Текст книги "Новая жизнь (ЛП)"

Автор книги: Esteliel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)

Глорфиндел расплылся в озорной улыбке и усадил юного Синда к себе на колени.

– Вообще-то это должно было быть наказанием, – язвительно заметил воин. – Но почему бы наказанию не стать удовольствием, ммм?

Леголас изумлённо уставился на улыбавшегося до ушей лорда и покраснел, явно смущённый тем, как его бесстыдное тело реагировало на порку.

– Я… мне не нравится, когда вы делаете мне больно. Но я люблю, когда… вы ко мне прикасаетесь…

– Можно подумать, что это было очень больно, roch-neth. Ты уже должен знать разницу между «очень больно» и «вполне терпимо». А теперь вставай и обопрись о тот столик у камина.

Затерявшись в своих мыслях и ощущениях, сконфуженный принц поспешил выполнить приказ Глорфиндела. Он давно перестал понимать, что вытворяло его тело и почему оно так реагировало на то, что должно было бы внушать страх или по меньшей мере отвращение.

«Мне нравится, когда меня наказывают?! Я какой-то деградировавший уродец не иначе…» – терялся в догадках Леголас, сжимая пальцами края столешницы.

В этот момент прут маллорна обрушился на его многострадальный зад, отвлекая от рассуждений на тему его странных сексуальных предпочтений. Принц удивлённо вскрикнул и прикусил губу. Было больно, очень больно… Пульсирующая ноющая боль отзывалась в каждой клеточке его тела, а зад полыхал огнём. И всё же Глорфиндел сдерживался. Леголас знал это. Эта боль даже рядом не стояла с тем, что испытывала его задница, когда тот порол его ремнём или розгой.

– Достаточно с тебя, – заявил Глорфиндел, пару раз хлестнув юного Синда по голому заду прутом и удовлетворённо оценив созданный его рукой шедевр – красные метки, что легли одна параллельно другой, на белоснежной коже юноши. – Тебе идёт… И полагаю, тебе всё-таки понравилось быть наказанным, – отметил воин, сжав полуэрегированный член принца. Шлёпнув мальчишку по голой заднице и самодовольно улыбнувшись, когда тот зашипел от боли, древний воин промурлыкал:

– Всё, свободен… И принеси мне расчёску и бокал вина.

С довольной улыбкой сенешаль проследил за тем, как юный принц поспешил убраться от него подальше, и оценил свой выбор ночного гардероба Синда. При каждом движении невесомая полупрозрачная ткань коротенькой ночной рубашки приподнималась вверх, что позволяло любоваться аппетитной красной попкой принца и свежими рубцами, оставленными на ней его рукой.

Глорфиндел расслабленно опустился в кресло и, откинувшись на бархатную подушку, взял бокал вина, что протянул ему Синда. Жестом приказав юноше сесть у его ног, он забрал из рук принца расчёску и, поставив бокал на столик, принялся расчёсывать белоснежные, длинные, растрёпанные волосы.

– Не трясись ты так. Хватит с тебя на сегодня наказаний. Если ты, конечно, будешь хорошо себя вести, – язвительно заметил Глорфиндел, прекрасно понимая какие ассоциации у принца возникали при взгляде на эту расчёску.

Тяжело вздохнув, Леголас положил подбородок на бедро Глорфиндела и закрыл глаза, успокоенный этими завораживающими нежными манипуляциями. Несмотря на пульсирующую боль, принц наслаждался интимностью этого момента. Он чувствовал себя так, как должно быть чувствуют себя эльфята в утробе матери – в полной безопасности.

Но не успел воин даже закончить заплетать волосы своего Синда, как их уединение было бесцеремонно нарушено. Тихо постучав в дверь, возвещая о своём прибытии, в талан вошёл Келеборн.

Леголас испуганно ахнул, дёрнулся в сторону и зашипел, когда расчёска запуталась в его волосах.

– Тише, roch-neth, – осадил принца Глорфиндел и поприветствовал гостя. – Suilad.

– Suilad, – кивнул в ответ Владыка Лориэна.

– Келеборн, mellon nín, прошу садись, – указал древний воин правителю эльфийского королевства на кресло, стоявшее напротив. – Рад, что ты выкроил немного времени в своём плотном графике, чтобы заглянуть на огонёк к старому другу. Давно мы с тобой не болтали наедине.

Владыка Келеборн медленно кивнул, усаживаясь в кресло напротив Глорфиндела.

– Да, очень давно. Ты не часто радуешь меня своими визитами, но оттого я всегда жду их с особым нетерпением. Мало с кем в этих землях я могу поговорить столь же открыто, как с тобой, мой старый друг.

– Леголас, принеси-ка Владыке Келеборну вина, – приказал Глорфиндел и тихо рассмеялся, когда правитель-Синда проводил юношу, робко просеменившего через всю гостиную, изумлённым взглядом.

– Ты опять плохо себя вёл, cunn dithen? – с улыбкой заметил Келеборн. Когда же принц повернулся к нему лицом, улыбка на лице Владыки стала ещё шире – юноша всё ещё был возбуждён.

Зардевшись, Леголас смущённо уставился в пол и протянул Келеборну бокал вина, едва не вывернув его содержимое на Владыку.

– Я смотрю, тебе очень нравится, когда Глорфинделу приходится тебя наказывать? – подразнил юного Синда Владыка.

Глорфиндел расхохотался и дёрнул принца за рукав ночной рубашки, приказывая тому опуститься на пол у его ног.

– Ну, и каким же будет твой ответ на вопрос Владыки Келеборна, Леголас?

Комментарий к Глава 29. Сладкая боль Синдарин:

roch neth – жеребенок

cunn lend nín – мой милый принц

suilad – здравствуй

mellon nín – мой друг

cunn dithen – маленький принц

Кошмар Леголаса: https://pin.it/vfcjym3yvpsuox

====== Глава 30. Игры, в которые мы играем ======

– Да, я… плохо себя вёл, – нехотя признался Леголас. Не в силах оторвать глаза от пола, он ждал, когда Келеборн отпустит в его адрес какую-нибудь унизительную ремарку. – Мой лорд имел полное право наказать меня. Я его опозорил.

– Ну наказание было не таким уж строгим, как я вижу, – улыбнулся Келеборн и многозначительно скользнул взглядом по ягодицам принца, на которых красовались багровые рубцы. – Так ты всё-таки научился находить удовольствие в прикосновении своего лорда, невзирая на то ласка ли это или наказание?

– Мне не нравится боль! – взвился Леголас и тут же смутился. Он чересчур бурно отреагировал на вопрос Келеборна. Но почему-то ему было очень просто отвечать властному Синда на эти, казалось бы, унизительные вопросы. – Нет, милорд… Мне просто нравится быть с ним рядом.

– Что ж… Это маленький, но всё же прогресс, – улыбнулся Келеборн. В этой обычно насмешливой улыбке чувствовалось нечто ещё – искренняя забота. – Нет ничего удивительного в том, что тебе нравится быть с ним. Лорд Дома Золотого Цветка – один из самых сильных и отважных воинов в Средиземье и за его пределами, огонь его души пылает так ярко, что способен затмить даже солнце. Лорд Глорфиндел обладает харизмой и очарованием, перед которыми невозможно устоять. Он – мечта всех девушек и юношей, лорды древнейших эльфийских домов, равно как и короли с радостью почти бы за честь отдать за него своих отпрысков. Но самый почитаемый эльф во всём Средиземье выбрал тебя.

– Но я его не выбирал, – тихо заметил Леголас.

Это было чистой правдой, его мнения никто не спрашивал. Глорфиндел просто взял то, что хотел, не заботясь о том, какую боль его действия причинили юному Синда. Из-за того, что древний воин возжелал его, он потерял всё – дом, семью, уважение своего народа, честь, невинность, свободу… Он стал рабом. Рабом своих желаний, рабом Глорфиндела. Но то было раньше…

Теперь же всё было иначе: Глорфиндел не скрывал своих чувств к нему, заботился о нём и их сыне, никому не позволял его унижать или обижать, терпеливо учил его и объяснял всё так, чтобы ему было понятно, отвечал на все его вопросы, какими бы глупыми они не были, спокойно и обстоятельно. Всё изменилось… и осталось по-прежнему, только теперь он был «маленькой любовью капитана», как называли Синда воины его лорда. Честно говоря, Леголас понятия не имел, кем он стал для древнего воина. И было ли вообще у их отношений какое-то название? Он чувствовал любовь Глорфиндела каждой клеточкой тела, но особо не обольщался, ведь что он мог дать своему лорду взамен? У него ничего не было: ни денег, ни дома, ни титула, даже имени и того не было. Только сумасшедший захотел бы связать свою жизнь с презренным изгнанником…

– Нет, не выбирал. И всё же ты ему подчинился. По собственной воле, – спокойно заметил Келеборн. – Но если бы у тебя был выбор, Леголас, ты выбрал бы лорда Глорфиндела?

– Кажется, Гил проснулся… – сенешаль нежно погладил Леголаса по волосам и встал. – Я проверю, как он там. Леголас, предложи Владыке Келеборну ещё вина. Я знаю, ему очень нравится этот урожай.

С этими словами воин вышел, оставив Владыку и принца наедине. Леголас молчал. Он думал о жизни до и после Глорфиндела и понимал, что отмотай он всё назад, то ни за что не променял бы то, что было сейчас между ним и его лордом, на спокойное и безрадостное существование в чаще древнего леса, как ни за что не отказался бы от права называть Гила своим сыном, хоть его появление на свет едва не стоило ему жизни. Даже наказания Глорфиндела больше не пугали Леголаса; он чувствовал, что те были всего лишь частью какой-то игры, смысл которой он пока ещё не понимал.

Леголас встал, налил Келеборну вина, а заодно наполнил терпким напитком бокал своего лорда. Кресло Глорфиндела пустовало, и потому юноша робко занял его, вцепившись в бокал с благородным напитком, как в защитный оберег.

– Ты хочешь быть вместе с ним? – тихо повторил свой вопрос Келеборн и пристально посмотрел принцу в глаза.

– Да, милорд… Но что я могу ему предложить? Он лорд Дома Золотого Цветка, убийца балрога, самый уважаемый эльф в Средиземье, а я… ничто, – хрипло прошептал Леголас, не смея посмотреть Владыке Келеборну в глаза.

– Ты вовсе не ничто, Леголас, – нежно заметил Владыка Лориэна. – Ты принц Эрин Гален, сын Трандуила, внук Орофера, потомок великого Тингола… и к тому же, родственник самого Владыки Келеборна.

Леголас ошарашенно уставился на Келеборна, не в силах произнести ни слова.

– Полагаю, Трандуил не упоминал об этом факте, не так ли? – улыбнулся правитель Синда и пригубил вино. – Да. У нас с тобой в венах течёт одна и та же кровь, Леголас. Так что не нужно меня бояться, я не причиню зла ни тебе, ни твоему сыну. Вообще-то, именно за тем, чтобы удостовериться в твоём благополучии, я и явился сюда в столь поздний час, – тон голоса Владыки в одночасье сменился с насмешливого на серьёзный. – Как ты, маленький принц? Ты в порядке?

Леголас непонимающе уставился на Владыку. Тот вздохнул и придвинул кресло чуть ближе к тому креслу, где сидел его юный родственник.

– Дитя, ты ведь понимаешь, что, если тебе нравится подчиняться лорду Глорфинделу, это вовсе не делает тебя шлюхой? Ты удивишься, если я скажу, что многие уважаемые короли и воины, о которых ты читал в легендах и балладах, играют в те же игры, в которые играете вы в своей спальне? Но разве это так странно, что могущественный король, вынужденный каждый день нести груз ответственности за свой народ и тяжёлые решения, что он принимает, в постели ищет избавления от этой ноши? Что постыдного в том, если на какие-то пару часов могущественный правитель или сильный воин хочет избавиться от страхов, что преследуют его, и груза тяжких мыслей, что терзают его голову? Да, Леголас, многие из великих мира сего играют в эти игры и не стыдятся этого, потому что это помогает им быть опорой тем, кто в них нуждается, это приносит мир и покой в их сердца. Так почему же ты стыдишься того, что происходит между тобой и Глорфинделом? Это касается лишь вас двоих и никого более.

Келеборн замолк на краткий миг, дав юному принцу переварить обрушившуюся на него информацию. По лицу Леголаса Владыка понял, что его слова перевернули мир юного Синда с ног на голову.

– Что же касается пристрастия твоего легендарного лорда к доминированию, то это не имеет ничего общего с жестокостью, малыш. Он страдает от тех же демонов, которые мучают и тебя, маленький принц. Вот только он находит удовольствие в твоём безоговорочном подчинении, в твоих слезах и криках. Он так привык всё контролировать, что это желание перенеслось и на постель. Контроль – это то, что не даёт ему погрузиться во мрак. Полагаю, ты уже видел зверя, что живёт в нём. Так вот, его нужно кормить время от время. Глорфиндел отнюдь не уникален в этом плане, он не один такой. Подумай о тех воинах, что пересекли Хэлкараксэ, о тех, что участвовали в резне при Альквалондэ, о тех, кто сражался в войнах против Саурона и Моргота, о тех, кто потерял своих любимых и эльфят в этих кровавых сражениях… Если это приносит покой их душам и наслаждение их телам, то разве они достойны порицания? Так ли велика цена, которую ты платишь за право быть рядом с тем, кого ты любишь и кто любит тебя не меньше?

Леголас пристально посмотрел на Владыку Келеборна, как будто видел его впервые.

– Только слепой может не заметить, что мой старый друг влюблён в тебя по уши, – добродушно усмехнулся Владыка Келеборн. – Право, я и не думал, что доживу до этого дня. Дитя приручило самого опасного эльфа в Средиземье, подумать только!

– Лорд Глорфиндел с вами бы не согласился. Он считает, что это он приручил меня, – едко заметил Леголас и сделал глоток из бокала, предназначавшегося его лорду.

– Малыш, в эту игру играют двое. Твой лорд, конечно, редкий Мастер, но он – ничто без своего roch-neth… – ухмыльнулся Келеборн и уже намного серьёзнее добавил:

– Эти игры появились задолго до твоего рождения, юный принц. Твой лорд выбрал тебя. Ты подарил ему всё, о чём он мечтал: прекрасного сына, искреннюю чистую любовь, добровольное подчинение. Ты не ничто! Леголас, ты возлюбленный легендарного лорда Глорфиндела, ты подарил жизнь его наследнику, ты принц Эрин Гален. Разве этого мало, чтобы гордиться тем, кто ты есть, Леголас?

– Я больше не принц, – вздохнул Леголас. Его уже достало всем вокруг напоминать об этом факте, как будто все вдруг позабыли о том, что Трандуил лишил его титула и с позором изгнал из Эрин Гален. – Теперь я просто Леголас!

– Странно, – насмешливо промурлыкал Келеборн. – А мой лес почему-то уверен в том, что к нам в гости явился младший внук Орофера. Он заявил мне, что пел тебе, и ты отвечал ему, как и твоя маленькая звёздочка. Так стало быть Золотой Лес мне солгал?

– Нет, милорд. Я слышал, как пел Золотой Лес, когда мы приехали, – смущённо признался юный Синда. – В Имладрисе деревья не так охотно со мной разговаривают.

– Потому что ты не их принц, – констатировал очевидный факт Келеборн. – Лотлориэн же подчинился и признал королём наследников Тингола, то есть меня или любого другого эльфа, в чьих жилах течёт его кровь. Именно поэтому ты и слышишь его. Именно поэтому ты слышишь древний лес Эрин Гален. Так что Трандуил может хоть на каждом углу вещать о том, что он лишил тебя титула, имени и бла-бла-бла, но это не так… Как твой король и отец, он, конечно же, может лишить тебя имени или дома, но не титула, потому что это не в его власти. Эрин Гален признал тебя принцем, когда ты родился, как и мой лес. Так что хочешь ты этого или нет, но ты – принц Эрин Гален. И те косы, что ты носишь, твои по праву рождения. Запомни это, Леголас!

Леголас зачарованно смотрел на рубиновую жидкость, что мерцала в серебряном кубке. Малейшее, даже самое незначительное движение нарушало зеркальную поверхность, расползаясь мелкой рябью во все стороны. Он был в замешательстве. Честно говоря, юноша был уверен в том, что лорд Келеборн будет насмехаться над ним, обращаться с ним как с рабом или заложником. Но вместо этого, тот говорил с ним, как с равным. Правда, Владыка всё-таки делал существенную скидку на юный возраст своего собеседника, что было и неудивительно, ведь Келеборн видел расцвет и падение Дориата и величие Менегрота. По сравнению с ним, Леголас был не более, чем эльфёнком, хоть он сам и считал иначе.

– Вы ведь такой же как Глорфиндел, да? – робко спросил юноша и покраснел до кончиков ушей.

– Да, мне нравятся те же игры, что и твоему лорду, – тепло улыбнулся Келеборн. – Поэтому нет надобности стесняться в моём присутствии. Я понимаю желания, что движут вами обоими. Надеюсь, ты поразмыслишь на досуге над моими словами.

– Спасибо, милорд. Обещаю, я подумаю над вашими словами, – тихо ответил Леголас. Он прекрасно понимал, что слова Владыки были правдивы, ибо он видел тому наглядное подтверждение – Эллонур буквально умолял его лорда о розге. Хотя как можно было получать удовольствие от порки розгой или плетью, Леголасу было невдомёк. – И спасибо… за вашу доброту и гостеприимство по отношению к моему сыну и ко мне. Я не могу говорить за моего… за Трандуила, но, прошу, примите мои извинения за то, что его люди делали с вашим народом. Мне очень жаль.

– Я принимаю твои извинения, сын Трандуила, – царственно склонил голову Келеборн. – Ты истинный принц Эрин Гален, внук Орофера, и заслуживаешь уважения хотя бы за это, – озорная усмешка скользнула по губам мужчины. Он придвинулся чуть ближе и прошептал юноше на ухо:

– Ты, бесспорно, принц, Леголас, но лишь за пределами этого талана. А когда в гости к твоему лорду приходит его старый друг, который разделяет его интересы, ты собственность Глорфиндела, малыш. А потому уступи-ка место своему лорду и дай поговорить старшим.

С этими словами Келеборн отстранился. Леголас же поспешно вскочил на ноги, уступая кресло вошедшему в гостиную Глорфинделу.

– Прости, что прервал твою увлекательную беседу с моим принцем, но я по нему безумно соскучился, – ухмыльнулся Глорфиндел и вернулся в кресло. Леголас хотел было снова склониться у его ног, но воин усадил его к себе на колени, нежно поцеловал в лоб и предусмотрительно забрал бокал с вином из его рук. – Так о чём вы тут разговаривали, пока меня не было?

– О, мне просто было любопытно, чем ты его наказал. Маллорн, верно? – подмигнув принцу, увильнул от ответа Келеборн.

Принц зарылся лицом в волосы своего лорда и с упоением вдохнул родной запах. Мужчины ещё долго разговаривали о вещах, в которых Леголас ничего не смыслил, а юноша пребывал в полном замешательстве – слова Владыки Лориэна стали настоящим откровением для юного Синда.

Уже два года прошло с тех пор, как юный принц спал в кровати Глорфиндела, но всё ещё был невинен, как младенец…

====== Глава 31. Галурон ======

Когда Келеборн ушёл, Леголас ещё долго лежал на груди своего лорда, прислушиваясь к биению его сердца, задумчиво играя локоном золотых волос и размышляя о словах Владыки. Принц с упоением вдыхал ставший родным запах свежескошенной травы, – запах Глорфиндела. Сегодня он впервые осознал, что рядом с этим жестоким и властным мужчиной он чувствовал себя цельным, и это было по меньшей мере странно. После того, что произошло между ними, после того, с чего начались их непростые и запутанные отношения, могли ли они быть вместе?

Леголас полночи провёл за тем, что пытался искренне ответить себе на, казалось бы, очень простой вопрос: «Что я чувствую к Глорфинделу?». Он изучил все закоулки своего сердца на предмет ненависти или страха к могучему воину, но пришёл к заключению, что не чувствует к воину ни того, ни другого. Вместо этого при мысли о сенешале его сердце переполнялось любовью и уважением. И впервые в жизни он мог с уверенностью сказать, что испытывал что-то отдалённо напоминавшее то, что другие называли счастьем. И это пугало юного принца ещё больше, чем светлое чувство к тому, кого он, по логике вещей, должен был ненавидеть и бояться. Счастье было тем, что предназначалось для других эльфов, не для него. Для него оно было эдакой путеводной звездой – далёкой, прекрасной и недостижимой.

Тяжело вздохнув, принц закрыл глаза и тихо прошептал, погружаясь в свои эльфийские сны:

– Losto vae, hîr nín.

Он уже крепко спал, когда Глорфиндел нежно поцеловал его в висок и прошептал в ответ:

– Losto vae, pen vell.

Утро застало Глорфиндела и Леголаса в приподнятом расположении духа, если не считать того, что Гилрион дулся на своего ada, потому что тот не разрешил ему есть сладкий ароматный мёд ладошкой прямо из банки.

– Какие у вас на сегодня планы, мой лорд? – поинтересовался Леголас, вытирая крохотные липкие пальчики сынишки от остатков мёда.

– Честно говоря, пока никаких. Мы приглашены сегодня на обед к Владыкам Лориэна, а до этого времени я совершенно свободен. Я думал прогуляться с вами. Полагаю, Гилу бы очень хотелось исследовать Золотой Лес? Да, мой разбойник?

– Даааа! – радостно взвизгнул Гил и принялся носиться по талану, как заводной.

Очень скоро его активность перенеслась в более подобающее для этого место, а именно: в лес. Леголас и Глорфиндел неспешно прогуливались под кронами золотых маллорнов, а Гилрион бежал впереди родителей, собирая всё, что попадалось ему под руку и, по его мнению, было очень красивым.

Мужчина и юноша предпочли свернуть с дороги, что вела в те части леса, где проживали семьи галадрим с эльфятами, и ступили на тропу, стремившуюся к тем местам, где эльфы Нандор и Синдар проводили свободное время – на стрельбище, где юные эльфы отрабатывали навыки владения луком, к небольшим прудикам, где мальчишки ловили рыбу, к уютной долине, где собирались музыканты, чтобы порадовать праздную публику песнями и музыкой. Заприметив небольшой уединённый ручей, утопавший в жёлтых цветах, так гармонировавших с волосами Глорфиндела и его крошки-сына, они расположились на берегу. Гилрион возился рядом с родителями, увлечённо собирая букетик из жёлтых цветов. Правда, потом его вниманием завладела рогатая улитка, и потому жёлтые цветы были небрежно брошены Глорфинделу на колени, а юный исследователь отправился на поиски лесного чудища, что имело неосторожность оставить клейкий след на камне близ ручья.

– Гил, не уходи далеко! Гуляй там, где я могу тебя видеть! – напутствовал сына Леголас перед тем, как выпустить его из цепких объятий. Глорфиндел лишь тихо рассмеялся и принялся плести венок из цветов, что собрал сынишка, мурлыкая себе под нос какую-то песенку.

– Не беспокойтесь, принц! Мы присмотрим за маленьким воином! – раздались два весёлых голоса из кроны дерева и через секунду перед ними возникли два статных красивых воина– небезызвестные Файрион и Лайндир. Воины присели на корточки и вовлекли Гила в только что придуманную ими игру.

Леголас взволнованно наблюдал за их вознёй у ручья, когда его голову увенчала корона из жёлтых цветов. От неожиданности он тихонько вскрикнул, а Глорфиндел лишь рассмеялся в ответ. Принц с улыбкой потрогал венок, что теперь украшал его голову, одарил своего лорда лучезарной улыбкой и, повинуясь желанию сердца, робко поцеловал его.

– Как мило, – нарушил их интимное, преисполненное тихой нежности уединение ледяной голос. – Какая любящая и трогательная семейка, прямо загляденье. Отец правильно сделал, что выкинул тебя за порог, как безродную дворнягу. Жаль только, что не прибил перед этим.

Леголас зажмурился. О, он прекрасно знал этот голос! Сделав глубокий вдох, принц посмотрел вверх и встретился взглядом с Галуроном, который с нескрываемой ненавистью и презрением наблюдал за ними с тропинки, затерявшейся между раскидистыми старыми деревьями.

Средний сын Трандуила был похож на своего грозного отца даже больше, чем Келейдур. Те же зелёные пронзительные глаза, такие же серебряные волосы, то же худое, утончённое, красивое лицо, такая же непроницаемая маска холодности, жестокости и надменной самоуверенности… Разве что в плечах юный принц был несколько уже, чем лесной король, да ростом на голову ниже.

– Галурон! Я рад, что ты в порядке и что у тебя всё хорошо, – Леголас натянуто улыбнулся брату и направился в ту сторону, где воины Глорфиндела играли с его сынишкой. Те заметно напряглись, заметив незнакомца, и предусмотрительно сжали рукояти мечей, когда Леголас нежно взял Гила за руку, чтобы познакомить малыша с его дядей.

– Это мой брат, tôr adaren, Галурон. Поздоровайся со своим дядей.

– Mae govannen, tôr adaren! – робко поприветствовал незнакомца Гилрион. Загадочный надменный блондин смотрел на него с такой ненавистью, что малыш, ещё не знавший названия столь тёмным чувствам, смущённо спросил Леголаса:

 – Это твой брат, ada? А у atto тоже есть брат?

– Нет, Гил… У тебя только два дяди: Келейдур и Галурон. И они оба мои братья, – заверил сынишку Леголас.

– Хорошо, – с заметным облегчением вздохнул Гилрион, решив, что двух таких вот злобных нахмуренных родственников он ещё сможет вынести, а больше – уже точно нет.

– Так слухи не лгут… Ты хоть представляешь, какой позор навлёк на отца, на нашу семью?! Лучше бы ты сдох, чем лёг под этого Нолдо! Как мог сын Трандуила, принц Эрин Гален опуститься до такого?! Меня тошнит от тебя шлюха!

Лицо юного изгнанника стало каменным. Леголас наклонился к сыну и спокойно попросил его вернуться и поиграть с воинами, рядом с которыми теперь стоял Глорфиндел. Гилрион взволнованно посмотрел на своего ada и неохотно направился к воинам, которые уже готовы были броситься на защиту семьи их лорда, если бы тот не остановил их. Малыш шёл, постоянно оборачиваясь на Леголаса. В огромных синих глазах, таких же, как и у его ada, стояли слёзы – эльфёнок не понимал, что происходит, но остро чувствовал боль Леголаса, как если бы их связывала незримая нить.

– При моём сыне, Галурон?! – яростно прошептал опальный принц, когда Гил отошёл от них на значительное расстояние. – Можешь ненавидеть меня, сколько угодно, но не смей называть меня шлюхой при сыне! Ты больше не считаешь меня своим братом? Отлично! Но зачем же вымещать ненависть ко мне на невинном эльфёнке?! Поверить не могу, что ты опустился до такой подлости, Галурон!

– Скажи, а как мне тебя называть, предатель?! Как называют того, кто добровольно лёг под врага? Как называют того, кто даже в возраст не успел войти, а уже умудрился заиметь ублюдка? Как мне назвать того, кто в угоду своей похоти сбежал к врагу, когда его похождения стали достоянием общественности? Из-за тебя я оказался в этом странном лесу и вынужден жить здесь, как заложник, без друзей и семьи, дышать одним воздухом с галадрим, которые издевались и насиловали Келейдура, и молча терпеть их насмешки и оскорбления! Мне тут, знаешь ли, один хорошо известный тебе капитан галадрим в подробностях описал то, как он позабавился с моими братьями в Имладрисе. И знаешь что, это целиком и полностью твоя вина, маленький братишка! Так ты отплатил Келейдуру за все те годы, что он нянчился с тобой? Ты хоть представляешь, что отец с ним сделал, когда он вернулся из плена, мелкая дрянь?! И после этого ты хочешь, чтобы я пожалел тебя и твоего ублюдка?! С чего бы это, не подскажешь? Может быть, потому что ты раздвинул ноги перед убийцей балрога, который якобы тебя изнасиловал? Тебе самому-то от себя не тошно, Леголас? Тебе так нравится быть его любимой зверушкой, что ты променял нашу семью на его огромный член и продал свою честь за право называться его шлюхой?! Ты не дождёшься от меня жалости подлая мелкая дрянь! Когда он с тобой вдоволь наиграется и вышвырнет, за порог, не смей приползать к нашему порогу! В нашей семье тебе никто не будет рад!

– Можно подумать, что вы когда-нибудь были рады! – взорвался Леголас, яростью отвечая на ненависть в глазах брата.

Когда он был маленьким, то никогда не смел повышать голос на брата или говорить с ним в подобном – неуважительном – тоне. Но это было в прошлой жизни. Леголас больше не был испуганным наивным эльфёнком. Что-то сломалось в нём за эти два года. К лучшему или к худшему, но он изменился. Страх, что жил в нём, ушёл, обнажив то, что скрывалось внутри – звериные инстинкты и первобытную ярость. И этот зверь проснулся от спячки, сорвав с петель цепи, что сковывали его столько лет, не давая сказать вслух то, что уже давно назрело внутри.

– Как смеешь ты судить меня?! – прорычал разъярённый Синда-изгнанник. – Ты ничего не знаешь обо мне! Брат?! Да ты же никогда не интересовался мной! Я всегда был для тебя грязью под ногами, никчёмным эльфёнком, который убил твою nana! Ты хоть раз задумался о том, каково это, жить в моей шкуре – без отца, без матери, без друзей?! Где ты был, когда я бесцельно шлялся по дворцу двадцать лет, пытаясь вымолить у вас хоть толику внимания? Ты хоть раз снизошёл до того, чтобы поговорить со мной, не говоря уже о том, чтобы поиграть? Где ты был, когда наш отец сослал меня в чащу и забыл обо мне на целых двадцать лет?! Ах да, ты был очень занят, ведь тебя, любимчика отца, обучали тактике боя и искусству политики… А знаешь, чему учили меня? Молчать и не жаловаться! И я молчал… Я очень долго молчал, Галурон. Но больше я молчать не стану! Скажи мне, мой заботливый старший брат, когда мой день зачатия?

– Какое это имеет значение, малявка?! – огрызнулся Галурон.

– Не знаешь? – расплылся в безумной улыбке Леголас. – Не удивительно, ведь ты ни разу не пришёл поздравить меня. Собственно, чему я удивляюсь, ведь мой любящий папочка тоже не знает. Меня всегда поздравлял один из его советников. Они присылали мне коротенькую записочку, в которой обычно говорилось о том, что из-за сложной политической обстановки в нашем королевстве, праздник в честь никчёмного развратного сына его Величества Трандуила устраивать нерезонно и даже как-то аморально, что, впрочем, не мешало нашему отцу праздновать дни зачатия других его сыновей. Забавно, да?

– Ой, бедняжка! – язвительно фыркнул Галурон. – Наш несчастный сиротка Леголас! Сейчас разрыдаюсь! Жестокий отец и бесчувственный брат подтолкнули его к падению в пучину разврата… Только и можешь, что ныть, да сваливать вину на других!

– Нет, Галурон! Ты прав, – спокойно ответил стальной голос. – Прости меня, брат, за то, что был столь неосторожен в тот день, что отправился пасти лошадей безоружным. Прости меня, мой дорогой брат, что я позволил Глорфинделу изнасиловать меня у того проклятого озера. Наверное, я сам напросился – слабак, таким уж уродился. Прости меня за то, что я родился с дефектом, о котором мне никто даже не удосужился рассказать. Прости меня за то, что в мой день зачатия я отправился ночью в лес в надежде встретить там единственного родственника, которому было до меня дело, – моего брата Келейдура. Прости, что натолкнулся в нашем лесу на Глорфиндела, который снова изнасиловал меня. Прости меня, Галурон. Я очень виноват перед вами. Но вот ответь мне на один простой вопрос, пожалуйста, – где ты был, когда меня насиловали? Где был мой ada, когда я умолял его спасти меня?

Леголас смотрел в лицо столь похожее на лицо того, кто изгнал его два года назад из родного дома, – на нём застыло то же выражение, что и у Трандуила в тот роковой день – холодность, неверие и отвращение.

– Ты прав, Галурон, я не твой брат и не часть вашей семьи, потому что я никогда не был ни тем, ни другим, – Леголас уже не в силах был сдерживать слёзы, что струились по лицу. Слишком много неприятных воспоминаний всколыхнул этот разговор. – Я всегда был нежеланным сыном своего отца и нелюбимым братом для тебя. Уж не знаю, в чём я перед вами провинился, но это та правда, которую вы не желаете слышать. Называй меня шлюхой, дрянью, кем угодно… Мне всё равно. У меня есть любовь моего сына Гилриона, и это во сто крат превосходит всё то, что я когда-либо получал от моей любящей и заботливой семьи!