сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
— Я закрываю глаза и вижу прекрасного эльфа. Его длинные, цвета светлого золота, волосы расчёсывает ветер. Его глаза своим цветом и чистотой спорят с лазурью небес. Лицо его прекрасно, как лик луны. Он стоит между деревьями и не сводит с меня своих дивных глаз…
Майрон медленно приподнял веки. Его взгляд из-под пушистых, длинных ресниц стал медово-тягучим и сладким. И под стать взгляду — голос, коим он продолжил:
— Он и сейчас не сводит с меня глаз. В их глубине вспыхивают огоньки… Как бы мне хотелось знать, что они означают…
Трандуилу показалось, что он растворяется, расплавляется в жа́ре золотистого взора. Он сглотнул, и его губы приоткрылись, привлекая к себе внимание сидящего напротив майа. «Ещё немного, и я поверю в невозможное. Безумие поглотит меня, и я потеряю честь и гордость», — пронеслось в мыслях Трандуила, и он с усилием отвёл взгляд.
— Не смею дольше злоупотреблять твоим гостеприимством, Голвэн, — не глядя на Майрона, тихо сказал эльф, поднимаясь из кресла. — Благодарю за песню. Доброй ночи, — добавил он и направился к двери.
— Сладких сновидений тебе, Трандуил, — улыбаясь, прошептал Майрон вслед лесному королю, тот на миг замер на пороге и скрылся за дверью.
Вбежав в свои покои, Трандуил прислонился к стене и закрыл лицо руками. Дыхание сбивалось, сердце рвалось из груди, а налившееся желанием мужское естество натягивало ткань одежды. Этой ночью он долго не мог уснуть.
Майрону тоже не спалось, но по другой причине. Он размышлял о Тринистире. Он надеялся, что его расчёт окажется верным, и эльф, услышав его неожиданное признание, не станет спешить раскрывать правду о нём. Но полагаться на надежду было не в привычках Майрона. Ближе к утру он принял решение.
***
Мысль развлечься королевской охотой пришла Барду неслучайно. Несмотря на то, что накануне ужин с Трандуилом затянулся, он встал раньше, чем обычно, и направился в библиотеку, намереваясь порыться в свитках в поисках эльфийских сказаний. К своему удивлению там он встретил Голвэна. Тот со скучающим видом сидел у тлеющего очага.
— Скучаешь, мой милый? — обратился к Голвэну король, ласково глядя на него. Сегодня Голвэн показался ему другим. И Бард сначала подумал, что это из-за отсутствия привычной чуть насмешливой улыбки на прекрасном лице. Но вдруг понял, в чём дело — Голвен заплёл свои длинные локоны в косу.
— Чем ты намерен развлекать короля Трандуила сегодня? — вопросом на вопрос ответил тот.
— Откровенно говоря, не решил, — чуть нахмурив густые брови, пробормотал Бард, подходя к Майрону и становясь за спинкой его кресла. Кончиками пальцев он мягко касался выбившихся из причёски завитков.
— День обещает быть солнечным… А в лесах Трандуила полно дичи… Пушной зверь уже не тот, но свежатина к столу была бы кстати… — лениво размышлял вслух Майрон.
Глаза Барда вспыхнули. Он обогнул кресло и, опёршись на подлокотники, радостно заглянул в лицо Голвэна и улыбнулся:
— Верно! Золотая мысль! Я непременно предложу Трандуилу поохотиться сегодня!
Голвэн, наконец, тоже улыбнулся. Бард жадно уставился на мягкие алые губы и едва сдержался, чтобы не впиться в них поцелуем.
***
Трандуил охотно согласился с предложением, и вот теперь он вместе с эльфами и Бард со своей свитой выслеживали кабана. Тринистир чуть отстал — что-то задело его плечо, будто птица крылом, или шишка упала с дерева. Он придержал коня и осмотрелся — всё было тихо. Впереди был слышен удаляющийся шум охоты. Вдруг конь под ним всхрапнул, и эльф ощутил на себе чей-то внимательный взгляд. Дрожь пробежала по его телу.
Заметив мелькнувшего за деревьями молодого кабана, Тринистир пустил коня в галоп. Он сунул руку под плащ к ремню, где висел его охотничий рог, но не нащупал его. «Проклятье! Я потерял рог и не могу подать сигнал остальным. А упускать такую добычу жаль. Что ж, одолею в одиночку», — подумал эльф, прекрасно зная, как опасен кабан, но после вчерашнего разговора с Ним в эльфе клокотала ярость, искала выход, как бурный поток. Преследуя зверя, Тринистир казался себе всесильным. Он незаметно углублялся в лес, всё больше отдаляясь от своих спутников. Впереди между деревьями мелькала желанная добыча. Не сбавляя скорости, эльф снял с плеча лук и заправил в него стрелу, готовясь выстрелить.
Внезапно конь Тринистира встал на дыбы и сбросил с себя седока. Эльф выронил лук и упал навзничь в снег. Стук копыт стихал вдали. Тринистиру стало страшно. Не оттого, что его сбросил конь, а потому, что он вновь ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Чуть приподнявшись, он осмотрелся и замер — неподалёку от него стоял тот самый кабан, кого он так настойчиво преследовал.
Но эльф обманулся — то был не молодой кабан, а огромный чёрный вепрь с ярко-рыжей полосой жёсткой щетины, проходящей вдоль спины. Его изогнутые острые клыки угрожающе поблёскивали в лучах солнца. Рука Тринистира метнулась к ножнам — они оказались пусты. Вепрь фыркнул и молнией бросился вперёд. Свет померк, и перед глазами эльфа мелькнули клыки смерти. Тринистир зажмурился, готовый к тому, что сейчас они вонзятся в его горло, и в сегодняшней королевской охоте главной добычей станет он.
Эльф ощутил болезненный удар. Но не в шее. А в сердце. Потом ещё и ещё. Готовое замереть навсегда, оно упорно продолжало биться. Эльф разлепил веки и упёрся взглядом в морду нависшего над ним зверя. Необыкновенно умный золотистый взгляд вепря, казалось, вопрошал: «Что, если я оставлю тебя жить? Сможешь ли ты жить с этим?» В тот миг Тринистир не знал, с чем именно ему предстоит жить, если зверь его не тронет. Но он с готовностью и бесконечной благодарностью ответил: «Да!» Вепрь фыркнул, отскочил в сторону и исчез за деревьями.
Сердце Тринистира пустилось вскачь, словно не веря, что оно всё ещё живо. Он тяжело сел и, зачерпнув снег дрожащей рукой, отёр лицо. Рука бессильно опустилась и наткнулась на остаток ремня, где до этого висел охотничий рог. Эльф опустил взгляд — ремень был аккуратно обрезан.
Истина постепенно доходила до затуманенного сознания Тринистира. Перед тем, как сесть в седло, он проверил, хорошо ли затянута подпруга, и вспомнил, как ему почудилось чьё-то лёгкое прикосновение. Когда эльф обернулся, поблизости был только Он.
Приблизившись к лошади, привязанной к толстой ветви зарослей кустарника, вепрь замедлил бег. Лошадь беспокойно всхрапнула и дёрнула поводья, но тут же успокоилась, поймав завораживающий золотистый взгляд. В следующее мгновение белоснежная рука сняла с седла свёрток с одеждой.
***
Пропажу Тринистира обнаружили не сразу. Лишь пристрелив дюжину куропаток и несколько зайцев, короли решили закончить на этом, и Трандуил заметил отсутствие своего эльфа-распорядителя. Рассеявшись по лесу, охотники нашли сначала сбежавшую лошадь Тринистира, а затем и его самого. Весь день он был молчалив. За ужином он почти не ел, вяло отвечая на шутки Трандуила и бросая редкие взгляды в сторону Голвэна.
Тот выглядел спокойным и задумчивым. Как и накануне, он тихонько наигрывал на лютне, глядя на инструмент и думая о своём. Трандуил напрасно весь день искал встречи с взглядом Голвэна. Тот будто не замечал эльфийского владыку. Не замечал его внимания так же, как и сейчас, за ужином, не замечал, как Трандуил красив в своём иссиня-зелёном парчовом облачении. Сам Голвэн был опять одет в расшитое золотом чёрное платье, лишь рубашка на этот раз была алой, да кудри не струились вдоль спины до самой талии, а были убраны в косу. Король Бард тщетно пытался отвлечь Голвэна от инструмента, получая краткие ответы и слабые улыбки на свои шутки и ласковые взгляды.
Так и не встретившись с Голвэном глазами, Тринистир сослался на дурное самочувствие, покинул обеденную залу и уединился в своей комнате. Лишь с наступлением ночи, когда все разошлись спать, и всё везде стихло, эльф вновь явился в Его покои. Казалось, Он ждал его, сидя в том же кресле, что и вчера. Во всяком случае, появлению эльфа Он ничуть не удивился.
Не ожидая приглашения, Тринистир прошёл вглубь комнаты и сел в кресло напротив Майрона.
— Почему ты оставил мне жизнь? Почему не убил? — спросил Тринистир, пристально глядя в глаза, так похожие на те, что, полыхая огнём в золотой глубине, вопрошали его в лесу.
Майрон вздохнул и ответил:
— Именно этот вопрос я беспрестанно задаю себе весь день… И я… не знаю… Ведь правильно заставить тебя замолчать, уничтожить тебя. Но я не могу… Теперь не могу.
Тринистир сглотнул от волнения и глухим голосом проговорил:
— Я дал тебе обещание жить с этим. С чем я должен жить?
Майрон чуть помолчал и произнёс очень тихо:
— Со знанием того, кто я такой. Кем был — вернее.
Эльфу показалось в это мгновение, будто мир перевернулся с ног на голову. Тринистир знал, Кто находился перед ним. И он не знал, кто Он такой. То, что эльф знал о Сауроне, никак не вязалось с тем, как поступил тот, кто теперь звался Голвэном. «Неужели его так изменила любовь? Неужели такое возможно?» — в изумлении думал Тринистир, глядя в устремлённые на него золотистые глаза.
Прочитав его мысли, Майрон грустно улыбнулся и проговорил:
— Вероятно, ты прав, эльф. Я повторяю свой вопрос. Сможешь ли ты жить дальше, зная о том, кто я такой, и молчать об этом?
Тринистиру показалось, что он спит и видит странный сон: Саурон, влюблённый в короля, готов рискнуть и оставить в живых эльфа только потому, что не хочет пятнать свою любовь кровью…
— Да. Я даю тебе слово. Но буду держать его до тех пор, пока не заподозрю в твоих действиях злого умысла, — твёрдо ответил Тринистир.
Майрон улыбнулся:
— Ладно, эльф. В конце концов, я смогу убить тебя раньше, чем ты что-то заподозришь… Не беспокойся! — тут же добавил он. — А то ты вон уж и побледнел. Случись это раньше, я ни за что не оставил бы тебе жизнь… Но я никогда не любил… раньше… Не вынуждай меня передумать. Теперь ступай.
Тринистир молча вышел. Спеша в свою комнату, он вдруг замедлил шаг — из полумрака зала ему навстречу приближался Трандуил. Увидев Тринистира, лесной король остановился, как вкопанный. Даже в неясном свете масляных ламп было заметно, как он побледнел. Когда Тринистир приблизился к Трандуилу, тот впился в него колючим взглядом и спросил тихо:
— Что ты делал в покоях Голвэна?
Тринистир ответил устало:
— Мы говорили об охоте, владыка. Ничего особенного и слишком интересного.
— И потому, что в твоих беседах с Голвэном нет ничего интересного и… особенного, ты проводишь с ним наедине второй вечер? — ледяным тоном уточнил король. — Что на самом деле влечёт вас друг к другу, Тринистир?
Эльф грустно улыбнулся:
— Ты об этом? Влечения между мной и Голвэном нет и быть не может. Мы оба влюблены, но не друг в друга. Тайна сердца моего тебе известна, ей имя — Трандуил. А Голвэн… влюблён в короля. И, видимо, взаимно…
Трандуил стал ещё бледнее, а его глаза, казалось, стали пусты. Он прошептал потрясённо:
— Что?.. Голвэн… влюблён… в короля… Откуда ты это взял?
Тринистир вздохнул:
— Он сказал. Сам. Именно поэтому он здесь, в Дейле. Прости, владыка, я валюсь с ног. Позволишь мне удалиться к себе?
Глядя в пустоту перед собой, Трандуил рассеянно кивнул и продолжал стоять, оглушённый внезапной новостью, пока шаги Тринистира не стихли вдали.
========== 12. Песнь любви ==========
Трандуил провёл бессонную ночь. А утром решил, что гостит у Барда последний день.
После завтрака владыка Дейла предложил прогулку по городу. Ему хотелось показать Трандуилу заново отстроенные кварталы и новый рынок. В тайне Барду также хотелось показаться перед горожанами в обществе двух самых прекрасных мужчин Средиземья, как он мысленно нарёк Голвэна и Трандуила.
Голвэн, эльфийский и людской короли со свитой отправились пешком по живописным городским улицам, собирая урожай улыбок, приветствий и подношений.
Весть о королевской прогулке летела далеко впереди, наполняя улицы людом. Нарядные горожане высыпали из домов. Одни из них делали вид, что вышли по своим делам и, лучезарно улыбаясь, проходили мимо, но, свернув в ближайший проулок, бегом возвращались, чтобы пройти мимо королей ещё раз. Другие же просто стояли у дверей своих жилищ и откровенно глазели на зрелище редкой красоты. Мужчины вежливо кланялись, а мамаши чуть подталкивали вперёд своих разодетых дочерей — девиц на выданье. Те смущённо улыбались, украдкой ловя жаркие взгляды придворных и весёлые — короля. Бард светился от радости и гордости, Трандуил был сдержанно вежлив, а Голвэн тайком наблюдал за ним. Он заметил, что его любимый эльф бледен, а под глазами пролегли едва заметные тени. «Что-то гложет его. Что я упустил?» — гадал Майрон, украдкой поглядывая на лесного короля. Он видел, что эльф избегает смотреть ему в глаза. И взгляд его был странным, словно лазурь померкла. Но нежные губы Трандуила то и дело улыбались то весёлым возгласам Барда, то очередному подношению кого-то из горожан. Сопровождавшие королей эльфы и придворные Барда уже были изрядно увешаны корзинами и свёртками.
Процессия задержалась у одного трактира, чей хозяин настойчиво приглашал отведать его жаркого из зайчатины. Вдруг налетевший ветерок поднял рой снежинок и закружил его, припорошив непокрытые волосы Майрона сверкающей снежной пылью. Бард взглянул на него из-под меховой опушки капюшона и, засмеявшись, легко стряхнул искрящийся снег с медных кудрей. В этом действии было столько непосредственности, столько любви и ласки, что Майрон невольно улыбнулся. Хотя он прекрасно видел, что этим своим поступком Бард словно заявлял свои права на Голвэна. Майрон метнул взгляд на Трандуила — тот отвернулся. Было заметно, как нахмурились его тонкие стрелы бровей, как похолодел его взгляд, и как сжались в жёсткую линию его губы.
Майрон улыбнулся шире — Трандуил ревнует! Бард же принял улыбку Голвэна на свой счёт и одарил его страстным взглядом. В конце концов, отказавшись от зайчатины, но приняв от настойчивого щедрого трактирщика корзину со всякой изысканной снедью, процессия двинулась дальше. В одной из боковых улочек внимание Майрона вдруг привлекли двое ребятишек. Он с улыбкой взял у одного из придворных небольшую корзину с отрезами тканей и парой больших пирогов с вялеными сливами и, немного отстав от остальных, нырнул в эту улочку. На самом деле Майрона привлекли не дети, а то, с чем они играли, сидя на ступенях одного из домов.
Девочка и мальчик лет пяти-шести держали на коленях маленького ярко-рыжего котёнка, обещающего со временем стать красивым пушистым котом. Майрон ласково заговорил с детьми и в мгновение ока уже держал в руках пушистый рыжий комочек. Заглянув коту в глаза, он улыбнулся — глаза котёнка были тёплого медового цвета. Майрон спрятал малыша под покровом плаща и зашагал по направлению к дворцу, оставив детей уплетать пироги и с восхищением разглядывать содержимое корзины.
***
Трандуил вошёл в свои покои. Его лицо разрумянилось от мороза, но было хмурым. Глядя себе под ноги, он расстегнул застёжку плаща и небрежно бросил его на стоящий неподалёку массивный стул. Сделав несколько шагов, он поднял глаза и замер в изумлении — на его кровати полулежал Голвэн и играл с котёнком. Сердце Трандуила дрогнуло от этой картины. Голвэн был здесь! Он лежал на его кровати! Взгляд эльфа скользнул к котёнку, и голубые глаза едва заметно увлажнились — он вспомнил свою недавнюю утрату — Лимборна.
— Прости мне эту вольность, Трандуил, — ласково заговорил Майрон, видя, что эльф борется с собой — то ли напустить на себя неприступный вид, то ли улыбнуться. — Я взял на себя смелость преподнести тебе такой необычный подарок. Надеюсь, ты любишь кошек?
Лицо Майрона озарилось ослепительной улыбкой, и Трандуил сдался. Уголки его губ поползли вверх. Он приблизился, присел на кровать с противоположной стороны и протянул руку к коту. Тот вытянул шею и пучки усов навстречу. Втянув носом запах лесного короля и окинув его любопытным взглядом, маленький кот задрал кверху перо своего хвоста и немного неуклюже пошагал к Трандуилу. Тот ласково погладил котёнка и получив довольное потрескивание в ответ.
— Ты как будто угадал мою печаль, Голвэн, — наконец заговорил эльф. — Вот уже несколько месяцев, как я тоскую о своей утрате. Мой кот пропал так внезапно Он тоже был рыжим… Я был очень привязан к нему. Очень…
Трандуил вздохнул. Получив в ответ тишину, он, наконец, взглянул на Майрона и сморгнул, встретив его обжигающе-ласковый взгляд.
— Я подумал о тебе, увидев это создание на руках у детей. Мне будет приятно, если ты примешь этот необычный дар… от меня… — мягко проговорил он.
Трандуил улыбнулся и подумал: «Это его обычная манера — так смотреть, что у меня подгибаются ноги, и замирает дыхание? Или, всё же… нет! Довольно обманываться», а вслух ответил:
