сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
— Нет, — невозмутимо ответил Майрон. — Мои цели изменились. Бесповоротно.
Любовь меняет всё. Так Трандуил сказал. И я согласен с ним. Эльф, кому ты врёшь? Не Средиземью видишь ты во мне угрозу, а своим притязаниям на короля.
— С чего ты это взял? С чего?! — шёпот Тринистира остро резал слух.
Послышался тихий смех. Трандуил едва не застонал — голос Майрона сводил его с ума.
— Тринистир, — без тени иронии вновь заговорил майа, — твоя любовь к королю очевидна. По крайней мере, для меня. Но взгляни же в глаза правде. Король тебя не любит. Будь это так, ты бы давно сиял от счастья и ночи проводил в его объятиях. Но нет! Он сам тебе сказал, что так решило его сердце. Ты слышишь? Сердце так решило!
— Коварный, лживый, подлый! — вновь разрезал воздух шёпот Тринистира. — Зачем Илуватар тебя создал! Ты как дурман! Не просто красота в тебе, а морок! Ты просто морок! Ты обольстил его своими песнями, своею красотой, своими огненными волосами и таким же взглядом! И потому он выбрал не меня!
— Ты в это, правда, веришь? — спросил Майрон. — Тринистир, ты глуп? По-твоему, влюбляются лишь в облик? Взгляни, ведь ты красив, но Трандуил тебя не возжелал. Он ценит в тебе друга, но не больше. Эльф, тебе уже несколько тысяч лет, а ты упрямее мальчишки Барда. Смири немного сердце, остуди голову и ты признаешь, что король не будет счастлив без меня. Теперь не будет. Любовь не просто сердечное влечение и единение тел, это стремление души к душе.
— Ты рассуждаешь о душе? Ты, кто бездушен? — в шёпоте Тринистира сквозила ирония.
— Упрямец… — скорее самому себе пробормотал Майрон. — Ты слышал Трандуила за столом во время пира в Дейле? Когда он говорил обо мне? Я только слушал и дивился, насколько мудр этот эльф. Не видя меня, он видел мою душу. Не зная своего врага, он знал его истинную суть. Сражаясь с ним, он уважал его. Ты полагаешь, твой король мог обмануться сердцем? Тринистир, тебе придётся принять правду. А правда в том, что я и Трандуил друг друга любим. Душою, сердцем, телом он мой, а я — его. И лишь со мной он будет счастлив, а я — лишь с ним.
— Телом?.. — потрясённо прошептал Тринистир, и голос его прервался.
— Ты слышал, эльф. Ты не соперник мне. Смирись.
До слуха Трандуила донёсся чей-то вздох, и послышался шорох ткани — кто-то из двоих шёл в его сторону. Король поспешил свернуть в ближайшее ответвление галереи и скрыться за поворотом. Сердце неистово билось в груди, а в ушах всё звучали слова: «И лишь со мной он будет счастлив, а я — лишь с ним». Дойдя до развилки галереи, Майрон заметил тень, скользнувшую по плитам пола в одном из ответвлений. Он закрыл глаза и втянул в себя воздух. Трандуил был здесь — майа ощутил это всем своим существом.
Лесной король держал своё обещание — всячески избегал сталкиваться с Майроном. Он проявлял необходимую вежливость, трапезничая вместе с гостем за одним столом, но в полном молчании и не глядя на него. Майрон тоже не нарушал молчания, но украдкой смотрел на эльфа, отмечая про себя, насколько изящно тот ест. Он не оставлял попыток поговорить с Трандуилом, но тот расстраивал все его планы, не бывая в той части дворца, где Майрон мог его встретить, а там, где это было возможно, король выставил стражу, запретив доступ всем кроме своего слуги Виолорна и эльфа-распорядителя. Но последний после ссоры с королём не был желанным гостем в его покоях, от чего он приходил сначала в уныние, а теперь — в ярость. На Майрона. Пока тот искал встречи с королём, Тринистир искал встречи с Майроном. И вот нашёл. Неподалёку от пути, что вёл к любимому водопаду Трандуила.
***
— Господин Голвэн, я так надеялся поговорить с тобой, — Раванель, главный менестрель при дворе Трандуила, догнал Майрона, идущего из кузниц. — Я так наслышан о твоих талантах музыканта. Хотел тебя просить о нескольких советах для меня. Но ты всё время пропадаешь в кузнях и учишь там своим секретам кузнецов и ювелиров… Потом другие эльфы от тебя не отстают... Уж пятый день я дожидаюсь, когда настанет мой черёд…
Майрон остановился и развернулся к менестрелю, и Раванель едва не уткнулся лютней ему в грудь. Майрон был одет в штаны и в светлую свободную рубаху. От работы в жаркой кузне шнуровка на груди распустилась и обнажила влажную кожу. Эльф поспешил поднять глаза и окончательно растерялся под золотистым взглядом гостя из Дейла, чьи буйные кудри были заплетены в косу, а из-под выбившихся локонов задорно поблёскивали необыкновенные глаза.
— Итак, чего ты хочешь, Раванель? — проворковал Майрон и улыбнулся, чем окончательно смутил менестреля.
— Эльфы, что были в Дейле с королём и слышали твою игру, хвалить тебя не уставали. Сказали, ты кривился всякий раз, когда играли менестрели короля, не нашего, а Барда. Сказали, что твоей игре и пению нет равных. И стало страшно мне увидеть неодобрение в твоём лице.
Раванель закончил свою поэтическую тираду и вздохнул.
— Тебе не стоит волноваться, Раванель, — мягко начал Майрон. — Ведь менестрелям Барда далеко до менестрелей Трандуила. При своём тонком вкусе лесной король не стал бы держать в музыкантах того, кто не пригоден быть им. Но твоя скромность мне по нраву.
Раванель просиял и улыбнулся:
— Благодарю! У нашего владыки Трандуила не только тонкий вкус, но и прекрасный голос. Когда бы он запел, я устыдился бы своих способностей…
Майрон удивлённо вздёрнул бровь, он не знал, что Трандуил хорошо поёт. Майрон огляделся и, увидев подходящий выступ в толще стены, присел на него.
— Подай мне свой инструмент, — произнёс он, протягивая руку. Раванель с готовностью отдал лютню Майрону. Тот тронул струны, и залы чертогов Трандуила наполнили звуки чарующей мелодии, эхом разносясь в самые дальние его уголки.
Эльфы прекращали свои дела и замирали, прислушиваясь. Тонкие пальцы майа быстро скользили вдоль струн, заставляя лютню стонать и плакать, смеяться и петь.
Услышав волшебную мелодию, Ангевар и Виолорн, что были в Дейле с королём, улыбнулись, Тринистир стиснул зубы, а Трандуил вздохнул и закрыл глаза. Мелодия смолкла. И Майрон вернул лютню восхищённому Раванелю со словами:
— Это хороший инструмент, звучание прекрасное.
— Я и не знал, что моя лютня может так звучать… — пробормотал менестрель и добавил с мольбой: — Ах, Голвэн! Если бы я мог играть хоть вполовину так, как ты!
***
Майрон услышал тихий стук в дверь своих покоев и удивился, увидев на пороге Виолорна, личного слугу лесного короля. Всегда невозмутимое, серьёзное лицо эльфа сейчас выражало волнение. Увидев изумление на лице Голвэна, он заговорил:
— Возможно, я пожалею об этом своём поступке, Голвэн, но сердце мне подсказывает, что я прав…
По всему было видно, что эльф нервничает. Собравшись с духом, он продолжил:
— Я помню, в Дейле, я заметил перемены в Трандуиле. Я так давно служу ему, что знаю каждый его жест, движение бровей и губ. Я научился читать малейшее желание владыки… И я заметил…
Виолорн замолчал, не решаясь продолжать.
— Говори, Виолорн. Что ты заметил в короле? — мягко спросил Майрон.
— Я заметил… что он влюблён, — тихо произнёс эльф и устремил свой взгляд в глаза Майрона. Дальнейшее было понятно без слов. Тихий и незаметный слуга короля увидел то, что осталось скрытым для других.
— Я видел Трандуила разным за всё то время, что служу ему, — продолжал он. — Я научился различать, когда он счастлив. И знаю, как он выглядит, когда страдает… И… он страдает, Голвэн… — Вилорн помолчал и добавил: — из-за тебя. Три месяца я наблюдаю, как он тает. Так было, когда… он лишился своей королевы. Он так же таял от тоски. И это было тёмное время для всего народа. У нас есть поговорка: «Лесной король печален — молчат деревья, птицы не поют, цветы не пахнут».
Майрон молчал. Эльф продолжил:
— И вот приехал ты… И мой король стал есть… До этого он лишь слегка притрагивался к пище.
Воцарилась тишина. Майрон рассматривал стоящего перед ним эльфа, будто видя впервые. Красивый, с каштановыми волосами и серыми глазами, Виолорн был проницателен и предан Трандуилу. Предан без условий, восхищён без тени лести, любящ без притязаний. Майа поймал себя на мысли, что Виолорн ему, определённо, нравится.
— Ты любишь его, Голвэн, — вновь заговорил эльф. — Я это чувствую. Не знаю, как. Но знаю, что ты не обидишь моего короля. И знаю, что он страдает без тебя. Мне неведомо, отчего он избегает говорить с тобой, но это нужно вам обоим. Я знаю, что порою Трандуил упрям. Он будет избегать того, в чем так нуждается. И потому… я… готов рискнуть и отвести тебя к нему. Минуя стражу…
Глаза Майрона распахнулись в изумлении. Этот скромный, благородный эльф готов рискнуть своим положением ради того, чтобы Майрон мог объясниться с королём. В этот миг высокомерный майа взглянул на эльфов по-иному. Благородство, что раньше вызывало у него лишь усмешку, сейчас возвысило эльфийский род в его глазах.
— Благодарю тебя, Виолорн, — проговорил Майрон. — Я это не забуду. Веди меня.
***
Ключ бесшумно повернулся в скважине. Так же бесшумно отворилась маленькая неприметная дверца, и, отогнув край гобелена, Майрон оказался в хорошо знакомой комнате — опочивальне Трандуила. «Не думал я о том, что здесь есть дверь», — подумал он и взглянул на кровать, где спал котёнок. Воспоминания захлестнули волной. И Майрону стало трудно дышать. Никогда и никто не волновал его так, как Трандуил. Упрямый лесной король, его любимый эльф, тот, кто сидел в кресле в смежной с опочивальней комнате. Тот, кто, услышав едва заметный шорох в своей спальне, крепче сжал бокал с вином, напряжённо глядя перед собой. Тот, кто был не менее проницателен, чем его слуга, а потому сразу понял, кого только что пропустила в опочивальню потайная дверь.
— Поверить не могу, что тебе удалось убедить Виолорна привести тебя ко мне, — раздался в тишине комнаты чистый голос Трандуила.
До слуха лесного короля вновь донёсся лёгкий шорох, на этот раз — рядом, и на пол к его ногам опустился Майрон. Его золотистые глаза оказались так близко, и в них было столько любви, что Трандуил едва не застонал. Майрон мягко взял бокал из руки эльфа и, поставив его на столик, обнял ноги Трандуила и опустил голову ему на колени. Эльф вздрогнул и застыл.
— Сколько времени тебе нужно, мой король? — глухо пробормотал Майрон, и Трандуил сквозь ткань одежд почувствовал тепло его дыхания. — Сколько времени тебе нужно, чтобы принять свою любовь? Чтобы принять мою любовь? Я буду ждать… Вдали, если прогонишь. И рядом, если разрешишь.
Голос Майрона для Трандуила прозвучал сладкой печальной мелодией. С гулко бьющимся сердцем тот стал мягко гладить медные кудри. Майрон судорожно вздохнул и крепче сжал ноги эльфа. Так они сидели какое-то время. В полном молчании. Словно в полусне. Вдруг рука Трандуила замерла, и тишину нарушил его голос:
— Почему?
Майрон поднял голову и вопросительно взглянул на эльфа. Тот повторил, словно в зеркало, глядя в золото глаз:
— Почему ты пролил столько крови? Ради чего?
Что мог ответить Майрон? Всё, что он делал, вдруг лишилось смысла.
Ведь он уже и сам не знал, чего он добивался, пока не встретил Трандуила. Жизнь разделилась надвое. Но не для короля.
— Мой эльф… Не знаю… Я не могу это исправить… Прости меня... Прости...— прошептал он.
— Не знаешь?! — прошептал Трандуил, и его тон острым лезвием полоснул по сердцу Майрона.
Эльф оттолкнул его и резко встал. Прошёлся по комнате и остановился, повернувшись спиной.
— Ты спрашивал меня о времени. Сколько мне нужно времени, чтобы принять новость, что ты мой злейший враг? Что я стонал от наслаждения в объятиях врага? Что я… влюбился в того, кто…
Трандуил замолчал.
— Я понимаю, — горько усмехнулся Майрон. — Рассуждать о Сауроне, называть его «способным, сильным, умным», «прекрасным» и «великим» было куда уж легче, его не зная. И что же? Действительность тебя разочаровала? Я не прекрасен, не умён? Ты сам себе противоречишь!
Трандуил резко развернулся и пронзил Майрона полным негодования взглядом.
— Ты понимаешь? Сомневаюсь! — воскликнул он. — Я полюбил видение, мечту! Да, ты прекрасен и умён, ты… совершенство… И Он такой же. Но с Ним бы я не стал творить любовь! Я не могу! Твои две ипостаси я не могу соединить в одну. Как я хочу утратить память! Забыть тебя и никогда не знать!
Трандуил вновь повернулся к Майрону спиной.
Тот подошёл к эльфу вплотную и, обхватив его руками, прижал к себе и зашептал возле его уха:
— Забыть меня? Забыть, как ты кричал в моих объятиях? Забыть, как я стонал в твоих?
Эльф начал вырываться, но Майрон был куда сильнее и продолжал удерживать его и шептать:
— Нет, Трандуил. Забыть такое — святотатство. Мне Эру подарил твою любовь. Я это понял. Когда и ты поймёшь, что наш отец не отказался от меня?! Я всё ещё любим и, есть надежда, буду счастлив. Отец простил меня! Илуватар простил! А ты не можешь?!
Трандуил, зацепив краем платья стоявший на столе бокал, вывернулся из объятий Майрона, но тот схватил его за руки и, рванув к себе, впился в его рот поцелуем. Отчаянным и жадным. Эльф приглушённо вскрикнул, будто губы Майрона обожгли его рот.
В то же самое мгновение, так и не получив от короля ответа на свой стук и услышав звон разбитого стекла, в комнату вошел пришедший мириться Тринистир и увидел, как Трандуил бьётся в руках Майрона, приникшего к его устам.
Услышав, как открылась дверь, Майрон отпустил короля, и тот, тяжело дыша, отпрянул.
— Не смей его касаться! — прорычал Тринистир и, потеряв голову, выхватил клинок из ножен и бросился к Майрону, но тут же остановился, смертельно побледнев. Трандуил преградил ему путь, встав между ним и Майроном. Звякнув, упал на пол клинок, и Тринистир со стоном закрыл лицо руками.
— Я прошу тебя, уходи, — прошептал через плечо Майрону Трандуил. — Уезжай. Я. Тебя. Прошу. Прошу!
Оставив эльфов наедине, Майрон молча вышел. Он исполнит просьбу короля. Но чуть иначе…
Комментарий к 15. Две ипостаси
Да! Опять этот Тринистир! :D
========== 16. Битва разума и сердца ==========
Король и Тринистир остались одни.
— Прости меня, владыка, — падая на колени, прошептал эльф-распорядитель в свои ладони, — я не верил… не хотел верить… конечно… куда уж мне… когда он… Но ты… — Тринистир отнял руки от лица и взглянул на Трандуила. — Ты закрыл его собой! — потрясённо прошептал он и простонал, как от боли. — Ты, правда, любишь его! Это выше моих сил! Он словно отрава, что проникла тебе в кровь и отравила разум… Он — морок, Трандуил.
Тринистир едва не плакал. Король приблизился к нему и накрыл его голову своей ладонью, погладил по тёмным волосам и ласково заговорил:
— Ты очень предан мне, друг мой. Но так случилось. Да, он отрава. Но отравляет сердце, а не разум. По-твоему, я не в себе? Мой разум спорит с влечением сердца, с желанием плоти. Но… Тринистир, мой разум знал всегда, что тот, о ком мы говорим, прекрасен и безмерно одарён. Не отрицай! Ведь это так. Он мне сказал, что наш Отец простил его. Я в это верю.
— Он обманул тебя! — воскликнул Тринистир, охватывая колени Трандуила и прижимаясь к ним.
— Друг мой, — вновь мягко заговорил король, — я не младенец. Или ты забыл? Тебе не хочется поверить в то, что причиняет тебе боль. Но правда в том, что Он и я… друг друга любим. И, хоть я не наделён даром предвидения, я знаю, что в Нём угрозы нет, пока Он любит. А любит Он подобно эльфам — вечно. Меня Он не обманет, не предаст.
Тринистир расцепил свои руки и встал.
— Тогда, владыка, мне остаётся только… просить тебя позволить мне отправиться на запад. Быть может, там я найду утешение своей тоске. А ты… ты прав… ты не нуждаешься в моей защите… от любви.
— Хотя мне грустно, тебя удерживать не стану, — глядя в серые глаза эльфа, ответил Трандуил и положил свою ладонь на его плечо. — На твои чувства я могу ответить только нежной дружбой… Ты дорог мне, как дорог каждый эльф, но больше. Я вижу, тебе больно. Я думаю, что будет лучше, если ты уедешь. Так будет легче для тебя.
Тринистир уехал в тот же день. И в тот же день к чертогам Трандуила вернулась лошадь Голвэна. Без седока. Незадолго до этого в лесу белоснежная рука положила в огромное дупло большого дерева свёрток с одеждой.
***
— Владыка!!! — вопреки своей обычной сдержанности радостно кричали эльфы, спеша с поклажей навстречу королю. — Владыка, только взгляни!
Тот остановился и недоумённо посмотрел на них. В следующее мгновение лицо Трандуила озарилось улыбкой. Он увидел, что тащили эльфы — большого рыжего кота.
— Лимборн! — воскликнул король и устремился навстречу.
Майрона, наконец, опустили на пол, и он поспешил навстречу Трандуилу.
— Владыка, он, похоже, не бедствовал, — со смехом заметил один из эльфов. — Он вполне упитан и ухожен. Наверное, жил в тепле, уюте и сытости.
«Да уж, в королевском дворце недурно кормили, — мысленно усмехнулся Майрон, — пели, правда, плохо».
