Текст книги "Долгожданный подарок (СИ)"

Автор книги: eva-satis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Да, просто свернуть деятельность уважаемого Мастера Дерксала – мало. Надо разобраться с последствиями навороченных им дел. Учитывая, что ему почти все удалось, и первому ребенку–вакшасу до полного пробуждения силы оставалась пара лет, то становится очень невесело. Каково было бы Вилю через несколько лет столкнуться с молодым необученным вакшасом, на полном серьезе считающим его врагом?… Да и сейчас… Как объяснить детям, что пришлые – не захватчики, а доброжелатели? Ведь детишки-то не люди, так просто внушению не поддаются… А как донести до остальных людей, что тот, кому они поклонялись – обманщик и мошенник? И что правда именно такова, а происки сильных мира сего – не при чем?

Мне вообще было мерзко про такое узнать. Уж больно это походило на секты из моего прошлого мира. Те же методы, почти те же цели… оставалось только надеяться, что Виль с помощниками сможет разобраться с тем, что внушили бедным детям, и те смогут полноценно жить в нормальном обществе, учиться, любить. Про одураченных людей я даже думать не хотел, слишком грустно становилось.

Ладно, хватит гадать, мое солнце вернется – все расскажет, как было… Что все хорошо, я и так чувствую…

Я перевернулся на живот, одеялом с головой укутался. Виль, солнце мое, душа моя, как же я соскучился… Так легко закрыть глаза и представить, что он рядом, в одной постели со мной, а не где-то далеко… И что можно коснуться его пальцев – чуть руку протяни, и слышать мерное биение нашего сердца, успокаивающее, умиротворяющее… И чуять его теплое дыхание на шее, когда я по привычке на него во сне залажу…

Четыре года… как быстро промелькнули…

Мне даже не верится, что мы только пять лет знакомы и четыре года повенчаны. Так мало… А кажется, что я его всю жизнь знаю… Мое солнце, моя жизнь… мой Виль… Мне теперь даже смешно вспоминать тогдашние мои страхи о том, что мне могут быть неприятны его объятия и поцелуи… Будто кому-то другому я позволю к себе прикоснуться! Никогда! Да, пусть я до сих пор не видел его обнаженным, мы даже в купальню порознь ходим, хоть и спим в одной кровати. Но мне подобного пока не надо, так, как сейчас – правильно. Хотя я понимаю, что ещё немного – и сила окончательно проснется, и тело тоже… Ведь уже сейчас начал замечать за собой, что сердечко порой заходится, когда он меня обнимает, и в животе крутить начинает… Вот будет забавно еще раз пережить все прелести пубертатного периода! Надеюсь, это скоро закончится, и сильно чудить не буду. Виль рядом будет, мне поможет, я знаю.

За прошедшие годы я многому научился и сейчас свою стихию чувствую, как продолжение себя. Конечно, с урожденными ярру мне пока в мастерстве не тягаться, разве что с детьми, чья сила только пробудилась, но Ленова меня многому научила. Да и дядя мой в стороне не остался, столько интересных вещей показал – блеск!

Мое обучение у Леновы закончилось два года назад, и она, разведя руками, была вынуждена признать, что ей больше нечего мне дать. Но я до сих пор с ней общаюсь. Да и как не общаться, когда мой дядя взял её к себе в ученицы, и она почти с каждым его посещением напрашивается в гости и мужа не забывает прихватить. Да-да! Ристих её таки смог убедить, уговорить и доказать, что он тот, без кого она не сможет дальше жить. Они уже три года как женаты, очень красивая пара получилась! Правда, о детишках пока не думают, рано еще, говорят. Ну, им виднее!

Ристих, покуда длилось наставничество Леновы, занимался с молодыми перевертышами, обучал их обращению с мечами и прочими железяками. А после с ней к ярру уехал, но пошел не учить, а учиться, уж больно его мастерство специфическое, у ярру применения его талантам нет. Зато у него нашелся великолепный талант кулинара! Вот уж чего никто не ожидал, ну, разве что, мама моя, которая ему на кухне частенько дело находила.

Талли с семьей так и остались в нашем доме, не ушли жить к ярру, как планировали поперву, и как предлагал ведун. За зиму дом вырастил еще один небольшой пристрой, где они с удобством разместились. Ленова, покуда с нами жила, взялась обучать мальчуганов азам силы, с помощью и подсказками дяди, конечно же, а после к ним другой наставник приедет. Пусть их сила еще лет тридцать спать будет, но они будут готовы и спокойно примут пробуждение силы, не то, что я когда-то. Но самая важная причина, по которой они остаются – братья мои, неугомонные близнецы… Никто бы не подумал даже, но… они оба запали на старшего сына Талли, Ленура. То, что они оба влюбятся в одного и того же человечка – это было ожидаемо, законы магии никто не в силах отменить, а с этой позиции мои братья воспринимаются именно как одно существо. Правда, никто не предполагал, что сие торжественное событие случится в столь раннем детстве… Тот факт, что они втроем – Пара, стало заметно не сразу, тем более, никто ведь не ожидал от них такого финта, но уже сейчас их связь работает на уровне знакомства. До венчания им далеко, так и торопиться некуда. Ленуру всего одиннадцать, сила его проснется лет в тридцать, как у меня. А в полную силу он и мои братья войдут примерно в одно время, годков этак через двадцать пять. Тогда и о свадебке думать будут.

…Они так забавно вместе смотрятся! Ленур им в пупок дышит, а братья с него пылинки сдувают. Хотя хитрый малец совершенно освоился, позабыл своё житьё-бытьё в «храме», и теперь только и знай, новые проказы устраивает! Даже у моих братьев не было такой фантазии на море всяческих шалостей. А учитывая, что с ними еще бешеная четверка носится – вообще весело! Успевай уворачиваться да убирать с дороги несущегося смеющегося ураганчика то, что не приколочено! А егоза-Лиссара, хоть и мелкая самая, всем четверым детишкам Талли фору даст. Замечательная командирша растет!

Мои родичи-ярру, Ликъяс с семейством, как и семья Виллара, повадились ходить к нам, как к себе домой, для них даже пришлось отдельный выход сделать, чтобы они не из подвала поднимались. С женой Ликъяса, Таишей, только зимой познакомились, раньше не получалось, она где-то с экспедицией пропадала. Чумовая барышня, вот ей-ей! Не хватало нам бешеного энтузиазма от торнадо в юбке по имени Ксаррти, так получите, в двойном объеме! А уж когда на нашей кухне они лбами столкнулись – все, думали, падут стены, и полетят клочки по закоулочкам… Но милые барышни нас удивили, живенько разобрались, кто есть кто, кто теща, кто свекровь, и понеслось… Я уже и не рад был, что они нашли общий язык. Теперь так и повелось, повечерять у нас с пирогами – за милую душу! Ксаррти, кстати, таки уже успела побывать мамой и частенько брала в гости младшую сестренку Виля, с которой просто как с хрустальной носится.

Сестренка замуж вышла в прошлом году, в семье мужа теперь живет. Правда, они далеко, за горами, и в гости не получается часто ходить, так и видимся только на праздниках, считай. Но она счастлива, а это – самое главное.

Я же мечтал о том времени, когда полностью повзрослею. Скорее всего, этот год последним будет, и через весну мы сможем пожениться, если все хорошо будет. Меня успокоили, что Виллар до тех пор в доме останется, разве что спать вместе нам уже не дадут. Но я потерплю, справлюсь. До нашей свадьбы… Знаю, что все равно не скоро, но так же хочется!

– Сынок, пора вставать! – постучала мама тихонько, отвлекая от раздумий.

– Хорошо! – отозвался негромко.

Она заглянула ко мне. Покачала головой, на кровать присела, по голове меня гладит.

– Флерран, маленький, ну что же ты! Опять не спал! – пожурила меня. – Совершенно же белый! Как будем Вилю в глаза-то смотреть!

– Мам, все хорошо… – перехватил её руку, в ладонь чмокнул. – Просто, увы, не могу я спать без него! – засмеялся невесело. – И он тоже. Так что будем отсыпаться, как вернётся.

– Эх, дурашка… – она потрепала по волосам. – Тогда вставай, хватит валяться. Тебя ребятня ждет, после завтрака хотят на дворе поиграть. Не сиди в комнате, хорошо?

– Не буду, обещаю.

– Вот и умница, – с этими словами она вышла.

Права мама, надо вставать, так глядишь, за делами и день скорее пройдет…

Весь день братья от меня не отставали, Лиссара, вообще, как с утра на шею залезла, так и отказывалась слазить, в лошадки играла. Пришлось кричать «иго-го» и скакать, подкидывая её повыше, та же только заливисто хохотала. Лиза и Лика на шеи близнецов живенько влезли, воодушевленные примером малявки. Только после обеда согласились слезть, когда во дворе снежный городок им делал. И до самого ужина бились стенка на стенку, пуляясь снежками, которые из подтаявшего снега просто замечательными получались. Я с девчонками, мои братья – с Ленуром и Касси. Победила дружба, и после мокрые, но довольные отмокали в купальне.

За ужином было привычно шумно и весело, но мне почему-то кусок в горло не лез, и я улыбался из последних сил. Мне нужен был Виль. Братья и малышня меня немного растормошили днем, но к вечеру, в ожидании очередной одинокой ночи, мне становилось все хуже. Даже не представляю, как я ещё один день переживу… Без него.

Я сидел и размазывал кашу по тарелке, не особенно прислушиваясь к разговорам. Мама испекла мой любимый смородиновый пирог, я, как мог, изобразил радость, но, кажется, она мне не слишком поверила. Остальные, конечно же, заметили мое состояние, но с советами не лезли, за что я был очень благодарен. Завтра мое солнышко вернется, и все снова будет хорошо. Осталось всего ничего. Одна ночь. Один день. Я справлюсь.

– Не грусти, хороший мой, – она поцеловала меня в щеку. – Может, пойдешь, порисуешь? Или с нами ещё посидишь?

– Нет, спасибо… Я пойду, хорошо?

– Иди, конечно же. Тебе дать успокаивающий настой, м? Заснешь спокойно, а там и утро скоренько будет? – улыбнулась она, стараясь подбодрить меня. Я, подумав, согласился.

Мама поднялась ко мне после ужина, принесла обещанный настой, вкусный, горячий. Я доблестно все выпил, и она, пожелав спокойной ночи, вышла.

Сон не шел. Не помог настой. Уж звезды в полную силу на небе вошли, а я всё ворочаюсь… Как там мое солнце? Переживает чего-то, волнуется… Не спит тоже… Опять… Улыбнулся, не смог сдержаться. Все же, до чего приятно чувствовать, что твои чувства полностью разделены, даже тревоги. Надеюсь, ничего не случилось из того, что его задержит?

Негромко проухала сова, прошелестев крыльями над двором. Не иначе, мышке какой не повезло сегодня ночью.

Вдруг какое-то смутное чувство заставило меня встрепенуться. Предвкушение, радость, нетерпение… Не мои чувства… Что же это… Виль?

Не веря своему чутью, понесся вниз, перескакивая ступеньки. Заглянул в зал – нет, переход не активирован. Опрометью метнулся в подвал.

Ура! Так и есть! В полутьме комнаты неярко мерцал переход, из которого выходил Виллар. Я замер на пороге, не решаясь войти, любуясь своим солнцем. Темные волосы собраны в низкий хвост, куртка походная, пыльная вся… Широкие плечи, гордая шея, крепкие руки… Ясный, чистый восторг затопил с головой. Он здесь, снова рядом!

Наконец Виллар закрыл переход, мерцание угасло, погружая комнатку во тьму.

– Рани! – мое солнце с улыбкой повернулся ко мне, распахивая объятия.

– Виль! – позабыв все тревоги, я судорожно вцепился в него, с упоением чувствуя, как он прижимает к себе крепче. – Как же я…

– …скучал… – закончил тихо Виль. Он немного отстранился, лицо мое в ладони бережно взял, пальцами скулы гладит. А у меня просто дыхание перехватывает, сердце бьется, как сумасшедшее, ноги просто не держат, кажется, еще чуть – и рухну прям тут.

– Виль… родной мой… здесь… наконец-то… – шепчу, улыбаясь безудержно, а сам не могу глаз оторвать от лица любимого, глаз его, что привычно во тьме мерцают.

– Рани… душа моя… – выдохнул, губами моих касаясь. Мне же до одури захотелось почувствовать, что он тут, живой, рядом, мой только. Поцеловал его, немного язычком в рот скользнул, не отводя глаз. О-о-о… Сорра, до чего же я обожаю, когда он так на меня смотрит!

– Виль… – у меня от его взгляда во рту пересохло, сердце грохочет так, что в ушах закладывает. Не утерпев, я облизнулся, задевая его губы, и в следующий миг его губы накрыли мои. Так горячо, так обжигающе… До чего же хорошо! Виль целовал меня жарко, жадно, немного агрессивно, словно хотел растопить в своем огне… Мне же именно этого хотелось, именно так, именно сейчас! Когда я оказался к стене прижат, даже не понял, только как-то осознал в какой-то миг просветления, что я его ногами-руками обнимаю, а он меня под попу поддерживает, продолжая самозабвенно целовать. Постепенно его напор спал, солнце мое в последний раз меня мягко поцеловал, в волосы уткнулся, запах вдыхая, руками по спине поглаживая.

– Рани… – прошептал он, – как же я люблю тебя…

А у меня сердце никак не успокоится, разве что в горле больше не бьется.

– Спасибо тебе… – прошелестело у уха.

– За что? – удивился я.

– За то, что ты есть, глупыш! – фыркнул мой родной, взъерошив волосы. – Подумать только, как я жил столько без тебя?

– Ох, солнце мое…

Мы еще немного помолчали вместе, пока Виль, как и я, пытался успокоиться.

– Идем наверх?

– Хорошо! – я кивнул, не собираясь с него слазить.

– Рани? – он меня немного подкинул на руках, намекая, что я могу и ножками пройтись, на что я, хитро зажмурившись, только головой замотал и в него покрепче вцепился.

– Неси меня, Виль, неси! Я так притомился тебя дожидаться, что ножки не ходят!

– Вот ты хитрец! – рассмеялся он, но с рук не спустил. – Поможешь мне в купальне?

– Да, там вроде тепло со вчерашнего. Ты прости, тебя только завтра ждали, сегодня не топили.

– Ничего страшного… Я и сам не ожидал, что сегодня смогу вырваться.

– Вы уже все?

– Ну, как – всё… Не всё… Просто мое присутствие там больше необязательно, и я нагло сбежал, все на отца и дядю твоего свалил.

– И правильно сделал… По-моему, твой папа только рад в очередной драке поучаствовать. И не скажешь, что муж ученый, вылитый бандит-головорез с большой дороги был, когда его в последний раз видел.

– Моему отцу полезно молодость вспомнить.

– Только не говори, что он в молодости на дорогах промышлял! – съязвил я, не удержался.

– Да ну тебя! Скажешь тоже! – рассмеялся он, ставя меня на пол в купальне, куда мы незаметно дотопали. – О его учебе в Академии до сих пор байки ходят, такой он был оторва, просто жуть! Как они с матерью по камушкам её не разнесли – не знаю.

– Я рад, что все закончилось благополучно! – я обнял его, в щеку поцеловал. – Так, я пойду, полотенца принесу и на ужин что-нибудь посмотрю, голодный ведь, чую.

– Хорошо, душа моя, вместе поужинаем, составишь же мне компанию? – на это я только улыбнулся. – Только не шуми! – он подтолкнул меня к выходу.

– Не буду, не хочу родителей будить.

– Да уж, рассвет скоро…

– Не задерживайся! – я махнул ему и скользнул на кухню.

Там, стараясь не греметь, подхватил хлеб, сыра, мяса запечённого, что с ужина осталось, фруктов, всё на поднос взгромоздил. Кое-как боком донес ценный груз до своего чердака, там стол накрыл. Ещё раз на кухню сбегал за травяным настоем, которым меня матушка поила, и морсом. Потом, хлопнув себя по лбу, за пирогом вернулся. Виль рядом, и благословенный аппетит вернулся. Так что, не дожить пирогу до утра, ой, не дожить.

Я как раз успел постель перестелить, как пришел Виль, забавно зевающий. У меня и самого глаза просто закрывались, видно, сказались которые сутки без сна, и теперь, когда солнце мое рядом, спать хотелось неимоверно. Но поесть-то надо? Надо!

– Виль, давай, иди к столу. Хоть немного перекуси, и спать, хорошо?

В ответ у него в животе заурчало. Рассмеявшись, он уселся на табурет.

– Корми меня, душа моя. Вот честно, за весь день так умотался, что даже присесть минутки свободной не было! Зато освободился пораньше! – последнее он уже пробурчал с набитым ртом, запивая морсом.

– Что за манеры, уважаемый магистр! – рассмеялся я. – Еще давай, почавкай!

– Нет, на это моего воспитания хватит! – улыбнулся он в ответ. – Сам что не ешь? – с этими словами он мне кусок пирога протянул. – Давай, налетай. Пять дней недосыпа и недоедания просто требуют как минимум дня обжорства и двух суток сна!

Укладывались мы уже на рассвете. Проговорили полночи, лежа, обнявшись, в кровати, никак не могли наговориться… Обо всем: важном, не очень и просто пустяках…

Засыпая, слышал, как скрипнула дверь, и мама, охнув, поспешила её закрыть. Через пару минут она вновь тихо прошла в комнату, со стола убрала и, недолго постояв на пороге, вышла прочь.

Я же, покрепче свое солнце обняв, умостив голову на любимом плече, со спокойной душой уснул. Наконец-то он рядом… На всю жизнь…

 Вот и минуло четыре годика! Теперь дело за малым осталось!

========== Глава 30 ==========

– Ра-а-ани, Рани, вставай! – любимый голос зашептал в ушко, пальцы откинули прядку со лба. – Вставай, сплюшка! Чую, что не спишь!

– Ууй, щекотно! – я лениво увернулся от его щекочущих губ, рукой ухо потер.

– Встава-а-ай! – неугомонный вакшас потеребил меня за плечо. Я залез поглубже под подушку, укутался в одеяло. Виль фыркнул и отстал, вставая с кровати, ушел умываться. Через несколько минут я блаженно посапывал дальше.

– Йай! – ледяные мокрые руки перехватили щиколотки, стаскивая на край кровати. – Холодно!

Я живенько сгруппировался на кровати, поджимая ноги. Сна как не бывало, упорхнул испуганной птичкой, спугнул, негодник.

– Виль, ты мучитель! – прохныкал я, пытаясь снова забраться под одеяло, которое он тянул на себя.

– Флерр, хватит дурачиться! Ужель ты хочешь, чтобы нас все дожидались? – улыбнулся Виллар, стащив-таки одеяло, и уселся на кровать, аккуратно приобняв меня, целуя в макушку. – Давай, умываться и завтракать.

– Спа-а-ать… – простонал я, утыкаясь мужчине куда-то в подмышку. На что меня подняли на руки и отнесли умываться.

– Ну, – он поставил на пол перед раковиной, – сам умоешься, или мне тебя умыть, как несмышленыша?

– Вредный Виль… – буркнул я напоследок сонно, зыркнув на него одним глазом, какой разлепился, и, получив звонкий шлепок по попе и нежный поцелуй в щеку, приступил к утренним процедурам.

Вообще-то, спать и в самом деле хотелось, потому как до кровати мы добрались далеко за полночь. Всё к предстоящей поездке на весенний праздник готовились. Как всегда, куча дел в последний день нашлась, то колесо у повозки расшаталось, то подарки нашлись неупакованные, то альбом я где-то посеял, то мелкие живность из загонов выпустили, то у Виля письма недописаны… Пока все переделали, день-то и кончился, даже вечера едва хватило!

– Флерр, все? – заглянул ко мне Виллар. Улыбнулся, увидев мое скорбное выражение лица. – Хороший мой, пошли, в повозке выспишься! – протянул он руку, в которую я с удовольствием вцепился.

После завтрака мы тронулись в путь. Виль в этот раз ехал со мной в возке, а не верхом, как обычно. Я же разместился со всем удобством, голову ему на колени положил и, убаюканный его рукой, что мне волосы перебирала, душевно посапывал, досматривая сны. Мерно шумели деревья, радуясь жарким весенним солнышкам, трещали-пересвистывались птицы, перескакивая с ветки на ветку, проносясь над самыми головами, солнечные лучики щекотали мне нос, шаловливым зайчиком пробираясь в повозку.

Всю дорогу я благополучно проспал. Изредка продирал глаза, убеждался, что мое солнце рядышком, и дальше проваливался в сон.

Последствием его недельного отсутствия ранней весной, когда он участвовал в задержании похитителей, явилось то, что теперь мы физически не можем расстаться даже на минуточку. По дому мы ходили, держась за руки, ни о каких самостоятельных моих занятиях, как велел мне дядя, и речи не было, я элементарно не мог сосредоточиться, все отвлекался на него, поминутно прислушиваясь. Разлеплялись мы разве что в туалете или в купальне… Порой так накатывало, что я к нему на руки залазил и сидел, молча сопя в шею… Виль героически пытался работать, и тогда я тихонько располагался у него в кабинете, подтащив диванчик поближе к его рабочему креслу, что-нибудь в альбоме черкая.

Мы с моим солнцем никак не могли понять, с чего бы возникла такая возросшая потребность в касаниях… ведь раньше такого не было. Я, бывало, целый день где-нибудь пропадал, и мы только за ужином вновь виделись, нам вполне достаточно было просто чувствовать друг друга, знать, что твоя половинка рядом… Теперь же… Мне становится жутко некомфортно, когда я его не вижу, даже чувствую его намного острее обычного и знаю совершенно точно, что Виль такое же испытывает.

Домашние приняли наши обжимания спокойно, с пониманием, подшучивали порой, что слиплись мы надолго. Чтоб уж совсем не тунеядничать, я упросил маму найти мне какое-нибудь дело, хоть она и противилась. Так и повелось, что, если Виль в кабинете работает, я рядом сижу с альбомом или же выполняю какую-нибудь мелкую работу. Как ни странно, мне понравилось вышивать или плести чего-нибудь вроде макраме. Что ж поделать, если остальные занятия чересчур громоздкие и шумные, разрисовывать посуду я не могу, краска хоть и не сильно пахнет, но всё же запах есть, а в кабинете Виллара нет такой вентиляции, как на моем проветриваемом чердаке, условия не те.

Вот так мы и ехали, в обнимку, не в состоянии расстаться. Сквозь сон я чувствовал наше сердце, успокаивающе бухающее, руку, что по волосам и спине гладила, слышал негромкий голос, когда он с мамой или Машшеей посмеивался, и наслаждался жизнью.

Проснулся окончательно я уже в шатре, который установили без моей помощи для нас с Вилем. На улице смеркалось, из-за чего внутри царил бархатный полумрак. За тонкой кожаной стенкой мужчины негромко переговаривались с отцом, о чем-то пошучивая, решали, где остальные шатры разбить, женщины обсуждали ужин, спорили, к кому первым в гости идти. Братьев же вместе с остальными детьми не было слышно, видать, уже умчались, неугомонные, сбежали от возможных поручений, которых им бы непременно нашли.

– Ну, что, выспался? – в шатер заглянул мое солнце, с улыбкой присел на корточки рядом, пальцами разворошил мне волосы. – Сплюшка… Два дня проспал, не просыпаясь… – тревога мелькнула в голосе.

– Как проспал? – удивился я, зевая и потягиваясь. Странно, я опять спать хочу…

– Так вот и проспал, душа моя… Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю… Вроде, все, как обычно… Только спать опять хочу… – тут до меня дошло, о чем он минуту назад говорил: – Это что же, – напрягшись, проговорил я, – получается, я все дорогу проспал, последние два дня – так вообще не просыпаясь?

– Да, хороший мой, и это меня беспокоит… – он посмотрел мне в глаза. – Я попросил Ревве зайти, он утром тебя посмотрит, хорошо?

Виль был не на шутку встревожен и обеспокоен моим состоянием, даже голос дрогнул.

«Родной мой, переживает! И я тоже хорош! Только подначиваю! Нет, чтобы успокоить!» – мелькнули в голове умные мысли.

– Конечно! – поспешил я согласиться с его предложением. – Не переживай, я просто устал… Дни суетные были… – я успокаивающе погладил его по руке, усаживаясь на ложе. Он уселся рядом, приобнял, к себе прижал. – Все хорошо, солнце мое, правда…

– Ох, Рани, а все одно – беспокойно… – вздохнул он. – Ты так крепко спал, что добудиться не могли. Не надо было мне уезжать, все наперекосяк после поездки пошло…

– Может, с дядей связаться? – рискнул предложить я.

– Попробую, только Ревве дождусь. Сам знаешь, я на его земле ограничен в использовании силы. Так что…

– Ничего… ведун не откажет, знаю. Может, дядя и присоветует чего… Наверняка, ничего страшного!

– Ты, конечно же, прав, хороший мой… – Виль поцеловал меня в висок, аккуратно перебирая волосы пальцами. – Наверняка, виной всему лишь усталость и та суматоха, что была в последнее время, – он улыбнулся. – Буду тебя весь месяц на руках носить и ждать, когда ты наконец-то отдохнешь и выспишься, соня мой…

– Носи, я совсем не против… – я прижался к нему крепче, с упоением вдыхая запах самого любимого создания на свете. Как я не крепился, глаза сами закрывались, все едино, еле-еле сдерживал зевок.

– Ужинать пойдем?

– Пошли… А потом спать! – я невесело рассмеялся:– Так и праздник просплю…

– Ничего страшного, – поцелуй в висок, – все ещё успеем.

– Ну и ладно…

Утром меня опять еле-еле расшевелил Виль, все больше тревожась. Я чувствовал себя сонной букашкой, что осенью засыпает, еле лапками шевеля.

За завтраком сидел, из последних сил ложку держа, стараясь не сильно показать родным свое дурацкое состояние. Не хватало еще им переживать по пустякам… Под конец завтрака Вилю все же пришлось меня на руки взять, до того мне нехорошо сделалось, даже руки едва шевелились, глаза просто не открывались. Все голоса слились в неразборчивый шум, только шепот моего солнца я отчетливо слышал да чуял, что он меня на руках из-за стола унес.

Ведун заглянул к нам после завтрака и охнул, сев, где стоял. Тут уже и мама обратила внимание на мое нестояние… Заполошились со мной, забегали, как с больным. А мне же стало совершенно все равно на окружающий мир, что они там делают, бегают ли, суетятся ли – всё едино… Лишь бы мое солнце рядышком было, ясное, теплое, любимое… мое…

В очередной раз я очнулся затемно, только-только горизонт рассветом взялся. Виллар рядом спал, меня к себе прижимая, я по привычке руки-ноги на него закинул, носом в шею уткнулся. Удивительно, но спать я больше не хотел, будто отоспался на месяц вперед. Поразмыслив, я постановил для себя, что, наверное, рановато вставать, но вот полюбоваться на единственное солнце – самое времечко.

Подобравшись немного повыше, я улегся поудобнее, лицо самое лучшее в мире рассматриваю.

Лоб широкий, ума палата за ним, не зря магистром зовется. Пальчик невесомо очертил линию на лбу от виска до виска.

Нос прямой. Ну, нос как нос, симпатичный такой носик. Палец скользнул по исследуемому, следом губы слегка чмокнули в кончик.

Брови… четкие, темные… Реснички черные… как щеточка… Пощекотали пальцы…

Скулы высокие, щеки… губы… не узкие, не большие… красивые… Я плавно водил пальцами по лицу, вырисовывая знаки и слова. Мне так захотелось, показалось, что так будет правильно, пусть и глупость, так это моя глупость. Нарисовать на любимом лбу «Я твой навсегда»…

Под пальцами дрогнули губы, задрожали ресницы… Просыпается? «Разбудил, неуклюжий!» – посетовал я.

– Виль, спи, рано ещё… – шепнул ему, успокаивающе гладя по шее. Виллар вздохнул, к себе покрепче прижал. Я не удержался, засмеялся негромко, в грудь уткнувшись. До чего же он забавный! Еще и причмокнул во сне!

– М-м-м… Флерр, ты чего не спишь? – сонно пробормотал он, глаз не открывая.

– Разбудил тебя, да? Прости… – я чмокнул его в шею.

– Выспался на всю жизнь, хороший мой?

– Выспался, ага. А ты спи, спи, я не буду больше шуметь.

– Нет уж, лучше шуми, – улыбнулся Виль, сверкнув глазами. – Еще сутки твоего беспробудного сна, и я бы начал бить тревогу. И так три дня продрых.

– Сколько? – я от удивления даже привстал. – С ума сойти… – покачал головой. – А почему?

– Ну, как сказал Ликъяс, твое взросление закончено, и ты в полную силу входить начал… Окончательно кружево сложится буквально за пару недель, – Виль немного приподнялся, подушку поправил, меня на своей груди обратно уложил.

– Дядя? Был тут? А я думал, будто мне снится, что он рядом! – пробормотал я, укладываясь поудобнее.

– Дядя, дядя… Отругал нас, как детей неразумных, что тебя на праздник потянули. Тебе покой был нужен, а вокруг хохот и веселье, – покаялся он, вот только я не думал его винить, разве можно? Как мог он о подобном знать? Но кое-что в его словах меня насторожило:

– Погоди, как это «в полную силу»?! – встрепенулся я обеспокоенно. – Ещё же не время! Вроде как, только к зиме должно начаться!

– Я тоже удивился, но, оказывается, что и я могу многого не знать! – мое солнце успокаивал меня, кружа пальцем по плечу. – Знаешь, в чем причина?

– Ну? – я сложил руки на его груди, подбородок пристроил, любуюсь.

– Оказывается, в Паре сила младшего всегда раньше просыпается, потому как сила старшего служит основой и опорой. Я тебе уже говорил, что моя сила на тебя влияет, но не думал, что подобным образом! Как-то раньше только о негативных последствиях слышал, потому и остерегался слишком… тесных прикосновений… А ещё поездка эта… – он поморщился, – только подстегнула процесс, потому нас так сильно друг к другу потянуло…

Новость была приятной, даже очень. Ведь это означало только одно: уже следующей весной, а не через год, мы сможем пожениться!

Невольно разулыбавшись, я блаженно растекся на груди Виля.

– Ты счастлив, душа моя? – довольным тоном спросил мужчина.

– Ах-ха!! Это ведь значит что? – я лукаво на него посмотрел.

– И что же это значит? – подхватил он мою игру, улыбаясь.

– Это значит, что следующей весной…

– Прра-авильно, следующей весно-о-ой… И что же будет, м?

– Мы пож-женимся! – воскликнул я, всплеснув руками, радостно рассмеявшись.

– Да! – рассмеялся Виллар, поцеловав в щеку. – Да, мой хороший, мой любимый мальчик! – обнял меня, крепко-крепко. – Да!

– Да… – прошептал я следом, поймав его взгляд. – Наконец-то…

– Наконец-то… – хрипло выдохнул Виль.

– Поцелую тебя… сейчас… Ага? – не удержал я пожелания. – Уже ведь можно же…

– Можно… – рука зарылась в волосы, наклоняя ниже, через биение сердца его дыхание опалило мне губы. Я слегка прикоснулся к его, поцеловал мягко, пробуя на вкус. – Рани, ты только не спеши… – выдохнул он.

– Не буду…

Мы целовались медленно, неспешно, неторопливо… смакуя друг друга, узнавая, знакомясь ближе… теплые руки, горячие губы, юркий язык… Жар плавил нутро, голова кружилась, перед глазами мелькали звезды… Облизать припухшую губку любимого, прикусить и поцеловать, скользнуть язычком в рот, подразнить и позвать за собой… раскрыться и впустить, попробовать на вкус… Тело охватила такая нега, хотелось ласкаться и целоваться, прижиматься ближе, так, как сейчас… еще ближе… так…

– О-ох… – со вздохом Виль отстранился. – Хороший мой, хватит…

В ушах шумело, мысли вымыло удовольствие, и прислушиваться к его словам не было ни малейшего желания.

– М-м-м… ещё… – я потянулся к губам.

– Не шали, любимый мой, потерпи немножко, хорошо? – он поцеловал меня в нос, перехватывая легонько руки.

– Ну-у-у… – захныкал я, целуя его в шею, – не хочу… так здорово…

– Хороший мой, не надо, – он немного отстранил меня, пытаясь повернуться на бок.

– Ну, почему… – прошептал я, не оставляя попыток залезть обратно.

– Вот почему, – он вжал мою руку в свой пах, где отчетливо ощущалось его возбуждение, оттягивающее ткань.

– Оу-у… – я облизнулся. И чего? Это что, причина останавливаться? Это же здорово!

– И вот почему, – он положил мою руку на мой пах.

А вот в моих штанах завелось то, чего не было последние лет… много лет.

– Ой… – я недоверчиво потрогал там. – Ой! О-ёй!! Надо же! – обрадовался я. – Ура!! Кажется, я весь выспался и наконец-то совсем проснулся!