Текст книги "Семилистный клевер (СИ)"

Автор книги: Эккираптор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Энви вернулся к мороженому. Когда Прайд являлся в человеческом сосуде, общаться с ним было куда проще, но портить выходной разговором со старшим братцем в планах Энви не значилось. Слава Отцу, приёмная мать чертёныша придерживалась того же мнения.

– Мам, а сколько осталось до Дня Добрых Дел? – спросил Прайд, изучая кольцо на её руке.

Почуяв неладное, Энви набрал полную ложку мороженого и проглотил её целиком, почти не жуя. У него сразу же заныли зубы, но Энви набросился на остатки десерта, как будто не ел до этого неделю.

– Он сегодня, дорогой, – женщина ласково взъерошила волосы своего чертёнка.

– Правда? Тогда, может, пригласим их? – Прайд посмотрел ей в глаза, состроив самую наивную мордочку, какую Энви только видел.

Он заскрёб ложкой по дну креманки. Пора было валить, пока жёнушка Расса не передумала.

Дожёвывая мороженое на ходу, Энви вскочил со стула, глянул на Ласт и издал тихий страдальческий стон: сестра разбирала пирожное на тесто и ягоды как ни в чём не бывало.

– Пошли! – шикнул ей Энви.

– Вы куда-то торопитесь? – расстроенно спросил теневой чертёныш и притопнул несколько раз. Энви нахмурился, соображая, что Прайд хотел этим сказать.

В его своеобразном танце прослеживался ритм. На третьем повторении Энви признал морзянку.

«Остановись. У меня новости».

– Во-овсе нет, – протянул Энви с натянутой улыбкой. – Но, честно сказать, не хотелось бы вас стеснять.

– Но там же большой стол, места всем хватит, – обняв мать за руку, возразил Прайд. – Правда, мам?

Женщина колебалась, но уже было видно, кто победил. Прайд давил на неё изощрённо и почти незаметно, сдобрив тонкий кнут манипуляций большущим пряником в виде желания помочь незнакомым людям.

– У тебя такие руки мягкие, – поглаживая её по запястью, протянул Прайд. – И сердце тоже. Мягкое-мягкое!

Её глаза увлажнились. На лице Прайда мелькнула победная улыбка, но Энви его радости не разделял. Мелкий подонок лишил его части выходного, который и так выпадал раз в пятилетку, хотя мог обойтись тенью из-под того же стола и без проблем передать свои новости.

– Хорошо, дорогой, – пролепетала она, смаргивая слёзы.

– Ура-а! – рассмеялся Прайд и прижался к ней. – Мама, ты такая хорошая!

Энви выдохнул сквозь стиснутые зубы. На язык так и просились непечатные гадости в адрес старшего братца и алхимического божества по прозвищу Истина. Вот что ей стоило устроить так, чтобы они с Прайдом разминулись?

– Идём, идём! – Прайд замахал ему рукой и поскакал к дверям.

Ласт плавно поднялась из-за стола и с усмешкой отдала честь мадам Брэдли и её телохранителю. Кадык мужчины дёрнулся, будто он глотал воду. Ласт окинула его быстрым и цепким взглядом и повернулась к женщине.

– Солярис, – Ласт приобняла Энви за плечи и выдвинула вперёд. – А это мой брат Алтон. Для нас честь видеть вас лично.

– И для меня, – приветливо отозвалась жена Расса.

Энви даже не сомневался, что она врёт. Ещё пять минут назад эта женщина выглядела так, будто вот-вот отдаст приказ отогнать их от сына. Стоило отдать ей должное, женщина умела прятать недовольство за маской вежливости.

Уроки Расса она неплохо усвоила.

Энви изобразил полупоклон и покосился на телохранителя. Мужик таращился на него, явно избегая гипнотизирующего взгляда Ласт. Мощный, с бесцветными глазами и грубо вылепленным лицом, он походил на айсберг, от которого так и несло уверенностью на грани высокомерия.

Энви низко опустил голову, скрывая гримасу отвращения. Не будь здесь Прайда, охранник уже познал бы, насколько хрупкой бывает уверенность, основанная на грубой силе, насколько беззащитен он сам под давлением чужой воли. Но пока Прайд следил за ними, Энви мог довольствоваться только мыслями о ничтожности ходячей глыбы.

Взгляд Прайда ощущался всюду. Человеческие глаза были лишь частью рассеянной по теням системы, охватившей всю страну и в особенности Централ, где истинная сущность Прайда была ближе к своему сосуду по имени Селим. Постоянное ощущение его присутствия подавляло, и эти тиски не отпускали даже в слепых зонах Прайда.

– Нас ждут, – прошептала на ухо Ласт.

Энви воровато покосился по сторонам. Вокруг была тысяча и одна возможность испортить Прайду всю малину.

– Ещё не поздно сделать так, чтобы не ждали, – подмигнул сестре Энви.

Он шагнул к первому же столику, который попался на глаза, и навис над сидевшим за ним парнем. Растрёпанный и тонконогий, как кузнечик, в опрятной, но потёртой куртке, под которой виднелась расстёгнутая рубашка, он высасывал коктейль через зеленоватую трубочку. Энви презрительно сморщил нос: запахи рома и лайма окутывали парня плотным туманом.

На плечо легла мягкая рука Ласт. Энви дёрнул плечом, но сестра притянула его к себе, обняв со спины.

– Не зли Прайда.

– Ему, значит, можно, а мне нет? – с досадой процедил Энви.

– А тебе нет, – выдохнула Ласт.

Энви с презрением глянул на парня. Пьяные людишки вели себя, как недоразвитые, зато охотно поддавались на провокацию.

– Эй, пьянь, – зашипел Энви.

Парень поднял голову с явным усилием, словно она была сделана из чугуна, и подслеповато прищурился.

– Кто пьянь? – благодушно поинтересовался парень, раскорячившись на стуле звездой.

Энви тихо взвыл. Ну почему ему попалась такая миролюбивая сволочь?!

Безразличие на лице пьяного вдруг сменилось интересом, и в его глазах появился знакомый Энви огонёк.

– О, кака… о-о-о-о! – пьяный разглядывал Ласт с откровенным бесстыдством, облизываясь и потирая руки. – Девш… де-ву-шка! Не хтите прсие… при-сес-сть?

Энви рванулся из рук Ласт с торжествующим воплем:

– Щас ты у меня присядешь!

Энви пинком отшвырнул лёгкий столик, схватил противника за грудки и сдёрнул со стула. Парень испуганно заморгал.

У двери кафе кто-то сдавленно охнул. Энви затряс пьяницу так, что он трепыхался в руках, как кукла. Парень бормотал извинения заплетающимся языком, пытался отстраниться, а потом выругался.

Энви ударил его под дых. Задохнувшись, парень сложился пополам и повис на руке.

Взгляды посетителей схлестнулись на них. Энви всем телом ощущал их испуг, растерянность и зарождающийся гнев, и по коже бежали мурашки, словно он стоял под горячим душем. Над всеми их взглядами доминировал один, пронзительный и тяжёлый. Прайд не был им доволен, да и к чёрту!

У кафе раздались невнятные крики. Встряхнув головой, Энви отвёл руку для удара.

– Не надо! – Прайд повис на локте, не давая ударить смертного, на которого плевать хотели они оба. – Мистер, простите его!

– Он оскорбил Солярис, – зарычал Энви, встряхнув парня за шиворот. – И он за это ответит!

Прайд надавил на ногу. Тень от ботинка вытянулась, впилась в лодыжку ледяным кольцом кандалов.

Энви тяжело засопел. Огонь негодования обжигал грудь, но он не мог себе позволить большей вольности. Прайд ясно намекнул, что не даст зайти дальше.

Пьяный сбивчиво оправдывался. Энви не вслушивался. Что его оправдания стоили, когда эта зараза пыталась подкатить к Ласт, ещё и так неуклюже? Энви и до того выводили из себя вечно меняющиеся спутники сестры, но пьянчуга возвёл его отвращение в абсолют. Стоило только представить, как он касался Ласт потными руками, и кровь приливала к вискам. Этот смертный не стоил даже искры её философского камня, он не имел права думать о чём-то большем, чем взгляд с приличного расстояния!

Энви отпихнул его. Парень попятился и грузно шлёпнулся на стул. Он вжался в спинку, затравленно глядя на гомункула.

Теневое кольцо сползло по лодыжке и втянулось в темноту под ботинком Прайда, когда над ними навис телохранитель. Сжимая кулаки, он вперил в Энви пристальный взгляд. Энви уставился на него в ответ. Пока Прайду не угрожала реальная опасность, телохранитель не смел его и пальцем тронуть.

Задрав голову, Прайд улыбнулся хранителю и потянул брата в сторону, щебеча про важность Дня Добрых Дел и прочую суетную мишуру, в которой было столько же смысла, сколько в существовании недобитого пьяницы.

– Алтон всегда так обо мне беспокоится, – прорвался сквозь речь Прайда мелодичный голос сестры. – Уж простите его буйный нрав.

Мадам Брэдли смотрела на Энви с сомнением. Похоже, её желание тащить с собой неуравновешенного укатилось в глубокий минус. Их стремления совпадали, но Энви мешал уйти вцепившийся в локоть Прайд.

– Мы же его простим, да, мам? – обеспокоенно спросил старший братец. – Мистер Алтон не хотел ничего плохого, так ведь?

– Ваше стремление защищать честь мисс Солярис похвально, но, прошу, больше никаких драк, – женщина постаралась придать голосу строгости, но она скорее просила, чем приказывала. – Договорились?

– Договорились, – Энви вызывающе посмотрел ей в глаза. – Полагаю, этажом выше сидят люди большего ума, чем эта пьяная свинья.

Она едва заметно поморщилась на последнем слове.

– И, Селим, дорогой, не убегай так больше. Хорошо?

Прайд тряхнул тёмными кудрями в знак согласия и повёл Энви дальше, к резной двери. Мелкие завитушки покрывали древесину запутанной рябью, которую венчал золочёный герб Аместриса под самой вывеской. Вместо нормальных ручек тоже был дракон. Энви с усмешкой провёл по нему ладонью. Местные верили, что изображение символа Аместриса не только подчеркнёт официальный статус заведения, но и отгонит беды. Каким образом кусок металла мог уберечь человека от его же глупостей, они предпочитали не думать.

Прайд тащил его к лестнице, изредка оглядываясь на мать с Ласт, которая развлекала жену Расса разговором о шляпках. Он так отвлёкся, что запнулся на лестнице и чуть не утянул Энви следом.

Мадам Брэдли тут же бросилась к ним.

– Мне не больно, – выпалил Прайд, с улыбкой глядя в перепуганное лицо женщины.

Энви скосил глаза на кровоподтёк на коленке. Синее пятно стремительно рассасывалось. Пусть регенерация человеческого сосуда не обладала зрелищностью, она была нечеловечески быстрой, как и положено у гомункулов.

Хоть Прайд и уверял мать, что не ушибся, она сопровождала их до самого верха лестницы, а потом и до мраморного столика у окна. Только когда Прайд прыгнул на сиденье, она вздохнула с облегчением.

Хорошо ей, не знающей, что истинная сущность Прайда способна без труда разрушить дом до фундамента и удушить из тени целый отряд, не подняв переполоха. Для неё он оставался безобидным Селимом. Она спрашивала, не болит ли у него коленка, гладила по голове и с тревогой поглядывала на Энви, который сидел между ней и Прайдом. Как будто это его вина, что старший братец захотел усесться у окна, заперев его между собой и матерью!

К ним подлетел улыбчивый официант. Подобострастно склонившись перед первой леди Аместриса и её сыном, он записывал заказ в блокнот и кивал. Уточнив, что пока это всё, официант упорхнул на кухню, оставив после себя запах древесно-мандаринового парфюма.

Ожидая заказ, Энви разглядывал помещение. На втором этаже было куда тише и темнее, чем на первом, словно они сидели в будуаре знатной хозяйки. Из полумрака выплывали белые соцветия столов. Они стояли группами, по два-три рядом, и только их стол расположили в отдалении от остальных.

Женщины продолжили разговор про новую моду. Прайд внешне скучал и отбивал по столу один и тот же ритм. Телохранитель стоял неподалёку, подпирая стенку.

«У Глаттони проблемы, – передавала морзянка. – Ишварит попался не по зубам».

Энви уставился на брата, вскинув брови. Какие ещё проблемы могли возникнуть у здоровяка, способного перемолоть камень в труху?

«У него несварение?» – отбил Энви пальцами по столешнице.

Прайд нахмурился. Он простучал первые слова ответа, когда к ним подлетел тот же официант, уже с подносом. На лаковой посудине белели блюдца с пирожными и пенились коктейли.

Тут же просветлев лицом, Прайд обратился к официанту:

– Спасибо! А можно, я вас угощу?

Официант растерянно глянул на мадам Брэдли. Наверняка он бы больше обрадовался чаевым, чем такому угощению, но верный образу Прайд не обращал внимания на такие мелочи. Порывшись в карманах, он достал шоколадную монету и вручил официанту.

Юноша принял монету с низким поклоном и тысячей благодарностей, но в его глазах мелькнуло разочарование. Пожелав им приятного времяпровождения, официант умчался к другому столику, где сидела пара в расшитых золотом костюмах и девчонка в пышном платье цвета лотоса.

Прайд придвинул к себе двухэтажное пирожное. Нетерпеливо облизнувшись, отделил узким ножичком небольшой кусок и отправил в рот, постукивая ногой в притворной задумчивости.

«Глаттони его и цапнуть не успел. Ишварит убил его несколько раз и сбежал. След ведёт на север».

Энви подвинул к себе блюдце с шоколадно-кремовой шкатулкой и отломил часть крышки. С минуту он молчал, хрустя шоколадом. Чтобы доставить проблемы вечному обжоре, надо самому быть не совсем человеком. Но кем бы ишварит ни был, химерой или просто тренированным бойцом, у Прайда не должно было возникнуть с ними трудностей.

«Почему сам не разберёшься?» – оттарабанил Энви, разбирая содержимое съедобной шкатулки.

Прайд притянул к себе молочный коктейль.

«Потому что у меня свои задачи».

Энви так яростно потянул свой коктейль через трубочку, что на него обернулась девчонка в пышном платье. Вот же зараза!

«Я занят Мустангом и Элриками».

На какое-то время Прайд замолчал. Он неспешно потягивал коктейль с такой шапкой пены, что она занимала почти треть стакана. Энви наблюдал за женщинами. Жена Расса слушала Ласт, изредка отпивая кофе. Энви поморщился: рассказ о тонкостях оперы был хуже жужжания комара над ухом. Не пристало гомункулам закапываться в историю человеческих попыток увековечить себя хотя бы в памяти других людей.

«Оставь их Ласт, – простучал Прайд по стакану. – Она передаст книги. Ты поможешь Глаттони разобраться с ишваритом».

Даже без слов Прайд умудрялся передавать непререкаемый тон, от котоорого в груди просыпалось жгучее раздражение. Прайд вертел им, как вздумается, не желая и слышать чужое мнение.

Энви сдавил в руке стакан.

Стекло брызнуло во все стороны. Послышался вскрик.

Энви вскочил, испуганно глянул на мадам Брэдли. Расс за свою жену кого хочешь на лоскуты порвёт, и прятаться от него можно хоть вечность, пока не найдёт и не заставит ответить.

Осколки лежали на столе, в двух белых лужицах, словно захлёбывались в крови, но мадам Брэдли они не задели.

– Однако, какое тонкое стекло, – невозмутимо заметила Ласт с другой стороны стола.

– Прошу прощения, – севшим голосом произнёс Энви. – Полагаю, мне стоит уйти?

Её взгляд вдруг смягчился. Энви тяжело вздохнул. Он-то надеялся, что женщина хоть сейчас рассердится и выгонит его прочь, а получилось только вызвать её расположение.

– Что вы, это же просто стакан, – пролепетала она и, привстав, посмотрела на сына. Прайд сидел на кресле, поджав ноги, и с любопытством разглядывал лужи на скатерти.

К ним подлетел уже знакомый официант, бледный, как разлитые остатки напитка. Он извинялся за слишком тонкое стекло и заляпанную скатерть, хотя мог свалить всё на Энви и заставить его хотя бы заплатить. Мозги ему от страха совсем отказали, раз он таким шансом не воспользовался.

Им выделили другой столик, тоже у окна, но с видом на площадь. Официант ухаживал за ними с таким усердием, словно они были дорогими гостями в его доме, перешучивался с Ласт и краснел от каждой её фразы, каждого движения, но головы не терял и то и дело косился на мадам Брэдли.

– Не беспокойтесь, вам сейчас всё принесут, – уверял он Ласт, подмигивая ей с мальчишеским весельем.

– М-м, надеюсь, лично вы? – Ласт склонила голову набок и на миг накрыла его руку своей.

Энви со вздохом подпёр щёку рукой. Похоже, он один здесь томился в ожидании, пока подойдёт к концу клоунада с угощением в честь дня, который и праздничным-то не считался. Кафе было большой паутиной, в которой его подстерегал паук-одиночество, невидимый и безвредный для всех, кроме него.

Энви вздохнул снова и опустил глаза на чистую скатерть.

Плеча ласково коснулась чья-то рука. Энви исподлобья глянул на Ласт. Она листала журнал с цветастой обложкой, значит…

Он покосился на мадам Брэдли. В её глазах светилось непонятное ему тепло. Так она всегда смотрела на Селима, но сейчас этот взгляд был обращен к Энви.

Энви отвернулся, облизываясь и сводя плечи в инстинктивном жесте защиты. От философского камня по телу отравой разливался жар. Что она задумала?

– Не переживай так, – жена Расса погладила его по предплечью. – С кем не бывает?

Энви перехватил быстрый, рысий взгляд Ласт. В тёмных, как сгустившаяся кровь, глазах сестры застыло удивление.

Он должен был что-то сказать, прервать неловкое молчание, но в горле так пересохло, что он смог только просипеть «спасибо» и закрыть руками лицо. Не хватало ещё, чтобы жена Расса заметила его растерянность!

– Ну-ну, – её мягкий тон жалил хуже ос, но женщина и не думала замолкать.

Прайд явно наслаждался этой пыткой, раз не спешил вмешиваться. Энви посмотрел на него сквозь пальцы: старший братец с сосредоточенным видом складывал из салфетки журавлика.

Оба родственничка оставили его один на один с женщиной, которая за секунду разрушила выстроенный им план поведения. Энви замирал под её слабыми руками, надеясь, что она прекратит и переключится на Селима. Энви терялся, не понимая, как следует на неё реагировать. Он привык обрабатывать военных, терпеть их грубоватые подтрунивания, выпивать с ними и резаться в карты; он знал, как стоит обращаться с детьми, чтобы завоевать их расположение. Но что Элрики, что мадам Брэдли вели себя неправильно. Они ломали всю игру с лёгкостью ветра, сметающего листья с ветвей.

Они заставляли задуматься, так ли уж прав был Отец, проповедуя путь отчуждения. Люди могли выживать, только сбиваясь в семьи, но почему тогда и создатель велел называть себя Отцом?

Голова закружилась, и Энви с тихим стоном сжал виски. У Отца были мотивы поступать именно так. Может, он насмехался над человеческой природой, когда называл детьми тех, кто так отличался от него.

– Пожалуйста, – раздался высокий голос официанта.

Энви поднял на него глаза. Прилизанный парень приличия ради улыбался мадам Брэдли, но косил глазами на Ласт, которая неторопливо снимала пробу с самого верха лакомства.

Прайд сразу же оживился, бросил недоделанного журавлика и придвинул к себе блюдце с расписанным кремом пирожным. От толчка журавлик отлетел к Энви. Он потянул руку к недоделке-оригами, подхватил поделку двумя пальцами. У Энви никогда не хватало терпения на бумажные пазлы, но сейчас он готов был творить что угодно, лишь бы отвлечься от крамольных мыслей и жены Расса.

– Тебе нравится оригами? – с одобрением спросила она.

Энви бросил на неё быстрый взгляд. Раз уж мадам Брэдли не собиралась оставлять его в покое, её следовало отвлечь.

– Да пробовал пару раз в детстве, – Энви выдержал небольшую паузу. – Я сейчас даже такого журавлика не сложу, наверное.

Он положил оригами между ними. Бумажная наживка закачалась, как на ветру.

– Это же совсем не сложно, – женщина положила поделку на ладонь. – Но этот журавлик почти готов… Ему только крылья сделать осталось.

Энви вытянул из керамического гребешка на столе ещё одну салфетку и положил перед ней. Бескрылый журавлик перекочевал обратно к Прайду.

Мадам Брэдли взяла в руки «холст» и сложила пополам, потом ещё пополам, отвернула часть двойного треугольника. Она перебирала пальцами по бумаге, там складывая, здесь расправляя, пока из салфетки не сформировалась копия оригами Прайда, а потом так вывернула нижнюю часть, что получились крылья.

Между двух блюдец закачалась бумажная птица. Энви ткнул её пальцем, и оригами завалилось набок, будто подстреленный журавль.

Оригами было самым бессмысленным занятием, что он видел.

И самым удивительным в мире.

========== Глава 28 ==========

Под подошвами хрустело выбитое стекло. След из осколков вёл к чёрным провалам окон, за которыми слышался тихий плач. В контрасте с перебитыми окнами стены приюта казались белым саваном.

Альфонс прижался к боку Огненного, напряжённый, как кошка перед прыжком.

– Там ревёт кто-то, – тихо сказал Эдвард.

– Не беги, – шёпотом предостерёг его Рой.

Сунув руки в карманы, Эдвард словно невзначай зашагал быстрее, но, чем ближе они подходили, тем медленнее он шёл. Когда до двери осталось всего несколько шагов, мальчишка остановился.

– Ксинкс же ещё тут, да? – глядя на тёмное пятно на крыльце, спросил Эдвард.

Рой молча взялся за ручку и толкнул дверь.

Истерзанные внутренности бывшего прибежища для животных покрывали следы лап и грязных ботинок. Чайная лужица на стойке в полумраке отсвечивала алым. Лёгкие забивал непривычно сильный запах шерсти.

Со стула порывисто вскочила тонкая фигурка. Луч из оконного проёма высветил серебристые волосы и огромные тёмные глаза. Она силилась что-то сказать, но у неё получалось только всхлипывать.

Отпустив руку, Альфонс подбежал к Мари, вгляделся в её заплаканное лицо и с отчаянием выпалил:

– А Ксинкс, он здесь?

Она пожала дрожащими плечами.

– Я посмотрю! – метнувшись ей за спину, на бегу крикнул Альфонс.

Его шаги быстро стихли за дальней дверью, но через пару мгновений он вылетел обратно и с разгона врезался в стену. Он вжался в камень, в ужасе таращась на приоткрытую дверь.

Альфонс так и смотрел в одну точку, когда Рой развернул его от злосчастной двери, приобняв за плечи.

– Там, там…

– Ксинкс? – тихо уточнил Рой.

Альфонс помотал головой и воззрился на него широко распахнутыми, но сухими глазами.

– В-вольеры.

Рой не успел уточнить, что именно он имел в виду: подоспевший Эдвард распахнул дверь пинком и замер на пороге, со свистом втягивая воздух.

Дальше объяснений не требовалось.

Клетки поменьше утащили, у тех, что покрупнее, выбили замки, и повсюду всё было перевёрнуто вверх дном. Стояла такая тишина, что сразу становилось понятно: здесь никого не осталось.

Эдвард шумно фыркнул и зашёл внутрь.

– Эй, Ксинкс! Кси-инкс, ау!

Его звонкий голос эхом разнёсся по разгромленной комнате. Переступив через миски, которые в беспорядке валялись на полу, он сел в опасной близости от вольера и заглянул внутрь.

– Ха! Да он здесь!

Вместо привычного шипения ответом была тишина. То ли Ксинкс был слишком напуган, то ли Эдвард принял за него светлую тряпку.

– А почему… почему он не отвечает? – дрожащим голосом спросил Альфонс.

Младший мальчишка смотрел на Роя с такой надеждой, словно он знал ответы на все его вопросы.

– Не знаю, но он на меня та-ак таращится! – громко ответил Эдвард.

Альфонс часто заморгал, явно сдерживая слёзы.

– А ты не придумываешь?

– Ты чего? – Эдвард бросил на брата обиженный взгляд. – Тут он, живой!

«Таращиться» он мог и будучи мёртвым. Много ли надо вечно встревоженному котёнку, чтобы сердце остановилось от ужаса, когда в приют вломились чужаки?

Отгоняя от себя эти мысли, Рой прошёл в комнату. Поначалу Альфонс держался рядом, но не выдержал и рванул к брату. Альфонс с размаху плюхнулся рядом с ним и заглянул в вольер.

Ребёнок сдавленно вскрикнул.

Рой опустился позади них и вгляделся в полумрак вольера. Миска лежала поверх скомканных тряпок, а в самом дальнем углу застыл белый, как призрак, котёнок. Он дрожал всем телом, то и дело облизывался и смотрел не моргая, словно страшился пропустить удар.

Живая стянутая пружина могла распрямиться в любой момент и напасть первой.

Осторожно подвинув Альфонса, Рой запустил руку в вольер. Сантиметр за сантиметром он приближался к Ксинксу. Кот следил за ним в полном молчании, только нос нервно дёргался, втягивая воздух.

Ксинкс вдруг мяукнул. Отрывистый и громкий звук напугал его самого, и котёнок шарахнулся к Рою, проскользнул под рукой и забился под ноги, продолжая истерично вопить. Он кричал взахлёб, тыкался мордой в попытках забраться ещё глубже.

– Натерпелся, бедный, – прошептал Альфонс, погладив его по спине.

Ксинкс с воем вцепился в штанину Огненного и полез по ней, как скалолаз по горе. Он забрался на колени в пару рывков, встал на задние лапы в попытках забраться под плащ, но когти бессильно скользили по ткани.

Огненный отодвинул полу плаща и накрыл ей котёнка. Ксинкс прижался к нему. Хрупкое тельце тряслось от холода, который ощущался даже сквозь ткань, но кричать котёнок перестал.

– Мы же не оставим его здесь? – Альфонс покосился на развороченный вольер и, пару секунд поколебавшись, выудил оттуда металлическую миску.

– А это зачем? – хмуря брови, спросил Эдвард.

– Надо же ему запах знакомый оставить. Игрушек у него там нет, вот и… – покрутив миску в руках, младший глянул поверх неё на Роя.

Он выпрямился, придерживая рукой котёнка под плащом. Ксинкс беспокойно завозился, достал до пуговицы и потянул её на себя с глухим урчанием. Едва Рой откинул плащ, он замер с добычей в зубах, тревожно блестя круглыми как пуговицы глазами.

Альфонс встал на цыпочки и тоже посмотрел на котёнка. Ксинкс фыркнул. Белые клочки шерсти встопорщились по позвоночнику, обнажая зарубцевавшиеся раны.

Рой накрыл котёнка плащом. Сердитое фырканье прекратилось – его сменило методичное похрустывание пуговицы на зубах чертёнка-альбиноса.

– Дай ему отойти немного.

– Он мне и так не дастся, наверное, – вздохнул Альфонс, не сводя горящего взгляда с его плаща.

– Мне же дался.

За спиной вдруг раздался грохот. Ксинкс зашипел, впиваясь когтями в ладонь сквозь плащ, но его голос затерялся в пронзительном мяуканьи другого котёнка.

Эдвард выскочил из-за отдалёного вольера, держа в руках живой светло-рыжий комок.

– Ещё живой! – торжествующе возвестил Эдвард. – Эй, Мари, Мари!

Послышались лёгкие шаги, и в проходе появилась Мари. Она остановилась на пороге, теребя в пальцах кончик косы и нервно покусывая припухшие губы.

Рыжий котёнок пискнул, ткнувшись мордой Эдварду в руку. Она вздрогнула от звука, уставилась на мальчишку неверящим взглядом.

– Лия, – голос девушки задрожал. Она судорожно вздохнула, глотая слёзы.

– У-у-у какая, Ли-ия, – Эдвард почухал котёнка за ухом. – Прямо дворянка.

Лия согласно мяукнула.

– А пряталась, как щенок нашкодивший, – ворчливо продолжал Эдвард. – Еле откопал.

Мари опёрлась о дверной косяк. Рой шагнул к ней, но девушка махнула рукой, отказываясь от помощи.

– Простите, я… – она снова шумно вздохнула. – Сейчас всё пройдёт. Я просто как это увидела… – Мари зажмурилась и торопливо вытерла глаза рукавом.

– Понимаю, – Ксинкс полез выше, и Рой перехватил его другой рукой. Из-за застёжки плаща показалось драное ухо.

– Так вы нашли?.. – прошептала она, разглядывая плоскую морду Ксинкса. Завидев её, котёнок шмыгнул под защиту плаща.

– Ага, там сидел! – Эдвард показал на перевёрнутый вольер. Лия с протестующим мявком повисла на его плаще. – Так, не цепляйся!

Лия демонстративно куснула его за палец, но тут же лизнула, словно извиняясь за своё поведение.

– Имя дворянское, поведение свинское.

Кошка чихнула, когда Эдвард коснулся пальцем розового носа.

– И ничего не свинское, – перехватывая Лию у него из рук, пробурчал Альфонс.

Лия прижалась к нему, тараща на Роя тёмные глаза. Похоже, кошка его побаивалась, зато к Альфонсу льнула и пряталась у него на груди, ища защиты.

– А чего она кусается?

Обмякший Ксинкс качнулся, накренился вперёд и чуть не свалился с ладони. Вздрогнув, котёнок с шипением собрался в тугой комок.

– Мы возьмём? – прекратив препираться с братом, спросил у Мари Альфонс и качнул миской.

– Да, конечно, – Мари потёрла опухшие глаза. – Всё равно больше н-некому…

Она отвернулась, не договорив. Худые плечи вздрагивали под сарафаном, выдавая беззвучный плач.

Приблизившись, Рой коснулся её плеча.

– Часть из них могла разбежаться. И если так, они могут найти себе хозяев.

– Я не понимаю, – срывающимся голосом прошептала Мари. – Мы же никому не мешали…

Мешать-то не мешали, зато четвероногой еды для оборванцев из трущоб здесь было навалом.

– Придурки всегда повод найдут, – высказался Эдвард.

– Но их же выловят, да? – Альфонс смотрел на Роя с такой надеждой, словно ждал, что он покарает нарушителей лично.

Как будто фюрер пошлёт государственного алхимика на отлов мелких преступников. Пока они не мешали государству в целом и не сговаривались с подпольной оппозицией, Брэдли подобным сбродом не интересовался. Да и кому вообще сдался приют на окраине города, рядом с районом, который и патрулируют-то через раз?

– Конечно, выловят, – выдохнул Рой.

Альфонс улыбнулся ему, поглаживая Лию. Кошка благодарно мурчала.

Рой уже предчувствовал вопрос, который младший мальчишка собирался ему задать. По глазам было видно, что Альфонс не хотел оставлять вторую выжившую кошку в этом раздрае.

Один кот ещё куда ни шло, но двое?

Будь приют в целости, Рой отказал бы не раздумывая. Ласковой кошке куда легче найти хозяина и куда сложнее ужиться с собратом-альбиносом, который вряд ли потерпит присутствие другого котёнка. Но оставлять её посреди развороченного убежища совсем не дело. Сейчас работникам приюта будет не до Лии. Им бы с самим приютом разобраться и пропавших животных найти. Как и новое место, чтобы подобного не повторилось.

– Вы, случаем, не собирались её забрать? – Рой кивнул на рыжий комок на плече Альфонса.

Мари покачала головой.

– У меня пёс дома. Он не даст.

– Как её вообще ещё не забрали? – уперев руку в бок, поинтересовался Эдвард. – Она ж как пончик пушистый!

Губы девушки дрогнули в улыбке. Оправив юбку сарафана, Мари провела рукой по волосам.

– К ней приходила одна девочка с мамой. Но их уже недели две не видно. Может заняты, а может и… передумали.

– Передумали, – эхом отозвался Альфонс. – А может… может мы её, ну…

Альфонс мял в пальцах край рубашки и смотрел на Лию, которая мирно вылизывалась у него на руках.

– Просто, её же никто не возьмёт, – тихо добавил он.

– Ага, а Ксинкс её не порвёт? – вмешался в разговор Эдвард. – Он же у нас, ну, бешеный немного.

Альфонс почесал кошку под подбородком, и Лия выгнулась, подставляя шею. Кошка млела под его пальцами, ловила их лапами, подтягивала к морде и тыкалась в них носом.

Ксинкс снова высунулся из-под плаща. Глаза альбиноса тревожно заблестели в приглушённом свете, язык прошёлся по коротким усам, и Ксинкс с отрывистым мяуканьем боднул Роя в подбородок. В шею упёрлись холодные уши, слишком большие для хрупкого тельца.

Ксинксу явно не нравилось здесь находиться: стоило ему вылезти, как обрубок хвоста задёргался в такт утробному вою. Прижав уши, Ксинкс дёрнул носом. В воздухе мелькнула белая лапа.

– Иди пуговицы грызи, – Рой надавил на его голову ладонью, но Ксинкс выпрямился, упираясь. Усы альбиноса встопорщились, как иглы дикобраза.

– Так… можно?

– Можно, – вздохнул Огненный. Наверное, он поступал неправильно, но не бросать же беспомощное существо, когда есть возможность приютить?

Альфонс рассмеялся, закружился вместе с Лией. От радости он бросился обнимать всех по очереди, но стоило ему только подойти к Рою, как из-под плаща зашипел потревоженной змеёй Ксинкс.