сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Одобрительный гул голосов прокатился по зале. Бард был молод, но не был глуп. Однако сейчас он не мог понять, отчего Трандуил, услышав поистине самый прекрасный голос Средиземья и хвалебную песнь о себе, задумчиво молчит, чуть улыбаясь, и смотрит куда-то сквозь вино в своём бокале. Владыка Дейла не мог понять, отчего обычно насмешливый и улыбчивый Голвэн так же молча перебирает струны и не отводит глаз от инструмента. Взгляд Барда скользнул к Тринистиру — тот сидел с бледным, словно каменным, лицом и сверлил Голвэна глазами. Что было в них? Гнев? Боль? Отчаяние? Взгляд Барда метнулся к Голвэну, затем — к Трандуилу и обратно. Владыка Дейла по-прежнему не понимал происходящего, но в его сердце поселилась тревога.
Он заговорил прежде, чем возникло неловкое молчание:
— Твоя песнь великолепна, Голвэн! Благодарю тебя за то, что позволил мне преподнести этот дар владыке Трандуилу. Ведь всё у эльфов лучше, чем у нас: и красота, и голоса, и песни, и вино, — засмеялся молодой король, вспомнив разговор в библиотеке. — А уж до чего красивы и прочны эльфийские клинки! Просто загляденье!
Трандуил улыбнулся и подал знак одному из эльфов. Тот встал и подошёл к Барду. В руках он держал небольшой ларец, щедро украшенный искусной филигранью и резьбой.
— Это подарок эльфов Ласгалена тебе, Бард, владыка Дейла, — торжественно промолвил эльфийский король. Эльф, что держал ларец, откинул его крышку, и восхищённому взору Барда предстала пара эльфийских клинков, чуть изогнутых, острых, прочных и невероятно красивых.
Светясь радостью, он вынул один из них из ларца и стал рассматривать, позволяя также полюбоваться им всем присутствующим, что от любопытства вытягивали шеи.
— От всего сердца благодарю тебя! Но как ты узнал об этом моём желании, владыка Трандуил? — спросил Бард.
— Я не знал. Но рад, что угодил, — ответил лесной король, улыбаясь. — Клинки — лишь символический подарок. Теперь, с приходом мира в Средиземье, пускай они тебе не пригодятся как можно дольше.
Бард согласился:
— О, да! Довольно битв! Довольно крови! Да будет мир теперь, когда кровожадное чудовище сгинуло навеки!
Сквозь невнятный гул голосов владыка Дейла услышал, как фыркнул Майрон.
— Отчего ты смеёшься, Голвэн? — удивлённо спросил Бард, возвращая клинок обратно в ларец и кивая эльфу.
— Кого ты назвал кровожадным чудовищем, владыка? — по-прежнему не отводя взгляда от инструмента, елейным голосом поинтересовался Майрон во вдруг наступившей тишине, нарушаемой лишь тихим стоном струн под его пальцами.
— Да кого, как не его! Саурона! Сколько было ненависти в нём! — воскликнул Бард.
Не прерывая своего занятия, Майрон прежним тоном проговорил:
— Ты полагаешь, ненависть двигала им?
Бард молчал. Неожиданно вместо него ответил Трандуил:
— Возможно. Хотя, скорее, гнев на собственную участь. Я предполагаю, он пожалел о том, что вслед за Морготом остался в Средиземье, где равных ему не было. Но вернуться к равным в Валинор он уже не мог, а став гонимым, обозлился…
Майрон метнул на него взгляд и тут же вернул его к лютне, а Трандуил продолжил:
— И слово «чудовище» ему подходит вряд ли.
Бард изумлённо уставился на эльфа и воскликнул:
— Что я слышу?! Эльфийский король защищает Врага? Того, кто бросил мерзкие полчища против вольных народов?!
На что Трандуил невозмутимо ответил:
— Отнюдь. Против его полчищ я не раз сражался на протяжении веков. Но когда я размышляю о Сауроне, не всё видится мне однозначным. Он был велик. Но выбрал странный способ это проявить.
Бард удивлённо вздёрнул брови и приоткрыл рот в изумлении. Наконец, он выдавил из себя:
— Велик? Саурон? Какое может быть величие в воплощении зла?
Майрон с безучастным видом продолжал тихонько наигрывать, но ни слова не пролетало мимо его внимания.
Трандуил вздохнул:
— Ты смотришь однобоко, молодой король. Что знаешь ты о Сауроне? Кто он, по-твоему, такой? Воплощение зла? Творец создал его с любовью. Он был одним из тех, кто исполнял Песнь Сотворения. Ему в Эрегионе поклонялись эльфы и признавали его величие, и воспевали красоту его… не просто так, а за какие-то заслуги. Ведь он был создан совершенным. И он был одарён сверх всякой меры. Способный, сильный, умный и потому… высокомерный…
Майрон на миг прикрыл глаза — его любимый эльф считал его совершенным! И ему отчаянно, до боли, захотелось именно таким и быть. Для него.
Лесной король замолчал и, откинувшись на резную спинку стула, устремил свой чистый взор на хозяина застолья. Тот растерянно пробормотал:
— Совершенным?! Да, я в легендах эльфов не знаток. Допустим, Саурон был сведущ и искусен. Но лжив! Я мало знал об эльфах, но об участи, постигшей Нуменор, наслышан. Он людям обещал бессмертие, которого он дать не мог и не желал. Я повторяю: Саурон был лжив.
— Да. Был, — согласился Трандуил. — Он обманул и эльфов, и людей, хитрил, чтобы добиться своих целей. Но каковы они? Неужто он желал разрушить всё и, уничтожив детей Эру, стать властелином балрогов и орков? Поверить в это трудно… Мне очень любопытно, каков был его замысел? Каким хотел он видеть Средиземье?
— В руинах и лишённым жизни! — раздражённо проворчал Бард.
— Не думаю, — задумчиво отвечал владыка эльфов. — Саурон — приспешник Моргота, но он не Моргот. При всей своей мощи тот мог лишь искажать и рушить. Саурон же мог созидать, но выбрал не тот путь… Я спрашивал себя, как мог тот, в кого Илуватар вложил так много света, связаться с тьмой? И так ли оно было, как казалось? Кто может нам сказать?
Майрон слушал эльфа, затаив дыхание. Он вздрогнул, когда внезапно на вопрос Трандуила ответил Тринистир, чей тяжёлый взгляд с самого начала настораживал Майрона:
— Владыка, сказать нам это сможет Голвэн. Ведь он посланник Валинора. Кому, как не ему знать Саурона?
— Верно! — подхватил Бард. — Скажи нам, милый Голвэн, о Сауроне! Глядя на тебя, я впрямь готов поверить, что тот был совершенством, если был хоть в чём-то схож с тобой…
Все взгляды обратились к Майрону. Он перестал наигрывать и медленно поднял глаза на Трандуила.
— Что ты желаешь знать о нём, владыка Трандуил? — тихо и мягко спросил Майрон, пропуская слова Барда мимо ушей. — Ты хочешь знать, как свет связался с тьмой? Всё просто: обнявшись, свет и тьма рождают тени, манящие, причудливые… И в тех тенях легко увидеть всё, что пожелаешь… и… обмануться. Что хочешь знать ты? Чего хотел он, о чём думал? Как знать? Да это и не важно… Но я могу сказать одно: своим концом бесславным он заплатил за все свои ошибки.
— И за войну в Эрегионе? — вкрадчиво произнёс Тринистир, сузив глаза, глядя на Майрона. — Ты был там, Голвэн?
Майрон, чуть задержав на Тринистире взгляд, невозмутимо ответил:
— Нет. Не бывал. Я лишь недавно в Средиземье.
— А Саурона знаешь хорошо? — тише произнёс Тринистир.
— Кто знает Саурона, эльф? Боюсь, он сам себя не знает, — усмехнулся Майрон и, опустив глаза к инструменту, заиграл прекрасную мелодию.
О Сауроне больше не говорили. Ужин затянулся, и гости разошлись в свои покои за полночь.
***
В сомнениях лесной король мерил шагами свою спальню. Ему было не по себе. Он всё думал о песне Голвэна. Стараясь спрятать своё волнение, он так и не поблагодарил его! «Так он из Валинора! Вот почему я был озадачен его видом. Один из Майар… Как же легко поддаться собственным мечтам! Мне показалось, что он признался мне в любви… Хотя, он пел лишь по просьбе владыки Барда…» В глазах Трандуила блеснула досада. «Ведь Бард влюблён в него! И не скрывает этого. А Голвэн? Вдруг… он отвечает ему тем же? О! Это му́ка! Хочу увидеть, как он посмотрит на меня без посторонних глаз. Я уверен в том, что он ещё не лёг. И для моего визита есть предлог — я поблагодарю его за песню». Сквозь полумрак и тишину дворцовых помещений Трандуил направился к Голвэну.
Войдя в свои покои, Майрон бессильно прислонился к косяку двери и закрыл глаза — день выдался тяжёлым. Он вымотался, пряча свои чувства. Как трудно было ему быть котом рядом с Трандуилом, но быть собой ещё труднее. Всё, что желал он — смотреть на эльфа. Но предательская память то и дело рисовала перед его мысленным взором то разметавшееся по постели золото волос, то изнемогающее от желания белоснежное тело Трандуила. Он то и дело слышал его стоны и страстный шёпот: «Люби меня!» Майрон призывал всё своё самообладание на помощь и прятал взгляд. Ещё и этот Тринистир! Чутьё подсказывало Майрону, что неприязни эльфа стоит опасаться.
«Влюблённый в Трандуила Тринистир… Ревнует он? Быть может, я или мой эльф, всё же, чем-то выдали себя невольно? Но Трандуил держался истинно по-королевски. Если бы не его ночные признания коту и… мне… в том „сне“, я ни за что бы не сказал, что он влюблён», — размышлял Майрон, направляясь к столу, где стоял графин с вином.
Стоя спиной к двери, он наполнил бокал и услышал, как кто-то тихо вошёл и притворил за собой дверь.
— Так ты не бывал в Эрегионе? Да? Гортхаур…
Майрон медленно повернулся к двери и встретился взглядом с пронзительными серыми глазами Тринистира.
========== 11. Королевская охота ==========
— Выпьешь со мной, эльф? — спокойно спросил он, коротко взглянув на нежданного гостя. Майрон вновь повернулся к столу и наполнил вином второй бокал.
Его движения были размеренны, неторопливы, по-кошачьи грациозны. С невозмутимым видом Майрон пригласил эльфа кивком, сел в кресло и отпил из бокала, не сводя лучистого взгляда с Тринистира. Тот по-прежнему стоял у двери.
— Что же ты, такой смелый, явился ко мне, а теперь стоишь молча и не решаешься сделать следующий шаг? Боишься принять моё приглашение? Думаешь, я тебя отравлю? — улыбнувшись, промурлыкал Майрон. В ласковом мелодичном голосе Тринистиру отчётливо послышалась насмешка. Он приблизился к Майрону, сел в кресло напротив него и мрачно взглянул на приготовленный для него бокал.
— Как пожелаешь, эльф, — так же ласково проговорил Майрон и едва заметно усмехнулся.
— Пить я с тобой не буду, — холодно ответил Тринистир. — Не потому, что опасаюсь яда. Твой яд не тот, что кладут в бокал с вином или подмешивают в пищу. Ты сам и есть яд. Твои улыбки, взгляды, голос, твои движения и ослепляющая красота — всё это — яд. То, чем ты травишь молодого короля. Лишь слепой не заметит, что он в тебе души не чает. Я только не могу понять, зачем? Зачем ты здесь? И как?! Как ты уцелел, Гортхаур?!
Майрон улыбнулся:
— Ты без приглашения являешься ко мне, ты называешь меня этим именем, хоть оно и не моё, и задаёшь вопросы, на которые, ты полагаешь, я могу ответить? Ты явно спутал меня с кем-то.
Тринистир иронично рассмеялся:
— Да брось! Это молодому Барду ты можешь представляться кем угодно. Не мне… А! Теперь я понимаю, почему ты выбрал Дейл! Среди людей тебя никто не знает. А эльфы Имладриса и Лотлориена, что знали тебя в лицо, ушли на запад. Ты не явился в Гондор, ты прибыл сюда, на север, где эльфы Нандор знать тебя не могут. Но вот меня ты не учёл. Я был почти ребёнком, когда ты плёл свои интриги в Эрегионе, и насмотрелся вдоволь. Уж будь уверен, тебя я спутать с Кем-то никак не мог. А Бард… он молод и наивен. Назвав тебя чудовищем, он не ошибся. Но он не представлял, что «чудовище» прекрасно и сладкоголосо и тем опасно. Он даже не подозревал, что Саурон не может выглядеть, как ужас, и каркать грубым голосом подобно ворону. Ведь он не сознавал, что это значит — быть певцом Илуватара… одним из лучших… И он попался в твои сети…
Майрон улыбался и смаковал вино, поверх бокала сверкая глазами на Тринистира.
— Напрасно ты отказываешься. Вино отменное, — проворковал он. — Какой ты смелый, Тринистир! Не устрашился в одиночку явиться к самому Врагу посреди ночи… Не помнишь разве, что все, кто делал это до тебя, заканчивали плохо? Как думаешь, король Трандуил сильно огорчится твоей гибелью?
Тринистир побледнел и усмехнулся:
— Угрожаешь?
Майрон приподнял бокал и посмотрел на Тринистира сквозь рубин вина.
— Нет, красный тебе определённо не идёт… — вздохнул он и добавил: — А что тебе мешало громко заявить о том, кто я такой, прилюдно? Обвинить меня в злом умысле? А? Почему ты явился ко мне тайком?
— Такая мысль у меня была. Но я решил сначала убедиться и выяснить, что ты задумал, — ответил Тринистир.
Майрон рассмеялся:
— Да ты самонадеян ещё больше, чем те, кто приходили до тебя! Те просто приходили драться и умирали… рано или поздно. Но ты их превзошёл! Они являлись с мечом и магией, а с чем явился ты? С вопросами! Ты, правда, думал, что я тебе поведаю о своих планах? Помнится, за ужином меня назвали отменным лжецом. Ты хочешь от лжеца услышать правду?
Тринистир молчал. Он вдруг осознал, какую глупость совершил. В самом деле, на что он рассчитывал, придя сюда? Или он просто хотел убедиться, что тот, кого он видел в юности, и Голвэн — одно и то же существо?
— Так что же? Тринистир? Желаешь услышать правду от лжеца? Но правда тебе придётся не по вкусу, — уже совершенно серьёзно спросил Майрон, и Тринистиру стало страшно.
— И в чём же твоя правда? — тихо проговорил он.
— В том, что я влюблён, — прямо глядя в серые глаза эльфа, ответил Майрон.
Тринистир потерял дар речи от изумления. Он что угодно ожидал услышать, но не это. «Что за нелепость??! Какая странная выдумка!» — думал он. Но что-то в устремлённых на него золотистых глазах говорило, что эта «нелепость» и есть правда. Идя в покои Голвэна, Тринистир предполагал, что разоблачённый Враг будет хитрить, изворачиваться, угрожать, убьёт его, наконец. Но признания в любви эльф предположить не мог. И самым ужасным было в то, что он поверил! Он всем своим существом ощущал, что Враг не врёт.
— Так поэтому ты здесь? Ты…влюблён… в короля? — наконец пробормотал Тринистир.
Беседу прервал внезапный стук в дверь.
— Да! — не сводя глаз с Тринистира, отозвался на стук Майрон.
Дверь открылась, и в комнату вошёл Трандуил. Все трое удивлённо переглянулись.
Быстро справившись с волнением, Майрон встал навстречу гостю и в своей обычной манере мягко проговорил:
— Владыка эльфов почтил меня своим визитом! Я рад!
Сделав плавный приглашающий жест рукой в сторону свободного кресла, Майрон подошёл к столу и наполнил ещё один бокал — для Трандуила. Подав ему вино, он с улыбкой протянул Тринистиру ранее наполненный бокал со словами:
— Ну, с королём ты выпьешь, полагаю?
С хмурым видом Тринистир принял вино из рук хозяина.
— Твой эльф отказался пить со мной, владыка, — промурлыкал Майрон.
Трандуил строго взглянул на Тринистира:
— Я удивлён застать тебя здесь. Что привело тебя сюда в столь поздний час?
Тот растерялся и едва раскрыл рот для ответа, но Майрон его опередил:
— Мы вместе пришли сюда. Встретились по пути в свои покои и разговорились.
— О чём? — нахмурившись, поинтересовался Трандуил. Ему явно не понравилось, что Тринистир его опередил и завладел вниманием Голвэна. Он ревновал.
— Твой эльф рассказывал мне о своей юности в Эрегионе, — ответил Майрон, спокойно глядя в глаза Тринистира. Тот облегчённо вздохнул. Он всё ещё не пришёл в себя от потрясшей его новости, а тут ещё и неожиданный визит короля.
Трандуил улыбнулся:
— Да, мы именно там встретились впервые, и Тринистир последовал за мной в Рованион.
«Да он в тебя влюбился ещё тогда! Бедняга! Я даже сочувствую ему в какой-то мере», — подумал Майрон.
Тринистир сидел как на иголках. Он ощущал, что должен оставить короля и Его, как он мысленно называл Голвэна, наедине. И не мог. Не мог оставить Трандуила наедине с Ним.
Но Трандуил пришёл к Голвэну с определённой целью. И чьё-либо присутствие не входило в его планы. Он строго взглянул на эльфа, давая это понять. И тому ничего не оставалось, как откланяться.
— С твоего позволения, владыка, я удалюсь, — встав и поклонившись, проговорил Тринистир и взглянул на Майрона. — Я и без того отнял много времени у… гостеприимного хозяина.
Майрон кивнул, а Трандуил улыбнулся эльфу и ласково ответил:
— Ступай, Тринистир. Доброй ночи.
Двое влюблённых остались одни. Трандуил пытался поймать взгляд Голвэна, но тот внимательно рассматривал резной узор на чаше хрустального бокала, избегая взгляда эльфа. Король покусывал губы, размышляя: «На что я надеюсь? Он — майа. Наивно с моей стороны ждать от него чувств. Ведь он вообще может их не испытывать. Ни к кому. Как опрометчиво было возжелать его! Так глупо попасться в ловушку его очарования! И в этой ловушке, похоже, я далеко не одинок…» На самом деле, несмотря на невозмутимый вид, Майрон едва сдерживался, чтобы не вскочить с места и не сжать Трандуила в объятиях. А потом любить страстно, нежно и долго-долго. И признаваться в любви. Бесконечно.
— Я потревожил тебя не затем, чтобы прервать твою занимательную беседу с Тринистиром, — заговорил Трандуил, и Майрон едва улыбнулся от того, как эльф сделал ударение на слове «занимательную», — и не затем, чтобы выпить вина. Я не поблагодарил тебя за песню, что ты исполнил в мою честь. Она была прекрасна…
Золотистый взгляд обжёг Трандуила, он вздохнул, и его глаза распахнулись навстречу лизнувшему их огню.
— Нетрудно сложить красивые стихи, когда перед глазами столь прекрасный образ, — улыбнулся Майрон.
Дыхание эльфа участилось.
— Ты… находишь меня прекрасным… Голвэн? — тихо спросил Трандуил, едва сдерживая охватившую его дрожь.
Майрон улыбнулся и закрыл глаза. С мечтательным выражением лица он тихо заговорил:
