Текст книги "Французская магия (СИ)"

Автор книги: elSeverd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 67 страниц)

            В следующую секунду только навыки, выработанные на тренировках по квиддичу, позволили мне увернуться от луча заклинания – становиться бобром с длиннющими передними зубами не хотелось.

            Постепенно аврор наращивал темп стрельбы – заклинания вырывались из его палочки все чаще и чаще, вынуждая меня пригибаться, прыгать, делать кувырки по полу, но, несмотря на все мои старания, Киаран понемногу загонял меня в угол, пресекая все попытки вырваться на середину зала. Наконец, спустя десять минут, показавшихся мне вечностью, аврор оттеснил меня в самую узкую часть зала, демонстративно всадив последнее заклинание в стену рядом с моей головой.

            – Ну что ж, пока выносливость – «слабо», – взглянув на мое покрытое потом лицо и оценив рваный темп дыхания, учитель остался недовольным. – В идеале ты должен не меньше получаса выдерживать это упражнение, не сбивая дыхание. Но, надо отдать должное, я в тебя так и не попал, так что в сумме – «удовлетворительно».

            Дав мне немного отдышаться и снова отойти к центру зала, аврор скомандовал:

            – Повторим, задание то же самое.

            Спустя полчаса легкие поначалу браслеты уже серьезно оттягивали напряженные конечности, волосы взмокли от пота, дыхание с хрипом вырывалось из груди. Аврор же, небрежно помахивая палочкой, отправлял в меня новые и новые заклинания. Единственное, что меня радовало – луч Densageoвсе же летел существенно медленнее, чем многие другие заклинания, так что, при всем садизме задумки Киарана, невыполнимым задание все же не было.

            Дав мне короткую передышку, аврор решил объяснить свою идею.

            – Представь себе ситуацию, когда ты дерешься на дуэли. Как ты уже понял, иногда проще увернуться от заклинания, чем пытаться отбить его щитом – не факт, что щит тебя убережет от неизвестного луча, а от той же Авады – тем более.

            Дождавшись согласного кивка, Киаран продолжил рассказ.

            – А теперь представь, что, одолев одного противника, ты сразу же сталкиваешься с другим – во время аврорских рейдов это случается постоянно. Или твоих противников двое-трое, и все лучи отбить ты никак не сможешь – останется только маневрировать и уклоняться. Чем дольше ты сможешь выдерживать быстрый темп движения, не сбивая дыхания – тем дольше сможешь бросать вербальные заклинания и тем дольше сумеешь уходить от незнакомых тебе лучей. Про мысленное произнесение мы поговорим где-нибудь через полгода, когда освоим основной запас аврорских заклинаний, не относящихся к темной магии. Так что дыханием и выносливостью мы будем заниматься довольно долго – кстати, плавание тоже есть в нашей программе. – Довольный Киаран как будто лучился ехидством. – Кстати, плавать ты будешь вместе с дочерьми Жан-Клода.

            Мое лицо явственно покраснело, а учитель только усмехнулся.

            – Но имей в виду, – поднял палец волшебник. – Далеко не все заклятья представляют из себя лучи. Есть и те, от которых увернуться у тебя не получится при всем желании.

            Аврор резко развернулся, и с его палочки сорвалось пепельно-серое облако, от которого веяло могильным холодом.

            – Это заклинание из арсенала высшей некромантии, – Киаран убрал палочку в ножны. – Против него помогают только защитные чары. Так что в дальнейшем, по мере твоего прогресса, мы будем отрабатывать и защиту от ударов по площадям.

            Как я уже убедился, боевой маг впустую словами не бросался, и на следующее утро мы действительно отправились купаться в примыкающем к территории поместья озере, скрытом от маглов чарами дублирования пространства.

            Сдав меня с рук на руки хихикавшим Флёр и Габриель, Киаран с тоской посмотрел на таинственно мерцающие воды озера и отправился по своим делам, одарив меня на прощание хитрой улыбкой.

            Благородные леди, которым предлагалось научить плавать без всяких жаброслей необразованного меня, деликатно удалились, скрывшись за раскидистыми ветками в изобилии растущего вокруг озера кустарника, покрытого мелкими белыми цветами с пряным ароматом. Спустя несколько минут, за которые я успел покрыться холодным потом, скидывая штаны и рубашку и плеснуть прохладной воды в запылавшее жаром лицо, девушки вышли из-за естественного укрытия, одетые только в довольно открытые магловские купальники. И если на Габриель, в силу её детского возраста, я мог спокойно смотреть, как на ребенка, то Флёр просто поразила мое воображение без всяких вейловских чар.

            Магловский купальник, не скрывавший точеной фигурки девушки, оставлял очень мало простора подростковому воображению, и я старательно уставился куда-то в сторону, отчаянно пытаясь сделать это естественно. Довольно улыбнувшаяся Флёр, сразу, как я со все возрастающим смущением понял, определила причину моего слегка скосившегося взгляда и весело мне подмигнула.

            Габриель, которой вообще пока не было дело до подобных переживаний, с громким визгом забежала в воду, вся окутанная брызгами сверкавшей в солнечном свете воды. Забежав по пояс в воду, девочка размахнулась и отправила в нашу сторону целую пригоршню воды, вынуждая нас тоже броситься в воду и попытаться выловить из воды это хохочущее чудо.

            Наконец после долгой борьбы, в ходе которой мы взбаламутили воду вдоль всего берега и окончательно запыхались, счастливо смеющаяся француженка была поймана старшей сестрой, и слегка притоплена, после чего мы на время выползли из воды, растянувшись на предусмотрительно захваченных с собой покрывалах. Девушки коварно заняли два крайних покрывала, так что мне ничего не оставалось, кроме как лечь посредине.

            В ходе нашей водной баталии терзавшее меня… определенное затруднение, вызванное видом почти обнаженной девушки, несколько… сгладилось, так что я с облегчением развалился на мохнатой ткани, вдыхая аромат диких цветов и свежей воды. Без слов договорившись немного отдохнуть, а потом все же поплавать, мы погрузились в блаженную негу, согретые солнечными лучами.

            Габриель, которой быстрее нас надоело безделье, быстро нашла себе новое занятие. Прикосновение руки девочки к перечеркнутому шрамом запястью вырвало меня из расслабленного состояния.

            – Что это? – Габриель с любопытством посмотрела на меня.

            Флёр, услышавшая вопрос, тоже приподнялась на покрывале, от чего её грудь мягко колыхнулась, приковав на секунду мой взгляд. Волевым усилием отвернувшись от этой соблазнительной картины, я постарался сосредоточиться на заданном мне вопросе.

            – Это был василиск. – Говорю я, и чувствую, как вокруг разливается удивление, смешанное с ужасом. – Это был василиск из Тайной Комнаты Салазара Слизерина. Василиск, которому исполнилась тысяча лет.

            И тут меня словно прорвало. Глядя в широко распахнутые глаза француженок, я взахлеб, давясь словами, начал рассказывать о том ужасе, который происходил на втором курсе, о бездействовавшем, прикрывавшемся умными словами директоре, о первой надписи возле туалета Миртл. С каждым моим словом изнутри будто выходил застарелый гной, освобождая меня от давно забытого и похороненного внутри напряжения. Я говорил о том, как в лазарет, где я лежал, принесли окаменевшего Колина, как превратилась в камень Гермиона, даже в таком состоянии сумев подать нам сигнал об опасности. О том, как следом за Уизли-младшей спустился в Тайную Комнату, где меня ждал Вольдеморт, подчинивший себе тело девочки, и громадный питомец великого Салазара. Рассказал о жуткой боли, пронзившей все тело, когда клыки василиска вошли в мою руку, наполняя кровь смертельным ядом, о плачущем фениксе и мече Годрика Гриффиндора, выпавшем из старой шляпы. Рассказал и о том, что на выходе из тайной комнаты меня не встречал ударный отряд авроров министерства – все напуганные одним лишь призраком Темного лорда взрослые собрались в кабинете директора, планируя закрыть Хогвартс и эвакуировать учеников.

            Наконец, обессиленный эмоциями, наконец-то нашедшими выход, я замолчал. Флёр осторожно погладила кончиками пальцев шрам от клыков василиска, покачав головой.

            – Знаешь, это глупо звучит, но я рада, что не учусь в Хогвартсе. – Полувейла говорила без усмешки. – Если у вас такие происшествия в порядке вещей…

            – У нас каждый год происходит нечто новое… На первом курсе одержимый духом Вольдеморта профессор пытался украсть из замка философский камень из-под носа Дамблдора. На втором – проклятый василиск, чуть не убивший меня, да еще и призрак Темного лорда, управлявший им. На третьем – дементоры Азкабана вокруг школы и рыщущий вокруг школы разыскиваемый Авроратом сбежавший якобы преступник Сириус Блек. На четвертом…В школу проник Пожиратель смерти, ранее сбежавший из Азкабана, под видом профессора Защиты… И директор снова ничего не заметил… и на четвертом курсе убили Седрика. – Я сгорбился, пытаясь собраться с силами. – И Темный лорд наконец возродился.

            Тонкая рука Флёр прикоснулась к моему плечу, бездонные глаза приблизились близко-близко.

            – Это в прошлом, Гарри. Твоей вины в этом нет. – Голос полувейлы приобрел какую-то странную хрипотцу, от которой меня в очередной раз бросило в дрожь.

            Не знаю, к чему могли привести такие взгляд и голос девушки, но успевшая снова заскучать девочка опять облила нас водой, и до самого обеда серьезные разговоры больше не велись.

========== Глава 8. Последствия бурного детства. ==========

          За обедом Жан-Клод рассказал мне, что фиал с моими воспоминаниями отправлен в лондонский филиал Гриннготса, а при следующем визите посланцев Блека с подписанным чеком Сириусу будет передано приглашение прибыть в банк для обсуждения и подписания некоторых финансовых документов. Причем гоблины, по традиции остававшиеся нейтральными, обеспечивали безопасность встречи и выступали гарантами отсутствия авроров, все еще охотившихся за головой Блека. Правда, оставался вопрос, как скоро это произойдет, поскольку чеки Сириус отправлял нерегулярно. Жан-Клод принял мои аргументы, хотя и убедил отправить к Блеку курьера непосредственно в его родовой дом, если гоблины не смогут добиться встречи.

            После утреннего купания мне стало труднее всё так же непринужденно ухаживать за Флёр во время приема пищи. Образ девушки в не слишком скромном купальнике, её хриплый голос, – все это будило во мне странные чувства и желания. Однако я старательно задвигал их на дальний край сознания, поскольку прекрасно понимал всю глубину пропасти между четырнадцатилетним подростком и семнадцатилетней красавицей, у которой наверняка было уже немало свиданий с куда более достойными людьми.

            – Мистер Поттер. – Слова Делакура вырвали меня из задумчивости. – Киаран передал мне, что для полноценной тренировки желательно использовать эликсиры, ускоряющие рост мышечных тканей. Если вы не против, то завтра в поместье прибудет медик, который сможет подобрать необходимые эликсиры и оценить ваше здоровье.

            – Вы как всегда правы, мистерДелакур. – Хорошие манеры постепенно начали усваиваться, и мой наклон головы был ровно таким, как того требовал этикет. Впрочем… назначение некоторых особо хитрых столовых приборов по-прежнему оставалось для меня загадкой.

            Флёр, которая, похоже, тоже сделала для себя определенные выводы во время прогулки, одобрительно мне улыбнулась, лукаво сверкнув глазами из-под длинных ресниц.

13 июня 1995 года. Поместье Делакуров.

            Прибывший сразу после завтрака медик неожиданно явился в компании коллег, чего я никак не ожидал, и теперь мы вчетвером пили чай в малой гостиной, обсуждая моё детство. Седой, сгорбленный, постоянно поглаживающий короткую козлиную бородку Андрэ Мартиньяк, медик из французского аналога госпиталя Святого Мунго, объяснил, что только так он может составить действительно полную картину моего здоровья.

            – Значит, вы говорите, что в детстве часто голодали? – Андрэ постарался смягчить вопрос, но я все равно поморщился.

            – Можно сказать, что до одиннадцати лет меня кормили нерегулярно и далеко не самыми хорошими продуктами. Иногда после целого дня работы дома и в саду я получал стакан остывшего чая и пару бутербродов с засохшим сыром.

            – Единственное, что можно сказать в пользу моих родственничков – они ни разу не попытались накормить меня откровенно испорченными вещами, видимо, боялись платить потом за приход врача.

            Ассистентка Мартиньяка, представленная как «просто Мишель», белокурая невысокая девушка с фигурой, лишь немного уступающей изумительно красивой Флёр, старательно записывала мои высказывания. Впрочем, надо отдать им должное, Мартиньяк сразу объяснил мне, что сохранение врачебной тайны в их среде – святое дело, так что за сохранность полученных ими сведений я не опасался.

            Наконец, удовлетворившись устным опросом, Андрэ попросил меня раздеться до трусов, что я, покраснев до корней волос, сделал, невольно косясь на Мишель.

            Врач, в сопровождении еще одного доселе молчавшего медика, только в самом начале проронившего, что его зовут Мартин Кассиде, специалиста по ядам и темным заклинаниям, сделал вокруг меня несколько кругов. Выражение лица Мартина было достойно того, чтобы рисовать с него картину гневного возмущения, Андрэ оставался спокойным.

            Вытащив палочки, оба медика начали без пауз зачитывать надо мной многообразные диагностические заклятья, часть которых я уже имел несчастье слышать в лазарете Хогвартса, где был частым гостем.

            Наконец, сделав паузу и велев мне накинуть предусмотрительно поднесенный домовым эльфом махровый халат, Андрэ заговорил.

            – Месье, если бы я был вашим опекуном, я был бы вынужден покончить с собой – такого букета травм и болезней я давно не встречал…

            Мартин насупился еще больше, но пока промолчал.

            – Сломанные ребра, сломанные кости рук, плохо наложенное заклинание восстановления костей в правой руке, следы темных проклятий по всему телу, достаточно слабое сердце из-за недоедания в детском возрасте. – Доктор с каждым словом распалялся все больше и больше. – По сути, я мог бы попросить вас показаться моим ученикам на курсе лечения магических травм, и вы могли бы быть там наглядным примером в течение всего года обучения, – такой букет плохо залеченных ранений вы уже имеете в столь юном возрасте.

            – Андрэ, ты кое-что упустил, – вступил, наконец, в разговор Мартин. – Ты не заметил следы нескольких довольно свежих Круциатусов. – Тут он сделал паузу, пережидая вскрик, вырвавшийся у Мишель, и до этого момента с сочувствием смотревшей на меня, а теперь просто прижавшей руки к лицу.

            – А еще ты не заметил, что в его крови и печени есть изменения от яда василиска, а на руке – следы от клыков этой же милой зверюшки, причем я бы не хотел с такой столкнуться, судя по размеру оставивших шрам зубов.

            Андрэ прошипел что-то по-французски, я не успел понять скороговоркой выплюнутые им фразы, но вид покрасневшей как маковый цвет Мишель ясно показал мне, что пожилой медик изволит сильно гневаться.

            – Негодяй! Ваш опекун – натуральный негодяй!!! – тряся бородкой, старик вышагивал вокруг стола, поливая кучей проклятий человека, допустившего такой вред здоровью своего подопечного. Я с невольным ехидством отметил, что если бы хоть часть пожеланий медика исполнилась, то Дамблдора больше не волновало бы ничего, кроме собственного здоровья, и даже постарался запомнить несколько оборотов, среди которых особо выделялось пожелание вступить в определенного рода связь со стадом диких ослов. От последнего я с трудом подавил желание рассмеяться, а Мишель стала попросту пурпурной от смущения, поскольку речь старика изобиловала различными пикантными подробностями.

            Наконец отхлебнув чая и немного успокоившись, Андрэ попросил меня сидеть смирно и начал водить палочкой возле моего лба, как будто что-то заподозрив. С каждым движением палочки его глаза выражали все большее недоумение.

            – Молодой человек, не могли бы вы объяснить, что у вас на лбу?

            Поняв, что всё отрицать бессмысленно, я жестко посмотрел на медиков.

            –  Господа, я отвечу на ваш вопрос, только если вы поклянетесь хранить мой ответ в тайне. – Дождавшись согласных кивков, я подцепил ногтями и рывком содрал со лба пласт искусственной кожи, открывая взглядам медиков шрам в виде молнии.

            – А ведь я читал о ваших приключениях в английских газетах, – задумчиво протянул Мартин. – Теперь я понимаю, откуда подобный набор травм в неполные пятнадцать лет.

            – И теперь вы понимаете, чем вызвана моя просьба хранить увиденное в тайне. – Я недовольно поморщился. – В Англии меня при сложившихся обстоятельствах не ждет ничего, кроме смерти.

            – Мы будем молчать, – за всех ответил Андрэ, продолжая изучать мой шрам. – Я не знаю, что у вас там в голове. – Признался он спустя несколько минут. – Мне неизвестна магия такой черноты, способная оставлять следы вроде вашего шрама и находящейся под ним небольшой области.

            – Я знаю человека, которому, возможно, это известно. – Мартин выглядел не слишком уверенным в своей правоте.

            – И кто он? – я с некоторым волнением ждал ответа на вопрос.

            – Его зовут Аврелий Цимус…

            Мне это имя ничего не сказало, но вот Андрэ выглядел как взъерошенный кот, увидевший соперника во дворе.

            – Цимус? Этот чернейший из всех черных магов??? – бородка старика встала дыбом.

            – Если заплатить ему те деньги, которые он затребует за работу, то он будет молчать и выполнит обещанное честно. Мой отец знал его довольно хорошо, и от него я слышал, что ранее разыскиваемый за множество преступлений Цимус выкупил себе свободу от преследований Авроратом и министерством какими-то хитрыми артефактами, и теперь удалился от дел, безвылазно проживая в родовом поместье.

            – Ладно… Это всё проблемы Делакура и ваши, мистер Поттер. – Андрэ покачал головой. – Что касается обнаруженного нами помимо вашего шрама…  Сами понимаете, травить вас обычными зельями будет как-то глупо, нужны сделанные конкретно под ваш случай эликсиры.

            – И каковы ваши предложения, – я вежливо поднял одну бровь.

            – Спустя неделю вам могут доставить эликсиры… вместе со счетом за их приготовление и за использованные ингредиенты. – Старик усмехнулся. – Счет будет немалый, честно предупреждаю.

            На этом распрощавшись со мной и еще раз пообещав хранить услышанное в тайне, чему я непонятно отчего поверил, маги отбыли, а я пошел разыскивать старшего Делакура.

            – Значит, они назвали Аврелия Цимуса. – На лице Жан-Клода причудливо переплетались восхищение и недоумение.

            – Да, только так и не объяснили толком, что это за человек.

            – Тут сходу и не объяснишь, мистер Поттер. – Делакур-старший удобнее устроился в кресле. – Присаживайтесь, разговор нам предстоит не самый короткий, если вы не будете представлять себе, что это за человек, нормально с ним поговорить вы не сумеете. Он вас попросту съест и не поморщится.

            – Так вот… – Жан-Клод щелчком пальцев вызвал эльфа и взял у него из рук стакан. – Лет сто пятьдесят – двести назад род Цимусов был известнейшим во Франции и Европе семейством черных магов. Не просто темных, но самых натуральных черных, со всей присущей им атрибутикой – пытками, убийствами и прочими развлечениями.

            – А как же Аврорат? Министерство?

            – А Аврорату и Министерству тогда было невыгодно с ними связываться… Во-первых, род был богатым и влиятельным. Во-вторых, подсчитали, что уничтожение родового замка Цимусов потребует ресурсов, которых у Аврората на тот момент попросту не было. В-третьих – Цимусы щедро откупались от всех заинтересованных в их уничтожении властьимущих, ну а несговорчивых вскоре находили мертвыми… или не находили, но доказать ничего было нельзя.

            – А вот потом начались странности. Уже в двадцатом веке род стал стремительно угасать. То ли их настигло родовое проклятье, то ли еще что-то произошло, но к пятидесятым годам из всего их немалого семейства остался только один маг, великий магистр Черной магии и некромантии, каких на всю Европу – всего двое и было к тому моменту. Он сумел договориться с тогдашним Министром магии и главой Аврората, отказался от привычных для семьи развлечений и почти на двадцать лет заперся в замке. Что он там делал – об этом его никто не спрашивал, но проекты потребовали просто невероятных денег, и в итоге маг стал за крупное вознаграждение оказывать помощь в делах, связанных с самыми темными знаниями.

            – То есть медики предлагают?!...

            – Именно. Поймите ситуацию правильно, мистер Поттер, этот человек – величайший Черный маг за последние пару столетий, по силе он, опять же, предположительно, уступает только Темному лорду, но… Не думаю, что они когда-нибудь сошлись бы на поле боя. Цимусу уже под двести лет, причем вряд ли он пользуется Философским камнем.

            Каждая новая частица информации все больше поражала меня.

            – Вот с таким человеком нам и предстоит вести переговоры… Общаться с магом, гораздо старше Дамблдора – небольшое удовольствие, могу вас уверить. Тем более если понимать, что он в любой момент может тебя убить, просто пожелав этого.

            – И сколько примерно он просит за свои… консультации?

            – Не менее десяти тысяч галеонов. – Сумма просто поразила мое воображение. Моя метла, стоимостью в тысячу галеонов, уже была неподъемной по цене для большинства рядовых магов. Десять же тысяч… На эти деньги можно было купить очень и очень многое… Впрочем, эти деньги у меня были, и я мысленно простился с большей частью имевшихся в детском сейфе средств – золото не поможет мне победить Темного лорда, а после совершеннолетия я смогу распоряжаться немалой суммой из основного сейфа родителей.

            – Я могу рассчитывать на вашу помощь в организации нашей встречи с Цимусом, мистер Делакур?

            – Только поймите меня правильно, обычно он назначает встречу в доме нуждающегося в помощи, но мне бы не хотелось, чтобы подобный человек пришел в поместье… – Делакур слегка нахмурился.

            – В таком случае, я буду рад посетить этого великого мага в его собственном доме, если он согласится, – я кивнул, соглашаясь с мнением обычно смелого, но сейчас откровенно напуганного политика.

15 июня 1995 г. Поместье Делакуров.

            Одним из послеобеденных уроков, вызывавших у меня наибольшие сложности, были, как ни странно, танцы. Мадам Генриетта, – высохшая, строгая женщина гораздо старше средних лет, но двигавшаяся при этом с грацией опытного воина, – поставила перед собой цель сделать из меня настоящего аристократа, и помимо собственно танцевальных па я разучивал правила этикета и допустимые темы разговора с леди во время бала.

            И это просто убивало.

            Отвечать во время сложных перемещений по бальному залу на самые каверзные вопросы мадам Генриетты было по-настоящему сложным занятием, а по требованию всё того же проклятого этикета я обязан был еще и вежливо улыбаться, искренне радоваться возможности общаться со своей спутницей и вообще вести себя так, будто она – это единственная женщина во всей вселенной.

            Бывало и так, что я слишком долго думал, как ответить на вопрос об отношениях между мной и устроителями гипотетического бала, по этикету требовалось сказать нечто достаточно близкое к правде, но вместе с тем и не выдать действительно нужную информацию. Нередко от неожиданной фразы я сбивался с ритма, особенно запомнился мне момент, когда во время очередного вальса мадам Генриетта внезапно поцеловала меня в щеку, и я полетел на пол, запутавшись в собственных ногах. После чего долго выговаривала, что на настоящем балу я был бы уже опозорен и осмеян всеми присутствующими аристократами.

            – Настоящий аристократ никогда не покажет своего удивления и всегда контролирует свои чувства. – Вот один из главных тезисов, которые пыталась вбить в мою голову мадам.

            Несмотря на сложность получаемых заданий, сами по себе танцы, в отсутствии коварных ловушек моей наставницы, были для меня в удовольствие. Скольжение вместе с партнершей в ритме музыки чем-то напоминало мне дуэль, и Киаран, с которым я однажды поделился этим сравнением, был со мной согласен, не забыв напомнить, что в дуэли иногда нужно двигаться с рваным ритмом, чтобы сбить с толку противника.

            Постепенно волнительный мир танца раскрывался передо мной все полнее и полнее, а я дал себе зарок, что когда окончательно освоюсь с этим занятием – постараюсь пригласить на танец Флёр. Впрочем, прошедшие с момента начала занятий полторы недели и мой достаточно скромный прогресс в искусстве танца говорили о том, что ждать мне придется еще довольно долго.

17 июня 1995. Окрестности Парижа, парк Диснейленд

            Субботним утром прекрасные леди сообщили мне, что, поскольку я позволил себе пренебрегать их обществом в течение недели, то в качестве штрафа обязан буду сопровождать их и развлекать весь день. Хотя излишняя строгость слов благородных дочерей рода Делакуров изумительно дополнялась лукавыми взглядами, а Габриель в ходе нашей беседы, где использовались самые цветистые и изысканные этикетные обороты, с трудом удерживалась от смеха.

            В итоге на совете из трех человек было решено провести день в магловском парке развлечений недалеко от Парижа. Добравшись на служебной машине министерства до парижского филиала Гриннготса, где я снял со счета приличную сумму и тут же перевел её в местные франки, мы отправились на поиски приключений.

            Оставив бессменного шофера дремать за рулём и предупредив, что к машине мы вернемся очень не скоро, оживленная Флёр повела нас к воротам парка, где я заплатил за входные билеты, дававшие право неограниченного пребывания на территории комплекса.

            Радостная Габриель явно решила отбросить на сегодня чопорное аристократическое воспитание, и превратилась в ту, кем, собственно, и являлась, – в девочку 12 лет, которая попала в парк развлечений. Так что спустя пару минут она уже с огромным удовольствием ела сливовое мороженое, купленное в стоящем возле входа павильончике, а мы с Флёр неспешно потягивали свежевыжатый сок.

            Первым нашим приключением стал расположенный недалеко от нас дом смеха, изогнутые зеркала, покрывавшие все стены, потолок и даже пол некоторых комнат, отражали нас в таком гротескном и нелепом виде, что от взрывов нашего смеха оборачивались даже некоторые маглы. Флёр надолго остановилась перед одним из зеркал, в котором фигурка девушки казалась еще более стройной, но зато лицо расплывалось почти на всю ширину стекла, и попыталась разглядеть, красиво ли подведены глаза, но потом просто захихикала, глядя на ужимки собственного отражения.

            Далее был скрытый в тени деревьев вытянутый в длину павильон, где желающим предлагалось поразить установленные в дальнем конце помещения мишени из средневековых арбалетов. Выигравшим предлагались в качестве призов мягкие игрушки, сладости или забавные маски, закрывавшие все лицо, и здесь Флёр поразила меня, без промахов поразив пятью стрелами мишени, после чего забрала выданный удивленным хозяином приз – маленького розового мышонка. На мой удивленный вопрос девушка сначала приняла преувеличенно гордый и загадочный вид, а потом со смехом призналась, что немного жульничала с волшебством в паре выстрелов из пяти.

            Когда мы прошли вглубь парка, Габриель убежала кататься на карусели, а мы с ее сестрой стояли у оградки и смотрели на радостную девочку, оседлавшую белоснежного пегаса, гордо изогнувшего шею. Растрепавшиеся локоны периодически попадали ей в глаза, но она все равно выглядела страшно довольной.

            После еще нескольких аттракционов я запросил пощады, признавшись, что мои силы уже на исходе. Мы присели за столик небольшого кафе, крыша которого представляла из себя решетку, оплетенную множеством вьющихся побегов плюща. Заставив слегка гудящие ноги передвигаться, я пошел к барной стойке, чтобы вернуться к моим спутницам уже нагруженным подносом с графином сока и свежеиспеченными ароматными пышками, посыпанными сахаром и ванилью.

            – Гарри, с таким угощением мне придется вдвойне следить за фигурой, – Флёр хитро посмотрела на меня.

            – Думаю, с такой стройной фигурой, как у тебя, ты вполне можешь позволить себе немного сладкого – и все парни будут по-прежнему у твоих ног. – Я постарался ответить как можно более вежливо и мягко, но девушка почему-то погрустнела.

            – Гарри, ты не знаешь и никогда не поймешь, что такое быть пусть даже наполовину вейлой… – Флёр потупила взор. – Я могу есть сладкое и толстеть, но сила вейлы все равно будет заставлять окружающих смотреть на меня, как на самую прекрасную девушку на свете, а мне нужно совсем не это.

            Видимо, я нечаянно попал в больную точку девушки, потому что она продолжила, уже более возбужденно:

            – Большинство людей не видит меня саму за той аурой, которой обладают все вейлы, и мне досталось по наследству достаточно нужных генов, чтобы понять это очень быстро. Так что… – Она безнадежно покачала головой.

            – Но ведь не все люди подвержены вашей врожденной магии, Флёр, – попытался я успокоить расстроившуюся девушку.

            – Магов, способных на это, не так уж и много, среди них мой отец, его друзья, которым потребовалось довольно много времени, чтобы привыкнуть к чарам моей матери и моим, еще несколько человек. Ты тоже не слишком поддаешься воздействию моей ауры, Гарри, – девушка посмотрела мне прямо в глаза. – И я ценю твое отношение ко мне.

            Мы шутливо чокнулись стаканами с соком, как будто находились на официальном приеме.

            Один из аттракционов, мимо которых мы шли после кафе, привлек мое внимание. Надпись, смысл которой я с горем пополам сумел перевести, гласила: «Полоса препятствий! Испытайте свою ловкость, добравшись до главного приза! Только для взрослых и детей, старше 14 лет». Убедив моих спутниц остаться в зрительном зале аттракциона, я подошел к распорядителю, пристально на меня посмотревшему, но все же выдавшему мне защитный жилет, шлем с прозрачным забралом, наручи и поножи, чем-то похожие на защиту вратаря в хоккее, но менее стесняющие движения.