Текст книги "Семилистный клевер (СИ)"

Автор книги: Эккираптор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

– Но Энви-и, его надо съе-есть! Он плохо-ой!

Треск повторился, на этот раз дальше. Энви остановился, прикрывая глаза от пыли. Пусть отходит, пусть борется. Когда ишварит истечёт кровью, он больше не сможет сопротивляться.

Через несколько минут треск прекратился, и Энви с удивлением повертел головой, вслушиваясь в наступившую тишину. Плотная пелена пыли оседала сухим снегом. Что, так быстро сдался?

Глаттони кружил неподалёку. Он искал ишварита наощупь, вытянув перед собой руки и чихая от песка.

Обжора вдруг остановился и с огляделся с нарастающим испугом. Он часто моргал и тёр глаза, но только сильнее втирал в них грязюку.

– Энви-и, ты где-е? Я тут один, оди-ин?

Глаттони всхлипнул, потёр нос и с неожиданной злостью шибанул по песку кулаком.

– Плохой ишварит! Очень плохой!

– Да здесь я, слепотня! – прорычал Энви. – Глянь вправо, дубина!

Братец послушно повернулся. Ещё пару секунд он присматривался, а потом его физиономия расплылась в широкой улыбке, за которой было совсем не видать глаз.

– Энви-и!

У Энви от его радостного крика вздыбилась чешуя. Крокодил с шипением отскочил от бросившегося к нему обжоры, но далеко не ушёл: Глаттони плюхнулся поперёк него, придавив к песку. Пухлые пальцы бегло касались лап, тыкали в морду и глаза.

– Ты же целый, целый? – беспокойно спрашивал Глаттони, продолжая распускать руки куда попало.

– Сам не видишь? А вот твой обед сейчас валяется где-то рядом и ждёт, чтобы ты его съел!

Обжора пошмыгал носом.

– Я не чу-ую, – пожаловался Глаттони. – Он пропа-ал!

– Это у тебя нюх пропал, – Энви поворочался под ним, но вылезти не получилось. – Слезь с меня, сейчас найдём!

Братец скатился на песок и выжидающе уставился на него с приоткрытым ртом.

Энви пополз по следу. Низкое рычание вырывалось из горла, и мелкие ящерицы вместе с грызунами разбегались из-под лап зверя, невиданного в пустыне.

Кровавые пятна обрывались за пористым камнем. Энви уставился на него, соображая, куда делся ишварит.

Выход был один: он закопался в песок, пока гомункул отвлекался на треск. Надо же, какой сообразительный попался.

– Его съел песок? – Глаттони дотронулся до бурого от крови песка, понюхал палец и отпрянул от подсыхающей кляксы.

Энви раскрыл было пасть, чтобы объяснить дурачку, куда делся ишварит, когда его внимание привлекло пылевое облако на востоке. Оно надвигалось с нарастающим гулом морской волны. Ветер усиливался с каждой секундой.

Проводив взглядом прокатившийся мимо кустик, Энви развернулся к Глаттони. Обжора тоже смотрел на грязно-рыжее облако высотой с пятиэтажку, но вряд ли улавливал смысл.

– Глаттони, ло!..

Энви прервал рокот песчаной бури.

========== Глава 32 ==========

Эдвард поджидал их у двери. Скрестив на груди руки, он наблюдал, как Рой доставал ключи, а сам крутил в руках обломок карандаша. Бросив взгляд на пол, Рой заметил недорисованный круг. Чёрная жирная линия резко обрывалась на последней четверти формулы, из-за чего она походила на обгрызанное яблоко.

– Что, не вышло? – хмыкнул Рой, открывая дверь.

Эдвард сунул обломок в карман и вытер ладонь о штанину.

– Да такой фитюлькой неудобно! Не так надавишь, так оно ломается! – с этими словами мальчишка первым юркнул в квартиру. – Мне тоже перчатки нужны, чтобы раз – и всё!

– «Раз – и всё» у тебя будет до первого дождя, – проходя следом за ним, возразил Рой. Говорил он негромко, но Ксинкс заворочался под плащом, как только он переступил порог квартиры.

– А, ну да, – на пару секунд мальчишка замолчал, потирая щёку, а потом выпалил: – Слушай, так их же набить на руки можно! Ну, как твой Кимбли сделал!

Ксинкс протестующе зашипел на его вопли, и Эдвард сразу притих.

– По-одумаешь, даже поговорить нельзя, – прошептал старший и ретировался в их с братом комнату.

Альфонс ускользнул за ним с Лией на плече, оставляя Роя наедине с белой кусючкой, которую сам же и притащил.

– И так уже несколько дней подряд, – Рой присел перед Хаяте, чтобы освободить его от шлейки, и посмотрел на Ризу снизу вверх. – А я-то думал, командовать отрядом сложно.

Благодарно лизнув его в нос, Хаяте растянулся на полу и положил голову на домашние тапочки.

– Ну, вы неплохо справляетесь, – улыбнулась Риза, снимая с него плащ.

Ошалевший от новых запахов Ксинкс снова задёргался в тканевом свёртке. Рой вытащил его из-за пазухи, внимательно посмотрел в алые глаза.

Ксинкс сразу замолчал.

– Я б сказал, с переменным успехом, – Рой потянул край тканевого свёртка.

Через пару-тройку осторожных движений Ксинкс был свободен, но он не спешил двигаться. Котёнок лежал на коленях, вжавшись в ткань, и утробно гудел на всё вокруг.

Из дальней комнаты донёсся сухой треск алхимической реакции, а за ним – долгий писк Лии.

Ксинкс вскочил с отрывистым мявком, рванул к стене, но соскользнул, едва попытался забраться по ней. Развернувшись в прыжке, он промчался по коридору. Его занесло на повороте. Завидев приоткрытую дверь, Ксинкс метнулся туда и скрылся на кухне.

– Что скажешь, Хаяте? – обратился Рой к псу.

Хаяте беспокойно заскулил и завилял хвостом.

– Я тоже так думаю, – кивнул Рой, почесав его за ухом.

Детские голоса стали громче. Отсюда спор звучал приглушённо, но Рой уловил, что у них разошлись мнения по поводу кошачьего домика. Зная Эдварда, он наверняка хотел что-то повычурней, чем мягкая будка или лежанка.

– Это надолго, – Рой приоткрыл дверь в свою комнату, припоминая, где у него находится домашняя аптечка.

Риза не спешила заходить. Присев перед дверью, она изучала преобразованный Эдвардом кусок.

– А вы хорошо подготовились. Только зачем котятам такой большой лаз?

– Причём здесь… А, это не для котят, – Рой подошёл к навесным полкам. Кажется, здесь? – Это воплощение одного маленького упрямства. Куда же я вчера поставил перекись…

За спиной раздались лёгкие шаги. Пройдясь рукой по корешкам книг, Риза подняла глаза него.

– Тебя поцарапал уличный котёнок. Мало ли какая у него зараза под когтями?

Риза ещё несколько секунд с удивлением смотрела на него, а затем рассмеялась.

– Я не собираюсь пренебрегать твоей безопасностью, – пробормотал Рой, с трудом сохраняя серьёзность. После Ишвара он почти забыл, как звучал её смех.

Он скользнул взглядом по второй полке. Бутылёк с перекисью заблестел на солнце позолоченной обёрткой.

Бутылёк перекочевал ему в руки вместе с запакованной пачкой ваты, которая обнаружилась на той же полке. Риза наблюдала за ним с лёгкой улыбкой, щуря тёмные, как настоянное вино, глаза.

Сосуд открылся с приглушённым хлопком.

Взгляд Ризы сместился на его пальцы. Она смотрела без отрыва, пока Огненный разбирался с ватой и перекисью.

Поставив бутылёк на стол, он взял её руку. Царапина перечёркивала запястье наискось, загибаясь к тыльной стороне ладони и совсем чуть-чуть не доходя до вены.

Вата прошлась по царапине, и её кожа покрылась мелкими пупырышками. Алая полоса на запястье зашипела, как потревоженный дракон, вспенилась белым.

Её взгляд скользнул выше, и они встретились глазами.

– Между прочим, вас он тоже поцарапал.

– Правда? Где?

Он отвлёкся, и в следующий миг прохладные пальцы коснулись его подбородка.

– Здесь, – без тени сомнения заявила Риза, хотя туда Ксинкс никак бы не достал.

Рой насмешливо вскинул бровь, но Риза смотрела с прежней серьёзностью. На флирт её поведение не тянуло.

– И вот здесь, – с удивлением произнесла она, проводя линию у лба. – Это… со вчера ещё, да?

Подживший за ночь разрез запульсировал под её пальцами, когда лба коснулась мокрая вата. Перекись зашипела, пощипывая кожу у самых корней волос, затем на скуле.

Бело-красный комок полетел на стол. Мокрые после перекиси пальцы прошлись по затылку, защекотали волосы. Она ощупывала голову быстрыми, но осторожными движениями, пока не наткнулась на шишку чуть правее виска.

– Вы вчера хоть что-то с этим делали? – поинтересовалась Риза, хмуря светлые брови.

Холод от её прикосновений растекался под кожей обжигающими волнами. В мыслях мелькнуло, что в алхимических трактатах саламандры обладали похожим свойством: ледяные на ощупь ящерицы прекрасно уживались в пламени и передавали его через прикосновения.

– Риза, я вчера вымотался хуже собаки, – он потёр подсохшую рану на лбу.

Она немного помолчала. Рой с интересом следил за тем, как Риза то прикусывала губу, то отпускала её.

– В таком случае, у вас есть что-то холодное?

– Да брось, так рассосётся.

Её брови выгнулись изломанными крыльями.

– В конце концов, это не… ожог, – на последнем слове застряло в горле, как рыбья кость. – Всего-то пара ушибов, я их даже не чувствую.

– А вы уверены, что их всего пара?

Вряд ли после вчерашней тряски в машине хоть кто-то получил меньше дюжины синяков и ссадин.

– Конечно, – улыбнувшись, Рой приобнял её за плечи. Он смотрел прямо в глаза, но Риза недоверчиво нахмурилась.

– А по-моему, вы очень хотите перевести тему.

– Вовсе нет, – Рой отворил перед ней дверь и повёл на кухню. – Я просто не хочу показаться нерадивым хозяином. Если хочешь, можем купить ресторан и просидеть там хоть до конца дня.

– Купить ресторан? – задумчиво переспросила Риза, поднеся палец к губам. – Полковник, вы меня искушаете.

Та Риза, которую он знал, вряд ли приняла бы подобное предложение, но на миг-другой в нём вспыхнуло подозрение, что она согласится, а он купит ей хоть дюжину ресторанов, пусть они и без надобности им обоим.

Риза остановилась на пороге кухни и одарила его долгим взглядом.

– Я не слишком жалую рестораны. Кафе мне больше по душе.

– Какое предпочитаешь? – поинтересовался он, облокотившись на дверной косяк.

– Домашнее. У вас ведь ещё остались специи? – Риза провела рукой по выпуклой крышке хранилища-шкатулки, легко поддела её и сняла, глянув на него через плечо. – Имбирь и корица, верно?

– Так, погоди. Это я должен спрашивать.

– Значит, верно, – Риза потянулась к кружкам на полке.

Её присутствие на кухне, наполнившейся до краёв цветочно-ванильным ароматом, ощущалось настолько естественным, словно они встречались здесь каждый день. Сколько раз она была здесь на самом деле – дважды, трижды?

На плите с шипением вспыхнул газ. Из-под шторы загудело маленькое белое привидение. Стоило Ризе приблизиться к плите с туркой, как котёнок шлёпнул по полу лапой. Видя, что Ризу это не напугало, он повернул плоскую морду к Рою и жалобно мяукнул. Вместо котячьего писка получилась хриплая попытка заядлого курильщика изобразить что-то мало-мальски похожее на кошачий язык.

– Долго ему привыкать придётся, – Риза сделала огонь поменьше и покосилась на котёнка.

Ксинкс вылетел из-за шторы со звуком, похожим на «тпр-ру», проскочил под столом и с размаху врезался в Роя. Котёнок попытался заползти под штанину, но не пролез и пополз вверх. Он карабкался с ловкостью белки и за пару секунд добрался до груди. Коготки царапнули шею, но Рой успел оторвать его до того, как Ксинкс забрался под ворот.

– Ну, в приют его всё равно не вернёшь, – Рой пристроил его у локтя, и Ксинкс тут же упёрся лбом в подмышку. – Там от приюта одно название осталось.

По кухне поплыл остро-горьковатый аромат кофе. Сняв турку с огня, Риза секунд с десять смотрела на сине-рыжие лепестки пламени.

– Там хоть кто-то выжил?

– Люди не пострадали. Животные… сложно сказать. Возможно, часть разбежалась по городу.

Риза погасила огонь.

За дверью послышались торопливые шаги. Дверь дёрнулась, и в проём просунулся Эдвард.

– У-у, вы опять эту гадость варите? – мальчишка развернулся и радостно гаркнул в коридор: – Ал, иди сюда, тут твою любимую гадость готовят!

– Это называется кофе, – с нотками недовольства отозвался младший.

– Да какая разница, как оно называется, если гадость?

Эдвард ворвался на кухню маленьким ураганом, который промчался через всё помещение, с размаху плюхнулся на стул и едва не рухнул на пол вместе с ним. Младший скромно пристроился в сторонке. Судя по раскрасневшемуся, но довольному лицу, совсем недавно он яростно спорил с братом и отстоял своё.

– Лия спит, – Альфонс оглянулся на дверь. – В своём домике.

Эдвард состроил рожицу, но стоило брату развернуться, как старший мальчишка вперил взгляд в окно.

– А у Ксинкса всё равно будет замок с драконами, – Эдвард вскочил со стула и подошёл к холодильнику. – И с рыцарем на входе!

– Зачем ему такая жуть? – пробурчал Альфонс, навалившись грудью на стол.

– Ничего не жуть, замки все любят!

– Все – это ты и ещё раз ты? – хихикнул младший.

Эдвард высунулся из-за дверцы холодильника с тарелкой рыбы. Ксинкс взвыл, но на этот раз в его голосе звучал интерес. Высунув голову наружу, котёнок задёргал расцарапанным носом.

– У-у какой, как вкусное, так высунулся, да? – Эдвард поставил тарелку на стол и закрутил головой. – Тут есть чего-нибудь ненужное, чтоб миску ему сделать? А то его миску Лия присвоила.

Эдвард прошёлся взглядом по полкам, хмыкнул и развернулся к двери.

– Секунду, Ксинкс, сейчас всё будет!

Он выскочил из кухни раньше, чем Рой успел сказать, чтобы он так не заморачивался, и вернулся через минуту, торжествующе потрясая свежепреобразованным блюдцем. По его краям виднелись серебристые проплешины, которые выдавали фольгу фантиков.

– Риза, смотри! – мальчишка с гордым видом показал тарелку ей, а потом сунул приобретение под нос Ксинксу. – Во, морда усатая, у тебя теперь своя миска есть!

Ксинкс чихнул и отвернулся. Его больше привлекала настоящая рыба, чем тарелка с наскальным рисунком.

А вот на молоко, которое достала Риза, Ксинкс повернулся сразу.

Эдвард покосился на неё из-под чёлки и упрямо поджал губы. Сунув руку в карман, он выставил вперёд ногу и уже открыл было рот, чтобы возмутиться, но, перехватив взгляд Ризы, вдруг осёкся на полуслове.

– А ты тоже молоко любишь? – с вызовом спросил он.

Риза взяла из его рук миску.

– А ты нет?

– Конечно нет! Я и так вырасту, вот!

– Конечно вырастешь, – Риза бросила быстрый взгляд на Роя, и по её губам скользнула улыбка. – Будешь большим и долговязым, как цапля.

Закашлявшись, Рой потёр покрасневшее ухо. Поступив в военную академию, он и правда быстро вытянулся, но на цаплю совсем не походил!

– Я уже большой! – Эдвард вытянулся и закачался на носках, рискуя навернуться на ровном месте.

Альфонс потянул миску к себе, подальше от брата, который раскачивался в опасной близости от стола. Оттолкнувшись от столешницы, Эдвард подошёл вплотную к Ризе, приложил руку ребром к макушке. Ладонь едва ли доходила ей до солнечного сплетения. Эдвард нахмурился, ещё раз замерил рост и подпрыгнул.

– Вот! – выпалил он, когда ладонь коснулась её предплечья.

Ксинкс затоптался по руке Роя, виляя обрубком хвоста. Как только когти заскользили по ткани, он с диким воем вцепился всеми конечностями в рукав и повис вверх тормашками.

– Кошки всегда падают на лапы, ты в курсе? – Рой присел с ним на корточки, но Ксинкс вытаращился на Огненного с таким видом, словно он пытался сбросить котёнка с утёса. – Давай, тут невысоко же.

Ксинкс никак не желал стряхиваться, и миска с молоком больше его не привлекала. Огненный с тоской посмотрел на стол, где остывал его кофе, снова на Ксинкса.

– Эй, слазь давай! – раздался над плечом звонкий голос Эдварда. Мальчишка дотянулся до котёнка и потыкал пальцем в бок.

Ксинкс зашипел, как гусь, но не отцепился.

– Ну ты упрямый! – цокнув языком, Эдвард оглянулся на брата. – Ал, это твой кошак или как? Отцепи его!

Альфонс сполз со стула вместе с миской. Поставив блюдце в углу, младший ребёнок едва глянул на котёнка и авторитетно заявил:

– Он сам отцепится, как успокоится.

– А когда он успокоится? – в один голос спросили Рой и Эдвард.

– Ну… не будет же он так вечно висеть.

– Не-не, так не пойдёт! – Эдвард решительно взялся за котёнка двумя руками. Ксинкс широко распахнул глаза, замахнулся на него одной лапой, затем другой, подтянулся на рукаве, силясь достать мальчишку.

Эдвард разжал ладони.

Альбинос скатился с рукава на пол, вскочил фыркающей звёздочкой и поскакал от Эдварда боком, пока не задел край миски. Подпрыгнув на всех четырёх, Ксинкс развернулся в воздухе и зашипел на нового врага.

Миска молчала. Только нарисованная рыбина, которая едва выглядывала из молочного озера, беззвучно раскрывала треугольный рот.

Ксинкс принюхался к содержимому миски, воровато осмотрелся по сторонам. Убедившись, что Рой никуда не делся, он медленно наклонился к молоку. В наступившей тишине слышно было, как он фыркал и торопливо лакал.

Рой плавно выпрямился. Поглощённый трапезой котёнок развернул в его сторону подраное ухо.

– Ну, вот и успокоился, – прошептал Эдвард, медленно отходя от Ксинкса. – Так, Ал, двинься!

Альфонс толкнул его, не давая занять свой стул.

– Сам двинься!

Эдвард примостился с краю и упёрся в столешницу.

– Ну Эд, ну там ещё стулья есть!

– Здрасьте, Ризе стоять по-твоему?!

Альфонс пристыженно замолчал. Засопев, он бросил на Роя умоляющий взгляд.

Огненный предусмотрительно взял кружку в руки. С Эдварда станется в пылу спора толкнуть стол.

– А преобразовать никак? – грея руки о кружку, поинтересовался Рой.

– А как я пройду-то? – недовольно пробурчал Эдвард. – Там эта морда белая, он же испугается.

Котёнок поднял на него запачканную молоком морду и с шипением хлестнул по полу лапой. Закатив глаза, Эдвард отвернулся, и Ксинкс снова опустил морду в миску.

Альфонс бросил на брата обиженный взгляд. Эдвард устроился так, что младший толком даже не дотягивался до стола.

– Эта проблема легко решается, – вступила в разговор Риза.

Дети сразу уставились на неё во все глаза. Эдвард подался вперёд, в нетерпении побалтывая ногой.

– У тебя есть валерьянка? – выпалил старший. – Мышка? Клу-убок? Бантик на верёвочке? Нет? А что тогда?!

– Хаяте? – со скромным видом предположил Альфонс.

В коридоре раздался цокот когтей по полу, и в приоткрытую дверь заглянул пёс.

Белая козявка в тот же миг прыгнула на тарелку. Тщедушное тельце закрыло едва ли половину миски. Растопырившись так, что стал походить на паука, Ксинкс закачался на тонких лапах и загудел на незваного гостя.

Хаяте растерянно посмотрел на хозяйку. Судя по выражению морды и прижатым ушам, поведение котёнка его пугало.

– Ну Ал! Ну кыш, кыш-ш! – Эдвард замахал на пса руками, но Хаяте пропускал его сигналы мимо ушей и глаз.

Риза пошевелила пальцами в сторону двери. Хаяте попятился к коридору под шипение альбиноса и скрылся в проёме.

– Ух ты, как ты его! – восхитился Эдвард.

Ксинкс перескочил через миску и в один прыжок залетел под стул Роя. Живое тепло ткнулось в ногу и затихло.

Эдвард покосился на брата с хитрющей улыбкой.

– Знаешь, Ал, я сдаюсь. Пойду преобразую тебе стул.

– В-в смысле? А я и сам могу, – Альфонс хотел подняться, но брат утянул его обратно.

– Не-не, я, как старший, должен за тебя отвечать. Сиди.

– Не хочу я сидеть!

Отпив восхитительно горький кофе, Рой заглянул под стул. Ксинкс сидел, привалившись к его ноге. Глаза котёнка закатывались, но альбинос раз от раза встряхивал головой и сонно поглядывал вокруг.

Ему бы сейчас так к кому-нибудь приткнуться.

Огненный сделал ещё один глоток.

– Альфонс, иди-ка сюда, – послышался мягкий голос Ризы.

Мальчишка вырвался из захвата Эдварда, обогнул стол и остановился перед ней.

– Садись.

Рой наблюдал за ними, потягивая огненно-горячий кофе. Напиток не вытравил сонливость полностью, и она стягивала голову тяжёлым обручем.

Риза протянула руки к Альфонсу и привлекла его к себе. Закашлявшись, Эдвард похлопал себя по груди. Его взгляд заметался по комнате, ни на чём толком не останавливаясь, пока не уткнулся в оставшийся в турке кофе.

Старший мальчишка подвинул свободную кружку, вылил туда остатки напитка и уставился на тёмную жижу, потирая пунцовую от волнения щёку.

Альфонс беспокойно завозился на коленях Ризы. Эдвард поднял на них взгляд, дёрнул ртом в попытке улыбнуться.

– Да сиди, Ал. Только это… у тебя там сахар рядом, сдвинь сюда, а?

Сахарница со скрежетом подъехала к нему по столешнице. Эдвард выгреб оттуда ложки три, вряд ли замечая, сколько кладёт.

– Ты сейчас кофейный сироп сделаешь, – хмыкнул Рой.

– А мне так нравится! – забравшись с ногами на стул, Эдвард сгрёб кружку, покрутил её в руках и поставил на стол.

– Между прочим, молоко смягчает вкус.

– Н-да-а? – Эдвард покосился на упаковку с молоком. – Да ну, зачем мне смягчать! Я и так выпью!

Он медленно поднёс кружку к губам. Отпил.

– А знаешь, так даже пить можно, – прикрыв глаза, Эдвард потянул кофе из кружки.

Рой следил за ним из-под полуприкрытых век. Вряд ли мальчишке так уж пришёлся по вкусу сам напиток. Огненный больше склонялся к мысли, что Эдвард пользовался тем же методом, что и он сам, чтобы отвлечься: вышибить неприятные мысли чем-то физически отталкивающим.

Мальчишка заёрзал под пристальным взглядом. Подвинув кружку в сторону, он коснулся шкатулки-хранилища.

Ключ провернулся под рукой Эдварда. Спустя пару-тройку тихих скрипов из недр шкатулки полилась неторопливая мелодия.

Эдвард слушал её, подперев щёку рукой. Он напоминал ящерицу, которая замерла под последними лучами закатного солнца, впитывая призрачное, стремительно тающее тепло.

Едва мелодия кончилась, он завёл шкатулку снова.

Рой потёр слипающиеся глаза. Словно издеваясь, Эдвард заставил шкатулку играть в третий раз. Огненный потёр лоб, сопротивляясь желанию закрыть глаза и не открывать их в ближайшие пару-тройку часов.

Слева скрипнул стул.

– Я за ними присмотрю, – шепнула Риза ему на ухо.

Мелодия зазвучала уже по четвёртому кругу, а Эдвард так и держал палец на ключе. Шкатулка заняла его явно надолго.

Рой наклонился за Ксинксом. Котёнок с шипением рванулся из рук, но стоило его лапам коснуться рубашки, как он ткнулся носом наугад и зажмурился.

Эдвард вздрогнул от резкого звука. Его ладонь убралась со шкатулки в тот миг, когда звучали последние ноты.

– Мог бы и сказать, если мешает, – пробурчал мальчишка.

– Не в ней дело, – Рой поднялся и подвинул стул ближе к столу.

– А я говорил, не ходи, но ты ж пошёл, – Эдвард спустил ноги на пол и развернулся к нему всем корпусом. – Вот в следующий раз и не ходи.

Да он за ними поползёт, если придётся. Лучше так, чем оставлять двух детей в малознакомом для них городе, где в последнее время творится чёрте что.

– Ну правда, – кашлянув, Эдвард дёрнул край скатерти. – Ты ж не обязан. У тебя и свои дела есть.

Такого попробуй одного оставить – мигом убежит в библиотеку, за алхимическими трактатами из запретных для него отделов, и наизнанку вывернется, но притащит их домой. Он и так биоалхимией заинтересовался, и явно неспроста. Учитывая, как Эдвард реагировал на любое упоминание о матери, он её до сих пор не отпустил и наверняка хотел вернуть. С помощью алхимии. Зная про запреты, но не задумываясь о последствиях.

Рой понимал, что разговоры здесь не помогут. Эдвард не тот ребёнок, который от одного грозного «нельзя» отступится от своих планов. Скорее наоборот, осуществит их в пику взрослым и возникшим на пути препятствиям. Но как ещё переубедить этого упрямца, Рой даже не представлял.

Ксинкс недовольно пискнул, когда Огненный сдвинулся с места. Он пересёк кухню в несколько шагов и остановился перед Эдвардом.

– Спасибо за вчерашнее.

– Ага, спасибо, – Эдвард показал ему язык. – С тебя мороженое, не забыл?

– А я-то думал, ты забудешь, – с притворным удивлением отозвался Рой.

Мальчишка возбуждённо замахал руками. Ксинкс отвернулся от маленького нахала и полез под мышку.

– А я так и думал, что ты так думаешь! Штрафное мороженое тебе!

– Не многовато?

– Так я Алу отдам, – Эдвард откинулся на стуле и едва уловимым шёпотом добавил: – Только ты это, не вздумай исчезать, как вчера, ага?

========== Глава 33 ==========

К тому времени как песчаное цунами улеглось, оставив после себя рыжую мглу, Энви успел потратить с десяток жизней, дважды посадить голос до хрипа и надышаться песком до того, что при каждом выдохе из носа вылетали песчинки.

Энви чихнул. Из горла вырвался утробный рык.

– Чёрт! – он в сердцах пнул горку песка, которая осыпалась с издевательским шелестом. – Глаттони, сожри этот день, чтобы он нахрен кончился!

Песчаный сугроб неподалёку зашевелился, и оттуда по-паучьи выкарабкался обжора. Он неуклюже замахал руками в попытке отряхнуться. Энви резво присел – и кулак размером с небольшую псину прошёл над ним.

– Замри! – рявкнул Энви. В горле запершило от песка, и гомункул согнулся в приступе надсадного кашля.

Глаттони раскинул руки в стороны и застыл, похожий на снеговика.

Откашлявшись, Энви сплюнул песок. Знойное солнце Ишвара с его бесконечными бурями ещё на войне достало так, что он лишний раз предпочитал сюда не соваться. Его воротило от рыжего и сухого моря до самого горизонта, от дерущего горло воздуха, который в период дождей становился невыносимо тяжёлым и душным, и мутной воды оазисов, где самые отчаянные даже пробовали купаться.

Сильнее этого его злили только сами ишвариты. Пустынные волки умудрились продержаться несколько лет на клочках земли, где и ресурсов-то толком не было, и всё это время Энви торчал здесь. Вынюхивал, интриговал, нарывался на пули, снова нырял в их лагеря в облике ишваритов – и так до тех пор, пока в ход не пошли самые ценные фигуры.

Государственные алхимики. Когда явились они, Энви прыгал от радости, но его быстро утихомирили.

Взрывом.

Лотос без колебаний подорвал его вместе с выскочившим из укрытия отрядом ишваритов. Вернувшийся в лагерь Энви искал его до самого вечера, то склоняясь к тому, чтобы придушить паршивца, то восторгаясь его способностью без жалости выкосить врага, не отвлекаясь на затесавшихся там же союзников.

Победило второе, и Лотос остался жить.

Энви с размаху запустил в рыжеватую пелену камнем. Вот кого бы сейчас пригнать и бросить в погоню за ишваритом! Почему Прайд сам не додумался выпустить на пару дней Кимбли, а послал его? Лотосу даже подходить не пришлось бы, достаточно бахнуть с вершины дюны алхимией!

Камень глухо шлёпнулся в песок, и снова всё стихло.

– Вот же Прайд гадёныш! Отправил сюда нас с тобой, а у него там спец дальнего боя под боком!

Глаттони потёр ладонью под носом. Если он и слушал, то пропускал мимо ушей всё, что не касалось еды.

– Так, ладно! – Энви рубанул ребром ладони по воздуху. – Давай подумаем, как нам твой обед найти?

– Обе-е-ед? – заинтересованно протянул Глаттони, склонив набок лысую голову.

Энви заходил вокруг него, в задумчивости потирая подбородок.

– Вынюхать его мы сейчас не можем. Следы крови тоже не вариант, мы их не увидим. Что нам остаётся?

Обжора почесал макушку.

– Звук, Глаттони, – прорычал Энви, заново раздражаясь на несообразительность брата. – С его-то методом он не может передвигаться бесшумно.

– Не может? – удивлённо переспросил Глаттони.

– Не заморачивайся, а то мозг лопнет. Мы и так нехило потратились из-за чёртовой бури, – Энви резким взмахом руки убрал свесившиеся на скулы пряди. – Ну, ему тоже нефигово прилетело. От меня, ха!

Энви встряхнулся, распуская вокруг алые разряды. Оголённую кожу скрыло жёстким мехом, не пропускающим песок и солнечную отраву, уши вытянулись кисточками вверх и развернулись вперёд.

К пыльной земле приложил ухо крупный каракал. Пусть запахи перемешались в такое месиво, что и Глаттони едва можно учуять, слух его не подводил.

Толща песка завибрировала от далёкого взрыва. На пару мгновений всё стихло, а затем послышалось сдавленное рычание. Ишварит пробивался сквозь песок и боль с восхитительным упорством.

Энви постоял так ещё немного, определяя маршрут. Судя по направлению, ишварит полз у самой границы Ист-сити.

Поздновато он прятаться решил. Даже дотяни он до черты города, свалится в ближайшей канаве от потери крови и сил, а после устроенного Глаттони переполоха никто ему не поможет.

Кошачья пасть изогнулась в подобии усмешки. Всё же Глаттони молодец, что зачистил трущобы Ист-сити. Одной проблемой меньше.

Энви потрусил сквозь песчаную мглу. Звуковой след вёл его прямиком к добыче, и через полчаса-час он с Глаттони оказался у опустевшего посёлка. Ишварская язва примыкала к Ист-сити с востока, и ещё несколько дней назад полнилась пустынными выродками. Отец позволял им жить здесь, потому что угроза из них выходила такая же, как из беззубой собаки, но за пару-тройку лет эта собака отъелась, обзавелась новыми зубами и больно укусила, подорвав железнодорожные пути.

Что ж, собака получила заслуженный кнут.

Энви обошёл лужу с чёрной жижей, от которой несло илом, гнилью протухшей рыбой, и остановился на пустом перекрёстке. Сбитое напрочь дыхание доносилось за пару кварталов отсюда.

Ишварит был близко. Так близко, что Энви ощущал вкус его крови.

– Чу-ую, – Глаттони шумно сглотнул слюну, дразня и без того взбудораженные инстинкты.

Энви хлестнул его по боку хвостом.

– Не бросайся вперёд меня! Он может быть ещё опасен.

Глаттони состроил такую физиономию, словно вот-вот расплачется. Энви равнодушно отвернулся. Ласт его уловки ещё могли пронять, но Энви подобные сопли только раздражали.

Энви остановился у куска камня, который раньше был стеной, с любопытством потянул носом. Пахло кровью, известью и прогорклым маслом.

– Твоя работа? – каракал потёрся щекой о засохшее пятно у самого края стенки, отломанной неровно, словно её выгрызло чудище размером с дом. – А чего всё не убрал?

Глаттони задёргал носом. Он дышал прерывисто и шумно, рвался вперёд со страстью почуявшей кровь гончей. Дикий голод гнал его вперёд, туманил разум и взгляд, бугрился под прилипшей к телу рубашкой отростками рёбер.

Глаттони нужно было отвлечь, пока крыша окончательно не съехала.

Энви толкнул его на дорогу, заметённую песком и мелким мусором. Глаттони устоял. Уперевшись кулаками в каменные осколки пути, он медленно повернулся к брату с приоткрытым ртом.

Каракал с рычанием прижался к земле. Шерсть вздыбилась, клыки обнажились до самых дёсен. Глаттони наклонился к нему так, что их глаза оказались на одном уровне, и прижался нос к носу.

– От тебя вку-усно па-ахн…

Энви с размаху заехал когтистой пятерней ему по скуле. От удара обжора налетел спиной на хлипкий забор, запнулся и завалился за него с глухим вскриком. Каракал перескочил через забор, навис над братом так, что он оказался зажат между лапами, и впился взглядом в глазки-рисинки. Сквозь муть голода в них проступало недоумение.

– Я тебе не жрачка, понял?!

Лицо обжоры сморщилось, как размякший пластилин.

– По-онял.

– Тогда вставай!

Глаттони замешкался. Раздражённо зашипев, Энви вздёрнул его за шкирку зубами и швырнул на забор. Глаттони неуклюже взмахнул руками, но его это не спасло: миг спустя он уже висел поперёк досок. Хлипкая древесина заскрипела под его весом.

Каракал перемахнул через преграду и устремился по улице прочь.

Из чада улиц Энви вырвался на простор вокзала. Цель он приметил издалека: ишварит подбирался к последнему вагону товарного поезда. Раненую руку он подвязал, даже повязку соорудил, но кровью от него всё равно несло за милю.