Текст книги "Уличная магия 3: Турнир (СИ)"

Автор книги: Эш Локи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– Узумаки, даже не думай, что в отношении тебя что-то изменилось. Если еще и ты будешь нарезать вокруг меня круги с бубном – нос разобью. Понял?

– Ладно, давай молотый.

Ну, я рад, что хоть что-то в этом мире не меняется.

Вид Кабуто шокирует не меньше, чем разительные перемены в поведении Конан. Вместо ожидаемого врачевателя с коротким мышиным хвостиком в кухню влетает одухотворенный мечтатель с пакетами креветок. Волосы растрепанной копной ниспадают на плечи, вместо нелепых круглых очков «а-ля Гарри Поттер» – стильные узкие стеклышки без оправы. Неприлично счастливое лицо можно печатать на этикетках сладких батончиков или молочных ломтиков, а горящими глазами освещать самые темные улицы. Даже при виде прифигевших гостей, он, совсем как «хозяюшка», не испытывает никакого замешательства.

– Я знал, что вы вернетесь.

Оказывается, Конан не преувеличивала, когда говорила о танцах с бубном. Такой суеты вокруг человека я не видел никогда в жизни. И, да, беру свои слова назад – У Саске очень легкая форма воспаления заботы. У Якуши сей странный вирус развился в хроническую болезнь.

Чтобы не пугать людей отсутствием двух пальцев, он носит протезированную перчатку. Не самая реалистичная имитация, но лучше так, чем совсем никак. Хотя манера держать предметы тремя пальцами лишь добавляет ему странности. Безумный хирург-аристократ какой-то.

Пока Кабуто пыхтит над креветками, у нас есть время поболтать с будущей мамашей. В целом разговор получается банальным – мы рассказываем, почему вернулись и что собираемся делать, она вещает о планах на будущее, между делом объясняя, как вообще получилось, что она и Кабуто решили создать семью.

Впервые с момента возвращения, я чувствую себя как дома. Может быть потому, что с этим затяжным походом по гостям, мы не успели даже пыль разгрести? Только заехали переодеться – и дальше…

Почему-то все это напоминает бесконечную беготню по родственникам. Учитывая, что у меня никого нет, а у Саске осталась только дальняя родня – и те психи – немного странное ощущение.

– Наруто, как твое лечение? – тихо спрашивает Кабуто, торжественно выставив перед Конан внушительную пиалу с креветками.

– Нормально…

Ненавижу врать. Особенно сейчас, когда все счастливы. Я хотел обсудить это дело с Якуши, но стоит ли? Сейчас ему точно не до этого, верно?

И откуда во мне эта странная трусость?

– Ты уже проходил диагностику? Помнишь, я рассказывал о ней?

– Эм… еще нет, пройду, когда будет время.

– Диагностика? – чертов хороший учиховский слух. Ну естественно, у всех хищных тварюг должен быть такой. А как же.

– Обычные тесты, ничего особенного, – отмахивается Кабуто. Слава богу, он относится к этому спокойно – иначе вряд ли получилось так легко уйти от темы. Лишь бы не нагнетал…

– Это необходимо?

– Да, обязательно.

– Наруто не говорил.

О, отлично, только этого не хватало. Может быть, у Саске тоже неплохо развиты интуитивные чувства – ведь неспроста он воспринимает это настолько серьезно.

– Ребята, давайте обсудим это потом? – я улыбаюсь Конан, надеясь, что уж она-то меня поддержит. – Сейчас как-то не хочется думать о проблемах.

– Только не глупи, – спокойно отвечает она и жестоко раздирает пальчиками очередной морепродукт. – Мы тебе не враги.

Черт возьми.

– Конечно.

Во взгляде Саске подозрительные крючки. Я слишком хорошо его знаю, чтобы не заметить или проигнорировать их. Может быть, стоит уже рассказать? Как-нибудь мягко. Очень мягко.

– Ну ладно! – Кабуто с энтузиазмом соединяет ладони и нехорошо улыбается, спасая меня от необходимости говорить что-то еще. – Давайте выпьем за встречу.

Я погорячился. Пожалуй, даже хорошо, что у нас не так много «родственничков».

Еще одной попойки и караоке я просто не переживу. Саске – тем более.

***

Кто бы мог подумать, что встреча с Кабуто и Конан заставит нас обоих так глубоко задуматься?..

Обратная дорога проходит в полной тишине, хотя и я, и Саске, несколько раз порываемся начать разговор. Кажется, это должно быть легко, но вопросы кажутся глупыми, шутки – неподходящими, а наблюдения – пугают.

И все же ближе к дому он все-таки решается.

– А тебе хотелось бы стать отцом?

Ну молодец, выбрал самую неуютную и скользкую тему из возможных.

– Конечно. И тебе тоже – я знаю, не отнекивайся.

– Нет… я… думаю о том, что… может быть…

– Так уж получилось, что ты не женщина. Я тоже. Будем дядями для их мини-мэна. Дядя Саске и дядя Наруто. Тоже здорово.

– Дядя Саске и тетя Наруто, – улыбается ехидно и немного нервно. Не самая удачная попытка разрядить атмосферу.

– Ты лучше скажи, с чего тебя вообще посещают такие мысли? Точнее, с чего они тебя беспокоят? Сначала «скажи, что любишь», теперь это… кризис что ли?

– Нет. Просто спросил. Есть еще кое-что. Почему ты не сказал о диагностике? – зародившаяся было слабая веселость сразу угасает – как не бывало.

– Саске…

Пока мы подъезжаем к дому, у меня есть несколько секунд придумать нейтральный ответ. Если из-за какой-то проверки такая настороженность, что будет, когда я скажу про боли и неприятные ощущения? Черт возьми…

– Я решил, что лучше сделаю ее здесь. Все-таки квалифицированные клиники. А потом забыл, – пожимаю плечами, захлопывая за собой дверцу, и сразу отвлекаюсь на покупки. Бытовая ерунда для уборки, комплекты постельного белья, продукты. Вроде ничего не забыли?

Саске вылавливает меня у двери и заставляет заглянуть в тревожную черноту его глаз. Не хотелось бы вспоминать, какой глубокой она бывает.

– Поедем завтра.

У меня нет причин возражать. Холодок бежит по коже – я коротко киваю, дожидаясь, пока он откроет дверь.

– Угу…

– Почему-то мне кажется, что ты боишься.

– С чего бы?

– Ну, не знаю. Вряд ли ты хотел дотянуть до последнего, да?

– Саске, перестань.

Он помогает дотащить пакеты до кухни и еще разок смотрит в глаза. Так сказать, контрольный.

– Ладно, хватит. Давай займемся делом.

Волнение отпускает, и я снова пытаюсь улыбнуться. Сейчас у нас и правда очень, очень много забот. Не время для мелких дрязг.

Надеюсь, он тоже это понимает. И не станет снова копать яму на пустом месте.

Ну… на почти пустом.

========== О возне, Олимпе и пропаданцах ==========

Вся возня с уборкой занимает не больше четырех часов. Очень даже оперативно, учитывая, что я рассчитывал потратить по меньшей мере день на наведение порядка и раскладывание вещей.

Думаю, я мог бы справиться быстрее, если бы не настырные следы воспоминаний. От некоторых – дрожь, от некоторых – невольная улыбка и мурашки по коже. Фантомы прошлой жизни кусают, обволакивают, греют, грызут, царапают. Слишком разные цвета, слишком яркие образы, чересчур волнительные тени. И не спрячешься, не отвернешься – ходят по пятам, сидят в углах, прячутся за спиной, шепчутся…

Но есть еще один отвлекающий фактор, который не дает мне покоя. Если бы я только знал, что Учихе так идет бандана. Какой-то несчастный кусок темной ткани – но сколько сексуальности и готовый яркий образ! Думаю, пират из него тоже получится интересный. Весьма каноничный. Тем более, что к бандитской морде прилагаются и сволочной характер, и врожденная воинственность.

Завершающий круг по дому – мытье окон. Энтузиазм давно снизошел на нет, и стекло в спальне постепенно превращается в холст. Я долго копошусь с фигурными завитушками, каплями, какими-то спонтанно-хаотичными линиями, не желая покидать подоконник. Постепенно они складываются в нечто, отдаленно напоминающее домик на берегу моря.

Саске цепляется ко мне со спины – запускает руки под футболку и тянет назад.

Приходится подчиниться, оставив шедевр незавершенным.

– Не перетрудился? – хмыкает. – Художник.

Сарказм в его голосе заглушает любопытные нотки.

– Мне как раз стало скучно, – упав в объятия Саске, не остается ничего другого, кроме как покорно расслабиться и откинуть голову назад. Учиха кладет ладонь мне на лоб и смахивает неестественно светлую челку.

– И я должен тебя развлечь?

– Покажи мне фокус?

Саске с неуверенной ухмылкой вытаскивает из кармана бридж колоду карт.

– Забавное совпадение.

Прямо у меня перед носом его пальцы смыкаются на стопочке картонок. А ведь это те самые – любимые.

Напряженно наблюдаю, как в нескольких сантиметрах разворачивается давно изученное действо: аккуратный перебор, четкие движения, все те же плавные жесты…

И словно не было никакого перерыва в долгих два года. Если изменения и есть, то даже я, человек, проводящий рядом с бывшим заклинателем змей уйму времени, не могу их увидеть.

Саске тихо выдыхает, приподнимая карты выше, чтобы мне не прилетело по носу. Раскрывает колоду веером, подбрасывает в воздух. Собирает в ладонь.

Я незаметно вытягиваю руку и стаскиваю одну картонку в движении. Он не мог заметить – угол обзора не позволяет. Наверное, из меня получился бы неплохой вор…

– Саске… – осторожно касаюсь бледного подбородка краем украденной карты.

Учиха переводит на меня немного затуманенный, тяжелый взгляд.

– Твою мать.

Колода рассыпается в пальцах. Немыслимо изворотливый рывок – и я прижат к постели сильным телом агрессивно настроенного чудовища в бандане.

Он не дает мне спросить, в чем дело. Сбивает дыхание губами, хватает одной рукой за шею, другой – крепко стискивает запястье.

– Это последняя капля, Узумаки, – почти нежные интонации срываются в рычание.

– А… были… предыдущие?..

– О, да ты уже успел подзабыть?

Мы цепляемся друг за друга, зло избавляясь от необходимого минимума тканевых преград. Саске не собирается тратить время на то, чтобы по-нормальному снять одежду. Ненадолго отрывается, чтобы вытащить из верхнего ящика баночку смазки. Мышцы живота сводит волнительной судорогой – его руки дрожат, как у мальчишки, рискнувшего впервые заняться сексом с парнем.

– Последняя капля. Извини, – горячий шепот усиливает это странное ощущение в несколько раз.

Каким-то невообразимым образом, понимаю, что именно он имеет в виду. Опять извиняется за свою порывистость. Только зачем? Если попробовать посчитать, сколько раз я говорил ему забыть об этом, не хватит известных науке чисел…

Мимолетный холодок смазки и сразу же – щадяще-терпеливый толчок. Медленный и все-таки несдержанный. Рука Учихи снова падает мне на шею, рядом ложатся губы, и я теряюсь между неприятными, болезненными и обжигающе-пламенными ощущениями его прикосновений.

– Наруто…

Сиплый выдох выводит меня из головокружительного транса. Он зовет, чтобы я откликнулся, показал, направил в нужную сторону – ведь я всегда это делаю. Но у меня нет слов и желания разбавлять водоворот бешенной жажды близости трезвыми мыслями, потому что всё… правильно.

Всё верно. Уютный кокон нашего маленького убежища рассыпался в тот момент, когда мы пересекли линию невозврата. А вместе с ним исчезло и слепое пятно, закрывавшее обзор друг на друга.

Все – иллюзия.

Тяжело. Тяжело, но я – пожалуй, единственный, кто способен выдержать это почти без потерь. Почти. Все-таки, чтобы изучить каждый неподъемный миллиметр характера Саске и каждый сантиметр его души, нужно быть как минимум таким же чокнутым. Дальше – больше, надо быть спокойным, как соляная долина, и непоколебимым, словно древние горы. Так как и первым, и вторым я обделен, то из подобных столкновений всегда выхожу разобранным на кусочки.

Но мне хотя бы удается после собирать себя заново.

Цепкие пальцы в волосах, губы – кусают, глаза – выворачивают наизнанку. Ничего нового, потому что Саске всегда остается собой. Разница лишь в том, что он стал во всех отношениях внимательнее ко мне.

Вот и все.

Фокусы – наш общий фетиш. Самый сильный, самый пагубный. Как мы будем работать вместе? Нет, правда, как? С постоянным каменным стояком? С нечаянно-намеренными прикосновениями, короткими встречами в туалете и бесконечной усталостью?..

А после – с бешеными домашними марафонами? Да я же загнусь в первый же день. Невозможно.

Удовольствие разливается по венам и мне становится как-то не до печальных выводов. В попытке немного ослабить сумасшедшее желание, я отталкиваю его и ложусь на бок – так есть хотя бы шанс остаться невредимым.

Только вот, надолго ли?..

Короткий вскрик бьется в горле – Саске больно кусает за руку, так нагло выкравшую у него карту прямо из-под носа. Не могу сказать, что не горжусь собой. Пусть злится, пусть оставляет синяки. Небольшая встряска ему на пользу.

Точнее, на пользу нам обоим.

– Сволочь, – мимолетно усмехается он. – Ты ведь знал, что так будет…

Естественно знал. Надеюсь, он увидит это в моем лице, потому что я не в состоянии ответить.

– Наруто… – Саске практически соединяется со мной, притягивая ближе, вталкиваясь глубже. – Сколько еще ты собираешься продолжать это? Сколько? Дальше уже некуда, понимаешь? Некуда…

Так хочется уточнить, нужны ли ему обведенные на календарике даты – но голос подведет и дрогнет. Не сейчас. Потом.

– Вечность, да? Не так ли? – тон голоса Саске напоминает мне какого-то киношного маньяка-психопата, сюсюкающегося со своей жертвой. И чего он так завелся – я что, один виноват?

– Ты первый начал, – все-таки мне удается ненадолго восстановить контроль над телом и голосовыми связками. – Так что теперь, Учиха – терпи…

Он хмыкает, нежно оглаживая мою поясницу под одеждой. Все в порядке – к перепадам настроения я уже привык, правда вот…

Если это будет повторяться, придется после каждой репетиции приковывать его к батарее.

***

Не помню, как давно тишина между нами была настолько знакомо-дикой. Наверное, только во времена бесконечной борьбы? Хотя, может быть, все это было не так давно?

Саске лежит в императорской позе, чуть-чуть облокотившись на тумбу и подперев голову ладонью. Я – поперек кровати, возложив ноги на его несравненное величество.

– Ты хоть представляешь себе, как будет тяжело? – первым решаюсь нарушить неустойчивый баланс. Все равно кому-то придется. – Все это – ненормально. Не-нор-маль-но.

– Говоришь так, как будто что-то в нашей жизни можно назвать нормальным. Все ненормальное. Начиная с ориентации и заканчивая домом.

– Кстати о доме – я хочу посмотреть подвал.

Успевший немного расслабиться Саске мгновенно мрачнеет.

– Зачем?

– Просто покажи. Когда захочешь, я не тороплю тебя. Потом…

Он кладет руку мне на коленку и чуть сжимает.

– Не хочу вспоминать.

И снова тишина. Знать бы, где зарыты мины. Хотя бы примерно – но нет. Если наступлю, так точно в цель.

Приподнявшись, уверенно стискиваю его пальцы.

– Придется.

Мы обмениваемся взглядами, и Саске тихо стонет, как будто я воткнул ему нож в руку, а не сжал в едва ощутимом захвате.

– Тебе обязательно?

– Если мы будем бояться прошлого, то никогда не сдвинемся с мертвой точки. Страх он привязывает, знаешь? Вот, хочешь, например, забыть о высоте и пойти вперед по канату. Но… нет. Не сдвинешься с места, как будто тебя прикрепили цепью. Если ты собираешься и дальше лелеять свои ужасы, то я разочарую – не получится. Я не позволю.

Саске едва заметно поджимает губы.

– И что ты сделаешь?

– Столкну. Мне-то наплевать: пойдешь ты по канату или свалишься на батут. Обидно будет тебе одному.

– Узумаки.

– Что еще?

– Говори такие вещи почаще. Ладно?

***

«Каллапсо». Все такой же – огромный и величественный.

Современный Олимп. Только вот внутри не боги, а самые обыкновенные смертные.

Ненадолго останавливаюсь у самого входа, а по телу снова ползет холодок – мне немного страшно. Если уж я не могу собраться, то у Саске, должно быть, внутри развернулась настоящая буря.

– Вот и всё, – произносит он, прежде чем шагнуть к двери. – Всё.

– Не говори так, как будто это конец нашей жизни, – бросив вдогонку, захожу следом. Кажется, в холле сделали ремонт. Теперь здесь совсем не мрачно – точечное освещение, теплые, нежные оттенки персикового и кофейного цвета. На фоне всего этого даже Саске выглядит жизнерадостно.

– Ну, конец спокойной жизни. Снова репетиции и споры с Какаши… – он говорит небрежно, словно недоволен, но я вижу, что это совершенно не так. Насколько я помню, Учиха всегда жаловался меньше всех остальных.

– Странно думать, что когда-то ты меня терпеть не мог, – хмыкнув, шутливо дергаю за прядь черных волос.

– Не помню такого. По-моему, я всегда тебя обожал, – чуть надменно откликается Саске. – Как думаешь, стоит зайти в кабинет Какаши или поднимемся сразу в зал?

Слова про «обожал» сбивают с мысли. Учиха какое-то время ждет ответа, а потом оборачивается и всматривается в мое лицо.

– Выглядишь так, как будто я сказал нечто невероятное.

– Саске, когда ты говоришь подобные вещи, мой мир рушится и земля уходит из-под ног. Иногда я перестаю понимать, где было настоящее, а где фальшивое. Ты всегда продумываешь свои действия наперед, и я не знаю…

– Могу повторить еще раз. Я всегда тебя обожал, – Саске хмыкает. – Но это не мешало мне тебя ненавидеть.

Вздохнув, зарываюсь пальцами в свои волосы.

– Окей, давай поднимемся сразу в зал.

Конечно, этого следовало ожидать. Тут все, кого мне так хотелось увидеть: Шикамару машет какой-то внушительной стопкой пожамканных листов, Ли отвлекается от сооружения внушительной косы на голове Ино, Сакура хлопнув Тен-Тен по плечу, показывает в нашу сторону. Тут и Неджи с Хинатой, стало быть, по каким-то своим делам. Гаара тоже на месте – что-то кричит из будки светотехников, но я не могу расслышать ни слова, из-за галдежа вокруг.

Какаши едва заметно улыбается, но подходить не спешит. С ним нам необходимо поговорить наедине.

– А вот и наши пропаданцы, – первым нас приветствует Нара. – С возвращением.

– Это естественный загар? – удивленно приподнятые брови Ли заставляют меня содрогнуться. – Что ты сделал со своими волосами?!

– Саске, я так надеялась, что ты вернешься! – Сакура очаровательно улыбается, в, как всегда, совершенно бесполезных попытках очаровать Учиху. Неужели она до сих пор не поняла, что мы неспроста пропадали два года… вместе? Что он не из ее лагеря? Нет, ну правда, как можно этого не заметить?

– А ты повыше стал, нет? – ТенТен крепко жмет мою руку. Неджи успевает заснять это на камеру. Честно говоря, я успел подзабыть, что он никогда не расстается со своим фоторужьем.

– Поговорим? – последним к нам неторопливо подгребает Какаши. Я вижу в его лице какую-то странную смесь радости и тихого спокойствия. Вспоминаются слова Гаары о том, что он всегда готов помочь тем, кого по-настоящему уважает. Хатаке, в отличие от остальных, ни капельки не изменился – словно застыл во времени и пространстве.

Прежде чем ответить, мимолетом бросаю взгляд на сцену. Сцена…

Как всегда – прекрасна. Кажется, я не видел ее сотню-другую лет. Словно с того момента успел прожить новую жизнь, в которой не было места чему-то настолько… небезопасному.

Это мой единственный алтарь. На который я готов возложить все – даже свою жизнь.

А ведь верно.

Саске тянет меня за рукав, следом за Какаши. Мы возвращаемся в кабинет директора, но мыслями я остался в зале. Сколько всего там случилось… сколько всего еще может случиться?

– Вы тут неспроста, верно?

– Да. У нас к вам дело, – отвечает Саске, видя, что я пока что не в состоянии вести переговоры.

Какаши мягко ухмыляется и кивает.

– Я надеюсь, оно связано с вашим возвращением как артистов?

– Все верно. Новое шоу будет на уровень выше всего, что раньше происходило на сцене «Каллапсо».

Наконец, я возвращаюсь к бренной реальности. Что? Откуда такая уверенность?..

– Звучит интересно. Вы мне нравитесь, ребята, и я готов предоставить вам место в программе. При условии…

Дверь в его кабинет легко распахивается.

– Десять процентов прибыли уйдут рабочему персоналу, остальные девяносто разделим на три части. Любой реквизит в вашем распоряжении. Насчет фонового оформления поговорите с Сакурой Харуно. Музыка, свет и все остальное должно быть проработано со мной. А теперь давайте подпишем бумаги для вашего спокойствия.

Саске смеется, и я сразу подхватываю его сдержанный смех.

Слово-в-слово, да, Какаши-сан?*

*на всякий случай, для тех, кто не помнит, поясню, что в прошлый раз в кабинете Какаши сказал абсолютно то же самое.

========== О невозмутимости, колибри и кубике ==========

– Куда дальше?

– В больницу. Даже не думай спорить.

– Да я и не собирался. С чего бы? – отворачиваюсь и наблюдаю за тем, как «Каллапсо» исчезает за огромным стеклянным небоскребом.

Все прошло куда лучше, чем я ожидал. Какаши хочет, чтобы мы встретились с Джирайей и кое-чему подучились. Сакура жаждет расширить сцену, сделать по центру длинный подиум и вообще счастлива снова работать с нами. Точнее с Саске.

Ли сделал несколько интересных предложений по поводу костюмов, но в процессе обсуждения я решил, что лучше все сделаю самостоятельно. Нужен образ, подходящий мне нынешнему. Но какой?

– Слушай, а какой цвет, по-твоему, мне к лицу?

– Черный.

– Очень смешно.

– Это правда. Лучше черного на тебе смотрится только пустота, – Саске говорит это с таким серьезным лицом, что я едва сдерживаю смех. К этому темно-фиолетовому кардигану надо ту бандану и все, готов засранец, выпускай на сцену прямо сейчас. Подлецу все к лицу.

– Пустота говоришь… голый иллюзионист – это как-то жутковато.

– Я уже вижу эти афиши, – Учиха уверенно входит в поворот, перед светофором пристраивается к серебристому ниссану и надменно задирает подбородок. – «Голый иллюзионист, только сегодня, только у нас! Заставит исчезнуть все, что угодно».

– «Даже зрителей».

Фыркнув, Саске деловито поднимает бровь, но свои мысли решает оставить при себе.

– Размышляешь над костюмами?

– Угу. Я же герой, мне нужно что-то шикарное. Что-то совершенно неотразимое.

– Пустота – самое оно.

– Заткнись.

– Как будто я вру. Ладно, как насчет черного?

– Наряд смерти с косой?

– Почему же. Например, кожаные ремни…

– Саске! Ты ужасен! Все, больше на эту тему не хочу слышать ни слова!

– Все-все, теперь я серьезен… это должен быть латекс.

На этот раз я не выдерживаю и больно дергаю его за ухо. Отворачиваюсь. Правда, в данном случае напускать оскорбленный вид бесполезно, и через мгновение я опять готов пытать Саске вопросами:

– А ты каким себя видишь? Без Орочимару… и вообще… кстати, где он?

– У Элифеса в лаборатории сидит, Кабуто его там оставил. Я же спрашивал, ты уже не помнишь?

Пытаюсь припомнить окончание вечера, но это пустые усилия. По большей части я разговаривал с Конан.

Через несколько минут замечаю по левой стороне огромное, вытянутое вдоль дороги белое здание. Табличка, проплывающая мимо, оповещает о том, что это больница имени какого-то там очень талантливого врача. Внутри снова что-то прыгает и колется – это ощущение возникает всегда, когда я начинаю испытывать страх.

– Пойдешь со мной?

– Спрашиваешь? Наруто, в чем дело?

Мы подъезжаем к парковке. Машин немного, поэтому место удается найти сразу, но пока Саске занят процессом, стараюсь его не отвлекать. Как бы объяснить так, чтобы он не начал беспокоиться на ровном месте? Молчать дальше не получится.

– Помнишь, я говорил тебе о последствиях лечения?

– Помню, – наконец, он обращает ко мне все свое внимание.

– Как-то мне не хочется знать, есть ли они. Мне уже надоело зависеть от… таблеток.

Серьезный взгляд смягчается – Саске кладет руку мне на плечо, едва-едва касается шеи кончиками пальцев.

– Лучше разобраться с проблемами сейчас, ведь потом они все равно дадут о себе знать. Пойдем.

Кивнув, соскальзываю с сиденья. И все равно я ничего толком не объяснил – только пожаловался. Ладно, надеюсь, диагностика просто выявит все, что есть.

Страшновато, конечно, но деваться уже некуда – да и Саске не позволит мне сбежать.

***

К сожалению, на диагностику можно попасть только по направлению врача – некой Юхи Куренай. Подпинывая меня в кабинет, Саске ободряюще улыбается. Наверное, если бы его здесь не было, я бы не смог толкнуть дверь. Страх стискивает горло, как будто я иду на казнь, а не в кабинет к человеку, который должен мне помочь.

За столом сидит миловидная женщина с густой копной черных вьющихся волос. Почему-то ее вид и невозмутимое лицо помогают расслабиться. Наверное, потому что я привык иметь дело с невозмутимыми лицами.

Вообще сама по себе больница очень красивая: все светлое, успокаивающее, новенькое, будто вот-вот сошло с конвейера. У них отличное финансирование, раз есть возможность закупать новейшее оборудование. Или лечение обходится очень дорого, кто знает.

Стало быть, мне просто повезло. Или Саске позаботился обо всем – но врач явно знает свое дело. Сначала она спокойно проводит опрос, в ходе которого уточняет все факторы, беспокоящие меня. После чего интересуется образом жизни и стрессовыми ситуациями, в которых я когда-либо бывал. Ситуаций оказывается многовато, но я рассказываю только основное – что мне неоднократно грозила смертельная опасность и имело место серьезное химическое отравление.

Тогда Куренай предлагает провести осмотр и пальпацию вен. Ледяной аутоскоп – не самое приятное ощущение, и когда она шутит на этот счет, я расслабляюсь окончательно.

– Есть шум, и частота сердцебиения усиленная, – наконец, врач садится напротив меня. – Возможно, мерцательная аритмия. Скорее всего, тахикардия. Необходимо проверить, есть ли дефицит пульса, сделать электрокардиограмму, сдать анализы крови. Сейчас выпишу вам направление.

– Доктор Куренай, скажите… это серьезно?

– Проблема в том, что любые подобные отклонения могут не вызывать опасных симптомов вплоть до осложнений. Я ничего не могу утверждать, пока не увижу результат электрокардиограммы.

Она какое-то время молчит, сосредоточенно заполняя необходимые бумаги. А затем, подняв на меня серьезный взгляд, спрашивает почему-то очень тихо:

– Скажите, вы испытываете чувство беспричинного страха?

– Бывает.

На лице женщины отражается неясная эмоция. Немного подумав, она добавляет еще одно направление.

– Ясно. По возможности сдайте все анализы сегодня. Завтра они будут готовы, и я запишу вас на прием.

– Хорошо. Спасибо.

Когда дверь за спиной закрывается, невыносимое волнение сразу отступает. Саске, заметив в моих руках стопочку бумаг, хмурится и встает с небольшого диванчика.

– Ну что?

– Надо сдать кое-какие анализы.

– Почему тебя вообще на них направили?

– Проверка.

– Наруто, врач сделал это по какой-то причине, а не ради своей прихоти, – он понижает голос, что уже само по себе недобрый знак. – Говори уже, иначе я сам все узнаю.

– Она предполагает, что есть небольшая тахикардия, – отвечаю очень осторожно, тщательно подбирая слова. – Ничего серьезного.

– Тахикардия? – мы равняемся друг с другом около процедурных кабинетов. – Что это значит?

– Сердце бьется быстрее необходимого. Как у колибри, – улыбаюсь уголками губ, но Саске от этого только сильнее напрягается. – Такое иногда случается.

– Почему ты молчал?

– Я понятия не имел, что у меня что-то там увеличено.

– Как-то странно этого не почувствовать.

– Не ной. Сегодня сдам анализы, завтра заявлюсь на прием. Доктор Куренай выпишет мне те же лекарства, что и Кабуто. Конец. Все живы и здоровы. Смекаешь?

Пока Саске не успел ответить, ныряю в кабинет ЭКГ. Разводить споры на эту тему нет никакого желания.

***

Не так давно мне казалось, что все самое страшное уже случилось. Я испытывал боль и страх самых различных оттенков. Мир бывает удивительно находчив, когда дело касается страданий. И хоть вроде бы ты знаешь, что такое настоящая боль – всегда найдется что-то еще, куда более страшное.

Последствия подобных событий могут варьироваться от терпимых до катастрофических и даже несовместимых с жизнью. Порой они настигают нас даже спустя несколько лет, как будто шли по следу и искали, вынюхивая.

Это должно было случиться – я знал. Решив вернуться, мы рисковали не только своим настоящим, но и будущим. Такое решение было принято обдуманно, мы оба понимали, что ставим на кон. Это все равно, что выйти на поле боя почти незащищенным, но с хорошо заточенным оружием и армией уверенных бойцов.

Синтагма – сборище аферистов, а не убийц. Я оперировал этим фактом, когда пытался доказать Саске, что риск будет минимальным, если мы не будем прятаться. Более того, нам необходимо привлечь внимание. Вернуться туда, откуда начали, встретиться с теми, кого оставили в прошлом, заявить себя в качестве воинов, взявших тайм-аут, а не трусливых псов, сбежавших от опасности.

Хотя, наверное, в нашем случае произошло именно второе.

– Я думал, ты будешь рад меня видеть, – как всегда слегка ехидный голос припечатывает к месту, заставляет вбирать воздух полной грудью и лезвия в моем сердце впиваются в ткани, царапая и раздирая плоть.

– Хидан, – я не произношу, а шепчу его имя. Будто шумный набор звуков может лишь усилить напряжение, возникшее в каждой клеточке моего тела.

Не поддаваться панике. Не терять лицо. Я должен знать, что они собираются делать и откуда ждать первого удара.

– Ты действительно отчаянный идиот, – хмыкает он, и низкий голос для меня перекрывает все уличные шумы. – Если считаешь, что вас просто упустили из виду.

– Наверное.

То, что он нагрянул ко мне в одиночку – весьма странный ход. Я ожидал увидеть эскорт и целую толпу бандитов, как-то подзабыв, что Хидан в сопровождении не нуждается. Слушая позади звук коротких уверенных шагов, я выпрямляюсь и стискиваю зубы – внутренняя уверенность в собственной правоте не позволяет обернуться.

Хидан кладет руку мне на затылок в прикосновении-угрозе, но любому случайному наблюдателю покажется, что это всего лишь попытка привлечь к себе внимание. Так они действуют, настоящие хищники – осторожно, крадучись, медленно.

– Зачем ты явился? Добить меня?

– Это было бы так скучно и предсказуемо, не находишь? Лично мне интересно, чем ты сможешь нас удивить. Я поручился перед Данзо, что ты не доставишь Синтагме хлопот. Ведь на этот случай у нас есть малышка Конан.

Это ожидаемые слова – и все равно больнее настоящего удара под дых.

– Я пришел, чтобы предупредить. Не вставляй палки в чужие колеса, и никто не будет дергать тебя за хвост. Возможно, даже погладят и предложат зайти на ужин.

– Я не собираюсь возвращаться.

– Не спеши с выводами. Ты ведь талантливый фокусник, каких не так уж и много, Узумаки Наруто. Твой талант по какой-то причине пришелся Данзо-саме по душе, а это значит, что отныне ты – драгоценный камушек, к которому приставлена охрана. Прости, но на самом деле никакой свободой ты не обладаешь. Только, разве что, маленьким кубиком личного пространства…

– А Саске? – собравшись с силами, поворачиваюсь к ублюдку лицом. Он ни капельки не изменился, даже выражение лица осталось таким, какое отпечаталось в моей памяти.

– При чем здесь Учиха?

Интонации в голосе Хидана подмораживают внутренности и будят плохое предчувствие. Нет, все должно быть хорошо. Я уверен в этом.

– Что…

– Саске – человек, из-за которого погиб внук Данзо-самы. Ему вряд ли сойдет это с рук. Хотя, убивать его тоже незачем.