Текст книги "Тёмный последователь (СИ)"

Автор книги: Эйрел Пыльный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

... Израненный рыцарь откинулся на стол и перед тем как испустить свой последний вздох, взглянул на меня необычайно добрыми, хоть и полными боли и слёз глазами:

– Помоги другим. Со мной уже всё...

Баннерит всё ещё не пришедший в себя от внезапного посвящения в рыцари (вероятно, в этом отряде рыцарей не осталось – потому и стяг нести поручили воину, а может и не поручали, он сам взял и потащил), стоял будто ошеломленный, а со стороны бара раздался рёв Хорса:

– Какого дьявола творится у меня в кабаке?!

Я счел за лучшее перебраться с припарками и заваривающейся настойкой к ближайшему раненому, пока баннерит развернулся к Хорсу, вперив в него тяжелый взгляд:

– Мои товарищи ранены, им нужен уход. У тебя есть место, и несколько свободных рук. У нас есть деньги.

Вот сейчас и...

– Сколько? – буркнул Хорс, и его судьба была предопределена.

Баннерит отцепил от пояса кошелек и бросил владельцу рыгаловки. Тот поймал, позвенел и хмыкнул:

– Маловато. Здесь обычно более людно.

– Мои люди не пьют вина, – отрезал баннерит. – И я не торгуюсь.

Хорс пробормотал пару проклятий, ещё разок звякнул кошельком, заглянул в него и осклабился:

– Можете погостить. Наверху есть пара комнат. Со всем, что пожелает господин, – и похабно ухмыльнувшись, шлепнул по заднице взвизгнувшую от неожиданности разносчицу.

Но я не смотрел на них, я смотрел на раны. Мне помогал молчаливый воин, успевший избвиться от лат, и освобождавший от них остальных. Раны были плохи. Вчерашние, воспалившиеся. Нанесенные чем-то похожим на когти, что умудрились пробить латы. Не хотел бы я увидеть монстра, способного на такое. А если б увидел... Смог бы убить?

Я обмыл раны каждого, и наложил припарки, влил по глотку обезбаливающего отвара и оттер пот со лба.

– Тебе нужны нитки? – спросил баннерит.

– Рано. Если зашить раны сейчас – начнется омертвение, и тогда они умрут. Сперва пусть раны очистятся, – сказал я. – Те, кто переживут этот день и ночь – будут жить. Больше я ничего сделать не могу.

– Ты сделал всё что мог? – спросил баннерит.

– Это всё что я умею. Я никогда не сталкивался со столь тяжелыми ранами.

– Бог да вознаградит тебя, – баннерит положил закованную в латную перчатку руку мне на плечо. – Но, что сподвигло тебя оказать нам помощь?

– Думаю что сострадание, – не задумываясь, ответил я. Ну точно не деньги. А скорее, возможность практики. Кто знает, вдруг мне пригодится подобный опыт?

– Тогда ты был ниспослан нам Господом, – баннерит слегка склонил голову.

Он был явно не из наших земель. Темноволосый, кареглазый, с кругами под глазами, от усталости. Невысокий – ростом где-то с меня, а я не такой здоровяк как Малик или Хорс. Однако когда он говорил с Хорсом он казался выше его на голову. Истинный рыцарь...

А я ниспослан на его голову отнюдь не богом, но демоном, и хорошо что он об этом не знает.

И так странно, что мысль, посетившая меня, и приведшая к помощи раненым, была мыслью о Лераэ, а не о боге, что должен заботиться о сирых, убогих, невинных, забитых... но не заботился, отдавая их в руки разных мразей дабы те над ними глумились без каких-либо молний на голову с неба.

В этом была какая-то загадка, но к сожалению, я слишком мало знал о том, как тут всё на самом деле устроено.

И это повод к тому чтобы разобраться во всём этом.

Дверь в очередной раз распахнулась, и в кабак ввалились Грокх сотоварищи.

– Убийство! В переулке совершено убийство! – проревел он, с прищуром обводя зал пока его подслеповатый от перехода с полуденного света к полумраку кабака взгляд, не остановился на мне.

– Вот этот! Это он – убийца! – заорал он, указывая на меня пальцем.

Стражники, коих было двое, экипированных по полной – кольчуги, мечи в ножнах, копья в руках, щиты и луки с колчанами за спиной – направили на меня острия. А за ними стоял, скрестив руки Бакх. Второй, наряду с Грокхом старший стражник, и его лицо выражало некоторое недоумение.

– Стоять! – рявкнул баннерит так, что стражники отшатнулись. – Вы обвиняете этого человека в убийстве, но где доказательтва?

– Вот они, – Грокх швырнул на пол... мой лук. – Этот ублюдок пристрелил в переулке Саттаха, одного из нас, стражника, совершив тем самым преступление против деревни и короны! Взгляните сэр, – разглядев наконец что он говорит не с хрен пойми кем, а с кем-то навроде рыцаря, он сменил тон. – На этой стреле всё ещё видна кровь!

Баннерит перевел взгляд на меня.

– Весь кабак видел что я пришел сюда без лука, – ответил давно заготовленной фразой я.

– Но на стреле кровь!

– И что? Я на кроликов охочусь, – я тряхнул котомку, вытаскивая из неё шкурку. – Это моё пропитание, их мясо и шкура.

Правда, я обычно стрелы чищу. Трупный яд плохо сказывается на съедобности мяса.

– Дай сюда, – баннерит с лязгом подошел к стражнику и выхватив стрелу, поднес её к фонарю.

– Старая кровь, – сказал он, отшвырнув стрелу. – Это не доказательство. Где труп?

– Трупы, сэр!– Грокх угодливо поклонился, указывая на дверь. – Они в переулке. У Малика и Торана личные счёты... Извольте, я покажу?

А он быстро переобулся... Всегда такой наглый, а тут прям рассыпается мелким бесом.

Дальше началось представление. И начала потихоньку собираться толпа – всем было интересно посмотреть на рыцарей, а ещё у нас тут давненько никого не мочили. Симпатий к Малику и Саттаху не было наверное ни у кого, а потому толпа была настроена немножко враждебно к доводам Грокха, и с благоговением смотрела на баннерита.

... Который описал совсем не то, что я хотел показать.

Что кто-то здоровенный замочил наглухо Малика его же оружием. Саттаху же хватило одной колотой раны, но тут баннерит слегка удивил меня, изложив новую версию событий, согласно которой Саттаха убили первым (да, так и было), но – убили чем-то наподобие стилета. А затем видимо появился Малик, и видимо завязалась драка, в ходе которой убийца потерял стилет и был вынужден завладеть оружием Малика, коим и убил его. Затем подобрал стилет и ушел. Куда? К колодцу. Мухи выдали места где была кровь. Черт подери, а этот парень хорош!

Но всё же он видел лишь то, что я хотел показать... Пусть и не совсем так.

– Ты говоришь, что дело было на закате, – сказал баннерит Грокху. – Но, где тогда ты был всю ночь и утро?

Грокх выпучил глаза.

– Узревший преступление обязан поднять тревогу, – продолжил баннерит. – Но ты вломился в кабак лишь днем. Где ты был?

Я знал где он был.

– Он был у меня в хижине, – я сплюнул.– Забрал мой лук, и наверно обмакнул стрелу в кровь Саттаха чтоб подставить меня.

– Похоже на правду. А где был ты сам? – баннерит обратил взор ко мне.

– Наверху, – пожал плечами я, переведя взгляд на разносчицу.

– Он снял комнату, и всю ночь был в ней, – добавила она.

– ... К тому же он ну никак не мог справиться с таким здоровяком, – задумчиво сказал баннерит, глядя на трупы. – И тем более – с двумя. Быть может ты сам их убил? – неожиданно сказал он. Грокх аж разинул пасть.

– Я?! Да я никогда! Это ж мои товарищи!

– По пьяни бывает и не такое, а пили они много, – фыркнула разносчица, заработав мой одобрительный взгляд.

– Попытка подставить невинного – преступление. Преступление же – и попытка скрыть убийство, – жестко сказал баннерит. Он поднял длань и указал на Грокха:

– Взять его.

Два воина из тех, что пришли с ним, с лязгом обнажили мечи.

– Да на хуй! – Грокх вытащил свой, а стражники прикрывшись щитами, ощетинились копьями. Бакх же стоял поодаль, и задумчиво смотрел на назревающую драку, не делая ни единой попытки достать оружие. А потом рявкнул:

– Назад!

Стражники повиновались, но не Грокх. Придя в ярость, он броился на воинов, и мне тут же стала понятна разница между деревенским, хоть и опытным стражником, и одним из ордена Меча. Да, Грокх сумел отбив в сторону меч одного из воинов, заехать тому по броне. Но толку? Броня выдержала. Затем... Удар справа – и звон порванной кольчуги, левая рука Грокха повисает вдоль тела; удар слева – скрежет меча по мечу и вопль боли – Грокх остался без пальцев. Колющий выпад – и пронзённое длинным мечом тело сползает на землю.

Это я. Это я убил его, пусть и чужими руками. И я радовался этому – что всё пошло пусть и не совсем по плану, но близко к тому.

– Похороните его, – баннерит пристально взглянул на Бакха. – И остальных своих людей. Негоже телам лежать на жаре – могут начаться моровые поветрия.

– Буд-зделано, – отчеканил Бакх и кивнув стражникам, бросился исполнять.

Но я уже не смотрел на то как они пытаются погрузить тела на щиты и утащить к храму для обмывания, отпевания и упокоения.

Я смотрел на баннерита, видя в нем разницу между обычным смердом – и дворянином.

Для дворянина деревенский стражник – говно, не достойное марать об него меч. Разносчица права, Грокх был слишком туп, чтобы понять это.

И тут ударил колокол, зовущий на обедню.

Как знакомо... Едва отзвонит колокол, как вереницы людей потянутся в храм. Там настоятель будет долго разглагольствовать, будут обязательные песнопения, окуривание толпы дымом, дурманящим разум и якобы отгоняющим злых духов, ещё порция разглагольстований с приведением цитат, и наконец мякотка: сбор пожертвований.

С одной стороны, баннерит оказал мне услугу, избавив меня от Грокха и обвинений в убийстве.

А с другой, учитывая что лечение – процесс долгий, мне вряд ли удалось бы ограбить храм. Да и Хорса прикончить, тоже выходило проблематичным.

А значит, я тут слегка застрял дольше чем планировал, если не придумаю ещё что-нибудь.

Глава 6: Консеквенциальное добро и абсента зла

Путем логических рассуждений, я пришел к выводу что зла не существует. И это невероятно, ибо я вижу зло вокруг. Следовательно, я ошибся, но где?Арнос Усомнившийся, философ

Уставшие воины устроились на отдых тут же, в зале.

Рыцарь-баннерит же, еле переставляя ноги, отправился в храм. Я последовал за ним, имея мысль взглянуть на службу ещё раз, под иным углом, и обдумать свои предположения по поводу источников обогащения Хорса. И попутно наблюдал за рыцарем, который не обращая внимания на службу, преклонил колени у альтаря Мёртвых и принялся шевелить губами в молитве, потонувшей в громогласной проповеди.

Проповедь, естественно, я пропустил мимо ушей.

Не смотря на запах благовоний, я не ощущал в храме какой-либо угрозы. Хотя перед входом я, признаться, побаивался что меня долбанет молния или что-нибудь в том же духе случится – просто потому что согласно учению, запятнавший душу сношениями с демоном – охрененный грешник и вообще навеки проклят.

Однако с другой стороны, за время вынужденных бдений в приюте, я довольно неплохо ознакомился с мифологией веры, и были в ней некоторые моменты, приводящие меня в некоторое недоумение. Например, концепция элайнмента. Грубо говоря, были добро, зло, порядок и хаос. И всё что творили люди, укладывалось в рамки девяти клеток, где наверху – в трёх "добрых" ячейках – были богоугодные деяния, а внизу, в "злых" – соответственно, неугодные. Деяния. Посредине соответственно находились нейтралы, которые либо ничего не делали, либо колебались туда-сюда, сползая вправо, к хаосу. Либо не принимали ничью сторону, уезжая влево, к порядку, кой есть закон и всякий кодекс. Такое ощущение что такая штукак как мотив – напрочь отсутствовала в этой системе.

Между тем по моему дилетантскому мнению, произошедшее только что – моя помощь раненым – по действию являлась добром, но по мотиву им не было. А постоянные колебания – помочь тем кто мне чем-то понравился, или замочить того кто меня бесит – полагали мою систему ценностей в квадрат хаотично-нейтрального мировоззрения.

Я наконец нашел место и время поразмыслить над состраданием и его местом в моей жизни. Почему? У меня сложилось ощущение что Лераэ знала наперёд, что случится в ближайшее время. К примеру, предложила мне возможность стабилизировать умирающего – если бы я её взял, я бы без проблем вылечил рыцаря, сорвав акколаду баннерита (возможно она случилась бы позже, но важно что не сегодня). Не исключено, что в одном из вариантов будущего, мне потребуется навык ремонта чего-либо, или пища на день. Или новое лицо.

Я прикрыл глаза, вновь обращаясь – теперь уже осмысленно – к дару видеть.

Для начала, вероятно я был бы мёртв. Не увидив Саттаха, даже если бы мне удалось завалить Малика эффектом внезапности, тот бы меня скорее всего убил. Этот вариант мы не рассматриваем, потому что тогда никакого смысла в предсказании Лераэ не было бы. Значит, либо Малик, либо Саттах, изрядно отмудохав меня, потому что я постарался бы как следует их покромсать перед концом, скорее всего заточили бы меня в карцер, где как раз и понадобилось бы волшебное создание еды и воды – пленников кормили, по слухам, очень плохо, а для побега нужны силы, плюс я не знал сколько там просижу. В любом случае, прибытие рыцарей я бы пропустил, если бы не выбрался – значит такой способ существовал, и я оказался бы в нужном месте, в нужное время – чтобы спасти рыцаря. Возможно, это бы означало моё помилование, и возвращение к текущему моменту, только из троих моих противников один или два были бы всё ещё живы. Возможно и все трое, если бы вместо заботы о еде, я бы позаботился о маскировке – и избежал битвы сменив лицо.

Уничтожение моих врагов было предрешено в тот момент когда я отринув выбор спасающий их жизни, взял способность, дарующую возможность их убить. Я избавился от того, что мешало мне познавать этот мир. От ниточки ненависти к уродам, от которых натерпелся немало страха и боли. Эта часть предсказанного будущего, кажется, начала сбываться.

Конечно, ещё я мог не ходить в кабак и не столкнуться с Маликом, Саттахом и Грокхом, как это делал всегда. Мог бы, скажем, понаблюдать за парочкой на сеновале. Поспать где-нибудь до утра, а после пересменки стражи заявиться на шум прибытия рыцарей... По любому выходило, что я ввязался бы в это дело. Значит, это для чего-то было нужно. Чего-то, что я не понимал. Но независимо от моих мотивов, итог был бы один – я здесь, в храме, рядом с баннеритом, который по видимому молился за души павших. Пропускаю мимо ушей проповедь. И думаю о том, что делать дальше.

Вернее, пытаюсь понять, чего я хочу.

Угодить Лераэ?

Добыть денег?

Освободить двух шлюшек, хотя бы из чувства благодарности к одной из них за ночь, не смотря на то что за неё я заплатил, либо потому что в Хорсе я увидел дракона, для которого у меня имелась стрела, оставляющая незаживающие раны. Но здесь есть рыцарь, а драконы как раз по его части.

А интересненькое будущее... Если я возьмусь за дело сам, то можно сказать что обзаведусь гаремом, который нужно будет поить-кормить и куда-то вести. Если спихну вопрос на того, кто уже проявил себя как человек недюжинного ума (а если б он не был до смерти уставший, то возможно докопался бы и до истины произошедшего в переулке), мне останется только наблюдать за представлением. Мне нравится эта идея. Если баннерит раскроет тайные дела Хорса (а ублюдочного настоятеля я могу ему прям на блюдце поднести), девчонки получат свободу, а все мои враги окажутся в тюрьме или в могиле. Я при этом не получу нихрена. Кроме, возможно, награды? Он вроде что-то говорил о том что я буду вознагражден. А такие как он слово держат крепко.

Хаотично-нейтральный, да.

Я мысленно рассмеялся. Как почти ничего не делая, повергать врагов в прах, руководствуясь лишь чувством момента и желанием.

Но... чем дольше я об этом думал, тем меньше мне всё это нравилось. Потому что я внезапно увидел новый путь: ведь с чего я начал? С желания свалить из Дремолесья в город. А куда направляются рыцари? Вот именно. Вероятнее всего – к переправе, дальше к городку местного барона, а потом и дальше. Раненым нужен уход, лекаря у них нет, так что у меня есть все шансы уехать отсюда на халяву. В этом варианте придется обойтись без резни и оставить в покое и кабачника, и настоятеля. Они никуда не денутся. А девчонки... Теперь, когда юношеские порывы слегка улеглись, я четко осознал что Хорса я воспринимал через призму этих самых порывов. Он мне не нравился потому что он владел тем, что на одну ночь стало моим. За деньги. Поэтому я и задумал его ограбить, а по возможности грохнуть и – вкусить плоды победы в виде благодарных лично мне девчонок. Неужели я фантазирую о том чтобы возлечь сразу с двумя, причем делаю это в храме? Охренеть я нечестивец.

Я с трудом сдержал смешок.

Убытие в город так же даст мне возможность поподробнее изучить тему того, как девчонки попали в кабалу Хорса. Говоря откровенно, он был для них неплохим хозяином. По моему мнению, естественно. Дарил подарки, защищал от оборзевшей пьяноты, а то что им приходилось терпеть шлепки по жопе и делить постель то с Хорсом то с клиентами – по сравнению с тем что они перенесли в начале этого пути это наверное было сущей фигней. С моей точки зрения.

Пожалуй, я завидовал Хорсу. Что если занять его место, владеть кабаком и... Вряд ли я справлюсь. У меня нет такой внушительной бицухи как у Хорса.

Однако владеть заведением и лично им управлять – разные вещи. Заведение – это доход. Отложим эту мысль на будущее.

Обедня шла своим чередом, я лениво бродил по нефам храма, на миг останавливаясь у икон с изображениями богов-покровителей, озаренными светом десятков свечей. Как говорилось в писании, в начале всего человечеству досаждали чудовища, но потом люди обратились к местным божкам за помощью и начали строить цивилизацию. Однако расцвета она достигла лишь после войны богов, под властью Единого. Те божки что были полезны – стали младшими богами. Те кто не был – были низвергнуты, и строили свои коварные планы по возвращению былого могущества, порождая культы, которые периодически давили крестоносцы ордена Меча. Они не были паладинами, паладины – это вообще была очень редкая штука, потому что они периодически очень сильно огребали и дохли не смотря на божественное покровительство. Поэтому концепция изменилась – вместо Великого Героя на бой с силами Тьмы отправлялись тысячи крестоносцев и в итоге заразу давили массой и запинывали толпой. Это было не эпично, но практично.

И здесь мы переходим к темному моменту в легендах. Дело в том, что демоны не служили злым богам, но по всей видимости они все обитали где-то в одном месте – в Бездне. Что они там делали – загадка, однако между демонопоклонниками и служителями злых богов пролегала черта ненависти, примерно как между некромантами и всеми остальными. Их всех относили к силам Тьмы, но внутри была куча фракций непристанно грызущихся друг с другом, и лишь иногда всплывающих в нашем мире, чтобы быть из него вышвырнутыми эпической мощи рейдом.

Разгар всей этой херни пришелся на Тёмный Век. Казалось, силы Тьмы убедительно одерживают верх, но тут откуда-то полезли десятки, сотни, тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч... Тьма тьмущая существ, именующих себя Игроками. Бессмертные, бесконечно перерождающиеся, вызывающие изумление и трепет, они рассыпались по миру, с готовностью хватаясь за абсолютно любую работу – будь то федексы, прополка огородов или истребление крыс, либо осады Цитаделей Тьмы. Были среди них и те кто примкнул к силам Тьмы. То был век невероятной жестокости, нас – живущих в этом мире – они не воспринимали как нечто одушевленное, и вытворяли буквально всё что хотели, если могли пробиться сквозь игроков-защитников. Они строили города и крепости, цитадели и башни, совершали невероятные открытия в магии и подарили миру очень многое. Свой язык, свои знания, созданные ими артефакты... А потом они ушли. Завалив предварительно Силы Тьмы и попутно – с десяток богов помельче, причем не было принципиальной разницы к какому пантеону они принадлежали. Попутно превратив в руины несколько стран, и – в бесплодные пустоши – огромное количество земель.

Я родился сильно позже тех событий, свидетелей тех событий осталось немного – среди людей. Среди долгоживущих рас – значительно больше. Поэтому на текущий момент человеческая раса по уровню развития существенно уступала другим– многие знания не смогли передать, многое забылось или было разрушено.

Но человеческие боги остались, пусть и в изрядно прореженном составе. И было ощущение что они до сих пор пребывали в шоке от случившегося.

И вот значит, вопрос. Храм называет единственным источником понятия о добре своего бога. Ну, того самого что нагнул всех мелких божков и замочил всех кто не был с ним согласен. Да и к тому же провозгласил что те являются злыми. Выглядит как если бы наш король нагнул пару горских племен, и те резко стали добрыми, а тех кого нагнуть не смог – провозгласил злом, хотя отличий между ними особо не было.

Проще говоря, в этом мире злом является то, что не покоряется силе. Я это понимал так.

Но сила тоже бывает разной. В легендах воспевались сильные, что защищали слабых и помогали нуждающимся. И боролись против сильных, которые никому не помогали и никого не защищали а употребляли силу чтобы взять то что хотели. Похоже что они являются злом друг для друга, а значит сама концепция зла – бессмысленна.

Я обратил внимание на какие-то звуки за исповедальней (пустующий во время обедни по причине отсутствия в нем жреца, резной деревянный сортир на два очка, разделенный внутренней перегородкой и снабженный отдельными входами для исповедника и жалкого ничтожного грешника, сдающего с потрохами все свои тайны тому кто их слушает). Какая-то селянка от скуки смачно насасывала млеющему от наслаждения мужику. Святое место, как же.

Я покосился на святой символ – восьмилучевую звезду – на исповедальне, и пошел к выходу. Нечего мне тут делать.

***

До вечера я успел заглянуть к кожевеннику и сбагрить таки последние шкурки за три медяка, потом навестил кузнечную лавку, где обнаружил что там во всю работают над ремонтом доспехов рыцарского отряда, и она закрыта. Осталось либо погулять по окрестностям, либо вернуться в кабак. Я выбрал последнее – требовалось осмотреть раны воинов и сменить припарки. Из четверых выживших, двое были в относительном порядке, а ещё двоих лихорадило. Я осмотрел раны – они воспалились не смотря на припарки и источали отвратительный запах загнивающей плоти. Края ран набухли гноем, сами раны почернели, и у меня сложилось ощущение, что эти двое до утра не доживут. Требовалось что-то предпринять. Кое-что что я делал всего раз – когда пропорол о какую-то ветку ногу, в ней застряла щепка и рана воспалилась – тогда ведьма, пребывавшая в то время ещё в относительно здравом рассудке, бормоча заговор, взялась за нож и мне было очень больно, но зато после рана быстро зажила. Но была ещё одна вещь, о которой она упомянула, сказав, что могло быть хуже.

Я пошел на кухню кабака, где осмотрел имевшиеся в наличии ножи, и выбрав один – короткий, с узким лезвием, позаимствовал, затем пошел на задний двор, дабы кое-что там найти. От нефиг делать я уже познакомился с помогавшим мне ранее молчаливым воином – его звали Берит, и пока он держал раненого дабы тот не дергался, я приступил к работе.

Для начала я иссек раны, и принялся выжимать из них гной, периодически омывая настоем трав, что я заготовил утром. А затем принялся выкладывать на раны червей, что обычно копошились на ошметках мяса возле колоды где его рубили. Берит издал удивленное восклицание, но я пояснил что эти черви едят мертвую плоть и потому полезны – после того как они её обглодают, она перестанет заражать раны и лихорадка пройдет. Я, правда, в этом не был уверен.

Повторив процедуру со вторым раненым, я столкнулся с проблемой в виде незамеченного ранее осколка когтя, застрявшего у него в животе. Разумеется я его вынул, но осмотрев ещё раз рану, у меня сложилось четкое ощущение, что этот пациент умрёт. Раны в живот – они такие.

– Проклятье, с чем вы сражались? – спросил я Берита.

– С чудовищем, – как источник информации он был почти бесполезен. Я и так видел что это было какое-то чудовище. Возможно, его когти даже были отравлены.

– Вы его убили?

– Ранили.

Что ж это за монстр-то такой был...

...Мне нужно пополнить запас трав, понял я, заканчивая обработку. Я не мог высадить на раны в животе червей – они заползут внутрь и создадут больше проблем, чем вылечат. Всё, на что я мог надеяться, это что внутренние органы не задеты. Поверхностные – другое дело. Поэтому я обильно залил рану настоем, забрал котомку и направился к выходу:

– Нужно пополнить запас трав и поискать рецепт какого-нибудь средства от воспалений. Периодически поливай обоих холодной водой, не то горячка убьет их раньше чем раны.

– Сделаю.

Я направился в домик ведьмы. Должно было у неё быть что-то полезное на такой случай. По совпадению, её стоящая на отшибе хибара была в той же стороне, с какой прибыл отряд. Чуть в стороне от дороги, рядом с предлесьем – бабуля уже давно не скиталась по лесу в посках трав, а выращивала их у себя в саду, ныне прилично запущенном. А в доме у неё было всё что нужно чтобы сушить-перетирать-настаивать эти самые травы.

В общем-то набрал трав я быстро. А потом задумался. Я серьезно собираюсь заниматься всем этим дерьмом? Быть может лучше попробовать вызвать Лераэ и во-первых проверить, серьезно ли она говорила насчет боли, а во-вторых может она подскажет чего полезного про чудовище, чей коготь лежал у меня в котомке?

Идея показалась здравой. И я её осуществил – забравшись в подвал хибары, начертив, на этот раз как следует, круг призыва, и не став тратить время на защитный – я знал имя той, кого хотел вызвать, и имел основания полагать, что она не станет мне вредить – я прочитал слова призыва прямо из гримуара.

И круг вспыхнул практически сразу, чуть не ослепив меня.

– Что-то ты не спешил, – с иронией в голосе сказала Лераэ.