Текст книги "Тёмный последователь (СИ)"

Автор книги: Эйрел Пыльный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Предстояло как-то провести целый день и не попасться страже. И начать следовало с завтрака.

Я спустился вниз по скрипучей лестнице, и брякнув о столешницу монетой, потребовал завтрак.

Чёрт подери, как же я прогллодался...

Заспанная подносчица, выплыв из кухни, с ожиданием уставилась на меня оценивающим взглядом.

– Яичницу, запеченого цыплёнка, отварной картошки, хлеба и кружку пива, – заказал я.

– Будет сделано... – она на миг задержалась, и чуть покраснела. Здесь хорошая слышимость, проклятые доски вообще никак не заглушают звук, а ночь была громкой. Она не выспалась, ибо ночевала в прилегающей к кухне комнате. Слушая творящееся наверху.

– Не торопись особо... Пиво вперёд.

Не думаю что читать гримуар у всех на глазах было бы хорошей идеей, но проезжих не было, в кабаке было пусто, а мне не мешало бы обдумать уже прочитанное. И делать это было бы куда сподручнее под кружечку пива, потому как по трезвяку я ну абсолютно нихуя не понял.

Глава 4: И было утро...

Источник силы чернокнижника – его гримуар. Уничтожь его – и чернокнижник потеряет силу.Олден, охотник за головами

Пока разносчица отсутствовала, я достал гримуар и пользуясь тем, что в кабаке не было ни души, прочел несколько страниц, держа книгу на коленях, под прикрытием стола. Потемневшее от пролитого пива и полированное множеством попыток очистить от жира и грязи дерево надежно скрывало мои действия, я подпер щеку ладонью и сделал вид что дремлю – другой рукой листая страницы.

Прочитанное сподвигло меня переосмыслить прозиошедшее вчера.

Я крупно облажался. Собственно, я это понял ещё вчера, вот только не мог понять где. Но, с другой стороны, я вытянул счастливый билет, только тогда я этого ещё не понял. Начну по порядку: бездумно перерисовывая символы с зарисовки ведьмы, я исковеркал практически всё что только было можно – и Лераэ показала, насколько. Это был не защитный круг, а бесполезная и жалкая его подделка. С кругом призыва дела обстояли лучше хотя бы потому что он был достаточно простым, а заклинание я читал голосом, повторяя услышанное (опять же без понимани сути, и жутко исковеркав в процессе, о чем Лераэ и упомянула). Теперь о хорошем. Не имея понятия о порядке действий при вызове, если б мне попался какой-нибудь злобный кровожадный демон, я был бы уже мёртв. Но мне повезло, и я только сейчас понял, насколько. Обычно вызывающий либо заклинает демона, принуждая его сделать что-либо, либо – если вызывает в первый раз и планирует заручиться его поддержкой – заключает контракт. О контракте Лераэ не упоминала. Но то, что обычно выдается после заключения этого самого контракта, мне досталось даром – гримуар и несколько полезных навыков. Которые, как я понял, работают лишь пока гримуар со мной. Проще говоря, Лераэ дала мне силу, ничего не попросив взамен. Неужели я ей реально нравлюсь? А она мне?

В памяти мелькнули отблески прошлой ночи. Я грезил о ней. Я был благодарен ей. Это ли не узы, связывающие надежнее чем бумажка с кровавой подписью? Или это и есть контракт?

Испытав мощь стрелы Лераэ, я понял что движусь в верном направлении – я попросил у неё лишь то, что планировал использовать, и как мне видится – постоянно. Ибо огребать от быкоидов меня уже порядком задолбало. Тот удар, который я принял на волшебную защиту, отправил бы меня былого в отруб, и песенка моя была бы спета, бесповоротно и навеки. А так... Я почесал скулу, чуть саднящую, но в целом в норме... Ну и ещё я был немножко пьян, а потому вообще почти не заметил богатырского удара. А если бы не взор, пробивающий любую тьму...

"Она дала мне то что я хочу", – подумал я. "но прежде сказала, что знает что мне нужно."

Возможно, это разные вещи. Возможно, но не обязательно.

Что же мне может быть нужно? Ограниченный рамками своей сущности ответа на этот вопрос найти с ходу я не мог. Возможно, я пойму это позже, пройдя через какое-нибудь испытание. Но "то, что мне нужно" почти всегда будет зависеть от цели что я пред собой поставлю. А этой цели у меня пока что нет. Исключая мелочные разборки по злопамятности. Есть те, кто убивают кроликов, и те кто охотятся на драконов. Есть те, кто ебут хорошеньких служанок, и те, кто наведывается в будуар к королеве. Если уж желать – то по максимуму, но вопрос в том, хочу ли я этого?

Чего я вообще хочу, если оторваться от мыслей о мести и легком обогащении, что лишь средство для путешествия в город? Что буду делать в этом городе, которого я никогда не видел, но о котором многое слышал?

Место, где меня никто не знает, и где прошлое не будет довлеть надо мной. Я всю жизнь был один, а значит мне нужен кто-нибудь... С кем хотя бы можно поговорить. Можно конечно уйти в отшельники и регулярно вызывать Лераэ, но боюсь, если она была серьезна насчет боли, я долго этого не вынесу. Кто она вообще для меня? Неземной красоты создание из Бездны, услада очей, исполненных вожделения? Или учитель разных адских штуковин вроде тех что я уже познал? Или всё вместе?

Я закрыл гримуар и убрал запазуху.

Я холоден к женщинам. Да, это так. Горячий парень на моём месте бы уже потерял и голову, и разум. И голову, потому что влюбленные идиоты долго не живут. Их используют, ими манипулируют, и в конечном счете они плохо кончают, нарвавшись, например, из ревности на драку с сильным противником, в которой их благородно убьют. Ну или неблагородно зарежут в переулке.

Значит – наставница, которую я уважаю и которой благодарен.

Мои мысли снова обратились к грёзам. Амара, ушедшая в какой-то монастырь. В детстве она мне нравилась, и возможно я даже был в неё тайно влюблён, но всё что я мог тогда – это молча страдать. Весь мой положительный опыт с женщинами – это заслуга бухлишка или денег, а не общения и влечения.

... Разносчица, непонятно перед кем виляя бёдрами, принесла завтрак на подносе и деловито принялась расставлять посуду, чего обычно она не делала.

Цыплёнка зажарили изумительно, а хлеб был только что из печи – с хрустящей корочкой и нежным серым мякишем. Картошка благоухала, политая топлёным сливочным маслом и посыпаная укропом и зеленым луком, а яичница просто напрашивалась на вилку. Я сглотнул слюну. Когда я вообще в последний раз ел? А когда ел нормально?

Закончив расставлять тарелки, девушка привалилась к краю стола тугим бедром, убрала поднос, повертела в руках, словно не зная куда деть, и спрятала за спину. Плечи назад, грудь вперед, интересно, это на какой же еде она так выросла? Впрочем, нет, не интересно.

Я хлебнул пива и врезался в яичницу ножом да вилкой.

Девушка улыбнулась и чуть повела плечами, от чего грудь волнительно колыхнулась.

Я продолжал кромсать яичницу и широкими мазками подбирать ломтем хлеба желток, прерываясь на глоток пива, стараясь не обращать внимания на происходящее.

Она никогда не обращала на меня особо внимания. Точнее, несколько раз поддразнивала, легкой улыбкой, нарочисто-соблазнительной позой – но я сидел в темном углу, никогда с ней не заговаривал, просто пил своё пиво и пожирал взглядом.

Подмигнув, разносчица ушла, я проводил её взглядом, намертво прикипевшим к её заднице – такое ощущение что под платьем дрались две кошки, вот такая у неё была походка. И лукавый взгляд через плечо у стойки. Наши взгляды встретились. Зараза.

Меня тревожило, что до сих пор никто не обнаружил тела в переулке. И, меня тревожил Грокх. Будь я на его месте– дождался бы патруля и уже вчетвером перетряс бы всю деревню. И с одной стороны, мне нужно было бы свалить отсюда подальше и пораньше, но с другой – я не мог оторваться от потрясающе вкусной стряпни, и кроме того, у меня ещё были планы на Дремолесье. А для этих планов нужен был вечер. То есть, я должен был чем-то заниматься весь день, стараясь не привлекать к себе внимания, ибо сухой лист надлежит прятать в лесу. Нет улик, что указывали бы на меня. Но кому тут вообще нужны улики? Есть ли у меня план на случай если всё пойдет не так?

Незаметно, я прикончил остатки еды, и теперь допивал пиво, задумчиво глядя в грязное окно на небо, алеющее зарёй. Крыша лавки кожевенника напротив казалась абсолютно черной, но я видел каждую досточку...

Разносчица вынырнула из кухни, глянула на стол, и вышла, чтоб собрать тарелки. В процессе, она лукаво улыбнулась мне и сказала:

– Я видела тебя ночью у колодца.

Сердце пропустило удар.

– Не бойся, я никому не скажу, – она неверно истолковала моё, возможно, побледневшее лицо, а побледнело оно от того, что первая моя мысль была о её хладном трупе, который непонятно куда девать, который невозможно объяснить, и который сломает напрочь всю мою легенду.

– С чего это? – осторожно спросил я.

– Ну... – девушка присела на край стола, подобрав юбку так что в её разрезе мне стала видна стройная, полная в бедре ножка.– С чего бы начать...

– Давай с начала?

Если не умеешь общаться с женщинами – отдай инициативу и обратись в слух. Таков был мой вывод из долгого, печального опыта. Как мне не казалось странным, но это им нравилось больше чем заваливание неуклюжими комплиментами и лестью. Ну а ещё я заметил что пиво как-то снимает внутреннее напряжение, не дающее мне и слова сказать, когда я трезвый. М-да, помню первый раз когда я пытался заговорить с девушкой. И не смог вымолвить ни слова. Это, конечно, было давно, но стыд и позор глодали меня ещё долго. Уже не говоря о том, сколько ночей я провел закрыв глаза, сжимая в руке хуй, и вызывая из памяти увиденное когда мельком на улице, когда через щель в бане, когда прямо здесь, из тёмного угла отверженных... Это прошло в тот день, когда проезжавшая через деревню с каким-то караваном воительница как следует нарезалась, и мы провели ночь вместе. Была гроза...

– Они грязные ублюдки, – с ненавистью, исказившей смазливое личико, сказала разносчица. – Каждый чёртов день, нажираются и начинают лапать. А хозяин велел терпеть, стража всё-таки. А кому жаловаться? Всем похер... Для большинства добрых людей Дремолесья мы с сестрой... опорочены.

– ... с сестрой? – удивился я.

– Да, ты всю ночь трахал мою младшую сестру, – усмехнулась девушка. – Уверяю, это лучшее что с ней случалось, когда-либо.

... Ну вот этого мне ещё не хватало... Другой бы испытал гордость, а я не знал куда деваться от стыда. И возможно, покраснел.

– Хэй, – она погладила кончиками пальцев мою руку. – Не бери в голову. Работа редко приносит нам удовольствие, это просто способ выжить. И когда случается такой день как этот... Ну, мы пытаемся взять от жизни всё. Понимаешь?

Нет. Я понимал только что ещё год назад я душил удава, вызывая в памяти картрины где она ходит меж столов покачивая бедрами с вечной улыбкой на лице, не гаснущей даже когда её шлёпали по заднице пьяные мужики. И вот теперь она здесь. Знает мою тайну. И вероятно сдаст меня с потрохами, если ей заплатят. Поэтому я промолчал.

В голове было пусто.

Разносчица уловила моё настроение, было несложно догадаться о чем я волнуюсь больше – о том, что они сёстры, или о двух трупах в переулке.

– Ну правда, я никому не скажу.

– Даже если тебе предложат денег или будут пытать? А если пытать будут твою сестру? – скептически сказал я. – Грокх не дурак, а вы тут единственные кто могли видеть хоть что-то.

– Грокх дурак, – пожала плечами она. – Все мужики резко глупеют когда видят мои сиськи, но этот – особенно. Я умею казаться глупенькой, без этого здесь никак. Иной он меня не видел. И потом...

Она соблазнительно улыбнулась, чуть приоткрыв пухлые губы:

– Ты ведь нас защитишь? Как я говорила, здесь некому жаловаться. Ни старосте, ни страже, ни церкви, ни дружинникам, что неделю назад здесь были проездом, и так буянили что я думала меня прям на столе разложат.

– А говорила что глупенькая только на публике, – вздохнул я. – Ты правда меня не помнишь?

– Ну, ты вроде местный. Но я тебя давно не видела.

– А я тебя последний раз видел год назад из вон того угла, – я кивнул на тёмный угол.

– А я в последний раз тебя видела у колодца, смывающего кровь двух ублюдков, – придвинувшись ближе, прошептала она мне на ухо, обдав его горячим дыханием. – И слышала, стоя за дверью твоей комнаты. Догадаешься, что я там делала?

– Не решилась войти? – не подумав ляпнул я.

Кажется, опять пиво в голову ударило.

Разносчица рассмеялась запрокинув голову, а отсмеявшись, кивнула:

– И это тоже. Но тебе не приходило в голову что ты уже не тот парниша что сидел в углу и грезил обо мне? Мечты, знаешь ли, сбываются...

Мне вот тоже пришло в голову, что я уже не тот что раньше. И главное – я понял, что именно изменилось.

Куда-то исчез страх, и на алкоголь это уже вряд ли можно списать.

Я мог более-менее нормально разговаривать с девушкой. И в первый раз это было с Лераэ, когда я был ещё трезв. Потом крайне нехарактерный для меня эпизод ночью. И теперь вот это.

Как будто смерть ведьмы освободила меня от страха. А Лераэ выжгла его, коснувшись моего живот и моих глаз. После такой боли не пугает уже ничто.

Я вновь вспомнил драку в переулке и мысленно кивнул себе. Что они могли со мной сделать? Избить и убить, но их удары не шли ни в какое сравнение с пережитым наконуне, и ни с чем что я пережил за всю свою жизнь, а смерть... Это лишь конец пути, и я перестал его бояться уже давно, иногда мне даже казалось что смерть принесет лишь освобождение от жизни полной боли.

Я вернулся в реальность, две трети которой заполонили сиськи.

– ... Да, мне приходило это в голову. Как и то, что Дремолесье – дыра откуда надо сваливать. И если не хотите тут сгинуть – советую поступить так же.

– О, если б это было так просто, – горько вздохнула разносчица. – В этом проклятом мире есть четыре вида женщин. Те, кто успешно вышли замуж, те, кто умеют драться, те, кому повезло родиться с золотой ложкой в жопе, и остальные, у кого нет иных путей, кроме как стать шлюхами.

– Если есть ум, всегда можно найти выход, – хмыкнул я.

– Для мужчин – может быть. Но если у тебя есть сиськи, всем плевать на твой ум.

– Ещё есть ведьмы, – добавил я. – С ними как?

Девушка на миг задумалась. Обладающие любыми сверхъестественными способностями, в её концепцию не вписывались.

– ... Ну, им или повезло родиться с даром, или они умеют драться. А я умею готовить, шить, убирать и любить. Поэтому я здесь.

– А почему не замужем? – зачем-то спросил я.

– А кто возьмет замуж дочь шлюхи? Какой-нибудь солдат? Пфф, – она скривилась. – Наша мать была такой. Пока папаша был в походе она торговала собой чтобы нас прокормить. А когда он возвращался – продавал её тело всем подряд и пропивал деньги. Потом он крупно проигрался, и опять оплатил долги ею. Не знаю что случилось, но она не вернулась. А потом те, у кого он одолжился, заявились и зарезали его как свинью, а нам сказали отрабатывать долги. Тут как раз хозяин этой дыры выписывал служанок, и вот мы здесь, видимо предложил достаточно, для того чтобы эти ублюдки оставили наши тела в покое...

Она вздохнула.

– Я ещё никому этого не рассказывала. Странно это.

Странно не это, а то что после всех этих злоключений по кабаку ещё не бегает орава детишек мал мала малее.

– Всегда есть выход. Вы могли сбежать и начать жизнь заново. Обрести респектабельность. Выйти замуж. Ну или научиться драться за свою жизнь. Пока что вы можете лишь менять одно рабство на другое.

Разносчица расстроенно кивнула.

– Свобода стоит денег, – сказала она.

– Денег у меня нет.

– И никто не захочет тратить силы на то чтобы освободить пару шлюх от такой жизни, – продолжила она. – в сказках всё иначе.

Угу, в сказках для девочек всегда объявляется могучий рыцарь который повергает драконов и освобождает принцесс из башен...

Всколыхнулось непонятное ощущение. Будто бы снова возникла мысль – "тебе дан лук чтоб убивать драконов, а ты охотишься на кроликов".

Это знак?

Серьёзно, если всё что держит эту парочку в кабаке это его хозяин – мужик кстати крепкий и злобный– то его можно просто грохнуть и всё. Никаких долгов, езжайте куда хотите. Я всё равно собирался немножко пошуметь перед отъездом, так что одним трупом больше, одним меньше...

– Я отбегу на минутку, – сказал я, поднимаясь, и кивнув на пустую кружку из под пива. – Плесни-ка мне пока ещё.

Мне нужно подумать, а заодно посетить уборную.

Ранее утро, восходит солнце – я привык вставать затемно, как и многие в этих краях. Те сразу берутся за работу, потом завтракают – сюда никто не сунется раньше предполудня, промочить горло, а лавки открываются строго к вечеру.

Мне нужно было подумать, избавившись от очарования здоровенных сисек у моего лица.

Она не принцесса, а я не рыцарь. Мне вообще глубоко похрену на благородство, честь и высокие идеалы. Меня интересуют деньги чтобы продолжать путь. Мне нравится секс. Мне нравится то, как я изменился за последнее время.

Я слышал истории, о том что где-то далеко есть летающие острова с белоснежными ажурными дворцами на них. О летающих кораблях. О пустынных выжженых краях, где находятся таинственные руины. Было бы интересно там побывать и поглядеть что там к чему. Так кем я хочу стать в этой жизни? В отличие от девчонок у меня есть возможность выбора, потому что Лераэ дала мне силу. Пусть и крохи – по сравнению с тем, что, как я слышал, может иметь человек, но – это лишь начало. Всё что мне понадобится я смогу взять силой – если продолжу идти по пути, указанному мной Лераэ, и пройду её испытания.

Я нахожусь в шаге от преступления, котрое должен совершить, и наказания, которого должен избежать. Я должен пройти между каплями дождя и не вымокнуть, и не получить по башке божественной молнией.

Я зажат между прошлым и будущим, в тесном пространстве этого единственного сегодняшнего дня.

И всё что мне нужно – это несколько слов – и место для шага вперёд.

Я вернулся в зал – всё ещё пустующий, входная дверь закрыта, а разносчица, успевшая убрать со стола и налить мне ещё пива, неспешно подметала пол в обычной утренней рутине.

– Где твой хозяин? – спросил я.

– Он ложится спать только после закрытия, и спит до обеда, – равнодушно сказала она. – Я обычно сплю с ним, а по утрам работает сестра, но когда она работает лёжа, я её подменяю, а отсыпаюсь с обеда и до ужина. Если наплыв клиентов, мы работаем обе. Не беспокойся, его не разбудит даже полуденный колокол.

Я кивнул, и взялся за кружку. Когда она говорила о сестре то еле-заметно морщилась. Быть может, в ней и была какая-то сила, потенциал, возможность вылезти из этого дерьма и стать кем-то другим, но сестра была для неё якорем. Оберегаемым, насколько возможно, но якорем.

– Твой хозяин богат? – поинтересовался я. – Ты сказала что он предложил хорошую цену за вас двоих. Я так подумал, мало кто откажется от парочки покорных рабынь с отличными телами, иначе как за очень хорошие деньги, причем сразу. Но я не вижу, как в этой дыре можно нормально заработать столько денег. Расскажи мне, и я подумаю, как можно освободить вас.

Правильные слова. Её глаза сразу зажглись.

А я вдруг подумал, что обычно именно так начинается путь ведущий к гибели. Путь женщин – коварство и ложь. Невинная дева с классными сиськами, в беде. Беспроигрышно. Либо дурачок вайпается пытаясь освободить деву, либо освобождает ценой своей жизни, потому что исполнив своё предназначение он ей больше не нужен. Новое осмысление сказок.

На хрена я вообще в это лезу? Потому что счел ключевую фразу знаком? Потому что мне понравилась ночь? Лераэ предупреждала что моя жизнь превратится в ад. Быть может, всё будет иначе если я не ступлю на дорогу, ведущую в ад?

Быть может это очередное испытание. Осмелюсь ли я ступить на дорогу в Ад? Интересно, кем я стану, ступив на неё. Это по настоящему интересно.

Глава 5: Внезапный рыцарь

«Рыцарь – это тот, кто всегда там, где драконы»Бен Кингсли

Пока разносчица рассказывала, я припоминал всё что мне было известно о хозяине этой рыгаловки.

Его зовут Хорс. С виду здоровенный бычара, обычно появляется с короткой дубинкой, одного вида которой достаточно для того чтобы у вменяемых посетителей отпала жажда переходить дозволенные грани. Те кто был не вменяем, обычно с ней знакомились довольно близко, а потом вылетали на улицу с отпечатком сапога на заднице. Такое представление я пару раз даже видел. Хорс не любил болтать, но вместо ожидаемой для громилы мрачности на его лице была скука пополам с безразличием. Я пару раз даже задумывался кем он был до того как стал владельцем кабака. Наверное бандитом. Или солдатом. По крайней мере дубинкой он орудовал ловко, а также, судя по изрубленной колоде во дворе, с вьющимися над ней мухами и темными ошметками повсюду – умел рубить мясо.

Из этого проистекала интересная мысль – а что если попробовать повесить на него как минимум один труп в переулке?

Как бы это выглядело? Они за каким-то хером встретились в переулке, Хорс выхватил у Малика пырялово и наделал в шкуре кучу дырок. А подкрадывающегося Саттаха вальнул из лука ещё кто-то. Выглядит честно говоря, не очень правдоподобно, потому как никакого внезапного лучника ни в кабаке, ни в Дремолесье не наблюдалось. В принципе, луками тут владели многие...

Я на миг скользнул в прошлое.

Конечно, городские ярмарки я не видел, вместо них у нас в деревне была своя. В одном загоне пацаны вооруженные палками и крышками от бочек с ручками, выбивали друг из друга удаль и боевой дух вместе с каплями пота и брызгами крови, к вящей потехе толпы, а у амбара соревновались те, кто предпочитал сохранить рожу в целости– путем пальбы по соломенным мишеням. Одним из этих бедолаг был я. Свои первые наставления по стрельбе я получил от настоящего королевского егеря – было видно что ему не скучно возиться с детишками, и он старался изо всех сил привить нам, безродным слабакам, искусство стрельбы из лука. Мне повезло попасть в мишень аж три раза, что вызвало у него особый интерес и несколько советов, как держать лук и куда целиться, как брать поправки, рассказ о том, как летит стрела – и опробовав советы на практике я попал в цель ещё три раза. И егерь с улыбкой подарил мне лук, из которого я стрелял, и стрелы, которые попали в мишень. Я тут же смылся чтобы спрятать добычу – нормальный лук штука ценная, не отберут так сломают чисто чтоб поиздеваться...

... И я простился с этим луком, как простился с прошлым, когда покидал хижину. Эта вещь хорошо мне послужила, но важна не она а умение – которое всегда со мной. При необходимости я найду себе другой лук. Или, быть может, сделаю.

... Из рассказа я вынес несколько моментов. Во-первых, деньги у Хорса водились. Во-вторых, их источником был явно не кабак. А единственное, чем занимался Хорс – это безвылазно сидел в деревне. Он как все ходил в храм, на рынок, в лавки, общался с торговцами, проезжающими через Дремолесье, и пожалуй что всё.

Я зашел с другого конца. От источника денег. Много денег бывает у торговцев, когда они распродадут товар, и у храма, так как туда вечно что-то жертвуют. Это не давало мне почти никакой пищи для размышлений, и я задал ещё вопрос:

– Он дарит вам подарки?

Разносчица удивленно приподняла бровь:

– Да, иногда. Например, это, – она бесстыдно задрала подол и показала панталончики с завязками на бедрах. Тонкая ткань – в наших местах такой нет.

– А это как-то связано с визитами торговцев?

– Ну конечно, где ж ещё такие купить? – усмехнулась она. При этом она задержала подол поднятым, прежде чем разжать пальцы, и позволить ему опасть.

Я хреново разбираюсь в торговле, но что-то мне подсказывает, что такие вещи в нашу глушь возить не будут. Это скорее товар для благородных, и не из дешевых. Значит – Хорс может заказывать у торговцев вещи. Вообще, имея деньги можно заказать у торговцев, наверное, что угодно. Или же расплатиться чем-то иным, чем-то что нужно торговцам, вопрос в том, что им нужно настолько что они готовы сами платить – в том числе через такие вот вещи. Это – если источник денег – караваны, которые бывают здесь нечасто, то есть либо должны платить сразу много, либо источник денег – не они.

Теперь храм.

Будучи одним из воспитанников приюта, я знал о нем предостаточно, но почти исключительно о мужской половине. Я прикрыл глаза, сливая в одну кучу все места, события и людей, и попытался увидеть. Увидеть то, что выделялось. К моему изумлению, то ли моё зрение работало не только в темноте, то ли я реально стал умнее, но я увидел нечто необычное, на что не обращал внимания тогда, полглощенный жаждой выжить и уцелеть. Из воспитанников приюта были те, кого не избивали. "Ангелочки", как называл их жрец-настоятель. Периодически их призывали "в хор", обычно на праздники, и они покидали приют на несколько дней. В остальном они почти ничем не отличались от остальных – ели ту же пищу, спали в тех же общих, казарменного типа кельях, на деревянных двухъярусных нарах. Но, их не трогали. Иногда я им завидовал, но не слишком, лицемерие служений в храме отторгало меня от всякого желания участвовать в хоре, уже не говоря о том что предчувствовал что за "хором" скрывается что-то мерзкое, если учесть шлепки по заднице от настоятеля (хотя он и называл это наказанием за неблагопристойность и отсутствие смирения). При этом я без понятия что творилось в женской половине, туда вообще никто не заглядывал – исключая баню, и редкие встречи "на воле", ибо нас не держали в заперти, а давали иногда погулять по деревне. Подытожим. Теперь я явственно понимал, что страсть ебать молодое мясо была не только у настоятеля, и одним из возможных вариантов обогащения Хорса – было сводничество. Предположим, прибыл караван с купцами, у купцов довольно много денег. Настоятель не может сводничать сам, поэтому за небольшую мзду это делал Хорс. Он обговаривал с клиентами какие-то детали, передавал пожелания настоятелю после службы, после чего настоятель готовил "хор", а Хорс отправлял по нужному адресу купцов. И никто ни о чем не узнает. Потому что никто из "ангелочков" не говорил ни слова о том что было в "хоре". Они там пели осанны и гимны, или чота типа того и всё.

Каким же образом так получилось? И, самое интересное, где это происходило, учитывая что храм у нас небольшой, да и деревня маленькая...

Регилией можно хорошенько так промыть мозги. Особенно если совместить это с толикой благ. Припоминая чистую кожу и прекрасные волосы "ангелочков" я был готов биться об заклад что в "хоре" кормили вкусно и в волю. Так ли это?

У меня возникла мысль что перед тем как прикончить настоятеля, было бы неплохо с ним пообщаться. Сдается мне, это просто кладезь полезных знаний о том как на самом деле устроен этот говённый мир.

В общем, видение того как всё могло бы быть – у меня было. Теперь дело за доказательствами.

Время приближалось к полудню, когда снаружи раздался какой то шум. Я выглянул в окно и обалдел.

На площадь перед кабаком втянулась жалкая вереница людей. Пара скрипучих повозок с носилками на которых лежали раненые, еле передвигающие от усталости ноги взмыленные лошади, тут же уткнувшиеся мордами в поилку, не дожидаясь пока их распрягут. И люди. Я припомнил, что разносчица упоминала отряд который ушел где-то неделю назад за деревню, по дороге из города, но я забыл спросить как этот отряд выглядел.

На зелёном стяге, что держал усталый воин-баннерит во главе колонны, белел семиконечным крестом символ меча.

В наши края припёрлись за каким то хреном рыцари-крестоносцы.

Об этих чудиках я знал мало, если вкратце – это безземельные дворяне и желающие ими стать, сбившиеся в орден с крайне благородными целями – типа защищать невинных, карать зло, мочить монстров и быть лояльными короне, однако на деле большинство из них моментально отправлялись иерархами храма в какой-нибудь крестовый поход дабы пограбить, а затем пожертвовать на благо религии оговоренную долю. В процессе их поголовье сокращалось, особо отмороженные получали земли и титул побольше, под славу о великих подвигах рекрутировалось новое мясо и походы продолжались. Из плюсов – сначала эти ребята изрядно почистили королевство от чудовищ и нежити.

Воинов было пятеро, обслуги не было – а на повозках лежало человек шесть или семь, сразу не поймешь. Было видно что им сильно досталось. Кое-кто был уже мёртв.

На дверь обрушился удар закованного в железо кулака.

– Открывайте именем Господа! – рявнули снаружи.

Мы с разносчицей переглянулись.

– Ну чего уставилась? – подал голос я. – Открывай, люди просят.

Сразу после того как дверь распахнулась, в полутьму кабака стали заносить раненых. Воины ничтоже сумняшеся клали их на большие столы – за такими одновременно могли бухать шесть-восемь человек, а теперь на отскобленной до блеска древесине лежали плащи, а поверх – тела.

– Есть в деревне врачеватель? – спросил баннерит, чей стяг оказался в тёмном углу, прислоненный к стене.

– Была одна бабуля, да померла недавно, – ответил я и вопросительно глянул на разносчицу. Та покачала головой.

– Есть жрец, но я не припоминаю чтобы он кого-либо лечил.

– Мне приходилось сталкиваться с ранами, – добавил я. Пиво что ли в голову ударило? С каких пор я на себя взваливаю такой головняк? "А как мне заживлять раны от этих стрел?"– "Проявить сострадание. Оно у тебя имееся?"

– Тогда действуй. Облегчи страдания страждущих – и тебе воздастся, – воин развернулся и подошел к столу на котором возлежал седовласый мужчина, чья броня была изрядно помята и продрана. Из-за кровищи не разобрать.

Я подошел следом. Имеется ли у меня сострадание? Вот сейчас и проверим.

– Броню надо снять, – сказал я, и полез в котомку. На всякий случай у меня были с собой травы, из которых можно было сделать некое подобие припарок, которые останавливали кровь, а ещё у меня было что заварить чтобы облегчить боль. Так что, велев разносчице принести котелок кипятка, я достал травы и принялся готовиться, пока воин резал завязки и освобождал товарища от брони. Когда он закончил, а я принялся отмывать от запекшейся крови раны, тот пришел в себя и схватил меня за руку:

– Не трать на меня времени, мальчик, – прохрипел он. – Подай меч.

Баннерит тут же сунул ему в руку искомое, и воин перевел на него взгляд.

– Преклони колени.

Тот бухнулся о пол аж лязгнуло.

– Узри без страха своих врагов. Будь храбр и честен, чтобы Бог любил тебя. Говори правду, и посрами этим дьявола. Защищай королевство, защищай невинных, и царство людей, – меч тяжело упал на плечо баннерита. – Это твоя клятва. Ты преклонил колени последний раз, встань же рыцарем!

... Мне довелось увидеть акколаду. Это было определённо что-то новенькое в моей картине мира.

Я не мог не восхититься и не проникнуться торжественностью момента, я даже прижал ладонь к груди, туда где билось сердце.

И я не мог не понимать, что мы по разные стороны. Будь всё иначе, возможно это я бы поднимался сейчас, с тяжеленной кучей железа на плечах, не сиротой-отбросом, вором и охотником на кроликов, а рыцарем. Но всё сложилось так, что я стоял рядом, и на миг позавидовал ему. Всего лишь на миг. Ибо это было прекрасно, это возвеличивало душу, и тем горьше было понимание, что это такое же промывание мозгов как и везде. Оно порождает фанатизм и святую уверенность в своей правоте. А на что способны фанатики... Костры, на которых горели невинные, не дадут мне солгать. Я слышал о них, и не хотел бы оказаться на их месте – а у меня были все шансы.