Текст книги "Уличная магия 3: Турнир (СИ)"

Автор книги: Эш Локи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Что происходит? – сквозь весь этот кошмар прорывается надломленный голос Императора. Лучше бы просто заткнулся!

– У него Роза, – лепечет Итачи, взваливая на себя весь мой вес, весь целиком. Он матерится сквозь зубы и тащит меня на кухню – окосевшего, потерянного в пространстве. – Твою же… активирована…

– Роза? – пытаюсь вникнуть я.

– Этой хренью рабов заставляют слушаться, – путаясь в словах, отвечает Итачи, раскладывая меня на столе, как какую-то курицу. Стоит заметить, очень бережно. – Эта дрянь раскроется в твоей груди через десять минут. Если мы не успеем ее вытащить, ты умрешь.

Вот оно что.

Вот что ты хотел сделать, Хаку… проверить, смогу ли я выжить? Смогу ли я поднять ту тяжесть, что ты свалил на мои плечи?..

– Саске, дай нож! Твою мать, что ты стоишь, быстрее!

Кухня на мгновение меркнет, а потом я касаюсь руки Итачи – коротко, поверхностно. Учиху трясет. Еще одна операция по извлечению игрушки-для-рабов просто убьет его. Сколько раз он делал это с собой? Сколько раз… это делал сам Хаку?..

– Саске, – шепчу я. – Пусть это сделает Саске. Он сможет.

Наши взгляды перекрещиваются. Выродка – ни живой, ни мертвый, тяжелый, как многотонный булыжник. И мой. Способный оцарапать насмерть.

Он сможет, мы оба это знаем. А всё потому, что наша любовь так же сильна, как и ненависть. Теперь, судя по всему, мы умеем управлять каждым чувством по отдельности.

Так вот, сейчас мне нужна ненависть, Саске. Твоя – самая чистая и самая черная ненависть в мире.

Грудь разъедает новая боль, и я невольно выгибаюсь под чужой ладонью.

Может быть, у меня больше не будет возможности подумать об этом, но…

Как же я, черт возьми, его люблю.

Всего. До последней блядской реснички.

– Сдохни, Саске, – зачем я выкручиваюсь из рук Итачи? – Если не можешь – сдохни прямо сейчас!

И Тишина в своем маленьком карцере зачем-то прикрывает глаза.

Да уж.

Наверное, на это лучше не смотреть…

========== О котятах, дипломе и черном мире ==========

Ты улыбаешься в объятиях солнца…

Если друзья будут рядом, ты будешь жить дальше,

А вместо прежних войн в сердце воцарится покой.

Мир ждет только тебя.

(c) Renegade Five – Loosing Your Senses

Причина – следствие.

Вот что приводит людей к краю. Раз за разом, к самому обрыву в никуда.

Причина подводит, соблазняет, ведет за собой, а Следствие затягивает дальше. И ничего ты с этим не поделаешь, если оказался под влиянием Причины и заинтригован ее формами.

Мне в голову лезет какая-то чушь. Чушь – её всегда много. Самой разной чуши. Просто водоворот.

Например, рядом с мыслью о неизбежности происходящих событий гарцует какой-то бред о том, что Саске одинаково к лицу красный и фиолетовый.

Синяки и кровь.

– Наруто, я буду держать твои руки. Обопрись.

Делаю, как приказано, и чувствую спиной грудь Итачи – он встал позади стола. И как только умудряется руководить нами в такой момент? Нами, ничего не соображающими идиотами, одуревшими от боли. Я – от физической. Саске – от душевной.

– Дыши в такт со мной. Давай. Вдох.

Пытаясь выскоблить контроль над телом из спайки болевого клубка, я постепенно настраиваюсь, улавливаю такт, погружаюсь в ритм. Медленный, глубокий вдох. Сдержанный выдох. Всё просто.

Только Итачи дрожит и мне кажется, что дыхательная гимнастика одинаково необходима нам обоим.

Бледное лицо Саске очень мешает сосредоточиться. Его испуг я чувствую тяжелым камнем, не менее реальным, чем стол, на который Итачи меня затащил.

Душит. Его просто выворачивает наизнанку от одной только мысли, что придется резать без всяких обезболивающих, анестезий, когда я нахожусь в сознании и способен прочувствовать это во всех, так сказать, красках.

– Саске, слушай сюда, – удивительно приказной тон у старшего, между прочим… властный, строгий. Он ведь не сломался под таким страшным гнетом. Так что мне, если проиграю, будет позор и вечный стыд. – Роза находится рядом с соединением мышц, расположена вдоль, прямо внизу, чтобы не царапать и не мешать дыханию. Слушай меня внимательно, ты, черт!

– Итачи, я слушаю, – белыми губами вышептывает Саске.

– Надо сделать разрез по шраму, прямо по шву, но короче. Ниже. Только один. Ты понял? Если рука будет дрожать и соскользнет – повредишь важное. Дошло?

Другими словами, он может меня убить? Одно неверное движение…

Я слышу, как Саске делает резкий глубокий вдох. Еще, еще один… урывками. Нам всем определенно необходима дыхательная гимнастика.

– Саске, время идет! Ее еще нужно достать, уже прошло больше двух минут!

Руки Итачи дрожат, но он способен направлять всех и каждого – под жестким руководством Саске задирает мою футболку, я прижимаю ее подбородком, Итачи снимает корсет. Мы действуем очень быстро и слаженно, несмотря на чертовы эмоции, мешающие процессу.

Пока Саске подбирает инструмент, Итачи сует футболку мне в рот.

– Кусай.

Вряд ли это поможет, но я уже привык его слушаться.

Не знаю, не вижу, как и когда Учиха взял острое – я просто не могу собрать рассеянное внимание в кучу. Боль ужасная. Хотя, бывало и хуже.

– Ты готов? – безжалостным, не терпящим неподчинения тоном спрашивает Итачи. У нас обоих.

Я киваю.

– Да, – выдыхает Саске. И, наконец, смотрит мне в глаза.

О.

Вот оно. Вот как выглядит безумие, мешающее нам собрать осколки мира в правильном порядке.

Это чудовище каждый раз убивает в Саске едва-едва окрепшую веру, а во мне – желание идти трудным путем.

Оно погребает под собой разум, мысли, все главные составляющие его многогранной личности. Вот кого нам обоим жизненно важно победить.

А это, между прочим, шанс.

Саске прижимается к моей щеке своей, пряча взгляд, а с ним и всё, что творится под непрошибаемой оболочкой. И мне становится так спокойно от этого простого жеста – он же рядом, он напуган не меньше моего, но вместе мы справимся.

Только вместе.

Да и вообще, из нас троих у Саске самые ловкие руки.

Режущая, огненная боль заставляет мои мысли спутаться и куда-то качнуться, как нелепых котят в корзинке, едва-едва перебирающих лапами. Резь приходит в виде вспышки, короткой, но такой яркой, что все чувства разом оказываются ослеплены.

Чувствую, что бестолково дергаюсь, но Итачи держит крепко. Чувствую, что челюсть свело от напряжения, но, кажется, не издаю ни звука. На живот льется теплое – от этого факта особенно жутко, а смотреть нельзя. Не сейчас.

Самое главное, что Император всё сделал правильно.

– Успокойся. Пожалуйста, успокойся. Все будет хорошо. Это скоро закончится, слышишь? – я цепляюсь за голос Итачи всеми крючками и защелками, всем, чем только можно зацепиться за звук. – Потерпи еще чуть-чуть. И, пожалуйста, дыши. Да-да, вот так… вдох. Молодец. Саске… зажми, чтобы кровь текла не так сильно. Теперь дальше – Розу надо подцепить за узкий край. Она крепится изнутри – ткань надо срезать, когда найдешь. Быстро, одним движением. Ты понял?

И снова, холодное, нестерпимо холодное «да».

Дальше реальность обваливается на меня страшными вспышками боли. Пальцы в открытой ране. Тело сводит судорогой от малейшего движения, но, боже, как же мне невероятно повезло, что Учиха – самый ловкий выродок на свете.

Где-то среди этого кошмара однажды возникает голос. Голос человека, который пытается спасти нас обоих.

– Да, край должен быть раскрыт. Выдергивай!

Это как занозу достать, получается? Глубоковато, конечно, но у меня на груди даже след от нее имеется.

Что происходит…

Зря я разлепляю глаза и опускаю взгляд. Зря. Но чтобы в таком состоянии оценить красивые разводы на бледной руке – надо быть идиотом в высшей степени. Вот есть вторая, есть третья, четвертая, по списку, а у меня высшая степень идиотизма. Диплом выдан самой природой.

Один рывок. И без того размытое сознание мутнеет, покрывается звездочками и пятнами. Меня опять утягивает в водоворот какой-то чуши и страха – вперемешку, а Тишине нет до этого никакого дела.

– Наруто, ты тут? Мы почти справились. Ты почти справился, – ладонь Итачи мягко наглаживает мой влажный лоб. Приятно. – Саске, тащи всё, что…

Старший Учиха говорит, а я, кажется, растекаюсь по столу в прямом смысле этого слова. Он просит Саске что-то принести, потом кричит, видимо, чтобы привести брата в чувство. Почему мне от этого смешно?

Так больно. Но смешно.

Положение из полу-сидячего неожиданно становится горизонтальным, а потом снова – голос, какие-то осторожные касания.

– Я не дам тебе умереть.

Как я умудряюсь собраться с силами, чтобы задать вопрос? Видимо, так хотел победить шок, что заодно победил и здравый смысл, и страх. И еще выплюнул футболку. Когда?

– Который раз… тебе… с такой раной?

– Седьмой, – тихий ответ. А потом вдруг возвращается чувствительность – но лучше бы свалила к черту. Саске тоже возвращается, но лучше бы и он свалил, честное…

– Наруто…

Пока Итачи занят борьбой с раной, Саске разворачивает меня лицом к себе, гладит, как собаку. И кажется, ляпает по щеке моей же кровью.

– Саске, черт, ты… назвал меня… чудовищем. Серьезно?

– Да ты… ты же моё, твою мать, чудовище, – Саске хрипит, уже явно неспособный что-то там где-то контролировать. – Моё чудовище, черт побери…

– При… ты придурок.

– Ты только сознание не теряй, хорошо?.. Эй…

Он снова меня гладит, видимо, испугавшись увиденного и плотно закрытых глаз. Тогда я поднимаю веки специально для него – между прочим, почти подвиг.

Безумия в глазах больше нет. Может быть, оно с Тишиной сцепилось и сдохло, наконец? Нет, они оба сдохли, вот точно говорю. Перегрызлись друг с другом. И сдохли.

– Еще ты сказал, что лучше бы… я умер, – медленные вдохи даются тяжело, но я знаю, что Итачи это очень важно, он ведь шьет и собирает мои сосуды в единое целое.

– Лучше бы, – кивает Саске, а черная гладь зрачков, в которой мне так сильно хочется утонуть, искрится. Искрится, я не шучу. – Лучше бы я вообще никогда всего этого не чувствовал. Всего этого.

Саске коротко целует меня в лоб, касается губами виска. Так бережно – я даже немножко прихожу в себя.

Как же больно.

– Ты точно… придурок, – подытоживаю я наш содержательный диалог. – И урод.

Почему-то сейчас вспоминается первая встреча и первый взгляд. Чувствовал ли я тогда что-нибудь? Или я был просто заворожен его лицом? В Саске с самого начала вмешалось столько магии, что это захватывало дух.

Магия природы, какие-то образы, мыслеформы. И совы.

Совы были на первом месте.

Такие… круглоглазые, с огромными-огромными темными зрачками. Это было в Саске – таинственность, животная притягательность. Это еще в кошках есть. В самых большеглазых. В самых красивых.

– Саске, я спать хочу, – бормочу, утыкаясь куда-то ему в лицо.

Итачи что-то говорит. Судя по тону, одобрительное.

Но Учиха всегда против.

– Мне страшно. Если ты уснешь, то я сойду с ума. Окончательно. Так что пока… не уходи. Мы еще не всё сделали.

В этот раз ухватиться за мысль не получается – снова пятна и вспышки, я вздрагиваю, а Саске придерживает за плечи. Говорит что-то успокаивающее на ухо, просто безостановочно, всякую бессмысленную хрень. А мне хорошо.

Кстати, он говорит про единорогов? Типа будут скучать, куда ж они без меня-то? Про эльфов говорит, про деревья. Про Кьюби, про Шарин, про ракушки и устрицы. Про перья и фокусы, про сцену. Про добрую магию, светлую, без которой мир станет черным. Тёмным, как сама тьма… а черный мир, кому он нужен? Отвратительный, страшный, до краев наполненный страхом и болью, извергающий ее из себя мерзкими черными сгустками?

Боже, кому он нужен, такой мир?

Про себя. Как же много он говорит про себя, эгоист.

Про то, что я – его свет. Только его. Что мне нельзя исчезать. Типа будет скучать, куда ж он без меня-то? Что мне надо только собраться, как мы всегда это делали перед выступлением. И врет, что крови уже нет, что Итачи почти справился, только бы я всё это выдержал.

Потом он говорит, что любит меня больше жизни. А голос-то голос… сама боль, как она есть. Как будто мне и так её мало.

Свет софитов бьет в глаза изнутри, в ушах почему-то звучат аплодисменты. Браво, Саске, здорово сказанул. Как боженька смолвил.

Только в знак согласия мне сказать нечего – киваю и отключаюсь.

Но я тебя, скотина, не брошу.

Не дождешься.

========== О грязных лапах, уязвимости и бутоне ==========

Приятно, когда тебя помнят. Не важно как, не важно почему – просто помнят и всё.

Дату дня рождения, событие с твоим участием, даже необдуманно сказанную мысль…

Когда я открываю глаза, Саске преспокойно дрыхнет на моем животе. Волосы разметались по одеялу и задницей утки стоят на затылке. Лицо в разноцветную пятнышку синяков – мордой в краску упал, не иначе. Веки припухли, покраснели, видно, что долго не спал.

Учиху просто отключило.

Прикасаюсь ладонью к щеке, как к первому снегу – не растаял бы. Не исчез и не утек водой сквозь пальцы. Его ведь так легко ранить.

Ресницы вздрагивают, чуть дергаются. Меня обволакивает сонный взгляд, полный непонимания, после чего осмысленность растекается по темной-темной радужке и при теплом свете отбликивает испугом.

– Мы живы, да?

– Похоже на то, – шепчу, чувствуя, что если начну говорить в голос, и вибрации разойдутся по телу, то опять вырублюсь от боли. – Ужас. Я так надеялся, что уже никогда не увижу твою рожу.

Саске ловит мои пальцы, грабастает в какую-то непонятную кучу, сжимает, касается губами костяшек.

– Думаю, ты запомнил меня так, что уже и в другой жизни не отделаешься. Не забудешь.

Я чувствую его улыбку. Она растекается по коже и прячется в ладони. Потом Саске покусывает не так давно подаренное кольцо – единственную вещь, которая удерживала мой разум в стабильном состоянии, пока мы были в раздрае.

Ах да, как я говорил, приятно знать, что тебя помнят. Приятно, поэтому я не скажу Саске о том, что всё, о чем я думал и помнил в объятиях смерти – это его морда. Обойдется.

– Да кому ты нужен, – фыркаю, осторожно осмотревшись по сторонам. – Как Итачи? В порядке?

– Скоро сам увидишь. И вообще, меня начинает бесить, что ты беспокоишься о нем больше, чем обо мне.

– Если я буду это показывать, ты станешь еще невыносимее. Так что иди к черту.

Глупая радость то отпускает, то снова накрывает с головой. Как же здорово, что таких моментов у нас завались, а вот кошмаров на двоих по пальцам пересчитать…

– Наруто, послушай… Я сожалею.

– Который раз ты это говоришь?

– Первый раз. Так – первый.

Что ж, и возразить нечего. Это правда.

– О чем, Саске? О том, что мы с тобой ходячие косяки и в стрессовой ситуации не способны поступать правильно?

Он кивает. А возразить, блин, всё еще нечего.

Где-то в коридоре раздаются подозрительные шумы, смех. Незнакомый смех. Этот звук сразу сводит на нет желание пропускать через мясорубку наши проблемы, чувства и общую боль. Как показала практика, котлет с этой каши не приготовишь – какой тогда толк снова ее мусолить?

– Я тоже сожалею. Мы оба поступили глупо.

– Это точно, – лицо Учихи вдруг белеет, даже сереет, но он быстро берет себя в руки.

– Саске? Тебе нехорошо?

– Когда закрываю глаза, вижу нож и… я раньше спать не мог из-за этого, но видимо, организм все-таки взял своё. Мне было так… так страшно, Наруто.

– Эй… – переборов себя, все-таки хватаюсь за спутанную жженую проволоку. – Перестань. Ты справился. Не мог не справиться, у тебя же демоны в руках! Или ангелы? То, что ты ими делаешь, никакому описанию не поддается…

– Не болтай много.

– Да оно что болтай, что не болтай – одинаково приятно, – пытаюсь улыбнуться я.

Дверь приоткрывается, Итачи робко заглядывает в комнату.

– К вам можно? А то я один с ними тремя не справляюсь.

– Тремя? – выдыхаю я. И тут…

Лай.

Лай. Моей. Собаки.

Я переглядываюсь с Саске, он переглядывается со мной. Убить сволочь хочется, и так же сильно – поцеловать.

– Кьюби! – от неожиданности прорезается голос. Больно, однако на это хочется наложить кучу размером с небольшой, а то и большой небоскреб. – Ты мой рыжий засранец!

А эта несчастная тварюга бежит ко мне со всех корявых ног, как обычно запинаясь и высунув язык на плечо. И грязными лапами по одеялу, конечно же.

Саске пытается все это как-то контролировать, орет, что у меня сейчас шов разойдется, а тут не съезд дипломированных врачей, но так пофиг! Уж после того, как во мне поколупались без перчаток и зашили подручными средствами – в край.

Кьюби, рыжей счастливой тушей сгрудившись сбоку, в один миг облепляет всё лицо своим языком. А мне, кроме этого, ничего больше не надо. Хотя, нет, рука Саске нужна, без нее как-то пусто.

Жаль, подольше побарахтаться с балбесом не дают – скоро и Итачи вступает в борьбу за мое здоровье. Нашлись мамочки, ей-богу!

А вообще…

Я чувствую себя слишком счастливым, наблюдая за тем, как Итачи сгребает в кучу эту рыжую фигню, как Кьюби усердно и тупо пытается бежать ко мне по воздуху, как Саске выпихивает всю веселую компанию за дверь. В довершение в проеме появляется улыбчивый Суйгецу с Шарин на руках, а та всем острющим десятком когтей вцепилась ему в толстовку. Бедняга!

Итачи, кстати, отлично выглядит в белом – на нем футболка Саске и его же короткие бриджи цвета хаки. Он как будто… оттаивать начал? Заражаться от нас идиотизмом и беспричинной радостью жизни?

Что сказать, ему идет.

Пока они там пытаются разобраться, кто кого вытолкнул раньше, я осторожно ощупываю свою грудь. Интересно все-таки…

Хаку запугал Куренай, чтобы провести эту операцию, несомненно. Может, шантажировал. Но я всё еще не понимаю, должен ли переживать по поводу сердца. А не аукнется ли новыми проблемами?

Пока я пытаюсь сопоставить всё, что узнал за последнее время, генерал внутренних семейных войск все-таки проскальзывает в комнату.

– Как самочувствие? – Итачи слабо ухмыляется и трет шею – то ли смущен, то ли растерян.

– Терпимо. Лучше, чем могло было быть.

– Я не Кабуто, но ран повидал много, так что, возможно, всё обойдется. Сам понимаешь, после всего случившегося в больницу тебе нельзя.

– А ты разве не должен быть в штабе?

Итачи пожимает плечами. Растрепанные после потасовки волосы распались по плечам и спине, очень сильно контрастируя со светлой одеждой и кожей. Если Саске как-то связан с совиным семейством, то Итачи больше напоминает ворону – глянцево-черную, с тяжелым, глубоким взглядом одной из самых «ведьминских» птиц. У него и руки немного другие, ничего общего с пауками. Пальцы короче, но изящнее и угловатее.

Мысли сбиваются в стайку, когда в «палату» возвращается Саске.

– Наруто, ты голоден?

Тут я вспоминаю про кусочек торта и невольно морщусь. Встреча с Хаку – еще одна тайна, вытаскивать которую на поверхность нет ни желания, ни сил. Но надо, как только настанет подходящий момент. Иначе мы ничему не научимся.

– Нет, я… в норме. Итачи, а можно тебя попросить… знаю, что это неприятно и, наверняка нелегко, но не мог бы ты показать мне, что это за Роза такая?

Он коротко кивает, сует руку в карман и переводит взгляд на Саске.

– Думаю, тебе не стоит слушать.

Вот она, связь. Сразу видно, что одна кровь.

Я даже не подумал о том, что Саске может быть непросто.

– Я в порядке, – отмахивается младший Учиха.

Итачи кидает в его сторону полный подозрения взгляд, но все-таки решает не спорить и садится на стул рядом с постелью.

В тонких пальцах поблескивает маленькая металлическая капсула, не больше пяти сантиметров в длину. На первый взгляд ничего особенного.

– Я в этом не очень-то силен, но пока мы пытались найти способ ее обезвредить, узнали кое-что. Внутри электромагнит, катушка и механическая распорка. Пока заряд есть, электромагнит удерживает лепестки вместе. Как только заряд кончается или послан сигнал активации…

Он одним движением вскрывает «бутон». Внутри оказывается много лезвий – сами «лепестки» и наискосок.

– Она раскрывается. С сигнала – не сразу, постепенно, пока ослабевает магнит. Длины лезвий достаточно, чтобы добраться до сердца, разрезать диафрагму, задеть легкие и мышцы.

Итачи складывает Розу обратно. Мы одновременно переводим взгляд на Саске – его качнуло и немного повело.

Лицо белое.

– Саске? – не выдерживаю я, слабо дернувшись, а Итачи подскакивает на ноги.

– Наруто, даже не думай. Лежи.

Он быстро преодолевает комнату и хватает брата за плечи.

– Саске, успокойся. Всё закончилось. Мы все живы, опасности нет, ты слышишь?

– Прости, я… Я понял.

– Ты когда ел в последний раз?

Быстро помотав головой, Саске выкручивается из рук. А затем уходит, неловко споткнувшись о порожек.

Некто внутри меня, кажется, за эти несколько секунд успел натянуть все нервы на дыбу, до скрипа в груди. Первый раз в жизни я стал свидетелем того, как Саске выпадает из реальности.

И это еще хуже, чем видеть его уничтоженным.

– Не волнуйся, – Итачи обращает внимание на меня. – С ним всё будет хорошо. Саске сильный, хоть и впечатлительный. Наруто?

– Да, да. Я просто немного… испугался. Никогда не видел его таким.

– Я же предлагал уйти. Но нет, мы пока не обожжемся, не поймем, – Итачи возвращается на стул. – У него всегда была эта проблема, с детства. Саске, не трогай горячий чайник. Не лезь в кладовку без света. Не грызи пробки. Пф-ф. У нас зона действия определяется ожогами, синяками и сломанным зубом.

– Пробки? – напряжение чуть-чуть ослабевает благодаря непринужденному тону Учихи. Умеет же человек успокаивать.

– Не спрашивай. Просто не надо, иначе нас с тобой обоих линчуют.

Мы ненадолго замолкаем, наслаждаясь доверительной атмосферой. Потом Итачи отодвигает стул ближе к стене и устраивается поудобнее.

– Я держал Розу в руках семь раз, – тихо начинает он. – Первая и вторая были моими. Один раз пришлось самому, но… мне сунули снова.

– А остальные?

– Другие рабы. Дважды это заканчивалось смертью, потому что я не успевал, – он усмехается с такой болью, что хочется протянуть руку и стереть эту улыбку с губ. Да так, чтобы никогда больше не появлялась.

– Ты делал всё возможное, – я вижу, от моих слов ему становится легче. Надо взять планку выше. На самый максимум. – Итачи, прошу тебя. Расскажи мне всё? Что с тобой приключилось…

Он трется затылком о стену, снова складывает руки на груди. Кусает губы.

И при этом выглядит удивительно расслабленным. По красивому лицу, с едва заметными следами усталости разливается бледность, в глазах мерцает неуловимая эмоция. Читать его в разы сложнее, чем Саске, будто пытаешься при свете свечи разобрать фолиант на неизвестном языке.

– Как ты знаешь, я был ретрансом. Заключал сделки, расторгал договоры, приносил людям плохие и хорошие вести. Чаще плохие. Уже тогда я понимал, что знаю слишком много – меня просто так не отпустят. Убить не убьют, но никогда не оставят без присмотра.

– Ты был уверен, что тебя не убьют? Почему?

– Быть ретрансом означает держать в голове кучу информации. Такие вещи иногда могут быть полезны – если кто-то что-то хочет разузнать. Ходячая база данных. Потом… всё началось с Сасори. Он делал много глупостей из-за своих безответных чувств, и в результате подставил всех. Всё пошло наперекосяк. Меня не волновало, что со мной будет дальше – лишь бы Саске не затянуло, лишь бы он остался редким участником потасовок и встреч. Слава богу, к тому моменту, как меня продали младшему Зецу, я смог свести к нулю влияние Синтагмы на жизнь брата. Взрыв и то, что случилось в итоге, Данзо провернул для Дейдары. Он отличный фокусник, как ты можешь догадаться. Я хотел только одного – сделать так, чтобы Саске остался цел и обеспечить его неприкосновенность. И предупредил Данзо, что раскрою все его тайны первому же ублюдку, если с головы мелкого упадет хоть один волосок. Убивать меня он не хотел. И мы имеем, что имеем.

Мысли Итачи текут плавно – он и в самом деле отличный рассказчик. Его хочется слушать.

– Человек, которому меня продали, держал целый дом с такими, как я. Информации не было ни у кого, но я не хотел умирать только потому, что знаю больше остальных. Поэтому… я просто был. Выживал, пытался сбежать, как и все. Помогал сбежать другим. Но непонятная страна, полное незнание языка, другие законы и правила не оставляли нам даже шанса. Я видел, как раскрывалась Роза. Видел, как люди умирали, пытаясь ее вырезать. Всего этого ужаса было так много, что в этот раз я не смог справиться с эмоциями. Слава богу, Саске был рядом.

– Вас использовали как рабочую силу?

– Нас использовали как угодно, – он чуть ухмыляется, склонив голову к плечу. Усталость прорезается снова, но Итачи быстро давит секундную слабость. – Иногда как силу, иногда как прислугу, иногда как тела для развлечения. Не всё так страшно – это можно пережить. А я всегда знал, ради кого мне жить. Знал, что пока я держусь, Саске будет в порядке. Ты представить себе не можешь, каково было мое удивление, когда я проснулся и вместо привычного потолка, обнаружил салон автомобиля. Из меня уже вырезали Розу и везли назад. Данзо я так и не встретил, зато со мной говорил Хаку. Он коротко объяснил, что я под присмотром и в любой момент могу оказаться в пыточной. Тут уже вмешались люди Джирайи. Но… возникло ощущение, что он дал им вмешаться. Информацию обо мне просто слили кому-то – Синтагма таких ошибок не допускает. Таким образом, Данзо снова сделал меня и Саске уязвимыми. Он очень хорошо меня знает, знает, что я не стану трепать языком, пока не буду чувствовать, что нет никакой опасности. А я не хочу ради сомнительной победы потерять семью.

Слово «семья» с губ Итачи слетает как первая дождевая капля. Она кажется такой одинокой и холодной, несмотря на то, что после должен начаться ливень…

Мы снова молчим. Итачи без утайки рассматривает мое лицо.

– У меня ощущение, что ты и мой брат тоже, – зачем-то говорю я. – Спасибо тебе за всё. Я просто не знаю, что бы мы делали…

– Без меня в твоей жизни не было бы львиной части кошмара, – Итачи скручивает волосы в спиральку. Видимо, сил держать лицо уже не осталось.

– Был не только кошмар. Хорошего было больше. Саске ведь из-за тебя фокусами заинтересовался. А я… будь возможность отмотать назад, ничего не стал бы менять.

Мы обмениваемся быстрыми, но говорящими взглядами.

– Я рад, что ты не держишь на меня зла. Хочешь узнать что-то еще?

– Ты знаешь что-нибудь о Хаку? Он показывал мне свои шрамы. И просил тебе верить.

Изумление. Странно, я думал, Итачи уже сложно чем-то удивить.

– Эта история прозвучит еще хуже, чем моя. Давай я пока сменю твои бинты?

Киваю, и он пересаживается на кровать, ловко выудив из-под нее аптечку.

– Хаку… – начинает Учиха, неспешно отгибая одеяло. – Уникальный случай. Он заслужил свое место таким страшным упорством, что мне даже трудно представить, каково это было. Хаку сирота, вырос в детском доме. Над ним часто издевались из-за девчачьей внешности. Когда он стал юношей, то начал привлекать внимание парней постарше и, сам понимаешь, это всегда заканчивалось очень плохо для него. В результате Хаку попал в поле зрения обоих Зецу. На нем, можно сказать, испробовали все варианты Розы – раньше она была больше, работала по-другому и разносила тело напрочь. Но он выдержал все операции. И неоднократно вырезал ее сам. Я пытался найти хоть какую-то информацию о том, сколько раз это повторялось, но нарвался на неприятности и предпочел уйти в тень, пока не схлопотал по голове. Удивительно, но этим своим упорством Хаку заработал статус и в результате был притащен на поклон к Данзо, где и получил шанс стать тем, кем стал в последствии. Уже тогда в нем было что-то ужасающее – такая жесткая уверенность в своих действиях и непреклонность, что убить его было проще, чем уговорить что-то сделать. Как только с Хаку сняли «кандалы», начались подвижки в слоях. Он начал учиться влиять на людей. Мало-помалу Хаку разругал братьев Зецу, а те оказались по уши в него влюблены – это могло закончиться для Синтагмы полным крахом, но вовремя вмешался Данзо. В какой-то момент младший решил свалить из страны. Влияние Хаку крепло, он подминал одного за другим, словно какой-то пуленепробиваемый танк, но… я помню, каким он был тогда. И каким он стал сейчас. Получив эту свою свободу, подчинив даже самого Данзо, Хаку… изменился? Это выглядит именно так. Я не понимаю, как он мог сказать тебе что-то вроде «верь Итачи», ведь это же Хаку…

Всё верно. Я тоже ничего не понимаю.

– Если он завоевывает твою симпатию, это для чего-то нужно. Если выставляет себя тварью – тоже. Такой вот Серый Кардинал Синтагмы.

Честно говоря, от всего этого у меня просто-напросто закружилась голова. Приходится на минутку закрыть глаза и дать новой информации улечься в голове. А эмоциям – в сердце.

Вот почему он так разозлился когда я спросил про работорговлю…

Когда Итачи начинает снимать с моей груди ватный слой, в комнату заглядывает Саске.

– Нужна помощь?

Я замечаю, как Кьюби бьется носом в маленький проем в попытке пролезть, но Саске стоит железно. И выглядит значительно лучше.

– Я справлюсь, – спокойно отрезает Итачи. – Иди поешь. Тебе лучше не видеть это снова.

На этот раз Саске не лезет проверять свою психическую устойчивость. Мне невыносимо хочется поговорить с ним, понять, что у него на уме, но лучше пусть отойдет немного – нервы ни к черту.

Как только дверь закрывается, брови Итачи сходятся вместе.

– Прости. Останется очень грубый шрам. Кто бы мог подумать, что я буду так нервничать…

– Всё в порядке, – чуть сжав запястье Учихи, ехидно усмехаюсь. – Перед кем мне красоваться, перед Саске?

И Итачи в ответ улыбается уголками губ.

– Думаю, хватит на сегодня болтовни. Нам всем надо выспаться, как думаешь?

– Думаю, ты совершенно прав. Спасибо за то, что рассказал мне правду.

Здорово у Итачи выходит – движения медленные, изящные, крайне аккуратные. Хотелось бы когда-нибудь увидеть, как он обращается с картами…

И мотивы Хаку тоже хотелось бы понять, но…

Пока что у меня есть только предположения. Предположения, от которых душа и сердце не на месте.

Зато теперь я точно знаю, что вместе мы справимся. Должны справиться.

Обязательно.

========== О магитайне, латино и свободе движений ==========

– Наруто, а ты знал, что у вас есть фан-сайт? – присев на край постели, непрошибаемо-серьезно спрашивает Итачи. Приоткрытый ноутбук в его руках подсвечивает лицо рассеянными белыми бликами, глаза горят любопытством и диким азартом.

Мрачные мысли, осевшие в моем мозгу после разговора с Кибой моментально разбегаются по черепу шустрыми тараканами. Чего-чего?

– Фан-сайт? – пробую перевернуться на бок, чтобы увидеть, что там такого интересного Итачи выкопал из амбаров интернета, но глядя на мои бесполезные попытки, он сам разворачивает экран. И ухмыляется так… коварненько.

– Ага. Его создали после вашего совместного концерта. Как я понял, сначала он был посвящен работе и творчеству, но постепенно… превратился в кое-что поинтереснее.

Итак, одна только шапка способна шокировать своим содержимым – на фотографии Саске пафосно «умирает» у меня на руках. Слева большими буквами горит странноватое название «Магитайн», а ниже идет текст, воспевающий фокусы.