Текст книги "Алмазная Грань (СИ)"
Автор книги: Extazyflame
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Алмазная Грань
Пролог
Наше время
…Он шёл по длинному коридору больницы, славящейся своими прогрессивными технологиями в излечении онкологических заболеваний. Шёл уверенной походкой мужчины, привыкшего справляться с поставленными задачами и преодолевать любые трудности, будь то ответственное задание, работа под прикрытием, перестрелка или поимка опасного преступника.
Шёл, глядя перед собой. Возможно, суровая печать непримиримости на его волевом лице была всего лишь маской. Только что он увидел, как смерть обнимает костлявыми руками тех, кто заслуживал жизни, как никто другой.
Эти люди с обреченностью в глазах, залегшими тенями и бледными исхудавшими лицами не были преступниками. Жизнь – конченая стерва с непонятным никому кодексом бесчестия – не наказывала убийц, воров и насильников так, как наказала тех, кто не совершил никакого преступления.
На миг что-то дрогнуло в его взгляде. Будто он сам не поверил, что непримиримую броню, выработанную годами, пошатнула гнетущая атмосфера онкологического отделения научного центра…
Медицинская сестра с ярко накрашенными губами и циничным равнодушием на пережаренном в солярии лице заметила отсутствие бахил на ногах посетителя. Спрятала телефон в карман ультракороткого халата и с особым удовольствием поспешила навстречу, открыв было рот, чтобы получить дозу кайфа от ощущения собственной власти в этом крыле больницы, где доживали последние дни пациенты с последнейстадией рака.
Едва не споткнулась, запнувшись на полуслове, напоровшись на ледяные сталактиты взгляда визитёра. Отступила в сторону, не понимая, откуда взялся необъяснимый страх и желание тотчас же провалиться сквозь землю. Даже бейдж с известной каждому аббревиатурой из трёх букв – СБУ – не напугал её так сильно, как сталь в глазах мужчины.
– Милевский где?
Нет, он не повысил голос. Но девушке было бы куда спокойнее, если бы визитёр заорал и припечатал её матерным словом.
– С… семьдесят седьмая палата… это люкс… дальше по коридору…
Он мог не задавать этот вопрос. У палаты подозреваемого дежурили ребята из управления. Скорее, это была сила привычки. Позабыв про побледневшую в цвет халата медсестру, мужчина вошёл в туннель люкс-зоны.
Усмехнулся. Смерти всё равно, можешь ты позволить себе райские условия, или же нет. Дни Милевского сочтены.
– Не беспокоить нас, – бросил караулу у палаты и открыл двери, мало беспокоясь о комфорте пациента.
Его палата выглядела, как номер отеля «Хилтон». Только непонятно, зачем была нужна эта роскошь, если пациент уже месяц как утратил способность передвигаться самостоятельно. Метастазы приникли в позвоночник. Словно в отместку, оставив сознание ясным в те моменты, когда морфин нейтрализовал боль.
Милевский не спал.
Максим Каменский, майорСБУ, оглядел палату. Мало что изменилось здесь с его последнего визита. Разве что букетов стало больше. Подойдя к охапке фиолетовых роз, Каменский поддел ногтем карточку.
«С любовью, Виктория».
Беспощадная улыбка появилась на его плотно сжатых губах. Боковым зрением мужчина отметил, что Милевский провернул голову и внимательно смотрит на него. В сознании. Что ж, отлично.
– Виктория, я погляжу, дождаться не может, когда же ты избавишь мир от своего присутствия. Не представляешь, сколько людей, в особенности молодых женщин, сами того не ведая, с ней солидарны.
В мутных от обезболивающих препаратов глазах Милевского появилось нечто, похожее на упрёк. Когда он заговорил, Каменский с каким-то злобным удовлетворением отметил, что голос стал тише и сдавленнее, по с равнению с прошлым разом.
– Я… не мне… её винить…
– И то верно, Михаил. Так говорят, когда ничего не могут сделать, как в твоём случае. Неожиданный финал для такого как ты, верно?
В криминальных кругах и досье СБУ Михаила Милевского прозвали Работорговцем. Это как нельзя чётче отражало саму суть этого человека и род его деятельности.
– З…зачем… Ты… Пришел?..
Приступ кашля прервал дальнейшие слова. Каменский со скучающим выражением на лице осмотрел современную аппаратуру, задержав взгляд на экране, где бежала неравномерная кривая сердечного ритма.
– Я открою тебе тайну. Мне нравится наблюдать за тем, как ты умираешь.
– Б… Бог есть… Тебе воздастся… я… знал это…
Каменский расхохотался.
– Бог? Надо же, ты вспомнил о боге. Шестёркам сатаны нечего рассчитывать на рай. Впервые вижу живой пример выражения «карма долбанула». Жаль только, что не при рождении. Без таких тварей мир стал бы чище.
Милевский хотел было ответить, но в горле что-то забулькало, а аппаратура запикала, сигнализируя о состоянии, далёком от нормы.
– В…врача… мне…
Каменский покачал головой, с презрением глядя в почти высохшие глазницы собеседника. На сморщенной бледной коже они казались бездонными провалами. Редкие клочки седых волос, уцелевших после непонятно какой по счёту химической терапии, придавали его облику что-то гротескное.
– О нет, мы пока что не закончили нашу беседу. Я ещё много чего хочу сообщить тебе. Ну, о конфискации имущества и огласке говорить не стоит. И сына твоего не жаль, хотя он не отвечает за отца. Мне мало того, что ты отправишься могилу и лишишься всего, что построил на костях тех девочек. О нет…
Пролог. Часть 2
Милевский сжал кулаки в бессильной злобе. Максим продолжал, отстранённо глядя в окно. Там бушевала весна. Жизнь. Он знал, что работорговец это тоже видит и понимает.
– Следующей моей целью будет Грань. Я сгною твою суку на зоне. Поверь, жизни ей не дадут. Я позабочусь о том чтобы заключенные узнали, кто она такая, и что творила на пару с тобой. У них тоже есть сёстры и дочери.
И вот эти слова достигли цели. Милевский перестал дышать, а помещение палаты пропиталось ужасом от сказанного и отчаянием.
– Нет… Вику… Нет… Ты не… понимаешь…
– Понимаю. Она дорога тебе? Тем хуже. Поверь, твои последние дни будут раем по сравнению с тем, что я подготовлю для неё.
Со стороны диалог двух мужчин был воплощением аморальности, цинизма и запредельной жестокости. Здоровый, полный сил и жизни Каменский и умирающий Работорговец, похожий на живого мертвеца, лишенный сил дать отпор обидчику. И только они оба знали правду.
Рак стремительно пожирал мафиози, сгубившего тысячи молодых девушек на алтаре торговли живым товаром. Мерзавца, сколотившего огромное состояние на телах чужих дочерей, сестер и жен. Неприкосновенного до поры до времени ублюдка, чьи миллионы затыкали рты и выкалывали глаза представителям слепой фемиды.
Он был тем, к кому Макс искал подходы десять лет. Тем, против кого были собраны неопровержимые улики, и кто смеялся в лицо правоохранительным органам, проворачивая сделки перед их глазами. Человеком, которому не должно было найтись место на земле. Зажравшейся тварью, пустившей карьеру Каменского под откос. Максим стиснул кулаки, вспомнив, как его с полностью подготовленным досье на преступника попросили забыть обо всём и никогда не упоминать имени Милевского всуе. Тогда он отказался. Подставы по работе, понижение до лейтенанта милиции, пропажа улик и табельного оружия, отвернувшиеся коллеги, угрозы, избиение и три ДТП – всё это составляло далеко не полный список того, что Каменский, одержимый повышенным чувством справедливости, пережил за последнее десятилетие. Подобный прессинг сломал бы любого. Но только не его. Продолжая преследовать мерзавца по пятам, несмотря на риск, одержимый жаждой возмездия сталкер шёл к своей цели. Падал, ломал кости, вставал, залечивал раны и снова вступал в неравный бой между меркантильной фемидой и чувством справедливости.
Лишь с приходом к власти новой политической силы приоритеты властьимущих сместились. И тогда труд Каменского со всеми наработками был оценён по достоинству. Стремительный карьерный взлёт, известность в правоохранительных кругах и наконец-то чувство удовлетворения обрушились, едва не выбив из колеи. Но Максим, которого прозвали «Безумный Макс», справился с бременем славы. Цель была близка.
Каменский всегда считал, что закон бумеранга придуман слабаками, которые боятся дать отпор и придумывают сказки о судном дне с котлами ада. Но, видимо, Милевского е**нуло сразу несколько бумерангов в один момент.
Когда Лукасом, или Работорговцем, занялись полиция, прокуратура и СБУ, тот потерял большую часть своих доходов. Все ещё надеялся откупиться. Но новая власть не церемонилась. Накладывала арест на все активы бандита, не вступая в торги и переговоры. А когда было собрано достаточно улик, чтобы арестовать Милевского, тот начал сдавать прямо на глазах.
Рак легких. Четвертая стадия. Доктора недоумевали, как болезнь так стремительно атаковала, буквально миновав операбельные стадии. Милевский следил за своим здоровьем и проверялся по несколько раз в год. То ли стресс активировал онкологическую хворь, то ли бумеранг вырос до размеров огромного астероида, ударив на поражение того, кому десятилетиями всё сходило с рук.
Армия адвокатов ублюдка добилась освобождения под залог, но лишь для того, чтобы немедленно госпитализировать в онкоцентре. Выезд за границу преступнику запретили, но, по словам ведущих докторов, его бы не спасла даже трансплантация стволовых клеток. Болезнь пожирала Милевского не по дням, а по секундам.
Казалось бы, сильнее этого бумеранга уже ничего не может ударить, но… Максим злорадно усмехнулся. Визит к Милевскому и обещание уничтожить его супругу, продолжающую дело мужа, был не последним «подарком» в мешке Санта-Клауса при погонах. Это лакомое блюдо он прибёрег на десерт.
– Жаль твоего сына, – безразлично проговорил Каменский, открыв барсетку. – Он привык жить на папиных грязных деньгах и ни в чём себе не отказывать, верно? Рисовать, надо признать, довольно занимательные картины. Что ж, придётся с этим завязывать и зарабатывать, как все. На стройке или заводе. Потому как после твоей смерти все закадычные друзья тут же открестятся от вашей грёбаной семейки.
И тут в глазах побледневшего от бессильной злости Милевского появилось выражение превосходства. Будто знал он что-то о собственном сыне, что не было известно другим.
Пролог. Окончание
Каменский отметил это органайзере собственного сознания. Надо будет присмотреться к младшему. Но всё это потом. Что ж, сейчас гордость за собственного сына испарится. Каменский достал несколько фотографий. Обычных, глянцевых, как те, что раньше печатали и вставляли в альбомы с файлами под формат 9*12. В подобных снимках в век развития информационных технологий отпала необходимость, но Максим решил, что такая подача информации будет куда эффектнее демонстрации фото на экране смартфона.
– Ты, наверное, скучаешь по сыну и жене. Им не до тебя, верно? Супруга занята подбором «мохнатого золота» для зажравшихся толстосумов, а Денис пытается дорого продать свою мазню на очередном вернисаже. Вот я решил сфотографировать их для тебя, чтобы ты улыбнулся…
Каменский уже привычным жестом нажал кнопку, чуть приподнимающую изголовье постели, чтобы Милевский мог получше рассмотреть фото. И вот первый снимок лег на египетский хлопок постельного белья.
На фото были запечатлены двое. Красивая женщина с тёмными, как смоль, завитыми локонами, выразительными глазами, и пухлыми губами, вызывающими греховные мысли вкупе с деланием припасть к ним в поцелуе. Красавица улыбалась, сжимая пальцами тонкую ножку бокала с шампанским. Тёмно-вишневое платье с вырезом, не нарушающим грани приличия, красиво подчеркивало ложбинку небольшой груди. Золотой крестик с бриллиантом на шее поймал блик, запечатлев на фото сияние-вспышку.
Женщина с нежностью смотрела на мужчину, сидящего спиной к фотографу, поднявшему бокал навстречу. На фото парня были хорошо заметны абстрактные линии модной стрижки по бокам и тату на шее, изображающая штрих-код.
– Что же они празднуют? – издевательски проговорил Каменский, наблюдая, как лицо Милевского приобретает пепельный оттенок, а исхудавшие руки напрягаются в безотчетном порыве. – Новая партия девушек пополнила ряды секс-рабынь? Или будущий Дали продал свой «Полет пингвина над Монако», чтобы оплатить любимой мачехе шампанское? А может, они пьют за то, чтобы ты как можно скорее сыграл в ящик и дал им возможность делить наследство, не оглядываясь не правила приличия?..
Милевский молчал. Лишь тусклые глаза с красной сосудистой сеточкой расширились, словно желали лопнуть, дабы не видеть подобных фотоснимков.
– Ой, а здесь еще интереснее. Смотри. Как думаешь, мачеха разрешила пасынку прийти домой позже десяти, и он благодарит ее таким незамысловатым образом?
На этой фотографии Денис Милевский был запечатлен в анфас. Он обнимал Викторию Милевскую, получившую в мире торговли живым товаром прозвище Алмазная Грань, за плечи и смотрел на нее взглядом, полным обожания. Если присмотреться, можно было увидеть, что королева работорговли смотрит на него с таким же теплом и предвкушением.
– Но вот незадача, у нас есть еще один снимок. Никакой интриги. Скучно. "Санта-Барбары" не выйдет, можно сразу снимать короткометражку для взрослых.
Эта фотография окончательно расставила точки над и. Здесь Виктория и Денис целовались. От снимка буквально веяло страстью и похотью. Эти двое вцепились друг в друга, как два изголодавшихся хищника семейства кошачьих. Рука молодого человека зарылась в густых волосах темноволосой красавицы, а она сама сжимала ткань рубашки на его спине. Напряженные венки на тыльной стороне ладони выдавали нетерпение и накал эмоций.
– Страдают, наверное. Решили утешить друг друга. Только переусердствовали малость, но я полагаю…
Закончить свой издевательский монолог Каменский не успел. Милевский захрипел, поднял руку, отчего наконечник капельницы выскочил из катетера. Тотчас же медицинская аппаратура разразилась противным тревожным писком, а кардиограмма на мониторе запрыгала, напоминая скачки Рихтера. Глаза главы мафиози закатились, на бледных иссохших губах выступила пена. Миг, и пациента начало выгибать в припадке мышечных спазмов.
Каменский нажал кнопку вызова персонала и с арийским спокойствием спрятал фотографии обратно в барсетку. Улыбнулся, без стеснения наслаждаясь агонией мерзавца-душегуба. Представилось, что за каждую загубленную девичью жизнь Милевского прошибает нечеловеческой болью. Эта ассоциация понравилась Максиму, хотя страдания урода вряд ли покрывали половину того, через что пришлось пройти его жертвам. Большинства из этих девочек уже давно не было в живых.
Когда в палату влетели доктора в сопровождении медицинских сестер, Каменский проигнорировал их осуждающие взгляды.
– Пока, Михаил. Свидимся, если на то воля божья, – равнодушно изрек в пустоту. Наверняка самодовольство и торжество озарили темные глаза мужчины светом. Доктора могли сколько угодно выражать недоумение испепелять взглядами. И не догадываться, как им повезло, что их дочери не попали в лапы этого выблядка.
Максим закрыл двери палаты, оставляя за спиной суетящийся медперсонал и хрипящего, трясущегося в судорогах Милевского. Зрелище было не для слабонервных, но Каменского давно уже нельзя было пронять подобным. Специфика работы сделала его циником.
Кивнул ребятам из управления, несшим вахту у палаты умирающего работорговца. Скоро им некого будет пасти. Если Милевского не прикончит сегодняшний приступ, это сделает следующая химеотерапия. Доктора продолжали тянуть деньги с богатого пациента, хотя, по факту, ему уже ничего не могло помочь.
Во рту пересохло. Вспомнив, что видел в холле онкоцентра кофейные аппараты, Каменский скомкал в руках одноразовый халат, швырнул его в хромированную урну. Душа ликовала. Долгие годы охоты на гребаного шакала наконец– то позади. Теперь и ему, и его чертовой женушке воздастся по заслугам. А сам Макс сможет наконец-то отдохнуть.
Вставил в купюроприёмник двадцать гривен, поморщился от неприятного звука выпавших на сдачу монет. Забирать не стал. Вдохнул аромат корицы и ванили, исходящий от маленького стаканчика эспрессо, и собрался было сделать глоток, как в кармане настойчиво завибрировал телефон.
С легким раздражением отставил стакан на подоконник, посмотрел на экран. Тигибко. Наверняка что-то произошло.
– Слушаю.
– Макс, приветствую. Расклад следующий. Виктория Ильинична покинула страну.
Сердце забилось сильнее. Каменский моргнул, с трудом удержав мат, готовый слететь с языка.
– Подробности?
– Арабские Эмираты. Абу-Даби. Чартерный рейс. Шейх Кемаль Азиз прислал за ней свой личный самолет. Департамент прослушки выясняет цель ее визита.
Каменский сощурился, обдумывая ситуацию. Сопровождение новой партии товара? Нет, они не смогли упустить из виду столь важное происшествие. Скорее всего, Милевская отбыла обсуждать детали предстоящей сделки. Значит, в скором времени вновь начнется отбор восторженных дурочек и неосторожных девочек, попавших в силки нечестной на руку полиции. Арабы захотели белого хлеба.
Долбаная бюрократия. Ведь после показаний двух потерпевших Каменский подавал прошение если не на задержание Виктории Милевской, то хотя бы на запрет выезда из страны. Получите теперь. Хотя вышестоящее руководство тоже можно было понять. Пока что улик было недостаточно, чтобы вменить ограничение свободы для Алмазной Грани. Ничего. Всегда остаётся козырь в рукаве.
– Костя, не в службу, а в дружбу. Вызывай отпрыска Милевского в управление. Он точно знает, куда эта тварь навострила лыжи. Коли его, как в старые добрые времена. Мы не можем упустить сделку века.
Эспрессо не успел остыть, и Каменский допил его в два глотка. Задержался холле, стараясь не замечать пациентов этого жуткого места. Вряд и остальные заслужили подобное, в отличие от Михаила Милевского. Чтобы не видеть этих людей, отгородиться от их горя, мужчина щелкнул замком барсетки, достал фотографию, на которой Алмазная Грань держала бокал, улыбаясь пасынку улыбкой соблазнительницы.
Долго смотрел в это выхоленное красивое лицо, чувствуя, как ненависть выжигает все внутри неумолимым напалмом. Провел пальцем по фото, словно пытаясь стереть улыбку с пухлых губ красивой твари. Представил, что с ней сделают сокамерницы с его подачи в первые дни, и испытал чувство, приближенное к эйфории.
Он постарается. Там, куда направят некоронованную королеву работорговли, находятся трое, пострадавших от рук Синдиката. Перед тем, как убить, ей устроят семь кругов ада.
– Наслаждайся солнцем. Это последнее, что ты видишь, тварь. Твои дни сочтены.
И, вернув фотографию на место, защёлкнул замочек барсетки. А потом резко развернулся, смяв в руке кофейный стакан, и торопливо покинул холл мрачного заведения…
Глава 1. Начало
I spoke to God todayAnd she said that she's ashamedWhat have I become.What have I done.I spoke to the devil todayAnd he swears he's not to blameAnd I understoodСause I feel the same…
Сегодня я говорила с богиней,
И она сказала, что ей стыдно.
Кем я стала и что я натворила?
Я говорила с дьяволом сегодня,
И он клянется, что не виновен.
Я поняла его,
потому что чувствую то же самое! Five Finger Death Punch
Виктория. За 12 лет до вышеперечисленных событий
Мне хотелось исчезнуть. Раствориться, чтобы не поддаваться власти панического ужаса, превратившего тело в безвольную, лишенную сил оболочку. Я закрывала глаза, зажмуривалась до боли, кусала губы, чтобы не выть. Но убежать в свой воображаемый мир не удавалось ни на секунду.
Всхлипывания подруг по несчастью, стоны, рыдания, отборные ругательства пробивали неустойчивую блокаду шока и неприятия. Их было около пятнадцати – молодых, испуганных, сжавшихся на бетонном полу бункера. Я боялась смотреть в глаза каждой из них, прекрасно понимая, что увижу в них отражение собственного взгляда: затравленного, потерянного, полного ужаса перед неизвестностью. А то, что ждать хорошего не стоило, каждая из нас прекрасно понимала.
Я прижалась к холодной стене, подтянула к груди ноги и обхватила разбитые колени. Грубая веревка впилась в запястья от этого движения, в пальцах закололо. Можно было попытаться перегрызть путы, но я, как и прочие товарки по несчастью, дрожала от страха. Каждая из нас прекрасно помнила, чем закончилась инициатива блондинки с татуировкой на спине, осмелившейся кинуться на двух охранниках в балаклавах.
Ее крик все еще звенел у меня в ушах вместе со звуками рвущейся ткани и ударов ногами в грубых гриндерсах по ее расписанным вязью татуировки ребрам. Но самое страшное было даже не это. Как вычеркнуть из сознания то, что эти звери сотворили с ней впоследствии прямо на наших глазах?
Нам велели смотреть. Мы были так напуганы, что не посмели ослушаться. Жались друг к другу, всхлипывая от ужаса, пока каждый по очереди, намотав ее спутанные волосы на кулак, грубо насиловал в рот. Каждая из нас впервые видела подобную жестокость и не представляла, что такая имеет место существовать в некогда привычном нам мире.
Блондинка задыхалась под напором насильника. Его огромный член, казалось, разрывает ее рот, перекрывая доступ кислорода. От горлового спазма ее буквально трясло, но зверь в балаклаве и не думал останавливаться. Тяжелая мошонка шлепала по ее мокрому от слюны подбородку, а сам он с особым садизмом отвешивал ей пощёчины. Это продолжалось довольно долго. Под конец несчастная едва могла дышать, буквально повисла, удерживаемая лишь его рукой.
– Да, тварь! – прорычал наконец бугай, дернув бессознательную девчонку за волосы, отстранил от себя, заливая спермой ее бледное лицо в черных потоках от туши. – Получи, соска!
Девушка, похоже, была в полуобморочном состоянии. Но это не спасло ее от дальнейших издевательств. Пока удовлетворивший свою похоть насильник, пнув ее в живот тяжелым носком, застегивал штаны, второй схватил бедняжку за соски и резко потянул, заставляя встать на ноги.
– А как же я? Непорядок, – издевательски прогнусавил он, похлопав ее по щекам, блестящим от спермы предшественника, и попытался вставить пальцы в рот. – Оближи, тварь!
Вряд ли она сейчас понимала, чего от нее хотят, но двум садистам было наплевать на самочувствие жертвы. Не добившись отклика, мужчина с гадким смешком достал из кармана непонятное приспособление, состоящее из кожаных ремней и металлических колец, соединенных между собой в подобие цилиндра. Никто из нас не понял, что это, и зачем оно ему понадобилось. Дрожа от ужаса и не смея отвести глаза, мы молча смотрели, как он резким движением вставил эту конструкцию в рот блондинки, вырвав из ее горла слабый стон, и одним движением руки затянул ремень на ее затылке.
Девушка едва не упала – ноги ее больше не держали, и на помощь пришел приятель. Дернул ее связанные руки, заводя за голову, ударил кулаком по спине, заставляя стать на колени. Второй поспешно расстегивал молнию грубых военных штанов, освобождая член. Провел головкой по губам блондинки, буквально сплющенным металлом жуткого кляпа.
– Подготовь меня!
Кто-то из девчонок едва не сорвался, когда урод принялся насиловать ее в развороченный кляпом рот, но ее удержала другая – обняла, но не нежно в знак поддержки, а удерживая от фатального поступка. Ни у кого из нас не было иного выхода, кроме как наблюдать за актом беспощадного, варварского изнасилования. А потом оказалось, что это еще было не самым страшным.
Девушку повалили на бетонный пол. Размазав слюну по своему толстому отростку, насильник раздвинул ее упругие ягодицы и, гадко засмеявшись, резким движением вошел в тугое кольцо ануса.
Из горла несчастной вырвался нечеловеческий крик. Увы, это не остановило мразь, который не имел права называться человеком. Кто-то закрыл глаза, но тотчас же второй урод в балаклаве сделал шаг вперёд, подняв кулак.
– Смотреть, суки!
И нам пришлось наблюдать этот кошмар до его завершения. Смотреть, не имея возможности и смелости прийти на помощь сестре по несчастью. Фиксировать этот ужас в памяти на всю жизнь, осознавая, что вскоре и нас ожидает подобное. Но внутри каждой была надежда. Надежда на то, что нас найдут, освободят, избавят от столь ужасной участи. Так уж устроен человек. Увы, нашим надеждам суждено было захлебнуться в агонии совсем скоро.
Когда все закончилось, блондинка окончательно потеряла сознание. Ее уволокли прочь, особо не церемонясь – подхватив за связанные руки потащили по грязному бетонному полу. На ее спине выступили капли пота, а по бедрам струились ручейки крови, смешанной со спермой.
– Скоро продолжим, животные! – бросил самодовольный насильник напоследок, закрывая железную дверь с облупившимися хлопьями масляной краски.
