Текст книги "Семилистный клевер (СИ)"

Автор книги: Эккираптор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

– Пришлось?

– Пустая трата времени для Отца.

Энви резко захотелось шибануть кулаком по стене. Сколько раз он слышал подобные речи от Отца? Некоторые вещи и правда были бесполезны для общего дела, имели значение только для него, но Энви не смог их отстоять. Не смог солгать Отцу, что они принесут пользу хотя бы в перспективе.

Ласт позволялось больше, чем ему. Ласт всегда получала больше, чем её безответственный младший брат, но даже не попыталась воспользоваться своим влиянием?

– А убедить его, что они будут полезны, не судьба? Только не начинай, что тебе принципы приврать не позволят!

– Они того не стоят, Энви.

– Ты того стоишь! Почему Глаттони можно творить, что ему вздумается, а тебе даже немного нельзя?!

Ласт коснулась пальцем его губ, призывая замолчать. Энви недовольно засопел. Он сам знал, что говорил крамольные вещи, но не мог смолчать. Спасибо, хоть Ласт остановила. Услышь его вопли тот же Прайд, сразу доложил бы Отцу, а у того одним разговором не отделаешься.

Энви обхватил себя за плечи, закрывая пальцами метки. Всего несколько раз за жизнь ему довелось испытать, что происходит, если их чем-то проткнуть. Этого хватило, чтобы Энви каждый раз вздрагивал, вспоминая об этом, и старался не расстраивать Отца.

Дальше они пошли в полном молчании. Энви вслушивался в ритмичный стук каблуков, в тихое дыхание сестры и понемногу успокаивался.

Когда впереди забрезжил мертвенно-синий свет отцовских покоев, он невольно остановился. Энви стоял на самой границе тени и света и всматривался в фигуру на высоком каменном троне, от которого отходило множество щупалец-трубок. Отец изучал какую-то книгу, но стоило появиться им с Ласт, как он глянул на них поверх страниц.

Мурашки пробежали от затылка и до пяток. Энви глубоко вдохнул, заставляя окаменевшие от напряжения мышцы расслабиться, и шагнул вперёд.

Глаза его создателя блестели холодным янтарём. Тяжёлый взгляд придавливал к полу, но Энви нашёл в себе силы приблизиться к трону и отвесить шутливый поклон.

– Ты был прав, Отец. Слухи про гениев из Ризенбурга не на пустом месте возникли. Сейчас они вместе с Мустангом, наверное, направляются к его дому. В общем, у нас плюс два алхимика, только с ними есть одна проблема… – Энви замялся, подбирая слова.

Он покосился на Ласт. Сестра стояла совсем рядом, сложив руки на глубоком вырезе платья. Часть змеиной татуировки выглядывала из-под её пальцев, словно норовя тяпнуть свою обладательницу за указательный.

Перехватив его взгляд, Ласт покровительственно улыбнулась.

– Энви хочет сказать, что они ещё дети, Отец.

Энви кашлянул, вперив взгляд в пол, но даже так он кожей ощущал внимание создателя.

– Им пока не хватает знаний, но их преобразования… Я бы сказал, это уже уровень экзамена.

– Должно быть, у них был хороший учитель, – задумчиво произнёс Отец. – И при должном внимании… Хорошо. Энви, займись ими.

Облегчение смешалось с лёгким уколом протеста. Энви предпочёл бы поручить всю троицу Ласт и не пересекаться с ними по возможности. С детьми было всё понятно, но Огненный сбивал его с толку своим отношением. Энви не мог понять, почему полковник проявлял заботу об Эрлае, который был ему неприятен, почему вызвался починить нож, почему вёл себя так, словно… жалел его?

Энви поджал губы. Спохватившись, что Отец может не так понять, он поспешил объяснить своë недовольство:

– Огненный слишком хорошо за ними следит. Чтобы сблизиться с ним, мне нужно попасть под его началь…

– Расс тебя оформит.

От его ледяного тона Энви захотелось съëжиться. Он заставил себя выпрямиться и посмотреть Отцу в глаза.

– Раз уж речь зашла о Рассе… Сейчас его подчинëнные, ну, государственные алхимики, в опасности. Ишвариты решили ещё побрыкаться.

Отец перевёл взгляд на сестру.

– Отведи Глаттони в их трущобы. Думаю, местная еда придётся ему по вкусу.

– Отец? – осмелился снова подать голос Энви. – На сегодня я свободен, не так ли?

– Можешь пока поиграть на окраинах.

Энви не это ожидал услышать. Нет, он был бы только рад прогуляться вместе с Ласт, но без вечно голодного братца, которого так и тянуло подбирать всякий мусор и тащить его в рот.

– А-ага. Ласт, а далеко эту ходячую глотку носит?

Не успела она ответить, как Глаттони откликнулся сам. В недрах подземного лабиринта раздался вой, от которого здесь затрясся пол. Закатив глаза, Энви отошёл подальше от коридора, из которого доносился грохот.

Глаттони выскочил из темноты живым ядром, прокатился через весь зал и неминуемо врезался бы в трон, но Отец вовремя вскинул руку.

Отец затормозил этот голодный ужас одной ладонью.

Глаттони отпрянул, замахал короткими руками, но после короткой борьбы с притяжением всё-таки шлёпнулся на пол. Сунув палец в рот, он беспомощно огляделся и наконец заметил старшего брата.

– Энви, Энви вернулся! – завизжал толстяк.

Он вскочил с неожиданным для такой туши проворством и бросился к родственнику. Энви шагнул в сторону, даже не скрывая презрительной гримасы. Глаттони пролетел мимо и с воем врезался в стену.

– Зачем ты так с ним? – с укором вздохнула Ласт.

– Затем, что… Эй!

Улучив момент, Глаттони подобрался к нему и сдавил мощными руками. Взвизгнув, Энви извернулся, как угорь, но младший братец держал его крепче, чем змея – добычу. Глаттони радостно оскалился. Зубы у него были такие, что любая лошадь в обморок грохнется.

Энви брезгливо скривился, невольно содрогнувшись при мысли, что толстяк может запихнуть его в рот целиком и не подавиться. Пусть Глаттони выглядел как человек, пасть у него была по-змеиному широкая.

– Отец! – воззвал он к создателю, но тот даже не удостоил их взглядом. – Ласт, убери его!

На лысую макушку братца легла рука в чёрной перчатке.

– Глаттони, давай-ка. Если ты его сейчас раздавишь, Энви очень разозлится.

Глаттони свёл вместе едва заметные брови и засопел.

– У Энви камень, во-от тут, – Глаттони ткнулся носом ему в грудь.

– Эй, а если я тебя?! – зарычал Энви и, наклонившись, впился в его мясистый нос.

Издав что-то между хрюканьем и рычанием, Глаттони невольно выпустил его из объятий и схватился за лицо обеими руками.

– Эдви медя ест! – гундосо пожаловался Глаттони.

Торжествуя, Энви прикусил его ещё раз для острастки, а потом резко отпустил. На широким носу обжоры вспыхнули снопы алых искр. Через пару секунд от укуса не осталось и следа, но Глаттони с потерянным видом шмыгал носом, зачем-то зажимая его пальцами.

– Я тебя разозлил? Разозлил? – наконец выдавил он.

Энви смерил его взглядом. Братец выглядел виноватым, но вряд ли осознавал, в чём именно провинился.

Глаттони сделал неуверенный шажок к нему, и Энви сразу выставил перед собой руку.

– Так, даже не приближайся! А то получишь!

– Я получу? Что я получу? – обжора расплылся в широкой улыбке.

– Пустой нахрен желудок, – процедил Энви и на всякий случай ретировался поближе к Ласт.

Глаттони засеменил за ним. Братец едва ли доходил макушкой ему до груди, но от его тела, от каждого движения исходила мощь бронированного зверя, который пёр к жертве, невзирая на раны и опасность, чтобы снова испытать сладостное ощущение пищи во рту.

– Вот возьму и сам всех съем, – сделав страшные глаза, прошипел Энви.

Глаттони вытаращился на него, кривя лицо в непонятной гримасе. Кажется, он пытался изобразить что-то сложное, как артистичный старший брат, но мимика обжоры не была приспособлена к таким испытаниям.

– У тебя животик меньше. В тебя не влезет.

– Х-ха! Ты забыл, что я могу быть зверюгой величиной с дом?

На плечо легла мягкая рука Ласт. Энви вздрогнул, когда её пальцы задели самый край метки. Она прочертила ногтём прямую линию, дошла до другой лопатки, а потом резко ушла вниз, обводя уязвимую область по контуру. У Энви перехватило дыхание.

– Хватит уже его задирать, Энви.

Он повёл плечом, вынуждая сестру убрать руку, текучим движением перебрался к Глаттони и, вцепившись в края его рта, потянул в стороны.

– Ты у меня так отожрёшься, неделю от еды воротить будет!

– Никаких лишних жертв, Энви, – Отец говорил, не повышая голоса, но его слова разнеслись по залу гулким эхом. – Их время ещё не пришло.

– Да я так, фигурально, – Энви невольно втянул голову в плечи. – Слышал, Глаттони? Сожрёшь кого не надо, ну… ты сам понял, что будет. Понял же?

========== Глава 10 ==========

Рой никогда раньше не думал, что кого-то может настолько впечатлить такая обыденная вещь, как уличные фонари. Эдвард разглядывал их с неприкрытым восхищением, подмечая и прихотливый кованый узор, и повисших на столбе улиток, и наглый плющ, который перебрался не иначе как вон с того дерева.

– Вот это заморочились, скажи, Ал? Это ж всё руками, прикинь?! – Эдвард хлопнул по фонарному столбу, и тот издал гулкий звук.

– Ой, не урони!

Показав брату язык, Эдвард опять постучал по столбу. Альфонс напустил на себя сердитый вид, но спор потух, даже толком не разгоревшись: внимание детей привлёк фонтан в конце аллеи.

– Офигеть! – высказался за обоих Эдвард и устремился туда.

Он запрыгнул на высокий каменный бортик с ловкостью гимнаста. Младший возмущённо размахивал руками внизу. С такого расстояния Рой не слышал, о чём они говорили, но похоже было, что Альфонс пытался стащить брата со скользкого бортика.

За спиной Эдварда взметнулись с рёвом потоки воды. Всё выше и выше, к самому небу, чтобы через несколько мгновений обрушиться водопадом в каменную чашу.

Эдвард развернулся к фонтану, широко раскинув руки. Худая фигура закружилась в облаке из искристых брызг, ни капли не боясь намокнуть.

Рой остановился шагах в десяти от фонтана. Перчатки Огненного алхимика надёжно покоились во внутреннем кармане мундира, но мокнуть не хотелось. Не такая уж тёплая погода, ещё и ветер поднялся…

Эдварду было всё нипочём. Когда Рой вынырнул из своих мыслей, мальчишка уже распластался на бортике и шлёпал по воде руками.

– Рой, иди сюда!

– Эдвард, сползай оттуда, – скрестив на груди руки, приказал он.

Зря надеялся. Эдвард даже ухом не повёл, хотя в поезде они вроде как договаривались, что дети будут его слушаться.

Альфонс толкнул брата в плечо. Эдвард в отместку брызнул на него водой.

– Раз ты не идёшь к фонтану, фонтан идёт к тебе! – гаркнул Эдвард, соскакивая с бортика.

Мальчишка налетел на Роя, весь мокрый и встрёпанный, как воробей после купания, и потянул к фонтану. Сдвинуть Огненного с места у него не получилось.

– Ну-у! Там вода холодная, тебе как раз!

– Холодная, – повторил за ним Рой, смерив взглядом.

Основательно промокший Эдвард потёр предплечья. Замёрз всё-таки.

– Я это, я не мокрый, – буркнул Эдвард.

Струи фонтана с шипением обрушились в чашу, обдав всех троих облаком серебристой водной пыли. Эдвард поёжился.

– Теперь точно мокрый, – подытожил Рой.

– Да оно просохнет через пять минут!

– Просохнет, значит.

– Хватит за мной повторять! – надулся Эдвард. – Говорю просохнет, значит просохнет!

Эдвард скорчил очень серьёзную мину и, подбоченившись, метнул на Огненного строгий взгляд.

– Эд, ну хватит, – жалобно произнёс Альфонс. – Мне вот холодно.

Эдвард сразу переменился в лице. Он с беспокойством огляделся, словно искал, чем можно согреть брата, и не придумал ничего лучше, чем ткнуть в плащ Огненного пальцем.

– Не надо, я так… потерплю. Нам же недалеко идти, да?

– Потерпит он, – пробурчал Эдвард, отведя взгляд. – А раньше сказать было никак?

Альфонс виновато потупился. Тяжело вздохнув, Эдвард требовательно дёрнул Огненного за рукав.

Конечно, дети не знали, куда идти, но старшего мальчишку это недолго смущало: стоило ему заметить кованые ворота по ту сторону бульвара, как он понёсся туда, как ошпаренный.

Рой ускорился, стараясь не потерять из виду солнечно-золотистую макушку. В груди глухо заклокотало раздражение. Да как он смеет не слушаться начальс…

Поймав себя на этой мысли, Огненный резко сбавил шаг. Кого он только что хотел отчитать, ребёнка? И за что? Кто в этом возрасте обходится без дюжины шил в одном месте и жаждой исследовать всё самостоятельно?

Уж точно не мальчишка, который привык всё брать в свои руки, как старший в семье.

Эдвард поджидал их у небольшого дома с плоской карминовой крышей и увитыми лозами балкончиками. С одного такого доносились попугайские вопли. Неугомонная птица орала во всё горло набор из слов, в которых с трудом угадывался смысл, поскольку читала их птица задом наперёд.

Завидев Роя, попугай без всякого перехода перескочил на военный марш.

– Яимихла! – гаркнул Эдвард.

Военный марш оборвался. Спустя несколько мгновений со второго этажа послышался неуверенный птичий клёкот.

– Повторяй давай, ну!

Птица что-то неразборчиво пробормотала и на этом окончательно признала своё поражение.

Эдвард фыркнул, вкладывая в этот звук всё своё возмущение. Громкий и раскрасневшийся мальчишка сам походил на маленькую экзотическую птицу. И как у него только духа хватило прицепиться к государственному алхимику, про которого такие байки ходили, что даже некоторые вышестоящие нервничали при разговоре с ним?

– Глупый магнитофон с крыльями! Рой, он меня пять минут слушал, а повторить не смог! – Эдвард поравнялся с братом, ни капли не смущённый тем, что до того вёл себя куда бессовестнее попугая. – А ты где-то здесь живёшь, да?

Эдвард указал на белокаменную ленту из домов в три-четыре этажа и, не дожидаясь ответа, ткнул в первый же подъезд, который попался на глаза.

– Здесь, да?

Кивнув, Рой остановился напротив знакомой двери. Эдвард нетерпеливо переминался с ноги на ногу, пока он доставал ключи. Когда они с щелчком провернулись в замке, Эдвард поднырнул под руку и ужом проскользнул внутрь.

– Нам сюда, ага? – эхом разнёсся по подъезду его голос.

Мальчишка указывал на дверь цвета раскалённого металла. Услышав «нет», Эдвард сразу нахмурился и поджал губы.

Эдвард наверняка перебрал бы все двери, пока не нашёл бы нужную, но Рой не стал дожидаться этого момента и на третьем этаже свернул к самой правой квартире.

– Да ну! – с плохо скрытым разочарованием протянул за спиной Эдвард. – Тут же дверь скучная! А где всякое огненное?!

Альфонс шикнул на него, но брат его едва ли слышал. Несмотря на возмущения, Эдвард заскочил в квартиру раньше, чем Огненный успел включить свет, и принялся вертеть головой. Что-то в темноте он всё-таки умудрился разглядеть и тоном знатока заявил:

– Не, во-о-обще не такая.

– Как ваш дом? – уточнил Рой, щёлкая переключателем. Вспыхнув под потолком, свет разлился по квартире песчано-жёлтой волной.

– Это не похоже на квартиру государственного алхимика! Она какая-то простая. Тут даже рыжего ничего нет!

– И никаких роскошных восточных ковров, – хмыкнул Огненный.

– Вот именно! Где это всё?! Непорядок у тебя, короче!

Высказавшись, Эдвард умчался в ванную, откуда вперемешку с его бурчанием вскоре послышался плеск воды. Пока он без тени стеснения изучал квартиру, Альфонс стоял в нерешительности на самом пороге и разглядывал убранство больше украдкой.

– Заходи, – подбодрил его Рой, пристраивая плащ на рогатой вешалке.

Альфонс сошёл с коврика и пристроился у стены. Он стеснялся за двоих, пока его брат, уже разобравшись с ванной, вышел оттуда и направился дальше по коридору. Сунувшись за светлую дверь, Эдвард сразу же закрыл её и уставился на Роя почти что с возмущением.

– Это не кухня! Она в другой стороне, да?

Он умчался раньше, чем Рой успел ответить. Из глубины квартиры послышался хлопок открывающегося холодильника, за которым последовал полный разочарования вопль:

– У тебя тут ничего нет почти!

Рой переглянулся с Альфонсом. Младший вроде немного оттаял и даже последовал за ним, но до ванной они добраться не успели: наперерез выскочил взъерошенный Эдвард.

– Там холодильник пустой! А ещё ты пропуск обещал! Ну, в библиотеку, помнишь?

– Переоденься для начала.

– Да ладно, я та…

– Эдвард, – с нажимом повторил Огненный.

Протестующе встряхнув головой, он потёр покрытые гусиной кожей руки. Мальчишка попытался переглядеть Огненного, но вскоре не выдержал и ретировался за дверь первой же комнаты.

Альфонс проводил его расстроенным взглядом.

– Он просто… Эд на папу злится, – скользнув в ванную за Роем, тихо объяснил он.

Во время визита в Ризенбург Роя не особо интересовала ситуация с незнакомыми детьми – он чуть ли не носом землю рыл, чтобы найти алхимиков. А зря. Следовало бы расспросить Пинако о том, что в этой семье произошло.

В зеркале за его плечом показался растрёпанный мальчишка в зелёной футболке.

– Эд злится, что он ушёл. Ну, папа далеко, ему ничего не выскажешь, вот Эд и отыгрывается на других, как может.

– Ваш отец… кем он был? – поинтересовался Огненный, пропуская его к умывальнику.

Альфонс немного помолчал, разглядывая мыло с гербом Аместриса – однорогим драконом.

– Алхимиком. Только вы его не знаете, наверное. Папа не ездил в Централ.

Алхимик из провинции, значит. Рой теперь был почти уверен, что слухи начались как раз с него. Но пока в Централе думали да гадали, неизвестный алхимик успел скрыться в неизвестном направлении по неизвестной ему причине.

– Вы не подумайте, он был хорошим алхимиком, – Альфонс так говорил, будто в адрес его отца уже посыпались обвинения. – Он книжки писал. Только алхимией почти не пользовался. Он любил всё руками делать.

Брови сами уехали вверх. Рой уже не знал, что и думать. По слухам, алхимик был чудом во плоти, и хоть его умения наверняка преувеличивали, дыма без огня не бывает. Но какой умелый алхимик предпочтёт обычную работу руками, когда что угодно можно воссоздать за секунды?

– В общем, не сердитесь на Эда. Он просто не знает, как с этим справиться.

Это было очевидно, но в груди неприятно кольнуло. На секунду, всего на секунду он изменился в лице, но Альфонс оказался слишком внимательным. Позабыв о кране, который следовало бы закрыть, он мигом оказался рядом и схватил за ладонь.

Боже, его собственные ладошки были такими маленькими.

Альфонс ничего не говорил. Так и стоял, глядя снизу–вверх большими смоляными глазами, пока Рой не осмелился нарушить затянувшееся молчание.

– А ты не злишься на отца?

– Я… я не знаю, но… – он замялся, но всё же нашёл в себе силы продолжить: – Я не стал бы его бить. Я бы просто спросил, почему он ушёл. И… что я сделал не так.

Последние слова он произнёс совсем тихо и глядя в пол. Рой не сразу нашёлся, что сказать. Он привык, что в разговоре с начальством или малознакомыми людьми приходится очень осторожно выбирать слова, но сейчас он медлил по другой причине.

– С чего ты взял, что он уш… Всё случилось из-за тебя?

– Ну, это я тогда поднял Эда, и… и ругался он с папой из-за меня, – Альфонс шмыгнул носом. – Может… может я сделал что-то, и после этого папа не выдержал?

Рой протяжно выдохнул, ероша волосы на затылке. Чёрт, он не умел успокаивать детей. Его шансы сделать что-то не так были явно выше, чем у ни в чём не повинного мальчишки.

– Слушай… – когда мальчишка поднял на него глаза, в них стояли слёзы. – Это был его выбор. Его же никто не выгонял?

– Н-нет, – Альфонс отчаянно замотал головой, словно одного слова было недостаточно. – Его… его все любили. Даже Эд. Он так хотел, чтобы папа его алхимии научил, а папа говорил, подрасти, а ещё…

Его прервал грохот за дверью. Вздрогнув, Альфонс испуганно уставился туда, когда на пороге возник Эдвард. Переодеться-то он переоделся, но рубашка была явно ему велика и на Эдварде больше выглядела, как платье, чей подол свисал до самого пола.

– Зацепился, – пояснил мальчишка. – Ал, ты проиграл тог… Ал?

Полный подозрения взгляд остановился на Рое. Пока это был только вопрос, но Рой чувствовал, что ещё немного – и Эдвард бросится на него, как бык.

Альфонс тут же развернулся так, чтобы закрыть собой Роя. Огненный с трудом удержался от смешка, больно уж нелепо выглядело это со стороны.

– Я тут… вспоминал просто… – пробормотал младший, смаргивая слёзы.

– А ты не вспоминай! Нашёл, кого помнить! – отрезал Эдвард, мгновенно успокаиваясь. – Пойдём, будем формулу рисовать!

Альфонс послушно пошёл за ним. Их согласие длилось ровно до того момента, как закрылась дверь.

– Зачем ты это напялил?

– Я думал, оно меньше! – судя по звуку, Эдвард опять куда-то врезался и недовольно процедил: – Да блин! Ал, чур я первый, в этом же ходить невозможно!

– Ты проиграл, – мягко напомнил младший.

– Чего?! Ты сжульничал!

– Я воспользовался ситуацией, это другое!

– Не считается! Ты видел, я вышел из игры тогда!

Снова бахнула дверь, и их голоса превратились в неразборчивый шум. Закрыв кран, Огненный вскользь посмотрел на отражение в зеркале и покинул ванную.

В коридоре вопли звучали куда громче. Похоже, они не поделили рубашку и теперь азартно отбирали её друг у друга. Огненный только открыл дверь в свою комнату, как в руки прилетел тёмный комок. Альфонс сразу притих и сжался, зато его братец замахал руками, призывая бросить одежду обратно.

Рой развернул предмет спора. Рубашку в нескольких местах покрывала белая пыль – надо полагать, следы мела.

На столе была примерно такая же картина: недочерченную формулу окружали белые пятна, а сам мелок лежал в углу. Эдвард по-прежнему стоял в своём балахоне и, видимо, только это сдерживало его от того, чтобы подбежать и попытаться отнять «трофей».

Когда Огненный пересёк комнату и вручил ему одежду, мальчишка недовольно скривился, но рубашку хапнул и мелкими шажками направился к столу.

Альфонс осторожно приблизился к приоткрытому шкафу и заглянул в него вместе с Роем. Внутри пахло деревом и тканью.

За спиной что-то громко хлопнуло, а затем Эдвард довольно крякнул. Быстро же он формулу дочертил.

– Вы только скажите, что можно брать, – прошептал Альфонс, высунувшись из-под локтя.

– Что вы тут смотрите? – поинтересовался его брат, выныривая с другого бока.

В глаза сразу бросился красный плащ. Рой не назвал бы оттенок кислотным, но на фоне тёмного дерева плащ выглядел ярче пламени. А на самом плаще выделялся чёрный, словно тушью выведенный, символ Фламеля.

– Вы тут надолго, да? Ну я пошёл тогда.

– Куда? – в один голос с Альфонсом спросил Рой.

– В смысле? Комнату выбирать.

Эдвард скрылся за дверью, и затопал по коридору в недра квартиры.

– Вот, эту можно? – Альфонс показал на коричневую рубашку и, получив согласие, выудил её из шкафа. Он разложил одежду на столе с такой тщательностью, будто собирался её гладить, проверил, не стёрлась ли под ней формула, и коснулся ткани.

Свет преобразования пробивался сквозь рубашку, почему-то напоминая Рою о светлячках. Одежду раскроило надвое. Отдельные её части стремительно меняли очертания, словно над ними работала невидимая швея.

Альфонс с довольным видом встряхнул преобразованные вещи. Рой про себя отметил, что справился он вполне неплохо.

– Ал, ну ты долго там ещё? – раздался из-за двери голос Эдварда. Не удовлетворившись вопросом, он приоткрыл в дверь и заглянул в щёлку. – Копу-уша!

– Сам ты копуша! – возмутился младший. – А ещё ты обещания не исполняешь!

Эдвард оскорблённо фыркнул. Он явно ждал, что брат пойдёт на попятную, но Альфонс был занят одеждой. Так и не дождавшись продолжения разговора, Эдвард захлопнул дверь.

Натянув на себя новую рубашку, Альфонс с мольбой в глазах повернулся к Рою.

Нетрудно было догадаться, что Эдвард обещал ему как-то отпраздновать переезд в Централ. Видно, решили устроить культпоход или купить каких-нибудь сладостей, которых в родном Ризенбурге не продают.

Альфонс мялся, почему-то не осмеливаясь озвучить, что они придумали. Его взгляд метался по всей комнате, ни за что конкретно не цепляясь, пока наконец не остановился на столе, на котором белела слегка расплывшаяся формула.

– Ал, ну так дела не делаются! – Эдвард опять возник на пороге и прислонился к дверному косяку. – Рой, он котёнка хочет, вот.

Альфонс насупился. Весь его вид так и говорил, что Эдвард влез, когда не надо.

– Котёнка? – растерянно повторил Огненный.

– Я давно хотел, – кивнул Альфонс. – Мама сказала, как подрасту, можно будет завести, а потом… Потом не до котёнка было.

Две пары глаз в ожидании уставились на Огненного, а он не знал, что и сказать. К животным он относился ровно, но если бы он кого и завёл, это был бы пёс. За ними он хотя бы знал, как ухаживать, спасибо питомцу Ризы. Пса можно брать с собой, как помощника, а кот… А кота так не возмёшь. Ещё и мебель подерёт, зараза.

Но отказать так сразу Рой тоже не мог. У него не было ни одной причины, по которой Огненный мог твёрдо сказать «нет».

– Хм, если и брать, то из приюта. Только я без понятия, где они расположены.

– Найдём! – пихнув брата локтём в бок, Эдвард поспешил к двери. – И это, заодно зайдём купим чего-нибудь на сегодня, ага?

========== Глава 11 ==========

Кладка катакомб скользила под пальцами, как чешуя морской твари. Под ногами то и дело похрустывали мелкие камни, кости и сухие ветки. Рядом прекрасным привидением плыла Ласт, а чуть позади… чуть позади рысила на четвереньках его головная боль, которая уже минут десять ныла про пустой желудок.

– А когда еда? – в который раз грустно протянул Глаттони.

– Да подожди ещё пару минут! – подхватив с земли камень, Энви запустил его в непутёвого братца. Снаряд достиг цели: камень захрустел на зубах Глаттони. – Вон, уже выход, видишь?

Энви сразу же пожалел, что сказал об этом, но было уже поздно: Глаттони рванул к проёму с прытью гончей, которая заприметила добычу.

– А ну стой! – рявкнул Энви, бросаясь за ним. – Стоять, кому сказал! Чёрт, я на тебя ошейник нацеплю, как на грёбаных химер!

– Гла-аттони, а ну-ка вернись, – ласково позвала сестра.

Глаттони тут же откликнулся на её зов. И минуты не прошло, как он уже топтался у ног Ласт, высунув язык почти до пола.

–Блин, ну как ты это делаешь? – Энви дал братцу подзатыльник. Так, вполсилы, но довольно чувствительный. – Глаттони, сволочь ты такая! Я твой старший брат, в конце концов!

– М-м-м, Энви… Не ругай его почём зря. Глядишь, он и тебя слушаться начнёт.

– Ага, щас! Да ему же побоку, да, Глаттони?

Глаттони даже не ответил. Он так и таращился на Ласт в ожидании новых указаний. Энви даже в полумраке видел, какая у обжоры довольная физиономия.

Этого Энви уже не мог стерпеть. Вот когда он косячил, его подобные трюки почему-то не спасали!

– Эй, чтобы больше на шаг не отходил, понял? А то отведу обратно в катакомбы и на цепь посажу!

Глаттони втянул шею в покатые плечи. Угроза, в общем-то, была пустышкой, потому что никто не позволил бы Энви запирать в катакомбах настолько полезное в уборке всего лишнего существо, но Глаттони повёлся на его слова, как ребёнок.

Братец поплёлся за ним, виновато шмыгая носом и украдкой подмечая любую живность в пределах видимости. Энви всё видел, но препятствовать не стал. Чем бы Глаттони не тешился, лишь бы слушался.

Хватило толстяка ненадолго. Уже на выходе Глаттони заскулил в нетерпении. Когда за спиной раздался треск ткани, Энви резко обернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как из образовавшихся на груди дыр проклюнулись белесые концы рёбер. С них капала мутная жидкость, похожая на слюну.

– Так, спрячь вторую пасть! Что у тебя за манеры, слюной везде капать? Вообще-то обед ещё не подан!

По телу Глаттони прошла судорога. Его рёбра зашевелились, будто дополнительные конечности, собираясь обратно в грудную клетку. Глаттони справился на удивление быстро и, наверное, это заслуживало похвалы.

Ласт на неё не поскупилась. Потрепав обжору по лысой макушке, сестра наворковала ему явно больше хороших слов, чем он заслуживал, но Глаттони в ответ только бесстыдно лыбился.

– Я молодец, Энви? Молодец? – самым бесхитростным тоном спросил Глаттони.

– Ты ходячий холодец, – подбоченившись, передразнил его Энви.

Глаттони такой ответ вполне устроил. Энви подозревал, что он даже не понял, чем его обозвали. Глаттони не особо разбирался в человеческих блюдах, хотя несколько раз Энви пытался вдолбить ему в голову хотя бы пару десятков названий.

Энви вышел на свет первым, осматриваясь по сторонам, точно вороватый кот. Не ради осторожности – он припоминал карту этих мест. Остальной Централ Энви наизусть знал, но посещать трущобы не было надобности.

Глаттони жадно вдыхал воздух и вертелся из стороны в сторону, как флюгер. Энви не чуял ничего, кроме вони мусора, застарелой грязи, гнили и пота, но толстяк явно нашёл для себя что-то соблазнительное. Глаттони опёрся на кулаки, которые напоминали отёсанные валуны, готовясь рвануть по первому слову.

Ласт пошла вперёд, осторожно ступая среди грязи и вглядываясь в покосившиеся дома с изъеденными невзгодами крышами и чёрными провалами окон, кое-где заколоченными досками, из которых уже сыпалась труха.

Энви последовал за сестрой, перескакивая через буро-чёрные лужицы и стараясь держаться подальше от Глаттони. Обжора не обращал внимания на такую мелочь, как слякоть, и грязюка летела от него во все стороны.

– Та-ак, Глаттони, самые шумные ребята – твои, – Энви на секунду отвлёкся на брата, за что сразу же поплатился.

Земля предательски заскользила под подошвами. Попытавшись устоять, он только зацепился одной ногой за другую и со всей дури врезался в стену хибары. По дешёвому камню сразу разошлись трещины, но Энви куда больше волновала вздувшаяся на лбу шишка. Шипя и плюясь попавшим в рот мелким мусором, он развернулся к брату.

– Мои-и…и-е-есть!

С этим дикарским воплем Глаттони чесанул по узкой улочке, где дома почти соприкасались друг с другом.

– Гла-аттони, а ну вернись, – Энви очень старался скопировать интонации сестры, но быстро смолк. Всё равно в его голосе слышалась фальшь. С таким же успехом обезумевший мясник, который гонялся за людьми с топором наперевес, мог пытаться убедить жертву в своей безобидности, наполовину спрятав своё оружие за спину.

Глаттони с разгону снёс хлипкий забор и с гиканьем понёсся дальше.

Выругавшись, Энви сорвался за ним. Влажная земля хлюпала и чавкала под ногами, но он уже плюнул на приличия. Глаттони конкретно сорвало крышу, сейчас он думал только о еде. Правда, если из-за него накроется вся операция, последствия разгребать будет не он, а тот, кто не уследил.

Ласт мчалась бок о бок с ним, умудряясь даже на каблуках выдерживать темп на скользких остатках дороги. Энви бросил взгляд на её руки. Точно, когти!

– Насади его!

Ласт одарила его таким взглядом, будто сомневалась в его вменяемости. Энви скривился, хотя в мыслях признавал, что у плана есть недоработки. Ну а что ещё делать, если разрыв между ними и Глаттони стремительно увеличивался? Разве что догонять в зверином облике, но тоже ведь не факт, что погоня обернётся успехом!

Энви широко раскинул руки, пропуская по телу сеть алых разрядов. Конечности сильно вытянулись, так что Энви, сделав пару неуклюжих шагов, рухнул на четвереньки, на склеенные преобразованием пальцы. Ещё миг – и они превратились в комки лап.