Текст книги "Прочитать и уничтожить (СИ)"

Автор книги: existencia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– Закрой глаза.

И Рей послушно закрыла, хотя и понимала, что тем самым ввязывается в навязанную ей игру. Лишившись зрения, пусть и ненадолго, она получила возможность тщательнее сосредоточиться на других источниках информации из окружающего мира. Тактильных. В щели на оконной раме пробивался легкий сквозняк, который она не замечала прежде. Он заставлял прядки, выбившиеся из-под чепца легонько щекотать разгоряченную от волнения кожу. Обоняние вплеталось в эту симфонию темноты, поведав своей хозяйке о том, что если во всем доме пахло пылью, то в этой комнате до сих пор витал аромат духов Фазмы, таких же морозно-свежих, как и она сама. Вместе с ним запах того напитка, который она держала во фляжке, жженого сахара, тростника и корицы все еще волочился в пространстве, впрочем, все больше растворяясь с каждой минутой. И более ощутимый и близкий запах Командора. Кожа перчаток, жесткая до скрипа вступала в диалог с сандаловым деревом, последней чашкой выпитого кофе и порохом. Так пахнет огнестрельное оружие и Рей не хотелось даже задумываться о том, откуда ей известно.

Звуки. Дождь. Ветер. Капель таящих вчерашних сугробов. Скрип половых досок, перекрытий, гудение труб, легкий перезвон стекляшек в люстре – так звучал дом. Щелчки, следующие один за другим, пока Рей не досчитала до трех. Так звучала надежда.

– Обещай не открывать глаза, – прошептал командор. Судя по тому, как близко прозвучал его голос, он оказался совсем рядом. Голос! Человеческий голос, не искаженный маской. Такой незнакомый и знакомый одновременно. Мягкий, располагающий к себе, почти бархатный. Девушка почему-то подумала о том, что в том далеком мире, который существовал на месте Галаада когда-то, ее нынешний хозяин вполне мог быть психотерапевтом. По крайней мере, она убеждена, что у врачей, лечащих душу должен быть именно такой голос. Успокаивающий и завораживающий одновременно. Голос из-за которого перед его обладателем хочется обнажить душу. И не только душу.

– Это нечестно! – возмутилась Рей.

– Ты просила снять маску, – усмехнулся магистр Рен, – а не показать, что скрывается под ней.

Служанка бы еще поспорила, в жалких попытках добиться желаемого, если бы ее рот не оказался занят поцелуем. И сначала Рей хотела подвергнуть сомнению то, что это действие в Галааде не пользуется особой популярностью и не особо поощряется, прежде чем поцелуй не стал глубоким и жадным. Греховным. Даже половой акт во время церемонии вряд ли мог сравниться с ним по чувственности. Подумаешь, соединение тел во имя великого блага, полное холода и притворства.

Рей почувствовала себя пьяной, хотя имела слабое представление об этом. Жар мужчины, находящегося так непростительно близко, кружил ей голову. Она провалилась в омут своих ощущений и даже не заметила, как они оказались на кровати. Быть вдавленной в мягкий матрас было до невозможного приятно.

– Нет… – пролепетала служанка, каким-то невероятным образом найдя в себе способность говорить между поцелуями, а главное, сохранить хоть чуть-чуть благоразумия, – госпожа узнает…

Командор погладил девушку по щеке тыльной стороной ладони. Он улыбался. Даже с закрытыми глазами Рей была уверена в этом.

– Есть много способов сделать так, чтобы она не узнала, – сказал он. И служанка вообще пожалела, что заговорила об этом. Тепло и тяжесть чужого тела оставили ее, предоставив на растерзание прохладе, царившей в комнате. «Он передумал» – успела испугаться Рей, но ошиблась. Мужчина отстранился лишь для того, чтобы присесть на колени между ее ног. Он бережно, но при этом властно, откинул подол широкой юбки из плотной ткани и принялся покрывать поцелуями внутреннюю сторону бедер девушки.

Черт. На ней же нет белья. Его полагается снимать для удобства перед церемонией.

«Вот она и состоится наконец-то» – мрачно усмехнулась Рей не без странного, зловещего торжества. Впрочем, у нее не было возможности удариться в рефлексию. Губы командора переместились на крошечный узелок нервов между ее ног, а пальцы огладили вход. Служанка не смогла сдержать шумного выдоха. Все звуки, запахи и прочие ощущения кроме этого перестали существовать. Она оказалась наглухо заперта в кромешной и бесконечной темноте, которую наполняли лишь запретные, сладкие прикосновения. Больше не было Рей. Не было служанки. Не было того, кем она была. Не было личности. Не было человека. Только одна лишь кожа и нервные окончания. Кожа, плавящаяся воском от пламени свечи.

– Сколько, говоришь, у тебя было мужчин? – поддел Рей командор, ненадолго заставив ее вернуться в реальность. Девушка с трудом разобрала слова и не готова была вступать в полемику. Максимум на что она была способна, это умолять его продолжить и вернуть язык на место между влажных складок.

– Я соврала, – кое-как выдавила служанка, – у меня никого не было… Только вы.

– И не будет, – с явным торжеством в голосе заявил магистр Рен, – никогда. Никого. Ты моя.

– Я твоя, – эхом повторила Рей, и последний слог потонул в ее глухом стоне, когда она ощутила внутри себя пальцы. Полнота была пьянящей и непривычной. Щеки стали влажными от слез, но причиной их была вовсе не боль. Темнота кружилась по кругу. Еще. Пожалуйста. Больше. Девушка не заметила, как пробормотала это вслух. Она окончательно перестала понимать, где находится и что с ней происходит. Нужно было хоть как-то уцепиться за реальность, и она позволила себе опустить руку на голову своего любовника, чтобы скомкать в пальцах густые и мягкие пряди волос.

Волосы. Какие они, кроме того, что шелковистые наощупь? Светлые? Темные? Ничего же не произойдет, если она посмотрит хотя бы одним глазком…

Эвридика и жена Лотта тоже поплатились за свое любопытство. И были не прочь принять в свой клуб еще одну несчастную.

Рей резко распахнула отяжелевшие, словно сросшиеся за это время веки.

И очнулась в своей собственной постели в маленькой комнатке на мансардном этаже. Яркий свет, лившийся из окна, за которым по-прежнему шел снег, резанул привыкшее к густой, мягкой темноте глаза. Между ног было отвратительно мокро, а низ живота тянуло. Возбуждение никуда не делось, и Рей не придумала ничего лучше, чем обхватить бедрами одеяло, и попытаться снять его самостоятельно до того, как нахлынет мучительная рефлексия о содеянном.

Она зажмурилась и возродила в памяти еще свежий образ спальни, погруженной во тьму, зажатых в руке волос и языка, тщательно и умело вылизывающего ее клитор. Имея в арсенале такие фантазии, кончить было элементарно, но о стыде и невыносимой печали пришедших после, Рей никто никогда не предупреждал. Теперь она лежала, беспомощная и злая на себя, уставившись на умывальник и приставленную к стене пару сапог.

– Вот дерьмо, – выругалась она, несколько раз ударила кулаком подушку и оттолкнула в сторону оскверненное одеяло, будто оно было в чем-то виновато и само склонило ее к рукоблудию.

Холодный душ не помог. Не помогли и зверские дергающие движения, которыми она потом расчесывала волосы. Старые добрые пощечины оказались бессильны. И Рей пришла к выводу, что только разве что стоящий на улице мороз сможет ее отрезвить.

Выходить из дома было опасно, поэтому служанка быстро придумала другое решение сложившейся проблемы. В дальней части особняка была оранжерея, в которой было не многим теплее, чем в саду. По этой причине домочадцы не проявляли к ее существованию никакого интереса в холодное время года. Оставалось только незаметно пробраться туда, чтобы сидеть среди пустых стеллажей с землей и злиться на себя сколько угодно. Не хватало еще столкнуться хоть с одной живой душой. А хуже всего, душой командора.

И Рей мрачно посмеялась своим мыслям: как она будет смотреть ему в глаза после таких снов? Верно, никак, ведь глаза его скрыты маской. Или глаз. Ей же неизвестно, не потерял ли он один из них когда-то. Из имеющихся сведений можно было судить только о гарантированном наличии языка и ушей. Того самого языка, о котором лучше не вспоминать. Вернее не вспоминать, где именно был и что делал этот язык. Нет, он там не был, конечно. Но ей ведь этого хочется?

И проклятый голос совсем не был ни в чем виноват, потому что после момента, когда он был обнаружен дамами в зеленых шмотках, он молчал, как последний партизан. Из чего Рей могла сделать неутешительный вывод о том, что все это – все ее разговоры с невидимым собеседником, поселившимся в ее подкорке, были не более чем фантазией маленькой глупой девчонки. Как и ее мистические силы. И как только клуб сестер-вышивальщиц поймет, что их избранная всего лишь подделка, нечему будет помочь бедной вляпавшейся в дерьмо служанке.

В оранжерее царил легкий полумрак, потому что за последние недели, когда снег шел непрерывно, стеклянную крышу засыпало глухими сугробами. В кадках уныло свисали скорченные, мертвые растения, вид которых заставлял сердце болезненно сжаться. Несладко им пришлось, когда садовника отправили на войну.

Рей присела на скамеечку с характерным для всего остального дома растительным узором и принялась выковыривать грязь из-под ногтей. От дыхания изо рта и носа вылетали облачка пара, но температура здесь была не достаточной, чтобы действительно замерзнуть. Девушка уже подумывала о том, чтобы выбраться в сад через черный ход, когда боковым зрением уловила какое-то движение.

Командор – испугалась она в первую секунду, но ошиблась. Фигура, шагнувшая к ней из-за стеллажей с увядшей зеленью, не была облачена в черное. Напротив. Внезапный гость сиял белизной своих одежд поярче сугробов за высокими окнами оранжереи.

– Святой день, – Рей почтительно склонила голову, приветствуя пастора Сноука. Старик мягко улыбнулся ей и сложил руки в незнакомом девушке жесте.

– Благословен плод, – со странным выражением, в котором служанке послышалась легкая насмешка, откликнулся пастор, – не думал, что кто-то еще захочет искать уединения именно здесь.

Рей не знала, что ответить, потому что до этого момента не имела счастья столкнуться с этим персонажем лично. Она плохо представляла, как именно стоит вести себя в его присутствии и как с ним обращаться. Ей казалось, что священники и вся атрибутика религий остались в далеком прошлом.

– Я присяду? – отец Сноук кивнул на лавочку возле служанки. В знак согласия Рей подвинулась в сторону.

– Не замерзла ли ты, дитя? – снова обратился к ней старик, – честно говоря, я рад возможности побеседовать с тобой лично.

– Почему? – вырвалось у девушки.

– Ты произвела на меня впечатление исключительно чистой и благоразумной юной леди, – ответил Сноук и Рей только и оставалось, что оценить его навыки красноречия, вероятно, необходимые для ношения сана, – мне хотелось бы немного узнать о тебе.

«С чего бы начать? – мрачно усмехнулась Рей про себя, – с того, что я убила водителя? С того, что какие-то странные женщины считают меня вместилищем своей богини? С того, что я вожделею своего командора?»

Стоп. Последнее не стоило озвучивать даже в мыслях. Ведь именно от этого осознания она и пыталась спрятаться в холодной, пустой оранжерее. Где вместо покоя, в очередной раз, наткнулась на какие-то сомнительные приключения. Спасибо еще, что никто тут не пытался расквитаться с бедной служанкой. Впрочем, беседа только началась и могла привести куда угодно.

– Ничего интересного, святой отец, – Рей с трудом подобрала подходящее обращение, но судя по легкой улыбке, проскользнувшей в голубых глазах собеседника, оно пришлось ему по вкусу, – я простая служанка. Я прошла подготовку в красном центре и благодарна Всевышнему и своему господину за возможность жить их в доме и подарить им желанное потомство. Я каждый день молюсь об этом.

– Блаженна неплодная неосквернившаяся, которая не познала беззаконного ложа; она получит плод при воздаянии святых душ, – процитировал пастор Сноук. Рей нахмурилась. Она отлично знала священные тексты и сама способна была воспроизвести их в уме, но сейчас ей почудился несколько другой смысл, вложенный в эти слова.

– Ты все еще невинна, – констатировал старик, заметив ее смятение, – не бойся. Я умею хранить секреты.

– Откуда вы…

– О, дитя, – перебил девушку Сноук и сделал то, что ей совершенно не понравилось, а именно отечески потрепал ее по щеке, – Кайло мой духовный сын и отчитывается во всех своих прегрешениях. А языческие обряды Галаада – грех против законов Божьих.

Рей уже даже удивляться устала тому, что практически все встреченные ей люди, какими бы законопослушными они не казались, позволяли себе еретические высказывания или занятия сомнительной деятельностью. Не удивительно, что на том злосчастном ужине, Прайд был настолько воинственно настроен против присутствия пастора Сноука. Хотя кто сказал, что тот же самый Прайд не гендерный изменник или участник какой-нибудь террористической организации?

Девушка тяжело вздохнула.

Был ли какой-то смысл спрашивать старика, не боится ли он говорить такие вещи почти незнакомой девушке? Или в его возрасте уже нет необходимости беспокоиться за свою жизнь?

– Какими бы не были эти обряды на ваш взгляд, – попыталась она как-то смягчить ситуацию, – мы вынуждены их соблюдать.

Костлявая рука святого отца скомкала пальцы Рей, которыми она до того нервно перебирала складки на своей юбке. Сноук доверительно наклонился к ней.

– Нет, дитя, – возразил он, – у каждого человека есть выбор. Выбор есть и у тебя. Разве ты не хотела бы иметь нормальную, полноценную семью? Мужа, который бы чтил тебя и оберегал от невзгод? Детей, которых ты не только бы вскормила своей грудью, но и могла воспитать и видеть каждый день?

– Что вы имеете в виду? – нахмурилась служанка и последнее вырвалось у нее почти на выдохе, без ее воли, – вы знаете как сделать меня эконоженой?

– Больше, дорогая моя девочка, – расплылся в улыбке святой отец и махнул рукой, окидывая все окружающие их предметы, – все это могло бы быть твоим. Ты могла бы стать лучшей женой для моего воспитанника.

Рей вскочила с лавочки, словно ее окатили ледяной водой и отступила в сторону. Теперь спокойный, доброжелательный тон пастора Сноука звучал зловеще. Да и сам он переменился – через черты благочестивого старца начало проступать что-то холодное, резкое и властное.

– Нет, пожалуйста, – взмолилась девушка, – не говорите такие вещи.

Она двигалась назад до тех пор, пока не уперлась спиной в кадку с мертвыми колючими растениями. Их изогнутые ветки словно попытались ухватить несчастную за пальцы, и она резко отдернула от них руки.

– Соглашусь лучше жить со львом и драконом, нежели жить со злою женою, – продекламировал старик и поднялся, нависая над Рей всем своим внушительным ростом. Сейчас он казался еще выше. Выше и опаснее. – Ты, должно быть, уже успела заметить, что твоя госпожа не чтит своего супруга.

Девушка судорожно замотала головой и обнаружила, что облака пара при дыхании и словах исчезли. В помещении стало на несколько градусов теплее, настолько, что она покрылась испариной, а воздух обжигал легкие. Нет, это все вздор. Просто температура повысилась от присутствия двоих людей – попыталась успокоить себя Рей. Но чувства свои обмануть было сложнее, а сейчас она была уверена в том, что что-то не так.

– Ты же хочешь этого, – продолжал отец Сноук, медленно приближаясь к дрожащей от страха служанке, – хочешь быть женой командора Рена?

– Нет! – закричала Рей и, совершив над собой невероятное усилие, бросилась бежать. Тело стало ватным и плохо слушалось свою хозяйку. Кое-как передвигая свинцовые ноги, девушка остановилась у дверей и только там позволила себе улыбнуться, чтобы убедиться, что в след ей смотрит обычный старик, а внезапно накатившая на нее паника совершенно беспочвенна.

– Я могу дать тебе абсолютно все, что ты захочешь, дитя, – совершенно не смущенный бегством своей собеседницы посреди разговора, заявил пастор. Он оставался все на том же месте, сложив руки на животе и слегка склонив голову на бок. Обычный пожилой человек. Но…

За его спиной кто-то стоял. Мощная, темная фигура, возвышавшаяся над седой макушкой священника, словно сотканная из собравшегося из углов помещения мрака.

Рей тряхнула головой, прогоняя наваждение, и выскочила из оранжереи.

Она бежала, не замечая ничего не своем пути, задыхаясь и с грохотом сшибая попавшиеся под руку предметы. Чуть не разбив голову на лестнице, Рей нырнула в темный коридор и взрезалась в довольно ощутимое препятствие, оказавшееся командором Реном, выходившим из своего кабинета.

– Рей? Что с тобой? – мужчина тряхнул девушку за плечи, пытаясь привести в чувство, но сделал только хуже. Ощутив его прикосновения даже через одежду, Рей сразу вспомнила истинную причину своих сегодняшних злоключений.

– Нет. Ничего, – резко выплюнула она и потребовала, – не смейте прикасаться ко мне.

Ей показалось, что под маской магистр с трудом подавил тяжелый вздох, но руки все-таки убрал.

– Хорошо, – примирительно сказал он, – если тебе так будет угодно. Но может быть, ты объяснишь, что я на этот раз сделал не так?

– Это приказ? – перешла в наступление Рей, – накажете, если я откажусь отвечать?

Командор отступил от нее на несколько шагов назад, освобождая служанке дорогу. Хотя места в коридоре хватало и без того.

– Нет. Ты знаешь, что нет, – упавшим голосом возразил он. Даже головной убор не был способен скрыть печали и разочарования своего хозяина.

– Пред Его Очами, – Рей вздернула подбородок и решительной походкой двинулась по коридору. На самом деле она понятия не имела куда идет, но не хотела показывать в каких расстроенных чувствах находится. Может быть, у нее есть дела. Очень важные дела. Да, есть же у служанок другие дела, кроме как рожать детей и раздвигать ноги перед своими хозяевами. Или думать о том, как раздвинуть перед ними ноги.

Девушка до боли сжала кулаки и свернула за угол, чтобы скрыться из зоны видимости командора, если вдруг он смотрит ей в след, что было абсолютно, совершенно невозможно. Однако, импульсивный поступок Рей обернулся для Рей внезапной удачей.

– Кайло, – услышала она с лестницы голос пастора Сноука. Встречаться во второй раз за день с этим человеком служанка хотела меньше всего на свете, но подслушать его разговор с воспитанником была не против. Что, если они заговорят о ней? И Рей не ошиблась.

– Святой день, – приветствовал святого отца командор, – давно вы прибыли?

– Некоторое время назад, – уклончиво ответил старик, – искал уединения, чтобы помолиться в тишине и имел удовольствие побеседовать с вашей служанкой.

В повисшую паузу Рей думала только о том, чтобы дышать потише и ничем не выдать своего присутствия.

– Славная девушка, – заключил Сноук наконец-то.

– Вы думаете, что это – она? – спросил магистр Рен.

– Нужно собрать больше доказательств, – пастор тяжело вздохнул и продолжил с явной насмешкой в голосе, – продолжим в кабинете. Вы же знаете, мальчик мой, что даже стены имеют уши.

Рей поспешила ретироваться, но и услышанного ей было достаточно, чтобы получить очередную пищу для размышлений. А главное, конечно – новый повод для беспокойства.

Она была уверена, что слова святого отца обращались к ней. Он знал о присутствии девушки, в этом не могло быть ни малейших сомнений. Но как? Она никак не выдавала себя…

Это невозможно. Или возможно?

Комментарий к Глава четырнадцатая. Еще больше перспектив

План по написанию каждой новой главы (не всегда соблюдается, но для этой сработал)

1. поцитировать Библию

2. поцитировать еще что-нибудь

3. не забыть всякую атрибутику Галаада

4. Рей пучит глаза и оч удивляется

5. все оч загадочные

6. еще больше загадочных людей

7. о, тут еще загадочный Сноук завалялся, надо разыграть эту карту

8. надо куда-то засунуть нцу (хотя бы немного)

9. Рей чмырит Кайло по поводу и без

10. еще какая-нибудь загадочная хрень

Готово.

========== Глава пятнадцатая. Рей творит чудеса ==========

Комментарий к Глава пятнадцатая. Рей творит чудеса

А вот и я вернулась из лесов (хотя технически я все равно в лесу, ибо пока живу за городом, но не суть) и подвезла вам проду.

В очередной раз оказавшись в незнакомом, крайне подозрительном транспортном средстве, Рей удивлялась лишь тому, как Фазма спокойно позволила подобному случиться. Хозяйке появившийся на пороге дома неизвестный хранитель был отлично знаком. Мужчине не понадобилось даже пояснять госпоже Рен причину своего появления, а главное не вдаваться в подробности кому и для чего понадобилась ее многострадальная служанка. Абсолютная непоколебимость жены внушила Рей зыбкую надежду на собственную безопасность. И, действительно, в дороге с ней не приключилось ничего удивительного – никто не пытался не то, что убить девушку, но даже заговорить с ней. Хранитель открыл перед ней дверцу, когда машина, утопая в рыхлом снегу, притормозила перед очередным шедевром викторианского зодчества.

Темнокожая марфа засуетилась вокруг Рей, словно она была желанной гостьей, помогая девушке снять козырек и уличный плащ. Все немного прояснилось в тот момент, когда девушку, растирающую замерзшие ладони друг о друга, проводили в гостиную, уютно освещенную светом огня в роскошном камине.

На мохнатом ковре перед ним восседала женщина в зеленом платье и поза ее поражала своей расслабленностью и внутренней гармонией. Но больше всего Рей впечатлили босые ступни, выглядывавшие из-под складок юбки хозяйки особняка. Было в них что-то запретное, что-то откровенное, куда более, чем если бы женщина была обнажена полностью. Изумрудные лодочки небрежно валялись поодаль и незнакомка, оказавшаяся, конечно, хорошей знакомой, даже не потрудилась потянуться за ними, услышав шаги вошедших. Все еще босая, Трилла выпрямилась во весь рост и шагнула на встречу Рей с непривычно теплой улыбкой на лице.

– Цере, – кивнула хозяйка дома Марфе и, склонив голову, обратилась уже к Рей, – госпожа.

Рей наконец-то представилась возможность разглядеть свою бывшую похитительницу получше, в более мирной обстановке и она сделала вывод, что женщина очень хороша своей экзотической красотой. Светло-зеленые глаза, кажущиеся еще ярче за счет контраста со смуглой кожей, крупные черты лица и блестящие густые волосы говорили о наличии у женщины восточной крови. Среди жен подобное встречалось редко, ведь большая часть представительниц бывших национальных меньшинств, не имела особых привилегий в Галааде и занимала самые низшие слои общества. Подобная политика не являлась официальной, но, подобно нацистам в свое время, командоры и члены совета отдавали предпочтение чистой крови без сомнительных примесей.

– Святой день, – наконец-то выдавила из себя Рей и решила не откладывать вопрос, беспокоивший еще с того самого момента, как она покинула особняк Ренов, – для чего вы хотели меня видеть? Мне стоит опасаться за свою жизнь?

Трилла подняла голову и в ее глазах цвета молодой зелени заплясали озорные искорки.

– Я уже выражала восхищение твоей прямотой? – откликнулась она, но, заметив, что Рей без особого энтузиазма воспринимает попытки заискивания, посерьезнела, – не буду долго мучить тебя неизвестностью. Присаживайся.

Хозяйка дома кивком головы указала на мягкий ковер у камина, на котором сидела до прихода служанки. Рей быстро прикинула все за и против того, чтобы разделить приглашение и остановилась на том, что не нашла причину для отказа. Она опустилась на свои ноги и аккуратно расправила вокруг себя юбку. Трилла расположилась напротив.

– Ты голодна? Хочешь чего-нибудь выпить? – поинтересовалась она. Служанка помотала головой.

– Зря отказываешься, – пожала плечами хозяйка дома, – но ты всегда можешь передумать. Я подготовила к твоему приходу некоторые… особенные вещи.

– Например?

– Давно у тебя была возможность выпить энергетический напиток? Или поесть чипсы? Гамбургер? Попкорн? Роллы? – лукавость Триллы в момент сменилась легкой, почти неуловимой тоской, с которой она добавила, – это все дерьмо, конечно… но оно напоминает о прошлых деньках.

– Я не пробовала все это, – призналась Рей, – я была слишком маленькой, когда появился Галаад, – и тут же опомнилась, – но спасибо за предложение.

– Да, верно, – заторможено кивнула ее собеседница, – я не подумала об этом… хотела приготовить что-то особенное к твоему приходу. Ну… а музыка? Любишь слушать музыку? Я до всего этого обожала музыку и ходила на концерты, хоть была еще той мелкой пигалицей. Мои родители постоянно говорили, что нечего маленькой дурехе делать среди грязных, вечно пьяных рокеров. Я нашла кое-какие пластинки с тех времен. Когда-нибудь слышала о «Joy Division»? Знала бы ты, чего мне стоило раздобыть именно их!

Рей все это время невнимательно слушала Триллу, будучи куда более завороженная тем, как поменялось ее лицо, пока она говорила все это. Каким беззаботным и совсем юным оно стало, обличая то, что собеседница вовсе не сильно старше самой девушки. А главное то, что за ее сложным нравом, зеленым платьем и нынешней ролью, скрывалась девушка, безумно ностальгирующая по прошлому. И рядом с ней служанка вдруг почувствовала себя сильной, словно утес среди бушующего моря, почти неуязвимой. У нее нет этой боли, потому что нет прошлого. Ей не пришлось пройти, через мясорубку, разделившую все на до и после. Она словно сразу родилась из пепла, а теперь парила над ним в невесомости.

– И кино… – продолжала Трилла тем временем, – если захочешь, то можем пойти в подвал, там у нас спрятан проектор. Он такой древний, даже в прежние времена, такими уже не пользовались. Но хоть какой. И несколько фильмов… Я их пересмотрела уже до дыр. Если бы мне когда-то сказали, что выбор станет таким небольшим, я бы подумала об этом и зарыла где-нибудь сундук с фильмами, чтобы было из чего выбирать. С хорошими фильмами, разумеется.

Рей знала о том, что такое кино, но никогда не видела этого явления вживую. Вероятно. Так ей казалось. А большего было и не нужно. В приюте говорили, что если все остальные виды искусства еще сохранили в себе хоть какую-то нравственность, то этот, самый молодой из них, родился и развивался в эпоху великого разложения морали и нравов. Какое время, такое и искусство.

– Постойте, – наконец-то решилась оборвать хозяйку дома Рей, – вы для этого меня сюда позвали? Слушать музыку и смотреть фильмы?

– Если захочешь, – коротко ответила Трилла.

– Я не знаю, – честно призналась Рей и поделилась, – но мне кажется довольно странной такая перемена. В прошлые наши встречи вы не желали мне ничего хорошего, а теперь…

Трилла вдруг нагнулась поближе и схватила служанку за руки.

– Прости меня, – затараторила она, – мне очень жаль, что я вела себя подобным образом и сомневалась в тебе. Сейчас никому нельзя доверять, сама понимаешь…

– Так что изменилось? – не унималась Рей. Если уж эта барышня так резко поменяла свое отношение и сменила гнев на милость, стоит попробовать добиться от нее ответов на свои бесчисленные вопросы.

– Ты проявила себя.

Служанка фыркнула.

– Что во мне такого особенного? Что все это означает? – настояла она и добавила довод, казавшийся ей совершенно логичным, – если я… типа избранная? Я же имею право знать для чего я избрана, чего от меня ждут и как себя вести.

– Ты все поймешь сама, – загадочно выдохнула Трилла, но, заметив, что Рей не удовлетворил ее ответ, принялась объяснять, – хорошо… мы живем в темное время, время, властвования Сатурна. Сатурн – это… древний бог, который пожирал своих детей. Оттого на земле наступила чума бесплодия. Но это не продлиться вечно, потому что в мир должна прийти великая триединая богиня. Она одновременно дева, мать и старуха. Она прогонит Сатурна и его последователей и земля перестанет быть бесплодной. И… ты… ты ее воплощение. Ты явила нам знаки ее могущества.

Рей внимательно выслушала пламенную речь женщины и задумчиво почесала подбородок.

– Хорошо, – кивнула она, – но я… я подхожу только на роль девы, если уж на то пошло. И ты уверена, что все… не было совпадением?

– В пророчестве сказано, что дева станет матерью, оставаясь девой. А потом станет и старицей, оставаясь при этом молодой, – ответила Трилла уже не так уверенно, словно разумные доводы Рей заставили ее задуматься. Сама служанка тут же отругала себя за свой скептицизм: и какое ей дело до того, что кучка странных женщин, явно от вселенской скуки Галаада, переборщивших с увлечением эзотерическими культами, выбрала ее своим божеством? Наслаждалась бы и каталась как сыр в масле. Нет, ей нужно все портить. Трилла выглядела и вовсе достаточно неуравновешенным человеком для того, чтобы в миг вместо предложений угощений и запрещенных радостей, переметнуться к прежним угрозам жизни и здоровью Рей.

Но что-то подсказывало самой девушке, что сломать чужую веру не так уж и легко. Потому что иногда, кроме веры ничего не остается, и только она помогает не потерять рассудок в бесконечном море отчаяния. И хозяйка дома, словно прочитала мысли Рей.

– Пожалуйста, – почти шепотом произнесла она, – не лишай нас надежды.

Рей опустила глаза, засмущавшись своих сомнений, но попытка спрятать взгляд не удалась. Как и спрятаться самой, как маленький моллюск в свою раковину, как бы это не было заманчиво. Трилла протягивала ей яблоко, неизвестно где спрятанное до того. Плод был крупным и спелым, как истинное воплощение библейского греха. Служанка вспомнила свою недавнюю охоту за этим фруктом и невольно улыбнулась. Все-таки именно яблоки почему-то играли в ее жизни не самую последнюю роль.

Она уже было потянулась пальцами к протянутому угощению, но отдернула руку, запоздало осознав, что ждут от нее вовсе не этого. Не для этого ее нарекли избранной. Но и четкого понимания каким образом снова прибегнуть к той немыслимой силе, которая и стала причиной всех последующих событий, у девушки не было. Какие мышцы напрягать? Глаза, руки? Или каким-то образом воздействовать на нейроны в мозгу или что там отвечает за проявления телепатических способностей? Откуда ей вообще это знать?

И вдруг все оказалось намного проще, чем жалкие попытки служанки оправдать необъяснимое и постигнуть причинно следственные связи того, в чем не могло быть никакой логики. Осознание опустилось на нее мягким, легким, обволакивающим облаком и разлилось теплой волной по всему телу.

Достаточно просто захотеть. Она, Рей, кем бы она не была, служанкой ли, мессией, воплощением какой-то неизвестной богини или других высших сил, всем своим существом, всей своей душой и телом возжелала одной простой вещи. Чтобы проклятое яблоко оторвалось от теплой ладони Триллы и воспарило в воздух.

И злосчастный фрукт послушался, зависнув сантиметрах в двадцати от кожи женщины, словно подвешенный на невидимую ниточку. Рей ошарашено заморгала, но растерялась всего на мгновение – если от нее хотели доказательств, простой левитации было недостаточно. Она велела яблоку отправиться в камин и языки пламени с готовностью проглотили подношение, заставляя твердую корочку покрываться волдырями и пузыриться, от закипающего сока. В воздухе разлился запах печеного плода, ароматный, сладкий и смутно-знакомый. Словно Рей уже приходилось пробовать запеченные в огне яблоки, хотя припомнить этого она, конечно же, не могла.