Текст книги "Новая жизнь (ЛП)"

Автор книги: Esteliel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц)

– Не забудь свою клятву, мой ветреный принц. Вернись ко мне. Я всегда буду ждать тебя. Только тебя…

– Глорфиндел? – выдохнул ошарашенный принц.

Но стоило ему произнести имя его лорда вслух, как густой едкий дым накрыл древний город. Величественный Гондолин погрузился в кромешную тьму. Тела эльфов – женщин, детей и мужчин – устилали окровавленные мостовые. Языки пламени танцевали на руинах некогда прекрасного эльфийского королевства. Демон древнего мира бросился на матерей с эльфятами, что спасались бегством из объятого пламенем города. Эльф с золотыми волосами и в доспехах им под стать, верхом на белоснежном боевом коне, бросился на балрога, преграждая ему дорогу. Серебряный меч вскрыл брюхо порождению Моргота, и демон рухнул в бездну, увлекая за собой могучего воина, чьё тело пожирали языки пламени…

– Не-е-ет! – задыхаясь от слёз, закричал Леголас и протянул руку, пытаясь дотянуться до Глорфиндела.

Но тьма уже поглотила прекрасное тело воина.

Принц снова оказался в Эрин Гален. Из озера – того самого проклятого озера! – вышел обнажённый и прекрасный Глорфиндел. Капли воды стекали по совершенному телу, являвшему собой квинтэссенцию мужской красоты. Леголас задрожал и попытался было закрыть глаза, но Зеркало не позволило.

«Валар, умоляю вас, не заставляйте меня смотреть на это! Я не хочу… Я ведь возненавижу его, если вы заставите меня пережить это снова! А я не хочу ненавидеть моего лорда!».

Но Валар остались глухи к его мольбам.

Юноша и мужчина сидели под старой яблоней. Рука Глорфиндела обвила Леголаса за плечи и притянула к себе. Его первый в жизни поцелуй… Синда всё ещё помнил сколько удовольствия было в нём, хоть поступок мужчины и застал его врасплох. Смирившись с тем, что ему придётся ещё раз испытать весь ужас и боль того рокового дня, Леголас так сильно сжал края чаши, что застонал от боли.

Но в видении, что явило ему Зеркало, всё было совершенно иначе, чем в воспоминаниях Леголаса…

Не было ни борьбы, ни разорванной одежды, ни насилия, ни крови, ни криков… Всего этого просто не было! Воин шептал ему слова восхищения на ушко, и Леголас из видения добровольно отдал ему своё тело. Мужчина и юноша занимались любовью. И это было так нежно и красиво, что что-то в реальном Леголасе сломалось.

Серебряные слёзы катились по юному точёному личику, падая на безупречно ровную гладь Зеркала. Видение растворилось в тумане, по глади Зеркала пробежала рябь.

Новая картинка предстала взору принца, сорвав с губ изумлённый крик.

Леголас сидел за столом в Имладрисе. Он снова ждал эльфёнка – или даже двух! Живот был до невозможности огромный! Рядом сидели Глорфиндел, Элронд, Халдир и Келеборн. На противоположной стороне стола восседал Галурон с привычной надменной миной на лице. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Мужчины что-то обсуждали между собой. На столе лежал свиток пергамента, на котором стояла подпись Элронда. Галурон скорчил недовольную гримасу, поставил свою подпись на документе и скрепил его печатью королевской семьи Эрин Гален.

Глорфиндел же не обращал на них ни малейшего внимания, потому как был очень занят тем, что нежно скармливал беременному Леголасу кусочки фруктов, а тот расплылся в робкой улыбке и украл поцелуй у своего лорда.

У реального Леголаса глаза вылезли из орбит. На указательном пальце беременного Синда-изгнанника из его видения красовалось золотое колечко, точно такое же, как на пальце Глорфиндела.

– Нет, этого быть не может!.. – не веря своим глазам, покачал головой принц.

Видение снова исчезло.

На смену ему пришла череда разрозненных картинок. Орки и наездники на варгах заполонили Эрин Гален, они прибывали, как снежная лавина. Отрубленные руки и ноги, искарёженные тела, эльфята, женщины, юноши, мужчины. Эльфы и орки держались окровавленными руками за вспоротые животы и перерезанные глотки. Стрелы со свистом разрезали воздух. Со всех сторон раздавался звон мечей. Лес полыхал в огне… Кровь, реки крови, она была повсюду!.. Это была самая настоящая бойня.

Лесные эльфы храбро сражались, но силы были неравными. Вскоре тела лесных эльфов и Синдар устилали поляну, а на ногах остались стоять лишь злобные приспешники Саурона.

Из оцепенения Леголаса вывел душераздирающий вопль. Светловолосый лучник Синда, очень похожий на него, только значительно старше, попал в плен к врагу. Два орка крепко держали вырывавшегося юношу за руки, а третий насиловал беспомощную жертву. Потом ему на смену пришёл ещё один, и ещё…

Леголаса чуть не вырвало от омерзения. Юный принц задыхался. Он был в ужасе от увиденного. Но то было лишь начало кошмарных видений.

Картинка снова изменилась.

Беременный эльф лежал на кушетке в хорошо знакомом Леголасу королевском крыле. Он метался в агонии. Белоснежные волосы закрывали лицо несчастного юноши, не позволяя принцу рассмотреть его черты. Рука со скрюченными пальцами, на одном из которых блестело золотое кольцо, накрыла круглый живот.

Гладь Зеркала стала чёрной, как дым от костра.

Леголас застыл от ужаса. Эльф, бившийся в конвульсиях, был привязан верёвками к больничной кушетке. Он резко дёрнулся в сторону, белоснежные волосы сдвинулись, открывая взору Леголаса лицо несчастного создания Илуватара. Но то было не лицо, а окровавленное месиво… Эльф содрал кожу с того, что некогда было его лицом. Кровь сочилась из страшных рваных ран, оставленных его собственными ногтями, что теперь разрывали простыни. Прокушенные губы скривились в гримасе ненависти и агонии. Эльф рычал, как дикий зверь… Эльф открыл рот и закричал. Но из его рта вылетел лишь сдавленный хрип – он потерял голос. Несчастное создание билось в предсмертной агонии.

Одеяло упало на пол, и Леголас увидел живот скрючившегося от боли эльфа – огромный, покрытый чёрными венами, гноем и рваными кровавыми ранами, что оставили на нём ногти юноши. Обезумев от боли, несчастный пытался вскрыть себе живот. Что-то злое, демоническое шевелилось внутри…

У кровати стоял придворный целитель, некогда огласивший юному принцу приговор, что стоил ему изгнания и проклятия отца, и Трандуил. По мертвенно-бледному лицу отца струились слёзы, а в зелёных глазах застыл ужас. Целитель кричал и бурно жестикулировал, пытаясь достучаться до Короля, который не мог сдвинуться с места и просто смотрел на эльфа, что бился в предсмертной агонии перед ним.

– Монстр… Проклят… Осквернён!.. Избавить от мучений… – долетели обрывки фраз до ушей юного Синда.

Король закрыл глаза и в ярости замотал головой, не желал его слушать. Целитель потряс убитого горем отца за плечи, пытаясь привести того в чувство. Трандуил вышвырнул его вон из палаты и запер дверь на ключ.

Отец медленно подошёл к сыну, что заходился в немом крике, и, опустившись перед ним на колени, что-то тихо прошептал юноше на ухо, нежно погладил по белоснежным волосам, достал кинжал из ножен и вонзил его в сердце обезображенному эльфу. Окровавленные губы расплылись в измождённой улыбке, а Трандуил издал такой жуткий вопль, как будто этот кинжал пронзил его собственное сердце.

– Прошу! Хватит! Я не вынесу больше! – завопил Леголас, вторя крикам отца, потерявшего сына.

Но Зеркало не вняло его мольбам.

Леголас очутился в горах. Перед глазами принца пронеслась безжизненная выжженная пустыня. На краю обрыва, у подножья которого извивалась быстрая река, стояла прекрасная белокурая эллет. Она протягивала огромному крылатому дракону с золотой чешуёй какой-то свёрток. Внезапно свёрток зашевелился и жалобно заплакал.

– Дитя было создано с помощью крови моего предка и преподнесено Валар в дар двум бесстрашным воинам, дитя должно быть добровольно принесено в жертву тому, с чьей помощью всемогущие создали его. Лишь так падёт заклятие, что Айнур наложили на род Орофера. Ты готова добровольно обречь своё дитя на смерть, дочь сумерек? – спросил мудрый древний голос.

– Да. Забери его, Смауг, умоляю тебя! Положи конец этому проклятию.

– Нет! – прорычал Лесной Король. Леголас узнал бы этот голос из миллиона других. То был голос Трандуила, но вот его лицо было лицом демона из ночных кошмаров Леголаса. Это было не прекрасное безупречное лицо его отца, а застывшая маска обожжённой плоти, обнажавшая мышцы и сухожилия.

– Нет! – в ужасе закричал Леголас.

– Нет! – печально выдохнула Эллериан и сорвалась в чёрную бездну. Белоснежные волосы трепетали на ветру, как крылья голубки, по красивому, бледному, точёному личику струились слёзы, а прекрасную деву поглатила тьма.

Совершенное сломанное тело лежало у подножья скалы, омываемое багровыми волнами.

Рык раненого льва, шелест крыльев и надрывный плач эльфёнка разнёсся по испепелённой пустыне, безмолвной свидетельнице трагедии давно минувших дней.

Комментарий к Глава 36. Зеркало Галадриэль Галадриэль и Зеркало: https://pin.it/j5n6vk52st3xqi

Видения Леголаса.

Трандуил и Эллериан помолвка: https://pin.it/qgxx4vtmwywhnj

Трандуил и Эллериан свадьба:

https://pin.it/scuwkdfieaosor

https://pin.it/mn54735ilt6roe

https://pin.it/kcqsn73re6wiw4

https://pin.it/dxy323cl27jrra

Битва Глорфиндела с Балрогом:

https://pin.it/ecqmbhikapwwie

https://pin.it/7yfrivori4qdbz

https://pin.it/cn43swnb4borpt

Любовник Глорфиндела:

https://pin.it/g74svxhmlm4iiy

https://pin.it/povctwjuz7rwlc

https://pin.it/36577p7mkmecsk

Битва в Эрин Гален:

https://pin.it/os4o5hxvdkeq6b

Смерть Элвира:

https://pin.it/syqnnnxtruunl4

https://pin.it/oco5rozxwe46jb

Сделка Эллериан: https://pin.it/zwcon5sfbemkgi

Трандуил и дракон на краю обрыва: https://pin.it/peu7nmzbttulfy

Демон из снов Леголаса:

https://pin.it/3m2gsacq4klnvz

https://pin.it/g7bisjh4uozqzv

Смерть Эллериан:

https://pin.it/pzyzjgkqqdvj7u

https://pin.it/bbnnukr7q7cxa7

====== Глава 37. Искупление ======

За окном стояла кромешная тьма, когда Глорфиндел вернулся от Келеборна. Едва переступив порог талана, воин сразу же почувствовал, что в его отсутствие что-то произошло. Предчувствие его не подвело. Леголаса не было ни в кровати, ни в детской. Зато мужчина кожей чувствовал, что во внезапном исчезновении его принца не обошлось без вмешательства Галадриэль.

Проверив сынишку и убедившись в том, что тот всё так же сладко спит, Глорфиндел сменил нарядную одежду на пару простых леггинс и тунику, на автомате опоясавшись портупей. Правда, после недолгих раздумий меч всё-таки остался в талане… от греха подальше.

Глорфинделу предстоял серьёзный разговор с Леди Света, ибо он догадывался, куда отправился его принц на ночь глядя, не поставив его в известность. И это и взбесило, и испугало его.

С одной стороны, Леголас имел право узнать тайны, что окутывали его появление на свет. Но с другой стороны, Глорфиндел не доверял Зеркалу Галадриэль. По правде говоря, он побаивался его, несмотря на то, что миледи неоднократно предлагала ему заглянуть в его гладь. В глубине души воин знал, что Зеркало может быть опасно, ведь он хранил в сердце такие глубокие шрамы, которые не смогло залечить даже длительное пребывание в Чертогах Мандоса, и кто знал, что станет с ним, если эти раны снова вскроются. И потому Глорфиндел с замиранием сердца думал о том, как это проклятое Зеркало может повлиять на ранимого юношу, который узнал так мало любви за свою короткую жизнь, но зато с лихвой испил из чаши страданий.

Стоило ногам древнего эльфа коснуться земли, как сердце в груди забилось ещё сильнее. Глорфиндел чувствовал, что сейчас он нужен своему принцу, как воздух. Он никогда не был в саду, где находилось Зеркало лесной колдуньи, и тем не менее, ноги сами вели его в нужном направлении. Сила Галадриэль ощущалась повсюду. Она висела в воздухе, как серебристая мелодия, и воин не мог подавить в себе чувства, что та пробуждала в нём. Много веков прошло с тех пор, как он бродил по берегам Благословенных Земель, оживлённым улочкам Тириона и безмятежным пастбищам Йаванны.

От воспоминаний о времени, когда он жил в Валиноре, его отвлекли знакомые голоса.

– Не отметай моё предложение, даже не обдумав его, как следует, Эллонур, – предупредил собеседника строгий голос. Голос, который мог принадлежать лишь одному эльфу в Средиземье – Келеборну. И хотя Глорфиндел изнывал от беспокойства за Леголаса, любопытство, проснувшееся в нём при упоминании имени бывшего любовника, взяло верх.

– Нет. То, что ты предлагаешь, мне не подходит, и тебе об этом прекрасно известно! Ни ты, ни миледи не в силах мне помочь, да и не желаете! Но в Лориэне есть тот, кто может. Так что не отговаривай меня, я прекрасно знаю, что делаю!

– Неужели? – спокойно поинтересовался Келеборн. – А вот я в этом совсем не уверен. Твоя душа страдает, Эллонур, я же вижу это. Я, конечно, не Глорфиндел и не Халдир, но я могу помочь. Я умею обращаться с розгой и плёткой не хуже них.

– Не произноси при мне его имя! Глупо с моей стороны было обращаться к нему за помощью, он изменился… Он больше не друг мне! Владыка, ты не в силах дать то, что мне нужно, но твой капитан может. И я приму его предложение.

Келеборн тяжело вздохнул.

– Эллонур, Халдир – это плохой выбор. Вы не можете помочь друг другу. Его душа тоже ранена, как и твоя. Вместо того, чтобы излечить друг друга, вы лишь сделаете друг другу ещё больнее! Я не допущу этого!

– Ты не мой мой лорд, так что не в твоей власти мне что-то запрещать! Оставь меня в покое! – надрывно выкрикнул Эллонур. Казалось, ещё секунда и он расплачется. Глорфиндел нахмурился, чтобы довести его бывшего до слёз нужно было очень сильно постараться. – Я уже всё для себя решил!

Эллонур поспешно зашагал прочь. Келеборн с тяжёлым вздохом последовал за ним. Глорфиндел же разрывался между бывшим и нынешним любовником, ибо оба нуждались в его поддержке в этот момент. Две благородных души, два дорогих ему сердца лежали на одной чаше весов…

– Нет, нет, нет!.. – завопил Леголас, с превеликим трудом отпрянув от Зеркала. – Это всё ложь, этого не может быть…

Дрожь пробирала юное тело насквозь, руки и ноги отказывались его слушаться. Он даже не мог вытереть слёзы, что ручьями стекали по его щекам. Собственно, в этом и не было острой необходимости. Принц всё равно не мог перестать плакать.

– Леголас, успокойся. То, что ты увидел в Зеркале не обязательно должно быть правдой, – попыталась успокоить его Галадриэль. Миледи сделала шаг вперёд, чтобы утешить юношу, но тот отпрянул от неё, как ошпаренный, и стремглав бросился прочь. Юный Синда бежал, не разбирая дороги, и остановился лишь тогда, когда сильные руки схватили его и притянули к стальной груди.

– Глорфиндел! – с облегчением выдохнул Леголас. Слёзы застилали глаза, ослепляя. – Прошу вас, не дайте им со мной это сделать! Я не хочу! Я не хочу умирать вот так… Только не так! Умоляю вас…

– Тише, малыш… Леголас, милый, успокойся. Что бы ты там не увидел в этом проклятом Зеркале, я не позволю этому случиться.

Глорфиндел крепко сжал перепуганного насмерть мальчишку в объятиях. Но Леголас рыдал без остановки и дрожал, как листик на ветру. Заметив вдалеке женскую фигуру в белом, воин смерил её испепеляющим взглядом.

«Какого Моргота! Я же ясно дал понять, что не желаю, чтобы он смотрел в твоё Зеркало! Он же ещё совсем эльфёнок! Посмотри, что ты наделала!».

«Валар желали говорить с ним. Я не могу противиться их воле. Он сам пожелал увидеть».

«Пожелал, говоришь! Ты уже позволила Эллериан заглянуть в это Зеркало, и в результате Трандуил развязал войну, что растянулась на долгих пятьсот лет и унесла столько невинных жизней, разрушила столько семей! Тебя ошибки прошлого ничему не научили?! Что, Моргот тебя побери, твоё треклятое Зеркало ему показало?!».

«Эллериан хотела заглянуть в Зеркало. Я лишь проводник, а потому не имею права отказывать тем, кто просит ответов у Валар. Я не всегда могу контролировать Зеркало. Оно обладает собственной волей! Глорфиндел, то, что Леголас увидел вовсе не обязательно должно быть тем, чем кажется на первый взгляд! Прекрати пререкаться со мной и лучше позаботься о мальчике. Успокой его и заставь рассказать тебе о своих видениях. Не повторяй ошибок Трандуила. Не дай сыну Эллериан замкнуться в себе, а иначе это знание будет день ото дня отравлять его душу, пока не сведёт с ума, как когда-то свело с ума его мать».

Глорфиндел злобно кивнул, наградив Галадриэль взглядом из разряда «мы-с-тобой-ещё-не-закончили». Сложившаяся ситуация его совершенно не радовала, но времени разводить демагогию не было. Как бы ни был он зол на Владычицу Лориэна, но эльфийка была права – Леголасу требовалось всё его внимание, остальное же могло подождать.

– Давай-ка вернёмся в наш талан, малыш, а потом ты мне всё расскажешь, – Глорфиндел нежно поцеловал юношу в бровь, отметив про себя, какой холодной и бледной была его кожа.

– Вы не знаете, что я видел! – в отчаянии застонал принц. – Столько боли, это так ужасно…

Глорфиндел снова нежно поцеловал юного принца, слизывая соль с мертвенно-бледных щёк.

– Это всё моя вина… – рыдал юноша. – Моя вина… Всё должно было быть по-другому, я видел это… Вся эта боль – моя вина!

– Малыш, пожалуйста, успокойся, – воин пытался привести в чувство рыдавшего навзрыд Синда, но всё без толку. Впервые в жизни древний эльф чувствовал себя абсолютно беспомощным. Он понятия не имел, что Леголас увидел в Зеркале, но понимал, что то, что Валар показали ему, шокировало юного эльфа и – что ещё хуже – заставило чувствовать себя виновным чуть ли не во всех грехах всех эльфийских племён за все Три Эпохи вместе взятых.

Когда на горизонте показалось поселение галадрим, состояние Синда лишь ухудшилось, а Глорфиндел исчерпал весь запас утешительных слов.

Взвесив все «за» и «против», он резко сошёл с тропы, утягивая за собой невменяемое тело подальше от прогулочных дорожек и таланов, в которых мирно спали семьи. Если бы они были в Имладрисе, то Глорфиндел поспешил бы за помощью к Элронду. Тот знал, как лечить такие глубокие душевные раны травами и заговорами. Вот только его друг был за сотни лиг от Лориэна, а действовать нужно было быстро. Метод Глорфиндела был иным – резким, грубым, но действенным… Его способ был жестоким, но именно к нему прибегали воины на поле брани, где им приходилось сталкиваться с болью и смертью чуть ли не каждый день. Всё, что он делал с Леголасом до этого было не более, чем детскими шалостями, по сравнению с тем, что он позволял себе с бывшими любовниками. Валар, Глорфиндел искренне надеялся, что ему не придётся прибегать к подобным мерам в отношении его Синда, но он не знал иного способа помочь ему в сложившихся обстоятельствах!

Не имея ни малейшего понятия о том, что показало юноше Зеркало, Глорфиндел ходил по острию ножа, ведь то, что он собирался сделать могло принести столь юному созданию больше вреда, чем пользы. Но, зная своего замкнутого Синда, он ни на секунду не сомневался, что тот ни за что добровольно не расскажет ему, что так мучило его юное невинное сердечко. И потому он пошёл на отчаянные меры, решив, что разберётся с последствиями чуть позже.

– Я помогу тебе, – Глорфиндел обнял ладонями бледное заплаканное личико, пытаясь достучаться до убитого горем Леголаса. – Я заберу вину и боль. Но всё имеет свою цену. Когда всё закончится, я позволю тебе отдохнуть. Но завтра ты расскажешь мне всё, что видел в Зеркале. Всё, Леголас. До мельчайших подробностей.

– Я расскажу. Только, прошу вас, заставьте боль уйти! Умоляю! – прошептал Синда. – Я не могу… Это слишком ужасно. Я так виноват…

– Я заберу боль, Леголас, – печально пообещал Глорфиндел и наклонился, чтобы поцеловать юношу в последний раз.

Когда же мужчина отстранился, перед принцем предстал другой Глорфиндел: спокойный, уверенный в себе, жестокий. Таким он был, когда командовал своими воинами. Другой Глорфиндел властно приказал Леголасу снять тунику и крепко сжать ладонями ветку дерева, снял с талии портупею и пропустил её сквозь пальцы, наслаждаясь гладкостью выделанной, толстой кожи. Он бы, конечно, предпочёл плеть, но пришлось довольствоваться тем, что было под рукой.

– Ты должен попросить меня об этом, Леголас, – мрачно произнёс Мастер. – Поверь, то, что я сделаю с тобой, не доставит мне ни малейшего удовольствия. Предупреждаю, это будет очень больно. Больнее, чем всё то, что ты испытывал до этого. Я уже делал это раньше с воинами, которые нуждались в суде, чтобы избавиться от призраков, что преследовали их по пятам, чтобы открыть старые раны и излечить их души… Я накажу тебя очень жестоко, но не причиню вред. Ты этого хочешь, Леголас?

– Да… – выдохнул принц. – Да… накажите меня. Я заслужил это. Валар, вы даже не представляете насколько…

Глорфиндел тяжело вздохнул и нежно погладил дрожавшего юношу по спине. Когда же он отстранился, то тишину ночи разрезал спокойный властный голос:

– Не разжимай руки, Леголас!

– Да, мой лорд, – еле слышно прошептал юный принц. Глорфиндел видел, как каждый мускул обожаемого им тела напрягся в предвкушении неизбежной боли, что должна была обрушиться на него. Совершенно незаслуженно.

– Мы начнём со вчерашнего проступка, Леголас, – прогремел строгий голос. – Думаю, стоит покончить с этим прямо сейчас, а не дожидаться завтрашнего дня.

– Да, мой лорд, – согласился Леголас и покорно склонил голову.

– Три удара, – огласил приговор Мастер и обрушил ремень на белоснежную спину юного Синда.

Учитывая, как юноша закричал, когда ремень соприкоснулся с его спиной, он явно не ожидал, что это будет так больно. Леголас уже знал это орудие наказания на вкус, но чего он не знал, так это того, что в тот раз на балконе дворца Элронда ремешок был совсем тоненьким – декоративным. К тому же, тогда юноша был в положении, и потому мужчина сдерживался. Сейчас же всё было иначе. Сейчас Глорфиндел наказывал его армейским ремнём, в полную силу, потому что Леголас нуждался в катарсисе, а его могла даровать лишь сильная… ужасная боль.

Красные широкие полосы украсили некогда бледную нежную кожу. Леголас всё так же плакал, не переставая, но не попытался закрыться от ремня, не отпустил ветку и не умолял мужчину прекратить наказание.

– Ты наказан и прощён, Леголас. Скажи, за что ещё я должен тебя наказать? – приказал строгий голос, в то время как нежная рука погладила юношу по спине.

– Я… п-покинул талан без вашего разрешения, – пролепетал Синда.

– Да. Я знаю, почему ты это сделал, и тем не менее, это тебя не оправдывает. Я очень волновался за тебя, Леголас.

– Простите, мой лорд. Мне жаль, – прошептал юноша.

– Пять ударов за то, что ушёл один, ночью, в совершенно незнакомый лес, не сказав мне ни слова, – огласил вердикт строгий судья.

Леголас пытался терпеть ужасную боль молча. Но для столь юного создания – это было намного, в десятки раз больше, чем то, что он мог бы стойко выдержать. Глорфиндел искренне радовался каждому отчаянному воплю, что вылетал из горла его принца, ибо с каждым криком и слезинкой, его душа освобождалась от вины. И в то же время сердце воина разрывалось на части…

После пятого удара Глорфиндел вновь оказался рядом с Леголасом. Теперь спина мальчишки была покрыта багровыми полосами, которые утром обещали расцвести жуткими синяками.

– Ты прощён, Леголас, – прошептал мужчина принцу на ухо. – Ты очень храбрый, мой мальчик… Ты сможешь вынести ещё?

– Д-да, – всхлипнул Леголас, и Глорфиндел запечатлел нежный поцелуй на влажном виске.

– Тогда скажи мне, мой храбрый мальчик, за что я должен тебя наказать?

– Видения… – в ужасе выдохнул Леголас. – Моя вина… Все эти смерти и боль. Эта война. Это всё из-за меня. Я так виноват… Всё это лишь моя вина. Я не знал… Я не хотел…

– Тише, Леголас… Ты осудил себя, но здесь только я имею право выносить приговор и приводить его в исполнение! – Глорфиндел сомневался. Похоже, Леголас, по обыкновению, взвалил на свои хрупкие плечи вину за то, что началось ещё до его рождения, и, одному Морготу известно, за что ещё!

Но тем самым он не облегчил ему задачу, а лишь усложнил её, ведь наказание должно было быть равнозначно по тяжести проступку. Оно должно было быть столь же ужасным, как и то, в чём он себя обвинил. Прояви Глорфиндел хоть толику милосердия, и все старания пошли бы насмарку – Леголас всё так же винил бы себя за ужасное преступление, которого не совершал, и эта ноша постепенно свела бы его в могилу.

– Двадцать ударов, – огласил вердикт беспристрастный судья. Леголас зарыдал ещё горше, покаянно склонив голову. Глорфиндел же был в ужасе. Ремень, конечно, нельзя было сравнить с плетью, и, тем не менее, это было безумно жестокое наказание для кого-то столь… хрупкого и юного.

Удар за ударом обрушивался на спину несчастного Синда, вырывая из его горла отчаянные вопли и стоны. Снова и снова… На спине проступили капельки крови в тех местах, где ремень лёг поверх серии особо сильных ударов. От этого зрелища, даже видавшего виды Глорфиндела замутило. Эту грань он переступал всего несколько раз в жизни с опытными воинами, но ни разу с невинным, напуганным до смерти эльфёнком. Вот только Леголас был всё так же далёк от той грани, за которой находилось прощение его «грехов»…

Удар за ударом сыпался на юного принца без остановки, не давая опомниться, сделать вздох, выдох, оставляя синяки и кровоподтёки на нежной коже. На четырнадцатом ударе Леголас чуть было не рухнул на землю, но в последний момент он всё-таки совладал с собой и ещё крепче вцепился в ветку, что не давала ему упасть на колени. Никогда в жизни Глорфиндел никем не гордился так, как этим мальчишкой, который с таким невероятным мужеством терпел невыносимую боль.

Казалось, эта пытка никогда не закончится. Но, наконец, ремень оставил прощальный поцелуй на коже Синда и наступила гробовая тишина. Тихо застонав, юноша отпустил ветку, державшую его на плаву реальности, и рухнул в столь желанную темноту. Но ещё до того, как он успел коснуться земли и упасть в обморок, сильные руки подхватили его и нежно прижали к груди.

– Мой принц, – нежно прошептал Глорфиндел, сжимая хрупкое тело в объятиях. – У тебя сердце воина, мой мальчик. Ты был таким храбрым. Ты с честью выдержал суровое наказание. Даже более стойко, чем многие лорды и воины, которых мне довелось знавать на своём веку. Ты прощён, Леголас. Ты заплатил за то, что сделал, кровью и болью. А теперь отдыхай, pen vell. Я горжусь тобой, мой маленький принц.

– Спасибо, – выдохнул Леголас. Никогда прежде он не видел, чтобы кто-нибудь смотрел на него с такой гордостью. Как бы он хотел, чтобы однажды отец посмотрел на него так же. Но теперь он знал, что это было невозможно. Не после того, что он сделал…

Леголас уткнулся лицом в сильное плечо Глорфиндела и провалился в исцеляющие объятия забытья без сновидений.

Он не помнил, как воин аккуратно завернул измождённое тельце в тунику и отнёс его в талан; как Глорфиндел осторожно уложил его на кровать и нежно промыл ужасные раны, оставленные его рукой; как мужчина поил его вином и смазывал жуткие шрамы заживляющей мазью. Леголас не видел, как Глорфиндел, дрожащими руками укрыл хрупкое тело тёплым одеялом и грузно опустился на край кровати, как ещё долго он всматривался в худенькое бледное личико, пытаясь прочесть на нём что-то, как он надломленно вздохнул и зарылся лицом в ладони.

Лишь спустя несколько часов, убедившись в том, что его принца не мучают кошмары, мужчина разделся, лёг в кровать, осторожно обнял юношу за талию и уткнулся лицом в белоснежные волосы, проклиная Валар за то, что те заставили его сделать с ни в чём неповинным эльфёнком.

Комментарий к Глава 37. Искупление pen vell – мой дорогой

====== Глава 38. Исповедь. Часть 1 ======

Гилрион был первым, кто открыл глаза следующим утром. Возмущённый до глубины души тем, что никто из родителей, не собирается помочь ему одеться или умыться, он вылез из кроватки и просеменил в спальню родителей.

Нахмурившись, малыш с удивлением обнаружил, что те ещё крепко спали, хотя за окном уже ярко светило солнышко, возвещая о наступлении нового дня, который сулил ему много захватывающих открытий и приключений. Не желая терять ни минуты драгоценного времени, которому он мог найти более достойное применение, Гил решительно забрался на кровать родителей и, усевшись на груди Глорфиндела, скомандовал:

– Вставай, atto! Служанка уже принесла нам завтрак и горячую воду! Я голодный и хочу поиграть в красивом лесу!

Глорфиндел заворчал и с трудом разлепил глаза.

– Гил… ты же меня задушишь! Валар, даже орк разбудил бы меня более нежно…

– Ну вставайте! Сколько можно спать?! – возмутился Гилрион и надулся, когда Глорфиндел лишь лениво потянулся, бросив на мирно спавшего Леголаса завистливый взгляд. Стянув сына с груди, воин тяжело вздохнул и сел.

– Тише, Гил. Твой аda очень устал, ему нужно поспать, – прошептал Глорфиндел. Гилрион печально вздохнул и свернулся калачиком возле спящего Леголаса.

– Значит, сегодня ты меня покормишь, atto? – снова напомнил отцу о своих насущных нуждах сын, правда, на этот раз он говорил почти шёпотом, чтобы не разбудить своего ada. – Я хочу покататься на лошадке ada! Можно? Ну, пожа-а-алуйста…

– Да, но сперва ты съешь всё, что я положу на твою тарелку, – вздохнул Глорфиндел и выудил из обширного гардероба, что он привёз с собой, пару простых леггинсов и тунику, которые способны были пережить день игр с его неугомонным эльфёнком.

Одевшись, он положил на тарелку немного фруктов, пару кусочков хлеба и сыра, которые Леголас просто обожал. Поставив тарелку на ночной столик рядом с кроватью, мужчина наполнил овсяной кашей маленькую тарелочку, обильно полив её столь почитаемым Гилом цветочным мёдом. Правда, перед тем как вручить её малышу, воин смерил эльфёнка строгим взглядом:

– Ешь аккуратно. Прольёшь хотя бы капельку мёда на пол или перепачкаешься в нём, как поросёнок, и прогулка на лошадях на сегодня отменяется.

– Да, atto, – вздохнул Гил и очень аккуратно взял тарелочку каши из рук отца.

Глорфиндел поставил на столик перед сыном чашку тёплого молока, предварительно добавив туда ложечку мёда. Прихватив две чашки и чайник горячего мятного чая, воин поставил их рядом с тарелкой на ночной столик.

– Вставай, мой милый, – прошептал Леголасу на ухо Глорфиндел и нежно погладил его по щеке.

Синда вздохнул, потянулся и оцепенел, когда острая боль пронзила его тело, напомнив о событиях этой ночи. Лишь присутствие сына в их спальне, заставило его удержаться от того, чтобы не застонать во весь голос.

– Устал, да? – понимающе вздохнул Глорфиндел. – Знаешь, я тоже. Возможно, сегодня нам следует отдохнуть…

– Но ты же обещал, atto! – предвзято аккуратно ковыряя кашу ложкой, возмутился эльфёнок. От возмущения ложка с грохотом выпала из маленьких ручек, а два синих глаза подозрительно заблестели.

Но ещё до того, как малыш успел разрыдаться, Глорфиндел успел его успокоить: