Текст книги "Уличная магия 3: Турнир (СИ)"

Автор книги: Эш Локи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Саске таскает в больницу свою стряпню, по-шпионски пряча вкуснятинку между половинками яблок. Если бы кто-то увидел, с каким заговорческим лицом он меня кормит, то, наверное, уже никогда не смог бы воспринимать Учиху всерьез.

Всё идет своим чередом и когда уже кажется, что ужасы позади, случается нечто странное – мне звонит Джирайя и просит не говорить Саске об этом звонке, но привести его в штаб, как только закончится период восстановления после операции. Голос старика надломленный и слишком серьезный.

– Вы хотите, чтобы я все-таки проник в структуры? – без задней мысли усмехаюсь, рассматривая осенние деревья за окном. – Помнится, кое-кто не хотел подпускать меня слишком близко.

– Вопрос очень серьезный. Ты должен быть рядом с Саске, но я не хочу, чтобы он знал о случившемся заранее.

– А что произошло?..

– Думаю, тебе лучше самому… самому услышать. Ты поймешь. Только ты и поймешь.

В трубке раздается шорох. Затем звучит приятный, низкий голос, с легкими бархатистыми нотками. Абсолютно незнакомый и ни на что не похожий.

– Узумаки Наруто, верно?

– Да. Кто это? – недоуменно выдыхаю, откинувшись на подушку. Но ответ заставляет меня подскочить и, дрожащими руками перехватив аппарат, сесть прямо. Невозможно… это невозможно!

– Мое имя… – собеседник выдерживает паузу, будто собираясь с мыслями. – Учиха.

– Неужели… ты…

– Учиха… Итачи.

========== О лавине, гаптофобии и опоре ==========

Признаться честно, за время существования болезни, я настолько привык к неприятным ощущениям, что практически всё время жду, когда они вернутся. Сейчас боли нет – остался только страх, но я всё равно неосознанно сжимаю больничную рубашку на груди. Конечно, небольшой хирургический надрез и шов всё еще ноет. Зато это не так страшно, как боль неизвестности.

– Итачи? – повторяю, как попугай. – Ты Итачи… Итачи…

– Точно, – в низкий голос собеседника прорывается насмешливая нотка, и я с изумлением узнаю её. Те же интонации, та же бархатистость. Никаких сомнений. Я мог бы отнестись к случившемуся с подозрением и броситься проверять, действительно ли это небезызвестный брат Саске, но мою внутреннюю чуйку не обмануть. Учихарадар подтверждает, что это правда.

Осознание обрушивается как лавина – внезапно и разрушительно. На мысли, на чувства, на ощущения. Боже мой…

– Мы думали, что ты мертв… почему? Что произошло? Почему ты не связался с ним раньше? Почему первым делом звонишь мне? – заваливаю Итачи вопросами, даже не осознавая этого. Слова вырываются сами собой.

– Меня не было в городе. Это не моя прихоть.

– Тебя где-то удерживали? Насильно? – удивление резко растворяется в неконтролируемой ярости. Это же очевидно – если бы Итачи мог, он бы обязательно дал знать, что жив. – Как тебе удалось сбежать?

– Не удалось. Скорее всего, даже сейчас я не могу распоряжаться своей жизнью. Я понятия не имел, что меня везут обратно. Джирайе удалось узнать об этом, конечно… но, боюсь, это тоже часть какого-то плана.

– Так сейчас под чьим-то надзором?

– Если я выйду на улицу и попадусь кому-то из Синтагмы на глаза, меня тут же увезут, – он пытается смеяться, но я слышу в голосе нервозные интонации. До боли знакомые, ставшие родными.

– Что с тобой случилось?

– Это не телефонный разговор. Наруто, у меня есть просьба. Я очень хочу увидеться с Саске, но боюсь, что… После того, что со мной случилось, я не способен на контакт с людьми. Это психологическое и неконтролируемое. Я боюсь причинить ему вред только потому, что он наверняка захочет меня придушить.

Что же с ним сделали? Получается, всё это время жизнь Итачи была сплошным мучением… А мы даже не подозревали, считая его мертвым.

Я так зол, что готов прямо сейчас пойти и хорошенько покалечить тех, кто к этому причастен. Всех до единого.

– Ты хочешь, чтобы я подготовил его к встрече?

– Да. Джирайя-сан сказал, что ты единственный человек, способный контролировать Саске. Не стоит рассказывать всё раньше времени, иначе он сорвется с места и прибежит сюда. И наверняка доставит кучу проблем своим всплеском эмоций. Кто-то должен быть готов. Если Саске и Джирайя доверяют тебе, то я тоже доверюсь.

– Ты боишься людей? – не знаю, зачем я спрашиваю об этом. Все мысли из моей головы вымело веником, а их место заняла оранжевая пустота. Красная ярость и радость – желтая, солнечная. Странное сочетание, но я тоже странный, так что всё в порядке.

– Да, – нехотя, но честно отвечает Итачи. – Если меня переклинит, я вряд ли смогу понять, кто передо мной стоит. Должно пройти какое-то время. Понимаешь?

– Конечно… я сделаю все от меня зависящее.

– Спасибо. Говорят, ты отличный парень. Я очень хочу познакомиться с тобой, Наруто. Вы вместе уже четыре года, верно?

– Ну да. Если не считать пары месяцев.

– Удивительно, что кто-то смог выжить рядом с Саске так долго, – старший Учиха пытается шутить и звучит это тоже очень знакомо, только интонации мягкие, непринужденные, а не едкие. Стало быть, Итачи очень сильный человек, раз может после стольких лет кошмара так себя вести. Это радует.

Хотя нет, не просто радует… это делает меня до слез счастливым.

– Ну как сказать смог, – рассеянно ухмыляюсь. – Я должен был умереть как минимум раз десять. Если считать все те случаи, когда Саске крыло башню, то раз сто наберется.

– Да уж, ты развеял мои страхи.

– Скажи, как я могу помочь ему? Как подготовить?

– Самое главное, чтобы ты был рядом в этот момент. Достаточно удержать Саске от глупостей, – Итачи тихо вздыхает. На фоне слышны какие-то копошения и чей-то знакомый голос. Какаши, что ли? – Я слышал, ты в больнице. Кстати, что случилось?

– Сердце случилось, – невольно посмеиваюсь, откинувшись на подушку. – Саске старательно пытался довести меня до инфаркта. Почти удалось.

Думаю, не стоит сейчас рассказывать Итачи про Дейдару и весь тот кошмар, который мне пришлось пережить. Ему и так непросто. Тем более, он всё узнает в свое время.

– Как это похоже на Саске – вредить всем вокруг… – этот тон, этот нежный голос, в нем столько любви и нежности к брату, что я едва не захлебываюсь чужими чувствами. Меня охватывает жалость и сильнейшая тоска. Это ужасно – хотеть увидеть родного человека, но бояться потерять контроль.

– Судя по всему, он занимается этим давно? – пытаюсь отвлечь Итачи от печальных размышлений по мере своих сил.

– Ну, в детстве он крушил всё, к чему прикасался. И когда хватило сил поднять медведя, первым делом помчался лупить им меня. Так что не удивляйся, у него с пеленок желание наставить синяков самым близким людям. Зато есть, что вспомнить.

Я не сдерживаю смех – просто потому, что вряд ли у меня будет возможность еще где-то узнать о том, каким Саске был в детстве. Ой, чувствую, Итачи – моя золотая жила. Он тоже тихонько посмеивается и это полностью развеивает остатки напряжения между нами.

– Я все сделаю. Меня выпишут через три дня. Тебе хватит этого времени?

– Даже если у меня будет год – вряд ли. Но ничего не поделаешь. Будь осторожен и поправляйся. Ближе к делу я сообщу адрес штаба.

– Ты тоже будь осторожен. Мы справимся.

– Спасибо, Наруто.

– До связи.

– Всего хорошего.

Когда бархатистый голос подменяют короткие гудки, от урагана эмоций и чувств остается только слабость. Я должен узнать, что случилось с Итачи. Кроме того, я должен сделать так, чтобы этого больше не повторилось. И защитить его. Его и Саске – их обоих.

И я сделаю всё, чтобы больше никто не пострадал.

***

Мне казалось, что три дня – это долго. Раньше время шло медленно, вилось тягучей полосой, но после звонка Итачи словно оживилось и побежало, сломя голову.

Самая сложная задача – скрыть произошедшее от Саске. Всем уже давно известно, что выродок обладает страшно развитой интуицией и безостановочно анализирует моё поведение. Пришлось делать вид, что на меня напала сильнейшая сонливость, задерживаться у врачей или отмазываться от встреч. Но уж лучше так, чем накосячить в столь деликатном деле.

В последний день Итачи сбросил адрес. В сообщении не было ничего, кроме информации о местонахождении штаба и это значило, что я должен действовать, как договаривались.

Саске забирает меня после шести и мне совершенно не хочется откладывать дело на потом, поэтому легенду приходится выдумывать на ходу:

– Саске, мне надо поговорить с Джирайей. Желательно не откладывать это в долгий ящик, ага? Давай заедем прямо сейчас? – непринужденно развалившись на сидении и заняв руки поиском моей «батарейки», стараюсь говорить непринуждённо. Устройство для подзарядки насоса лежит прямо на самом видном месте, поверх всех вещей, но я копошусь как можно дольше.

– У тебя что, шило в заднице? Только из больницы – и сразу в дела? Давай-ка ты сперва отдохнешь?

– Да я всё это время валялся в постели! Не могу больше отдыхать. Мы быстро, ладно?

Он вздыхает и, крепко обхватив руль, кивает на дорогу.

– Куда едем?

Как только Саске слышит адрес, то сразу расслабляется. Пожалуй, штаб Элифеса – второе место в этом городе, после «Каллапсо», где он чувствует себя в безопасности. Жаль, что наш дом не попадает в этот список.

Я молчу всю дорогу. Просто потому, что волнение не даст даже завести нормальный разговор. Сейчас самое неподходящее время для глупых ошибок.

– Знаешь… в больнице мне показалось, что ты меня избегаешь.

Ну вот, получите – распишитесь. Внимательная гадость!

– Ты все-таки параноик. Может тебе тоже в больнице полежать, полечиться маленько?

Саске усмехается. Такого ответа ему достаточно, по крайней мере, пока.

Как только машина останавливается, сразу выскакиваю наружу. Этот идиот со своим воспалением заботы не дает мне даже двери открывать самостоятельно. Хорошо, что теперь у него появится еще один объект, нуждающийся в опеке.

Погода сегодня самая что ни на есть осенняя. Слякотно, промозгло. Мне как всегда хочется просто постоять под дождем и позволить небесной воде промочить меня с ног до головы.

После – обязательно так и сделаю.

Штаб находится в самом обыкновенном жилом доме, в многоэтажке. Если хочешь спрятать что-то, лучше всего сделать это на видном месте и среди мелочей. То есть практически в центре города и среди таких же квартирок. Помимо всего прочего, это богатый район, значит, всюду напичканы камеры наблюдения. Просто так не заявишься, а с пистолетом наперевес – тем более. Зная Данзо с его боязнью компромата, место прямо-таки с многоуровневой защитой.

Не то что мы, два придурка, живущие на отшибе. Надо повесить на дверь табличку: «Убейте нас, пожалуйста».

В лифте я осмеливаюсь начать объяснять, что к чему. Не напрямую, конечно, издалека и с шуточками. Так, чтобы у сволочи не возникло лишних вопросов и подозрений.

– Кстати о психических расстройствах. Ты знал, что человек может бояться прикосновений? Реакция может быть любой, поэтому к нему просто так не подойти, надо сначала походить кругами…

– М? О чем ты?

– Узнал в больнице. Подумал, что тебе будет интересно.

– Намекаешь на то, что я болен разновидностью данного отклонения?

– Я не намекаю, я уверен, что ты гаптофоб. Убедился уже.

– Очень смешно.

Мы прибываем на восьмой этаж. Площадка не просто огромная – гигантская. Какая бессмысленная растрата полезного пространства, почти как в нашем зале с оранжевой стеной.

Квартир на площадке всего шесть. А нужная дверь простая, черная, совершенно непримечательная. Я первым подскакиваю к ней и жму на кнопку указанное в сообщении количество раз. Открывает мне сам хозяин парада в небрежной домашней одежде и с полнейшим беспорядком на голове.

Проскользнув мимо Джирайи, бегло стягиваю с себя кроссовки и куртку, путаясь в собственных пальцах из-за волнения. Итак, мы приплыли – только бы не накосячить где-нибудь!

Ведомый желанием поскорее все уладить, я сам беру Учиху за руку и молча, без объяснений веду его следом за Элифесом. Саске что-то там ворчит, пытаясь добиться внятных объяснений, и полный игнор с нашей стороны вводит его в ступор. Но ненадолго.

Итачи ждет посередине самой первой гостевой комнаты. Он высокий, на полголовы выше Учихи. И очень худой. А вот глаза такие же, пронзительные, темные. Только ресницы пушистые и улыбка очень мягкая, невесомая. Распущенные волосы спускаются по плечу длинными прядями. Одет неброско, в водолазку и джинсы, ничего особенного, но крайне симпатично. Надо сказать, в духе остальных представителей этой конченой семейки.

По дрогнувшей в моих пальцах руке я понимаю, что их взгляды встретились. И просто стою рядом, готовясь в любой момент удержать Саске на месте.

Он ничего не произносит, не спрашивает. Впервые вижу настолько ошеломленное выражение лица. Учиха даже не моргает, застыл, перестал дышать. Атмосфера вмиг становится невыносимо напряженной, до искр и сдавливающей виски тяжести.

Несмотря на это, я ни на секунду не забываю о своей миссии. Первым делом приходится придержать Саске от падения – его колени подгибаются. Паучьи пальцы больно впиваются в мое плечо в попытке ухватиться за что-то знакомое и твердое, потому что весь мир для Учихи становится зыбким, головокружительно непонятным. Я вижу, как опускаются густые ресницы, когда он смаргивает влажную пелену с глаз, и не выдерживаю, несмотря на то, что изначально обещал себе не поддаваться эмоциям.

– Помнишь, что я говорил про фобию? Возьми себя в руки.

Наконец, заметив, как Саске слабо кивает, перевожу взгляд на Итачи. Он тоже плачет, но как-то спокойно, что ли. Неуверенная улыбка блуждает по губам, бледность кажется уже не такой болезненной. Полумертвый человек оживает на моих глазах.

– Ты как? – тихо спрашивает у него Джирайя.

– Я хочу к нему прикоснуться.

То, что происходит дальше, мгновенно попадает в мой личный топ самых эмоциональных моментов в жизни. Итачи протягивает подрагивающую руку. Саске, наконец, обретает опору в моем лице и делает неловкий, ломаный шаг. Потянувшись навстречу, прихватывает лишь самые кончики пальцев брата. Это неуверенное, мимолетное касание почему-то действует на всех нас, как общая кнопка сброса. Джирайя отводит покрасневшие глаза, я реву уже не прячась, Итачи вздыхает – то ли от радости, то ли от испуга. А шокированное лицо Саске преобразуется в гримасу нестерпимой боли.

– Ты жив…

Мы хнычем все втроем, как психи в одной камере. Саске всё понял, мое вмешательство больше не требуется. Осторожно отпускаю его и ликвидируюсь к Джирайе, подальше от этого урагана страданий и безудержного счастья. Хотя разве от него спрячешься? Нас и на краю света зацепит.

Без моей поддержки Учиха все-таки падает на колени. Впервые ему настолько всё равно, как он выглядит в чужих глазах, впервые он настолько человечный, обнаженно-уязвимый, беззащитный…

– Саске. Пожалуйста… не двигайся… – хриплым голосом просит Итачи и одним рывком стискивает его в объятиях. Саске послушен, он только дышит, вдыхает, глотает воздух и плачет навзрыд.

Черт, хорошо, что это случилось после операции. Боюсь, мое сердце просто на просто не выдержало бы этой встречи. Я бы умер прямо тут, глядя на этих двух придурков, на коленях обнимающих друг друга.

– Думаю, лучше оставить их одних, – старик кивает на одну из дальних дверей.

Кое-как справившись с собственными эмоциями, я молча следую за ним.

========== О белых фигурах, игроках и шахматах ==========

И раз никто не верит нам,

Пусть убедится в этом сам.

(с) Thousand Foot Krutch – Be Somebody

Какое-то время мы сидим в полной тишине. Слава богу, из зала не доносится и звука, иначе я еще долго не смог бы прийти в себя.

Это невыносимо. Словно сверху упала огромная каменная глыба и с каждой секундой становится всё тяжелее. Я должен радоваться, ведь все закончилось удачно, но зная, какое сильное потрясение он испытал, не могу даже свободно вздохнуть. Сколько времени понадобится, чтобы всё опять вернулось на круги своя?

Как скоро Саске сможет взять в руки карты, сколько дней пройдет, прежде чем из его пальцев полностью уйдет нервная дрожь?

Когда я увижу в его глазах спокойствие и умиротворение, чистое, честное, не разбавленное ничем? Никто не сможет ответить на эти вопросы – как всегда.

Во мне кипит столько эмоций, что хочется взять и потерять сознание, дабы ничего не чувствовать. Наверное, Джирайя это понимает – старик молча ставит на низкий столик бутылку с каким-то алкоголем, быстро наливает жидкость в мизерные стаканчики. Затем насильно сует мне холодное стекло в дрожащую белую ладонь и зло щурится, намекая, что заставит выпить силой, если я не справлюсь.

Я действую на автомате. Алкоголь легко проходит в сухое горло, будто обычная вода. Ощущение жжения приходит лишь спустя несколько долгих минут.

– Что это?

– Абсент.

Замечательно.

– Объясните, что произошло. Какого черта?

– Не думаю, что ты захочешь знать всю правду, – немного помолчав, вздыхает бывший фокусник. – Хотя ты уже должен понимать, какую роль играешь в случившемся.

– Честно говоря, я думал об этом. Не хотел, но думал. Если Итачи вернули специально – то вариантов не так уж много. Либо это чтобы отвлечь нас, либо чтобы добавить к уже имеющимся новый рычаг давления, либо чтобы использовать самого Итачи.

Слова выскакивают сами собой, как будто кто-то в моей голове открыл одновременно все задвижки, все краны, замки. Сейчас из меня с одинаковым успехом могут высыпаться как пространственные догадки, не подтвержденные ничем, так и самые важные стратегические тайны. Плевать.

– Зная Данзо, могу предположить, что причин много. Ты только в одном ошибся – не вас, а Саске. Он хочет отвлечь персонально его. От тебя. Я думаю, он специально слил новость о возвращении Итачи информаторам, чтобы я вмешался. Он знал, что я не смогу проигнорировать это. Теперь всё идет по плану – Итачи здесь, покидать штаб ему нельзя, Саске будет разрываться между вами двумя.

Как только мой мозг начинает работать, сквозь пелену шока пробивается окружающая действительность. Сам по себе дом, может быть, снаружи и не выглядит как пристанище богача, но зато внутри квартирка та еще пещера – роскошь здесь, разве что, не такая мерзкая, как на седьмом этаже Синтагмы. Дорогущая мебель «под старину» с уникальной резьбой, вперемешку с самыми обычными, современными предметами интерьера вроде стеклянного столика или большого музыкального центра, выглядит несколько нелепо. Но не так уж и плохо, по крайней мере, этот контраст не бросается в глаза.

Благодаря плотным шторам, в помещение не проникает и лучика естественного света. Зато искусственного завались, буквально на каждом углу разбросаны маленькие точечные светильники. Не подсвечены разве что ножки дивана, на котором я расположился. Ну и плинтус, соединяющий воедино панельные стены и дорогой кремовый паркет.

– Почему вы не скрыли тот факт, что Итачи жив?

– Подумай сам, чем это чревато. Во-первых, Данзо всё продумывает заранее. Наверняка он уже придумал способ забросить «удочку». Мне не хотелось бы нарываться на гнев Учихи, учитывая, каким он может быть в ярости. Если бы Саске узнал о случившемся от кого-то со стороны, то я уже никогда не смог бы вернуть его доверие. Кроме того, Итачи безумно хотел этой встречи, несмотря на то, что он больше всех знает о жестокости и подлости Данзо. Этими двумя руководит отчаяние. Я не мог остаться равнодушным.

Джирайя уверенным движением подливает мне в стаканчик ярко-зеленой гадости. Потом, немного подумав, достает из дальнего шкафа узкую коробочку с особенными сигаретами неизвестной марки.

– Не курю, – сразу отнекиваюсь я. Естественно, бесполезно. Мое неубедительное лепетание сейчас не имеет веса даже в моем собственном разуме. Я точно не курю? – Он меня прибьет.

– Саске сейчас не до тебя, – успокаивающим тоном домашней сиделки вещает Элифес, всовывая мне сигарету в свободную руку. – Давай-давай. Сначала выпил, потом вдохнул.

– Мне нельзя. У меня насос стоит. Я же под наблюдением врача.

– Сейчас ты под моим наблюдением, и пока не докуришь, я тебя отсюда не выпущу.

Второй глоток абсента куда более ощутим, чем первый. Чиркает зажигалка и я, с неуклюжестью юного курильщика, пытаюсь вдохнуть едкий дым. Гадость-то какая…

– Чего морщишься?! Знаешь, сколько одна такая штука стоит?!

– Слава богу, нет, – хриплю сквозь кашель. – Что случилось с Итачи? Как он выжил? Вы знаете?

Густое дымное облако рассеивается и, наконец, выражение лица Джирайи становится серьезным.

– Он рассказал мне далеко не все. То, что с ним произошло, это тщательно спланированная месть. Данзо, он же, тварь, как шахматист. Никогда не убирает фигуры с поля, пока не будет уверен, что они полностью отыграли партию. Он может довести тебя до грани, до самого безумного поступка, но сохранит жизнь, потому что жизнь в его глазах единственно ценная штука. И разве он не прав? Фигуры могут пригодиться в любой момент, и чем их больше, тем интереснее игра. Так знай же, чем бы он ни угрожал, какие бы слова не говорил, ты или кто-либо еще в этой партии не умрет. Саске, твои друзья, твои знакомые, фанаты и недруги, они все – ценные фигуры. Есть только одно «но». В подчинении у Данзо имеются люди, мнение которых может расходиться с его собственным. И практически каждый из них ведет свою собственную игру на стороне, а уж какое отношение к пешкам у этих господ – совсем другой разговор…

От слов Джирайи по спине бегут мурашки. Чтобы хоть как-то успокоить себя и мурашек, снова делаю небольшую затяжку. Да, все-таки, это моя первая и последняя сигарета в жизни. Как можно безостановочно этим дышать? Это ж испытание похлеще жизни с Учихой…

– Это я знаю не понаслышке. С чего все началось? Откуда растут корни конфликта?

– Долгая история, малыш, – кажется, в голосе старика звенит сожаление. – Когда-то было время… мы понимали друг друга. И начинали мы с одной тропинки, но, как видишь, пути разошлись. Данзо был одним из тех, кто, научившись проворачивать неплохие трюки, пытался своровать кошелек у каждого встречного. Он избрал для себя путь афериста и очень скоро нашел единомышленников, таких же фокусников без мечты, жаждущих наживы. Ты просто представить себе не можешь, сколько трюков и обманных схем у него в запасе, сколько людей пострадало от этих хитроумных махинаций. Со временем схемы стали детальнее, подельники – серьёзнее и умнее, суммы крупнее, обманы масштабнее. Как видишь, это позволило ему сколотить целое состояние и пропихнуть всех «своих» на руководящие посты. Синтагма – это даже не место и не группа головорезов. Это скопище очень опасных людей, способных обмануть кого угодно. Это сеть, в которой подвязано не меньше сотни ядовитых пауков. И… знаешь, не в обиду тебе сказано, я понимаю, почему Данзо стал интересен именно ты. Ни Саске, ни кто-либо другой… не смог бы сделать того, что можешь сделать ты. Твой потенциал, твоя энергия совсем иного уровня.

– Лучше бы я был посредственным существом, – немного расслабившись, откидываюсь на спинку дивана. – Эта «особенность» приносит одни беды.

– Мне хочется верить, что он ошибается в тебе. Что твоя светлая сторона, не контрастна темной. Мне страшно подумать, что этот огромный потенциал можно использовать как на стороне добра, так и во зло, как бы пафосно не звучало. Мне просто хочется тебе верить. Верить тебе и в тебя тоже.

Джирайя замолкает и подливает новую порцию алкоголя нам обоим. Я не спешу опрокидывать в себя новую порцию – от сигареты поверх абсента меня и так неплохо развезло.

– Мне тоже хочется верить… в то, что он ошибается.

– Хочешь сказать, ты сам не понимаешь, где подвох?

– Иногда мне кажется, что внутри сидит чудовище, способное на всё. Особенно сильно это проявляется, когда происходит что-то вроде… – медленно киваю в сторону двери. – Как бы я хотел сейчас вытрясти из Данзо правду о том, что он сделал с Итачи! Всю, до последнего факта. Это желание такое сильное, что я мог бы даже… я мог бы стать таким, как он. Я мог бы расставлять ловушки и капканы, ломать судьбы. Если бы меня заставили убить ради Саске, я бы это сделал, не задумываясь. Никакой моральный выбор не может оправдать подобное. Смешно ли, что вывернись история наизнанку, рука ведьмака и иллюзиониста-тени дрогнет, а моя, рука волшебника – нет?

– Ты говоришь так, основываясь на том, что уже пережил. Но, Наруто, в каждом человеке есть хорошее и плохое, согласен? Проблема лишь в том, фигурами какого цвета ты собрался играть.

– В шахматах нет плохих и хороших. Есть только две стороны, мы ведь уже говорили об этом? Почему мне так хочется оказаться поперек всего этого, на третьем поле, вне игры? Почему мне хочется быть не черным и не белым, а вообще оранжевым? Притом… оранжевой королевой. Короли, они только на одно поле ходят…

Джирайя добродушно хохочет, салютуя мне стаканчиком.

– Ты уже в говно, парень. Можешь поспать на диване, пока эти двое не разгребут мусор своей жизни. Боюсь, это долгий и мучительный процесс.

Кое-как ткнув истлевшей сигаретой в пепельницу, с удовольствием валюсь на жесткие декоративные подушки.

Почему-то вся нестерпимая тяжесть куда-то испарилась.

И слава богу.

***

– Наруто? Эй… алкоголик. Ты спишь? – наполненный усталостью голос Саске пробивает сквозь сумбурный сон о качелях. И несмотря на явно разбитое состояние, я нахожу в себе силы возразить.

– Я не алкоголик, понял? Я пил с кем-то и не по своей воле, это не считается.

Кое-как разлепив веки, обнаруживаю Учиху около своей головы, уперевшегося подбородком в жесткий край дивана.

У него красные глаза, опухший нос и такой вымотанный видок, будто несчастный несколько недель блуждал по далеким пустыням, а потом вдруг наткнулся на пчелиный улей. Прямо посреди Сахары.

Зато глаза горят огнем, вот-вот что-нибудь рядом воспламенится.

– Поехали домой?

– Может быть, хочешь остаться?

– Нет уж. Хватит на сегодня.

– А где Итачи?

Услышав имя брата, Саске слабо вздрагивает. Еще не привык.

– Ему тоже нужен перерыв. Он вымотался похлеще моего… да и Джирая устроил беспредел. Старикан напился в доску. Так что сейчас самое время бежать, пока целы.

Почему-то мне кажется, что Элифес на то и Элифес, что очень хорошо притворяется. Ну да кто знает, что у этого старого черта на уме.

– Прости за то, что мне пришлось скрыть от тебя правду.

Саске хмурится, но почти сразу расслабляется и даже позволяет себе слабую улыбку.

– Спасибо. Будь я один, я бы сошел с ума.

– Саске…

– Что?

– Ответь не задумываясь, ладно? А будь жизнь похожа на шахматы, какие фигуры ты бы выбрал: черные или белые?

Немного помолчав и окинув меня пристальным взглядом, Учиха отвечает тихо, полушепотом:

– Белые. Когда играешь белыми, никто не ждет подвоха.

Вот же он, простой и понятный ответ. Никто не ждет подвоха от белой фигуры, просто потому, что она белая. Цвет доверия, чистоты, мира – лучшая из иллюзий, самый восхитительный фокус. Цвет, который отсутствует в палитре Данзо, ублюдочного художника-коллекционера.

Неужели он хочет отдать мне эту корону?

Неужели он действительно видит меня в роли своей самой необычной пешки?

Неужели Данзо хочет сделать меня своей идеальной иллюзией? Я – просто часть его реквизита, совсем как платок или карты…

И мое мнение тут не имеет никакого значения.

– Наруто? – Саске садится напротив, осторожно берет мою ладонь в свою. – Тебе плохо?

– Я вдруг понял, что со мной не так. Благодаря тебе. Благодаря Итачи. Я все понял, Саске. Теперь я знаю…

Мы в ловушке. Никто не сможет этому сопротивляться – даже Джирайя до сих пор не может покинуть пределы клетки. Но самое интересное не это…

Игра еще даже не началась. Всё, что со мной происходило раньше, лишь прелюдия, подготовка, репетиция.

Мы только выставлены на поле.

И, боюсь, Итачи – последняя играбельная пешка. Теперь начнется что-то ужасное. Я чувствую это.

Что бы я не сказал, что бы не сделал, какое бы решение не принял. Ни одно мое слово не имеет никакого веса.

Это фокус ради фокуса. Иллюзия. Обманка. Что будет дальше – может решать только Игрок.

И, к сожалению, это совершенно точно не я.

========== О розовом закате, росе и поднебесной ==========

Странно. Вроде бы мы возвращаемся домой, но я не чувствую прежнего спокойствия. Если раньше оставалась хотя бы иллюзия свободы, независимости, то теперь я сам же её уничтожил, позволив Джирайе дорисовать белые пятна в картине происходящего. Это было глупо. Очень в моем стиле, не правда ли?

Саске ведет машину осторожно – он устал, старается быть предельно внимательным, но все равно периодически проваливается в свои мысли и перестает следить за дорогой. Благо, на дворе уже ночь: фонари раскрашивают влажный асфальт огненными пятнами, вдалеке расплываются серые многоэтажки, сияя квадратами-окнами в мягкой тьме и машин намного меньше, чем днем. В лицо бьет поток свежего воздуха, влажного и капельку стылого, осень на дворе, как-никак.

Перед отъездом Джирайя сунул бумажку с сотовым фокусника, который поможет нам освоить огненные фокусы. Это будет интересное знакомство, и мне не терпится начать учиться чему-то новому. Надо отвлечься, надо забыть об опасности и отдаться тому, что получается лучше всего.

Я хочу наслаждаться жизнью, пока есть такая возможность. Наслаждаться близостью, отношениями, сценой и работой. Могу себе это позволить, так ведь? Пока не случилось ничего ужасного, пока не сделан первый ход. Хотя, кто знает, может быть и это меня не остановит? Может быть, надо упереться рогом и всегда оставаться на плаву, на виду, чтобы противостоять?

Хотел бы я иметь власть подобную власти Джирайи. Была бы возможность спихнуть всю работу на кого-то еще, чтобы после со спокойной душой и стаканом дорогого алкоголя в руке наблюдать, чем дело кончится. Хотя старик давно потерял запал и желание бороться с всеобъемлющей сетью Данзо. А есть ли у меня этот самый запал? Хочу ли я подвергать опасности всё, что мне дорого?

Нет, само собой, вернувшись сюда, я уже сделал выбор. А навестив Данзо в его кабинете – бросил камень в опасного противника. Но ведь еще не поздно решить, хочу ли я стоять под копьем, когда терпение этого старого хмыря лопнет? Могу ли я действовать иначе, не напролом? Могу ли искать лазейки, чтобы добиться желаемого?

Наверное, даже если я решусь, то не найду подходящего пути. Или мне придется пройти по головам близких людей…

– Приехали.

Саске тихо выдыхает и касается моей шеи холодной ладонью.

– Тебе надо зарядить «сердце».

Точно. Я уже успел подзабыть об этой обязанности. Хорошо, что резервный заряд позволяет мне забывать. Жаль, что он не бесконечный.

– Наруто… слушай…

– Что? – вытащив из кармана зарядку, поворачиваюсь к Саске. В свете одного-единственного тусклого фонаря он выглядит как призрак, ладно я хотя бы их уже не боюсь.

– Можно мне?

– В этом нет ничего интересного, – пожав плечами, протягиваю тонкое белое устройство с лампочкой, напоминающее электронный термометр, только большего размера. – Ты даже ничего не заметишь.