Текст книги "Алмазная Грань (СИ)"
Автор книги: Extazyflame
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
Глава 4. Часть 1
Мы все потеряли счет времени в сыром каменном бункере. Холод проникал под кожу, вызывая озноб. Кто-то тихо плакал, кто-то молчал. Некоторые пытались уснуть, или сделать вид, что спят. Но паника, отчаяние, страх и боль пропитали каждый атом кислорода в этом помещении, лишая шансов на сон.
Жутко хотелось в туалет. Руки онемели. Я старалась не думать о том, что отсутствие ведра может быть очередным этапом ломки. Что нас хотят превратить в животных, сплавляющих нужду где придётся и готовых отдаться кому угодно за возможность принять душ и сходить в туалет как все нормальные люди.
Рядом ерзала рыжеволосая Лиза, матерясь сквозь зубы. Она еще не отошла от впечатлений, вызванных моей исповедью. Все надеялась, что Ивлеев прямо сейчас даст по роже Кати, наденет костюм супергероя и кинется спасать свою секретаршу. Я и сама хотела бы в это поверить, но увиденного было достаточно для того, чтобы понять, что работали профессионалы. Нас не найдут. А Ивлеев уже завтра забудет обо мне. Может, даже вздохнет с облегчением, что не надо будет выяснять отношения с женой. Ради таких, как я, не поднимают ОМОН и вертолеты.
Катя. Теперь я это знала наверняка. Ну почему я была столь беспечна? Почему поверила Руслану, прекрасно понимая, что он не работает в компании и память меня не поводит? Не думала, что такое со мной произойдет? Как там говорят, не зарекайся?
Закрыла глаза, старясь не шевелиться. Мне было уже не страшно. Все, что я хотела – справить нужду, не уронив при этом достоинства. Психика полна сюрпризов.
Прошло около получаса, как засовы двери пришли в движение, оглушив противным скрежетом. Испуганный ропот затих на губах девчонок. На миг мы все забыли, что не так давно готовы были заложить друг дружку вертухаям ради спасения собственной шкуры. Неосознанно прижимались друг к другу, как будто эта иллюзия сплочённости могла помочь выстоять в неравном противостоянии с похитителями.
Я досчитала до пяти и смежила веки. Неизвестно, что уготовило нам сегодняшнее открытие двери. Я была намерена выстоять и не сломаться. О том, как выбраться из столь ужасной ситуации, подумаю после. Пока же надо не терять голову, понять, где мы, что будет дальше, и есть ли возможность сбежать. И после этого все хорошо обдумать.
Их было шестеро. Двое мужчин, вполне себе обычные с виду, бритоголовый качок в мятой майке и три цербера в камуфляже и балаклавах. Я опустила ресницы, продолжая незаметно изучать вошедших.
Один из тех, что выглядели поприличнее, смотрел на девчонок, словно на мясо – от одного взгляда прожженного сутенера хотелось отмыться. Качок вышел вперёд, щелкнул ножницами, заставив девчонок дружно охнуть от страха. Кто-то даже попытался прикрыть голову связанными руками. Но подстригать нас в его намерения не входило. Мужчина по очереди разрезал грубые веревки, стягивающие запястья пленниц. Пока очередь дошла до меня, я успела в деталях изучить пятерых, оставшихся стоять и изучать нас.
Вертухаи меня интересовали мало. В одном из них я все же узнала того, кто насиловал светловолосую девушку в зад, и непроизвольно содрогнулась. Переключила внимание на «сутенера», что лез вон из кожи, пытаясь доказать свою крутость.
– Доброе утро, красавицы. Сейчас будете слушать меня предельно внимательно, потому как дважды повторять я не буду! – оторвавшись от созерцания пышной груди одной из пленниц, он плотоядно облизал губы. – Прямо сейчас по очереди пойдете на медосмотр. А затем я расскажу, в чем заключаются ваши дальнейшие обязанности!
Он тряхнул рукой, на которой болтались крупные часы. Над его губой и на лбу выступил пот. И в тот момент я поняла, что это не тот человек, который имеет большое влияние в структуре по торговле живым товаром.
Как я это поняла? Наверное, стоило перевести взгляд на второго из мужчин, светлом блейзере и джинсах, с нотами седины в аккуратно уложенных волосах. На вид ему было лет сорок, возможно, больше. Он внимательно разглядывал девушек, но его взгляд был иным. Лишенным плотского интереса, оценивающим и одновременно усталым. Светлые, казавшиеся ледяными глаза смотрели не на грудь и ноги, а на лица девчонок, смотрели подобно радару, будто пытались найти нечто, ведомое только ему.
Вожак стаи. Безоговорочный лидер. Внимательный, умный и опасный.
Тень качка заслонила его, ножницы клацнули, и путы упали на бетонный под у моих ног. Кровь выстрелила по передавленным сосудам, причинив боль, и я непроизвольно зашипела, потерла запястья. А когда вновь подняла глаза, увидела, что объект моего изучения пристально смотрит на меня.
Шут с замашками ужасного босса продолжал вещать о том, что мы теперь никто, и звать нас никак. Безродные шлюхи, от которых требуется всего лишь раздвигать ноги и открывать рот, и тогда, может быть, лет через десять, нас отпустят на свободу и даже наградят. Но вот для этого надо всего лишь ложиться под кого скажут, и не артачиться.
Его слова могли сломить кого угодно. Кто-то из девушек заплакал. Кто-то начал говорить о состоятельных родителях и папиках, готовых заплатить выкуп. Возмущаться и угрожать не решилась лаже притихшая Лизка – никто не хотел повторить за татуированной выход на бис.
А я смотрела в глаза того, кто являлся главным режиссером настоящего кошмара. Неприметным с виду, спокойным, хладнокровным и не менее опасным. Обхитрить такого человека вряд ли получится. Попытка будет фатальной.
Я могла отвести взгляд. Он вовсе не гипнотизировал и не подавлял. Но сама не зная почему, я продолжала смотреть на него так же, как это делал он.
В этот момент мы разделили между собой его тайну.
Я признала в нем главного. Я догадалась о том, о чем не догадался никто из присутствующих. Чем это могло мне грозить? Вряд ли чем-то серьезным: я все равно не смогу выбраться из этой ужасной ситуации и рассказать кому-либо.
Когда в его холодных глазах появилось подобие интереса, я испугалась. Опустила взгляд, потирая запястья. Увидела только, как он вышел за дверь, так и не сказав ни слова. А качок под руководством «сутенера» повел двух девчонок прочь из бункера.
– Да, мартышки, – вернул меня к реальности голос подставного главаря. – Если хоть кто-то попытается вскрыться или сбежать, вы у меня пожалеете, что не сдохли при рождении. Если ваш новый владелец останется недовольным, вы у меня роту солдат через себя пропускать будете, пока не сдохнете от разрывов. Это на воле вы были крутые. Здесь у вас не будет даже имени!
Жутко хотелось в туалет. Ждать, когда меня поведут в медблок, становилось все труднее. Да и слова урода в костюме все же не могли пройти мимо. Били наотмашь, предвещая скорую истерику.
Никто. Просто куски мяса. Звать никак.
Когда меня подхватили ща руки и поволокли к двери, залп сутенера иссяк. Но он нашел себе новое развлечение, заставляя девчонок раздеться и принять развратные позы. Сейчас эта участь миновала, но что же дальше?!
Яркий электрический свет ослеплял. От долгого сидения в одной позе ноги не слушались, холодный бетон холодил ступни, острые камешки впивались в кожу. Когда мы поднялись по лестнице и вышли на усыпанную гравием площадку, я даже не сращу поняла, что мы на улице.
Запах земли и хвои показался далеким, циничным, напоминающим о свободе, которую у меня так жестоко отняли. Но после бункера дышать чистым кислородом с примесью озона было приятно. Настолько, что я даже не чувствовала дискомфорта от гравия, впивающегося в ступни.
Это был огромный участок земли, обнесённый плотно сбитым деревянным частоколом. Наполовину его скрывали высокие сосны с пушистыми кронами. Справа за высотными кипарисами проглядывали очертания огромного трёхэтажного строения. Кроме этого, много построек были рассредоточены по периметру территории. К одной из них мы и направлялись.
День был пасмурным. Сколько я провалялась в отключке? Ночь? Вряд ли кто-то ответит на мои вопросы. Да и тут их лучше не задавать, если не хочешь последовать за блондинкой. Подняв глаза и сморгнув слезы от яркого после бункера света, я заметила на стволах сосен белые штативы камер и красные огни датчиков движения. Не сбежать. И без того было понятно, что нас похитили профессионалы, а не гопники.
Меня буквально втолкнули в прохладу ближайшей постройки. Пахло медикаментами и стерильностью. Небольшой коридор вел в обширное помещение медблока.
Высокая женщина в белом халате и очках без оправы кивнула, и я разминулась в дверях с подругой по несчастью – эффектной брюнеткой с глазами, как у лани. Неудивительно, что торговцы живым товаром н могли пройти мимо такой красавицы. Мы обменялись взглядами. Я – вопросительным, она – испуганным.
– Проходи, – женщина в белом говорила мягко, даже увещевательно. Я обвела взглядом помещение.
Кушетка, шкафы с медикаментами, ширма, несколько столиков… и гинекологическое кресло, при виде которого у меня пересохло в горле и потемнело в глазах.
– Твое имя? – все в этой женщине было призвано вызывать доверие. В первые секунды и я поддалась этой программе.
– Виктория. Вика.
– Хорошо, Вика. Там санузел, – женщина указала на двери из матового стекла. – Можешь сделать все свои дела и принять душ. Только недолго. Мне необходимо тебя обследовать. Ты же не доставишь нам неприятностей, верно?
В моей прежней жизни эта женщина могла с легкостью стать тем доктором, к которому идут на прием с удовольствием и от чистого сердца несут коньяк и конфеты. Доктором, умеющим найти подход к любому из пациентов. Но здесь ее знание психологии и прирождённая способность располагать к себе играли против меня. Она работала на тех, кто в скором времени превратит мою жизнь в ад.
Я задержалась, глядя на нее с надеждой. Но уже в следующий момент поняла, что эта женщина привыкла к просьбам помочь и отпустить. И словно прочитав мои мысли, она лишь слегка качнула головой и подняла бровь. Мне не надо было пояснять дважды: кругом камеры. Искать спасения у той, кто работает на эту систему – глупо. Проглотив ком в горле – выдержка испарялась, предвещая скорые слезы, я зашла в аккуратную ванную комнату.
Справив нужду и стянув с себя платье, стала под теплые струи душа. И хоть ощущение чистоты и свежести отстрочило во времени истерику, я только сейчас начала понимать, что моя прежняя жизнь кончена. Что дальше?
Завязала на груди полотенце, обула банные тапочки и вышла в медкабинет. Доктор преисподней встала мне навстречу. Вкрадчивая улыбка так и не сошла с ее губ.
– Сними полотенце, Вика. Мне нужно осмотреть тебя.
Раздеться? Я ощутила протест. Здесь камеры. В любой момент может кто-то войти. Покачала головой, но докторшу это не остановило. Мягко коснувшись моего плеча, она развязала узел на гуди, отбросив полотенце в сторону.
– Все хорошо. Запрокинь голову назад.
Я подчинилась. Она всего лишь исследовала область щитовидной железы и лимфоузлы, затем одобрительно кивнула. Велела завести руки за голову и исследовала мою грудь, область ребер и живот. Осмотрела руки, погладив красные следы от веревок на запястье, недовольно покачала головой.
– Я дам тебе гепариновую мазь, используй пять раз в лень. Проходи к креслу.
Прошлось смириться. Но меня все равно била крупная дрожь, когда я неловко взбиралась на известную всем девчонкам конструкцию и располагала ноги на мягких держателях. Хоть они и не были железными и не напоминали орудия пытки, выгляди вполне комфортно, я так и не смога расслабиться до конца во время осмотра, даже понимая, что вскоре меня ожидает что-то посущественнее расширителей и щеточек для соскобов.
– Умница. Теперь слазь и нагнись вперед, постарайся коснуться руками пола.
Внезапно открылись двери, впуская одного из вертухаев. На сей раз он был без балаклавы. По голосу я узнала того, кто насиловал девушку с татуировками.
– Павловна, там расписной херово. Ревет, и чуть рожу себе не расцарапала. Что делать? Заказчик к субботе будет, а шлюха не в себе!
Откуда силы взялись, будто я не была придавлена шоком последних часов! В два прыжка преодолела расстояние до ширмы и спряталась, стараясь вычеркнуть из памяти похабный взгляд вертухая. Сердце колотилось как ненормальное, хоть я и прекрасно понимала: то, что этот урод увидел меня обнаженной, не самое страшное из того, что могло произойти в столь ужасном месте.
– У тебя хватает совести прийти ко мне после того, как вы нарушили правила не трогать лоты? То, что я не доложила Лукасу о вашем своеволии, дает право требовать, чтобы я скрыла следы вашего беспредела?
Цербер замялся. Затем его голос превратился в жалостливый заискивающий.
– Бес попутал, Мария. Вколи ей что-нибудь, поговори по душам. Она нас реально под монастырь подведет!
– Вы хуже кавказской смены, – презрительно процедила доктор. – Те, понятное дело, с гор спустились, но вы! Уйди вон. Так и быть, я поставлю ей капельницу.
Меня затрясло. Итак, Лиза не ошиблась. Нас всех заказали. Заказали, как экзотических игрушек для развлечений. Я непроизвольно подпрыгнула от звука закрывающейся двери.
– Выходи, Вика. Мне надо взять у тебя кровь.
Я послушно снесла все манипуляции – забор крови из пальца и вены, измерение давления, роста и веса, ответила на вопросы о последней менструации и контрацепции. Все это напоминало осмотр в поликлинике. Но там ко мне так тепло не относились.
Тепло? Я почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Тепло! Я в чёртовом аду, и эта добрая женщина, о которой на воле я бы мечтала как о докторе и благодарила б от души конфетами с коньяком – часть ужасной структуры. Да, она пыталась как-то скрасить состояние девочек и унять их страхи. Но она делала все это совсем не ради нас. О нет. Это была такая же тварь, лишенная человечности и морали, как все те, кого мне уже довелось видеть в этом месте. Она мало чем отличалась от охранников-насильников, сутенера с масляным взглядом и прочих. И если однажды мне представится шанс снести этот рассадник разврата с лица земли, она пойдет в расход наравне с остальными.
Но сейчас я понимала, сто спорить, протестовать и оскорблять Марию Павловну себе дороже. Хотела было спросить о состоянии другой девочки, которая едва не задохнулась от приступа астмы, но вовремя прикусила язык.
Камеры. И эта доброжелательная женщина мне не друг. А я этим вопросом раскрою перед ними свою душу. Покажу, что во мне много человеческого, и в будущем это легко используют против меня.
Мария, закончив вносить записи в планшет, отошла в сторону, открыла шкаф, откуда достала синий атласный халат и упаковку с лифчиком и трусиками. Я поспешно оделась, опасаясь, что сейчас снов кто-то зайдет без стука. Белье пришлось впору, словно здесь были все размеры, заготовленные под любые параметры. Обув мягкие тапочки, я присела на кушетку. Внезапно мне новь захотелось попросить докторшу о помощи. Черт с ним, может, я найду к ней подход, или просто нужные слова…
Мария поняла мои намерения и едва заметно качнула головой, удерживая от опрометчивого поступка. Вместо этого заговорила сама.
– Виктория, позвольте дать вам совет. Вы девушка неглупая, к тому же, старше большинства девочек. Мы поладим, я это уже вижу. Поэтому просто примите к сведению то, что я вам сейчас скажу…
Женщина замялась и продолжила:
– Забудьте все, что было прежде. Отсюда не бегут и не выходят по амнистии. От вас требуется беспрекословное подчинение правилам нашего заведения. Приказы не обсуждаются, выполняются немедленно. Знаю, это будет нелегко, но я помогу вам в силу своих возможностей. Запомните. Не говорить, если вам не позволили, не смотреть в глаза непосредственному руководству, не оспаривать их решений. Не хочу вас пугать, но для тех, кто не принял условия, это ничем хорошим не закончилось. Я насмотрелась многого. Пережила несколько покушений на свою жизнь. Не мне вам пояснять, что произошло с этими девочками.
Глава 4. Часть 2
Я почувствовала, как кровь отливает от лица, а ужас вновь сжимает сердце холодными щупальцами. Умом понимала, что слова докторши – часть программы, но все же…
– Вика, успокоитесь. Я выпишу вам магний. Вот, возьмите. Держите себя в руках, что бы ни случилось.
Я раскусила пилюлю с противным привкусом валерианы и запила водой. Павловна протянула мне пакетик с тремя белыми таблетками и велела положить в карман. О нас заботятся? Не хотят, чтобы красивые домашние питомцы чахли или бились в истерике? От этого стало еще хуже.
– А теперь идите и сегодня постарайтесь выспаться. Это восстановит силы. Как знать, когда еще представится такая возможность…
Я разминулась в дверях с Лизой. По лицу девчонки было ясно, что ничем хорошим перебивание наедине с сутенером, стремившимся показать себя главным, не закончилось. Она шмыгала носом, глаза были красными и припухшими от слез. А я от увиденного едва не поддалась панике и не рванула обратно в кабинет Павловны.
Чудом взяла себя в руки. Нельзя. Нельзя! Я никому не покажу своего страха, отчаяния, боли. Ноги сделались ватными от отвращения и ожидания неизбежного, когда меня подхватили под руки двое церберов. Они сняли маски, и на миг мелькнула мысль о том, что свидетели долго не живут. Но я тотчас же отмела ее. Что бы с нами не собирались сделать, убийство явно не входило в их планы.
Меня повели по усыпанной гравием дорожке. Над головой все так же равнодушно серело небо, затянутое пеленой облаков. Когда-то я любила такую погоду. Там, в жизни, что казалась теперь далекой и невосполнимой.
Порыв ветра, наполненный запахом хвои, ударил в лицо. Не понимая, зачем это делаю, я сбросила тапочек и сообщила об этом конвоирам лишь тогда, когда мы прошли несколько метров.
Это была кратковременная передышка. Пусть один цербер остался держать меня за плечи, мы остановились. И я запрокинула голову, вглядываясь в мрачноватые небеса. Солнце, казалось, не хотело освещать это гиблое место.
Я выживу. Выживу, вашу мать, пройду все, что мне уготовили эти твари, посмевшие посягнуть на чужое право быть свободным и никому не подчиняться. Выживу, чего бы мне это ни стоило. Лягу костьми, поставлю на кон собственную жизнь, но однажды они все до единого ответят за то, что уготовили мне. Ответят все. Даже Ивлеев и его жена. У меня уже не было сомнений в том, что это она все устроила. Сам же Валерий не станет меня искать. Вздохнёт с облегчением, и все.
Я выживу. Эти стены будут содрогаться от одного только имени Виктории. Уже совсем скоро. Но я даже их не пощажу. Разнесу к чертям. Бога нет. Кто бы ты ни был там высоко, дай мне сил.
Меня грубо толкнули в спину, как будто прочитали мысли, которые не могли понравится по определению. И я вновь пошла. Пошла, разглядывая роскошный сад, фонтаны, скульптуры, архитектуру трехэтажного строения. Если бы я этого не делала, просто разрыдалась бы.
Я знала, что мое бахвальство останется при мне. Помнила то, что сотворили с блондинкой, и не собиралась гибнуть в первые часы своего местонахождения здесь. И просто непросто было страшно. Я не была бойцом по жизни. Возможно, это было защитной реакцией перед открывшимися перспективами.
Меня повели по длинным коридорам особняка, по лестнице на верхний этаж, и втолкнули в одну из комнат за обычной серой дверью.
– Принимай пополнение! – злобно загоготал один из конвоиров, ущипнув меня за задницу. – Ну что, соски, есть желающие отсосать за пачку сигарет или звонок маме с папой?
Две девушки вскочили с кровати и с затравленным писком попятились к окну. Мне стало жутко от увиденного. У них был совершенно пустой взгляд… и такие же халаты с тапочками. Одну из них я узнала по бункеру. Не знаю, что с ними сделали, но в их глазах поселился ужас и тупая покорность судьбе. Неужели такое же ждет меня?
Я пропустила мимо ушей гадкие реплики, изобилующие намеками на то, что всех нас ждет уже в скором времени. Отыскала взглядом кровать с идеально ровным покрывалом у окна и, не сочтя нужным осведомиться у девушек, села, оглядываясь.
На небольшой прикроватной тумбе лежал прозрачный пакет: зубная щетка в футляре, мыло, массажная щетка, полотенце и несколько тюбиков, скорее всего с шампунем и гелем для душа. Полочки пустовали, не считая двух полотенец и упаковки тампонов. В углу стоял кулер с водой, на полке несколько книг.
Конвоиры удалились. Резанул по нервам поворот ключа в замочной скважине. Бросив взгляд на девчонок, которые все так же дались друг дружке, сломленные и напуганные обращением охраны, я подошла к окну.
Рама открывалась только на микропроветривание. Вот почему здесь не было решеток. Я придирчиво осмотрела стеклопакеты, приходя к выводу, что разбить эти стекла вряд ли удастся. За окном виднелась часть территории поместья, высокие шпили частокола позволяли рассмотреть то, что лежит за границами периметра.
Поле. Огромное зеленое поле со смазанными в тумане редкими линиями лесопосадок, на сколько хватило взора. Причем вряд ли это были поля ржи или других сельскохозяйственных культур – равномерно зеленые и ровные. Как поле доя гольфа либо посадочная полоса. Мы были отрезаны от окружающего мира. Никто не пройдёт мимо и не услышит криков о помощи. А бежать – на этой зелёной глади ты станешь превосходной живой мишенью.
Упоительно чистый воздух, насыщенный запахом хвои, тишина, не нарушаемая сигналами машин и рвом двигателей. Изредка тишину прерывало пение птиц и лай собак. От этого грозного лая у меня похолодело внутри. Я догадалась, что это не любимые домашние питомцы местных обитателей. Это цепные твари, которых в случае побега не задумываясь пустят по нашему следу.
Соседки по комнате не спешили идти на контакт. Что и говорить, похитители постарались на славу, обставив все так, чтобы каждая тряслась за собственную шкуру, отбросив прочь попытки сговориться. Да и я опасалась, что непроизвольно заражусь их ужасом и надломом, если диалог состоится.
Выпила воды, вытряхнула на темное покрывало таблетки. Доктор говорила, что это магний. Я принимала его ранее, чтобы не сгореть от нервного напряжения на работе. Повертела пилюли в руках. Какова вероятность того, что меня пытаются посадить на наркотические препараты? Внешне пилюли похожи, но они ли это? Может, добрая докторша дала мне их с целью перебить скорый кошмар?
– Не бойся, – подала дрожащий голос одна из девчонок. – Им не выгодно пичкать нас наркотой. Хотят, чтобы все мы были в здравом уме и памяти на аукционе. Только эти успокоительные не помогают.
На аукционе? Похоже, Лиза была права. От мысли, что меня выведут на помост и разденут на глазах у толпы мужиков, к горлу подкатила тошнота. Я поспешила проглотить таблетки и запить водой, рассеянно кивнув девушке в знак благодарности. Ее взгляд, полный обреченного страдания, буквально обжег, и я отвернулась. Больше никто из нас не делал попыток заговорить.
Через несколько часов принесли еду. Гребаные звери не упустили возможности облапать каждую из нас, наградив нелестными эпитетами. Это было мерзко, но я с каменным лицом наполнила тарелку салатом, картофелем и отбивными, старясь не замечать, как грязная лапа одного из вертухаев сжала ягодицы под полой халата, стаскивая трусы. Смерила его холодным взглядом, от которого он гадко загоготал.
– Гордая, б**дь. Ничего, после того, как тебя затрахают до блевотины, будешь зыркать на меня по-другому.
Жалобно закричала темноволосая девчонка, когда бритый горилла прижал ее к стене и развязал ремень халата, ощупывая девичьи прелести. Я отвернулась, понимая, что не смогу остаться в стороне, если продолжу за этим наблюдать. Но охрана, видимо, получила четкие указания не переступать пределы в нашем отношении.
Кусок не лез в горло, но морить себя голодом и терять силы – не лучший выход. Я заставила себя съесть все до последней крошки. Оставалось лишь догадываться, что всех нас ждет в скором времени. Возможно, придется отбиваться. Я не дам насиловать себя, покорно глядя в потолок. А для этого понадобится энергия.
Лишь к вечеру, когда начал накрапывать дождь и сгустились сумерки, тяжелые минуты ожидания неизвестности сыграли свою роль. Блондинка и брюнетка встали и нерешительно подошли к моей кровати.
Я заметила их не сразу, погруженная в безрадостные мысли с оттенком самобичевания. Почему я позволила Ивлееву соблазнить себя? Почему не потребовала защитить от Кати? Отчего не раскусила Руслана, прекрасно понимая, что никак не могла видеть его в штате компании? У меня не было ложных надежд на то, что босс хватится совки секретарши и развернет ее поиски. Стоило взглянуть правде в глаза: ему так было комфортнее. Любовница, ставшая обузой и угрозой семейному благополучию, исчезла без следа. Свято место пусто не бывает. Ведь он не озаботился пропажей моих предшественниц.
Это было больно. Я не успела его полюбить или довериться, но, черт возьми, мне так хотелось, чтобы Валера оказался настоящим мужчиной, а не примитивным кобелем под каблуком у дочки криминального авторитета! И ему все сошло с рук. Кати расправилась со мной, обвинив во всех грехах. Страшнее женской мести не придумаешь.
Я готова была расплакаться, представляя, как Ивлеев все так же целует жену, ведет в танце, как будто не знает о ее проделках. Появление подруг по несчастью было как нельзя кстати.
Брюнетку звали Юлей, русоволосую – Людой. Я смахнула набежавшие слезы и села на кровати. Кто-то зажег свет, неяркий, приглушенный. Он мог бы стать главной составляющей романтического антуража, но здесь, в преисподней, искалечившей жизни сотен молодых девчонок, навевал безрадостные мысли. Непроизвольно поежилась, осознав, сто обе девушки смотрят на меня, как на лидера. Это неприятно поразило. Чего они от меня ждут? Что я сейчас выдам план побега или беспроигрышный вариант перерезать глотки обитателям дома? Увы, я не была героиней и близко. Пусть не поддалась панике и слезам, была намерена разведать обстановку, любые лазейки, я боялась так же, как и они. Изнасилование блондинки в бункере показало всем, что, несмотря на нашу ценность как живого товара, никто нежничать не станет. Я не знала, через какой ад мне предстоит пройти, и есть ли из него выход. Как и все, я просто ждала, лишенная выбора, свободы, воли, загнанная в угол. Единственное, чего я не собиралась делать – это сдаваться раньше времени.
Наблюдай, анализируй, ищи. Выход есть. Но зачастую ты поранишься до фатальной кровопотери, прежде чем сумеешь до него добраться.
Юля тем временем рассказывала свою историю, и от шокирующего осознания моя душа пылала холодным огнем. Она встретила хорошего, по ее словам, парня из неприлично богатой семьи. Дело шло к предложению руки и сердца, что не могло никак понравиться отцу мажора. Но поначалу он ничем не выдал своего недовольства, пригласил воспитанную и скромную Юлю в круг друзей семьи, где ее и увидел потенциальный покупатель. Но поскольку просто так забрать не угодившую невестку не мог, папа провернул комбинацию с похищением. Деловой человек не собирался терять выгоду: деньги от продажи Юлии должны были поступить на его счет за вычетом процентов организатора.
Люда… ее просто затолкали в машину на глазах у спешащих по своим делам прохожих. Никто не вступился и ладе не сделал вид, будто происходит что-то незаконное.
Мы все были жертвами. Случайными или нет, покажет время. Я узнала, что этих двоих запугали, заставив смотреть на еще одно представление: одну из девушек, находящуюся здесь длительное время, засекли кнутом до потери сознания. Бордель (теперь я была уверенна, что это именно он) не практиковал подобные издевательства. Но для тех, кто не подчинился правилам, попытался сбежать, саботировал свою продажу, на аукционе существовала мера под названием «красный код». Они становились буквально мясом для клиентов с извращенными желаниями. Подобное ломало психику со стопроцентной вероятностью, и бордель получал запуганных, готовых на все рабынь, шарахающихся от собственной тени.
Я была близка к срыву. Когда нам принесли ужин, не могла прикоснуться ни к запеченной форели, ни к фруктам. А затем пришли за Людой.
Девушка забилась в угол и начала что-то говорить о том, что до аукциона еще очень далеко. На что бритоголовой урод злорадно ответил, что на нее не нашлось персонального покупателя, поэтому ей придётся поработать на благо хозяев дома. Они увели перепуганную девчонку, несмотря на ее слезы.
Люда вернулась только под утро. Измученная, с остеклевшим взглядом, красными от слез и отсутствия сна глазами. Накрылась с головой одеялом, не сказав ни слова никому из нас. Юля кинулась к подруге, но я жестом остановила ее. Мы обе прекрасно поняли, со именно произошло. Час Люда стонала и плакала в подушку, затем уснула. Встала, когда за окнами вновь сгущались дождливые сумерки. Размазывала по тарелке остывший ужин, глядя в одну точку и не реагируя на наше присутствие.
Этот день многое расставил по местам. Если у нас и оставались какие-либо иллюзии, ныне они лопнули, как мыльные пузыри. Всем нам придётся пройти через ад. Лечь под того, под кого прикажут. Забыть прежнюю жизнь, где мы были свободы и строили планы на будущее. Нас сделали вещами. Предметами, зависящими лишь от воли хозяина этой преисподней.
Вечер перетек в ночь. И этой ночью пришли за мной.
