Текст книги "Цена памяти (СИ)"

Автор книги: Feel_alive

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Гермиона ахает.

– Думаешь, ему кажется, что он одержал победу?

– Не знаю, Грейнджер. Даже несмотря на сопротивление замка, Пожиратели чувствуют себя там полноправными хозяевами. Долохов… Он упивается властью, – его голос вдруг ломается, и Драко передёргивает плечами, сжимая кулаки. Его челюсть напрягается. – Они устраивают рейды в Запретный лес, чтобы приструнить всех, кто живет там. Но никто не суётся в замок. Наше пребывание там было… Оно почти не имело смысла.

– Что это значит?

– Мы думали, что Лорд отправил дополнительные силы на охрану Хогвартса, – он подбирает слова, – но там даже не было особо Пожирателей, кроме нас. Я знаю только, что многие размещены в Хогсмиде, но не в самом замке.

Гермиона неверяще качает головой, пытаясь осмыслить услышанное. Она не ожидала подобного исхода, напротив, она надеялась, что, вернувшись, Малфой поделится чем-то таким, что изменит ход войны.

– А что насчет портрета?

Драко опускает веки, и Гермиона не может не заметить, как начинает дрожать его рот.

– Это было бесполезно, – бросает он, на миг сжимает губы и снова приоткрывает, испуская рваный вздох. – У меня почти не было возможности… Я не мог свободно передвигаться по замку, почти всегда был с кем-то в паре. Выяснить что-то было невозможно, но… Но я говорил с Дамблдором.

– Ты… Что?

Гермиона трижды моргает, ошарашенно приоткрыв рот.

Весь его облик незримо меняется: Драко чуть выпрямляется, расправив плечи, и с силой сжимает палочку; его лоб напрягается. Драко мотает головой, откинув волосы с лица. Он злится, ярость сочится сквозь кожу, но Гермиона видит, что это ещё не всё.

Он полон эмоций, и они рвутся наружу.

– Он сам нашёл меня, – тихим тоном, который вызывает тяжесть в животе, произносит Малфой. – Я остался один совсем ненадолго, и он возник в раме пустующего портрета на четвёртом этаже, как будто точно знал, где я буду, – он шумно вдыхает и выдыхает сквозь зубы. – Но это… Это было… Бессмысленно. Старик окончательно выжил из ума. Или же этот портрет – чёртов брак. Он сказал мне следовать за козлом. За козлом! И всё. – Его всего передёргивает, голос повышается, звуча сердито и отчаянно одновременно. – Я попытался остановить его, чтобы, чёрт возьми, разобраться, что он имел в виду. Но он исчез, вскоре после меня нашёл Долохов, и больше у меня не было шанса.

Его дыхание сбивается, и грудь ходит ходуном, словно у него начинается припадок. Гермиона неосознанно делает шаг к нему. Она пытается поспевать за потоком его слов.

– Всё было зря, Грейнджер, – горько протягивает он и вскидывает руки, прижимая сжатые кулаки к вискам. – Зря. Я думал, как-нибудь обойдётся. Поверил – после нашего разговора, – что в Хогвартсе будут ответы, – он резко опускает руку с палочкой, прижимая её к груди. – Но там не было ничего, только…

Он задыхается.

В его чертах и суматошных движениях сквозит отчаяние, и Гермиона вдруг явственно осознаёт: что-то случилось. Как он и боялся – серьёзное и непоправимое. Она чувствует, как сводит все мышцы от одной только мысли, и это не даёт ей преодолеть остатки расстояния между ними с Драко, чтобы обнять и успокоить его.

Она застывает на месте и борется с собой, но, собрав всю свою решимость, окликает его:

– Драко, – она усилием воли заставляет голос не дрожать. – Драко, что там произошло?

Он часто-часто моргает, и по лицу проходит дрожь, отчего Гермионе кажется, что он либо заплачет, либо взорвётся в приступе неконтролируемой магии. Она всё же делает ещё один шаг к нему, приподняв руку, словно в попытке коснуться, но так и не дотягивается до него.

Звук, похожий на всхлип, вырывается изо рта Малфоя.

– Когда я уходил, он сказал, что… моя мать будет ждать моего возвращения. – Слова обжигающе холодные и пугающие. Гермиона чувствует давление в горле и нервно сглатывает. – Это был даже не намёк, а прямая угроза.

– Он когда-нибудь… что-то делал при тебе? С ней?

Он кивает.

– Он наказывал нас за промахи отца и… В этот раз ясно дал понять, что за мои промахи… – Драко почти сипит. – Он тоже накажет её.

Её пальцы подрагивают в воздухе, и Гермиона отводит руку и опускает себе на грудь. Сердце трепещет под ладонью.

– Что случилось?

– Ты сказала, что у меня не было выбора, – бормочет он, не глядя на неё, – но что, если он всё-таки был?

– Что ты сделал, Драко?

Её голос звучит почти истерично, и он наконец поднимает взгляд. Глаза налились кровью и блестят, словно у него горячка, зрачки расширены. Это выглядит пугающе, но Гермиона уж точно не боится его. Лишь за него. Снова.

– Они вершат самосуд, – роняет Драко. – Ради… развлечения. Или устрашения других. Это сложно объяснить. Там было несколько человек из Хогсмида, я не могу сказать точно…

Его голос слабеет к концу, а Гермиона, наоборот, переспрашивает на удивление живо:

– Кто это был, Драко?

– Я узнал мадам Розмерту, – он кривится будто от боли, – и были другие знакомые лица. И несколько кентавров.

– Кентавров?

– Они хотели устроить показательную… – он проглатывает слово, лишь губы шевелятся, – …чтобы другие увидели. И не лезли.

– Там был кто-то ещё? Кто-то из Ордена? – Гермиона нервно облизывает губы и слегка подаётся вперёд.

– Нет, только они и… и… Филч. Он и его кошка.

Какой-то блик в его глазах, какая-то мелькнувшая эмоция заставляют сердце Гермионы сжаться, и разум, запутавшись, начинает сигнализировать об опасности. Но она пытается не допустить лишних мыслей и просто внимает словам Драко.

– Сначала они пытали их. – Кажется, что ему требуются невероятные усилия, чтобы вытолкнуть из себя каждое слово. – Круцио… Они накладывали его и некоторые другие заклинания. Они… – Он вдруг сильно морщится и слегка белеет, а затем поправляет себя: – Мы. Мы накладывали заклинания. Я… я старался сдерживаться. Но потом Долохов приказал…

Он понуро смотрит на неё, и Гермиона направляет все силы на то, чтобы ни один мускул в её лице не дрогнул.

– …приказал убить их.

Воздух вокруг них сгущается, сжимается и – пуф.

Словно взрыв.

Гермиона несколько раз моргает и мельком оглядывается по сторонам. Но всё остаётся по-прежнему.

Взрыв был лишь в её голове.

Незримая линия разделяет прошлое и будущее ровно в этот момент, когда Гермиона слышит признание, пока ещё не прямое, но кристально ясное. Она прислушивается к себе, посматривая на Малфоя, который ждёт её вердикта, тяжело дыша. Он выглядит так, будто вот-вот распадётся на куски.

Но это всё…

Гермиона замирает, стараясь убедиться, что не обманывает себя.

Это всё не имеет смысла. Ведь его признание ничего не меняет. Осознав, что на несколько мгновений задержала дыхание, Гермиона выпускает воздух почти с облегчением.

Но Малфой, кажется, трактует всё по-своему и, не выдержав, отводит взгляд.

– Я думал, что не смогу, – шепчет он. Слова полны чувства вины. – Говорят, что нужно иметь искренние намерения, чтобы заклинание действительно сработало. – Его глаза бегают из стороны в сторону, и на виске бьётся вздувшаяся вена. – Но я не… Я не хотел… Я лишь хотел, чтобы он замолчал. Я надеялся, что они не станут. Ведь никому нет дела до сквибов.

Он выплёвывает эти слова с вновь мерцающей во взгляде яростью, и Гермиона стискивает зубы и продолжает молчать, давая ему пространство и возможность выговориться.

– Это было… никак. Я думал, будет больно. Думал, почувствую, как что-то внутри… Звучит глупо, но, может, расколется, сломается, разобьется. – Каждое слово хлёсткое как удар, но сам Драко выглядит всё более потерянным и разбитым. – Но ничего не произошло. Я просто произнес слова, заклинание вырвалось из палочки, и его… больше не было.

– Драко, – коротко окликает Гермиона.

– Они все просто замолчали навсегда. И всё остальное… оказалось неважно. Кентавры, сквибы, маглорождённые, чистокровные, даже чёртова кошка Филча – будто их никогда и не существовало. Но они… были.

Сердце Гермионы рвётся, подталкивая её изнутри, и она всё же разделяет пространство между ними и кладёт руку на предплечье Малфоя.

– Драко, – мягко повторяет она.

Он, словно очнувшись ото сна, вновь смотрит на неё осознанным взглядом.

И в тот же миг выдирает руку, отодвигаясь от Гермионы.

– Пожалуйста, Грейнджер, не говори мне сейчас ничего. Я… я не справлюсь с твоим осуждением, мне хватает своего.

Его взгляд мгновение блуждает по комнате и снова замирает на ней; Драко стоит вполоборота и смотрит украдкой. У Гермионы перехватывает дыхание, но она сжимает челюсти и, вскинув подбородок, отвечает ему суровым взглядом.

– Я не стану тебя судить, – слова легко слетают с языка. Она говорит быстро, едва не сбиваясь, только бы не дать ему себя прервать. – Я не хочу. Не хочу, Драко. Мы участвуем в войне и каждый день видим и делаем… много разного. Это реальность, в которой мы оказались. Я не знаю, как реагировать. Одно дело догадываться, предполагать, слышать чужие домыслы, и совсем другое – когда человек говорит тебе в лицо, что убивал.

– …Пожалуйста…

– Но я не отказываюсь от своих слов! Я на твоей стороне. Я буду отстаивать тебя. И произошедшее не изменит этого.

Она заканчивает горячо и уверенно, но Драко морщится как от удара.

– Грейнджер, я убил его, – припечатывает он, и его плечи тяжело опускаются, будто под весом непосильной ноши. Драко отчасти разворачивается к ней; глаза болезненно блестят. – Я поднял палочку, я произнес заклинание, и его больше нет.

Теперь он смотрит на неё неотрывно, словно хочет убедиться, что она уяснила смысл его слов.

– Я бываю наивна. И постоянно верю в лучшее, ты сам знаешь. И требую этого от других, – Гермиона пытается выдавить улыбку, но уголки губ лишь слегка вздрагивают. – Но я понимаю, что иногда невозможно иначе. Я не виню…

– Отстань, Грейнджер, – рявкает он.

– Дай мне договорить! Я не виню себя в смерти Чарли.

Она взмахивает рукой в воздухе и указывает на себя, с силой ударяя по своей груди.

Не ожидав такого, Драко явно не находится, что ответить, и молча таращится на Гермиону несколько секунд.

– Я не такая смелая, как думала, и оставила его там. Но ты был прав, – она делает многозначительную паузу, чтобы до него точно дошёл смысл её заверений. – Ты спрашивал, что важнее: обстоятельства или результат. Я думаю, что это вопрос без ответа. Ты сделал то, что сделал, и я не забуду этого. Но это… неважно. Потому что у тебя были причины, которые…

– Я думал, обстоятельства – это оправдание? – вдруг перебивает он.

Гермиона стискивает зубы.

– Я никогда не говорила этого, – роняет она. – Я считаю, что иногда они важнее, а иногда результат затмевает всё. Но… Ты сам говорил мне, что нельзя постоянно придерживаться добра! Ты говорил, что не считаешь это правильным, но готов… ради близких. На разные поступки. Потому что выбираешь их. И именно это ты и сделал, Драко.

Её захлёстывает прилив чувств, а он вздрагивает всем телом, мотает головой, и обескровленные губы едва шевелятся, когда Драко говорит:

– Но если, на самом деле, я мог и не делать этого? – горько спрашивает он.

Гермиона отрицательно покачивает головой.

– Мы не узнаем этого. Ты… ты уже сделал. И это не исправить. Но это не конец.

– Грейнджер, я думаю, что ты правда не до конца понимаешь…

И в этот момент она решается.

Слова приходят на ум, и она не сопротивляется им. Раньше она не хотела рассказывать ему, потому что боялась осуждения или того, что это слишком личное. Но теперь всех этих границ между ними не осталось. Поэтому Гермиона выпрямляется, чувствуя, как её легко потряхивает от напряжения, и прерывает его:

– Я не говорила тебе кое-что, – она вскидывает подбородок и делает глубокий вздох. – Я не хотела говорить раньше, но теперь… Я хочу, чтобы ты знал, – она замолкает, быстро переводя дыхание. – Когда война начала набирать обороты, мы знали, что наши близкие будут под угрозой. Но в основном все были в курсе происходящего и могли себя защитить. Кроме… Кроме моих родителей.

Брови Драко удивлённо дёргаются, и вокруг глаз собираются еле заметные морщинки, когда он слегка хмурится.

– Перед тем как отправиться на поиски крестражей с Гарри и Роном, я провела некоторое время дома. Мне нужно было многое подготовить, чтобы обезопасить свою семью. Я советовалась с Макгонагалл, Кингсли, Люпином и… – воздух задерживается в горле, и внизу живота стягивается тугой узел, но Гермиона сглатывает и, справляясь с собой, заканчивает: – Я стёрла память своим родителям. Любое упоминание обо мне и нашем общем прошлом. Поменяла им имена, а после отправила в Австралию начать новую жизнь и… вот.

Она разводит руками, но тут же опускает их, прижимая к бёдрам, потому что чувствует, как нещадно дрожит. Гермиона замирает, ожидая реакции Малфоя.

Но он молчит и смотрит на неё. На лице медленно расцветает нелепое выражение восторга.

– Ты стёрла им память, чтобы обезопасить, – наконец тягуче бормочет он, выговаривая каждый слог.

Она вспоминает его же слова и использует их, чтобы донести мысль.

– Я дошла до крайности – я расколола их сознание.

– Чтобы защитить…

– И ты не осуждаешь меня?

Он удивлённо вскидывается.

– Мерлин, Грейнджер, как я могу? Ты пошла на это ради них, и это пугающе, но… гениально.

Ловушка срабатывает, как она и надеялась. Гермиона вплотную подступает к Драко и кладёт обе руки на его плечи. Он дёргается, но не отступает и внимательно глядит на неё сверху вниз.

– Ты не раз обвинял меня в лицемерии, Драко, так не будь же таким сам, – сурово отчитывает она. – Ты говорил, что память – это важно. Но мы все… Мы все защищаем близких.

– Но это разные вещи…

– Нет, Драко. Я не думаю, что они настолько уж разные.

Её руки скользят по его шее, и она обхватывает его лицо ладонями.

– Посмотри на меня, – шепчет Гермиона. – Посмотри на меня, Драко.

Она видит каждую крапинку в его глазах, каждый сосуд и каждое пятнышко. Его дыхание касается её лба.

Он едва слышно роняет:

– А если бы это был не Филч? – На мгновение прикрыв глаза, Драко прислоняется к ней. – Что, если в следующий раз это будет кто-то… кто-то другой?

У Гермионы нет ответа на этот вопрос.

Но у неё есть надежда, что следующего раза просто не будет.

– Нам нужно покончить с этим как можно скорее, – заключает она и наконец обнимает Драко, прижимая лицо к его шее и путаясь пальцами в волосах. Она чувствует, как он дрожит, и её сердце бьётся в такт его частым прерывистым вздохам.

Кажется, они стоят так целую вечность.

Лишь спустя долгое время, когда его дыхание выравнивается, а её сердце перестаёт колотиться так яростно, Гермиона, делая вид, что не чувствует влагу в своих волосах, добавляет:

– Ты не виноват.

========== 22. Двадцать вторая глава ==========

Всю ночь Драко обнимает её, притягивая к себе, будто боится, что она исчезнет. Он спит беспокойно, временами вздрагивая и издавая неразборчивые звуки.

А Гермиона почти не смыкает глаз до утра. Она обдумывает произошедшее и прокручивает в голове весь их разговор.

Озарение приходит с первыми лучами солнца.

Разрозненные кусочки мозаики собираются в голове в единую чёткую картинку, в которой как будто нет ни одного изъяна. Догадка кажется безошибочной. На миг это заставляет Гермиону замереть и задохнуться, словно осознание сжимает лёгкие, не давая воздуху ворваться в них.

Ещё через несколько секунд она выпутывается из рук Драко и садится на постели. Взгляд блуждает по комнате, и Гермионе кажется, что её голова не способна удержать все мысли и они вырываются и витают вокруг.

«Следуйте за козлом» похоже на серебристо-голубого патронуса, мелькающего вокруг и соединяющего остальные кусочки в единую цепочку.

Сначала вспышки из палочки Аберфорта Дамблдора, который отступает, припадая на правую ногу, но продолжает посылать заклинания одно за другим во время битвы в Годриковой впадине.

И сразу после – «ваши пленные мертвы», произнесённое холодным и безразличным тоном.

Сложно соединить это с появлением таинственного портрета. Особенного. Уникального. Портрета, который, как они верили, обязан быть связан с выдающимся волшебником.

Ещё и Люциус Малфой, который возвращает портрет на место. Место… Что же это за место?

А те обрывки информации, которые предоставил Драко? Пожиратели в Хогсмиде, отсутствие заинтересованности Волдеморта в Хогвартсе, словно он уже победил над замком. И над теми, кому он дорог.

И фраза, брошенная почти случайно. Она врывается в сознание Гермионы, и ей чудится звук, как если бы недостающая деталька встала в нужный паз.

Щелчок.

«Ведь никому нет дела до сквибов».

Она на мгновение прижимает ладони к вискам, а следом роняет руки на кровать и сдавленно лепечет:

– Драко.

Её горло пересохло, и голос звучит хрипло. Гермиона нервно сглатывает и повторяет:

– Драко.

Желание поделиться информацией разрывает её изнутри, но опасения не позволяют поддаться ему в полной мере.

Гермиона вновь окликает Драко и ждёт, искоса поглядывая на него.

Вздрогнув, он просыпается и мгновение рассеянно перебирает руками, пытаясь найти её. Не обнаружив Гермиону рядом, он распахивает глаза и взволнованно вздыхает.

– Грейнджер, – отрывисто, резко, – что случилось?

Он приподнимается на локтях, и Гермиона сжимает кулаки, набираясь решимости.

– Я думаю, что знаю.

– Что знаешь?

Она наконец разворачивается к нему лицом; его взгляд испуганный и всё ещё немного затуманенный после сна.

– Я знаю, чей это портрет. И знаю, где он.

Он хмурится и приоткрывает рот, но Гермиона не даёт ему вставить ни слова:

– Всё сложилось, всё просто встало на свои места, и я никогда ещё не была так уверена…

– О, я сомневаюсь в этом, – Драко издаёт приглушённый смешок и тут же хмурится: – Но, Грейнджер…

– Драко, я правда…

– Дай мне сказать!

Он прикрикивает, и Гермиона послушно замолкает и, шумно вздохнув, глядит на него. Он серьёзно смотрит прямо ей в лицо, но она всё равно отчего-то смущается своей наготы и комкает в пальцах одеяло, прижимая его к груди.

– Сколько времени?

Она пожимает плечами.

– Не знаю.

– Ты давно проснулась?

– Я не спала.

Малфой прищуривается, обводит её взглядом.

И коротко спрашивает:

– Ты правда догадалась?

В его тоне недоверие, и сомнения отравляют черты лица, но то, как он смотрит, как нервно сглатывает, как сжимает кулак, сминая простынь, указывает на надежду, уже успевшую поселиться в душе.

Гермиона несмело кивает; ей кажется, что отрывки мыслей и идей продолжают крутиться вихрем в воздухе вокруг них, и она на миг прикрывает глаза, а после говорит:

– Этот портрет не магловский, но и не совсем магический… то есть… на нём изображён сквиб.

Гермиона понимает, что после всего произошедшего слышать такое для Драко болезненно. Он морщится так, будто неприятный вкус расползается по языку.

– Что?

– Он отличается от всех других портретов, что я видела. И он подходит по всем параметрам.

– Грейнджер, ты ещё никогда не была так сдержана, когда дело касалось твоих знаний.

Малфой цокает языком, и Гермиона вздрагивает и нервно растягивает губы в подобие улыбки. Она пытается подобрать слова, пока Драко смотрит на неё нетерпеливо и почти раздражённо.

– Козёл – патронус Аберфорта Дамблдора. В день, когда твой отец выкрал портрет, он сражался в Годриковой впадине и был взят в плен, а после погиб.

– Только не говори, что…

– Этот портрет, он… – Гермиона глубоко вздыхает, пытаясь перевести дыхание, прежде чем озвучить догадку. – На нём изображена Ариана Дамблдор. Сестра Альбуса и Аберфорта.

Драко широко распахивает глаза.

– И ты думаешь, что Лорд?..

Он совершенно сбит с толку и даже не заканчивает вопрос, но Гермиона понимает его с полуслова.

– Она не была великой волшебницей. Она… была сквибом. Но Лорд мог решить прибегнуть к этому, потому что это хороший способ…

– …Поквитаться с Дамблдором.

Гермиона поспешно кивает, чувствуя нарастающий ком в горле.

– Я даже не уверена, что её портрет может разговаривать. Она… была слаба. Возможно, поэтому другие портреты не замечали её. Кроме того, она уходила с портрета не в сторону, а вдаль. Этим она отличалась от остальных.

– Ты видела её?

– Да, – выдыхает Гермиона и добавляет: – Ты сказал, что Пожиратели собрались в Хогсмиде. Мне кажется, они охраняют его. Раньше портрет был в Кабаньей голове. Я думаю, что после падения Хогсмида Аберфорт забрал его с собой в Годрикову впадину…

– Где его и нашёл мой отец.

Его узкие губы белеют, когда он сжимает их особенно сильно.

– Да. Всё сходится, Драко.

– Но зачем возвращать его на место? – Он снова хмурится; брови нависают над потемневшими глазами.

Драко отталкивается от постели и, выпрямляясь, садится. Одеяло сползает, открывая обнаженную грудь, расчерченную шрамами. Гермиона неосознанно прослеживает глазами особенно длинную полосу и гулко сглатывает.

– Предполагаю, что это должно было быть безопасным местом. Хогвартс и Хогсмид под контролем Пожирателей, а единственный человек, которого интересовал этот портрет, умер.

Слова кажутся нелепыми и тяжеловесными. Мысли обгоняют их, и Гермиона всё ещё пытается уложить в голове единую картину. Убедить Малфоя и себя саму.

Он неожиданно мотает головой.

– Ох, Мерлин, Грейнджер, только ты могла собрать всё это и прийти к такому выводу.

Гермиона едва не прикусывает язык.

– Ты веришь?

– Я не знаю, но звучит чертовски логично. Возможно, всё дело в тебе.

Драко подаётся к ней, и его лицо оказывается в полоске света. Солнце за окном уже объявило новый день, который вступает в свои права.

– Дамблдор действительно дал ценную подсказку. Он знал и о портрете, и о том, что ты сможешь передать информацию.

Вздрогнув, Гермиона внезапно чувствует пальцы Драко на своём локте.

– То есть всё было не зря? – едва слышно произносят его губы. Звук приглушённый, словно скрутили громкость, но она разбирает каждое слово.

И кивает.

– Драко…

Он меняется в лице.

– Но как он мог быть в курсе? – Пальцы сжимаются, впиваясь ей в кожу; Гермиона морщится и замирает. Голос Малфоя повышается и отдаёт горькой яростью. – Откуда чёртов… Откуда он узнал про портрет, если о нём не должен был знать никто, кроме моего отца, и…

Он задыхается и наклоняет голову, пряча лицо. Гермиона тянется к нему, обхватывая его свободную ладонь.

– Драко, постой, не заводись, – мягко останавливает она. – Я думала об этом, и у меня есть гипотеза.

Шумно вздохнув, Малфой смотрит на неё исподлобья.

– Само собой.

Она игнорирует его.

– Скажи, – она колеблется и рассеянно поглаживает его кисть. – Выручай-комната цела?

– Выручай-комната?

– Да. Я имею в виду… Она пострадала из-за пожара? Я не уверена, насколько он на самом деле повлиял на неё, и…

– Я не проверял, – Драко передёргивает плечами. – Несколько Пожирателей обсуждали, что якобы кто-то видел её, но, кажется, все попытки попасть туда обернулись провалом.

– И ты не знаешь, существует ли она до сих пор на самом деле?

– Нет, – он вновь цокает языком и сверкает глазами. – Грейнджер, какого чёрта мы обсуждаем Выручай-комнату?

Гермиона быстрым движением отбрасывает волосы с лица; его рука всё ещё на её локте, но движение будто пробуждает его, и Драко выпускает её. Гермиона быстро смотрит на зависшую в воздухе ладонь и снова прямо ему в глаза.

– В прошлом учебном году там было что-то вроде второго портрета Арианы. И тоннель, который соединял Выручай-комнату и Кабанью голову.

Малфой недоверчиво приподнимает брови.

– Ты сейчас серьёзно?

– Именно так мы с Гарри и Роном проникли в Хогвартс второго мая.

– Грейнджер, – голос Драко вдруг срывается; грудная клетка расширяется, когда он пытается набрать побольше воздуха. – Ты хочешь сказать, что в Выручай-комнате был проход, который соединял Хогсмид и Хогвартс? И кто угодно мог пройти по нему?

Его глаза округляются, и выражение на лице на мгновение пугает Гермиону: оно одновременно бешеное, разочарованное и трагичное.

Она резко понимает, что именно это значит для него.

Вспоминает, как Драко Малфой провёл свой шестой курс.

Его миссию.

– О, – выдыхает она и замирает. – Я не… Я не думала об этом. Но…

Его рука сжимается, и он глухо бьёт кулаком по кровати; одеяло смягчает удар. Драко приоткрывает рот, но Гермиона опережает его и быстро-быстро говорит:

– Драко, у меня нет объяснения, как это произошло, но…

– …Да что ты!..

– …Но я не обманываю тебя. Я была в этом проходе, но не знаю, как он возник. Его в некотором роде вызвал Невилл, когда прятался в Выручай-комнате и был так голоден, что она дала ему решение, но я не знаю, почему…

– …Почему замок помог ему, но не стал помогать мне? – вдруг рявкает Драко, и Гермиона испуганно замирает. – А я знаю, Грейнджер. Мы оба знаем.

Он прикрывает глаза; горечь омрачает его лицо.

– Драко…

– Не надо, – обрывает он. – Не надо. Это уже неважно.

Со вздохом Гермиона покачивает головой.

После признания Драко её сознание будто закрылось от мыслей о том, какие поступки он совершил. Она не уверена, виноват ли шок, или же она искренне смирилась и отпустила ему грехи. Она знает лишь, что сочувствует ему. Сердце рвётся от смеси жалости и злости из-за несправедливости того, через что Драко пришлось пройти. Конечно, он был виноват, но наказание, по мнению Гермионы, оказалось несоизмеримым.

И вот теперь – ещё одно едкое и жестокое напоминание о его пути и выборе, который он когда-то сделал.

По виду Драко кажется, что он на грани, но Гермиона верит, что им осталось потерпеть лишь немного. Ведь если она права – это наконец приближает их к победе.

– Тёмный Лорд не может знать про существование второго портрета. Это то, что он упустил, – тихо проговаривает Гермиона, не сводя взгляда с измученного лица Малфоя. – Возможно, из-за этого каким-то образом портрет Дамблдора и узнал о крестраже. Поэтому и сказал тебе следовать за козлом.

– Но как я должен был догадаться? Для меня это звучало как полная бессмыслица.

– Ты и не должен был, – мягко возражает Гермиона. – Он сделал ставку на то, что ты всё-таки стал шпионом и передашь эту информацию в Орден.

– А если нет? Он ведь не мог знать, что я согласился.

– А если нет – то ты просто решил бы, что старик окончательно выжил из ума, или же что его портрет – чёртов брак, – с невесёлой улыбкой Гермиона повторяет его же слова.

Малфой бросает на неё долгий взгляд, а после освобождает ладонь из её хватки и, подняв обе руки, прижимает пальцы к вискам.

– Неужели он снова его переиграл? – бормочет Драко. – Даже после смерти будучи дурацким портретом… В то время как Лорд считает, что уничтожил или взял под контроль почти всё, что было ему дорого, Дамблдор находит способ всё повернуть в свою сторону.

Она не уверена, что этот вопрос требует ответа, но всё же робко роняет:

– Я думаю, во многом нам повезло. Если я вообще права.

Он поднимает голову, взгляд скользит по ней, губы изгибаются.

– Грейнджер, так всё-таки ты совершенно уверена или сомневаешься в себе?

Его вопрос укалывает и задевает гордость, и Гермиона сводит лопатки, решительно выпрямляя спину, но напоминает себе, что они на одной стороне и ей не нужно сражаться с ним.

– Я чувствую, – она вздыхает и, невольно вскинув руку, прижимает ладонь к груди, – что права. Но не могу быть полностью уверена. Я могла что-то не заметить. Что-то не учесть. Этот ответ, возможно, слишком хорош, чтобы оказаться правдой. – Гермиона стискивает челюсть и покачивает головой. – И мне нужна помощь. Мне нужно, чтобы ты… включился. Чтобы был придирчивым и задал все вопросы, которые только придут в голову.

Малфой не выдерживает, и тень насмешки пробегает по лицу. Что-то в его глазах меняется почти неразличимо, но Гермиона способна распознавать разные оттенки серого. Она видит, как он допускает крупицам веселья завладеть собой.

– Хочешь, чтобы я испытал тебя?

– Так, как умеешь только ты, Малфой.

Она едва заметно улыбается; он слегка закатывает глаза в ответ.

Они даже не выбираются из постели, лишь призывают к себе несколько листов и магловских ручек. Гермиона также поспешно натягивает нижнее белье, игнорируя лукавые взгляды Малфоя. Он шутит, что она с тем же успехом способна заниматься важными делами без одежды, и Гермиона плотно сжимает губы, что может показаться признаком недовольства.

На самом деле она пытается не рассмеяться.

На некоторые из его вопросов у неё не находится ответов.

Достаточно ли Лорд одержим Дамблдором, чтобы выстроить такую сложную схему? Что, если бы Аберфорта не удалось захватить в плен и он сразу обнаружил бы исчезновение портрета? Не кажется ли совершенно бессмысленным возвращать портрет вместо того, чтобы спрятать его похитрее?

И самое главное: даже если действительно крестраж – портрет Арианы, что делать с этой информацией дальше?

Закончив обсуждение, Гермиона и Малфой замолкают; каждый погружается в собственные мысли.

Проходит, возможно, больше десятка минут, когда Драко внезапно подаёт голос:

– Если это в самом деле портрет Арианы, то Лорд должен быть доволен собой, – говорит он, смотря куда-то в пустоту. Гермиона прослеживает его взгляд, но видит лишь пылинки, парящие в пятнах света. – Мы можем воспользоваться этим, – он замолкает и несильно хмурится, поджатые губы выдают недовольство. – Но, возможно, это будет сродни изощрённой попытке самоубийства.

– Что ты имеешь в виду?

Он поворачивается к ней, смотрит в глаза и медленно моргает; длинные ресницы оставляют еле заметные тени на веках.

– Я знаю, это прозвучит безумно, но… – короткий выдох и покачивание головы, будто Драко спорит сам с собой. – Я думаю, что вы можете попытаться проникнуть в Хогвартс.

Гермиона удивлённо поднимает брови и лишь поводит в воздухе рукой, побуждая его продолжать.

– Попасть сразу в Хогсмид… Даже если вы бросите на это все свои силы, вам попросту не хватит людей. К тому же, если там крестраж, то Лорд явно станет защищать его беспощадно и жестоко.

– У нас уже была одна такая операция, – грустно откликается Гермиона.

– Да. Вы не можете себе такого позволить, – твердо обрубает Драко. – Но если проход в Выручай-комнате действительно существует…

– …То мы сможем добраться до портрета через него.

Драко кивает.

– И Лорд не узнает об этом.

– Безумие.

– Я предупредил.

Гермиона опускает взгляд на листок, исписанный вопросами, догадками, гипотезами, и сминает его.

– Но если прохода не окажется? Если Выручай-комната уничтожена? Или же мы попросту не сможем пробраться в замок и только спугнём Лорда? И он всё-таки перепрячет портрет так, что мы уже не сможем обнаружить его?..

Он прерывает её:

– Не верю, что говорю это, Грейнджер, но, может быть, мы дошли до точки, когда вам нужно просто поверить в свои силы. И надеяться на лучшее.

– О нет, – восклицает Гермиона, вскинув голову. Малфой, нахмурившись, слегка напрягается и ждёт её реакции. Она тыкает пальцем в его сторону. – Кто ты и что ты сделал с Драко Малфоем?

Пытаясь сдержать смешок, он сжимает губы и быстро вскидывает руку, чтобы ловким движением поймать скомканную бумажку, которую Гермиона запускает в него.