Текст книги "Алмазная Грань (СИ)"
Автор книги: Extazyflame
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
Глава 8.2
…С одной стороны, моя жизнь напоминала санаторий. Моральная травма и раны затянулись, можно было не вздрагивать от страха, что сейчас явятся и поволокут в подвал, или к клиенту с поехавшим чердаком. Подруга снабжала деликатесами и развлекала долгими разговорами, а по девчонкам, соседкам по комнате, я не скучала. Вспомнила о них лишь раз, когда Вэл явилась поздно, с заклеенной пластырем царапиной во всю щеку.
– Новенькая пыталась сбежать. Новая охрана едва урезонила собак. Пришлось мне ее ловить. Сука чокнутая. Завтра ее когти к чертям плоскогубцами повыдергиваю. Прикинь, грозилась воткнуть себе в висок!
«Альфия», – подумала я, испытав неприятное чувство. Вэл не было дела до того, что пережила эта девчонка. Впрочем, она и не отличалась добродушием и жалостью. Даже во мне ее привлекла бунтарская дерзость.
– Посидит привязанная до завтра, пока не успокоится. Не она первая…
Я вспомнила, как восточная прелестница готова была простить все тирану-извращенцу, и как свято верила в то, что он за ней придет. И в то же время поняла, что мне ее не жаль. Глупость не заслуживает сочувствия.
Когда я уже без труда передвигалась, Вэл отвела меня в свою комнату, где изменила мой цвет волос на более темный, привела прическу в ухоженный вид с помощью масок и масел, подкорректировала форму бровей и безжалостно расправилась со всей растительностью на теле, кроме головы. Заставила по очереди перемерять наряды, чтобы определить, какие фасоны и стили мне больше всего подходят. Пошлые коктейльные платья с обилием пайеток и вырезами, хоть и подчёркивающие постройневшую фигуру, были отправлены в списки запрещенных вещей.
– Редко такое встречается, – качала головой стилист, обожающая свою работу до безумия, наравне, разве что, с байком, – ты в парандже желаннее, чем без трусов. В закрытых платьях – секс. Достаточно взгляда. Не удивлена, что он выбрал тебя. Даже я эту фишку проглядела…
Платья ниже колен с закрытым горлом и открытыми руками, с американской проймой, брюки с приталенными пиджаками превратили меня в женщину класса люкс. Назвать такую шлюхой ни у кого бы не повернулся язык. Вэл продолжала шлифовать мою внешность с рвением одухотворённого Пигмалиона. Автозагар, люксовые кремы и средства по уходу за волосами, отбеливающие полоски для зубов. Она бы и в спортзал меня отправила, благо такой имелся на территории имения, но Мария запретила физические нагрузки ближайший месяц.
На исходе недели меня переселили в отдельную комнату. По сравнению с той, что мы делили с девочками, эта выглядела номером люкс. Более широкая кровать, телевизор, кондиционер, большой шкаф, в который Вэл лично перенесла подобранный для меня базовый гардероб. Пол укрывало мягкое ковровое прикрытие, в нем мои ноги просто тонули.
Новый управляющий при более детальном знакомстве показался мне излишне добродушным. Реагировал на все мои замечания, если таковые были, но на вопросы не отвечал. Более того, я замечала в его глазах предупреждающий холодный блеск, предостерегающий от подробных расспросов. Но пока у меня оставалась Вэл как источник информации, это особо не тревожило.
Несмотря на свой новый статус, более вкусное питание, комфортабельные условия и даже отсутствие замка при условии, что я без спросу не отправлюсь гулять по имению, иногда я чувствовала себя жертвой, которую готовят к алтарю. Пусть даже там не перережут глотку и не вырвут сердце, а всего лишь прочитают жертвенные заклинания – бодрости духа это не прибавляло.
То, что в имение приехал главный, он же Лукас, я поняла сразу, хотя его резиденция находилась в другом строении, скрытом от нас живой изгородью высоких кипарисов. В тот день повисло гнетущее молчание. Так живая природа затихает, когда появляется самый опасный хищник, знаменующий собой вершину пищевой цепи. Мне казалось, что всю территорию борделя накрыло искрящим от напряжения куполом силового поля. Звенящая тишина действовала на нервы. Несмотря на это все, я запретила себе волнение и отклонение от заданного курса.
Не хватало плеча Вэл – оказалось, я не все вопросы задала. Но она так и не появилась. Смотрящий принес обед и закрыл двери моей комнаты на ключ. Я мысленно готовилась к скорой встрече, прокручивая в воображении вероятный разговор. Но все оказалось напрасно.
В этот день моя персона интересовала Лукаса куда меньше всех остальных.
Тем временем что-то происходило. Подъезжали грузовые автомобили, жужжали ролеты. Иногда я слышала рев мотоцикла, и сердце тоскливо сжималось. Вэл. С приездом своего хозяина она напрочь забыла о подруге.
Когда и на второй день нечего не случилось – никто не пришёл ко мне, а еду принес новый охранник, с которым я не стала тратить время на попытки что-то узнать, беспокойство усилилось. К вечеру я смыла косметику, стянула платье и забралась под одеяло. Успокоительное помогло уснуть, но по прошествии времени меня грубо разбудили.
– Вставай и одевайся, – смотрящий отвел глаза, стараясь не смотреть на мою грудь под атласом рубашки. Охрана последовала его примеру, а я, жмурясь от яркого света, все же подумала, что, будь у меня в арсенале хотя бы нож, кого-то из них я бы точно убила одним броском. Сон как рукой сняло.
– Где Вэл?
Виктор указал на душевую.
– Уехала. У тебя пять минут. Давай, не зли хозяина.
Что, спрашивается, можно сделать за пять минут? Тем не менее, я поняла, что никто не шутит. Что сейчас только от меня зависит, в каком виде я предстану перед Лукасом. Нет Вэл, никто не сделает мне образ лакшери-куртизанки. Даже я сама не успею это сделать.
Быстро умылась холодной водой, выдавила на зубную щетку полоску пасты, одновременно расчёсывая спутанные ото сна локоны. Благо Вэл подсуетила классные уходовые средства, долго с этим возиться не пришлось. В душе я довольно быстро намылила тело гелем без аромата. Настойчивый стук в дверь застал меня, когда я быстро вытиралась полотенцем.
– Иду, – беглый взгляд в зеркало, почти не позволяющий что-либо рассмотреть. Вышла, намереваясь одеться, но смотритель отрицательно покачал головой. И тут мои нервы едва не сдали.
В разговорах с подругой эта встреча представлялась мне иной, напоминающей церемонию. С поцелуем руки, светской беседой, шампанским и хорошей миной при плохой игре. То, что сейчас меня выволокли из постели, дезориентированную, напуганную, без грамма косметики, в одной рубашке, совсем не прибавило оптимизма. Я закусила губы. Да Лукас отдаст меня этим вандалам, побрезгует даже разговаривать! План Вэл провалился. Глава Синдиката сделал все, чтобы я не смогла произвести на него впечатление.
Что твой высокий интеллект подсказывает тебе сейчас, Виктория?
Он подсказывал мне только одно: бежать. Безумно, как отчаявшаяся Альфия, все равно куда, но не в западню монстра без оружия. Я никогда не думала, что Вэл не окажется рядом, когда настанет час Х. Не подумала я также и о том, что Лукас не позволил нам с ней играть в свою игру.
Дом спал. Я поежилась. Все прежние сценарии провалились в тот самый момент, когда меня подняли, будто в армии, и отправили на марш-бросок. Больше не было чувства азарта, как будто я собираюсь сыграть рискованную партию. Меня просто вели на заклание, показав мое истинное место в системе.
Улыбка не получалась. Поняв, как комично буду выглядеть с приклеенным «кип смайлингом», я отказалась от этой затеи. Прохлада поздней ночи освежила горящие щеки. Я с тоской оглядела периметр, освещенный прожекторами. Да как отсюда сбежать? И мышь не проскочит. Шла и не замечала ничего – ни пения цикад, ни ярких, низких звезд над головой, ни аромата хвои. Все это больше не принадлежало мне. Иллюзия, стереокартинка, бутафория, доступная тем, кто свободен. Я не относилась к этой касте.
Никто из сопровождающих не проронил ни слова. Они были похожи на черные тени, сопровождающие душу умершего в преисподнюю. Только вместо Стикса и ладьи мне предстояло войти в дом, напоминающий швейцарское шале сдержанным, дорогим дизайном. Только три светящихся окна показались чьим-то огненным оскалом.
Когда мы вошли, мне сразу велели разуться. Впрочем, дискомфорта это не вызвало – ноги буквально утонули в мягком ворсе ковра, более густом и нежном, чем тот, что устилал пол моей комнаты. Я заставила себя идти вперёд, не отвлекаясь на сдержанно-богатое убранство холла, не глядя под ноги – витая лестница состояла из прозрачных стеклянных ступеней, а у меня и так кружилась голова в ожидании неизвестного.
Смотритель постучал в отделанные металлическими пластинами двери из тёмной породы дерева. Когда велели войти, я непроизвольно стиснула кулаки, ощущая, как ногти впиваются в кожу. Эта боль вытеснила панику – хватило одной сдержанной фразы, чтобы я осознала, что никто разводить реверансы со мной не собирается.
Меня слегка подтолкнули в спину, и я шагнула внутрь. Уют ковров сменила прохлада паркета. Кондиционер здесь работал на полную мощность, и за доли секунды я покрылась мурашками, а соски предательски затвердели и отчетливо выделялись под тонким атласом рубашки. Первым моим порывом было запахнуть халат по самое горло, но я сдержалась – не следует показывать главному сутенеру этой шаражки, что я его боюсь. Ведь Вэл сделала на меня ставку из-за смелости и несгибаемости.
Мой взгляд уперся в высокую спинку огромного кресла. Настолько широкую, что она полностью скрывала собой сидящего в нем. И в этот момент улыбка непроизвольно тронула мои губы. Лукас делал это, чтобы произвести впечатление! Или дать мне прийти в себя. А может, наоборот, с целью раскалить обстановку и заставить нервничать. Как бы то ни было, я получила достаточно времени, чтобы осмотреться вокруг.
Первым делом мое внимание привлекла доска с шахматами. Огромная, гладкая, глянцевая, то ли из мрамора, то ли из гранита, и расставленные на ней фигуры из голубоватого и черного стекла с золотыми элементами. Это было настоящее произведение искусства, вызывающее неуемное желание прикоснуться, ощутить холод камня, взять, как в детстве, стеклянные фигурки в ладони и рассмотреть в деталях.
Тупее ситуации не придумаешь: меня привели на растерзание зверю, а я рассматриваю золоченые прутья его обиталища, открыв рот от восторга. Но на тот момент я не замечала ничего другого, хотя, пойму это потом, в кабинете Лукаса можно было часами зависать на отдельных деталях интерьера.
– И что ты скажешь?
Гром посреди ясного неба. Я перестала дышать. Поняла, что не совладаю с собой, если посмотрю в глаза Лукаса, забьюсь в угол напуганным зверьком. Поэтому смотрела на доску с шахматами, старясь не думать об испарине, покрывшей спину и затылок, об аритмии и желании закрыть себя руками. Шахматы. Они не были расставлены в порядке, как перед началом игры. Кто-то вел свою партию. И кто-то… Вика, сосредоточься наконец!
Все постепенно становилось на свои места – Лукас решил проверить мои умственные способности здесь и сейчас. Именно в такой ситуации, когда я должна была по всем законам жанра растеряться и перестать соображать. Напуганная, поднятая посреди ночи, буквально брошенная к ногам самого опасного хищника этого злачного места.
«Смотри, дочка. Это называется «рокировка». Ты просто меняешь фигуры местами…» – всплыл в памяти голос моего отца. Сколько долгих семейных вечеров мы провели за шахматной доской! Казалось, я выучила все вероятные исходы наизусть. Потом, правда, подзабыла, но, как говорится, пойми сам принцип – и тебе не придется ничего зубрить. Только вот сейчас с меня явно не выйдет хорошего игрока ни на одном из полей.
Он ждал. В наступившей тишине отчётливо слышался стук часов и мое участившееся дыхание. Это состояние знаменовало собой одно: провал. И близко не победу.
Я решилась. Подняла глаза, позволяя серебристым пулям цинично-хладнокровного взгляда Лукаса пройти навылет, не задев сердца и разума:
– Рокировка. И ферзь на б-9.
Мой голос показался мне чужим, далеким, словно прорвавшимся из Зазеркалья. Чувство нереальности происходящего не пустило страх на свою законную территорию. Словно в полусне, я наблюдала, как мужская ладонь с массивными часами на запястье сжала между пальцами темные фигурки короля и ладьи, переставив их по горизонтали таким образом, что на линии огня оказались ключевые фигуры «белых».
Не было времени раздумывать над тем, не будет ли это вопиющей дерзостью, и не осадят ли меня сейчас как можно грубее. Я смотрела в лицо главному мафиози, сделавшему карьеру на тысячах загубленных девчонок, и не испытывала ничего: ни страха, ни ропота. Может, лёгкое любопытство, что же будет дальше, но не более. Свободу у меня уже отняли. Изнасиловали толпой и избили – тоже. Даже под психопата-мажора положить успели. Чего мне еще оставалось бояться? Я даже не стремилась понравиться этому человеку, как мужчине. Но мне необходимо было это сделать для того, чтобы вырваться из замкнутого круга без каких-либо перспектив.
У него были глаза цвета серого льда с темными вкраплениями. Мой цепкий взгляд отметил печать усталости на высоком лбу, нити седины во все еще густых волосах, морщины мудрости вокруг глаз. Но в то же время он был буквально оплетен аурой жестокости, въевшейся кожу и превратившейся в неснимаемую броню. И это останавливало от опрометчивых поступков и наивного стремления считать его «своим парнем». Несмотря на то, что, похоже, никто не собирался насиловать меня в этом кабинете, мне четко очертили края.
– Шах твоему королю.
Голос напоминал выстрел. Четкий, уверенный. Меня едва не ударило воображаемой отдачей. Да, не будь я столь взволнована, я просчитала бы подобный ход. Но вместе с тем…
Откуда взялась смелость? Сделав шаг вперед, я решительно передвинула фигурку королевы, уводя ее с линии огня.
И тут в застывшем лике сидящего передо мной мужчины что-то изменилось. Вроде как улыбка тронула его холодные глаза, лишенные привычных человеку эмоций, при том линия губ даже не дрогнула. И не было в этом проявлении симпатии ни тепла, ни интереса. Даже шаг, который я считала определяющим, был им предугадан изначально.
– Неплохо, Вика. Очень даже.
Повисшая вслед за этим тишина давила на нервы. Я так и осталась стоять – ни сесть, ни подойти ближе мне не предложили. При этом поняла, что, несмотря на демонстрацию своей логики, я не сумела произвести должного впечатления на главу синдиката. Мимолетную симпатию вытеснила скука. От понимания, что решающая встреча провалилась, и теперь меня вряд ли позовут на вторую, ладони взмокли, а в душе прозвенели первые звоночки отчаяния. Но что я могла сделать? Озвучить теорему Ферма, заговорить об искусстве, перечислить все свои заслуги в учебе? Как бы ни превозносили мой интеллект Вэл и ныне покойный Билл, это не стало моим козырем. И вряд ли сработало бы в тандеме с дорогим костюмом и макияжем. Хлопать глазами и накручивать на пальцы пряди волос, чтобы привлечь внимание Лукаса – я не сомневалось, что это окончательно распылит на атомы зачатки его заинтересованности. Сколько таких он уже повидал на своем веку!
– Тебе интересно, почему я велел притащить тебя сюда именно такой, сонной и перепуганной, Вика?
Черт возьми, не прошло и получаса, как я стала зависимой. Зависимой от его интереса к своей персоне. От его вопросов и устремленного взгляда. Да это был сам дьявол, без прикрас!
– Чтобы посмотреть, как я буду себя вести в стрессовой ситуации?
Это был самый ожидаемый ответ. Но что-то изменилось, словно холодом повеяло, отчуждением, вызванным неоправданными ожиданиями.
– Нет. Потому что я так захотел. Я мог заставить их притащить тебя сюда голую, с кляпом во рту. Возможно, однажды я так и сделаю, если ты сумеешь меня заинтересовать.
Глава 8.3
Я обомлела от этой простодушной констатации факта. Понимала: он не врет. Просто считает ниже своего достоинства тратить на это время. Я не избранная, а всего лишь порядковый номер в конвейере тел, отправленных на продажу. Всего лишь яркая бабочка в коллекции энтомолога, уже посаженная на иглу. Экземпляров так много, что сам коллекционер давно не замечает их ярких крыльев и уникальности.
– Я жду, Виктория. Надеюсь, меня не ожидает очередное разочарование?
Вся моя решительность и мнимая уверенность развеялись в пух и прах. Я смотрела в глаза человеку, в чьих руках, без прикрас, находилась моя жизнь. Человеку, который не видел во мне женщину, только товар, который можно выгодно продать, указав в разделе дополнительных функций острый ум. Именно поэтому я пока что являлась своеобразной экзотикой – во мне было то, что выгодно отличало от сестер по несчастью. Но даже этого было недостаточно, чтобы поразить опытного коллекционера. Он ждал от меня инициативы и не обещал, что она станет гарантией хорошего отношения. Об этом меня не предупреждал никто, даже Вэл. Я шла по минному полю, одно неосторожное слово либо жест могли убить на месте.
А Лукас наслаждался моим замешательством и явно не собирался этого скрывать. Смотрел прямо в душу, прикидывая, на каких ее струнах сыграть тяжелый рок. И что бы он ни решил, я обязана была спеть сольную партию так, чтобы попасть в его дьявольскую партитуру.
– Пока что я могу лишь сказать, что светской беседы будет недостаточно.
Мой голос дрогнул, пальцы непроизвольно вцепились в атласный пояс. Собеседнику это явно не понравилось. Не будь я так напугана, смогла бы распознать в его глазах то, что казалось невероятным. Иными словами, в тот момент мне показалось, что, пошли я его матом или завались на стол, это станет для него приятным открытием. Увы, я была слишком дезориентирована происходящим. Лукас изобразил скуку.
– Капитан Очевидность. Это все, на что хватило интеллектуального коэффициента выше среднего? Догадаться, что тебя не ради разговоров сюда привезли?
Несмотря на страх, я почувствовала краткую вспышку ярости. Вскинула голову, не осознавая, что именно этого от меня ожидали: борьбы, несмотря на недавно пережитый кошмар.
– Я вижу вас второй раз в жизни. Говорю – в первый. Наверное, немного преждевременно ожидать от меня именно того поведения, на которое вы рассчитываете?
Лукас прищурил светлые, по-прежнему безэмоциональные глаза. Мне стало холодно.
– Ты не в школе. И у нас не подготовка к экзамену. К тому же, мне хотелось бы узнать, как ты поняла, кто здесь главный, в нашу первую встречу. Ты ведь не будешь этого отрицать?
Только что Лукас протянул мне канат. Но я смутно это понимала. Ответила, потому что пауза затягивалась, страх потерять интерес единственного, от кого зависела моя свобода, был настолько сильным, что перекрыл собой все – даже инстинкт самосохранения.
– Разве это сложно? К тому же, я видела людей, в руках которых сосредоточена самая настоящая власть. Работала в компании, где… где…
Искаженное похотью лицо Ивлеева, нехорошая улыбка Кати и темнота с острым запахом хлороформа в тот же миг обрушились, подобно лавине, прервав мои рассуждения на полуслове. Лукас приподнял бровь, забавляясь моим замешательством. И когда мне удалось взять себя в руки, я осознала, что он в курсе всего, что со мной произошло. Это было в его глазах. Но никакой жалости или сочувствия я не увидела. Лишь любопытство с легким оттенком брезгливости.
От долгого стояния заныла спина. Ежась под цепким взглядом дона работорговли, я перевела глаза на шахматную доску. Стеклянные фигурки почему-то вызывали чувство умиротворения, словно были гарантом чего-то человеческого в этом гиблом месте.
– И как женщину с такими мозгами, как у тебя, угораздило пойти по стопам большинства тупоголовых дур? Решать свои проблемы через койку шефа – так ведь проще, верно?
Он провоцировал. Просто играл со мной, словно с кошкой, дергая за привязанный к ленте звоночек.
– Вы не знаете ситуации. Чувства и интеллект редко дружат.
– Чувства? – Лукас закурил. Я поежилась, когда, сделав затяжку, он вдруг резко закашлялся. И эта физиологическая реакция его разозлила. – Чувства у шлюхи? Поверь, я знаю, когда раздвигают ноги по любви, а когда лишь с целью упростить себе жизнь. Не надо пытаться одурачить меня, Виктория. Я и не таким хребет ломал. Итак, есть другая версия?
Конечно же. Что еще мог сказать тот человек, что не считал женщин за людей?
– Вы хотели честности. Это она и есть. Да, я рассматривала возможность продвижения по карьерной лестнице, но как бонус романа, а не как его первопричину. И, да будет вам известно, даже на воле в некоторых ситуациях сказать «нет» не бывает возможности. Просто желание моего шефа совпало с моей ответной симпатией.
– Любите вы прикрывать б**дство высокими чувствами. На что ты рассчитывала?
Ему удалось разозлить меня. Именно поэтому я перестала видеть берега. Говорила, внутренне закипая, парируя его выпады. Странно, но чувства опасности при этом не было.
– К сожалению, даже умной женщине трудно пробиться наверх. Особенно, когда в ней видят исключительно сексуальный объект. И да, можно сказать, я пошла по пути наименьшего сопротивления. За что и расплатилась.
Лукас вновь закашлялся и затушил сигарету в пепельнице из темного стекла. Я вовремя прикусила язык – хотелось обратить внимание, что кашель сильно сухой, надсадный, и следовало либо отказаться от пагубной привычки, либо обратиться к доктору. Но вряд ли мой совет был бы воспринят с дружелюбием.
– Сядь, – мужчина достал из кармана платок и промокнул губы. – Нет, на пол. Стул ты пока не заслужила.
Он изо всех сил старался подчеркнуть, насколько неравное у нас положение. При всех манерах джентльмена, он не видел во мне леди. Только спина уже заныла от долгого стояния в напряженной позе, и я не стала возражать – опустилась на паркет в поле его зрения, обняв колени и размяв затекшую шею.
А Лукас как будто утратил ко мне интерес. Уставился в экран своего ноутбука. Стук пальцев по клавишам убаюкивал, и я бы наверняка уснула, если бы не думала о том, как заинтересовать человека, олицетворяющего мой призрачный шанс на спасение. Я не хотела быть проданной какому-нибудь стареющему извращенцу в качестве бесправной подстилки. Не хотела, чтобы меня подкладывали под каждого, кто готов заплатить оговоренную сумму. Я хотела жить. Пусть не роскошно и беззаботно, но на свободе. Если ложиться мозгами и телом, то только под одного. Ад последних дней не должен был повториться. Вряд ли я его снова переживу.
– Рассказывай, – сухо бросил Лукас, смерив меня пристальным взглядом перед тем, как вновь уткнуться в экран.
– Рассказывать что?
– Стишок новогодний! – он улыбнулся. Сухо, криво, но это был уже хоть мизерный, но шаг вперед. – Как ты кувыркалась со своим боссом. Как далеко он зашел. Сколько нынче стоит карьерный рост.
– Но нечего рассказывать, я…
– Виктория, не зли меня. Если тебе нечего сказать, я прямо сейчас отправлю тебя развлекать клиентуру в сауну. Так что сделай все от тебя зависящее, чтобы я не уснул в твоем присутствии. Или ты набитая дура с купленными результатами теста?
Деваться было некуда. Я сильнее обхватила колени и начала свое повествование. Вкратце описала безрезультатные поиски работы, свой приход в компанию, интерес Ивлеева. Когда дошла до нашей командировки, Лукас прекратил печатать. Закрыл крышку ноутбука и сцепил пальцы в замок, подавшись вперед.
– А теперь подробнее, Вика. Что он с тобой сделал. Что ты чувствовала. Давай, заставь меня захотеть сделать с тобой то же самое.
Над бездной – тонкие мостки. Как в излюбленном развлечении корсаров, заставляющих свою жертву пройти по доске. Ощущение было настолько реалистичным, что я непроизвольно поджала пальцы ног. Сердце билось по-другому. Я потом только пойму, что Лукас каким-то чудом сумел подстроить его под свой ритм. Тишина становилась зловещей. Мужчина в кресле делал вид, что его больше интересует происходящее на экране, чем растерянная девушка в ночной рубашке и халате, восседающая на полу в позе притихшего ребенка.
На первый взгляд, его просьба не несла в себе ничего экстраординарного. Мой высокий интеллект гарантировал, что я с блеском выполню роль Шахерезады. Кольнуло иглой мимолетного разочарования. Но чего я ожидала? Что меня позовут писать диссертацию или править государством?
Секунда. Вторая. Так стремительно, что я испытала панику. Кожей почувствовала, насколько разочарован визави. Я не подчинилась. Не сумела удивить его и вызвать интерес к себе. Провалила задание, не успев воплотить его в жизнь.
– Вижу, ты обычная пустышка. Не стоишь даже затраченных на тебя усилий.
Фиаско? Или садистский, но тонко продуманный прием реверсивной психологии в устах того, кто привык читать женские мысли, подобно внутреннему миелофону? Помимо воли я замотала головой. Закрыла глаза, выравнивая дыхание и собираясь с мыслями. Надлом в голосе полоснул по живому, но я не позволила себе сосредоточиться на колоколах унижения и самообесценивания.
Не время, Вика. Ты пережила похищение. Шоу насилия. Постель с психопатом. Изнасилование. Сейчас ты готова сдаться?! Зная, что, возможно, этот мужчина с седыми висками и пронзительными холодными глазами – твой билет на свободу?
– Он не показывал, что хочет меня раздеть и уложить в постель. Поначалу мы просто работали вместе. Я хоть и отмечала, что он хорош собой, но… не заглядывала так далеко.
Выдохнула, собираясь с мыслями. Лукас откинулся на спинку кресла, смежив веки.
– Но у тебя были фантазии, верно, Вика? Как они выглядели? Он брал тебя на своем рабочем столе, не спрашивая разрешения, когда ты приносила документы на подпись? Или по завершению рабочего дня ты открывала ногой двери его кабинета, пронизывающе глядя в глаза, меняя предопределенные роли? В своих мечтаниях ты жаждала придавить каблуком его член и натянуть узел галстука, наслаждаясь замешательством в глазах того, кто еще недавно сам отдавал тебе приказы? Ты хотела иметь над ним власть?
– О-хх… – сдавленно выпалила я, и вдруг произошло странное.
Я улыбнулась. Помимо воли, сгорая от смущения и вместе с тем – приятного чувства, смутно знакомого, пришедшего родом из далекого детства, когда мы с друзьями подсматривали за целующимися парочками и хотели их напугать внезапным «гав!»… я даже не нашла ему определения. Баловство, разве что. Но смущение было отнюдь не детским. И не похожим на стыд, хотя я никогда не представляла себя в роли роковой женщины-хищницы.
Лукас подался вперед. И мое сердце замерло, подчиняясь ритму единогласного хозяина положения. Странная, нелогичная эмпатия, которую я бы рада вырвать из своего организма вместе с жилами, но… сейчас она была моей нитью Ариадны в лабиринте боли, разврата и смерти.
– Кажется, несколько раз… мне хотелось, чтобы так было. Чтобы он опешил и… отдал инициативу в мои руки. Только это было неправильно. Так мне казалось.
