сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Вдыхая пьянящий запах эльфа, Майрон не заметил, как уснул. Вскоре его разбудило чьё-то прикосновение. Он застыл в ужасе. Как он объяснит королю своё присутствие в его постели?! Послышалось бормотание: «Так прекрасен… так желанен…» Рука Трандуила неуверенно шарила по телу Майрона. Превозмогая страх встретиться с королём взглядом, он поднял глаза и облегчённо выдохнул — Трандуил спал. Ему снился сон, волнительный — грудь эльфа вздымалась от тяжёлого дыхания, он изгибался и постанывал. Его руки шарили по постели, одна из них наткнулась на Майрона и теперь поглаживала его, лишая разума.
Взгляд майа скользнул по белоснежному телу короля и замер, наткнувшись на последствия сновидения. Эру постарался и здесь, наградив эльфа сверх меры. Красивым и сильным было его тело, красивой и мощной была его налившаяся желанием мужская плоть.
«Я… так хочу… тебя… одного…» — невнятно бормотал эльф. Он вновь изогнулся и застонал, будто постель обжигала его. Майрона сводило с ума это вырвавшееся в хмельном сне признание, а вид изнемогающего от желания прекрасного обнажённого тела лишал самообладания. Трандуил перевернулся на бок, и теперь его губы едва не касались лица Майрона, а его напряжённая плоть упёрлась ему в бедро. Майрон едва не взвыл. Он не смел шевельнуться, чтобы не разбудить эльфа. Рука, что беспорядочно шарила по его телу, теперь явно поглаживала, будто король понимал, что делает.
В сумраке опочивальни Майрон видел, как губы, что мгновение назад бормотали, потянулись к нему, а рука требовательно прижала Майрона к телу эльфа. Мягкие, нежные, пахнущие вином, жарким летом и спелыми ягодами, губы прижались к устам Майрона, вызвав у него судорожный вздох. Не ответить на поцелуй, о котором так страстно мечтал, было выше его сил. Со стоном Майрон приоткрыл губы и слился со сладкой бездной короля. Тот тоже застонал. Властная рука прижала Майрона ещё крепче.
Когда сводящий с ума поцелуй прервался, Трандуил открыл глаза. Майрон был настолько поглощён своими ощущениями, что не сразу понял — король смотрит на него. А когда понял, невольно отпрянул. В панике он лихорадочно соображал, что ему теперь делать. Но совершенно неожиданно Трандуил прошептал: «Нет, нет! Не уходи! Останься в моём сне! Прошу тебя, останься! Хотя бы в моём сне люби меня! Люби сейчас…» Король опустил ресницы и снова потянулся к Майрону. Тот со стоном приник к его устам, словно страдающий от жажды — к желанному источнику.
Король перевернулся на спину, увлекая за собой Майрона.
Трандуил выгибался, подставляя его поцелуям свою лебединую шею. Стонал от прикосновений губ и языка к своему телу. Задыхался от смелой ласки, коей научил Майрона Элронд, завладевший телом спящего короля. Майрон постанывал от сладкого ощущения плоти любимого в объятиях своего рта, от его всхлипов и подрагиваний, от его жаркого шёпота. Этот шёпот просил, нет, этот шёпот умолял не уходить, любить, овладеть. «Прошу… сделай это… сейчас… сделай меня своим… и будь моим… Будь моим… сладким сном… самым сладким сном… А-ах…»
Король выгнулся и вскрикнул. Нежная плоть во рту Майрона дёрнулась, и пряный поток хлынул ему на язык. Его эльф не только одуряюще пах и был безмерно красивым, он был ещё и потрясающе вкусным. Майрон облизнулся. Руки Трандуила притягивали его к себе, а шёпот вновь просил: «Ещё… прошу… ещё… хочу быть твоим…» Майрон поддался настойчивости этих рук и потянулся вслед за ними. Стройные ноги короля раздвинулись и приподнялись, освобождая доступ к самым сокровенным тайнам. У Майрона захватило дух — то, куда Элронд не смог проникнуть силой, ему сейчас Трандуил предлагал сам. Не предлагал — умолял принять от него этот дар. Возблагодарив владыку Ривенделла за ночные уроки, Майрон проявил осторожность и последовал его примеру, облизнув пальцы и с их помощью проложив себе путь. И лишь когда король сладострастно задвигался навстречу, со стоном вошёл в него сам.
Время остановилось, вокруг исчезло всё, кроме Трандуила, умолкли все звуки кроме его стонов и дыхания. Майрон растворился в наслаждении. В его жизни в Арде и за её пределами никогда ничего не было лучше. Никогда. Ничего. Не было. Лучше. Впервые майа был мужчиной. Впервые его тело дарило ему наслаждение. Впервые его мужская плоть выплёскивала из себя волну восторга. Изогнувшись, он закрыл глаза и увидел яркие далёкие звёзды, что подарил ему Трандуил. Он не закричал лишь потому, что боялся окончательно разбудить эльфа и разрушить это волшебство. Майрон приподнялся и открыл глаза. Трандуил тяжело дышал. Он неотрывно смотрел в лицо Майрона и улыбался. Его живот был орошён любовным соком. А спальню наполнял жгуче-пряный аромат. Самый сладкий в мире…
***
Трандуил проснулся поздно. Он вздохнул и открыл глаза — рядом на подушке сидел его кот и смотрел на него. Эльф ласково погладил рыжую шерсть, золотистые усы приподнялись, и комнату наполнило урчание. «Мне снова сдаётся, что ты улыбаешься, Лимборн… — ласково пробормотал король. — Мне столько всего кажется. Ах! — глаза эльфа распахнулись. — Если бы кто знал, что за сон мне приснился!» Трандуил перекатился на живот и, улыбаясь, посмотрел на кота. «Он был в моём сне. Он любил меня. Меня любил мужчина, Лимборн! Незабываемо! Странно, что я чувствовал всё как наяву. Всё было будто на самом деле. Мне было… так хорошо… как никогда… Неужели это всё из-за выпитого вина и моего воображения?!» — улыбаясь, мурлыкал Трандуил и поглаживал кота. Тот довольно жмурился и, казалось, улыбался.
Трандуил встал с ложа и вновь взглянул на кота, идущего по постели следом. Вдруг его лицо покрылось смертельной бледностью, а взгляд замер — на смятых белоснежных простынях отчётливо виднелось мокрое пятно. Король стал ещё бледнее, ощутив, как сзади по его бёдрам медленно сползает вязкая влага. Словно оглушённый, он коснулся её пальцами и поднёс к лицу, пытаясь рассмотреть и уловить запах, и пошатнулся — понимание медленно настигало его.
«Кто… Кто был здесь, Лимборн?.. — сдавленно прошептал Трандуил. — Кто этот мерзавец, что вошёл к королю без позволения и воспользовался его беспамятством?» Взгляд короля стал бесцветным. Майрон был готов прямо сейчас сбросить с себя кошачью личину и обнять эльфа, успокоить его поцелуями, во всём признаться и вымолить прощение. Но как?! Как он мог признаться в том, кто он такой?!
Как во сне, король направился в купальню и долго лежал в воде. Когда, наконец, он вышел, его глаза сверкали яростью, а на лице застыла ледяная маска. Он позвал звонком своего слугу и не сводил с него взгляда, пока тот одевал и причесывал его. Когда слуга закончил, Трандуил поблагодарил его кивком. «Пришли ко мне Тринистира. Немедленно», — сухо бросил король.
Эльф-распорядитель незамедлительно явился. На его лице была написана тревога — видимо, слуга поведал о дурном настроении короля.
— Ты звал меня, владыка?
— Сядь, — прошелестел Трандуил и указал на кресло. Он не знал, как говорить с эльфом о ночном происшествии. Но Тринистир был ему почти другом. Кому ещё Трандуил мог рассказать о случившемся, как не ему?
Тринистир напряжённо следил за королём. Он заметил его необычную бледность и погасший взгляд. Случилось что-то нешуточное. Он обвёл взглядом комнату — всё как обычно, включая кота, что по своему обыкновению лежал, развалясь в одном из кресел.
— Должен ли я просить тебя о том, чтобы всё, что ты услышишь от меня, не покинуло пределы этой комнаты? — произнёс Трандуил тихо.
— Тебе не нужно об этом просить. Говори, что случилось. На тебе лица нет.
— Кто-то бывает в моих покоях… Я не раз замечал странные знаки. То бокал с недопитым вином к утру оказывался пуст, то кто-то пользовался моей купелью, то надевал мою мантию… А этой ночью… — голос Трандуила прервался.
«Вот, оказывается, как! Он всё заметил — и вино, и мантию, и полотно в купальне, — думал Майрон. — За последний день открылось множество секретов. И моё пребывание в его покоях, и эльфы, жаждущие любви короля. И то, что все об этом знают. Вот уж точно — шило в мешке не утаишь!»
— Что случилось этой ночью, Трандуил? — побледнев, спросил Тринистир. Он называл короля по имени лишь в исключительных случаях.
— Этой ночью… кто-то был в моей постели… — прошептал король.
— Что.? Как? — Тринистиру показалось, что он ослышался.
— Ты не ослышался. Кто-то проник сюда, пока я крепко спал после выпитого вина.
— Прости… Но…ты… уверен? — осторожно спросил он, не желая верить в услышанное.
— Стал бы я говорить кому-либо такое, если бы не был уверен?
Трандуила начала бить дрожь.
— Я хочу найти виновного, — ледяным тоном проговорил король. — Женщины исключаются. Это был мужчина. Начни с Раванеля…
— Ты думаешь, это мог быть он? — удивился Тринистир — главный менестрель был известный юбочник.
— Нет. Не думаю. У него сохранилась та записка с песней, что он пел на пиру. Нужно искать, чей-то почерк. Пусть все напишут свои имена. Список и записку принесёшь мне. А когда найдёшь Его, приведи его ко мне, — прошипел король, и глаза его полыхнули недобрым огнём.
========== 7. Ветка, ветер и бумага ==========
Майрон изводился, видя, как его любимый эльф, замкнувшись в себе, переживает из-за прошлой ночи. Он мучился вместе с королём, уже жалея, что поддался ночному наваждению. Но вспомнив свой восторг и наслаждение Трандуила, начинал жалеть, что вынужден втискивать себя в кошачью личину, и эта ночь не скоро повторится. Желая как-то успокоить короля, кот так и ластился к нему.
Трандуил был мрачнее тучи. Он был хмур и раздражён. И даже общество кота, казалось, было ему в тягость.
«Прости, Лимборн. Не до тебя мне, — холодно сказал король, не позволив коту запрыгнуть к нему на колени, покрытые переливчатой сине-зелёной парчой. Увидев печальный золотистый взгляд, он добавил мягче: — Мой милый, тебе не понять… Мой самый сладкий сон вдруг обернулся худшим кошмаром… Я должен выяснить, кто был тот вор, и покарать его. Я задаю себе вопрос, запирал ли я дверь? Что было после пира, я почти не помню. Нет… дверь я не запирал… Но до того? Я точно помню — да. Я стал запираться после того, как заметил, что кто-то допивал вино. А мокрое полотно… той ночью дверь была заперта». Король закрыл лицо руками и прошептал: «Мне дурно, Лимборн… У этого вора имеется ключ от моих покоев. Иного объяснения нет».
«Пока — нет», — грустно подумал Майрон.
Король велел сменить замки, а ключ повесил на цепочке себе на шею.
***
Тринистир мрачно смотрел на Раванеля, склонившегося перед владыкой. Трандуил восседал на троне, глаза его были темны, как грозовое небо, в их глубине сверкали молнии. В белоснежных пальцах, унизанных перстнями, он брезгливо держал записку со стихами. В центре тронной залы, между королём и эльфами сидел с невозмутимым видом кот.
— Не догадываешься, зачем я позвал тебя, мой менестрель? — леденящим душу тоном обратился к эльфу Трандуил.
Главный менестрель сейчас выглядел совсем иначе: он не улыбался, как накануне — картинно раскланиваясь, стоя на столе, а был бледен и опасливо взирал на короля. Он чувствовал, что надвигается гроза.
— Предполагаю, всё дело в злополучной песне, что я исполнил на пиру в хмельном ударе, — глухо пробормотал Раванель. Голос его был также не похож на тот, что пел о Трандуиле. — Я ведь не собирался петь её! Как будто чувствовал, что королю она придётся не по нраву. Тебя, владыка, те слова задели… о том, что все тебя желают, лишь сам ты…
— Да нет мне дела до того, о чём ты пел! Ещё бы я печалился об этом! — раздражённо перебил менестреля Трандуил, его лицо исказилось презрением. — Но речь действительно о песне. Мне важно знать, кто автор строк.
— Владыка, я клянусь, что не писал их! — взмолился испуганный Раванель. — Клянусь, я лишь забавы ради сложил мелодию на те слова! Я петь ту песнь не собирался вовсе! Ещё и на твоём столе! Мы перебрали эля, и Фаэдорн с Листиром меня уверили, что песня хороша, и на пиру придётся в самый раз. И стол расчистили, чтоб я туда залез потехи ради…
«Да ты иначе, как стихами говорить не можешь! Одно слово — менестрель!» — усмехнулся Майрон.
Трандуил подался вперёд, сверкнув глазами:
— Так это Фаэдорн с Листиром? Они сложили эти строки? — вкрадчиво поинтересовался король и недобро улыбнулся.
— Владыка, нет! Вернее… я не знаю! Те строки мне подбросили. Клянусь! — уверял Раванель. — Быть может, тот, кто их сложил, хотел тебе признаться в чувствах, но не посмел. И мне подбросил, чтоб я спел о них. Проклятый эль, всё он тому виной! Когда б я знал, что ты в той песне оскорбление усмотришь, я б эль не проглотил, чтоб рта не раскрывать! О! Нет! Я съел бы ту записку! Владыка, не сердись! Прости мне мою глупость!
— Да! Глупость велика! Впредь будь умнее и не клади на музыку всё, что суют тебе под дверь! — раздался хриплый голос Тринистира. Эльф-распорядитель окинул менестреля негодующим взглядом, словно кипятком окатил. Тот отшатнулся.
— Клянусь, я больше так не поступлю! Прости меня, владыка! — с этими словами эльф поклонился так низко, что его длинные волосы цвета пожухлой осенней листвы легли к его ногам. Менестреля покачивало от волнения, и кончики его волос колыхались, подметая пол. Кот узрел в том забаву и не преминул вцепиться в танцующие пряди. Не разгибаясь, менестрель попытался отобрать у кота игрушку, за что получил когтистой лапой по руке. Царапина тут же заалела. Раванель зашипел от боли и вдруг услышал смех. Смеялся Трандуил. Эльф разогнулся и перевёл дух — похоже, гроза миновала.
«Как я люблю твой смех! Как я хочу, чтоб ты признал кого-нибудь виновным, убил его и успокоился! Кого угодно, лишь бы поскорее!» — подумал Майрон.
— Ступай, мой менестрель, —сказал король сквозь смех. — Своё наказание ты уже получил. Пришли ко мне Фаэдорна и Листира.
Раванель, счастливый тем, что всё обошлось, отвесив ряд поклонов, едва ли не бегом поспешил выполнить поручение владыки.
— Отчего ты думаешь, что происшедшее связано с этой злополучной песней? Ведь это могло быть просто совпадение! И одно с другим может быть совсем никак не связано, — обратился Тринистир к королю. Тот больше не смеялся.
— Да. Может, совпадение… — задумчиво проговорил Трандуил. — Но надо же с чего-то начинать. Я полагаю, у этого ночного вора был ключ от моей двери. Я запирался на ночь, но это не помешало ему хозяйничать в моих покоях. А ключ был у меня, у Виолорна, моего слуги, и… у тебя. Ведь у тебя есть все ключи.
Тринистир побледнел.
— Надеюсь, ты на меня не думал? — глухо спросил он.
— Не думал, — улыбнулся король, и эльф вздохнул с облегчением. — Я был склонен думать на слугу. Но зачем, скажи, ему являться в мои покои и допивать вино из моего бокала, когда вина и так полно?! И мантию носить! Да у него есть все возможности примерить мои вещи в любое время. Зачем же делать это по ночам? А полотно в купальне! Бессмыслица! Я наблюдал за Виолорном этим утром. Он был спокоен и расторопен как всегда. Я думаю, не смог бы он так притворяться.
— Всё просто, Трандуил. То не слуга, иначе ты заметил бы в нём перемены. Твой ночной гость, должно быть, без памяти в тебя влюблён. Ему не вина выпить хотелось, а целовать бокал, к которому прикасались твои губы. И не примерить твои одежды, а укутаться в твой запах. То же и с полотном…
«Ты будто мои мысли прочитал…» — удивился Майрон.
Трандуил изумлённо смотрел на Тринистира.
— Откуда тебе знать? Хотя… ты прав. Конечно… сначала он приблизился к мои вещам и лишь потом — ко мне… — последнее слово король прошептал.
— К тому же, владыка, ключи могли остаться без присмотра. Да я не раз отдавал их в кузню, когда ломался ключ или несколько. Сделать похожий ключ — пара пустяков. Но кто же знал, что так случится?
Беседу прервало появление Фаэдорна и Листира. Оба были бледны.
«А этим двоим явно есть что рассказать! Теперь и меня разбирает любопытство, кто этот загадочный рифмоплёт!» — подумал Майрон и устремил всё внимание на новоприбывших.
Трандуил смерил мрачным взглядом смущённых эльфов и заговорил:
— Вам уже наверняка известно, о чём будут мои вопросы. Быть может, расскажете всё сами? Касательно вот этого листка.
Король взмахнул бумагой со стихами. Эльфы потупили взгляд. Первым заговорил темноволосый Листир:
— Владыка, это была хмельная шутка… Мы слышали, как перед пиром наш менестрель бренчал на лютне и напевал. Он сказал, что ему подбросили стихи, и он слагает песню. И мне, и Фаэдорну показалось, что песня удалась. Вот мы и подбили Раванеля её исполнить на пиру. Ну, а залезть на стол… прости, владыка, мы так захмелели… Но справедливости ради надо сказать, что Раванель сопротивлялся, и лишь очередная чарка его уговорила. Прости нас за то, что осквернили шуткой твой слух и королевский стол!
— И это всё? Услышали, как менестрель бренчит? А что до этого? Откуда эти строки попали к менестрелю? — строго спросил король, вновь взмахнув листком.
Листир с готовностью стал заверять:
— Владыка, клянусь, мы больше ничего… — он осёкся, взглянув на Фаэдорна. Тот покусывал губы.
— Ну? — Трандуил устремил строгий взгляд на более светловолосого, чем Листир, эльфа. — Я жду.
Фаэдорн сдавленно проговорил:
— Владыка… те строки менестрелю… подкинул… я.
