Текст книги "Прочитать и уничтожить (СИ)"

Автор книги: existencia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Рей настолько была поглощена своими мыслями, что без особого энтузиазма реагировала на происходящее на осмотре, пока реальность не потребовала непосредственного присутствия девушки.

Пожилой доктор, которого Фазма зарекомендовала как проверенного человека и агента Майдэй (и лучше не гадать, откуда у госпожи такие знакомства), работавший в «Красном центре», выбросил в урну медицинские перчатки и повернулся к девушке. Его добродушное лицо было исполнено сочувствия, а между бровей пролегла глубокая складка.

– Мои поздравления, – сказал он пресным голосом, лишенным особого энтузиазма, – юная леди.

– Что, простите? – Рей быстро свела колени и села на кушетке, – что вы имеете в виду?

– Вы беременны, – уточнил медик, – около нескольких недель. Срок подходящий для безопасного прерывания… или лучше с Фазмой об этом поговорить?

– Стойте! – взмолилась служанка, – какая беременность, какое прерывание… это невозможно!

– Вы, конечно, можете оставить ребенка, – не слушая девушку, продолжал пожилой мужчина, боязливо поглядывая на дверь, – но сможете воспитывать его, зная, что это плод насилия, а не любви? Даже если нам удастся вас… кхм… вывезти в Кан…

– Позовите, пожалуйста, мою госпожу, – перебила Рей, окончательно перестав понимать, что происходит. Ее просьба испугала старика, вероятно, он решил, что служанка куда менее благонадежна, чем ее хозяйка. Доктор удалился, оставив девушку в одиночестве и полнейшей растерянности.

Фазма появилась в сопровождении вездесущей Триллы и, глядя на них, Рей наконец-то смогла каким-то образом уложить в своем восприятии эту странную пару. Они были полными противоположностями и, вероятно, именно это и свело их когда-то вместе. Лед и пламя. Земля и воздух. Высокая, по-королевски статная северянка госпожа Рен и горячая, живая и подвижная южанка-брюнетка. Было в этом даже что-то красивое.

– Рей, – Фазма с порога бросилась к своей служанке и ухватила ее за руки, – что случилось?

Трилла с любопытством выглядывала из-за плеча высокой подруги.

– Госпожа, – разволновавшись, Рей использовала прежнее, почти забытое обращение, – доктор сказал, что я беременна.

– Как? – леди Рен выпустила руки девушки и отскочила, демонстрируя свою привычку в нервных ситуациях расхаживать из стороны в сторону.

– Несколько недель, – зачем-то уточнила Рей. Фазма недобро сверкнула глазами.

– Клянусь! – в ответ на ее колючий взгляд принялась оправдываться служанка, – у меня ничего не было с командором. До этой чертовой церемонии я действительно была девственницей.

– Кайло и не может быть отцом, – как-то заторможено произнесла госпожа Рен, наконец-то остановившись.

– Почему?

– Он бесплоден, – Фазма истерически рассмеялась, перепугав не только Рей, но и Триллу, потому что таким фонтаном эмоций она разрождалась далеко не каждый день, – вернее, он мертв.

– Что? – переспросила огорошенная служанка.

– Он умер семь лет назад, – пояснила блондинка, перестав безумно хохотать, и резко посерьезнев, – у тебя… не было другого любовника?

Рей бы смутилась этого вопроса, если бы не была так сильно обескуражена услышанным ранее. Она судорожно прокручивала в голове подробности последней встречи и разговора с командором. Если так можно было сказать о противоестественных безумных обстоятельствах, то что-то наконец начало вставать на свои места. Командор Рен не мог умереть, потому что уже был мертв. Вероятно, в этом и заключалась его сделка со Сноуком, из-за которой проклятый старик был для него неприкосновенным. Но… если уничтожить пастора, значит и командор вернется обратно в мир мертвых уже окончательно?

Две пары глаз буравили несчастную служанку, пока она пыталась хоть как-то уложить в сознании новые непостижимые обстоятельства. Рей очнулась, с трудом стряхнув с себя пелену отчуждения и вспомнила, что от нее вроде как ждут ответа.

Вместо слов, девушка медленно стащила с головы свой чепец и перекинула со спины на плечо блестящую серебром седую косу. Рты у Фазмы и Трилл раскрылись практически синхронно, даже при всех их различиях.

– Дева, мать и старица, – первой воскликнула брюнетка и выкинула свой любимый финт: шлепнулась на колени, смиренно склонив голову. Рей с трудом подавила желание закатить глаза от всей этой театральщины. Ей нужны были верные друзья и соратники, а не кучка марионеток, играющихся в ведьм.

– Это настоящее чудо, – улыбнулась Фазма, оставшись более сдержанной, хотя по сиянию ее глаз и широкой улыбке, обнажившей резцы, было понятно, что она находится в крайней степени восторга.

Рей тоже выдавила из себя улыбку, хотя на душе у нее скребли кошки. Хотела бы и она испытывать такое же торжество, а не холодную, липкую пустоту, расползающуюся между ребер.

Победа над Сноуком не принесет ей души командора в качестве главного, самого желанного трофея. Эта победа навсегда заберет его в качестве священной жертвы.

Комментарий к Глава девятнадцатая. Надежда умирает последней

Грустинку словили

========== Глава двадцатая. Бытие и небытие. Часть I ==========

Комментарий к Глава двадцатая. Бытие и небытие. Часть I

Ох, дети мои, долго же меня не было. Спасибо, что вы меня ждали!

Я хотела бы как-то влиять на свое возвращение, но это не всегда в моих силах. Были довольно тяжелые месяцы в плане бед в башкой, когда мне не то, что слова складывать, думать было трудно, но вроде кризис миновал. Потом я никак не могла адаптироваться на новом месте, потому что после жизни за городом, в квартире работать куда сложнее. Но я постоянно держала историю в голове, крутила туда-сюда, продумывала продолжение, пока, наконец-то, не смогла его вытащить из своей головы на бумагу. Даже кошка, решившая, что спать на ноутбуке самая лучшая идея именно тогда, когда я за ним работаю, не помешала)

Вроде как ко мне вернулось вдохновение, заставляющее даже бренную оболочку с ним примириться. Но загадывать не буду.

Просто пошлю вам лучи любви

От власти ада Я искуплю их, от смерти избавлю их. Смерть! где твоё жало? ад! где твоя победа? Раскаяния в том не будет у Меня.

Рей прекрасно могла бы себе представить триумфальное возвращение к обществу леди в зеленых плащах, но вместо этого испытывала лишь нарастающую тревогу. В последнее время она все чаще чувствовала себя скорее потерянной маленькой девочкой, а не грозной, жаждущей отмщения богиней. И, конечно, глупо было ожидать, что эта самая бедная малышка сможет куда-либо гордо заявиться, разметав в стороны снежно-белые косы и выпуская снопы искр из тонких пальцев. Девочке снились кошмары – навязчивые и по кругу повторяющие один и тот же сюжет: она, глупая, исполненная самоуверенности приводит своих подопечных на бойню. Служанка не страшилась собственной смерти, поскольку глупо бояться потерять жизнь, по сути, не наделенную хоть какими-то крупицами смысла кроме жажды победы в чужой войне. Но она в красках, снова и снова видела чужую. Бессмысленную и бесславную женщин, наивно вложив свои судьбы в ее хрупкие слабые ручонки. Девочка, надвинув пониже на лицо белоснежный капор, чтобы скрыть искривленные беспокойством и бессонницей черты, отвернувшись к окну, рисовала на стекле автомобильной дверцы сердечки, стрелы и восьмерки бесконечности.

– Рей? – сидевшая рядом Фазма робко тронула спутницу за плечо, привлекая к себе ее внимание и, вероятно, желая ободрить, но достигла лишь совершенно противоположного результата. Одного взгляда в ее небесно-голубые глаза, Рей было достаточно, чтобы воскресить в памяти все эти зациклившиеся образы из снов: госпожа, зажимающая аристократичными пальцами дырку от пули у себя на груди, в жалкой попытке остановить кровь. Госпожа, с отрубленной головой (и лучше не вспоминать, чья рука держала смертоносный клинок). Сейчас живые и подвижные глаза – остекленевшие и пустые, подернутые легкой дымкой, белесым саваном забвенья.

– Неважно себя чувствую, – с трудом выдавила из себя служанка-богиня и поспешно стерла тыльной стороной ладони свои художества с запотевшего стекла, – может, пойдешь без меня?

Отчасти она говорила правду, хотя, конечно, Фазма услышала именно то, что хотела. Что ее маленькую госпожу мучает токсикоз и прочие неприятные спутники беременности, о которых блондинка имела представление лишь общее. На лице госпожи на секунду произошла мучительная борьба между беспокойством и желанием поспорить, уговорить все-таки богиню явиться к своим почитательницам и хоть немного поднять их увядающий боевой дух. Но чудесное дитя было важнее, как и, конечно, его носительница. А Фазма в последнее время проявляла заботливость сумасшедшего параноика: Рей оказалась замурована в доме. Госпожа категорически запрещала ей преодолевать пешком хоть крошечные расстояния, пичкала какими-то немыслимо где добытыми витаминами и фруктами и, достигнув, апогея в своем желании причинить насильно добро, настояла, чтобы Рей перебралась в другую комнату, гостевую спальню на первом этаже – просторную, светлую и не требующую каждодневных скалолазных этюдов по крутой лестнице в мансарду. Спорить было бессмысленно. Даже такая дурочка, как Рей, лишь недавно официально получившая статус женщины, понимала, что все эти меры излишни на ранних этапах беременности, но госпожа с легкостью пропускала все ее аргументы мимо ушей. Богиня и ее божественное дитя слишком важны.

Поэтому Фазма лишь тяжело вздохнула и вцепилась в ладошку своей подопечной длинными холодными пальцами и заискивающе заглянула ей в лицо.

– О, милая, – зашелестела она так взволнованно, будто Рей сообщила ей не о плохом самочувствии, а о открывшимся у нее смертельном недуге, – давай я останусь с тобой? Поухаживаю?

– Спасибо, г… Фазма, – служанка покачала головой и выдавила из себя улыбку, – я хочу вздремнуть, ночью спала плохо из-за тошноты. Роуз справится, не волнуйся. А тебе надо развеяться и проведать сестер.

– Да, конечно, – горячо закивала госпожа Рен и порывисто обняла свою спутницу.

Зря, черт возьми, она это сделала. Более обширного тактильного контакта было достаточно, чтобы глаза девушки застелила пелена обрывочных образов из своих кошмаров. Сердце забилось сильнее, отдавая в голову, а реальность начала стремительно расплываться. Именно эти симптомы убеждали Рей в том, что ее жуткие сны вовсе не воплощение ее страхов и сомнений, а некие проблески предвидения тех вариантов развития событий, в которых она, все ее жалкие потуги и наивные подчиненные потерпят крах. Предупрежден, значит, вооружен? Разумеется, служанка если и знала о том, что, как правило, именно попытки изменить будущее приводят к его неминуемому воплощению, то отгоняла прочь эти безнадежные мысли.

Она стояла посреди церкви Сноука, гордая, смелая и уверенная в себе. Белые волосы были рассыпаны по плечам, окутанным черным плащом. Искорки вернувшейся силы клокотали на кончиках пальцев, словно холодное, жидкое пламя, отбрасывая на лицо трепещущие тени. Но ужас в глазах старого проповедника при виде ее вновь обретенного могущества не длился долго. «Ты убьешь меня, – прошептал он потрескавшимися, сморщенными губами, зачем-то растягивая их в улыбку, – но ты проиграешь». Глупая бравада – торжествующе подумала Рей и легким движением пальцев заставляла потоки кружащейся магии свернуть старику шею. Стоя над поверженным врагом, она улыбалась, поигрывая энергией в своей ладони, а другой рукой поглаживая уже слегка округлившийся живот. Но звук выстрела всегда, в каждом из таких снов омрачал радость ее победы. Она оборачивалась, нарушая данное жене Лотта наказание и платила за это горьким разочарованием: стоявшая за ее спиной Трилла падала, а между ее кошачьих зеленых глаз алел теперь еще и третий, к несчастью, бывший, лишь пулевым отверстием. Следом такая же участь поджидала и Фазму и всю остальную паству испуганной богини. Бывшая служанка бросалась к своим сестрам, прижимала их к себе, пыталась стереть кровь, снова вдохнуть жизнь в их отяжелевшие пустые оболочки, призывая всю свою силу, которой, к несчастью, куда легче было воспользоваться, чтобы отнять жизнь. А потом она поднимала голову и…

– Рей? – Фазма уже несколько минут вглядывалась в лицо девушки, потому что машина остановилась у особняка, сегодня выбранного клубом вышивальщиц для встречи. Ей пора было уходить, а служанка все еще пребывала в затянувшемся ступоре.

– А… извини… – Рей снова пришлось собрать все ресурсы своего самообладания, чтобы надеть на себя маску уверенности и спокойствия, – сплю на ходу, – невероятным усилием она рассмеялась и вышло почти не фальшиво, – мне страшно подумать, что будет потом, если на ранних сроках наше божественное дитя уже так сильно осложняет мне жизнь.

Фазма в ответ лишь нежно улыбнулась, поцеловала Рей в щеку и захлопнула дверцу машины. Не нужно было быть телепатом или обладать невероятной склонностью к эмпатии, чтобы считать то, как потеплело на душе у госпожи Рен от того, что служанка сказала именно это. Именно «наше».

И всю оставшуюся дорогу до особняка Ренов, Рей думала о том, что совсем, по сути, не знает Фазму. Дело было даже не в ее прошлом, запутанной предыстории и том извилистом пути, который привел ее от женщины с короткой стрижкой, служившей в армии канувшего в лету США, до сомнительно почетной роли командорской жены в Галааде. О ее желаниях, мечтах и устремлениях. Хотела ли она, на самом деле ребенка, как простая обычная женщина? Видела ли в этом божественном даре не только возможность победить Сноука и отвратительный кровавый режим, но и возможность обрести простое человеческое счастье? А она, Рей, хотела? Одно она понимала точно, что совершенно не готова к любому материнству, пусть из ее чрева и вылезет окутанное светом существо, козголовый демон или простое человеческое дитя с глазами… с какими глазами?

Рей тряхнула головой, возвращая себя к реальности от размышлений, которые не сулили ей, в действительности, ничего приятного. Она приняла галантно протянутую водителем руку и, подняв юбки и полы плаща, чтобы не намочить их в глубоком рыхлом снегу, направилась к молчащему, спящему дому. Тишина в холле подарила служанке зыбкую надежду на то, что следующие несколько часов она проведет в спокойствии, избавленная от гиперопеки своей госпожи и ее надоедливого беспокойства. Потому девушка направилась в свою новую комнату, намереваясь воспользоваться преимуществами своего изменившегося статуса.

Она переоделась в удобную теплую пижаму, неизвестно каким чудом добытую и подаренную ей Триллой, мягкую, приятную к коже, ставшую великолепной альтернативой жесткой ткани нарядов служанок. Но перед этим глянула на себя в большом зеркале (наконец-то, не маленький кусочек, как в ее прежней спальне!), проверяя наличие внешних признаков беременности, но тело все еще оставалось прежним, лишь белые волосы непривычно резали глаз. Рей собрала их в тугую косу и спрятала под чепец, рационально рассудив, что мистическая смена ее прически вряд ли достойна внимания хоть одной живой души, которая может повстречаться ей в доме. Прогнав мрачные воспоминания, она взяла с туалетного столика толстую книгу и отправилась с ней в оранжерею, где в последнее время коротала дни, лишенная возможности совершить прогулку в город. Однако, служанке не суждено было насладиться историей шагреневой кожи и своим уединением.

Даже приглушенные стеклом оранжереи и толстыми перегородками вековых стен, колдовские звуки смогли добраться до слуха девушки, заставив ее застыть, задержать дыхание и позабыть обо всем на свете. Ведомая лишь этим мистическим зовом, отложив книгу в сторону и мягко ступая босыми ногами по старинному паркету, она шла как за флейтой крысолова, желая лишь одного: найти источник, припасть к нему всеми органами чувств и душой. Одержимая этим стремлением, Рей даже не нашла времени задуматься о том, что в последнее время старалась не подниматься на второй этаж, всеми силами избегая хоть мимолетной встречи с… С тем, в чей кабинет она теперь заявилась собственнолично, позабыв про все обещания, данные самой себе и теперь слепо щурилась на огромное окно, шторы которого впервые за все разы ее появления здесь, были распахнуты в стороны, пропуская в темное, мрачное, помещение холодный зимний свет.

Зрение, не сразу адаптировавшееся к такой перемене мизансцены после полумрака коридоров дома, в первую очередь вырисовало темный сгорбленный силуэт и причудливый завиток виолончельного грифа. Музыка оборвалась на полуфразе и тишина ударила в уши набатом похоронного колокола. Рей зябко обняла себя за плечи.

– Пожалуйста, продолжай, – она удивилась звуку собственного голоса, прозвучавшему так хрипло и жалобно, словно от этого зависела ее жизнь. В каком-то смысле, вероятно, зависела. Она нуждалась в том, чтобы услышать продолжение, словно путник в пустыне жаждет воды, ведь пришла сюда за мелодией, а не за словами.

Командор ответил ей почти незаметным кивком и снова занес смычок, выплескивая в тишину дома вязкую, тягучую и тоскливую, как его душа, алеманду. Вот оно, – решила для себя служанка, – вот на что похожа душа, ради которой я собираюсь подраться с дьяволом. И этот вывод породил на ее лице грустную, едкую улыбку, подводящую черту под собственными мыслями – а за что стоит, в конце-концов бороться, если не за алеманду? Расслабившаяся и утонувшая в звуках девушка вздрогнула, когда мелодия снова резко оборвалась. Она считала минуты в надежде, что мужчина снова продолжит, но его плечи опустились, а смычок выскользнул из пальцев и звонко шлепнулся о паркет.

– Приходи в другой раз, – подавленно пробормотал командор, словно извиняясь, так тихо, что Рей едва разобрала слова, – больше… не выйдет.

Служанка хотела возмутиться и засыпать его вопросами, но поперхнулась своими словами, случайно заметив рядом с упавшим смычком небольшую лужицу крови, намертво приковавшую ее взгляд. Мужчина перехватил ее взгляд и быстро попытался стереть след ботинком, но это уже не имело никакого смысла. Рей в один короткий прыжок оказалась перед ним и теперь застыла, словно каменное изваяние, с ужасом взирая на кровоточащие, странно искореженные руки своего господина. Кайло спрятал кисти под виолончель, прикрываясь инструментом, как щитом и чуть не выронил ее. Только тогда Рей вспомнила, что в последний раз, когда ей довелось видеть эту самую виолончель, она была похожа на груду щепок, а теперь снова блистала гладкими лакированными боками и искусной мастерски выполненной резьбой.

– Что за… – вырвалось у Рей, удивившейся захлестнувшему ее гневу и ядовитой насмешливости, – опять занимаешься членовредительством?

– Нет, – медленно покачал головой мужчина, – просто уходи.

Злость, плескавшаяся в душе девушки, достигла своего апогея и сейчас она даже думать позабыла про все свои жуткие видения и ночные кошмары, в которых этот человек играл совсем не последнюю роль. Она резко рванула на себя виолончель, как могла аккуратно прислонила ее к подоконнику и ухватила командора за запястья, поднимая его руки к свету, конечно же, перемазавшись в его крови. Раньше ей не доводилось возможности разглядеть его кисти, потому что большую часть времени мужчина носил перчатки, но теперь ее глазам предстала жуткая, нелицеприятная картина, разом объяснившая пристрастие командора к этому предмету одежды. С внутренней стороны ладони бледную кожу везде испещряли кровоточащие раны, а между фалангами пальцев сквозь рваные кусочки плоти проглядывали раздробленные кости.

Командор не спешил убирать свою руку, с интересом вглядываясь в лицо девушки своими темными, пытливыми глазами.

– Посмотрела? – удивительно жестко поинтересовался он, – а теперь уходи.

– Что это такое?

Вероятно, не выдержав более ее пристального внимания, мужчина довольно грубо выдернул у Рей свои руки и отошел к столу, чтобы натянуть валявшиеся там перчатки. Судя по тому, как он скривился, проделывая это, занятие было не из приятных.

– Тебе действительно интересно? – надломленным голосом откликнулся Кайло и суетливо закурил, оборачиваясь к своей гостье.

– Послушай, ты, – не выдержала в конце-концов Рей и сделала несколько шагов к мужчине, чтобы ткнуть его пальцем в грудь, – я устала от твоих загадок. Ты… – она немножко растеряла свою решимость, произнося следующее, но отступать было поздно, – ты говорил, что любишь меня. Тогда сделай меньшее, что можешь для меня сделать. Скажи правду, – голос на этих словах предательски дрогнул.

Командор улыбнулся ей с нежностью и тоской.

– Кем я, по-твоему, был до Галаада?

Рей задумалась, потому что до этого момента у нее не было никакого подходящего случая поразмыслить на эту тему. У нее был определенный набор фактов из которых сложно было вылепить внятный ответ на этот вопрос. Он хладнокровный убийца, но разбирается в музыке и искусстве.

– Военным? – робко предположила девушка, заставив мужчину улыбнуться еще шире. Служанка вдруг уловила в его лице, именно сейчас, черты и выражение той его стороны, которая была известна ей, как прячущийся в доме водитель Бен. Не жуткого чудовища в маске, которое, как в детских сказках, прятало за своим страшным обличием чувствительную и нежную душу. А простого человека.

– Нет. Мальчишкой я служил, лишь чтобы отдать долг родине, – он довольно беззаботно пожал плечами и выпустил в воздух струйку дыма, – всю свою жизнь я положил, чтобы пройти строгий конкурс в нью-йоркский филармонический оркестр и добился этого.

– Но? – озвучила повисшее в воздухе слово Рей.

– Но грянул Галаад, – Кайло мигом помрачнел и ожесточенно потушил окурок в пепельнице, словно пытаясь выместить на нем свою злость, – они казнили правительство. Там была моя мать, она была в конгрессе. И пришлось отказаться от музыки и посвятить себя мести, сопротивлению. В первые годы весь этот режим был довольно шатким и у нас были сторонники. Мы верили, что сможем вернуть прежний мир, но это было наивно. Наших людей казнили пачками. Тогда вешали не на специально отведенной стене, а на столбах, на вывесках супермаркетов, везде, потому что людей было больше, чем мест, где им полагалось висеть, – он криво усмехнулся и снова закурил, – попался и я. Но они знали, кто я, кто моя мать, фамилия была на слуху и… скучно было меня просто повесить, как остальных. Меня долго пытали. Вспомнив, что я музыкант, они нашли чрезвычайно забавным переломать мне все пальцы. Думали даже оставить в живых, в насмешку, и этими вот изуродованными руками заставить играть их военные марши. Но я попытался сбежать и…

– Так ты умер, – прошептала Рей и только теперь заметила, что плачет. Она принялась судорожно вытирать влажные щеки рукавами пижамы и только размазала по ним слезы вместе с остатками уже начавшей засыхать чужой крови.

– Сноук дал мне жизнь, но не музыку, – вздохнул командор и избавился от еще одного окурка, – когда я пытаюсь играть, раны снова раскрываются. Но я не об этом его просил.

– А о чем?

– Дать мне возможность вернуться и уничтожить ебаный Галаад.

От этих злых, ядовитых слов, полных ярости и отчаяния, какая-то туго натянутая в душе девушки струна лопнула и со звоном порвалась. Она разрыдалась в голос, по-детски пряча лицо в ладонях, пока не почувствовала мягкое, осторожное, прикосновение к своему плечу. Медленно отняв пальцы от глаз, она посмотрела на руку Кайло на мягкой ткани пижамы, без перчатки, снова сияющую безупречной гладкостью и алебастровой белизной кожи.

– Все хорошо, – нежно прошептал мужчина, – видишь, уже затянулось, – и продемонстрировал взгляду девушки свою ладонь с длинными, аристократичными пальцами. Разумеется, никаких шрамов и кровоточащих переломов как не бывало. Рей была бы рада улыбнуться этому зрелищу и его жалкой попытке утешить, если бы это не было таким жутким.

Служанке хотелось закричать от роя безумных, бешено штурмующих ее бедных разум мыслей, она чудовищнее другой, словно стая кровожадных птиц. И самой ужасной среди них было осознание, что если бы не проклятый пастор, командора Рена, Бена, или как бы он себя не называл, не было бы в живых и они никогда бы не встретились. Он бы никогда не грел ее в объятиях, прижимая к себе с куда большим трепетом, чем самую драгоценную виолончель, созданную признанным средневековым мастером. Никогда не писал бы ей те письма. Никогда не…

И Рей поддалась порыву, все еще сглатывая в горле горький комок слез, преодолела разделяющее их расстояние и, встав на цыпочки, прижалась губами к губам мужчины перед собой. Она отстранилась лишь затем, чтобы заглянуть в его угольно-черные глаза и убрать со лба выбившуюся из общей массы волнистую прядь.

– Мы уничтожим его вместе, – пообещала Рей.

Продолжение следует.

Комментарий к Глава двадцатая. Бытие и небытие. Часть I

Разбила главу на две половины, потому что там должна была быть нца, а я пишу ее с большим трудом и это требует отдельной подготовки, настроя и моральных сил.

========== Глава двадцатая. Бытие и небытие. Часть II ==========

Комментарий к Глава двадцатая. Бытие и небытие. Часть II

Я не умею писать нцу. Честно. Что там кто куда засунул и чтобы это было красиво и горячо, а не тупо и как будто моими пальцами над клавиатурой завладел хихикающий школьник. Зато я умею кормить вас стеклом.

Приятного аппетита!

Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!

Но я вижу – ты смеёшься, эти взоры – два луча.

На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ

И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!

Николай Гумилев.

– Мы уничтожим его вместе, – пообещала Рей.

В действительности она имела мало представления о том, кого именно имеет в виду – треклятый Галаад или все-таки злодея Сноука. В эту минуту в голове ее царил такой невыносимый первозданный хаос, что выпутать из этого клубка хоть одну сколько-то внятную мысль казалось непосильной задачей. Одно она понимала точно: своими словами, своей исповедью, Командор вдруг подарил ей желанное освобождение из мучительного лабиринта сомнений последних месяцев и ее бедная, измученная душа, выпорхнула сквозь прутья клетки, распахнув хоть и израненные, но сияющие крылья и как Икар устремилась к солнцу.

Все частицы пазла сложились и недостающие фрагменты заняли отведенные им места. Жуткая, болезненная и мрачная история человека перед ней, кем бы он ни был – Беном, командором Реном или самим дьяволом, открыла бедной служанке глаза. Почему он мучил ее своими сомнениями, почему в ответ на каждый вопрос подбрасывал лишь новые загадки, почему то тянулся, то отталкивал… Все это больше не имело значения.

Дрожащими от волнения пальцами Рей погладила бледную щеку мужчины, наслаждаясь тактильной радостью мягкости его кожи. Теперь это, как и холод его рук, больше не пугало, а не отталкивало.

В перегревшемся мозгу стучало: ты – это я. Ты – это очередная печальная история переломанной судьбы. Ты хотел быть хорошим. Ты хотел лишь уничтожить то, что отняло твою жизнь, отняло все то, что ты любил и ценил. Призвание. Семью. То, чего у нее, конечно же, не было. И теперь ей легко было представить даже без своих способностей и видений будущего Бена из прошлого, до жирного рубца, разделившего все на до и после. Отчего-то Рей видела его в Нью-Йорке, в котором никогда не была и о котором абсолютно ничего не знала, зимним вечером, когда улицы засыпаны снегом; но не таким, как в Галааде, тяжелыми оковами мертвой земли, а легким, прозрачным и воздушным, в преддверии праздника, быть может давно забытого и канувшего в лету Рождества; со стаканчиком кофе в руке, с громоздким виолончельным чехлом за спиной, в каком-нибудь смешном пестром шарфе, подаренном заботливой, но занятой матерью; быть может в очках – он же много читал? – а люди, проводящие за этим занятием много времени, как ей говорили и, как она заметила за Фазмой, часто имеют скверное зрение. В моменте, когда вместо звука праздничного фейерверка гомон шумной улицы вдруг заставляет затихнуть безжалостный набат кровавой революции. И все. Больше ничего – ни стаканчика с кофе, ни шарфа, ни праздника, только руины прошлого. Только спящие особняки Галаада и бесконечные запреты и правила. Только жуткая маска и сожаления о… потерянном. Остывшая, как и его кровь, жажда мести.

– Рей? – вероятно, девушка достаточно долго пребывала во власти всплывшей перед глазами картинки и Командор решился обратить ее внимание на себя. Служанка смущенно заморгала, возвращая окружающему миру четкость и встретилась со встревоженным и бесконечно нежным взглядом, обращенным на себя.

– Почему… – обронила она совсем тихо, – почему ты не рассказал мне раньше?

Мужчина удивительно беззаботно для этого момента передернул плечами и склонил голову на бок. Сейчас перед ней был именно Бен, тот самый Бен, с которым она познакомилась в библиотеке, застигнутая врасплох за запрещенным в Галааде занятием. Он ведь сказал, что полюбил ее сразу? В тот самый момент? Потому что она вернула ему ту самую когда-то давно потерянную музыку? Вдохнула жизнь в омертвевшую душу?

– Я не хочу тебя обидеть, – как мог мягко начал он, – но… ты понимаешь, что здесь никому нельзя доверять? – Рей оставалось только согласно кивнуть без тени обиды, – я убил настоящего командора Кайло Рена и занял его место, чтобы подобраться к военной верхушке. На мою удачу этот говнюк был настолько изуродован войной, что предпочитал всегда носить маску. Если бы кто-то увидел мое настоящее лицо и доложил Очи… все, что мне удалось построить за эти семь лет было бы разрушено, – он тяжело вздохнул и устало помассировал виски, после чего позволил себе робко коснуться по-прежнему лежащей на его щеке ладони служанки. Рей не отдернула руку, лишь подарила ему самую обнадеживающую улыбку, на которую была способна. Она прекрасно помнила, как сама, в этом самом кабинете, некогда запретила ему притрагиваться к себе.

– Но Фазма знала… – ревниво вырвалось у девушки против собственной воли.

– Фазма мой старый друг, – честно сказал мужчина, – но ей тоже нельзя верить до конца. Она ведет свою игру. И… Рей, – было заметно, что ему тяжело говорить это, – я знаю, что вы сильно сблизились с ней, но я хочу попросить тебя быть с ней осторожнее. Она всегда преследовала только свои собственные интересы и вступала в союзы с людьми только ради выгоды.

Этими словами Бен словно выплеснул девушке в лицо стакан холодной воды, в мгновение испортив очарование момента. Она… действительно привязалась к Фазме и совершенно не готова была слышать предостережений о ее мнимом коварстве. Госпожа открылась своей богине настолько, что у Рей просто не было никаких поводов для сомнений. Да, она сама недавно беспокоилась, что совершенно не знает свою хозяйку, но все равно была уверена в ее верности. Фазма боготворила ее. Она верила в нее. Нахлынувшие эмоции были так сильны, что заставили Рей поспешно отогнать воспоминание о рандеву блондинки с командором Хаксом, которому она стала невольной свидетельницей. Ну, подумаешь, любовник. Это не делает госпожу предательницей. Она такой же человек, как и остальные и имеет полное право на чувства. На страсти. Или что? Совершить отречение и действительно следовать проклятым заветам Галаада?