Текст книги "Семилистный клевер (СИ)"

Автор книги: Эккираптор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

Эдвард кашлянул. Горло саднило, как будто его наждачкой подрали, но досадливо скривился он вовсе не поэтому. Повёл себя, как перепуганный ребёнок, ещё и на уши всех поставил.

Эдвард глянул исподлобья на Роя, затем на Альфонса. Так и хотелось крикнуть, что никакая он не мелочь, и нечего смотреть на него так, будто он даже встать сам не сможет!

– Пусти, – буркнул он, протискиваясь мимо Огненного. – Я пить иду.

– Стой, стой, я тоже! – спохватился Альфонс.

У Эдварда не было настроения играть в догонялки и выяснять, кто первым доберётся до кухни. Он готов был на этот раз уступить первенство Альфонсу, но тот как нарочно запнулся об свою же ногу и кубарем полетел на пол.

Забыв про воду, Эдвард присел перед ним. Брат морщился и потирал ногу, на которой расцветал синяк.

– Ал, ну ты… – вздохнув, Эдвард потянул его за руку. – Давай, я тебя довезу.

– А не уронишь? – с опаской спросил брат.

– Да я двух тебя поднять могу и не упаду, вот!

Альфонс не больно-то и сопротивлялся. Оказавшись у Эдварда на спине, он раскинул руки и замахал ими, точно крыльями. Эдвард на всякий случай крепче обхватил его за ноги, чтобы и правда не уронить.

На кухне уже свистел чайник.

Эдвард оглянулся. Рой как раз направлялся к ним, когда Альфонс невольно загородил ему проход, изображая птицу.

– Пароль! – гаркнул Эдвард, пользуясь замешательством Огненного.

– Чайник выкипит.

Заметив, что происходит, Альфонс прекратил изображать птицу и обхватил брата за шею.

– Неправильно! У тебя ещё две попытки!

– Эдвард.

Рой чуть было не прошёл мимо, но Эдвард пригнулся и сам расставил руки в стороны, не пуская его за порог.

– Эй, моё имя не считается! И цифры тоже!

– Фламель?

Эдвард уставился на него, не в силах выдавить ничего, кроме «о». А что тут ещё скажешь, когда он так легко угадал то, что угадать не должен был?

Так и не найдясь с ответом, Эдвард пропустил его на кухню. Чайник тут же прекратил свистеть, зато зашипело масло на сковороде.

Сгрузив Альфонса на стул, Эдвард подошел к плите и встал почти вплотную к Рою, разглядывая чайник. Темную поверхность сосуда оплела серебристой паутиной гравировка, в которой угадывался герб Аместриса.

– Ты как угадал? – выпалил Эдвард.

Рой указал на глаза, а затем постучал по лбу и улыбнулся. Эдвард чуть не пихнул его по привычке, но сдержался из-за сковородки. Ну его, обожжётся ещё, даром что Огненный.

Эдвард запрокинул голову, разглядывая шкафчик, и сразу упёрся взглядом в лиловый бок коробки. Отсюда он не мог увидеть, что там находится, как ни вытягивался, так что он повернулся к Рою.

– Достань эту штуку, а?

– Я достану, – вызвался Альфонс. – Я тут ближе.

Он подвинул стул так, чтобы дотянуться до шкафчика. Брат вскарабкался на него, словно дразнил все притаившиеся неприятности, и потянулся к полке.

– Ал, слезь!

Словно не слыша, Альфонс потянулся к коробке. Эдвард следил за ним, почти не моргая: надо же кому-то его ловить, если грохнется! На всякий случай Эдвард перебрался поближе к нему и вытянул руки.

Оглянувшись на него, Альфонс протянул коробку. Эдвард схватил её одной рукой, на ощупь определил, где начинается стол, и поставил её на самый край.

– Она сейчас свалится, – с высоты своего поста заметил брат.

– Ты смотри не свались.

Альфонс не стал опираться на протянутую руку и с гордым видом спустился сам. Только теперь Эдвард смог выдохнуть. Он старался не показывать, как волновался, так что уставился на чайник, который как раз уместился между тремя керамическими кружками. Две были из одного набора с чайником, третья выделялась белизной и рисунком: с одного бока на ней распластали крылья птичьи силуэты, похожие на ворон.

– Ты смотри какие, – Эдвард повернул её другим боком, снова воронами к себе, и бросил взгляд на Роя, который скрылся за дверцей холодильника. – А чего они только с одной стороны?

– Тебя испугались.

Показав ему язык, Эдвард убрал кружку в сторону. На столе была ещё одна вещь, которая не давала ему покоя. Эдвард подтянул к себе лиловый шестигранник коробки, повернул боком. С правой стороны у неё торчал заводной ключ.

– Рой, а что здесь? – спросил Эдвард, разглядывая крышку. – Всякое-якое, да?

Крылатые создания, похожие на изящных стрекоз, голубые ёлки, лошадь с вытянутым рогом – всему этому было место в сборнике сказок, никак не на кухне Огненного алхимика. Завороженный волшебными созданиями, Эдвард несколько раз провернул ключ.

Нежные переливы напоминали флейту и несли с собой почти позабытое тепло тех дней, когда мама была жива. Мама любила музыку. Особенно флейту.

Вместе с этой мелодией в его голове звучал мамин голос, такой же светлый и чистый, как эта музыка. Эдвард прикрыл глаза, чтобы не отвлекаться больше ни на что. Так и сидел, пока не прозвучали последние ноты.

В кухне повисла тишина. Слышно было только, как масло шипело на сковороде.

– Кто её тебе подарил? – Эдвард коснулся заводного ключа. – Риза?

– Откуда такие выводы? – поинтересовался Рой.

– А от кого бы ещё ты такой подарок принял? Скажи, Ал? Ал?

Брат посапывал, расположившись на столешнице, как на подушке. Эдвард потыкал его в щёку, потом потряс за плечо, но Альфонс только промямлил что-то про кошек и отвернулся.

– Жуть! – высказался Эдвард, отодвигая стул. – Рой, я щас, только его оттащу!

Рой бросил на него недоверчивый взгляд через плечо и развернулся к ним, мимоходом выключив огонь.

– Давай, я помогу.

– Я сам! Первый раз, что ли?

Взвалив брата на спину, Эдвард потащился с ним в коридор. Сейчас Альфонс казался тяжелее обычного, но фига с два он признался бы в этом полковнику, который всё-таки последовал за ними.

Так они прошли до самой комнаты. Эдвард сам её выбрал, ещё когда они только пришли сюда, а Рой вроде как не возражал. Эта комната напоминала ту, какая была в их с Алом доме: тоже мебель из тёмного дерева, округлое зеркало над тумбочкой, разве что одеяло на кровати было другого цвета.

Эдвард покосился на выключатель, который белел в полумраке. Бродить тут в темноте, рискуя обо что-нибудь запнуться, не хотелось, но из такого положения было не дотянуться до переключателя. Правда, это не помешало Эдварду попытаться.

Переключатель вдруг щёлкнул. Эдвард вскинул голову. Он-то до кнопки не достал, зато Рою это труда не составило.

– Ты каждый раз его так таскаешь? – как ни в чём не бывало поинтересовался Рой.

– А как ещё? Маме тяжести нельзя было поднимать.

Эдвард доволок брата до кровати, отдёрнул одеяло. Альфонс так и не проснулся. Даже когда Эдвард стащил его с себя, он только вздохнул во сне.

– Вот сурок, – хмыкнул Эдвард, накрывая его одеялом. – Он как поволнуется, так на месте потом вырубается. Не знаю, в кого он такой. Я вот заснуть не могу долго.

На выходе Эдвард подпрыгнул и щёлкнул выключателем.

Прикрыв за собой дверь, он следом за Роем прошлепал на кухню. Альфонс и его своей сонливостью заразил, так что Эдвард теперь не мог отделаться от желания зевнуть. Жаль, заснуть это не помогало.

Эдвард плюхнулся на стул и подвинул к себе тарелку с сырниками. Ковыряя сырник вилкой, он разглядывал кухню и невольно вспоминал, как выглядела кухня в их доме. Светлая и просторная, с маминым уходом она превратилась в холодную комнату, от которой веяло больничной палатой с безнадежным пациентом.

Эта кухня на их старую совсем не походила. Она была меньше, строже, и вместо цветочного здесь стоял запах кофе и специй.

Эдвард украдкой взглянул на Роя. Он почти не притронулся к своей тарелке, только грел руки о чашку, доверху наполненной чаем. Рой смотрел мимо, точно задумался о чём-то.

Стоило Эдварду потянуться к лиловой коробке, как Огненный сразу перевёл взгляд на него. Эдварда его внимание не смутило. Будь в коробке какой-то секрет, Рой уже её убрал бы.

Эдвард сдвинул крышку. В коробке оказалось множество маленьких, почти кукольных «комнаток», заполненных всякими специями. Две из них были полными. Видно, в них лежало нечто настолько ядрёное, что даже Огненному по вкусу не пришлось.

Полюбовавшись немного, Эдвард вернул крышку на место и подтянул к себе другую коробку, похожую на золотистую башенку с чёрной верхушкой.

Не то чтобы Эдвард сильно хотел чай. Просто оставлять здесь Роя после всего случившегося было неправильно.

Кипяток заполнил примерно половину кружки. Подперев ладонью щёку, Эдвард засмотрелся на одиноко плавающую чаинку. Она вертелась от его дыхания туда-сюда и никак не желала тонуть в багровой глубине.

Чайный оттенок напоминал о философском камне. С такой штукой они с Алом вернули бы маму без всяких сложных формул, только создать такой камень ещё никому не удалось. По крайней мере, так говорили, а Эдвард не верил. Вместе с братом он перерыл все алхимические трактаты, которые только нашёл в отцовском кабинете. Он же был хорошим алхимиком, очень хорошим, так что должен был хотя бы попытаться создать красную тинктуру!

Чем дальше Эдвард копал, тем больше убеждался в своей правоте и в том, что Хоэнхайму удалось заполучить философский камень. Везде, где тема касалась красной тинктуры, текст обрывался, будто бумагу в тех местах отчаянно скоблили. Внушительные белые пятна подстёгивали интерес, только ответить, что на их месте было раньше, Хоэнхайм уже не мог.

Он решил уйти ранним утром, когда в доме ещё все спали. Хоэнхайм покинул бы дом незамеченным, но весь план ему обломал Альфонс, который вытащил брата с утра пораньше в коридор. Эдвард до сих пор помнил, как отец повернулся, скрывая взгляд за очками, а потом молча вышел.

После этого Хоэнхайма больше никто из его семьи не видел.

Эдвард сдавил в ладонях вилку. Как бы он хотел добраться до Хоэнхайма и ему так что-нибудь сдавить! Почему он ушёл? Сколько Эдвард себя помнил, родители не то что не скандалили, они даже голос друг на друга не повышали. Накануне своего побега Хоэнхайм вёл себя, как обычно: сидел за столом с газетой и делился с мамой новостями. Они с Альфонсом в тот день и вечер тоже ничего такого не натворили, а если бы и натворили, разве это повод бросать семью?

– За что ты так его терзаешь?

Эдвард вздрогнул от неожиданности. Припомнив, где находится, он поднял глаза на полковника, потом посмотрел на тарелку. Сырник размазался по ней творожной кашицей.

– Одного типа вспомнил, – Эдвард заскрёб вилкой, сдвигая остатки сырника в середину. – Слушай, а ты чего здесь сидишь?

– У меня бессонница.

Эдвард без особого желания отправил в рот творожную кашицу. Как Хоэнхайма вспомнил, так даже есть перехотелось.

На улице раздался пронзительный вой. Эдвард поёрзал на стуле, на котором вдруг стало неудобно сидеть, и решительно отодвинул от себя тарелку. Дэн тоже так выла, когда потеряла щенка. Сколько времени прошло, а Эдвард до сих пор помнил тот вечер.

– Да что ж такое, всякая дрянь в голову лезет, – он покосился на Огненного. – У тебя тоже так, да? Ты же как-то с этим справляешься?

Рой взглянул на него поверх кружки.

– Тебе такой способ не подойдёт.

– Больно надо, – пробурчал Эдвард. Он подул на чай, но тот, зараза, ещё не успел остыть и обжёг язык. – Тебе вот твой способ не помогает. Дурной он у тебя, короче.

– Очень дурной, – согласился Огненный, отпивая из кружки.

Дальше разговор не клеился, так что Эдварду оставалось только наблюдать за полковником. Во всяких байках и слухах Огненный алхимик представлялся настоящим зверем, с которым лучше не пересекаться, если не хочешь заработать себе бессонницу до конца дней своих, но Эдвард никогда им особо не верил. И оказался прав. Рой и близко не походил на то, каким его пытались выставить. Эдвард даже представить не мог, чтобы такой человек мог сжечь заживо другого человека. Не укладывалось у него это в голове, и всё тут.

– Эдвард, ты здесь всю ночь сидеть собрался?

– А ты? – Эдвард откинулся на спинку стула и задрал голову повыше. – Сидишь тут, чай хлыщешь, а потом заснуть не можешь. Возьму вот и свет выключу, чтоб ты тут не сидел.

Вскочив со стула, Эдвард отправился выполнять обещанное. Рой с интересом следил за ним, но остановить не пытался.

Щелчок – и кухня погрузилась в темноту. Определяя направление по силуэтам, Эдвард вернулся на место. Рой не торопился вставать и куда-то уходить. Похоже, темнота совсем ему не мешала.

Они так и сидели в полной тишине. Завязать разговор не получалось, так что спустя несколько бесплодных попыток Эдвард плюнул и завёл коробку-шкатулку.

Переливы флейты напоминали колыбельную. Подперев голову руками, Эдвард воображал, что сидит на кухне дома, а через стенку мама читает Альфонсу сказку, без которой брат отказывался ложиться, а Хоэнхайм… А Хоэнхайм никуда не уходил и просто заперся в кабинете.

Эдвард расслабленно откинулся на стуле. Он чувствовал, что засыпает, но не мог пересилить себя и встать. Несбыточное сновидение манило светом и родными голосами, и Эдвард вскоре позабыл, где находится.

Его подхватило и понесло вверх. Юный алхимик невольно вскинул руки, чтобы удержаться, наткнулся на что-то шершавое и тёплое. Сквозь сон Эдвард уловил, как кто-то дышит ему в макушку.

Он медленно приоткрыл глаза, но темнота не давала ничего толком разглядеть. Эдвард понял только, что его куда-то несут и что этот кто-то – Рой. Огненный прижимал его к груди, не давая чебурахнуться на пол. Эта мысль вызвала лёгкий укол протеста.

– Пусти, – промямлил он и вяло пихнул Огненного в грудь.

Его требование нагло проигнорировали. Эдвард недовольно заворчал. Не то чтобы ему сильно хотелось спуститься, просто молча сносить такое обращение ему характер не позволял.

– Козлина, – беззлобно пробормотал Эдвард, цепляясь за плечи полковника.

– Я? – в голосе Огненного звучало искреннее удивление.

– Ага. Я это, я самостоя… – не договорив, он широко зевнул и поймал себя на том, что бодаться по этому поводу не так уж и хотелось.

Эдвард уже почти смирился со своим положением, когда вдруг ощутил, что соскальзывает. Сразу за этим под головой возникла подушка.

– Не уходи, Ал расстроится, – в полусне пролепетал он.

Ему не ответили. Уже засыпая, Эдвард услышал тихий щелчок двери.

========== Глава 15 ==========

Энви стоял у булочной, которая располагалась неподалёку от штаба, и неторопливо поедал пирожок с мясом. Он пришёл раньше положенного, а соваться в кабинет без Огненного смысла не было, так что он вполне оправданно бездельничал и разглядывал окрестности.

Пустые серые улицы щетинились скелетами фонарей, глазели на гомункула подслеповатыми глазницами чердачных окон, одаривали ароматами цветов с витых балконов, будто дразнясь – всё это не твоё, сколько ни хватайся. Холодный Централ не любил Энви. Он был городом Отца и его верного первенца Прайда, а Энви здесь только ютился на птичьих правах и при любой подвернувшейся возможности уходил в другие города. Те его тоже не принимали, но хотя бы меньше напоминали о создателе.

Хотя, в Централе были свои островки условной безопасности. Как эта булочная, например. Пусть она прекрасно просматривалась старшим братцем, Энви нравилось, как она устроена изнутри. Тёплые оттенки интерьера, ненавязчивая лёгкая музыка, иллюзия уединённости – что ещё надо?

Энви дожёвывал пирожок, почти довольный сегодняшним утром. Но стоило ему подумать, что всё не так уж плохо, как с ближайшего перекрёстка вывернула знакомая троица. Это было ожидаемо. Мустангу не с кем было оставить мелкоту, а упустить их из виду он не мог. И всё же, Энви до последнего надеялся, что Огненный придёт один.

Своим появлением алхимики вернули его в реальность. Уничтожив пирожок в пару быстрых укусов, гомункул вытер салфеткой руки, бросил её в урну и прислонился к стене со скучающим видом.

– О, Эрлай! А ты тут зачем? – громко поприветствовал гомункула старший мальчишка.

Лицо непроизвольно приняло недовольное выражение. Закрывшись руками, Энви тихо выдохнул.

Гомункул глянул на компанию сквозь растопыренные пальцы и слабо улыбнулся.

– А сам-то как думаешь?

– Тебе туда надо, да? – с любопытством спросил Эдвард. – Что, пропуск забыл?

– Меня перевели к вам, – склонив голову набок, сообщил Энви. Он смотрел на Мустанга, предчувствуя недовольство, и не обманулся: по лицу Огненного пробежала тень досады.

Энви подождал ещё немного, но полковник больше никак не проявил своих чувств. Только кивнул, приглашая пройти за собой. Вскинув бровь, гомункул последовал за ним.

Чем дольше он общался с Мустангом, тем большей загадкой тот становился. Необъяснимым образом Энви притягивал к себе тех, кто был им недоволен, а они, не смея напрямую отказать фюреру, всячески изворачивались в попытках запугать навязанного подчинённого так, чтобы тот ушёл сам. Мустанг тоже ему не обрадовался, но Энви не назвал бы отношение полковника неприязненным.

Сунув руку в карман, гомункул нащупал моток верёвки. Близость столь опасного в его руках предмета успокаивала.

Ситуация под контролем. Он проник в отряд Огненного, и теперь детям никуда не деться. Вернуть бы только их расположение, а там… Что будет «там», Энви пока не придумал. Что поделать, он не особо дружил с такими долгосрочными планами, предпочитая ориентироваться в настоящем моменте.

Энви покосился на братьев. Эдвард тоже на него посматривал. Попытки мальчишки делать это незаметно вызвали у гомункула усмешку.

– Рой, он какую-то пакость задумал! – тут же наябедничал Эдвард.

Огненный оглянулся на них. Энви в ответ скорчил недоумённую мину и пожал плечами.

– К слову, про пакости. Как там ваш кот?

– Один сидит, бедный, – вздохнул Альфонс. – Вы случаем не знаете, как кота приручить, если он напуганный очень?

«Транквилизатор», – чуть не ляпнул Энви. С мелкими химерами такие штуки на ура работали, но его методы работы с мутантами явно не подходили под ситуацию.

Приняв задумчивый вид, Энви скользил взглядом по светлым безликим стенам.

– Думаю, в библиотеке есть книги об этом. Если не ошибаюсь, там есть целый отдел с тематикой дрессировки и прочего.

– Откуда знаешь? – резко спросил Эдвард. – Ты же с нами только приехал!

– Сходил туда после того, как мы расстались, – прищурился Энви. – Я искал книги про рептилий и по счастливой случайности наткнулся на этот отдел.

Эдвард вытаращился на гомункула с открытым ртом. В солнечно-золотистых глазах так и читался немой вопрос.

– Вообще-то, меня интересовали редкие заболевания.

Дети переглянулись. Младший вдруг погрустнел, хотя ему ничего такого не сказали. Кашлянув, Энви напустил на себя растерянный вид. Он безмолвно ликовал: наконец, нащупал, за что ещё можно зацепиться!

– Не то чтобы у меня кто-нибудь умер… – продолжил прощупывать почву гомункул.

Мелкие совсем стихли. Эдвард поднёс руку к горлу и вскользь прошёлся по воротнику.

– Да, это… Это правильно, перестраховаться.

– Верно, – улыбнулся гомункул.

Огненный останоился перед нужной дверью. Энви прислушался, мусоля ради приличия рукав рубашки. Ему полагалось волноваться.

Кабинет Мустанга был уже давно знакомой территорией. Приходилось заглядывать в самых разных обликах ради мелких поручений, которые без зазрения совести спихивал на младшего родственника Прайд. Энви это как злило, так и приносило своего рода удовлетворение: из всех гомункулов он был единственным, кто мог разгуливать по Штабу без всякого риска быть узнанным.

Занырнув в кабинет следом за Эдвардом, гомункул окинул быстрым взглядом логово Огненного. Здесь мало что поменялось. Разве что из шкафа исчезла пара книг, а люди были те же самые: как и прежде, над радио корпел темноволосый паренёк в толстых очках, за ним наблюдал человек-сигарета, в углу расположился рыжий собрат Глаттони, а перед окном сидел сухопарый и седой не по возрасту мужчина. Хоукай тоже была на месте. Вальяжно откинувшись на стуле, курилка Жан Хавок болтал с обжорой по имени Брэда. Любитель сигарет бросил взгляд на начальника. Лицо Хавока вытянулось от удивления, когда он заметил детей.

– Так вы и есть алхимики? Те самые? – перегнувшись через стол, кивнул на мелких Хавок.

Энви совсем не удивился, когда Эдвард встал в позу:

– Ага! Хочешь докажу, носатый?!

Подперев щёку кулаком, Хавок добродушно улыбнулся. Энви не понимал, что тут забавного. Можно было подумать, что курилка притворяется, чтобы не идти в штыки, когда начальство рядом, только Хавок не походил на первоклассного актёра.

– Докажи, – Хавок хотел что-то добавить, но тут его взгляд наткнулся на Энви. Сразу же посерьёзнев, он по-деловому сухо поинтересовался: – А вы кто будете?

– Ваш новый сослуживец.

Хавок взмахнул рукой в странном жесте, словно порывался пожать руку, но на полпути передумал.

– Новый кто? – удивлённо повторил очкарик, оторвавшись от радио.

– Сотрудник, работник, – вскинув подбородок, прищурился Энви. – Я могу назвать ещё множество синонимов, но этих, полагаю, будет достаточно?

Поймав настороженный взгляд Роя, гомункул прикусил язык. При нём стоило вести себя осмотрительнее.

– Эрлай Мангер, – он решительно подошёл к столу механика, и протянул руку. – Рад знакомству.

Поколебавшись, парень всё-таки принял его жест показного дружелюбия. Энви сразу отметил, что при рукопожатии он сдерживается, но не даёт повернуть руку ладонью вниз. Похоже, новый знакомец был не таким уж рохлей.

– Каин Фьюри. Значит, теперь мы будем работать вместе?

Подчинённые Огненного представлялись один за другим. Хавок энергично потряс ему руку, Брэда сдавил пальцы так, что гомункул уже пожалел о своём решении влиться в коллектив именно таким способом. Слава Отцу, седой мужчина, Фарман, ограничился кивком.

Энви уже знал их имена, но вежливо делал вид, будто слышит их впервые. Впрочем, только это гомункул и мог вспомнить про них сходу. Их личные дела Энви просматривал пару раз и то мельком – зачем уделять им внимание, если до того интересы Отца и отряда Мустанга не пересекались, а вокруг столько других важных мишеней?

Потирая пострадавшую руку, гомункул отошёл в сторонку. Пришёл черед Элриков отдуваться.

Эдвард не стал любезничать. Он запустил нос в пепельницу Хавока, стащил булку у Брэды, а проходя мимо Фармана, задел локтём какую-то книгу, которую тот неосмотрительно положил на край стола. Книга грохнула об пол.

Скрестив на груди руки, Энви прислонился к стене. Он не рассчитывал на развлечение, когда шёл сюда, но теперь чутьё гомункула сделало стойку. Хотя мальчишку давно следовало проучить, сейчас Энви был на его стороне. Маленькое порождение хаоса немного напоминало гомункулу самого себя в первые годы существования, и ощущение родства через тягу к переворачиванию вверх дном всего и вся приятно грело самую беззащитную и оттого особо нелюбимую часть личности.

Всплеснув руками, Эдвард бросился поднимать книгу. Извиняться он не собирался – с завидной невозмутимостью пролистал несколько страниц, хмыкнул и вернул сброшенное на место.

– Дашь мне, как прочитаешь?

Фарман пробормотал что-то невразумительное. Кивнув, Эдвард устремился к другому столу, но там не задержался и закружил по кабинету.

– А где нам сесть? – наконец спросил Эдвард, останавливаясь перед Огненным.

– Сейчас, – Хавок поднялся со своего места. – Эрлай, пошли, поможешь стол притащить.

Энви округлил глаза. У них в кабинете три алхимика, а этот решил притащить мебель из другого кабинета? Гомункул покосился на Огненного, но того, похоже, всё устраивало. Энви оставалось только подчиниться и выйти вместе с Хавоком.

По дороге в нужный кабинет с «лишними» столами Энви беззвучно кипел. Он понимал, почему надо подчиняться Отцу, заставлял себя терпеть, когда Прайд пытался сесть на шею, но чтобы им помыкал человек? Да и какой! Он же ничем не отличился, кроме излишней любви к сигаретам!

– Слушай, а ты куришь?

Энви исподлобья глянул на «коллегу». Курить-то он курил, когда ситуация того требовала, но у него не было никакого желания подмазываться к шестёрке Огненного.

– Пробовал… когда-то.

– Бросил? – с понимающей усмешкой поинтересовался Хавок.

Энви кивнул. Курилка задержал на нём взгляд, словно ожидал продолжения. Кто угодно понял бы, что раз человек молчит, значит, не настроен на разговор, но Хавок оказался настырным товарищем.

– Слушай, а откуда ты к нам перевёлся?

Энви стрельнул глазами по сторонам. Они провели вместе всего-ничего, а от подручного Мустанга уже хотелось сбежать.

– Из Лиора.

– О-о, – многозначительно протянул Хавок и, чуть помолчав, добавил: – Далеко. А это правда, что там существует своя религия? Как же она… церковь Лета?

– Лето, – равнодушно поправил его гомункул. – Название взято из древнего языка, так что с сезоном ничего общего не имеет.

– Так что, ты их последователь?

– Формально, – процедил Энви.

Хавоку это почему-то показалось забавным. Слушая, как он смеётся, гомункул ощутил почти непреодолимое желание его заткнуть. Осуществить своё желание Энви не успел.

Курилка залетел в избранный им кабинет. Его громкий голос, наверное, весь этаж слышал. Хавоку позволили забрать стол без всяких препирательств, и Энви пришлось тоже зайти внутрь.

Окинув взглядом стол, гомункул не удержался от тяжёлого вздоха.

– Да ладно тебе! Дотащим, – приободрил его Хавок.

– Дотащим, – с кислой миной согласился Энви, раздумывая, надо имитировать слабака или маскировка того не стоит.

Хавок взялся за свою сторону стола. Гомункул отзеркалил его позу, и все сомнения отпали. К чёрту, пусть курилка отдувается. Ещё неизвестно, сколько придётся играть роль обычного человека, а сеять лишний раз подозрения ни к чему.

Они поползли с мебельным трофеем обратно в кабинет Мустанга. Энви едва придерживал стол, с мстительным удовлетворением наблюдая, как напрягается и пыхтит Хавок. Уж теперь ему точно было не до разговоров!

Он пёр стол практически в одиночку и под конец пути стал совсем красный. Странное дело, но Хавок не возмущался по поводу того, что «помощник» на деле не облегчает работы.

– Ал, стол приехал! – гаркнул Эдвард, едва они показались на пороге. – Эй, давай я помогу!

Мальчишка выскочил к ним и вцепился в угол стола со стороны Хавока. Так они и внесли стол втроём.

– Туда, туда, где Ал стоит! – командовал Эдвард.

Стол развернулся и наконец опустился на пол. Хавок тяжело выдохнул, вытирая пот со лба, но передохнуть ему не дали:

– Стулья я сам донесу, ага? Только покажи, куда идти! – мальчишка потянул курилку к выходу.

– Четвёртый кабинет справа, – улыбнулся Энви. – Не против, если я пойду с вами?

Не то чтобы ему так хотелось снова таскать мебель, но пришло время показать Эдварду, что новый знакомец тоже может быть полезен. Полезность ценилась едва ли не больше самой жизни, и такой порядок вещей сохранялся не только в человеческом обществе. Не будь навыки Энви ценны для Отца, создатель не стал бы терпеть выходки столь проблемного создания. А того же Багрового Лотоса расстреляли бы за убийство генералов, если б Отец не рассчитывал, что алхимик может пригодиться в будущем.

– Не, ты тут сиди, – после недолгих раздумий решил Эдвард.

– Почему это? – опешил гомункул.

– А зачем толпой идти?

Энви открыл было рот, но не нашёлся, что сказать. Нахальная мелочь вприпрыжку ускакала в коридор, оставив нараспашку дверь. Помрачнев, гомункул отошёл к пока свободному столу. Мальчишка ни во что его не ставил, и Энви не представлял, как это можно изменить.

Эдвард вскоре вернулся со стулом подмышкой. Второй нёс Хавок.

– А где?.. – осёкшись, гомункул с досадой прикусил губу. Ещё один стул они, конечно, с собой не прихватили.

– Чего?

– Ничего, – Энви размашистым шагом направился к двери, когда мальчишка развернулся боком, загородив дорогу стулом. Гомункул развернул его вместе со стулом в другую сторону.

– Если тебя что-то не устраивает, говори прямо!

Энви чуть не запнулся об мальчишку, так резко тот бросился под ноги.

– Что ты, меня всё устраивает, – прошипел гомункул. – Дай пройти, я иду за стулом.

– Там свободных не осталось.

Энви застыл у двери, так и не переступив порога. Он вдруг почувствовал себя очень глупо. С чего он так завёлся из-за этого стула?

– Да сделаю я тебе, – покровительственным тоном заявил Эдвард. – Только это, дверь закрой.

Энви и без его указаний знал, что надо делать, но дверь всё-таки прикрыл. Эдвард жестом фокусника достал из кармана мел, подбросил его на ладони. Мальчишка делал вид, что выбирает место для круга преобразования, но Энви-то видел, что он всего лишь красовался перед публикой. А подчинённые Мустанга только и рады были подыграть.

Энви отвернулся к окну. После нескольких раз алхимия Эдварда уже не впечатляла. Для своего возраста он неплохо управлялся, но его навыки не могли пока сравниться с тем, что творили государственные алхимики. Энви часто наблюдал за ними, особенно в Ишваре. Кроме Багрового Лотоса гомункул выделял ещё нескольких кандидатов с самой впечатляющей трансмутацией. Поладить с ними Энви так и не удалось, но он не упускал случая поглазеть на них в деле.

В кабинете стало тихо. Слышно было только, как шуршал мел по полу. Для приличия Энви бегло глянул на мальчишку. Эдвард уже начертил формулу и теперь вместе с братом перетаскивал в неё стулья.

Гомункул перевёл взгляд на окно. Со стороны улицы по подоконнику расхаживал упитанный голубь.

Краем глаза Энви уловил вспышку. В тот же миг потревоженная птица снялась с подоконника и с возмущённым курлыканьем полетела на соседнюю крышу. Энви переключился на людей, которые проходили неподалёку. Его внимание привлёк один, который стоял за деревом. Едва заприметив широкую спину, Энви заподозрил неладное. Когда из-за ствола показалась совершенно лысая голова, он невольно прикрыл рот ребром ладони.

Глаттони тоже его заметил и, радостно осклабившись, засеменил к окну. Энви замахал на него руками, призывая убраться прочь, в панике огляделся, но его брата никто не видел. Сам того не зная, Эдвард его сейчас очень выручал своим представлением.

Глаттони прилип к стеклу носом и широкими ладонями, похожими на две большие лопаты.

Энви провёл ребром ладони по горлу, высунул язык, выразительно выпучив глаза, и обеими руками показал направление, в котором ему стоит идти. Глаттони в ответ тоже высунул язык. Он не дразнился, нет. У младшего братца не хватало соображалки, чтобы осознанно выводить других из себя. Глаттони всего лишь увидел возможность для перекуса.

Обхватив голову рукой, Энви переметнулся к окну. Теперь их с братом разделяло только стекло.

– Иди отсюда, – негромко процедил старший гомункул. – Я занят, понял?

Глаттони таращился на него с таким выражением, что сразу становилось ясно: ничего он понял. Закатив глаза, Энви пальцами изобразил человечка и показал пальцем за угол.

Глаттони наконец догадался. Он попятился в нужную сторону, но не успел Энви выдохнуть, как за спиной раздался громкий голос:

– Эрлай, я тебе сде… Ого! Это кто?!

– Где? – изображая недоумение, Энви завертел головой.

– Да вон же!

«Заметив» Глаттони, гомункул округлил глаза: