Текст книги "Уличная магия 3: Турнир (СИ)"

Автор книги: Эш Локи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Верю. Враги и любовники, семья, соперники. Пока мы оба живы…

Наконец-то дошло. Дурак.

Ведь по-другому быть не может.

Комментарий к О хлопках, бездне и событиях

У турнира появилась обложечка! Решила накарябать, последняя часть всё-таки :3

http://s55.radikal.ru/i149/1502/b1/5c53f54a1064.jpg

========== О представлении, удочках и проклятии ==========

Забудь, что натворили мы.

Не виноват ни я, ни ты.

Шоу должно продолжаться!

Некогда бояться… шоу должно продолжаться!

Mandopony – The show must go on!

Мягкий теплый свет обволакивает мою фигуру огромным овальным куполом. В ладони теплеет рукоять меча, блики играют в догонялки на поверхности инкрустированного лезвия, путаясь в острых гранях голубых камней «возлюбленного».

Саске соскальзывает с платформы и, благодаря тросам, преодолевает весь путь по залу за пару секунд. Он приноровился болтаться на веревках, как паук – ни звука, ни вздоха, лишь где-то под потолком лязгают крепления и шуршат полы длинного белого плаща.

На эти звуки мне и приходится ориентироваться – я успеваю среагировать в самый последний момент. Вскидываю оружие одним резким броском, и два влажных от горючих растворов лезвия сцепляются друг с другом. В ушах звенит, от столкновения высекается искра, и лицо обдает жаром открытого огня.

Его катана пылает обычным насыщенно-оранжевым пламенем, мой меч – маслянисто-голубым. Только вот жжется он сильнее и дышит жарче, жадно, угрожающе, словно голодный зверь на поводке у безумца.

Перед следующим ударом успеваю мазнуть взглядом по незнакомо-чужому лицу – удивительная штука. Будто бы не было совместно выстраданных лет, не было никакой близости, не было оранжевой стены, Синтагмы и Элифеса.

Была жестокая война – а он, монстр в облике человека, здесь и сейчас сражается насмерть со своим злейшим врагом. И мне приходится принять правила игры, чтобы дать отпор. Не потому, что это необходимо для шоу, нет.

Просто иначе мы не сможем стоять на одной сцене.

Металл снова схлестывается. В сантиметрах от лица и костюма летят пылающие капли, по залу разносятся испуганные вздохи каллапсовских ребят – слишком жутко это выглядит. Ну, не зря же мы столько дней подряд провели в магической комнате, мучая друг друга тренировками до полного изнеможения.

Только там в длинную череду репетиций мы вплетали заботу, а здесь на это нет ни сил, ни желания. Позже Какаши наверняка похвалит за реалистичность, похлопает по плечу и скажет, что мы молодцы. Отработали и эмоции, и ярость на сто процентов.

А между нами останется правда – это не актерское мастерство и не притворство. Всё по-настоящему. Удар за ударом, не постановка, каждый раз заново. Маленькие смерти и возрождения, ошибки и синяки, боль и гнев.

Учиха запрокидывает голову и выдыхает огонь, а я зажимаю в ладони хрупкий теплый стебелёк. Музыка сменяется с агрессивной на затянуто-предвкушающую. И Саске как по команде соскальзывает с подиума, играючи прокрутив в руке свою катану. Черные бездны с ненавистью пеленгуют мое лицо – если бы могли метать молнии, я был бы уже мертв.

Помню, как он неловко цеплялся за веревки на первых репетициях. Сакура бегала кругами, наводя панику и пытаясь объяснить, что и как нужно делать, чтобы не потерять равновесие и не упасть. Потом к панике подключился Шикамару и Ино, а тренировка ожидаемо превратилась в балаган.

Но ведь научился. И теперь летает так, будто всю жизнь только этим и занимался – изящный, гордый, и черт его подери, тихий, как туман. Белый плащ летит следом, развивается легким полотном за спиной. Завораживающее зрелище.

Пока Саске возвращается к своей платформе, я выполняю левитацию маленьких горящих шаров одной рукой. Взлетев над моей ладонью и несколько раз перевернувшись в воздухе, яркие огоньки исчезают так же быстро, как появились. Не самый сложный трюк, зато один из самых опасных. Стоит только на секунду потерять бдительность и вспыхнет рукав, а за ним и всё остальное.

Ради этой короткой минуты я едва не сжег кожу на ладонях, отрабатывая трюк несчетное, бесконечное количество раз.

У нас нет права ошибаться.

Ведь мы иллюзионисты. Мы вводим в заблуждение, заставляя верить в магию и высекая улыбки. Думаю, это касается не только фокусов. Вся наша жизнь, дьявол бы побрал такую жизнь, похожа на представление.

Свет гаснет, а затем Саске появляется на платформе уже в черном. Трюк с переодеванием тоже отработан до глянцево-сладкой идеальности, за первую часть с огненными фокусами мы «меняемся» костюмами два раза. Не сказать, что это удобно – помимо потайных карманов повсюду холодят кожу металлические заклепки и крючки…

Но зато эффектно, в чем позволяет убедиться всплеск оваций.

Когда я бегу в сторону платформы, аплодисменты затихают. Саске уже потушил меч в специальной емкости под ногами и теперь шокирует всех пылающими в руках картами. Он держит их в перчатках, но впечатление производит крышесносное – я был просто поражен тем, насколько эффектнее смотрятся карточные трюки с этим «небольшим» дополнением. Хотя трудно назвать эти штуки картами. Всё-таки от привычных аксессуаров осталась одна форма.

У меня осталась последняя часть.

Как только софиты над Саске гаснут, я разворачиваюсь к зрителю. Музыка почти исчезает, на контрасте это момент абсолютного затишья.

Словно из неоткуда в моей руке появляется яркая до рези в глазах синяя роза. Нежные лепестки блестят под теплым искусственным светом. Почти как настоящие, издалека совсем не отличить. Вспышка – огонь скользяще лижет языками подушечки пальцев, и лепестки осыпаются сизым пеплом.

А нас глушит воплями.

Первая часть ожидаемо подняла на уши весь персонал «Каллапсо». Даже Какаши хлопает, пряча скромную довольную улыбочку. Они все знали, что именно мы планируем показать, но еще ни разу не видели вживую, целиком и по-концертному.

Прежде чем слушать восторженные отзывы, Саске, пробормотав что-то про заклепки на костюме и «дайте нам минутку», изящно соскальзывает с платформы. Цепляет меня за ворот, тащит за кулисы, по дороге закидывая «возлюбленного» в бочку с водой.

Стоит только плотной темно-синей бархатистой ткани скрыть нас от горящих глаз команды, снова начинается этот кошмар.

Короткий поцелуй жжется не хуже огня. Отстраниться или выскользнуть из объятий я уже и не пытаюсь – сам виноват, получите-распишитесь…

– Ты был великолепен, – зло усмехается Учиха, залезая носом под мой ворот и утыкаясь в шею. От него пахнет керосином и жаром, да и на губах осталось маслянисто-горькое после «дыхания дракона».

Только такие мелочи ему ни по чем. И мне тоже, что уж там.

– Ты тоже.

Надо переждать. Просто переждать. Всего пара минут в объятиях друг друга и всё будет хорошо, мы сможем продолжить, не вцепившись друг другу в глотки и не занявшись сексом прямо на сцене.

– Поговори со мной, а?

– Давай приготовим сегодня на ужин что-нибудь необычное? Заливное там или гренки… я помогу.

– Как будто я тебе позволю помогать, – наконец, Саске выпрямляется, и в подведенных глазах с синими бликами пляшут сумасшедшие черти.

– Порядок? Успокоился?

– Было бы просто отлично, если бы ты перестал так на меня смотреть.

– Как «так»? – посмеиваясь, толкаю его в плечо.

– Как будто собрался приготовить на ужин заливное из меня.

Когда мы возвращаемся, в зале прогрессирует новое, не менее жаркое представление – обсуждение всего увиденного с активной жестикуляцией, воплями и эмоциональными возгласами.

Первым ко мне подходит Неджи.

– Шедеврально. Пока что это лучшее, что я видел в вашем исполнении.

– Спасибо, Неджи.

Хьюга разворачивается полубоком и кивает на будку Гаары, где на время ухода за Кибой, его заменил Канкуро.

– Ты в курсе, кто второй гость?

Подняв взгляд, замечаю темную макушку в углу окошка, а потом и любопытные глаза старшего Учихи. Итачи аккуратненько машет мне ладонью, стараясь сильно не палиться. Он пришел в тайне от Саске.

А я этим двоим болванам потакать не собираюсь.

– А что?

– Интересно, – невозмутимо бросает Неджи, ослепив меня вспышкой. – Уже несколько раз в кадр попадал. Не помню, чтобы он был на других репетициях.

– Знаешь, спроси лучше у Саске. Погоди, ты сказал «второй»? А кто первый?

Опустив фотоаппарат, Хьюга кивает куда-то на задние ряды, где обычно ошивается Какаши. Организатор и правда торчит там не один.

На соседнем кресле сидит мужчина в представительном серебристом костюме. Похож на бизнесмена, да только внешность необычная – лицо красивое, в обрамлении темных длинных волос. Черты мягкие, словно бы немного размытые.

Стоит нашим взглядам встретится, он встает и подходит ближе.

– Замечательный номер, Наруто-кун. Это тайная линия? Заклепки на внутренней стороне костюма?

– Между складок, – смущенно потираю нос. Редко встретишь человека, хоть сколько-нибудь разбирающегося в вопросе.

– Мое имя Сенджу Хаширама. Я давно хотел встретиться с тобой.

– И почему же тянули?

Я пытаюсь искренне улыбнуться, но вместо моськи получается что-то отдаленно похожее на гримасу грустного клоуна.

– Слышал кое-что о вас, Сенджу-сан, – наконец, я первый нарушаю неловкое молчание.

– Готов поспорить, какую-нибудь сплетню обо мне и Учихе? – серьезное, красивое лицо вдруг рассекает такая озорная ухмылочка, что все мои тревоги мигом сматывают удочки.

– Не только. Еще немного о вас и моем отце.

Хаширама жестом предлагает мне покинуть зал. Перед тем, как выйти за ним в коридор, показываю Саске большой палец. Чтоб не беспокоился, а то мало ли наделает шума на ровном месте.

– Не скажу, что рад это слышать, – тихо начинает Сенджу, сунув руки в карманы пиджака. – Обо мне и Минато знают немногие. А знающих я не могу назвать… хорошими людьми.

– Мне рассказал Хаку.

– Если хочешь, позже я отвечу на все твои вопросы. Но пока мы не перешли к более серьезным темам, позволь предупредить тебя. Я… пришел не только потому, что хотел увидеть, чем занимается Какаши и почему он так старательно перестраивает драгоценное «Каллапсо» под чьи-то нужды…

Сказанное почему-то ужасно смущает – к щекам приливает кровь, даже в глазах плывет от осознания до смешного очевидного факта. Хатаке ведь, и правда, вложился в это шоу так, как не вкладывался никогда и ни во что. А мы маемся дурью, трахаемся и валяемся по больницам…

Неблагодарные идиоты.

– В чем же дело?

– В деньгах, Наруто. Какое-то время я отслеживал денежные махинации одной небольшой фирмы. Будь я чуть более глупым, то подумал бы, что ты грабишь банки и переводишь награбленное на счета подельников. Но я не дурак и понимаю, что это делает кто-то другой – под твоим именем.

– Чего-чего? – от шока я едва не падаю на задницу прямо посреди коридора.

Махинации? Только этого, черт возьми, не хватало для полного счастья!

– Да, я уверен, ты к этому непричастен. Кто-то действует под именем «Намекадзе Наруто». Но… я так понимаю, все ниточки сходятся в одном месте. У тебя есть тайны, о которых мне следовало бы знать?

– Тайны… вы говорите о «Синтагме»?

– Именно. Как ты связан с Хаку и Данзо? Хотя нет, не так… есть идеи? Что им от тебя нужно?

– Я… теперь точно ничего не понимаю. Хаку давно моет мне мозг, но зачем… деньги? Сейчас?

– Значит, ты понятия не имеешь, почему именно ты?

– Есть одна догадка, – мы останавливаемся неподалеку от выхода на балкон.

Хаширама приоткрывает тяжелую дверь и высовывает нос на свежий воздух.

– Слушаю.

– Это угрозы. Попытки выбить меня из колеи. У Хаку на меня собственный расчет и, похоже, Данзо тут ни при чем.

Когда я выхожу на балкон следом за Сенджу, он едва не повисает на перилах. Трет ладонями лицо, смахивает длинные пряди назад и тяжко вздыхает.

– Видимо, придется снова увидеться с ним…

Какое-то время мы тянем общую нитку молчания, а после я решаюсь спросить:

– Что случилось между вами и Мадарой?

За один долгий миг Хаширама стареет, наверное, лет на сто. В лукавых темных глазах оседает мука, брови сходятся вместе, уголки губ прорезают жесткие складки.

– Я потерял его. Тот Мадара, которого ты знаешь, даже близко не похож на того, кто остался в моей памяти. Он был таким… просто невероятным. Знаю, это странно, но ты должен понять. Ты тоже любишь Учиху.

– Они все немного странные.

– Это мягко сказано. Мой брат всю семейку на дух не переносит. Но дело не в том, что произошло между нами в прошлом. Я предал его. Не смог остаться рядом.

– Что случилось?

– Он потерял память. Обычная авария, ничего сверхъестественного. Но для меня это было пыткой – лучше бы он умер. Или я, в конце концов. Или мы оба. Чем… видеть, как человек, который был мне дороже всех на свете, превращается в…

– В чудовище?

– Хуже. У него не осталось никаких эмоций. Сначала я не верил, думал, что это маска или шок. Он знал, чувствовал, что я храню какую-то важную информацию о нас, но я не хотел рассказывать. Зачем, если никаких чувств уже нет и быть не может? Пытаясь найти ответы, он стал тем, кем стал. Только выбрался из больницы и начал рыть, как червь, в поисках правды о себе, о семье, обо мне. Ни один человек, ни одна база данных не могла знать того, что знаю я. Накопав кое-что поверхностное о Сенджу, он возненавидел меня. Но не так, как ненавидел бы настоящий Учиха. Холодно. После нашей встречи в больнице, я видел его всего несколько раз. Мадару никто и ничто не интересует. И никакие катастрофы мира этого не изменят.

Я не могу удержаться. Не могу – мысли не остановишь, как не пытайся. Расписанная картинка легко ложится на нас с Саске. Совпадает с рельефом, идеально, паз в паз, деталь в деталь.

Сожаление – очень слабое, неполноценное определение тяжелого, гадкого чувства, которое я испытываю.

– Факты плывут. Информация просачивается на обе стороны. Я знаю – мои люди говорят о том, что Мадара творит черте что. Я должен хотя бы попытаться это остановить. Ты видел его, Наруто?

– Видел. Мы даже разговаривали. И вы правы – еще тогда мне показалось, что он не хочет или не может… что-либо чувствовать.

Хаширама смеется. Только вот этот смех больше похож на попытку скрыть удар под дых.

– Я постараюсь разобраться в твоей проблеме. В этих… денежных потоках и махинациях. Что-то происходит, Наруто, и мой долг присмотреть за тобой. Поэтому я сообщу сразу, как только найду источник. Ради Минато.

– У меня всего один вопрос, Сенджу-сан. Каким он был на работе?

– Ответственным. Серьезным. Ну и очаровательным, куда без этого. Все вы такие, Кушина тоже была чудесной женщиной… ты сын своих родителей, верно?

– Не уверен, что достоин таких слов. Но спасибо.

– Будь сильным, Наруто. И… заботься об Учихе. Они, эти черти, быстро сходят с ума без надежды и веры в лучшее.

– Я сделаю всё, что от меня потребуется.

Хаширама напоследок проницательно заглядывает мне в глаза, кивает и уходит не прощаясь. Я остаюсь на балконе еще несколько минут – наслаждаясь красотами города, его бетонным очарованием и ресницами-проводами.

А Саске находит меня, наверное, по следам. Проскальзывает на балкон бесшумной тенью, мягко касается плеча.

– Ты в норме, Наруто?

– Да. Думаю, да. Я в порядке. Просто немного устал.

– О чем вы говорили?

– Обо всем понемногу. Что-то происходит, Саске. Что-то очень плохое. Но мы с тобой уже никуда не денемся с выбранного пути.

– До концерта всего две недели, а у нас готово только процентов шестьдесят. Естественно, мы никуда не денемся. Закроемся в магической комнате и будем пахать, как проклятые.

– Да, ты прав. Как проклятые…

А может, так и есть? Может быть, мы просто прокляты, кто знает?

Хотелось бы верить, что я могу хоть как-то изменить печальное будущее. Хоть немного.

А если нет…

Тогда нам остается только встретить свою судьбу с высоко поднятой головой.

========== О лапках, опоссуме и сладком кругляше ==========

Такого я еще не видел. Саске всё-таки полный псих, готовый на всё, лишь бы напугать зрителя до усрачки. Готовый на риск, на любую боль. Всё, что угодно, к вашим услугам…

Учиха продает талант за адреналин – это единственная валюта, способная оплатить все его жертвы и старания. И стоит признать, он быстро пополняет свой банковский счет.

Темные волосы змейками расплываются в воде, заволакивая слегка безумный взгляд. Иллюзионист-тень бултыхается в стеклянном ящике вниз головой, с шеи до ног обвитый тяжелыми цепями. Изнутри в его сторону направлены острые загнутые шипы, делающие смертельно опасным и без того небольшое свободное пространство.

Мне тревожно.

Хотя куда там! Это один из кошмаров наяву: Саске окружает так много опасностей, что голова идет квадратами, треугольниками и спиралями.

Этот трюк может пойти наперекосяк из-за любой мелочи. Если он не справится с креплением, если начнет терять сознание, если случайно напорется на шип и на секунду растеряется…

От волнения я начинаю петлять туда-сюда между рядами, курсировать до лестницы на сцену и обратно, заставляя присутствующих оглядываться и пытаясь убедить в очевидном самого себя:

Саске слишком хороший фокусник, чтобы допускать нелепые ошибки.

У него за спиной годы успешной практики.

В конце концов, он истинный гений.

А ведь верно…

Последняя мысль беличьими лапками цепляется за мое одуревшее от паники сознание.

Он гений. Гениальный иллюзионист, психолог и кухарка. Ему всё дается легко. И даже если случится что-то незапланированное, Саске ставит на склонность к импровизации. Он уверен, что в любой ситуации найдет выход, так почему же я так переживаю?

Пока я тихо схожу с ума, Учиха еще и дразнится, чтобы всем и каждому стало не по себе – тянет время, наигранно хмурится, борется с креплением, мол, связан слишком крепко.

Волнение отпускает только когда стеклянный ящик исчезает за ширмой и насквозь мокрый Учиха собственной персоной возникает слева от бархатного темно-фиолетового полотна. Дышит отрывисто, с трудом, но несмотря на бушующий в крови адреналин, не забывает бросить мне излюбленную императорскую усмешку.

Каллапсковские хлопают, одобрительно покачивая головами, а я отчаливаю к выходу, чтобы в гордом одиночестве выдрать клок-другой волос. Саске догоняет меня в коридоре, взъерошенного, дерганного и до чертиков взволнованного.

– Ты опять?

– Не люблю, когда ты так рискуешь на забаву публике. И когда меня рядом нет, чтобы помочь, если вдруг что случится, – вываливаю, как на духу. Хотя почему «как»? Его безопасность давно стала частью меня.

– Я профессионал, Наруто, – Саске вытирает лицо полотенцем, а затем с удовольствием присасывается к бутылке с негазированной водой. С минуту я имею честь наблюдать плавно вздрагивающий кадык этой сексуальной твари. – Тебе давно пора перестать волноваться.

– Я не могу.

Учиха смотрит с подозрением, но теплые искорки на дне зрачков его выдают.

– Ты сомневаешься во мне?

– Да нет же. Я не сомневаюсь, просто… волнуюсь. Программа почти готова и все движется к логическому завершению. Страшно оплошать в такой момент.

– Так о ком ты переживаешь? Обо мне или о себе?

– У нас одинаковые шансы натворить дел.

– Что ж, это верно, – Саске невесело усмехается. – Лезешь на высокую гору – будь готов очень больно упасть. Но я облазил слишком много вершин, чтобы свалиться сейчас.

Раздается ненавязчивая вибрация телефона, и я с облегчением беру трубку. По необъяснимой причине этот разговор меня нервирует.

– Да?

– Наруто, это я.

Насмешливо-ехидные интонации в голосе Конан в один миг разгоняют тучи над моей головой. Как же я рад ее слышать…

– Как вы там, еще целы?

– Целы. Как мелкая?

– В данный момент пытается сожрать твои жемчужины, но я контролирую ситуацию, так что полный порядок.

С секунду мы молчим, наслаждаясь чем-то понятным только нам двоим. Стало быть, это и есть «иллюзия безопасности». Лучший фокус на планете.

Когда-то я точно так же молчал с мамой. Мы сидели на кухне, глазами смотрели кто куда, а сердцами – внутрь себя. Это была общая привычка, и папа, любящий обсуждать с нами всё и вся, часто оказывался не в теме.

Убедившись, что мы снова на своей волне, он обиженно грыз печеньки, но оттаивал, стоило маме разок улыбнуться.

– А ты?

– Ну… мне нравится быть мамой и не нравится прятаться. Глупое чувство.

– Это ради вашей безопасности, ты же знаешь. Я больше никому не позволю пользоваться моими привязанностями. Как Кабуто?

– Знаешь… ты был прав. Сложись иначе, я бы не находила себе места. Хорошо, что он здесь.

– Я знал, что со временем ты поймешь. Отец должен быть рядом со своей семьей. Кроме всего прочего, даже вдали от нас вы не защищены на сто процентов.

– Учти, что как только все закончится, я жду вас с гостинцами.

Она смеется, и я невольно подхватываю воздушный, удивительно мягкий смех.

– Понял. Спасибо, что позвонила.

Конан сбрасывает первой, не прощаясь.

– Хорошо, что они смылись за пределы города. Ты не смог бы работать в полную силу, постоянно волнуясь о друзьях, – комментирует Учиха.

– Точно. Было бы еще лучше, если бы мы могли как-нибудь полностью обезопасить и Кибу с Гаарой.

– Когда ты в последний раз говорил с ними?

– Позавчера. Гаары на шоу не будет. Он не хочет работать, пока Инузука не в состоянии ходить самостоятельно.

– Ну, на его месте я бы тоже взял отпуск.

– Он молодец, отлично держится. Я, признаться честно, даже… не ожидал, что Гаара возьмет всё в свои руки. Ладно, пойдем репетировать дальше?

Когда я поднимаюсь, Саске ловит меня за локоть и, небрежно притянув ближе, шепчет:

– Перестань волноваться. Смятение нам не помощник, помнишь? Ты сам это говорил.

– И я был прав. Но теперь твоя очередь нарезать круги, понял?

Саске кивает и, улыбаясь, великодушно позволяет мне вернуться в зал.

– Какие мы мстительные.

***

Не знаю, зачем я это делаю. Подслушивать откровенные разговоры это как-то низко, но и устоять перед искушением невозможно.

Просто Учих нечасто можно поймать беззаботно болтающими друг с другом. Они же ехидна с дикобразом, всегда в колючках и пузико подставляют только в моменты абсолютного расслабления, какие случаются крайне редко.

– Я думал, что мне ничего не нужно. Даже, нет, был уверен, что больше никогда не…

– Не создашь связей? – подсказывает Итачи.

– Да. Связь, семья, узы. Все эти глупости. Зачем, когда и одному живется неплохо?

Раздается шуршание ткани и мне приходится затаить дыхание, чтобы случайно не выдать свое стратегическое убежище.

– Когда ты передумал? Когда встретил Наруто?

– О, нет. Я… боялся. Мне казалось, что сделай я шаг навстречу и под моими ногами разверзнется бездна. Думал, что не выдержу такой жизни.

– Что изменилось? И когда?

– Когда мы стали… были вынуждены работать вместе. Я никогда не чувствовал такого сильного желания сделать глупость. Ни с кем. А потом оказалось, что это взаимно. Чудесно звучит, не правда ли?

Саске хмыкает, в тишине слышатся сдержанные глотки и треньканье льда о стекло.

– У вас необыкновенные отношения. Лучше я еще не видел. Пожалуй, никогда.

– Итачи, знаешь… я… только хотел сказать, что нет ничего прекраснее, чем быть уверенным в завтрашнем дне. Ты, Наруто и работа – это всё, что мне нужно. Но я чувствую, что долго так продолжаться не может. Намечается что-то грандиозное, придурок играет в этом не последнюю роль. Я же не идиот и всё понимаю.

– Говоришь так, как будто уже попрощался.

Наступает тишина, от которой у меня мороз ползет по коже. Знал бы, что разговор зайдет об этом, не стал бы сидеть под дверью…

Любопытство кошку и сгубило!

– Я попрощался тогда, когда мы решили вернуться сюда. Никто не в силах стать препятствием для Узумаки.

– Даже ты?

– Даже я. Особенно я.

– И что ты решил? Сдаться?

– Нет, Итачи. Я сделаю всё, что смогу. Все, что в моих силах. Вопрос в том, хватит ли этого.

Благодаря Кьюби, решившего погонять кошку на ночь глядя, мне удается уйти незамеченным. В голове от всего услышанного раздувается резиновый шарик – напряжение и пустота…

Конечно, нам обоим есть что скрывать.

Я до сих пор не рассказал Саске о том, что со мной сделал Хаку в нашу последнюю встречу. А что даст этот факт кроме новой порции недоверия, отчуждения и пустой злобы? Пускай Учиха в последнее время стал спокойнее, это не гарантия, что внутри у него так же лощено-гладко, как снаружи.

Хотя активная работа и выступления в ресторанах хорошо повлияли на нас обоих, нельзя наверняка говорить о равновесии и балансе в наших душах. Плюс, Учиха думает, что не имеет на меня влияния…

Да, мы сделали всё, что могли. Рассыпали за собой крошки, как в сказке о Гензель и Гретель, возвели китайские стены, снарядили пушки, расправили паруса. Мы выкладываемся на все сто. Каждый безумный день.

Но равны ли мы сейчас? Способны ли понять друг друга и вместе найти путь к сердцам зрителей? Способны ли противостоять внешним и внутренним демонам?

В одном Саске прав. Мы уже попрощались.

Когда дверь в спальню тихонько щелкает, я сам не зная зачем, включаю опоссума и притворяюсь коматозником. Саске присаживается на край кровати, на которой я развалился, и сидит так, в полной тишине, минут десять. Затем он изящно вытягивается рядом, обхватывает мой подбородок кончиками пальцев и ровно произносит:

– Когда ты спишь, то дышишь в два раза медленнее, Наруто.

– От тебя за километр несет алкоголем. Я решил, что лучше притвориться мертвым, чем сталкиваться с тобой лицом к лицу.

– Не строй из себя недотрогу, умник. Чего не спишь?

– Не знаю. Размышляю обо всем подряд.

– И как?

– Не очень. Мыслей много, выводов мало, – немного поерзав, поворачиваюсь к Учихе лицом. – Как там Итачи?

– Выводов много, мыслей мало. Может вам надо уединиться?

– Пошел ты.

Саске замолкает, касается моей щеки губами и трется носом, словно слепой кошак.

– Осталась всего неделя. У тебя нет ощущения, что на нас вот-вот обвалится небо?

– Есть. Но не бойся, я спасу твою рыхлую шкурку.

– Посмотрим еще кого в итоге придется спасать, – Саске целует в уголок губ и неожиданно прикасается лбом к моему лбу.

Один взгляд в его глаза вселяет в меня пугающее спокойствие. Очищает, умывает, словно я с головой окунулся в живительный источник. Чистота и покой заполняют голову до самых берегов разума.

Мы оба знаем больше, чем хотим рассказывать, но не осуждаем друг друга за важные тайны. Мне не хочется терзать Саске, а ему – пытать меня. Всё честно.

Надо же, потребовалось всего четыре года, чтобы научиться верить друг другу. У нас туговато с учебным процессом, когда дело касается чувств.

Молчание не кажется неуютным. Скорее наоборот, уместным. Воздух между нами застывает, густеет, тянется резиной.

Затемненных углов не осталось. А я ничего не боюсь.

Мои единороги наточили рог, напились вдохновения, почистили копыта. Им больше незачем прятаться и некого охранять – я больше не могу быть неподвижным деревом. Может быть, в этой войне мне предстоит переродиться в одного из них.

Мир становится чертовски простым, когда находишь решение загадки собственной личности.

Да, пожалуй.

Одно я знаю точно – уличная магия, которую я создал под каменными завалами, всё ещё действует.

Ее хватит, чтобы выиграть нашу гонку за жизнью.

Потом будет финиш, алая лента, сладкий кругляш медали победителя. Будет триумф. Будет покой. Непременно.

А ты в это веришь… Саске?

========== Об озорстве, парашюте и турнире ==========

Это мост между небом и землей,

Между вами и нами,

Едва изученный путь,

Несмотря на преграды, мы связаны.

(с) Le Roi Soleil – Entre Ciel Et Terre

– Сердечный ритм в норме, вот, взгляните сами, – медсестра протягивает мне лист с результатами анализа и улыбается во все зубы. Надеюсь, она просто любит свою работу.

– Да, действительно, – пока я пытаюсь сделать вид, что что-то понимаю в неровной линии на мелкоразлинованной бумаге, она записывает данные в моем направлении. – Простите за любопытство, но вы случайно не знаете, что случилось с Куренай-сан?

– Ей пришлось уехать, – печально вздыхает девушка. – Очень грустно, она ведь чудесный врач, стольких людей на ноги поставила…

Действительно, чудесный врач, который вместе с насосом зашил в пациента смертельно-опасное устройство. И пусть она хоть тысячу раз хороший человек, даже угрозы – не оправдания.

Конечно, часть меня всегда будет жалеть её. Другая часть – ненавидеть. Однако, будь я на месте Куренай, я бы нашел способ хотя бы сообщить об опасности.

– Спасибо. Что мне делать дальше?

– Запишитесь на прием. Вас поставят в очередь на операцию по извлечению насоса перекачки крови и всё, свобода!

Медсестра мягко кивает на бумаги.

– Долго мне придется ждать своей очереди?

– От недели до месяца, в зависимости от занятости хирурга.

– Что ж, всё ясно. Спасибо.

Покидая кабинет, я думаю о связи Хаку с местными больницами. Что помешает Синтагме вмешаться в ход событий и опять засунуть в меня свой «цветок любви»?

Есть и другой вариант. Когда мы разберемся с шоу, я могу довериться Кабуто, если он возьмется за операцию на сердце. Или, на край, попросить помощи у Джирайи…

– Чего такой мрачный? – Саске поджидает меня у машины.

На него заглядываются все прохожие, особенно дамочки – смотрят чуть заинтересованно и одухотворенно, будто вдруг заметили произведение искусства посреди скучного городского пейзажа.

В мечтательном фиолетовом шарфике поверх длинного черного пальто, рядом с взятым напрокат фольцвагеном, весь нафуфыренный, распричесанный и гордый, как тысяча статуй свободы, он и вправду выглядит обалденно. Без шуток.

Только кто ж ему скажет.

– Я тут подумал… как насчет прогулки? Завтра концерт, вряд ли мы сможем что-то изменить за одну ночь. А так хотя бы проведем время с пользой.

– С какой это такой «пользой»? Время, проведенное в твоей компании, как правило, потрачено в пустую, – ехидно отзываюсь я, запрыгивая в салон.

Вместо ответной едкости Саске молча садится и заводит машину, что уже само по себе странно.

– Что сказали в больнице?

– С моим сердцем полный порядок, но вот извлекать насос теперь придется по записи к новому врачу. Не хочу ложиться под нож в больнице. Кстати, ты же у нас теперь практикующий хирург, как насчет еще одной маленькой операции?..

– Узумаки, ты сегодня точно огребешь.

Пока я давлюсь сдавленным смехом, Саске выруливает на главную дорогу и тихо продолжает разговор, словно прочитав мои мысли:

– Я доверяю Кабуто. Ладно, разберемся с операциями после. Время еще есть.

В салоне так тепло и уютно, что я с удовольствием расстегиваю верхние пуговицы своего ярко-голубого пуховика и растекаюсь по сидению. Может быть, Саске прав, сейчас нам необходимо отвлечься от работы. Усталость и натруженные мышцы в самый ответственный день никому не пойдут на пользу.

К моему огромному удивлению, Учиха паркует машину напротив одного из самых дорогих заведений в центральном квартале. Минуту-другую я в недоумении перевожу взгляд со стильной вывески на Саске и обратно.

– Ты серьезно?

– Можем же мы хоть раз хорошенько расслабиться?

– Потратив половину накоплений?