Текст книги "Сердце Зверя (СИ)"
Автор книги: Eltera
сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 57 страниц)
Отчасти потому Наруто и ушел тогда из стаи. Он был рядом с Орочимару пятнадцать лет, и если поначалу Орочимару казался нормальным, то каждый новый год все больше выбивал его из колеи, потому что время неумолимо утекало, а все оставалось по-прежнему.
И Наруто прекрасно понимал, почему Орочимару поступил так, как поступил.
– Он ведь пойдет в Коноху, – вдруг осознал Наруто, ни секунды не сомневаясь в своих умозаключениях.
Конечно, верхушка Гильдии не сидела в Конохе и плевать хотела на главный штаб. Искать их пришлось бы в столице, но в нее Орочимару не сунется, даже будучи носителем Девятого Зверя. Просто потому, что в столице – правительство, которое охраняется лучше, чем что бы то ни было. А Гильдии можно навредить и через Коноху – уничтожив большую часть рабочей силы, будь то охотники или какие-нибудь секретари и заместители директоров.
Но, как бы то ни было, нельзя было позволить Орочимару вломиться в город, в котором полно гражданских и в котором остались Сакура, Шикамару, Ино и… Саске.
Наруто слишком хорошо знал когда-то своего Зверя, чтобы обманываться. Он вырос с ним, и всегда, каждую секунду своей жизни ощущал агрессию, ненависть, ярость, исходившие от Зверя, которые приходилось подавлять или перенаправлять. Зверь – существо, заточенное под убийства, и если он ворвется в город, то прольется кровь не только охотников.
К тому же, Наруто слишком хорошо помнил, что Зверь сделал с Саске, который в итоге совершенно свихнулся на своей идее вселенского геноцида всех неугодных. И, как бы ни прискорбно было это признавать, но у Саске с Орочимару всегда была одна общая черта – они оба зацикливались на своих проблемах и давились в итоге нереализованным гневом и яростью. Ну а Зверь, сотканный из этих эмоций, прекрасно умел давить на мозги.
Орочимару надо было остановить. Нельзя было позволить ему сотворить непоправимое и вырезать половину города гражданских, которые к Гильдии не относились вообще и в бесконечной и злополучной борьбе между охотниками и дикими никогда не принимали участия.
Собравшись с силами, Наруто поднялся на ноги, опираясь на плечо подскочившей следом Карин. Тело по-прежнему отказывалось функционировать нормально, и Наруто шатало, будто он капитально перебрал алкоголя.
– Тут было дико холодно, кстати, – запоздало пожаловался Наруто, пытаясь определить по ощущениям, может ли он ходить или лучше пока постоять.
Карин, продолжая помогать ему держаться на ногах, умудрилась пожать плечами.
– Ты не представляешь, какая стояла жара последнюю пару недель. Мы решили, что лучше уж ты немного подмерзнешь, чем схлопочешь тепловой удар, – отозвалась она.
Наруто, до сих пор смутно ощущавший, есть ли у него вообще нос и пальцы на ногах, с сомнением хмыкнул. Правда, осознав смысл слов Карин полностью, он замер.
– Сколько, говоришь, я так валялся? – уточнил он, зацепившись за «пару недель».
Карин вздохнула.
– Две с половиной недели, – неохотно буркнула она. – Ты, что логично, не обращался, а валялся в несознанке. Орочимару, правда, тоже несколько дней отлеживался после того, как забрал себе Зверя. И ушел, когда стая перекинулась обратно в людей.
Наруто кивнул, просчитывая даты, и нахмурился. Получалось, что следующее полнолуние должно было наступить уже через полторы недели. Скорее всего, организм уже успеет к тому времени оправиться от последствий извлечения Зверя, и обращение произойдет… И Наруто благополучно не знал, что именно тогда случится. Его связь с Саске хоть и была, но ослабела до невозможности, так что оставалось только надеяться, что он, Наруто, не свихнется под луной и не потащит за собой Карин, которая по-прежнему зависела от него и синдрома альфы.
– В стае, наверное, сейчас раскол, да? Борьба за власть и все такое, – снова вспомнив о вдруг бросившем стаю на произвол судьбы Орочимару, заметил Наруто.
Карин, ничего не отвечая, задумчиво покусала губу и осторожно потянула его к выходу из палатки.
Идти было тяжело – будто Наруто снова оказался в далеком детстве, когда его учили ходить. Ноги, за ненадобностью расслаблявшиеся последние две недели, то и дело норовили подкоситься или запутаться друг в друге.
Из-за этого короткий казалось бы путь до выхода из палатки растянулся по ощущениям на несколько километров. Карин, терпеливо помогавшая Наруто идти, подняла и придержала для него полу, пропуская вперед.
Солнечный свет, будто нетерпеливо дожидавшаяся хозяина собака, моментально мазнул Наруто по лицу, заставляя зажмуриться. Глаза заслезились, но даже это не помешало Наруто понять, зачем Карин вывела его на улицу.
Обычно огромный, раскидывающийся на многие метры вокруг палатки вожака лагерь сейчас казался совсем крошечным. Вокруг жилища Орочимару осталось около десяти или пятнадцати палаток вместо обычных пятидесяти. Уход вожака, по всей видимости, повлиял на стаю больше, чем Наруто мог себе предположить.
– Что случилось? – спросил Наруто у Карин, невольно замечая на себе взгляды нескольких оборотней, сидевших неподалеку от них у еле тлеющего костра.
Оборотни были знакомы ему еще с детства, и Наруто расслабился. Члены материнской стаи, примкнувшие затем к Орочимару, всегда были дружны и как минимум адекватны. Их Наруто любил, да и они платили ему тем же.
Карин снова вздохнула и несильно дернула себя за волосы.
– Когда Орочимару ушел, он оставил преемника, – начала она, морщась, будто каждое произнесенное слово кусало ее за язык. – Собственно, он выбрал тебя по праву рождения, да и ты всегда был при нем, так что знаешь, что делать, – зачем-то рассказала заодно и мотивацию Орочимару Карин. – Короче, после такого заявления половина стаи, ну, прибылые, откололись и ушли из этой стаи создавать себе новую.
Наруто молча смотрел на нее, пытаясь понять, шутит она или нет. Он никогда не хотел становиться вожаком, прекрасно зная по Орочимару, какая ответственность ложится на плечи этого несчастного. Как Орочимару вообще мог подумать, что назначать новым вожаком нужно именно его, Наруто?
С другой стороны, его тоже можно было понять. Орочимару, несмотря на все свои мстительные закидоны, всегда думал о благополучии стаи. Назначать вожаком, фактически, было некого. Кого-то из прибылых объявить вожаком было невозможно – прежняя стая Кушины бы непременно выступила против подобного, защищая самобытность стаи, возникшей много лет назад. Увы, из всей стаи знакомым со всей организационной «кухней» был именно Наруто, так кстати оказавшийся во время смены власти в стае.
И, если поразмыслить, даже хорошо было, что прибылые, которых Наруто терпеть не мог (да и прибылые его тоже не особенно жаловали), ушли восвояси. Правда, толпа неуправляемых оборотней-придурков, оставшихся без нормального вожака, могла привлечь внимание охотников, учитывая, что они находились не так уж и далеко от Гринды…
– Нам надо валить отсюда, – подвел итог Наруто, отвлекаясь от не слишком радужных мыслей о своем высоком посту.
Все равно он не сможет быть нормальным вожаком, если стая не захочет идти по его пути, как много лет шла по пути Орочимару.
Карин кивнула.
– Мы тоже так думали. Но не могли сняться с места, пока ты не очнешься. Орочимару перед уходом сказал, что тебя тормошить не стоит, пока сам не придешь в себя, – пояснила она.
Наруто кивнул, попытался постоять самостоятельно, но в очередной раз пошатнулся и снова ухватился за плечо Карин.
– Это… Завтра тогда надо уходить отсюда. Необязательно далеко, просто подальше от городов, – пытаясь собраться с мыслями, проговорил Наруто. – И… попросишь всех к вечеру собраться, ладно? – добавил он, справедливо решив, что лучше уж сразу прояснить все формальности и определить, останется ли он в стае или им придется выбирать себе в вожаки кого-нибудь другого.
Карин кивнула, помогла ему дойти до костра и умчалась, пообещав принести ему поесть. Учитывая, что не ел Наруто почти три недели, выглядел он соответствующим образом, хотя и не так страшно, как выглядела бы какая-нибудь среднестатистическая бета после такой голодовки.
Сидевшие у костра оборотни коротко кивнули ему в знак приветствия и продолжили заниматься своими делами. Наруто такой расклад вполне устроил. На него вдруг разом свалилось столько всего нового, что навязчивая компания сейчас бы только сделала хуже. Саске, с которым Наруто сейчас связывала издевательски слабенькая связь, окончательно свихнувшийся Орочимару и стая, которую нельзя было бросать без вожака – не этого Наруто ждал после избавления от Зверя. И, неготовый ко всему этому, он растерялся, не зная, что делать и за что взяться в первую очередь. Вопросов было слишком много. Да о чем вообще можно было рассуждать, если Наруто понятия не имел, что с ним самим будет в полнолуние? Без Зверя, с ослабленной связью – неизвестно вообще, сумеет ли такая связь сдержать его волчью натуру.
Вернувшаяся Карин вручила ему два термоса – один с мясным бульоном, справедливо рассудив, что после долгой голодовки ему лучше не есть ничего серьезнее, а другой – с травяным чаем. Наруто, вспомнив те долгие дни, в которые он варил бульон для Карин, а потом выпивал все сам, жалея выливать, поморщился, но отказываться не стал. Учитывая, что дел внезапно свалилось слишком много, силы ему понадобятся, причем чем раньше они вернутся, тем лучше.
Присевшая рядом с ним Карин помялась немного, а потом нерешительно спросила, игнорируя любопытствующие взгляды оборотней, начавших прислушиваться к их разговору (впрочем, разве можно было сохранить что-либо в тайне в стае?):
– Ты не хочешь связаться с Саске?
Наруто поболтал остатками бульона в термосе и залпом его допил. Карин, будто нарочно, заставляла его думать о том, о чем он пока думать не слишком хотел. Впрочем, ее можно было понять – Саске не был ей чужим, да и их проблемы в личной жизни ее не слишком-то и касались.
– Нет. Во-первых, мне сейчас не до выяснения отношений, а во-вторых, я все еще не знаю, что думать про до смешного ослабшую между нами без Зверя связь, – отрезал Наруто, завинчивая крышку на термосе и откладывая его в сторону.
Старательно гревшие уши оборотни, поймав его взгляд, поспешно сделали вид, что были все это время заняты своими делами. Наруто мрачно отвернулся и открыл термос с ароматно пахнущим чаем. Карин, грустно вздохнув, замолчала и палкой поворошила заискрившие угольки в костре.
Остаток дня они провели не слишком весело, но хотя бы продуктивно – Наруто до самого вечера ходил и пытался бегать или прыгать, заново приучая организм к таким, казалось бы, привычным нагрузкам. Карин же бродила за ним за компанию, периодически помогая ему подняться или удержаться на ногах.
– Сколько в стае осталось волков? – спросил Наруто ближе к вечеру, пытаясь пройтись по толстому бревну и не пропахать носом землю.
Бревно угрожающе качнулось, и Наруто ухватился за мгновенно протянувшую ему руку Карин, которая шла рядом и легкомысленно пинала шуршащие сухие листья, толстым слоем покрывавшие землю.
– Двадцать, считая нас. Из них пятеро – дети, а четверо – слишком стары, чтобы считаться боевыми единицами, – четко отрапортовала Карин, давно ждавшая этого вопроса.
По закону подлости, наиболее сильные и крепкие оборотни были прибылыми, и благополучно ушли, едва власть в стае сменилась. Оставшаяся стая… Что ж, теперь на нее вряд ли обратили бы внимание охотники.
Наруто, по всей видимости, думал так же.
– М-да. Итог – одиннадцать оборотней. А если учесть Хаку, который в жизни не отойдет от ребенка и необходимость оставлять с небоеспособной частью стаи защиту… То волков восемь, – прикинул он мрачно.
С таким «богатым» на бойцов составом стаи они, конечно, далеко уйдут, ничего не скажешь… Придется быть аккуратнее и не попадаться на глаза охотникам, чтобы не рисковать жизнями детей и стариков.
К началу ночи Наруто уже вполне успешно справлялся без помощи Карин, и жить стало хоть немного проще. Да и приблизительный план действий успел нарисоваться в мозгу. Для начала надо было понять, готова ли стая принять его в качестве вожака и – если да – увести ее подальше от этого места, чтобы ненароком не нарваться на привлеченных неожиданно объявившейся стаей прибылых охотников. Если же они со стаей не найдут понимания… Что ж, тогда им с Карин придется уйти, а выбор вожака оставить на стаю. Затем, независимо от результата, нужно будет вправить мозги Орочимару. И после всего этого, возможно, подумать над тем, что делать им с Саске с их уже давно и далеко не идеальными отношениями.
Перед разожженным костром действительно собралась вся стая, кроме детей, которых родители уже уложили спать. Хотя бы ночью можно было отдохнуть от неуемной энергии волчат, которые попросту не знали, куда себя девать и постоянно влипали в неприятности, несмотря на присмотр.
Таюя, рядом с которой Наруто сел, дружелюбно ткнула его локтем под ребра и вручила очередной термос с «бульончиком», который Наруто отставил в сторону. Есть ему, конечно, хотелось, но это могло подождать, учитывая, что сейчас решался вопрос его пребывания в стае.
Карин села по другую от него сторону, и Наруто стало немного легче.
– Для начала я спрошу – вы все согласились с решением Орочимару оставить меня вожаком? – поинтересовался он, внимательно наблюдая за реакцией сидевших вокруг костров оборотней.
Они начали переглядываться, из чего Наруто сделал вполне утешительный вывод – значит, стая все-таки обсуждала его «назначение» и, скорее всего, пришла к какому-то определенному выводу. С этим уже можно было работать.
Один из стариков – Хирузен, которому, насколько Наруто помнил, было уже далеко за шестьдесят лет – хрипло откашлялся.
– Ты рос на наших глазах и под руководством способнейших и сильнейших волков нашей стаи, – начал он, зачем-то аргументируя свою точку зрения так, будто Наруто сейчас пытался доказать, что он никуда не годен. – Мы знаем, что можем тебе верить, ты – сын Кушины и преемник Орочимару. И ты достоин возглавить стаю, как никто другой из нас, – закончил свой рассказ Хирузен под нестройные кивки остальных волков. – Но у нас есть сомнения.
Собственно, этого стоило ожидать. Наруто сильно сомневался, что оборотни так просто воспримут перемены в стае, особенно такого масштаба. Впрочем, уговаривать никого он тоже не собирался. Наруто готов был помочь, если им нужна помощь, а если нет… Что ж, «насильная» помощь еще никому лучше не делала. Саске, в конце концов, наверное, тоже думал, что помогает, когда резал людей. Или не думал, Наруто еще не пришел к окончательному мнению по этому вопросу.
– Какие? – спросил он, когда оборотни замолчали, выжидательно глядя на него.
Хирузен, выступавший, по всей видимости, этим вечером за всех волков сразу, снова заговорил:
– У тебя есть альфа. И стае ты принадлежишь меньше, чем ему.
Наруто еле удержался от фырканья. Ну да, тема Саске должна была всплыть рано или поздно. Собственно, до этого вечера Наруто старался думать о нем как можно меньше – так было проще, потому что Наруто, черт возьми, в глубине души жаждал вернуться обратно, его тянуло к Саске, и давить в себе это чувство приходилось на корню. Наруто не хотел, как собачка, бегать за Саске, который променял его на чертового Зверя, будто бы это он был досадливой прибавкой к Зверю, а не наоборот.
– Сейчас я нужнее здесь, поэтому Саске вас волновать не должен. Он не знает, где я и как со мной связаться, да даже если бы и знал – не заставил бы меня бросать стаю, – ответил Наруто, собравшись с мыслями.
Хоть в чем-то он был уверен. Саске, несмотря на свои «делишки» со Зверем, не был плохим человеком. И все же… Неужели все, что между ними было – фальшивка? Наруто не хотел в это верить, да и не верил, но червячок сомнений глодал ему душу, язвительно напоминая о том, что их связь с Саске оказалась слабее связи Саске со Зверем.
Оборотни, очевидно, удовлетворившись ответом, нестройно покивали и вновь замолчали, ожидая продолжения.
Наруто мотнул головой, отгоняя ненужные сейчас мысли, открыл термос с бульоном и сделал большой глоток, пытаясь в это время придумать, как получше рассказать оборотням о том, что он хочет сделать и почему.
– Что ж, в таком случае я скажу, какой курс для стаи хочу предложить, а вы еще раз подумаете, действительно ли я именно тот, кто вам сейчас нужен, – игнорируя удивленный взгляд Карин, с которой такими далеко идущими планами он пока не делился, проговорил Наруто.
Волки, до того сидевшие расслабленно и явно не ждавшие никаких сюрпризов, насторожились и подобрались. Один только Хаку, беспокойно поглядывавший на свою палатку, в которой спал сын, продолжил с безмятежной отстраненностью рисовать что-то палкой на расчищенной от листьев земле у костра. Впрочем, Наруто знал, что в действительности он его слушает и в случае чего выскажется.
– Раз Орочимару забрал себе Девятого, значит, он решил напасть на Гильдию в одиночку. И мы должны его остановить, – решив не ходить вокруг да около, твердо сказал Наруто.
Оборотни принялись кто с недоумением, кто с беспокойством переглядываться. Кажется, перспектива лезть наперерез Орочимару их не слишком радовала.
– У нас нет никаких причин мешать Орочимару. О гильдейцах никто из нас плакать не будет, – возразил наконец один из оборотней – Джуго, выделявшийся в толпе сородичей габаритами, как боксер в детском саду.
Впрочем, несмотря на более чем внушительную комплекцию, Джуго отличался дружелюбным и миролюбивым нравом. С охотниками, правда, драться все же приходилось, но Наруто был уверен – будь на то воля самого Джуго, он бы предпочел обойтись без рукоприкладства и кровопролития. Правда, как сейчас выяснилось, Джуго был совсем не против массовой резни народа чужими руками.
Наруто оглядел сидевших вокруг него оборотней и с сожалением нашел на их лицах молчаливую солидарность с замолчавшим Джуго. Один Хаку, пожалуй, выглядел скорее озадаченным, чем согласным с общим мнением. Но на него рассчитывать особо тоже не приходилось – одержимый сыном папаша вряд ли побежит на баррикады.
– Он пойдет в Коноху. Там полно гражданских, а штаб Гильдии почти в центре города. Я знаю Зверя, он устроит резню и перебьет кучу народа, никак не связанного с Гильдией. Там ведь дети и люди, в жизни не державшие в руках ничего опаснее разделочного ножа! – конечно, Наруто смутно понимал, что с точки зрения среднестатистического дикого его слова звучат по-идиотски.
Волноваться о жизнях непонятно кого и рисковать собственными ради этой безликой толпы гражданских, всегда живших, в отличие от диких, в прекрасных условиях и безопасности?
Оборотни с молчаливым неодобрением вновь начали переглядываться. Слова Наруто их не слишком-то убеждали, учитывая, что они всю жизнь подвергались опасности и теряли соплеменников, а потому особой трагедии в попытке разрушить Коноху не видели, испытывая в чем-то, пожалуй, извращенное удовлетворение при мысли о том, что можно всколыхнуть устойчивый гильдейский мирок.
– По-моему, кто-то слишком долго проторчал в городе и забыл, что его дом – не чертова Коноха, – настолько тихо пробурчал один из оборотней, что Наруто даже не успел понять, кто именно это был.
Но своего говоривший добился – многие теперь поглядывали на Наруто с вызовом и неодобрением, будто ждали, как он будет оправдываться и объясняться.
– Странно, но я всегда считал, что дом – там, где семья и дорогие люди, – язвительно отозвался Наруто, даже не пытаясь никого переубеждать. – И, представьте себе, в Конохе живут помимо гильдейцев еще и нормальные люди, которые не заслуживают смерти от когтей свихнувшегося Зверя.
– Ну, не сказала бы, что этих гражданских сильно заботит наша судьба, с чего нам-то о них париться? – осторожно встряла Таюя и, поймав неодобрительный взгляд Карин, пожала плечами.
Наруто вздохнул, пытаясь успокоиться, и взлохматил себе волосы.
– Вы серьезно думаете, что правозащитники могут за день поменять ситуацию? Сколько лет Гильдии и сколько – правозащитным организациям? – скептически поинтересовался он. – И знаете… Если вам плевать на сотни чужих жизней, то с чего кому-то должно быть дело до вас? И если вы по-прежнему готовы спокойно стоять и смотреть на то, как будут умирать ни в чем не повинные люди… Тогда вы сейчас живете так, как того заслуживаете, – Наруто поднялся на ноги, выступил из круга следом за догадливо вскочившей чуть раньше него Карин и остановился. – Я ухожу завтра. Сами решайте, идете вы со мной или своей дорогой.
Не обращая больше никакого внимания на притихших оборотней, Наруто следом за Карин добрался до палатки, в которой провел последние две с лишним недели и зашел внутрь, закрывая за собой полу. Сил не было совершенно, но он, по крайней мере, выполнил свой «план» на сегодняшний день.
Карин, сбросившая обувь и усевшаяся на спальник, скрестила ноги, скептически разглядывая грозившиеся в ближайшее время порваться на пятках носки. Она уже успела отвыкнуть от мысли, что одежда имеет неприятное свойство портиться – крайне безмятежная в этом плане жизнь в Конохе успела ее совершенно испортить.
– Ты тоже думаешь, что я несу чушь? – поинтересовался у нее Наруто, разглядывая свое осунувшееся лицо в найденном зеркальце. – Черт, как же непривычно без этой метки, – он поскреб пальцами шею, с которой исчезла красная «татуировка», как когда-то окрестил метку Зверя Саске.
Карин посмотрела сначала на его шею, а потом мотнула головой. В палатке было темно, потому что никто не зажигал свет (ну, если так можно назвать свечи или лампы), но волчьему зрению это не особенно мешало.
– Нет. Мы хотим, чтобы мир менялся для нас в лучшую сторону, но при этом сами остаемся все такими же… дикими. Несправедливо требовать от людей любви и уважения и при этом в грош не ставить их жизни, – отозвалась она задумчиво.
Наруто отложил зеркальце в сторону и хмыкнул.
– По-моему, нас слишком испортила жизнь в городе, мы какие-то неправильные оборотни, – пробормотал он, вытягиваясь рядом с Карин на спальнике.
Рассмеявшись, Карин шутливо ткнула его кулаком в бок и, подтянув поближе тонкий плед, валявшийся почему-то за пределами спальника, набросила его на Наруто.
– Мы, в конце концов, не только волки, а еще и те же люди, – возразила она. – Куда мы пойдем? – спросила Карин, укладываясь рядом с Наруто.
Наруто помолчал, раздумывая.
– Пока подальше отсюда. Орочимару, скорее всего, еще как минимум луну не сможет нормально ладить со Зверем, значит, у нас в запасе где-то месяц с небольшим… – прикинул он, вспоминая, что в свое первое полнолуние после появления Зверя он не обратился (как и Орочимару), а в следующее полнолуние был слишком слаб и погряз в попытках найти со Зверем общий язык, и лишь третье полнолуние расставило все по своим местам.
– А полнолуние уже через полторы недели, – осторожно напомнила Карин.
Наруто кивнул. Он не представлял, как можно найти Орочимару в лесах – того Орочимару, которого уже больше пятнадцати лет не могут поймать гильдейцы. Разве что к третьей луне прийти к Конохе и вылавливать его там… Но это слишком рискованно, да и не исключает случайных жертв среди мирного населения. Другого варианта, правда, Наруто пока не видел совсем. Если Орочимару не хочет, чтобы его нашли – его не найдут. Зато рядом с Конохой он, одержимый мстительным и злобным Зверем, прятаться не станет.
– Ладно, потом что-нибудь придумаем. Сейчас пока рано об этом говорить, – вздохнул Наруто, отгоняя от себя не слишком-то приятные картины.
Карин согласно что-то пробормотала и улеглась поудобнее, почти сразу же засыпая. Наруто погладил ее по волосам и, снова вздохнув, попытался заставить себя спать. И игнорировать тягучую тоску, поселившуюся в душе с самого его пробуждения.
Утро началось для него странно. Проснулся Наруто от негромкого перешептывания и бормотания. Сперва приняв всю эту разноголосицу за продолжение сна, он перевернулся на бок, но бубнеж не прекратился. Открыв глаза, Наруто встретился взглядом с недоуменно хмурившейся Карин, которую, по всей видимости, тоже разбудили чужие голоса.
Голоса были упорными и уходить явно не собирались, поэтому пришлось вставать. На выходе из палатки Наруто с удивлением увидел толпу оборотней и от неожиданности попятился, наступив на ногу пискнувшей Карин, ткнувшейся в его спину носом.
– Это что за митинг? – осторожно поинтересовался Наруто, прикидывая, не решили ли его за вчерашнюю «ересь» сжечь на костре.
Оборотни разом замолчали, будто языки проглотили, и уставились на него. Молчание затягивалось, будто в плохой мелодраме. Наконец, стоявшая почти в центре толпы Таюя, деловито высунувшись из-за спины Джуго, спросила:
– Ну, мы тут это… Узнать хотели. Так куда идем?
2,5 недели назад.
Вторая половина дня, а за ней и ночь, стали знаменательными событиями в жизни Сакуры, которая потом любила жаловаться на начавшие после всего этого седеть волосы. Седых волос, правда, никто на нее голове так и не увидел, но признавать метафоричный характер жалоб Сакура наотрез отказывалась.
Собственно, началось все с грохота – очень странного, гулкого грохота, который прокатился по дому, разом сдергивая с насиженных мест в гостиной и саму Сакуру, и задремавшего было в кресле Шикамару. Переглянувшись, они не сговариваясь рванули к лестнице, перескакивая через несколько ступенек. На входе в комнату, правда, они едва успели притормозить, чтобы не застрять на пару в дверном проеме.
Гулкий звук удара объяснился просто – вмятиной на ванне, по которой от души ударили ногой. Отмахнувшись от попытавшегося ее остановить Шикамару, Сакура вбежала в ванную комнату, бросаясь к бившемуся на полу в странном припадке Саске, который ко всему еще и царапал – человеческими, к счастью – ногтями грудь, будто норовя разодрать себе кожу. Не спасли даже наручники, лопнувшие, по всей видимости, еще в самом начале припадка. Теперь Саске мог похвастаться только совершенно не сдерживающими его «браслетами», да цепью, продолжавшей обвивать его ноги и живот.
– Что делать?! – испуганно крикнула Сакура, пытаясь за плечо удержать на месте едва ли что-то вообще соображающего Саске.
Попытки, правда, были довольно-таки безуспешными: начавший уже хрипеть Саске бился в конвульсиях, и удержать его, тренированного альфу, на месте Сакуре было не под силу.
Подоспевший Шикамару, увернувшись от вдруг обросшей когтями руки Саске, перехватил его за плечо.
– Помоги перевернуть его на живот, – попросил он побледневшую от ужаса Сакуру, которая трясущимися руками принялась подталкивать Саске в нужную сторону.
Когтистая рука Саске уже успела случайно задеть ей плечо, оставив неглубокие, моментально заполнившиеся кровью царапины, но Сакура этого даже и не заметила. Потому что Саске вдруг начал задыхаться и будто бы давиться чем-то, беспомощно царапая когтями пол. Когти обламывались, оставляя борозды на кафеле, отрастали снова, опять обламывались – этот замкнутый круг витками продолжался так долго, что ни Сакура, ни Шикамару и не заметили сразу, что волчьи когти перестали вырастать и Саске начал ломать до крови собственные ногти.
В какое-то мгновение все резко прекратилось, будто кто-то невидимый сжалился над выбившимся уже из сил Шикамару, все это время пытавшимся удержать на месте заведомо более сильного Саске, который, ко всему, еще и хаотичностью своих движений сбивал с толку. Цепь, перехватывавшая его за грудь, теперь больше мешалась, но отстегнуть ее в такой обстановке было практически невозможно.
Воцарившаяся вдруг тишина резала слух. Рядом всхлипнула оцепеневшая Сакура, заметившая переломанные ногти Саске и заляпанный теперь кровью пол. Шикамару перевел было дух, но, не успел он расслабиться, как Саске снова дернулся и захрипел.
Перехваченный за плечи, он притих, но задыхаться не перестал – из носа у него густо потекла кровь, и Шикамару мысленно порадовался, что предусмотрел такой исход событий и перевернул Саске на живот.
– Он же дышать не может, – снова запаниковала Сакура, напуганная хрипами, вырывавшимися из горла Саске.
Шикамару ответил ей не менее растерянным взглядом, не представляя, что делать. Медицинского образования, несмотря на кое-какие познания в этой области, у него не было. Вызывать врачей в такой ситуации было нельзя – когти у Саске, может, и отвалились, но неизвестно было, что еще случится. К тому же внятно объяснить, что происходит, они врачам не смогут.
Перехватив Саске за плечи поудобнее, Шикамару осторожно приподнял его, надеясь, что это хоть чем-нибудь поможет. Саске, не давивший больше собственным весом на грудь, действительно судорожно глотнул воздуха и вдруг панически, будто ребенок в мать, вцепился в белую, как снег, Сакуру, хватая ее за руки израненными пальцами. Его дыхание медленно выравнивалось, хрипы прекратились… Но сознание возвращаться не спешило.
Шикамару осторожно уложил затихшего Саске на бок и сел, прижимаясь спиной к стене. Шмыгавшая носом Сакура, высвободив руки, присоединилась к нему.
– Видимо, Зверя больше нет? – спросила она, впервые замечая, что джинсы Шикамару оказались заляпаны кровью.
Впрочем, сама Сакура тоже успела вымазаться, но ей хотя бы не пришлось бы никому ничего объяснять. Вряд ли Ино спокойно отреагирует, если ее муж вернется домой, залитый чужой кровью.
– В первый раз вижу, чтобы альфа так реагировал на извлечение Зверя у омеги, – мрачно подтвердил Шикамару, откидывая голову назад.
Сакура, вытерев лицо сдернутым с ближайшего крючка полотенцем, по инерции всхлипнула и досадливо пнула звякнувшую цепь, накрепко перехватывавшую Саске за лодыжку.
Темный проем коридора, маячивший впереди, словно сигнальный маячок, одновременно притягивал и отталкивал. Притягивал – потому что давал смутную надежду на то, что из этого чертового замкнутого лабиринта можно выбраться и отталкивал – потому что слишком часто уже эти «выходы» на поверку оказывались очередным тупиковым витком в бесконечной череде коридоров.
Вокруг было темно, и едва ли получалось разглядеть собственные руки – что уж говорить об окружающем пространстве. Под ногами хлюпала вода, почему-то пряно пахнувшая какими-то травами, но за эти бесконечные, казалось бы, дни запах успел приесться и теперь вызывал только мучительное раздражение.
Возможно, хорошим выходом было бы просто сесть в каком-нибудь коридоре на более-менее сухое место и переждать этот лабиринт, как пережидают суровую зиму, спрятавшись в тепле, но одна мысль об этом вызывала отторжение. Было совершенно очевидно, что так делать нельзя. Но как можно – было неясно. Непонятно было, какова цель такого блуждания по абсолютно одинаковым коридорам, которые и не думали заканчиваться.
Вода с каждым прошедшим днем пахла все меньше и меньше. Этот единственный намек на что-то живое и цветущее медленно умирал, и приходило осознание того, что время утекает сквозь пальцы, что его осталось слишком мало, что надо поторопиться, иначе все будет кончено.
