Текст книги "Долгожданный подарок (СИ)"

Автор книги: eva-satis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Да, спасибо огромное, малыш.

– Я не малышшш! – свирепо посмотрел я на гостя. Чего это я? Ой-ё… – Ой, извините…

– Ничего, – засмеялся он, – зато так глазки засверкали, просто загляденье!

– Я… я потом… щас принесу… на ужин позову… – сбежал я. Какой он странный! И непонятный. Зачем я про воду спросил? Зачем он согласился! Придется теперь нести…

На кухне я набрал кувшин воды, поставил на поднос еще и кружку, подумал и прихватил морс, он у нас просто объедение.

Поднявшись, попытался открыть дверь, но с занятыми руками не получилось, пришлось локтем нажать ручку и спиной открыть дверь. Гость повернулся, забрал поднос. На стол поставил. Ко мне повернулся. Молчим. Я прям загляделся невольно: он так двигался!

– Вылитый кот, – пробормотал я. Брюнет услышал мой шепот и рассмеялся, закинув голову назад. Смотрит так…

– Чего? – не выдержал. Тот с улыбкой дотронулся пальцами до своего подбородка и показал на мой. Чего это он? Я потер свой – на пальцах остались синие и красные разводы. – Ой! – гость потер свой нос и опять на мой показывает. Я повторил жест. Добавилась белая краска. – Ое-ей! Вот же ж! Блиин…

Вот я грязнуля!

– Я… это… пойду… позову там…

Выбежал, скорей мыться! На чердаке сунулся к зеркалу – так и есть! Всё лицо себе извазил! Еще и растер! Да и руки в краске не заметил! А эти бяки мне ничего не сказали! Кое-как оттер лицо, умылся, переоделся в чистое.

Спускаясь вниз, встретил сестру.

– Гостя позовешь? – спросила она. – Ужин готов, как раз за вами шла.

– Хорошо, иду.

У двери неловко потоптался. А как там его зовут-то? Вирр… Вилл… блин, забыл! Ну ладно, разберемся. Постучал.

– Господин! – позвал. – Ужин готов, вы идете?

Дверь распахнулась. Я задрал голову. Отступил назад. Как-то неуютно мне рядом с ним, странный он.

– Да, идем, малыш, – улыбнулся, пропуская меня вперед. Я зашипел прям! Я не малышшш! Резко развернулся и потопал, недовольно сопя, не ругаться же мне с незнакомцем.

На кухне я сел на свое место. Гостя усадили по правую руку от отца, там, где обычно старший брат сидит. Рядом со мной! Я помялся и пересел между близнецами. Те хмыкнули, но подвинулись. Весь ужин не поднимал глаз. В рот ничего не лезло. Родные на это ничего не сказали, промолчали, лишь смотрели пристально, но продолжили беседу с тем. Кое-как дожевав, я поблагодарил и сбежал.

Вскоре ко мне поднялась мама с куском пирога и кружкой морса.

– Ты чего, маленький? – погладила меня по голове. А я и сам не знаю. Как-то странно мне.

– Странно всё, не знаю. Боюсь его. Почему так?

– Не знаю, хороший мой. Просто новый человек, ты ведь с другими народами ни разу не общался, может чуешь чего, что нам не ведомо, мы ж не знаем, какие таланты у ярру. Вспомни, как ты того коротышку раскусил, даже ведун не сразу понял, что нехороший он. Он тоже плохо пахнет?

– Да не… – сосредоточился я на своих ощущениях, – не плохо… Странно. Не боится. Не глазеет. О! – озарило меня. – Он не удивлен! Совсем! Уверен в себе, спокоен. Как будто не швыряло его по потоку. Как будто… знал, чего увидит, – шепотом закончил я.

– Ничего, не бойся, в обиду не дадим, медвежонок наш. От братьев не отлучайся пока. А лучше – в комнате пережди, пока он не уедет. Пойдешь сейчас в купальню с двойняшками? А потом Наррав с гостем.

– Нет, не хочу. Спать лягу, ладно?

– Хорошо, снежинка моя, ложись, кушай пирожок и ложись, а то и не поел толком, – она поцеловала меня, пожелала спокойной ночи и вышла.

Я залез с ногами на постель. Покосился на пирог. Ничего не хочу. Разделся, погасил свет и залез под одеяло. Спать-спать-спать!

Мне не спалось. Уж ночь-полночь, а сна ни в одном глазу. Пирог я всё же умял. И морс выдул. Полежал на спине. Потом на животе. Потом на боку. На другом. Сбил все одеяло.

Смирившись, что поспать уже не получится, я решил сходить в купальню. Наверняка там еще тепло, мне хватит.

Вода и в самом деле была еще горячей. Я с удовольствием помок в ароматной бадье. Умиротворенный, я вытерся, оделся в чистое и пошел обратно, завернув на кухню за очередным куском пирога.

Увлекшись выгрызанием маленьких смородинок из пирога, я шел к себе, не глядя по сторонам. И с размаху налетел на кого-то. Рухнуть мне не дали, перехватив за руку. Пирог упал. Я с сожалением проводил взглядом свою пропажу. Ну, и вот кто тут ходит на ночь глядя?! Пироги потом пропадают! Но возмущенный крик усох сам по себе, и рот захлопнулся, когда я поднял взгляд от почившего куска на нарушителя. Гость стоял и все еще держал меня за предплечье.

– …песец… – выдал я обалдело.

– Виллар, – поправил меня тот. – Я лишил тебя позднего ужина? – а руку не убирал. Я замер. Все странно. Так… странно. Я не понимал себя. Уже не боялся его. «Так хорошо пахнет!» – вдруг подумал я. И отстраняться не хотелось. Вдруг так уютно сделалось. Он отступил и убрал руку. Я почему-то расстроился. Дотронулся до него пальчиками. Такой горячий… как кипяток! Я отдернул руку, как обжегшись. По стене побежала изморозь. – Малыш, успокойся, я не причиню вреда, – взял осторожно мою руку, – все хорошо, иди спать. Тебя проводить?

Мне опять так хорошо сделалось. Я покачал головой. Не хочу говорить, опять какую-нибудь глупость ляпну. Изморозь опадала снежинками, красиво… и ничего не горячий, прохладный, приятно… не могу отойти. Ноги как примерзли. Стоим. Он держит меня за руку, я стою рядом, смотрю на стену, на которой исчезает морозная роспись, вожу пальцами другой руки по стене. Надо же, а раньше с тряпкой пришлось бы отмывать!

Опомнившись, отшатнулся и отдернул руку.

– Извините… – пробормотал я и побежал наверх. Захлопнув за собой дверь, я съехал по ней вниз. Поднес к лицу руку, за которую гость меня словил. Пахла им. Я вдохнул поглубже. Вкусно так пахла. И чего я его так испугался? Он хороший…

Добравшись до кровати, я развалился поверх одеяла. Не заметил, как уснул.

Встал с шальной головой, как будто и не спал вовсе. Дурь какая-то снилась, не помню, какая, но дурь, однозначно.

На кухне кипела жизнь, Машшея пекла свои обалденные пирожки. Такая кругленькая стала, просто загляденье! Я уселся на свое место. Опомнился, вспомнил, что гость тоже завтракать будет. Пересел к близнецам. Подумал, и сел обратно. А нечего! Мое место? Мое. Ничё не знаю.

Мама с улыбкой наблюдала за моими маневрами.

Гость тоже пришел, уселся, где вчера посадили. На меня взглянул, с улыбкой приподнял бровь. Я не нашел ничего лучше, как показать язык. Он рассмеялся.

Вскоре все стучали ложками и перешучивались.

После завтрака я поднялся к себе. Вроде, и не кажется опасным гость, и тревоги я не чувствую, а наоборот, необычный комфорт и уют, как будто все дома, но тем не менее. Сделаю, как мама сказала, посижу у себя. Еще успею нагуляться.

Пришли близнецы, принесли пару досочек, вырезать взялись: у них пока не получалось, как у Террена, тот просто отменный резчик, но тоже здорово выходило. Я рисовал, хотел закончить орнамент, что давеча начал. Синий, голубой, ниточка красного, серебристый, белый, капелька золотого… Тонкий и легкий, как дымка.

Весь день мы просидели наверху. День пролетел незаметно, как и следующие. Я просто балдел и ничегошеньки не делал. Обалдуи-близнецы тоже были рады-радехоньки «мне помогать», то есть – тоже бездельничать. Краски и резцы были заброшены, мы дурачились целый день.

Обед и ужин нам сестра приносила. Я удивлялся, почему не звали вниз, та ответила, что батя так велел. Интересно, чего он опасается? Вроде, зла гость не желает, я бы почувствовал… Или не гостя боится? Ладно, мне не трудно и на чердаке посидеть, в такой-то компании!

Если честно, я воспринимал гостя как родного, члена семьи, чему немного удивлялся.

С тех пор, как проснулся, очень четко ощущал и маму, и папу, братьев, сестру, со временем – и Машшею практически, как часть себя: всегда знал, не напрягаясь, где они, что делают, какое настроение. Других, более дальних родственников – слабее, как отголоски, но тоже чувствовал их, несмотря на расстояние. Остальных перевертышей – только если видел его рядом и только если специально прислушивался, но очень тяжело, голова потом просто раскалывалась. Так же, как дальнего родственника, я чувствовал ведуна, но он – вообще особый случай, наверное, он и взаправду всем родня, все про всех знает. Чужака, несостоявшегося учителя своего, вообще не чувствовал, пока знакомиться не пошел – и как прострелило, его алчность, жгучий интерес и одновременно безумный страх – дикий коктейль эмоций меня чуть с ног не сбил.

А этот Виллар – как свой, будто всю жизнь его знаю. Чем дольше он у нас – тем четче я его воспринимаю. И мне так спокойно и хорошо, будто долгожданный кто-то вернулся, и теперь все замечательно будет. Меня это немного тревожило. Не мог понять, с чего это я к нему так проникся.

А отец все больше хмурился. Хоть не показывал виду, но я чувствовал. Приходил ко мне вечером, перед сном, рассказывал, как день у них прошел. Про гостя – ни словечка. Будто нет его в доме. Я не обращал внимания, он знает, как лучше, ну а что переживает – так впервые чужак так надолго в доме.

Я как-то подслушал их разговор и знал, что они ведуна ждут, сам Виллар не может уйти, не знает точки входа, то есть, он знает, куда, но не знает, откуда. Поэтому переход и не откроет. Так что мое невольное заключение закончится только с приходом ведуна и моего будущего наставника.

Шла неделя моего «заточения». Я уже не знал, чем себя занять. Вот вроде раньше мог целыми днями кисть из рук не выпускать, а тут – как нарочно! – просто валится все из рук, ни одной идейки в голове. Близнецы были также рядом. Я вспомнил детскую игру «морской бой», даже шашки, батя вырезал нам доску и шашки из светлого и темного дерева, и мы с ними все дни напролет играли в игры. Но от вынужденного затворничества уже на стену был готов лезть. Братья сочувственно вздыхали, но могли только развлекать меня, на улицу батя не пускал.

========== Глава 9  ==========

***

Я проснулся ни свет ни заря. Вставать не хотелось, и я тупо смотрел в окно. На улице мела метель, завывая, присвистывая, бросая горсти снега в окно. Танцующие на бешеном ветру ветви деревьев вычерчивали на стенах моей комнаты причудливый узор теней. Я подошел к окну и прислонился лбом к стеклу. Безумно хотелось туда, на двор, чтоб ветер пел, снежинки умывали лицо. Прислушался – вроде спят ещё. Решился ненадолго сбегать на улицу, проветриться, а то скоро тут плесенью покроюсь.

Прокрался как можно незаметнее на широкий двор. Наконец-то! Выбежал на середину, раскинул руки. Хорошо-то как! Прохладный воздух умыл мое лицо, снежинки мазнули по лицу, будто щенок щеку лизнул… Ветер, притихший на мгновение, будто поприветствовал меня, и вновь закрутил свою карусель, снежинки танцевали хоровод, вверх-вниз, влево-вправо… я кружился с ними, смеясь, душа пела и звенела… руки вверх – снежинки следом, светятся, подмигивают, каждый пальчик обнимают… руки в сторону – ветер играет с волосами, заплетает причудливо… хрустальные колечки на руках позвякивают… Я кружился и кружился, пел, танцевал, не замечая времени. Времени и не было. Был только танец. Я был танцем. Я был снегом. Каждой снежинкой, что обнимала зимний лес. Инеем на заснувших ветках. Хрустальным зеркалом на замерзшем озере.

… И вдруг взошло солнце, яркое, живое, красивое… иней на руках засеребрился, засверкал, как тончайшая роспись, кружащиеся вокруг меня снежинки переливались, как бесценные бриллианты, свет преломлялся в десятках радуг… Я застыл, не в силах отвести глаз от такой красоты. А солнце приближалось ко мне, лаская меня своими лучами… Это было невероятно, просто восхитительно, завораживающе… Мне было уютно и хорошо, свет обволакивал меня, как моя теплая меховая шубка. Я протянул руки к такому ласковому солнцу, оно обняло меня, и я потерялся… восторг затопил меня с головой… свет, такой теплый, нежный… я растворялся в нем, плавно, неспешно… бездумно…

Очнулся на своей кровати. Дернулся. Где мое солнце?! Где?! Внутри заныло, заскребло… мне почудилось? Но ведь оно было! Такое родное! Надо на улицу! Срочно! Найти! Вернуть!

Я скатился с кровати, метнулся к двери, дернул… заперто? Почему?! Пустите меня! Как безумный, замолотил по двери в надежде, что сейчас откроют, выпустят меня. Но никто не пришел. Я терзал дверь еще и еще, рычал и кидался на нее, как безумный, пока она не распахнулась, и не вошло мое солнце. Я обхватил его руками и ногами, вцепился намертво. Паника потихоньку гасла, на смену ей приходило спокойствие и умиротворение…

– Тише, тише, ненаглядный мой, все хорошо, я тут… – шептали мне, гладили по голове. Так хорошо… я успокоился, но отстраняться не хотелось.

– Виллар, – раздался приглушенный голос отца, – помоги ему одеться и проводи на кухню. Там поговорим.

Виллар? Мое солнце – Виллар? Как же так, почему так получилось? Я, наконец, смог открыть глаза. Когда я их зажмурил?

– Солнце мое… – прошептал я. – Виллар… Почему так? Почему ты?...

– Шшш, хороший мой, потом, все потом… давай оденемся и пойдем, все заждались, – прошептал он, – ты, и правда, сплюшка, сутки спишь – не добудиться. Только я вышел – а ты и проснулся…

Я нехотя отступил назад, тут же зябко стало. Он схватил меня за руку. Тепло вернулось. Я улыбнулся. Не хочу отпускать свое солнце!

Он помогал мне одеваться, ни на минуту не убирая рук, постоянно прикасался ко мне, держал за руку, перебирал волосы… Я и не думал смущаться, он мой, мое солнце, родной мой. Мы не сказали ни словечка, да и не нужно было. Я чувствовал его, как себя. Его растерянность посверкивала льдинками, страх потери царапал темными коготками, робкая надежда светилась солнышком, но все заслоняло полыхающее счастье. Он был счастлив, как и я.

Держась за руки, мы спустились вниз.

На кухне была вся семья. Они умолкли с нашим приходом. Столько всего во взглядах! Их эмоции захлестнули меня. Растерянность, неверие, недоумение, страх, а еще – поддержка и любовь. Родные мои, переживают, не понимают, как такое со мной случилось, что с этим делать, как дальше быть…

– Родные мои, – прошептал я, потянул к ним руки. Мама подскочила, обняла меня, папа обнял обоих.

– Ну, ты даешь, Флерр, такого отчебучил! – не выдержал Вирран.

– И не говори… – отмерла Сарраш, – посреди бела дня себе пару нашел, да какого красавца отцепил!

– Пару? – я поднял взгляд на отца.

– Пару, пару… – папа подтолкнул меня к Виллару. Я с радостью шагнул в его объятия. – Шустрый ты какой у нас оказался, удивил безмерно. Видать, сама Судьба тебя вела, – обратился он к моему солнцу, – и не думал, поди, у медведей сердце свое оставить.

– Твоя правда, и в планах не было жениться в ближайшую пару сотен лет.

– Ты хоть понимаешь, что никто его пока отсюда не отпустит? – нахмурился отец. – Мал еще в мир выходить, даже если парой обзавелся. Учиться и учиться ему надобно.

– Да, я понимаю.

Я задохнулся от ужаса: это что ж, он уйдет, а я здесь останусь? И не увижу его, пока не повзрослею и не обучусь всему необходимому? Сердце аж зашлось, в горле пересохло, в груди страх потери резал и колол ледяными иглами.

– Малыш, ненаглядный мой, – Виллар покрепче прижал меня, поднял голову за подбородок, – я здесь, никуда не ухожу, неужто ты думаешь, что я покину тебя, сердце мое? Улажу все дела и здесь, с тобой останусь, пока пора не придет! Даже уезжать не буду! Ни на минутку тебя не оставлю!

Меня потихоньку отпустило, сердце успокоилось.

– Хорошо, – кивнул я. – А как же ты? Как же будешь?

– Ничего, все хорошо, разберемся. Твой отец сказал, что учиться тебе надо? А чему? – обратился он к Нарраву. Тот почесал затылок.

– Дык вроде ведун за учителем отправился. Как силу свою пользовать. Ждем со дня на день, сам знаешь.

– Хорошо, подождем. Может, и я чем смогу, помогу.

– А ты наставник?

– Флерран, хороший мой, мы ведь толком и не знакомы. Позволь теперь представиться, Виллар эн-Ларру, ректор Академии Теннави, что в Гортане, в людских землях. Затянуло меня как раз при переходе на лекции. То-то мои студиозусы теперь рады-радехоньки.

Я рассмеялся.

– Ведун за учителем пошел, а он мне на голову свалился!

– Это точно, так что будут тебя теперь на пару учить-мучить! – улыбнулся Виллар.

– Ну и ладно! – я положил голову ему на грудь. – А кормить меня будут?

– Есть в жизни неизменные вещи! – рассмеялся Ниррах. – Солнце по утрам и вечно голодный мелкий!

– Я не мелкий! – я ткнул негодяйского близнеца рукой. Все рассмеялись, с облегчением выдохнув и приступая к завтраку.

Весь день мы с Вилларом провели вместе. Так быстро он стал мне всем. В единый миг вся моя жизнь еще раз перевернулась, раз – мозаику встряхнули, два – и лег новый узор. Кусочки те же. Рисунок другой. Наверное, это кому-то показалось бы странным, что мы почти целый день просидели во дворе, обнявшись и молча любуясь зимним небом, игрой света на заснеженных ветвях, слушая щебет зимних птах. Но только не медведям. Мама пару раз приносила горячий морс. Обед мы пропустили. Никому не хотелось шевелиться.

А к вечеру прибыл ведун. Вместе с учителем.

========== Глава 10 ==========

Я нервно ходил взад-вперед по своей комнате, с нетерпением ожидая момента, когда же смогу увидеть учителя. И с Ведуном поздороваться. Виллар сидел на стуле, облокотившись на стол с набросками, и с улыбкой наблюдал за моей суетой.

А пока гости отдыхали с дороги и ужинали.

Наконец, нас позвали.

– Добрый вечер, дедушка, – поприветствовал я ведуна, проходя в мастерскую отца, Виллар замешкался на кухне. – Здравствуйте, мастер. Ой!

Вот тебе и ой. Учителем была женщина. Высокая, статная, красивая, русая толстенная коса короной уложена на голове… вылитая княжна гордых властителей северных морей. Валькирия.

– Ух ты! – не смог сдержать я своего восхищения.

– Флерран! Мальчик мой, – ведун с улыбкой обнял меня. – Наконец-то я к тебе с добрыми вестями. Познакомься с Коллес Ленова, мастером воды.

Я с улыбкой протянул ей руку. От неё веяло теплом и заботой, уверенностью в себе и своих силах, никакой суеты или страха. Она мне очень понравилась.

– Добрый день! – раздалось за нашими спинами. Виллар прошел в помещение, взял меня за руку.

Улыбка стекла с лица ведуна, когда он увидел вошедшего. Его изумление и недоумение холодом хлестнули по мне.

– Магистр эн-Ларру, – поклонился ведун, Ленова тоже. – Не ожидали увидеть вас здесь. Вот негаданная встреча! Но приятная, приятная… – улыбнулся старик.

– Рад видеть вас, Ревве, Ленова, – Виллар поклонился им. Обнял меня со спины. – Действительно, Флерр, лучшего учителя во всем подлунном мире тебе не могли найти.

– Благодарю, Виллар, за столь лестную рекомендацию. Но нужны ли более здесь мои услуги, когда столь искусный мастер посетил этот дом? – бархатистый густой голос валькирии заполнил, казалось, все щелочки отцовой мастерской.

– Боюсь, что именно Вам, уважаемая Коллес, быть его наставником, мне отныне нет возможности обучать его тонкостям силы.

– Отчего же…

Но наставницу прервал ведун, дотронувшись до её плеча.

– Простите, что прерываю, – обратился он к Виллару, – но не хотите ли вы поведать мне, КАК это произошло, демоны меня забери! – не сдержался он под конец.

Виллар на мгновение замер.

Я смотрел на взрослых, не понимая. А что произошло-то такого? Неужели настолько удивителен тот факт, что он к нам попал?

– Полагаю, что перед Вами мне нечего скрывать, – наконец ответил брюнет, – но смею ли я надеяться, что все сказанное не покинет пределов этого дома?

– Несомненно, – отрезал разгоряченный ведун.

– В том, что слова мои при мне, можете не сомневаться! – величаво молвила Ленова.

– Благодарю. Предлагаю тогда разместиться с удобством.

Мой отец, до сих пор молчаливой тенью маячивший сзади, жестом пригласил в общий зал. Домашние уже разошлись, так что мы разместились на диване и креслах. Я залез на диван, пристроился под бочок Виллара.

– Ну что ж, начну, пожалуй, с того, что 15 день весны все студиозусы запомнят как грандиозный праздник, когда великий и ужасный мучитель эн-Ларру не явился на урок. Именно в этот день мой портал, доставлявший меня на занятия, был пресечен природным, и в результате этого действа я оказался в этих лесах. Добрый Наррав пригласил в свой дом переждать буйство путей и заодно восстановить силы, которые переход выпил до донышка. И в его доме я встретил чудо, какое и не ждал увидеть в своей жизни, но, как любой разумный, несомненно, надеялся.

– Чудо! Конечно, чудо, последний из ярру! – возмущенно воскликнул ведун.

– Чудо не в том, что он ярру, хотя это, несомненно, необычайно, – терпеливо поправил его Виллар. – Чудо в том, что он – моя Пара.

– Ээ, – ведун проглотил слова, что хотели сорваться с его языка, и, прищурив глаза, стал разглядывать нас.

– Светлая Весна! – воскликнула Ленова, грациозно поднимаясь с дивана. – Виллар! Поздравляю! Какое несомненное счастье посетило ваш дом, уважаемый Наррав!

Отец кивнул с благодарностью.

– Пара… – пробормотал дед, – хм… и, правда, Пара. Вот и уйди на чуточку. Вернёшься – уже дети пойдут, – продолжал бухтеть дед. Но, видимо, увидев что-то выходящее за рамки обычного, замер и с удивлением воскликнул: – Но когда же вы нити сплести успели? Как – не спрашиваю, в твоих силах, Виллар, не сомневаюсь. Но когда, и главное, зачем? Неужели не мог до весны обождать, когда свадьбы играют?

Виллар вздохнул, я погладил его по руке, что обнимала меня.

– Не хотел спешить. И в мыслях не было. К сожалению, моя вина. Наррав вообще правильно сделал, что не давал нам видеться.

– Еще бы вам видеться, – заворчал отец. – Неужто не видел ни разу, как пара плетется. Аж засветились вы, как в первый раз увиделись. Шустрые какие! Без ведуна такие вещи не делаются! Каким бы мастером не был, посторонний наблюдатель надобен!

– Да, – поддержал его Виллар. – Я тоже менее всего ожидал такого, не успел закрыться. Да еще и вечером мы с ним столкнулись, прикасались. Дальше силу было бессмысленно держать. Разве что не виделись мы, и кружево не так скоро сплелось. Но, наверное, это и к лучшему было, иначе… – замолчал он. Я тоже молчал, вообще, пока они говорили, сидел тихо, как мышка, понимал, что наверняка скажут выйти, чтоб разговоры взрослых не слушать. Тут Виллар тяжело вздохнул и продолжил: – Ревве, а вы знали, что ярру говорят с бурей?

– Нет. Разве? Это как?

– Да, вот так. Метель две ночи назад была, уже стихать стала, как загрохотало внезапно, замело с такой силой, что, думал, стены снесет, – он улыбнулся. – Это Флерран решил сходить погулять. Танцевал с ветром, рисовал метель, красиво было… Только по неопытности чуть насовсем в ней не растворился. Аж до гор с бурей ушел. Хорошо, я почувствовал по связи, что что-то не так с ним, успел вмешаться.

Все замолкли. Отец переживал, что чуть не потерял меня. Дед удивлялся, что я успел еще натворить. Ленова на меня любовалась. А, и пусть её! Мне не жалко. Виллар дышал мной. Я слушал наше сердце.

– М-да. Надо же… – отмер ведун.

Тут я вспомнил.

– Дед, а что такое Пара? Виллар теперь кто мне? Муж?

Ведун от удивления аж крякнул. Ленова засмеялась. Отец тоже. Виллар же только к себе крепче прижал.

– Да и верно, – молвил дед. – Кто ж тебе расскажет, кто такие Пары. Вроде, мал еще. А уже готов. Ладно, – я приготовился слушать лекцию. – Ты ведь видел уже, как у медведей свадьба бывает? – на мой кивок он продолжил: – Так вот, у медведей да перевертышей свадьбу только Пара играет. У прочих людей – не всегда. Это только перевертыши никуда не спешат, знают, что Пару все равно встретят. Другие же народы не такие терпеливые, женятся по сиюминутной любви или по корысти, детей заводят. Только закон все равно есть: если встретил Пару – будь с ней. Никто и ничто не вправе противиться их единению. Ведь Пара – это практически идеально совместимые магически люди, они созданы друг для друга. Пусть и не всегда они из одного народа, как у вас. Пара несет в мир любовь, гармонию и равновесие одним своим существованием. Магический потенциал Пары не складывается, а умножается.

– Ого, – только и смог выдавить из себя.

– Вот тебе и ого. А что касательно мужа… – дед пожевал губу. – Мал ты еще, чтоб мужем зваться. Неужто сам не чуешь, а? Вот что к нему чувствуешь?

– Я? – дед кивнул. Остальные лишь молча наблюдали за нами. – Нуу, тепло, хорошо, спокойно, уютно… – под конец я чуть не мурчал уже, прижимаясь к Виллару, тот же гладил меня по голове.

– Вооот, – потыкал в нас пальцем дед. – Какой он тебе муж. Брат сейчас. Друг лучший. Вот подрастешь – сам почувствуешь, как изменятся ваши чувства, сама сила ваша по-другому сплетаться будет, кружево иным будет. Самое время для свадьбы настанет. Тогда и мужем зваться будешь.

– То есть… ну… я ребенок, а Виллар же большой? Я, получается, ему кто? Брат сейчас тоже? Но… – я хотел сказать, что если мы Пара, то как же у него будет с сексом, поскольку прекрасно понимаю, что от меня он его не получит, от меня еще лет пять точно никакого проку в этом смысле, а он – нормальный взрослый мужчина, наверняка ни разу не монах. Внезапно меня простелила мысль: а есть ли у него сейчас кто-нибудь? Ведь его выдернуло из обычной жизни, без гарантии возврата в ближайшее время. Виллар, видимо, почувствовав мое замешательство, ответил сам:

– Пара – на то и Пара, что с момента их встречи их чувства, их мир – един. Прошлое остаётся в прошлом. Никто не вправе их держать. Да меня и не держит никто, если ты об этом думал, – прошептал мне в висок. Горячее дыхание щекотало ухо. – Мне же ничего от тебя не надо, кроме того, что ты можешь сейчас дать. Сейчас это – любовь и дружба. Потом будет потом. Не спеши. Я буду ждать. У нас вся жизнь впереди.

От его успокаивающего шепота мне было хорошо и уютно.

– Но я думаю, – прервал затишье ведун, – что обряд знакомства все же лучше провести сейчас. Тебе, Виллар, от него никакой пользы, а малышу он сейчас жизненно необходим. И так все потоки в нем перекошены.

На это все лишь согласились.

Потом они обсуждали подробности его проведения, а я сидел рядышком с моим солнцем ясным, довольный тем, что меня не гонят, как ранее.

Честно говоря, что был за смысл в обряде, я так и не понял. Его провели на другой день, сразу, как первое солнце встало. Мы гурьбой постояли во дворе. Виллар держал меня за руки, дед стоял сбоку, вцепившись в плечо каждого, и напряженно молчал. Минут через пять такого стояния ничего такого не произошло, а дед улыбнулся со словами, что теперь все хорошо. Вот, и что хорошо? А где свет и все такое? Не успел я возмутиться, как Виллар объяснил:

– Не переживай, это только привязка силы. Тебе скоро проще будет потоки держать, спокойнее контролировать свою силу будешь.

– Аэээ..

– А свадьба весной будет, неужели не хочешь вместе со всеми гулять?

– Хочу!

========== Глава 11 ==========

Кальян и шампанское творят чудеса!!!

Глава готова. Ура мне.

***

В крытом дворе крепко пахло сеном и куриным духом. Плохо птичкам зимой. И мне плохо. Пока уберешь в курятнике, сто раз пожалеешь, что носом дышишь. Подумаешь, провинился! У нас же не один конь, вон, на конюшне с десяток бегает! А я его совсем немножко, буквально капельку подморозил! Я же нечаянно! Он теперь с поседевшей гривой даже красивее стал!

Квохтушки воевали за зерно. Среди них яркими пятнами выделялись жертвы сестринского вдохновения: с десяток несушек щеголяли ярким оперением, синими, желтыми, зелеными крыльями, розовыми и красными хвостами. Это нам ведун рассказывал о южных птицах, гордых красавицах, которых он видел в питомнике при школе Клена. В итоге Моррас позаимствовала мои краски и немного увлеклась.

С кряхтеньем разогнувшись, я поставил на место метлу и ведро. Вот теперь порядок! Осталось только дать зерна, и можно с чистой совестью идти отмываться от трудов праведных. А потом – учиться, учиться, учиться.

Уже прошел месяц моих учений-мучений. Я бездарь, увы. Ленова ничего не говорит, но я сам и так вижу, что ничегошеньки у меня не получается. Разозлился, когда на последнем занятии опять ничего не вышло. Досталось коняшке, на свою беду рядом оказавшейся.

Пока что все занятия направлены на то, чтоб я потоки увидел. Для меня это похоже на медитацию: я сижу или лежу, пытаюсь «очистить разум и освободить сознание», наставница что-то говорит, вроде «почувствуй руки, пальцы на левой руке, правой ноге, свое сердце, кровь, что по жилам течет…» Только плохо у меня с очисткой сознания. Еще когда айкидо занимался, мастер пытался донести до своих лоботрясов-учеников дух учения, и медитации были ежедневной нормой. Но и тогда для меня медитация была отличным способом лишний часок поспать. Сейчас это похоже на: «я не думаю… не думаю… мммм… голова пустая… мммм… ох, как вкусно пахнет… это пироги?… хорошо… с малинкой… класс… ой, я не думаю… не думаю… не думаю… интересно, куда близняшки свалили?… ой, я не думаю… ммм…» В голове куча мыслей. Стоит наставнице сказать «приступим», как они атакуют меня, не давая ни на секундочку забыться.

Вот так и прошел месяц, а я все не могу понять, что от меня надо, и какие такие нити, потоки и тому подобное я должен увидеть. Морозить попусту я перестал, только когда испытываю сильные эмоции, как позавчера. И это пока единственный плюс.

Я замер посреди просторного коридора, соединяющего подворье и жилые помещения, наблюдая за невесомым танцем пылинок в солнечном свете.

– Добрый день, Флерр! Закончил уже? – окликнул меня Виллар.

– Да, все. Теперь иду сдаваться на милость премудрой Леновы, – улыбнулся я и удовольствием уткнулся носом ему в шею. Он выше меня на полголовы, и его так приятно обнимать.

– Пойдем, составлю тебе компанию.

– Ой… – он пойдет смотреть мои мучения?.. И увидит мою полнейшую непригодность и бездарность. До этого он на занятиях не присутствовал, опасаясь, что он будет только мешать, и я буду на него отвлекаться.

Виллар, заметив мое невольное замешательство, отстранился, приподнял мое лицо за подбородок.

– Что такое, ты не рад будешь меня видеть?

Не знаю я, как сказать ему… Видеть свое солнце я всегда рад, но мне стыдно, что он увидит мои жалкие потуги в освоении этой непростой науки. Он же, не дождавшись моего ответа, продолжил свои увещевания:

– Флер, я не буду мешать, просто посмотрю. Мы и так только вечерами видимся, наставница тебя целый день от себя не отпускает.

– Ты не мешаешь… вот только… – я присел на широкий подоконник, рисую пальцем по заснеженному стеклу.

– Ну, что не так? – он подошел, присел рядышком. Молчу, так уютно с ним… Он переживает, я чувствую его тревогу. Если ему скажу, он вдруг подскажет чего? Тоже ведь, вроде, учитель… Вон, до сих пор его не отпускают, письма шлют еженощно.

– Я… тебе не понравятся наши занятия. Выглядит это просто ужасно…