Текст книги "Новая жизнь (ЛП)"

Автор книги: Esteliel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 37 страниц)

– Расскажите мне о тех кольцах, что были выкованы по приказу Саурона, мой лорд.

До отъезда в Имладрис оставалось всего несколько дней, когда Леголас сел на пол у ног своего лорда и, скрестив ножки, как один из харадрим, уставился на него, не моргая. Ну прямо как Гил в ожидании сказки.

– Что ж… – опустился в кресло Глорфиндел и закинул ногу на ногу. Леголас даже бокал вина ему приготовил, и теперь тот терпеливо дожидался своего звёздного часа на невысоком столике. Похоже, его Синда давно готовился к этому разговору. – Всё началось с того, что были выкованы девятнадцать великих колец, в которых была заключена сила и власть повелевать народами. Девять колец были переданы человеческому роду, который превыше всего жаждал власти. Семь колец были отданы повелителям гномов, великим добытчикам самоцветов и мастеровым горных пещер. А три самых могущественных кольца достались эльфам – бессмертным, прекраснейшим и мудрейшим из всех созданий. Но даже мудрейшие из созданий оказались обмануты, ибо кольца подчинялись Единому Кольцу, которое Саурон отлил в огне Роковой горы в стране Мордор. Колдун вложил в него всю жестокость, злобу и жажду власти над всем миром…

– Это всё очень увлекательно, но давайте сразу перейдём к сути, – одёрнул древнего эльфа Леголас. – Кто их выковал?

– Ну… так ведь… – закашлялся слегка опешивший от такой наглости лорд. Никакого уважения к истории! А он ведь видел всё это собственными глазами! – Келебримбор и выковал. На самом деле он выковал гораздо больше колец. Пробную партию, так сказать. Эти кольца не были столь опасны, как великие кольца, но всё же несли опасность для смертных, наделяя своих владельцев качествами, которых тем недоставало: храбростью, удачливостью, хитростью, уверенностью в себе… Словом, возможности колец не имели границ. Они подстраивались под конкретного хозяина, давая тому то, в чём он нуждается.

Леголас нахмурился, о чём-то задумавшись.

– Как то кольцо, которое вы подарили Финроду перед тем, как…

– Совершенно верно. Для эльфов оно совершенно безопасно. А чуточку уверенности в своих силах тебе бы не помешало в тот день, когда я дал его тебе, – лукаво улыбнулся лорд.

– Да уж, – закатил глаза Леголас, вспоминая свой внезапный приступ остроумия в лавке Даэртона, который чуть было не стоил ему публичного линчевания. – Но вы-то зачем его носите?!

– Сомнениям подвержены все, – пожал плечами Глорфиндел и озорно ухмыльнулся. – Даже я. А я не могу сомневаться, я ведь сенешаль, если ты не забыл. Представь, если я буду целый день выбирать вино или закуски для пира, взвешивая все их достоинства и недостатки. Гости Элронда останутся трезвыми и голодными, а Элронд вскроет мою черепушку и выковыряет мозг десертной вилкой …

– Вы сказали, что Келебримбор выковал девятнадцать значимых колец, – вздохнул Леголас, возвращая своего самодовольного лорда к сути разговора. – Но… кольца Элронда и Галадриэль выглядят вполне себе безобидными.

– Могущество Нэнья, Вилья и Нарья заключается в сохранении эльфов от угасания и увеличении врождённых магических способностей владельца. Благодаря силе, заключённой в них, эльфы Лотлориэна и Имладриса не подвержены угасанию, а Галадриэль с помощью Нэнья даже смогла создать вокруг Золотого Леса нечто вроде Завесы Мелиан, за что её и прозвали лесной колдуньей. Трандуил и его брат-близнец, к слову, могли создавать подобную завесу безо всяких колец, так велика была их сила. Но один глупый надменный Нолдо разрушил величайшее чудо Средиземья, способное сокрушить силы зла и самого повелителя тьмы, ради удовлетворения своего раздутого эго и похоти. Вот так одно неверное решение изменило весь ход истории.

– Ada может колдовать! – в благоговении выдохнул эльфёнок, пропустив всю остальную ценную информацию мимо ушек.

– Может… К примеру, он может создать защитный пояс, наподобие того, что когда-то окружал Дориат, или наслать туман на путников, сбивая их с пути, исцелять незначительные раны, вызвать снежную бурю летом или остановить увядание растений и деревьев, видеть глазами птиц и животных или прикрыть жуткие ожоги на лице мороком… Но, как ты сам видел, его сила имеет границы. Когда Трандуил зол или расстроен, морок падает. То же самое происходит и с защитным поясом. Когда была жива Эллериан, он мог создать полноценный пояс по периметру дворца, но лишь на краткое время. Теперь же он с трудом удерживает то зло, что расползается из Дол Гулдура, – Глорфиндел стал мрачнее тучи и тихо добавил:

– Похоже, когда он видит тебя, падает не только морок на его лице, но и защитный пояс, сдерживающий слуг тьмы на южно-западной границе леса. А судя по участившимся набегам орков… пояса больше нет.

Леголас опустил голову и уставился в пол, закусив губу.

– И помощь от Нолдор и галадрим Трандуил не примет, – закончил за своего лорда принц. – Это истинная цель нашего визита в Лориэн – убедить Галурона, чтобы тот переубедил Трандуила?

Глорфиндел тяжело вздохнул и кивнул.

– Эллонур смог достучаться до твоего брата, но Трандуил непреклонен. Мы пытались зайти с другого фланга, через Келейдура, но запасной план тоже провалился.

– От меня в этом вопросе мало проку… Последние мои переговоры с лесным колдуном закончились ссылкой, – съязвил Леголас и печально вздохнул. – И я теперь никогда не увижу, как ada превращается в лиса.

– В лиса?! – поперхнулся Глорфиндел, изрядно позабавленный заявлением мужа. – Малыш, это уже из разряда небылиц и сказок.

– Жаль… – мечтательно вздохнул принц и, чуток помолчав, словно оплакивая разбитую вдребезги детскую мечту, спросил:

– И всё-таки я не понимаю. Если кольца людей и гномов так опасны, то почему на эльфийских Владык они не действуют?

– Ответ очень прост и одновременно сложен, малыш. Видишь ли, – Глорфиндел помрачнел и потёр переносицу. – Всё дело в том, что Келебримбор выковал эти три кольца без участия Майрона, но применил на практике знания, которые получил от него. Поэтому принято считать, что Нэнья, Вилья и Нарья не таят в себе угрозы для их владельцев – Галадриэль, Элронда и Кирдана. Но это не так. Три кольца черпают силу из Единого Кольца, а оно, в свою очередь, подпитывается силой из девятнадцати великих колец. Точнее, из тех, кто их носит. Я думаю, расчётливый дальновидный мерзавец всё же предвидел, что Келебримбор выкинет нечто подобное. Смею даже предположить, что в этом и заключался его изначальный план. Просчитался он лишь в одном, Единое Кольцо обнажило его сущность, и эльфы смогли раскусить его истинный замысел. И то, даже в этом я уже не так уж уверен. А был ли то просчёт гениального стратега, или осмысленное решение?

– Я не совсем понимаю, – пролепетал озадаченный принц.

– Это потому, что ты не знаешь, что из себя представляет Единое Кольцо, – улыбнулся Глорфиндел, объясняя юному неискушённому созданию сложные вещи простым и понятным для него языком. – Что тебе известно о нём?

– Ну… Единое Кольцо делает его владельца непобедимым, – загнул пальчик юный Синда, – даёт ему власть над другими кольцами и их владельцами и продлевает ему жизнь.

– Хорошо. А теперь давай разберёмся в природе власти, которой это Кольцо наделяет его владельца. Надпись на нём, если дословно перевести её с Чёрного Наречия, гласит:

«Одно кольцо, чтобы править всеми,

Одно кольцо, чтобы найти их,

Одно кольцо, чтобы привести их всех

И в тьме связать их».

– Всеми кольцами! – воскликнул юноша и заулыбался, гордясь собой. Всё-таки он не был глупым, как утверждали его наставники. Просто кто-то не умел объяснять всё так, чтобы ему было понятно.

– Именно. А теперь вспомни идеи, которые проповедовал этот последователь Мелькора. Наставник хотел власти и распространения своего культа, в то время, как его ученик желал, чтобы народы Средиземья узрели истину, а именно: что Мелькор прав и Эру не является единственным творцом, так как есть и другие миры, ему не принадлежащие. Если Мелькор стремился к уничтожению Арды, то Майрон был гораздо дальновиднее и хотел властвовать над созданиями, населяющими Арду. Его добродетелью, как и причиной его падения стала любовь к порядку и размеренности и ненависти к хаосу и бессмысленным разногласиям. Собрать и связать, понимаешь? – Леголас кивнул, и Глорфиндел продолжил. – Для достижения этой цели он обратил тьму, что живёт в сердцах гномов и людей, против них самих. Они были лёгкими жертвами. Короли людей жаждали власти, богатства и бессмертия. И кольца, которые подарил им Майрон, исполнили их сокровенные желания. Но всё имеет свою цену. Кольца людей лишили их владельцев свободы воли и превратили в покорных рабов – бессмертных призраков Назгулов. Гномы же превыше всего ценили золото и драгоценные камни. Из-за своей алчности они стали для Мелькора неиссякаемым источником и средством пополнения казны. Завоевание мира обходится в копеечку, знаешь ли.

– Гномы ни за что не расстанутся со своим золотом добровольно! Они скорее завалят вход в гору и умрут, трясясь над своими золотыми слитками и камнями, чем позволят кому-то стащить у них хоть монетку! – фыркнул Леголас.

– Да, но кто любит золото и драгоценные камни столь же пламенной любовью, как гномы? – мрачно ухмыльнулся Глорфиндел.

– Драконы! – в ужасе выдохнул Леголас.

– И не говори. Зато это объясняет, почему ты так любишь блестящие погремушки, дорогой, – оскалился древний лорд.

– И ничего я не люблю! – возмутился Леголас и смущённо провернул золотое колечко на пальчике. Глорфиндел самодовольно лыбился, и принц поспешил сменить тему. – А как же эльфы? В нас ведь нет тьмы! Мы чистые и непорочные дети Илуватара, – и, задумавшись, тихо добавил:

– Наверное…

– Наверное, – оставил терзаться в сомнениях скептика муж. – Но когда я вспоминаю о Первой, Второй, Третьей Резне, я уже не так в этом уверен… Но даже если предположить, что мы лишены пороков и тьмы, миром ведь правят не только желания, но и страхи. А эльфы не лишены страхов. Даже самые могущественные и мудрые из нас. Наши страхи – как стены тюрьмы, в которые мы сами себя заключаем. Как ты считаешь, чего боятся все эльфийские Владыки, Леголас? Чего боится Трандуил?

– Что его народ и лес погибнут, – пожал плечами Леголас. Откуда ему знать, что происходит в голове Трандуила? Он и в своей-то разобраться не в силах.

– Именно, – кивнул Глорфиндел. – Эльфы Средиземья одержимы угасанием. Этим и воспользовался Майрон. Он не участвовал в ковке трёх эльфийских колец, потому что не желал порабощать волю их владельцев или превращать их в слуг. По сути, эти три кольца, в отличие от колец людей и гномов, являются почти точными копиями Единого Кольца. Они защищают эльфов от угасания и усиливают врождённые способности их владельцев. Итак, у Майрона уже были рабы и слуги, чего ещё ему было желать?

– Соратников, – побледнел, как полотно, Леголас.

– Да, – подтвердил догадку мужа Глорфиндел. – Пророков, которые бы исповедовали его веру во всех концах Арды и стали бы его единомышленниками. Майрон – ослепительно красивый и мудрый Майа – не желал власти, он желал воплотить свою идею в жизнь и считал, что цель оправдывает средства.

Древний воин стал мрачнее тучи.

– С помощью Кольца Майрон мог управлять прочими кольцами и вся их сила зависела от Единого. В свою очередь, девятнадцать колец питали Единое Кольцо и их владельца. По сути, оно симбиот – сущность, живущая на теле хозяина, как паразит, и наделяющая его взамен силой и сверхспособностями. Надевая Единое Кольцо, Майрон мог видеть всё, что делалось с помощью меньших колец, мог проникать в мысли их владельцев и управлять ими. Нося Кольцо, Майрон становился намного сильнее, но не всемогущим и непобедимым, как принято считать. Иначе Война Последнего Союза не длилась бы целых пять лет и не закончилась бы для него поражением.

– Смертным же, носившим его, оно продлевало жизнь, давало некоторую власть, но одновременно высасывало жизненную энергию владельца. Тот, кто надевал Кольцо, становился невидимым, и лишь при ярком солнечном свете можно было разглядеть слабую тень. Кольцо усиливало слух его владельца, давало власть понимать речь других созданий. А ещё оно обладало свойством менять массу и размер по своему усмотрению, таким образом, «покидая» смертных хозяев, потому как владеть Кольцом мог лишь тот, кто обладал достаточно сильной волей и могуществом.

– То есть… только Саурон может обладать им? – задумчиво протянул Синда.

– Не совсем так… – мрачно ухмыльнулся Глорфиндел. – Почему Кольцо предало Исильдура? Почему оно стремится вернуться к своему хозяину? Почему оно способно создавать морок и искушать, даже тех, кто не носит его? Почему стоило Исильдуру завладеть Кольцом, и могущественный Саурон был повержен? И наконец самое главное, почему оно обладает собственной волей?

– Кольцо… Оно живое!!! – ахнул принц.

– Да, Леголас. В тот день Майрон не просто собственноручно отлил Кольцо. Он вложил в него свою душу, поэтому эльфы смогли увидеть его истинную сущность. В тот день Майрон перестал существовать в едином обличии: Саурон – всего лишь изуродованное hroa, а Кольцо – fea. А его fea признаёт лишь равного себе, того, кто сможет обуздать его волю, сломить непокорный нрав и подчинить себе. Так же, как Мастер приручает нижнего к прикосновениями своей руки. И так же, как нижний, оно знает, на какие точки своего Мастера следует надавить, чтобы получить желаемое. Мастер – ничто без своего нижнего, как и нижний – без своего Мастера.

– Значит, если его наденет тот, кто равен по силе Саурону, то он сможет подчинить Кольцо себе, и оно перестанет представлять угрозу?

– Нет, малыш. Майрон был очень дальновиден и всё просчитал, – разочаровал юношу древний эльф. – Магия Кольца настолько сильна, что любой, кто им пользуется, подпадает по его чары. Даже если бы новый владелец творил добро, исходя из своего разумения, Кольцо подменило бы его понятия добра и зла своими. В итоге, тот всё равно стал бы новым Повелителем Тьмы, продолжая дело, начатое Майроном.

– Значит, выход только один – уничтожить Кольцо! – горячо выпалил Синда.

– Малыш… – расхохотался Глорфиндел. – Ни у кого не хватит силы воли, даже у самого Саурона, уничтожить Кольцо, выбросить его или пренебречь им. В этом Саурон был твёрдо уверен и никогда не опасался такого развития событий, поэтому и носил Кольцо на пальце, на самом видном месте, создавая в сознании соперников иллюзию безраздельной и непоколебимой власти и силы, которые оно якобы дарует своему владельцу.

– Если хочешь, что-то спрятать, спрячь это на самом видном месте! – воскликнул Леголас, поражённый извращённостью ума расчётливого Майа.

– В точку. Майрон со всех сторон подстелил себе соломки, чтобы падать было не так больно. Майрон бессмертие и душу положил на алтарь своих идеалов, так что он ни перед чем не остановится. Поэтому ни к нему, ни к кому-то из Майар или эльфийских Владык Кольцо попасть не должно, – глубокомысленно заключил Глорфиндел.

Леголас сдвинул бровки и задумчиво почесал кончик носа.

– Но как Кольцо может возродить Саурона, если его тело было уничтожено?

– А вот это, Леголас, самый сакраментальный вопрос во всей этой тщательно срежиссированной и блестяще сыгранной пьесе, – поцеловал мужа в носик Глорфиндел. – Само по себе Кольцо – всего лишь кусок золота, а вот душа Саурона привязана к нему древней магией – нерушимой клятвой, подобно той, что влюблённые дают друг другу в день свадьбы.

– Слова, выгравированные на Кольце, – судорожно выдохнул Леголас и зажмурился, вспоминая текст оригинала:

«Одно кольцо, чтобы править всеми,

Одно кольцо, чтобы найти их,

Одно кольцо, чтобы привести их всех

И в тьме связать их».

Синда резко вскочил, как будто его оса в попу ужалила, и принялся скакать по талану, как умалишённый. Наконец, ритуальные пляски сошли на нет, и Леголас схватил мужа за руку:

– МОЙ ЛОРД, я знаю! Я всё знаю! Я теперь всё-всё знаю!!! Вы ведь присутствовали на свадьбе моих ada и nana. Кто ковал для них обручальные кольца?

– Келебримбор, я полагаю, – озадаченно произнёс Глорфиндел.

– Мне очень-очень нужно с ним поговорить, мой лорд, – обворожительно улыбнулся Синда и заискивающе заглянул мужу в глаза. – По-о-о-жалуйста.

– Нет, Леголас!– раздражённо выдернул руку из загребущих лапок мужа Глорфиндел и резко встал. Кубок с вином впечатался в столик, расплескав прекрасное дорвинионское по лакированной столешнице.

– Но… Почему?.. – еле слышно пролепетал Леголас. Горло сковал тяжёлый ком. Не проглотить, не вздохнуть.

– Потому что Келебримбор мёртв! Майрон выпустил в него десяток стрел и приказал своим слугам нести его тело, как знамя, впереди его войска. Келебримбор сошёл с ума, не выдержав пыток!!! Так что я больше слышать об этом не желаю! Выкинь эту дурь из головы и предоставь взрослым решать их проблемы самим, эльфёнок! Разговор окончен! – прорычал древний воин и, грозно сверкнув глазами, вылетел вон из талана.

Дверь с грохотом захлопнулась за мужем, сорвавшись с петель. Леголас тяжело вздохнул и показал зияющему дверному проёму язычок.

– Взрослые тоже могут бояться и ошибаться!

Глорфиндел приглядывал краем глаза за Леголасом, который гарцевал на Лайниэль впереди отряда, увлечённо о чём-то болтая с Лайндиром. Леголас был очень красив – нет, он, конечно, всегда был красивым, но сейчас, когда уверенность в собственных силах, потихоньку возвращалась к нему, он был просто сногсшибательно прекрасен. Юный Синда сидел в седле, как влитой, распрямив плечи, с улыбкой до ушей, с копной белоснежных волос, струившихся по спине, как гладкий шёлк. Сейчас он выглядел так же, как любой другой юноша его возраста. Но это было обманчивое впечатление. Под слоем уверенности и счастья, скрывались прежние страхи и сомнения, которые дорогие подарки, добрые слова и обещания были не в состоянии искоренить. И всё же сейчас от юного принца невозможно было отвести взгляд. Сейчас он был тем, кем был рождён, кем мог бы стать, если бы не Трандуил и не Глорфиндел.

– Он выглядит сейчас почти так же, как близнецы, когда они были в его возрасте, – Глорфиндел кожей почувствовал на себе взгляд пронзительных синих глаз.

– Почти… – медленно кивнула Арвен. – Если бы я не слышала всё, что злые языки шепчут о нём и тебе, я бы решила, что Леголас беззаботный и счастливый юный эльф. Эти слухи…

– Правда. С первого и до последнего слова. Поверь мне, ты не слышала и половины тех мерзостей, что я с ним делал, – подтвердил худшие опасения дочери Элронда древний воин. – Даже Саурон был бы более милосерден к беззащитному одинокому мальчишке, чем легендарный убийца балрога.

– Ты не Мелькор и не Саурон, – тяжело вздохнула Арвен и положила мужчине руку на плечо. – Тебе не чуждо сострадание и милосердие, Глорфиндел. Ты совершил страшное преступление, но твоё преступление другого толка. Ты позволил ненависти поселиться в твоём сердце, допустил, чтобы близнецы и твой Владыка встали на этот путь, и посмотри, что из этого вышло… Ненависть порождает лишь ненависть, невзирая на то, чем она вызвана.

– Ты пыталась достучаться до меня, а я не слушал, – могущественный и сильный мужчина стыдливо склонил голову , как провинившийся эльфёнок. – Впрочем, Элронд и близнецы тоже остались глухи к твоим мудрым словам. Ты была права. Во всём. Но запоздалые сожаления уже ничего не изменят. Да что там говорить, ты сама всё увидишь своими собственными глазами, как только мы доберёмся до Имладриса. У Леголаса там нет ни друзей, ни союзников. И это только моя вина. Я потворствовал этой ненависти и жестокости. Поверь, я не горжусь тем, что натворил.

На гордом и жестоком воине лица не было.

– Арвен, я пойму, если ты предпочтёшь больше не общаться со мной, но ты не могла бы… Леголас не сделал ничего плохого, уверяю тебя. Все эти мерзкие слухи о нём – гнусная ложь! Ты же знаешь его, он хороший и добрый мальчик!.. И если ты общаешься с ним только из жалости, то не нужно! Он её не заслуживает. В чём он действительно нуждается, так это в друге.

– Знаешь, Глорфиндел, а ведь ты был моим кумиром в детстве, – мужчина вздрогнул, как от пощёчины, и как-то даже осунулся. – Что ж… Наверное, это даже естественно, когда детские идеалы падают с высоких постаментов. Я знаю, как впрочем и вся долина, что твои предпочтения в постели выходят за рамки обыденности, но то, что ты сделал с этим чистым и добрым мальчиком… Это за гранью моего понимания! И это после того, как орки обошлись с моей nana! Чем тогда вы с Элладаном отличаетесь от тех, против кого мы сражаемся, если вы позволили себе пасть так низко! – никогда ещё Глорфиндел не выглядел и не чувствовал себя настолько жалким, как сейчас, когда дочь Келебриан, которую он безумно любил и уважал, отчитывала его, как сопливого эльфенка. И главное он даже слова поперек сказать не смел… – Я общаюсь с Леголасом, потому что он мне нравится. И я останусь его другом в Имладрисе. Но вовсе не потому, что ты меня об этом попросил, а потому, что должен же кто-то исправить ваши ошибки! Элладана склонять на путь прощения и здравомыслия будешь сам, а вот остальной террариум Имладриса я беру на себя. Постарайся хотя бы в этом не напортачить, любимец Валар!

Арвен яростно фыркнула, гордо встряхнула копной роскошных, волнистых, чёрных, как обсидиан, волос, крепко сдавила пятками бока белоснежного скакуна, и сорвалась с места, оставив главнокомандующего Имладриса хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

Леголас же тем временем пребывал в прострации. Разве мог он подумать, когда Глорфиндел взял его с собой в Лориэн, что эта поездка изменит всю его жизнь. Он прибыл в Золотой Лес перепуганным эльфёнком, который не представлял, как ему жить дальше в этом мире, где каждое живое существо считало своим святым долгом пнуть его побольнее или бросить в его адрес очередную колкость, а уезжал младшим любимым мужем самого желанного эльфа во всём Средиземье и двадцатью пятью верными друзьями, которые не отрекутся от него, стоит им пересечь границу Имладриса. Прошлая жизнь в Имладрисе теперь казалась ему страшным сном, как будто всё это было не с ним, как будто всё это было не взаправду.

Леголас ласково потрепал рыжую подружку по шее. Лайниэль уже успела избавиться от зимнего подшёрстка и теперь щеголяла перед поджарыми тонконогими скакунами Лориэна и Имладриса во всей красе. Уж теперь-то Халдир точно не посмеет обзывать его красавицу «патлатым пони»! Забавно, но так же, как и Лайниэль, юный принц сбросил старые неказистые пёрышки и из гадкого утёнка превратился в прекрасного лебедя.

Леголас улыбнулся своим мыслям и, заметив знакомую троицу красавцев, помахал им рукой. Халдир, по обыкновению, растолкал братьев, желавших попрощаться с принцем, и церемонно поцеловал тонкую ручку, не сводя насмешливых синих глаз с её обладателя. Юный Синда закатил глаза и заворчал, как старый пёс.

– Халдир!..

– Ну не Румиль так уж точно! – расхохотался капитан галадрим, которому вернули-таки наконец его красный плащ. – Признайся уже, ты же будешь скучать по мне, эльфёнок?

Леголас бы очень хотел, чтобы у него хватило храбрости и толики дерзости наклониться и поцеловать этого самодовольного котяру, чтобы стереть уже улыбку с его наглой морды. Но Глорфиндел так сверлил его взглядом, что Леголас не рискнул играть на и без того расшатанных нервах старшего мужа. Хоть и очень хотелось.

– Ты всегда можешь навестить нас с Глорфинделом, хотя бы ради того, чтобы лично убедиться в том, что я делаю успехи в стрельбе из этого восхитительного лука, который ты мне подарил, – невинно заметил принц. Тонкие изящные пальчики огладили гладкое плечо великолепного оружия, на которое он смотрел сверху вниз при их первой встрече на рынке Карас Галадона. Как часто в основе нашего предубеждения лежат наши собственные заблуждения. Юноша одарил оцепеневшего галад обворожительнейшей улыбкой из своего арсенала, способной пронзить любое, даже самое чёрствое сердце и отравить его самым смертельным из существующих ядом – безответной любовью. – Возможно, мой лорд даже позволит мне подарить тебе поцелуй, которого ты так жаждешь…

Младшие братья оттянули опешившего Халдира от принца, потому как к юному Синда уже выстроилась целая процессия, дабы попрощаться. Замыкали шествие Даэртон с женой и королевская семья Лориэна. Леголас попытался поблагодарить Владык Лориэна за гостеприимство и всё, что они сделали для него, сына их врага, но слова застряли у него в горле и заготовленная речь вышла сумбурной и скомканной.

Трандуил с презрением относился к Келеборну и Галадриэль, но Леголас был избавлен от предубеждений отца и предпочёл избрать путь Гила – доверять тем, кто был к нему добр. Всем сердцем. В конце концов, недомолвки и закоренелые предубеждения вносят в мир смуты даже больше, чем коварство и злоба. Леголас хотел верить, что доброта чего-то стоит, что любовь способна преодолеть любые предубеждения, что богатство вовсе не то, к чему стоит стремиться, что мир имеет смысл и что смерти бояться не следует. Есть вещи и похуже смерти… Он это точно знал. А ещё он знал, что все предрассудки и предубеждения стираются перед лицом общей боли.

Лайниэль нетерпеливо фыркнула, прекрасно понимая, что царивший вокруг хаос означал путешествие, и направилась к Глорфинделу. Гил сидел впереди отца и только успевал крутить головой. Столько всего интересного творилось вокруг! Леголас не мог отвести от них глаз. Солнышко запуталось в золотых кудрях, обрамлявших волевое безупречное лицо грозного воина древности, на губах которого порхала счастливая улыбка, в глазах теплилась любовь, а сильная рука нежно обнимала неугомонного сынишку. Совершенный воин на белоснежном скакуне как будто сошёл со старинного гобелена Первой Эпохи, собственно, это было не так уж далеко от правды. Благородная смесь доминанта до мозга костей и нежного ласкового зверя. Идеально сбалансированная. Для него, Леголаса.

И принц понял, что это стоило того! Абсолютно всё, даже самые ужасные испытания, которые выпали на его долю. Он поступил правильно, сохранив жизнь своему малышу, своей путеводной звездочке.

Поддавшись любовным флюидам витавшим в воздухе, Асфалот нежно уткнулся мордой в гриву Лайниэль, а строптивая кобылка возмущённо цапнула наглеца за морду.

Глорфиндел усмехнулся, потрепал старину по шее, соболезнуя, взял руку младшего мужа в свою и демонстративно поцеловал, сверля соперника, не спускавшего с его Синда глаз, ревнивым взглядом. Леголас засиял, как солнышко, и покраснел до кончиков ушек. Такое публичное проявление чувств до сих пор смущало его. Но в то же время это было приятно. До мурашек приятно. В тот день Леголас пообещал себе, что научится дарить и принимать подобные ласки, не краснея. В конце концов, для того, чтобы начать новую жизнь, в первую очередь нужно избавиться от того, что тянет в прошлое. Просто отпустить всё, что было, и не жалеть ни о чём…

Халдир ухмыльнулся, прижал кулак к груди и почтительно склонил голову, преклоняясь перед совершенной красотой этой вечной пары.

Мастер и его шедевр.