать все тонкости и перипетии сюжета.

Однако Гермиона цепляется за кончик нити и постепенно разматывает весь клубок.

– Помню, как мы готовились и обсуждали планы. Мы должны были попасть на территорию со стороны Запретного леса и, заручившись поддержкой кентавров, подобраться ближе отдельными группами. Ты передал нам маршруты патрулей, и мы надеялись попасть в замок незамеченными. Дальше…

– …Вам нужно было добраться до кабинета директора, чтобы обезвредить Долохова и перекрыть каминную сеть, не вызывая шума. С помощью вашей дурацкой карты…

– …С помощью карты Мародёров, – чуть вздёрнув подбородок, она перебивает его, но так и не убирает руки, – мы надеялись оставаться в тени так долго, как только удастся, и потом наложить защитные чары.

Она готова продолжить – информация рвётся наружу. В голове постепенно собираются цепочки: словно Гермиона движется по затуманенной тёмной дороге, но мрак постепенно рассеивается, и из-за пелены проступают незаметные прежде детали.

Но Малфой вдруг чуть приподнимает брови и будто готовится закатить глаза. Выражение, которое она раньше приняла бы за раздражённое или насмешливое, но теперь оно кажется почти дружелюбным.

– Ты помнишь план, – выпаливает он. Его рука якобы невзначай оказывается чуть ближе.

– Помню план и что не все одобрили его, но…

– У вас не было других вариантов.

– Может, и были, – почему-то спорит Гермиона. Эти два мира в её голове никак не дают ей покоя. Но неожиданно она понимает, что помнит ещё больше, чем думала. Завеса рассеивается. Прежде чем Малфой успевает ответить, она проговаривает: – Постой, после, пока мы готовились, ты дал какую-то новую информацию? Мы… Мы же виделись ещё до битвы, верно?

Глаза Драко мерцают, он пристально смотрит прямо на неё и…

– Да, мы встречались несколько раз.

…И наконец легко касается свободной рукой её пальцев.

В животе Гермионы поселяется щекотное ощущение, которое разрастается, охватывая всё тело. Она пытается сконцентрироваться на его словах и воспоминаниях, которые за ними кроются, а не на прикосновениях и затопивших её чувствах.

Но это сложно.

Потому что она скучает и хочет в конце концов просто побыть в моменте, прервав изматывающую гонку за прошлым.

Гермиона тяжело вздыхает и бросает взгляд на их скрещенные руки, непроизвольно представляя, как всё могло сложиться иначе.

Но где-то между фантазией и реальностью в её голове продолжают прорываться воспоминания.

Она ёжится, мотнув головой, чтобы отогнать наваждение.

– Я… Тогда я рассказала тебе о своих родителях.

Краем глаза она видит, как он кивает.

Гермиона пока не помнит всех деталей, но уже знает от него самого, что объяснила ему подробности и, возможно, даже показала заклинание, как показывала когда-то Рону.

Вся эта тема в сложившейся ситуации гораздо более щекотлива.

Но Гермиона верит, что Драко не стирал её память. Это та часть его рассказа, которую она не ставит под сомнение, попросту не видя мотивации. Не говоря уже про его реакции – она уверена, что они не поддельны.

Но кто ещё это мог быть?

Она часто задумывается об этом.

Кто-то из Ордена? Зачем? При каких обстоятельствах? Гарри? Но ведь он тоже, кажется, не знал, что она потеряла память.

Сам Рон?

Или же кто-то с другой стороны? Пожиратели, которые надеялись повредить её сознание? Узнала ли она что-то такое, чего не должна была знать?

Вопросов больше, чем ответов, и в этой ситуации Гермиона не надеется просто догадаться.

– Да, ты рассказала мне о свойствах памяти, – подаёт голос Драко. – И об используемых заклинаниях, и о магловской науке.

Он позволяет себе улыбнуться.

Гермиона слегка перемещает ладонь и переплетает свои пальцы с его. Он тут же крепко сжимает её руку.

– И мы выбрали день, верно? – уточняет она. – Когда было лучше всего устроить операцию.

– Да. Двадцать девятого было собрание в поместье, – он замедляется, осторожно подбирая слова. – Я предупредил вас, что большинство Пожирателей соберутся там и у вас будет время проникнуть в Хогвартс, пока там минимальное количество охраны, – Драко коротко вздыхает. – Это было подозрительно, я не знал, почему Лорд объявил этот сбор, но… Это был ваш лучший шанс.

– И мы воспользовались им.

Снова кивок.

Непривычно ссутулившись, Драко опускает взгляд на их руки; выражение его лица нечитаемо, но, кажется, он раздумывает о чём-то.

О чём-то важном.

Он глубоко вздыхает – плечи и грудная клетка мерно приподнимаются и опадают – и дважды моргает. Гермионе кажется, что уголок его губы еле-еле приподнимается, и вот через мгновение он перехватывает её ладонь обеими руками, складывая их в замок, будто пряча её руку от окружающего мира.

Его кожа холодная, и зимняя стужа прорывается в камеру даже сквозь наложенные Гермионой согревающие чары, но вдруг она чувствует вибрирующее тепло, зарождающееся глубоко внутри.

Она протягивает ногу под столом и касается его ступни. Драко слегка вздрагивает.

– Отчасти всё до сих пор размыто, – Гермиона почти шепчет. – Встречались ли мы дважды или трижды за ту неделю? Что делали, о чём говорили? Я помню отдельные отрывки, и они пока не складываются в единую картину, но… – Гермиона старается справиться с голосом, но всё равно запинается. Эмоции захлёстывают, хоть она и надеялась, что готова к ним. – Но знаешь, что ещё я не понимаю? Как это вообще получилось?

– Что?

– Мы.

Он выпрямляется и мгновение смотрит на неё так пронзительно, что хочется отвести взгляд, а после поднимает глаза к потолку.

Драко издаёт тревожный, ранящий смешок.

Гермиона догадывается, что её вопросы – самое жестокое оружие против него. Но он стойко терпит все её удары.

– Ты уже ругала меня за то, что я многое не знал и не мог объяснить. Так вот. Этого я тоже совершенно не мог понять.

Теперь её словно бьют по голове, кровь ускоряет свой бег, и что-то в животе ворочается то ли от напряжения, то ли от предвкушения. Гермиона замирает, затаив дыхание. Она сжимает руку в кулак – Малфой вцепляется в него, как будто ожидая, что Гермиона станет вырываться, а он не намерен отпускать её.

Она без понятия, как во всём этом ему удаётся сохранять такой невозмутимый, почти холодный тон:

– Когда всё только начиналось, я… был испуган, – ровный голос прерывает тяжёлый, резкий вздох. – Мерлин, да я был в ужасе. И я рассчитывал, что наше сотрудничество будет проходить на моих условиях. – Он смотрит на неё, глаза блестят. – Но, конечно же, ты пришла и всё перевернула.

========== 23. Двадцать третья глава ==========

– …Но, конечно же, ты пришла и всё перевернула.

Драко гулко вздыхает и отводит взгляд, смотря куда-то повыше её плеча.

В этот раз он готов говорить. Готов вываливать всё то, что раньше Гермиона могла лишь предполагать или угадывать по его поведению.

– Когда всё началось, Снейп объяснил мне план и привёл в ваше убежище, я собирался давать ровно столько информации, чтобы Ордену было достаточно, – он прикрывает глаза и, скривившись, добавляет: – И я уж точно не планировал рисковать собой.

Его мантия немного помята, плечи опущены, и палочка в руке уныло смотрит в пол. Он стоит посреди гостиной, так и не сдвинувшись с того места, куда аппарировал. Время за полночь, и темнота проникает в комнату через окно, борясь с механическим светом ламп. Гермиона устала, ей нужно отдохнуть перед предстоящей операцией, но Драко позвал её – и она не могла не прийти.

На самом деле, если бы галлеон не раскалился, она и сама бы придумала причину, чтобы увидеть его.

Он молчит ещё мгновение и сводит брови.

– А потом на первой же встрече ты сама напала на меня, – он быстро глядит на неё и жестом останавливает возмущения. – Пожалуйста, не спорь, дай мне сказать. У нас не так много времени… Я до сих пор не до конца понимаю, что это было. Но ты явно намекнула, что прервёшь контакт, если информации будет недостаточно, и я…

– Я не собиралась прерывать контакт.

Шумный вздох вырывается из его рта.

– Да, да. Ты не стала бы, потому что я был твоей задачей, а ты никогда не бросаешь дела на полпути. Но в тот момент… – Его челюсть дёргается, и он на миг прикрывает глаза, словно стараясь справиться с собой. – Я не мог тебе доверять. Я думал, что ты предашь меня. Или что мы покалечим друг друга. Или всё вместе.

Он нервничает, и Гермиона неосознанно делает шаг в его сторону, замечая, как его пальцы крепче обхватили древко палочки.

– Снейп предупредил меня, что в работе с Орденом нужно запасаться козырями, но ты… ты раскрывала все мои карты слишком быстро, – Драко поджимает губы, сдерживая то ли смешок, то ли раздраженный вздох, – и ты чертовски сбивала меня с толку.

Он говорит намёками, но Гермиона всё равно оживляет в памяти все их первые встречи и шумно сглатывает, пытаясь избавиться от растущего кома в горле.

Она не думала, что будет речь.

Гермиона надеялась увидеть его и, ну, может, провести какое-то время вместе. Поговорить с ним так, как они делали это обычно: с ироничными шутками и спорами о глобальном или о чепухе. Ей было не очень-то и важно.

Она просто хотела встречи с ним – и вот он перед ней.

– …Наверное, даже хорошо, что у меня не было чёткого плана, ведь иначе я бы ещё острее чувствовал, как всё летит в тартарары. И потом в июне… что-то произошло.

Малфой поднимает свободную руку – чёрная мантия топорщится в районе плеча, и он весь вдруг кажется выше, но худее, мрачнее и будто бы прозрачнее. Как призрак, как собственная тень. Гермиона смаргивает видение, а он неопределённо поводит рукой в воздухе.

Её желудок совершает какой-то акробатический трюк, когда Гермиона понимает, что это – слова и жест – его отсылка к их первому поцелую.

– …После я продолжал действовать по инерции, а ты продолжала раздражать, – он прикусывает губу; рука зависает в воздухе, пальцы слегка дрожат. – Но это уже ничего не значило.

Драко внезапно переводит взгляд и теперь смотрит прямо на неё. Пронзительно. С щемящей сердце тоской и обезоруживающей искренностью.

Она распахивает рот и сразу же закрывает его. Зажатая и напряженная поза Драко делает что-то с её решимостью, и Гермиона подступает ближе, но не осмеливается прикоснуться к нему.

– Я пытался отстраниться, – шепчет он. – Пытался закончить это – чем бы оно ни было. Я злился. Я злился на себя, на тебя, на Волдеморта, на Снейпа, на дурацкого Поттера, на отца…

Он задыхается и делает два глубоких вдоха; плечи подрагивают; он опускает руку и прижимает ладонь к бедру.

Гермиона отрешённо покачивает головой.

Этот разговор пугает её до чёртиков, но вместе с тем она не может прервать его. Драко говорит о злости, но выглядит скорее нерешительным и растерявшим всю свою невозмутимость.

И почему-то это причиняет ей почти физическую боль.

– В чём-то виноват я сам. И ты… Мы оба. И эта война, мне кажется, она свела меня с ума, и я сам и не заметил, как потерял рассудок. Наверное, это нормально. Это… Это то, что просто происходит. Но ты знаешь – я имею в виду, ты знала меня того. – Он не говорит «прошлого» или «другого», но Гермиона быстро кивает, хотя ему и не требуется её подтверждение. – И я не думаю, что изменился, Грейнджер, но всё равно мы… случились.

Мы.

Она не знает, что сказать.

Война, пожалуй, что-то сделала и с ней. Гермиона быстра на поле боя, но совершенно растерянна и заторможена, когда напротив Малфой, кажется, изливает душу.

Сердце в груди грохочет с силой, способной сломить, но Гермиона игнорирует и его, и разум, и всё внешнее, кроме Малфоя с его совершенно безумной речью.

Кажется, она ещё никогда так внимательно не слушала, но не уверена, что сможет вспомнить хоть что-то, когда он замолчит. Она хочет записать его слова, впитать их, сохранить на плёнке, которую смогла бы прокручивать снова и снова.

– Наверное, этому есть простое объяснение. Я был испуган, чертовски одинок и эмоционально нестабилен. Я не пытаюсь… Не пытаюсь сказать, что дело не в тебе. Потому что, конечно, будь это кто-то другой… Я не знаю. Просто не думаю, что всё вышло бы именно так, но вместе с тем я не могу объяснить, почему оно так вышло… Ты… Ты должна понимать.

Он вдруг обращается к ней, его взгляд проясняется, и наконец Гермиона умудряется выдавить:

– Драко, ты…

В полном раздрае и несёшь какую-то ахинею, путаешь слова и выглядишь так потерянно, что требуется вся выдержка, чтобы не расплакаться при взгляде на тебя.

– Грейнджер, не пере…

– …в порядке?

О, это глупый, глупый вопрос.

Он раскалывается; кривая ухмылка расползается на лице и тут же исчезает, будто Драко пугается своего порыва.

– Я просто хочу сказать, что… я не ожидал, что кто-то будет рядом, но ты была.

«Ты не одинок».

«У тебя есть я».

«Я буду бороться за тебя».

Ей больно и…

Совершенно восхитительно, исключительно чудесно. Будто бы в груди распускаются цветы невыносимой красоты.

Драко наконец замолкает, но Гермионе требуется несколько секунд, чтобы собраться и облечь все свои ощущения в один простой вопрос:

– Почему ты говоришь всё это сейчас?

Он смотрит прямо на неё и пожимает плечами.

– Я не знаю, что будет после Хогвартса.

– Что это значит?

О, она знает.

Гермиона почти уверена, что правильно понимает, что он имеет в виду, к чему ведёт, но задать прямой вопрос у неё уж точно не хватит смелости.

Наверное, так снова проявляется её жестокость, раз после всего сказанного она хочет, чтобы он… уточнил. Был конкретнее. Выразил всё так, чтобы не осталось лазеек и путей отхода.

Но ведь, на самом деле, Гермиона не жестока, а просто требовательна.

Она вздыхает, зная, что дрожит, и он вдруг обводит её взглядом, который невозможно спутать ни с чем другим. В груди уже не просто грохот, а непрекращающийся рокот, и в ушах шумит.

Но Гермиона ждёт.

А Драко внезапно меняет тему:

– Я знаю, что ты скажешь, но я должен попробовать, – бормочет он.

– О чём ты? – вскидывается она.

Сердце падает куда-то в живот, когда он хмурится и приподнимает руку. Шаг – и он вплотную к ней, мгновение – пальцы стискивают её предплечье.

– Не иди туда, Грейнджер. У вас достаточно людей. Останься в убежище. Пережди. Не рискуй собой в этот раз.

Горло сжимается, и на глаза набегают слёзы. Но он прав – его попытка обречена на провал.

– Но я должна пойти, – хрипло возражает Гермиона. – Драко, мы все продумали, всё будет в порядке.

Он сводит челюсти и носом шумно втягивает воздух. Взгляд мечется в течение пары секунд и останавливается в районе её ключиц. Драко поднимает вторую руку и, так и не выпустив палочки, хватает Гермиону за плечо; древко вжимается в кожу.

– Я знаю, знаю, – он моргает, опустив голову, и волосы падают на лоб, – но ты могла бы…

– Не могла бы. – Она мотает головой. – Я должна быть там.

– Должна… – эхом откликается Драко. – Мы все как будто должники этой грёбаной войны и всё отдаём, отдаём… Когда же можно будет перестать?

– Ты знаешь, – шепчет она в ответ и кладёт руки ему на шею. Большие пальцы ложатся на челюсть, и Гермиона наклоняет его голову, притягивая к себе, ловит горький взгляд, коротко вздыхает.

И целует его.

Она не в состоянии вымолвить больше ни слова, ведь на такое невозможно достойно ответить. В голове, будто попав в ловушку, бьются мысли, но Гермиона не может высказать то, что думает и чувствует.

То, что на языке у них обоих.

Он и так должен понимать.

Он…

Она самозабвенно целует его и всей душой надеется, что Драко понимает.

Он отвечает на поцелуй, как будто только этого и ждал, с жаром и отчаянием. Горячее дыхание опаляет кожу; все прикосновения губ знакомые, желанные, до смешного необходимые.

Драко обнимает её за талию, с силой прижимая к себе, и стискивает пальцы. Хватка на плече становится почти болезненной.

На миг ей кажется, что он так и будет крепко держать её, лишь бы она не ушла.

На миг ей кажется, что если это правда – она не станет сопротивляться.

Но миг заканчивается.

Им требуется кислород, и Гермиона, задыхаясь, запрокидывает голову. Лёгкие горят, сердце не оставляет попыток проломить рёбра. Драко ещё несколько раз быстро целует её в уголок губы, в щёку, в висок и утыкается носом в волосы, прерывисто дыша.

Время долго было благосклонно к ним, но теперь оно заканчивается.

– Послушай, Грейнджер, – нетвёрдым голосом начинает Драко прямо у её уха. – Есть ещё кое-что. Если что-то пойдёт не так или же, наоборот, всё будет слишком удачно… Если вы будете готовы… Я… могу снять защиту с поместья.

Гермионе кажется, что ей послышалось. Она пытается отклониться, чтобы заглянуть ему в лицо, но Драко вцепляется в неё ещё сильнее и поспешно добавляет:

– Я… – его голос ломается, – я могу сделать это, только когда буду уверен. Когда буду уверен в вашей победе.

Его передёргивает, а Гермиона наконец умудряется извернуться и взглянуть на него. Выражение какое-то обречённое, губы подрагивают, и в глазах то ли страх, то ли надежда.

Она качает головой; он хмурится.

Гермиона запускает руку ему в волосы, путаясь пальцами в светлых прядях, и снова привлекает к себе, прижимается губами к губам, но сама же не даёт углубить поцелуй.

– В нашей, – она упрямо сводит брови, – в нашей победе, Драко.

***

Гермиона растерянно моргает раз, другой, мотает головой, глубоко втягивая воздух, и видения прошлого наконец рассеиваются.

Она возвращается в промозглую камеру к другому – тому же? – Драко Малфою, который сидит напротив, затаившись в ожидании, и легонько поглаживает костяшки её пальцев.

Прикосновение помогает быстрее прийти в себя.

Когда весь ход событий более или менее укладывается в голове, Гермиона с придыханием говорит:

– Ты просил меня не участвовать в операции в Хогвартсе. И сказал, что можешь снять защиту мэнора.

Он неожиданно крепко сжимает её руку и, стиснув челюсти, кивает. На лице показываются желваки, привлекая внимание. Гермиона заворожённо смотрит на Драко и уточняет:

– И это была наша последняя встреча?

Ей кажется, что её горло схватили сильной рукой. Воздуха не хватает, в животе и в груди тянет почти до боли. Со всем происходящим нервы стали совсем ни к чёрту, и Гермиона ощущает подступающие слёзы.

Драко снова кивает.

– Да. – Его губы подрагивают. – В следующий раз мы увиделись уже в мэноре.

– Та встреча в подземельях?

– Не совсем, – скупо сообщает он, качнув головой.

Гермиона, не выдержав, поднимает вторую руку и трёт глаза; следом сжимает двумя пальцами переносицу и морщится.

Голову постепенно охватывает боль. Мышцы шеи забиты, и в затылке скапливается давление. Разум снова не справляется с объёмом информации, но всё равно старается заполнить пустоты.

Гермиона напрягается и, сделав усилие над собой, задаёт следующий вопрос:

– Но что случилось в Хогвартсе? Что-то пошло не по плану?

– Меня там не было, – отвечает Драко. Она поглядывает на него: он хмурится, и между бровей появляется вертикальная морщина. – Я почти не могу дать тебе подсказок. Единственное, что мне досталось, – это сообщение на монете из трёх слов.

После этой фразы что-то внутри неё начинает работать по-другому: то ли сердце слишком ускоряет свой ритм, то ли от нервов желудок сжимается чересчур сильно.

– Трёх слов? – выдавливает Гермиона сквозь ком в горле и сглатывает так резко, что хочется закашляться.

Затылок начинает пульсировать, и шея совсем каменеет.

Малфой жёстко усмехается.

– Все не так прозаично, Грейнджер. – Он всё ещё нежно держит её за руку, и под столом соприкасаются их ноги, но Драко больше не справляется с лицом: выражение уставшее, измученное и сердитое. – То, что ты помнишь, это лучшее признание, которое у нас было.

В его глазах смесь раздражения и печали.

– Но… – она прикусывает губу; грудь будто налита свинцом. – У нас ведь был план, но ты говорил, что мы попали в ловушку. Откуда ты тогда об этом знаешь?

Драко как-то подбирается всем телом; его кадык дёргается, запуская волну по горлу. Гермиона не может отвести от него взгляда, но чувствует, как её начинает потряхивать. Вновь подступают слёзы, и горе овладевает ей в такой степени, что она еле дышит. Горе из-за всего потерянного, забытого, раздавленного судьбой.

Горе из-за времени, которое утекло и не желает поворачиваться вспять.

– Мне сказал Поттер, – коротко сообщает Драко.

Гермиона опускает голову, утыкаясь взглядом в переплетение царапин на столешнице. Она разглядывает их, концентрируясь на линиях и завитках, пока мозг отфильтровывает информацию.

– Гарри… Он?.. – она глубоко вздыхает и вдруг шепчет: – Я сказала ему, – и только после осознаёт собственные слова. Гермиона снова поднимает руку и прижимает кончики пальцев к виску. – Я сказала ему найти тебя. Если что-то случится.

Невнятные образы мелькают в голове, обрывки фраз не сразу складываются, но Драко мягким голосом помогает ей:

– Когда вас схватили, Поттер ждал меня в убежище. Ты рассказала ему про защиту мэнора, и он почти с порога спросил, действительно ли я смогу её снять, – Драко позволяет себе немного ухмыльнуться, но тут же мрачнеет. – Он был готов отправиться туда сразу же. Он… просил меня вытащить вас.

– Но ты не мог.

Неопределённый звук вырывается из его рта, он морщится как от удара, и Гермиона на мгновение жалеет о своих словах. Не выдержав, она прикрывает глаза, чтобы не расплакаться.

Боль нарастает.

Как и желание докопаться до истины.

– Нам нужен был план, – отрывисто сообщает Драко. Голос холодный, сухой, но Гермиона знает, что ему тяжело даётся это напускное безразличие. – Мы не могли просто вломиться туда. Я не знал, куда точно вас доставили, сколько там уровней охраны, какие у них приказы… Я не мог так рисковать. Не мог.

Гермиона открывает глаза и встречает его взгляд. Он смотрит на неё буквально пару секунд и роняет голову, упираясь подбородком в грудь. Его челюсть дрожит, и он сжимает её; ноздри раздуваются.

– Я уже говорил тебе, что после твоего столкновения с Беллатрисой я понял, что ты можешь умереть, – выдавливает он; каждое слово явно даётся непросто. – Но тогда я…

– Не надо, – срывается с её губ.

– …Был в ужасе. Я просил тебя не идти в Хогвартс, потому что боялся потерять, и…

Он замолкает и сокрушённо качает головой, а Гермиона чувствует, как к горлу подкатывает тошнота.

Её мутит, сводит живот, голова раскалывается, в глаза будто насыпали песка, и ком в горле большой, болезненный. Взгляд затуманивается, и постепенно всё вокруг теряет очертания, расплывается пятном. Она моргает дважды и изо всех сил старается сфокусироваться на руках Драко. Наручники вокруг его запястий начинают несильно светиться.

Он замечает её заминку, её напряжение.

– Постой, Грейнджер, – поспешно шепчет он, – прости, я опять…

– Я не вспоминаю, – она с трудом выталкивает из горла звуки и снова моргает, чувствуя влагу на щеках. Слёзы наконец находят дорогу. – Мне просто нехорошо.

Вдруг Драко наклоняется и тянет её руку к своему лицу. Его губы – холодные, обветренные – прижимаются к коже.

Он целует её пальцы – она, не удержавшись, всхлипывает.

– Мне жаль, что всё так вышло. Мне очень жаль, Гермиона.

Драко упирается локтями в стол, бросает на неё быстрый взгляд и снова опускает его, но Гермиона успевает заметить в глазах тоску, нежность, сожаление.

Ей хочется заменить тоску на радость, преумножить нежность и изгнать сожаление. Но пока… она не способна на это.

Гермиона вздыхает, качнув головой, и говорит:

– Мне кажется, будто я вижу тебя последний раз, – она колеблется мгновение и поясняет: – Кажется, из-за моих воспоминаний… Из-за нашей последней встречи и того, что я знаю о будущем. Всё это как-то переплетается. Ощущения… странные.

Гермиона думает о нём. О том, как он открылся ей и, следуя дурному предчувствию, просил не идти в Хогвартс. О том, как после искал в подземельях собственного дома и нашёл всю в крови и во власти паники; как был вынужден лишить сознания, чтобы обезопасить. О том, что спустя пару недель после того разговора Драко очутился в Азкабане.