Текст книги "Долгожданный подарок (СИ)"

Автор книги: eva-satis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Мне на месте просто не сиделось, был готов выпрыгнуть из седла и бежать вприпрыжку: лишь бы поскорее, только бы немедленно! Теребил поводья, нервно подскакивал в седле, вертелся угрем… Как та Маша из старого мультика, всё лез: «Уже приехали? А когда? А сколько? Сейчас? А теперь? Еще нет?»… Отец только глаза закатывал, когда видел, что я в очередной раз к нему подъезжаю… Виллар, губу закусив, со смешком наблюдал за моими прыжками. Да, ему тоже хотелось ускорить процесс, но он все же держал себя в руках. Степенный важный господин, куда деваться.

Но разве я мог мучиться в одиночестве? Нет, конечно же, нет! И аккуратненько так кольнул остренькой ледышкой лошадку Виля в круп. Очень быстро мы тогда поехали! Еще быстрее я от отца бегал, который удумал меня прилюдно отшлепать. Конь, понимаешь ли, от неожиданности телегу позади лягнул, там что-то звякнуло.

Как ни странно, на второй день я успокоился. Нетерпение ушло, на смену пришло некое томление, желание растянуть удовольствие. Прям как в детстве… Предвкушение праздника. Когда утром в свой день рождения на кухне видишь огромнейший вкуснейший торт со взбитыми сливками, клубничкой и вишенками, знаешь, что внутри будут непременно безе и шоколад, и еще карамель сверху… Ты знаешь, что этот великолепный торт только для тебя. Вечером придут гости, ты с удовольствием поделишься с ними кусочком праздника, обязательно слопаешь весь торт до последней вишенки, а пока ещё утро – аккуратно облизываешься, наслаждаешься, нюхаешь ароматную ваниль, легонько невесомый крем пальцем подцепляешь, но так, чтобы не испортить внешний вид… и пробуешь крем язычком, слизывая его с пальчика, закатывая от удовольствия глаза…

Вот так и я наконец-то осознал, что уже всё, мы с Вилем почти женаты, счет пошел уже на дни, и этими самыми последними днями моей еще незамужней жизни надо насладиться как следует… Насладиться тем, как горят его глаза, когда он смотрит на тебя сквозь ресницы, как играет солнце на его волосах, собранных в походную косу, как пальцы сжимают поводья, удерживая порыв подхлестнуть коня… Слушать его голос вечерами у костра, завораживающий, бархатный, заставляющий сердце заходиться от нежности… Целовать губы, любимое лицо, с довольством отмечая, что боль больше не тревожит вас, и можно делать все, что хочется… Но безудержного желания спешить больше нет, растаяло, развеялось, как дым от костра… Хотелось понежиться и подурачиться, поласкаться, как котейке, танцевать, держась за руку, глядя в глаза… И ты теперь и сам делаешь все неспешно, медленно, неторопливо…

И вновь Праздничный луг встречал нас дружескими объятиями, добродушными приветствиями, веселыми пожеланиями, бесконечными вопросами, неисчерпаемыми сплетнями, заводными танцами у костров, взметнувшихся в звездное небо, и звонкими песнями, от которых ноги сами просятся в пляс! В жарком воздухе летали юркие стрекозы, мелькая изумрудными и бирюзовыми молниями, важные шмели басовито жужжали, перебирая цветы в поисках вкуснейшей пыльцы, в сени деревьев наперебой пересвистывались птицы. Казалось, весь лес гулял на широком празднике, каждый был причастен, даже любопытная пичужка, покачиваясь на тонкой ветке, подмигивала тебе не просто так, а напоминая, что каждый должен послушать её утреннюю песню о любви, и тогда новый день будет чудесен и ярок.

Время, казалось, сошло с ума. То стремительно летело, как юркий стриж, то неспешно тянулось, как густая патока…

Рутинная суета пролетела мимо. Я даже не запомнил, как устанавливали шатры да распаковывали повозки. Только остановились, спешились, распрягли лошадей, поздоровались с друзьями, как уже вечер, и мы с моим солнцем у костра, обнявшись, сидим… Негромко потрескивают полешки, искры взметываются ввысь, слышится фырканье коней, далекий смех немногочисленных пока гуляющих… А над головой – звездное небо, бесконечное и непостижимое, и красавица луна…

…И снова утро, холодное, хрустальное, ясное… Туман у воды, дожидающийся солнышка Старшего, чтобы поведать ему, что же ночью происходило, кто шалил, кто спать лег… Прозрачная роса, драгоценными камушками украсившая траву… Лес поет только для нас о нашей любви, шумно качая ветвями, первые птицы, просыпаясь, вторят ему, начиная свой каждодневный концерт… Горящие глаза Виля, безмерно довольного и счастливого…

…И снова закружат бесконечные гости, подарки и пожелания, танцы на лугу, веселье, хохот и песни!…

…И нежные поцелуи под полной луной, трепетные объятия… Глаза в глаза, душа в душу… Ни единого слова, к чему они? Губы, целующие твои ресницы, скажут намного больше…

…И руки мамы или отца, терпеливо подталкивающие в сторону шатра, уговоры расстаться на самую малость, беспокойный сон…

…И снова новый день…

Чего уж говорить, теперь я прекрасно понимал состояние сестры накануне её свадьбы, когда она также то нетерпеливо скакала, покуда на праздник ехали, все вперед забегала, нас понукала быстрее шевелиться, то мечтательно сидела, мечтая о пока еще женихе, порой пальчиком губы трогая… И помнил, как не могли поймать её, чтобы заставить поспать хоть часик перед рассветом…

Зато я понял теперь, почему перевертыши гуляют ночи напролет! Ведь надо же родителям чем-нибудь заняться, чтобы не уснуть, покуда суженые нагуляются!

Но, если серьезно, то для меня время просто перестало существовать… Для очистки совести скажу, что я честно старался помнить, что спать когда-то надо и кушать тоже… просто… так странно было… Не Праздник, а какой-то калейдоскоп… Не успел опомниться, как снова утро, родной мой меня уже дожидается… Только присел передохнуть – как уже ночь-полночь, отец маячит за спиной, голову набок склонит, смотрит насмешливо… Или мама пальчиком манит, улыбается…

Весь мир крутился вокруг нас пестрой праздничной канителью. Заразительный смех Ксаррти, лукавые глаза Таиши, теплые руки мамы… Громкий хохот отца, забавные истории Ликъяса, насмешливый прищур Тисраша… Родные мои медведищи, семья Машшеи, друзья и знакомые…

Нас ни на секунду не оставляли… Каждый не по одному разу поздравил и расцеловал от всей души! Но через недельку всеобщего обожания я начал потихоньку прятаться от родичей-медведей, уж очень за ребрышки свои переживал. Но разве можно скрыться от пожеланий, шутливых и искренних? От подарков, нужных и не очень, которые нам вручали и вовсе незнакомые нам…

Это был Бесконечный Праздник только для нас… На этот месяц мир вертелся вокруг нас.

Именно такую свадьбу я хотел: длинную, шумную, веселую. Ведь праздновать всего один день, как было принято в моем мире – это так мало и скучно… То ли дело – три недели гулять! Наплясаться до состояния нестояния, нахохотаться до охрипшего горла, нацеловаться с любимым своим до звезд перед глазами… А на последнюю неделю – долгожданный свадебный обряд, который соединит влюбленных навеки, после которого молодые покидают праздник, уединяясь в шатрах. Их больше не тревожат, позволяя насладиться друг другом, закрывая шатры от мира. А шумный праздник продолжит чествовать молодоженов.

***

– Рани… – сквозь сон донесся зов моего любимого. – Флерран! Сплюшка! Просыпайся!

Улыбнувшись, я потянулся, чуть повернулся, носом о подушку потерся. Чудесный сон превращается в прекрасный день… Понежившись еще капельку, встал, умылся, сунул кусок припасенного с вечера пирога в рот, живенько оделся.

– Флерр? – Виллар чуть откинул полог, заглядывая внутрь. Улыбнулся, голову набок склонил, глазами сверкнул довольно. – Ты проснулся, хороший мой?

– Да… – вздохнул расслабленно, приобнимая его.

– Вот и отлично! – он подхватил меня на руки, закружил.

– Ай-ай-ай! – рассмеялся в голос, за его плечи цепляясь. – Ты чего творишь!!

Он затормозил, к себе прижал крепко:

– Попался! – выдохнул в ухо, от горячего шепота мурашки по коже побежали.

– Поймал! – я обхватил его за шею, поудобнее устроился в надежных руках. – Не надорвешься? – поинтересовался насмешливо, ногами бултыхнув.

– Нет, – поцелуй за ушком.

– Как скажешь… – умиротворенно мурлыкнул, голову на плечо положив. – А чего так рано? – сонно полюбопытствовал я.

– Самое оно! – рассмеялся он щекотно в ухо, я только фыркнул, ухом о его щеку потерся. И спросил:

– Для чего?

– Забыл уже? – удивился мое солнце.

– Чего забыл? – попытался собрать еще сонные мозги в кучку, но в кучку только глаза собрались. Виллар не выдержал, расхохотался в голос, глядя на мои мучения, и, чуть успокоившись, пояснил:

– Мы же в прошлом году пообещали реке, что вновь посетим её! Позабыл? Уже третья неделя к концу подходит, а мы у воды так и не побывали!

– Ой! Точно!! – хлопнул себя по лбу. – Забыл… – рассеянно поморщился.

– Зато я помню! – добродушно усмехнулся он, выходя из шатра со мной на руках. – Помню, как хотел тебя там поцеловать на рассвете…

– Ну, к рассвету мы как раз успеем… – улыбнулся невозможному своему. Мы миновали круг шатров нашей семьи, я подергал Виля за рукав: – Пусти меня, рядом хочу идти, чтобы за руку держать!

– Конечно… – он мягко поставил на ноги, пальцами по шее прошелся, чуть подбородок приподнял, поцеловал в уголок губ. Я лишь довольно вздохнул, облизнувшись.

Мы шли по предрассветному лесу, сонному и темному. Уже спали беспробудным сном самые поздние гуляки, остывали костры, зябкий туман заползал под тунику.

– Холодно… – невольно поежился я. Все же, слишком рано, даже звезды еще сверкают ярко, и луна высока. Виллар без слов снова взял на руки.

– Так теплее?

– Аха… – расслабился в горячих руках. – Так, наверное, мы забавно смотримся… – пробормотал куда-то в шею.

– Отчего же?

– Ну, я же ненамного ниже тебя, а ты меня на ручках, как ребеночка, таскаешь.

– Тебе же нравится, – улыбнулся он.

– Нравится, – я тоже улыбнулся. Разве что от него скроешь?

…Мы стояли, обнявшись, на том же самом холме, на котором в прошлом году прощались с праздником, молча любуясь на чуть поблескивающую реку, гибкой лентой обнимающей горизонт… Было немного зябко, но меня грели самые лучшие руки. Туман белым пушистым покрывалом накрыл реку, по самую маковку спрятав кустарник, что рос у воды, только верхушки островерхих елей и молодых деревьев протыкали туманное одеяло…

– Это наш последний рассвет… – вдруг шепнул Виль.

– Как – последний рассвет? – перепугался я, глаза распахнув, к нему поворачиваясь.

– Наш последний рассвет в незамужней жизни! – белозубо улыбнулся он, довольно сверкнув глазами.

– Последний? – я быстренько посчитал. – Ну, надо же… Завтра свадьба! – воскликнул я, улыбаясь не менее довольно.

– Да, быстро время пролетело…

– Ага… – вновь прижался спиной к его груди, руки перехватил, к себе прижал. Неспешно поднималось Старшее солнце, всколыхнул туман, зажигая бликами реку. Виллар голову мне на плечо положил, зашептал:

– Уже завтра в это время начнется ритуал… Мы будем стоять также, как сейчас, рядом-рядом… Ревве будет такой важный… Мой отец будет ему помогать… А наши родные разделят наше счастье…

– Уже завтра… – заворожено повторил вслед за ним.

– Да… Поэтому сегодня такой важный рассвет… Последний перед свадьбой… Неужели ты бы хотел его пропустить?

– Нет! Ты просто здорово придумал! – повернулся в его объятиях. – Память на всю жизнь… Просто сказка…

– Да… – Виль обнял меня за талию, горячими ладонями пройдясь по спине, чуть склонился, лукаво улыбнувшись:

– А завтра сказка воплотится в жизнь!

Я лишь заговорщически подмигнул:

– Но у нас еще столько дел, столько дел!

– Ох, – он шутливо фыркнул, – неужели что-то позабыл?

– Старичок мой, не бойся! – хихикнул, закусив губу. – Я-то помню еще, что мы кое-что хотели сделать!

– М-м? И что же это? – шепнул, задев мои губы своими. В ответ я лишь лизнул его нижнюю губу, прикусил подбородок. – Ах, э-э-это! – довольно протянул он, следом нежно целуя. Так вкусно… Так хорошо… Так… Чистое счастье… Мне хотелось, чтобы это утро не кончалось, вечно купаться в этой ласке, нежась в любимых руках.

– Я счастлив! – признался, прижавшись крепко…

– Я тоже…

Мы целовались, стоя на холме в лучах просыпающегося солнышка, не в силах оторваться друг от дружки хоть на миг… Отчаянно желая, чтобы уже было завтра… Ведь уже завтра, только взойдет Младшее солнышко, мы останемся только вдвоем… в шатре моего мужа… о-о-о-оххх…

– …Флерран! Виллар! – от гневного восклика мы вздрогнули, нехотя отстранившись. – Да что же такое!!! Мы их ищем, с ног сбились, а они тут милуются!! – бушевала Ксаррти, чуть запыхавшись, забираясь на холм. – Они тут! – обернувшись, крикнула назад.

– Флерр! – покачала головой мама, выходя из под тени деревьев. – Да о чем же вы думаете! – всплеснула руками. – Виллар! Уж ты-то!

Виллар, чуть прикусив немного припухшую губу, улыбнулся, меня взглядом обласкал. Под таким взором хотелось мурлыкать и баловаться…

– Мам, ну что ты… Мы же здесь!

– Действительно, мам, куда мы денемся… – Виль приобнял меня, на маму мою глянул с улыбкой. Каков хитрец! Она от его слов разулыбалась довольно, позабыла, о чем минутку назад ругаться хотела.

– Ты мне зубы не заговаривай! – нетерпеливо шлепнула его ручкой Ксаррти. – Сына, ты лучше скажи мне, когда вы собирались к ритуалу готовиться?

– А что? – удивился я.

– Ох, небеса… Да неужто и день позабыли какой?

– А-э? – не понял я. – Нет, не забыли!

– И правда, мам, – улыбнулся он Ксаррти, – такое ни за что не позабудешь!

– Тогда какого вы тут прохлаждаетесь?! – задрала она бровь. Моя мама лишь махнула рукой:

– Пошли скорее! – потянула меня с холма.

– Но ведь время до ритуала еще есть! – возразил Виль, спускаясь следом.

– Так всего сутки остались! – продолжала кипятиться Ксаррти. – А кто готовиться к нему будет? Я, что ли? – фыркнула она. – Так я уже замужем!

Под зорким доглядом наших мам мы вернулись к шатрам. Родные уже проснулись и даже позавтракали. Мы с солнцем моим опять про время позабыли…

Мамы бдительно стояли над душой, пока мы завтракали, и, только отложили ложки, потянули за собой. Вот только Виллара увела Ксаррти, меня – моя мама.

– Мам? – я озирался на Виля, шагая за мамой. – А почему не с Вилем?

– Хороший мой, последний день надобно провести порознь! – пояснила она, откидывая полог в родительский шатер.

– Почему? – расстроился я нешуточно.

– Потому что к завтрашнему ритуалу надо как следует подготовиться! Очистить тело и душу, отбросить старое, принять новое, – с улыбкой перечисляла она, – получить благословение родичей, вспомнить предков, разделить счастье с друзьями… Ночью же – сладкий сон нашлет тебе Сорра, чтоб в новую жизнь вступить полным сил. Садись, – она подтолкнула меня легонько к стулу. – Расслабься, хороший мой.

Она расплела мне волосы, помогла раздеться. Пришел отец, принес небольшой сверток. В четыре руки они помогли одеть странный легкий балахон с вышивкой по низу и на рукавах, похожей на ту, что у меня с Вилем на запястьях были. Накинули капюшон на голову, под руки вывели из шатра. Я шел босиком, совершенно не смотря по сторонам, и был очень удивлен, когда через несколько минут мы остановились у каменной купальни, украшенной живыми цветами и яркими лентами.

– Ну, что же ты, – мягко подтолкнула мама, – проходи!

– Это как? – оторопело оглядывался по сторонам. Я излазил за эти годы все вокруг, но отчего-то ни разу не был в этой укромной низинке. Исток маленького ручейка был выложен разноцветными камушками, вокруг росли кустарники с пышными белыми цветами, над которыми кружились бабочки. Солнечные лучики пробивались сквозь кроны деревьев, отражались от воды, играли на свету. На ветвях деревьев, склонивших ветки к воде, посверкивали колокольчики, их мелодичный перезвон разносился тоненькой песней на ветру.

– Удивляешься, что раньше не замечал? – спросил отец, я кивнул. – Это место – особенное… Только для молодых, готовящихся соединить жизни.

– Красиво… – пораженно выдохнул я.

– Пойдем, – мама за руку потянула внутрь.

Кроме нас с родителями, там никого не было. В жарком пару я расслабился, доверился родным своим. Под негромкую мамину песню, вторящую мелодичному звону, доносившимся снаружи, я задремал. Очнулся лишь когда они потормошили меня, с улыбкой помогая встать. Мама прибрала мне волосы, папа подал легкие короткие, до колен, шорты, подал накидку, и мы вышли на свежий воздух. Там уже стоял накрытый столик, разбит легкий шатер, гостеприимно распахнутый.

После легкого обеда меня проводили в шатер. Отец ушел, передавая меня в руки женщин.

Они негромко пели, готовя меня к завтрашнему торжеству. Массаж, растирания, мягкие пальцы перебирали волосы… Я совершенно потерялся… и потянулся всей душой к родному своему… Виллар, солнце мое, был со своими родными, ему помогали мама и старшая сестра, еще какие-то замужние женщины… я их даже не знал, но чувствовал, что он также расслаблен, как и я, доверяет им полностью…

«Ра-а-ани…» – донесся в голове самый любимый голос.

«Виллар, любовь моя…» – я блаженно прикрыл глаза. В мире больше ничего не оставалось, только я и он. Больше никто не нужен…

– Флерран, вставай, – раздался сквозь сон голос мамы. – Пора…

С улыбкой я распахнул глаза. В голове было ясно и звонко, я совершенно выспался и был полон сил. Хрустальная луна ярко светила с ночного неба, звезды горели ярче солнышек. Ветер принес одуряющий запах душистых цветов, мелодично звякнули колокольчики, приветствуя меня.

– Пора! – согласился я. Мама с сестрой помогли мне одеться. Красивая легкая туника, штаны, расшитая жилетка, удобные туфли… Волосы заплетены в затейливую косу, тонкий обруч не дает прическе растрепаться.

Небо медленно светлело, когда были завершены последние приготовления. Пришел отец, нарядный и красивый, гордый и торжественный.

– Идем, сын, – протянул мне руку, широко улыбаясь.

– Идем…

«Рани, я жду тебя, любовь моя» – шепнул родной мой.

«Я иду, мое сердце, уже скоро…» – прикрыв глаза, прошептал в ответ.

 Вот и свадьба скоро, дожили, дождались!

Танцуй, народ!!

========== Глава 39. Свадьба. Свадьба! СВАДЬБА!!! ==========

Темные силуэты деревьев проступают в предрассветном тумане, сонный ветер едва-едва трогает чуть светящиеся кончики листиков, паутинки с капельками росы кажутся нарядным колье, выставленном в лавке ювелира… Птицы спят еще, слышится только тонкий перезвон колокольчиков… Как волшебно…

Почему я раньше их не замечал? Или эту музыку слышу только я?

Все как во сне… Тени, словно живые, теплые и густые, притаились в глубине леса… Туман, необычно вязкий и плотный, стелется белой патокой под ногами… От него отделяются крупные шарики-капли и поднимаются вверх, но не растворяются в воздухе, а превращаются в прозрачных дрожащих бабочек с дымчатыми, слегка мерцающими крылышками, длиннохвостых птиц, лениво взмахивающих крыльями, оставляя туманный шлейф… а вот смешной кто-то, то ли осьминожка, то ли медуза… Так нереально красиво и завораживающе…

Родители ведут меня, аккуратно поддерживая под руки, я же спокоен и счастлив. Сейчас я целый, как никогда ранее. Виллар, душа моя, жизнь моя, идет мне навстречу, также с молчаливой поддержкой своих родителей, счастье его всем своим сердцем чую. Еще пара минут – и я увижу его.

Родные наши и друзья уже на лугу, ждут нас.

Ох… Неужели это случится…

Пять лет пролетели… Вместе день за днем, всегда рядом… Я знаю все о нем, полностью доверяю ему, знаю, что он также доверяет мне. И любит… Теперь знаю, что с первых мгновений он любит… А я? Любил ли его тогда? Нет. Даже не думал о таком… Когда он перестал быть для меня другом и стал возлюбленным? Я не помню… Ведь сперва была совершенно не любовь… Он мне был просто нужен. Как воздух, как свет… Он был такой же обязательной частью моего мира, как ветер и солнце… моим личным третьим солнцем… Иначе даже быть не могло… Так когда же? Когда в первый раз попросил поцеловать? Нет, я тогда просто испугался, засомневался в себе… Опять-таки, в себе, но не в нем… разве может солнце быть с изъяном? Так незаметно заполнил весь мой мир… Я безмерно счастлив, что когда-то давно, в прошлой жизни, рухнул с моста. Ведь именно здесь, в горах родных перевертышей, я нашел недостающий кусочек себя. Теперь даже не представляю, как это – быть без него, без Виллара… Да и какая, к демонам, разница, когда потребность переросла в любовь… Теперь я люблю его всем сердцем, знаю, что всегда будем вместе…

Внезапно лес кончился, расступился в стороны, будто занавес в театре, распахивая сцену. Сейчас начнется долгожданное представление… Незабываемое и прекрасное, только здесь, сегодня, только для нас…

Вот рассвет чуть тронул горизонт, разделив небо и землю золотой нитью…

Небо ещё темное, но это ненадолго…

Далекие звезды подмигивают, обещая, что все будет просто прекрасно…

Красавица луна, бесподобная Хэаш, яркая, нереально огромная, нависла над горизонтом, будто специально спустилась пониже, чтобы благословить молодых и передать в руки мужьям своим, Солнцам, что также благословят союз влюбленных…

Еще пара вздохов, и…

Мы с Вилларом одновременно ступили на весенний луг по разные стороны у подножия холма. Родные и друзья, нарядные и торжественные, уже здесь, молча улыбаются и расступаются перед нами. Папа чуть сжал и отпустил мою руку, слегка подтолкнул в спину.

– Будь счастлив, мой медвежонок! – прошептала мама, целуя в щеку, и встала подле отца.

Посмотрев на них с благодарностью, я пошел вперед. Внутри разгорался нетерпеливый огонь, отчего-то сбилось дыхание, чуть потряхивало от волнения… До одури хотелось немедленно побежать со всех ног и запрыгнуть на руки Виллару, но я, кусая щеку, старался держать себя в руках и нарочито медленно шел по образовавшемуся коридору, считая оставшиеся шаги. Солнце мое, душа моя шел мне навстречу, также еле сдерживая себя… До чего же он красив… Светло-голубая рубашка расшита серебряной нитью, черные брюки, тонкий обруч, похожий на мой, держит непослушные волосы, заплетенные сейчас в замысловатую косу, горят огнем глаза… Мое солнце.

Последние шаги навстречу…

– Флерран, – ясно улыбнулся он, протягивая мне руку. – Готов?

– Виллар… – выдохнул, утонув в его глазах. Мое сердце споткнулось и замерло на миг, чтобы следом зайтись в безумном ритме… Что я могу ответить? Только: – Да… Готов!

Сердце Виля гулко бухало, вторя моему, восторг и нетерпение переполняли его душу. Сейчас я готов был петь и кричать о том, насколько я счастлив.

Мы переплели руки и медленно поднялись на холм навстречу новому дню и новой жизни.

– Виллар, Флерран, – поклонился ожидавший нас ведун. – Да будут души ваши чисты, а будущее ясно! – распрямился он с улыбкой.

– Благодарю, Ревве, – поклонился Виль.

– Спасибо, дедушка! – с улыбкой поклонился я тоже.

– Готовы, хорошие мои? – Тисраш протянул нам руки.

– Да, отец! – твердо ответил Виль.

– Да, пап, – я пожал горячую ладонь своего второго отца.

– Вот и молодцы, – улыбнулся он, вновь соединяя наши руки.

И вот взошло Старшее солнце, осветив свадебный луг. Хрустальная роса на изумрудной траве вспыхнула яркой радугой, проснувшийся ветер тронул неприметные колокольцы, запевшие тонкую песню, жаворонки взметнулись вверх, наперебой расхваливая новый день. Колыхнулось травяное море, цветы распахнули нежные лепестки, раскрашивая наш храм великолепным узором.

Кроме нас, на лугу еще две пары встречали рассвет и вступали в новую жизнь, их счастье дополняло наш праздник, делая его незабываемым. Но мне было совершенно не до них, весь мой мир вертелся сейчас лишь вокруг Виля.

– Рани… – мое солнце встал ко мне лицом, взялся за обе руки. – Я люблю тебя…

– Виллар… – я судорожно вдохнул… – Лаэрхе… Жить без тебя не могу…

Виль поднес мои руки к лицу, нежно поцеловал.

Ведун, величественный и важный, торжественно начал обряд. Он что-то говорил, мы кивали, он что-то спрашивал, мы соглашались… Я не воспринимал его слов, они были лишь как фон, непонятный, неосмысленный бубнеж. И физически не мог оторвать взгляд от Виллара, тонул в нем, растворялся полностью, без остатка, даря всего себя, принимая все, что дарил мне Виль в ответ. Как сквозь сон, отметил, как кто-то взял меня за руку, что-то кольнуло в ладонь, отчего огонь пополз вверх по запястью. Но это было сущим пустяком по сравнению с тем пожаром, что зарождался внутри. Когда ладони ощутили приятную тяжесть чаши, я только обхватил её покрепче, все еще не отрывая глаз от солнца своего.

– Да будут ваши души едины! – донесся глухой голос ведуна. – Примите кровь друг друга, что свяжет вас навеки…

Прикрыв на мгновение глаза, я пригубил неожиданно сладкий и вязкий напиток.

«Пей, душа моя, пей мою жизнь…» – ласково шепнул в голове Виллар, словно ладонью по волосам ласково прошелся. Я сделал еще несколько больших глотков, постепенно входя во вкус.

«Очень вкусный мой Виль…» – с улыбкой я протянул ему чашу, облизывая перепачканные сладким губы, с восторгом отмечая, как еще больше засверкали его глаза от моей нехитрой провокации.

Виллар осушил чашу, выпив остатки напитка, глядя мне в глаза. Я же лишь завороженно наблюдал, как они все больше и больше темнеют, как в них разгорается самый настоящий пожар, от которого у меня начало отчего-то печь щеки, и губы пересохли.

– Лаэрхе… – выдохнул я благоговейно и не утерпел, протянул руку, пальцем собрал замершую каплю в уголке его губ, облизнул пальцы.

– Рани-и-и… – простонал он, перехватив мою руку, поцеловав пальчики. – Ты прекрасен…

Закусив губу, я счастливо улыбнулся. Разве нужно что-то ещё? Нет. Разве будет кто-то другой? Никогда!

– Я люблю тебя… – вторил ему, желая быть как можно ближе… Теперь горели уже обе руки, в животе начал бушевать огненный вихрь, раскручиваясь все сильнее. Ни о чем я больше не мог думать, только лишь сильнее перехватил запястья Виля, чувствуя, как он следом перехватил мои, пальцами оглаживая руки.

Голос ведуна звучал все громче и торжественнее, но я не понимал ни слова, в ушах звенели уже не колокольцы, а тяжеленные колокола, гулко протяжно бухая в такт нашему сердцу…

Сильнее…

Ещё…

Мощнее…

Ещё…

Громче.

Ещё.

Жарче!

Ещё!..

И вот взошло Младшее солнце.

Оно опалило весь мир, зажигая луг, меня, Виллара…

Жгучее, ослепительное сияние затопило с головой, ничего не осталось больше, только Виль, Лаэрхе, мое сердце, мое счастье, мой муж…

Финальный гонг колокола взорвался ярчайшей сверхновой, разметав все, что было лишним на свете… Огненные брызги окропили лицо, руки… Лоб запекло, как и запястья, нестерпимо, горячо, обжигающе. Но не успел я вдохнуть воздуха для крика, как огонь на теле погас, сменился ласковым теплом, словно пушистый кто-то о руку потерся… И я провалился в небо, бездонное, яркое, голубое, как глаза любимого моего…

…Мой новый мир бездумно крутился, чистый и светлый, теплый и уютный. Я летал, раскинув руки, прикрыв глаза, довольно улыбаясь, чуя всей душой, что не одинок отныне, никогда больше не буду одинок, что моя половина, моя Пара навеки теперь со мной.

– Приветствую тебя, Флерран эн-Ларру, мой муж… – сквозь туман донесся первый звук в моем новом мире, возвращая на землю. Голос, важнее которого нет и не будет для меня.

– Приветствую тебя, Виллар эн-Ларру, мой муж… – сказал я первые в своем мире слова, распахивая глаза, любуясь им. На голове вместо обруча посверкивает темный венец, тонкий и красивый, отбрасывая блики на лицо, ветер треплет отчего-то распушенные волосы… А ведь были заплетены, я помню…

– Я люблю тебя, мой Рани… – горячие руки прижали к крепкому телу, лишь негромко звякнули тонкие кольца брачных браслетов, украсивших наши запястья.

– Виллар… Лаэрхе… любимый мой… солнце мое… – вжался я как можно крепче, обняв за шею, уткнувшись лицом в изгиб шеи, с упоением запах любимый вдыхая, желая каждой клеточкой своего естества врасти в него.

– Посмотри на меня, – тихо попросил Виллар, и я с улыбкой открыл глаза, зная, что навеки утонул уже в нем. Губы припекало, до одури хотелось целоваться и дурачиться. Меня просто распирало от счастья, казалось – ещё капельку, и я просто лопну.

– Поцелуй меня, мой муж… – шепнул ему в губы, нетерпеливо потеревшись кончиком носа о его, пальцами вцепившись в прохладный шелк его рубашки.

– Всегда… – выдохнул он, накрывая мои губы нежно, трепетно, сладко…

"Наконец-то", – пронеслась единственная внятная мысль в голове. Как же долго я ждал. Мы ждали!

С упоением я целовал его, моего мужа, забыв обо всем и обо всех, прижимался всем телом, даже не заметив, когда руками под рубашку забрался, до чего же хотелось жарче и горячее, прямо сейчас.

И с каким сожалением отпрянул, чтобы вдохнуть воздуха…

– Доброе утро, мой муж! – удовлетворенно мурлыкнул Виллар на ушко. Его лицо просто светится от радости, припухшие губы улыбаются нежно, руки крепко обнимают…

– Я счастлив… – только и смог выдохнуть, вновь блаженно закрывая глаза, положив голову на родное плечо.

– И я… – шепнул он, горячим дыханием опалив шею.

В этот миг замерший весенний луг словно очнулся, стряхнул оцепенение, навеянное свадебным ритуалом. Вновь задул ветер, запели птицы, всколыхнулась трава на лугу, зашелестели деревья. В наш крохотный мир ворвались праздник, шум и веселье.

– Флерран!! Виллар!!! – донесся радостный крик Ксаррти. – Поздравляем!! – со смехом она первой взобралась на холм, подбежала ближе, обняла крепко, расцеловала обоих в щеки. – Какие же вы оба красивые, такие умнички!!! Как я за вас счастлива!! – отстранилась она, слезу с щечки смахнув.

– Сынок, – следом обняла нас мама, – Виллар, – она поцеловала его, – будьте счастливы, хорошие мои, родные мои!!!

– Спасибо, мам… – только и смог пробормотать я, приобнимая её одной рукой, другой все также держа Виля за талию.

– Флерр, Виллар, – следом крепко обнял нас папа-медведь. – Будьте счастливы, родные мои… – и хитро глянул на Виля: – Ты только смотри у меня, шалить ему не давай! А то живо на голову сядет и поедет!

– Эй! – возмутился я. – Наглый поклеп!

– Не страшно! – рассмеялся Виль, озорно на меня глянув. – Думаю, он и меня чему научит! А то уж слишком степенным стал, даже страшно!

– То-то же! – шутливо погрозил я папе пальцем. – Тут все по согласию будет!

– Вот и славно… – добродушно пробасил он, похлопав Виля по плечу, чуть отступая в сторону, давая возможность остальным поздравить нас.

– Давай же, медведище, дуй уже в сторону! Хочу сына расцеловать! – Тисраш уперся руками в спину отца, подвинуть попытался. Мой папа только бровь задрал вопросительно, назад глянул на нового родственника, руки на груди сложил. Тисраш пыхтел, но не сдавался. Внезапно земля под отцовыми ногами заледенела, и он смачно шлепнулся на задницу под грянувший смех детворы, что с интересом наблюдали за противостоянием старших.

– Фле… эм… – он обернулся на меня, я только руками развел, мол, не при чем. Папа голову склонил, глянул на насмешливо прищурившегося дядю. – Ликъя-а-ассс… И ты туда же! – хлопнул себя по лбу. – Вот дали духи родственничков! – пробурчал он, поднимаясь. Но вот встать ему не дали, мелкие, подзуживаемые моими братьями, с визгом накинулись на него, вновь повалив на землю. Но разве можно свалить достопочтенного медведя? Не-е-ет! И батя, зарычав, вскочил на ноги, на руках поднимая нависшую детвору. Хохот и смех взметнулись над лугом. – Да что ж вы ко мне пристаете! – дурашливо гневался он. – Вона, – махнул в нашу сторону, – на молодоженах идите повисите!!