Текст книги "I was whole, whole I would remain (ЛП)"

Автор книги: dwellingondreams

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Благодарю, – сказала Лианна, хотя сам Брандон никогда не принял бы молитвы Семерым за него. Она молилась прошлым вечером. Молилась, чтобы он остался жив. Она не могла заставить себя желать смерти Эртуру Дейну, но она хотела… Она хотела, чтобы Брандон был в порядке. Она хотела, чтобы он отправился домой, с отцом и женой, как и должен был еще несколько месяцев назад. Она не хотела, чтобы все это случилось. Она хотела исчезнуть.

Гвенда ушла, и Лианна отвернулась от яркого света, падающего в окно. Ей хотелось темноты и бури. Она хотела, чтобы Королевскую Гавань накрыл снегопад, покрыл все красное чистой белизной. Но зима уже давно прошла. Она задумалась, готовились ли Элия и ее дамы к суду, в этот самый момент. Проводил ли Рейгар время с ней? А что с его детьми? Теперь ее не била ревность, в ней была только пустота. Ей надо было поговорить с Элией, принести ей извинения, но что хорошего из этого выйдет? Что сделано, не изменишь. Она никогда не вернется домой.

В дверь раздался тихий стук, и сир Джейме открыл ее снаружи, чтобы впустить Рейгара. Она никогда не была заперта в этих комнатах, но снаружи всегда стоял королевский гвардеец. Лианне не надо было спрашивать, зачем. Чтобы и других держать снаружи, потому что Рейгар боялся за нее, волновался почти ненужно, и чтобы держать внутри ее. Это было как в Башне Радости. Она считала себя там свободной. Она не могла быть более неправа. Это все равно была клетка, просто она была слепа, обманывая себя, думая, что может проскользнуть сквозь золотые прутья. Если бы она тогда передумала, если бы сказала Рейгару, что это ошибка, что это было неправильно, послушал бы он ее слова, отпустил бы домой?

Ей нужно было знать ответ.

– Ты даже не посмотришь на меня, моя леди? – нежно спросил Рейгар. Лианна подняла взгляд, с облегчением отмечая, что ее глаза не были мокрыми. Она плакала, после всего. Когда отец ушел со встречи с Брандоном, когда она вернулась в комнату, и их слова эхом отзывались в ее голове, и когда она закрывала глаза, она видела перед собой лицо Элии, когда та отдавала им маленькую Рейнис, и она задыхалась и захлебывалась в своих слезах, рыдания сотрясали ее.

– Ваше величество, – сказала Лианна. – Могу я кое-что у вас спросить? – она не могла называть его Рейгаром в последнее время. Не могла вынести его прикосновений. Он пытался обнять ее, поцеловать, на следующий день после встречи, говорил ей, что все будет хорошо, что ему очень жаль, так жаль, что ей пришлось все это вынести, и она вырвалась из его рук, и убежала на другую сторону от кровати, крича ему, чтобы он не смел к ней прикасаться. После этого он ушел и не приходил к ней целый день.

– Конечно, – сказал Рейгар. – Что угодно, Лианна.

– Когда ты… Когда мы говорили о твоих снах, – сказала Лианна, голосом тихим, но твердым тоном, – ты… ты говорил, что я тебе снилась. Наша общая свадьба. Свадьба льда и огня. Ты говорил мне о зимних розах, мече и щите, что я носила, о богороще, и об олене и волках…О моих братьях и мне на Севере.

– Да, – сказал Рейгар. – Ты все еще снишься мне, Лия. – Он потянулся, чтобы взять ее за руки, но она отдернулась.

«Не зови меня так» – хотела она закричать. «Брандон меня так зовет, Нед так меня зовет, Бен… никогда, никогда, не смей, ты не можешь меня так называть, это мое и их, не твое, никогда не будет твоим».

Но вместо этого она сказала:

– Тебе снилось и другое, но ты никогда мне не рассказывал, что. Ты сказал, что тебе снилась великая опасность. Длинная Ночь и тьма. Ты сказал, боги хотят, чтобы мы были вместе. Ты сказал, я помогу тебе встретить тьму и опасности. Я не спросила тебя тогда, как.

Я должна была, горько подумала она. Я должна была заставить тебя рассказать мне все, а потом сбежать.

Она почти сбежала, когда он нашел ее в доспехах в тот залитый солнцем день. Страх пробежал сквозь нее, несмотря на его мягкую улыбку и нежную красоту. Она была в ужасе, что он приведет ее к его отцу. Она должна была убежать. А она не убежала. Она решила быть храброй, встретить все, что суждено, и осталась, не намереваясь трусить перед ним, отказываясь извиняться. Рейгар был почти в восторге от ее наглости.

– Как? – спросила она теперь. – Как я тебе помогу? Как я помогу теперь хоть кому-то, здесь? Я не помогала тебе захватить трон. Я не помогала Элии и твоим детям. Я не помогала твоей леди-матери.

– Они не понимают этого, но они поймут, – сказал Рейгар. И все же, он колебался.

– Если ты хоть когда-нибудь меня любил,– прошептала Лианна, – то скажи мне правду, немедленно.

Казалось, ему пришлось взять себя в руки.

– Может быть, ты уже мне помогла, – он не смотрел ей в лицо. – Лианна, сны, о которых я говорил, были правдой. Они были правдой, будут правдой. Мы должны были произвести третью голову дракона. Я люблю Элию. Не так, как люблю тебя, но она хорошая женщина, хорошая мать и хорошая королева. Она такая же сильная духом, как ты, но не была достаточно сильна, чтобы родить мне третьего ребенка.

Лианна ошарашенно уставилась на него, кровь, казалось, застыла в ее жилах. Жар прилил к ее лицу.

– Ты…

– Я знал, что ты станешь матерью моей Висении с секунды, как я увидел тебя, – сказал Рейгар. – Ты пришла изо льда, ты произведешь огонь. Наша дочь будет такой же сильной и смелой, как ты. Настоящая принцесса Таргариен, пусть и не из законного брака. Уотерс или нет, когда придет время, весь Вестерос узнает, кто она на самом деле. Дракон, как и ее брат и сестра. Когда настанет Длинная Ночь, они ответят, пламенем и кровью. Они будут нашим спасением. Они отгонят тьму.

– Мне снилась ты, – говорил он. – Ты снилась мне с ребенком на руках. Ты так красиво пела ей, Лианна. История запомнит тебя, как великую женщину. Мои сын и дочь, твоя дочь, они об этом позаботятся. Я знаю, так и будет. Если бы я мог рассказать это твоим родичам, но…

– Боги, – сказала Лианна, отступая от него, – о боги, что ты натворил?

Рейгар спокойно посмотрел на нее.

– Я сделал то, что было нужно. Я дал Вестеросу его Обещанного Принца, и я дам ему сестер, и вместе они вернут век магии и героев.

– Ты не герой, – прошептала Лианна. – Ты лгал мне…

– Я давал тебе обещания, и некоторые из них не удалось сдержать, – поправил он ее, словно терпеливый учитель. – Я не лгал тебе.

– Ты ничего не говорил о ребенке…

Тут он немного обеспокоился.

– Я должен был быть уверен, что ты сделаешь правильный выбор, Лианна. Я не мог рисковать, что это тебя отпугнет. Я знаю, это кажется пугающим. Меня самого это вначале напугало. Но то, что я чувствую к тебе, это…

– Правильный выбор? – выплюнула она. – Как, как это может быть правильным выбором, Рейгар? Разве это кажется тебе правильным? Твоим жене и матери?

– Они не понимают всего, как я.

– Никто не понимает тебя, как ты! – взорвалась она. – Разве… Разве кто-нибудь понимал твоего отца? А ты? Только безумец может…

– Я не сумасшедший, – его мирная уравновешенность испарилась, и теперь перед ней был король во всей своей власти, утверждавший себя. – Ты не представляешь, как это мучило меня. Ты думаешь, я желал этих снов? Этой ноши? Знать, что судьба всей династии лежит на моих плечах? Знать, что один неверный шаг, и мы все обречены? Эйгон – единственный, кто может нас всех спасти. Он и Рейнис, и Висения, совсем как когда-то…

– Разве они спасали нас? – резко спросила Лианна. – Или захватили нас в рабство?

– Из моего рода, – сквозь зубы выдавил Рейгар, – происходят величайшие короли, которых знал мир.

– И худшие, – против воли, ее голос дрожал.

– Я не хочу ссориться с тобой…

– Мой брат может погибнуть! – закричала она. – И ради чего – чтобы я родила тебе бастарда? Ты лгал мне! Если бы ты сказал мне тогда то, что говоришь теперь, я бы никогда…

– Ты сожалеешь только из-за своих жертв, – ответил Рейгар. – Ты не жаловалась ни на что раньше…

– И ты прав! – она почти взвизгнула. – Это мой собственный эгоизм, мой страх за мою семью, я не думала о других, я не думала – или если и думала, то игнорировала! Я нарушила клятвы ради тебя! Боги, я хотела бы, чтобы этого не было, но я нарушила! Клятвы, которые ты принес! Которые принес мой отец! Если бы я могла сразиться вместо Брандона, если бы я могла отдать себя под суд…

– Не говори так…

– Нет, – громко сказала она. – Нет. Я была неправа. Я была очень неправа, ваше величество. Я знала это еще когда люди начали умирать из-за меня, но я была слишком труслива, чтобы признать…

– Ты бы предпочла выйти за Роберта, – холодно сказал он. – Предпочла бы быть несчастна всю жизнь рядом с ним…

– Я бы предпочла, чтобы ты был человеком, каким я тебя считала в Харренхоле, но вся правда была в том венке из роз, только я была слишком глупа, чтобы понять, что я держу в руках. Истину о тебе! – выплюнула она. – Я думала, ты спасаешь меня. Но ты только надел на меня цепи покрасивее. Ты мерзавец. Ты даже сам себе не можешь в этом признаться.

– Достаточно! – он повысил голос как раз настолько, чтобы она отшатнулась, но тут дверь со стуком распахнулась.

Они оба развернулись, задыхаясь, к сиру Джейме, который стоял там, взгляд его зеленых глаз изучал их обоих. Через несколько секунд Лианна поняла, что он разглядывает ее, ища синяки или кровь. Он очевидно думал, что Рейгар ударил ее или собирался это сделать. И она не могла сказать уверенно, что этого бы не случилось. Она совсем не знала короля. Только думала, что знает.

– Пришло время суда, ваше величество, – сказал сир Джейме. Рейгар коротко кивнул и прошел мимо него, оставляя ее позади. Сир Джейме посмотрел на нее. Лианна вдохнула выдохнула, пытаясь успокоиться.

– Вы в порядке, миледи? – спросил он через некоторое время. Выражение его лица нельзя было понять.

– Да, – солгала Лианна и приняла протянутую руку. – Насколько это можно ожидать, сир.

Она заняла почетное место рядом с королевой Рейлой, на верхней галерее тронного зала. На противоположной стороне среди своих людей сидел отец, он решительно смотрел на зал внизу. По другую сторону от Рейлы сидела Элия. Эшара стояла рядом, прижавшись, насколько осмелилась, к каменной баллюстраде. Остальной двор обменивался шепотками. Она заметила, что некоторые передают друг другу деньги.

А потом вошел сир Эртур, потом Брандон, подходя друг к другу с противоположных концов зала. Эртур Дейн был в полном облачении, Рассвет находился в ножнах за его спиной. Она задумалась, болит ли еще его плечо от раны от стрелы. Должно было болеть. Но она не могла видеть его лицо – на нем был шлем с опущенным забралом. Он не держал щита: очевидно, собирался полностью использовать впечатляющий размер Рассвета, держа его двумя руками. Она уже видела, на что способны его жестокие удары.

На Брандоне было меньше брони: кольчужная рубашка, наголенники, полушлем, намного проще украшенный. Он держал его подмышкой; Лианна видела, что он обрил бока головы, а волосы посередине заплел в косу. Он выглядел скорее одичалым, чем лордом.

Один из оруженосцев Брандона подошел, чтобы помочь ему надеть щит на руку. Меч Брандона был куда меньше Льда их отца, но он был такой же жестокий, простая это была сталь или нет. Лианна помнила, как он сражался в общей схватке, улыбаясь в свирепой радости. На нем не было латного воротника, только кольчужный ошейник. Она застыла и напряглась, когда оба мужчины преклонили колени. Брандон был только совсем немного ниже сира Эртура. Он мог двигаться легче, без тяжелой брони, подумала она, надеясь. Она хотела бы, чтобы все было в богороще, это придало бы ему сил.

Дворцовый септон подошел к ним, с кристаллом в руках. Он поднял его над головой. Радужная призма отбросила отблеск на лицо Брандона. Лианна знала, что он не слушает молитвы Семерым. Он уже должно быть помолился вместе с отцом в богороще. Потом септон отошел. Ей хотелось закричать. Она хотела спрыгнуть вниз и встать между ними. Она хотела, чтобы все прекратилось. Эртур и Брандон встали. Они оба обнажили мечи, засверкавшие в тусклых лучах солнца, падавших в верхние окна и через великолепные витражные панели за Железным троном. Там сидел Рейгар, его лицо ничего не выражало.

Эртур повернулся и отсалютовал ему мечом.

– За нашего короля! – прокричал он. Двор одобрительно заулюлюкал и захлопал.

Брандон просто посмотрел на отца.

– За Север, – сказал он тише, но суровее. Северяне поднялись на ноги, выкрикнув приветствие, потом снова сели, как один.

– Можете начинать, – сказал Рейгар.

И началось.

Эртур двинулся вперед, его шаги эхом отдавались по мраморному полу. Брандон собрался, принимая первый удар на щит, сделал ложный выпад влево, потом вправо, заставляя Эртура вертеться на месте, чтобы оставаться лицом к нему. Так продолжалось первые несколько минут. Брандон был легче на ногах, ускальзывая от одного удара, второго, потом уклонился от меча Эртура и смог нанести свой удар. Лианна не думала, что он сможет долго играть в эту игру. Это не было в натуре Брандона, проводить половину в ложных выпадах и отходах. Он пытался вымотать Эртура, прежде чем приступить.

– Неужели Юный Волк не встретит врага лицом к лицу? – выкрикнул вдруг Ричард Лонмаут, и тогда Брандон отразил еще один удар щитом, развернулся и нанес сильный удар по открытой точке под локтем Эртура. Эртур отступил от боли, и Брандон опустил щит, он перестал отбиваться им, а скорее начал наносить удары, заставляя Эртура отступить на несколько шагов. Снова и снова бил Рассвет по трескавшемуся щиту, а Брандон наносил колющие и режущие удары из-за него, отступая, когда опускался Рассвет – он знал, что Эртуру было нужно больше времени, чтобы снова занести свой огромный меч.

У Лианны забрезжила надежда, пока Эртур вдруг не нанес серьезный удар по ногам Брандона, заставив его захромать, а потом еще один удар по щиту. Брандон упал на твердый пол, ахнув от яростной боли, и двор подготовился к смертельному удару в эту секунду уязвимости, но вместо этого Эртур произнес:

– Сдавайся, – держа меч острием вниз, готовый нанести удар, который прикончил бы Брандона раз и навсегда, но Брандон перевернулся вперед, ударяя своим телом и дубовым щитом по ногам Эртура.

Эртур покачнулся, но вместо того, чтобы попытаться сбить его, Брандон развернулся с приглушенным криком и воткнул меч подмышку Эртура, потом отстранился, прежде чем рыцарь успел отреагировать. Теперь Эртур скорчился от боли, как раз когда грань щита Брандона ударила его по голове. Он сделал несколько шагов назад, и северяне одобрительно забормотали и начали кричать в поддержку, когда Брандон ударил снова, но на этот раз Рассвет встретил меч поменьше, заставляя Брандона отступить.

– Сдавайся, – снова выдавил Эртур из-за забрала шлема. – Иди на Стену, Старк. Сдавайся, и живи как воин, которым ты являешься.

Брандон зарычал в ответ, он сумел уклониться, но Эртур порезал его по спине, и Брандон зашатался. Они оба теперь были медленнее, хромали. Эртур нанес еще удар, и Брандон почти упал на колени, но вместо этого он потянулся и схватил Эртура за руку, повалил их обоих на пол. Двор зашипел от отвращения к подобной тактике, но Брандон был слишком занят, втыкая щит в латный воротник Эртура – да какой в этом смысл – нет, он бил под шлем, Эртур вырывался из под него, а потом с криком он разрезал лицо Брандона от уха ко рту, открывая красную плоть и розовые мускулы под ним. Но край щита Брандона попал под шлем Эртура, раскрывая его, и напряженное, красное лицо Эртура открылось, и он отступил.

Брандон перевернулся по полу, стеная и истекая кровью. Слезы текли из глаз Лианны, но она не могла даже моргнуть.

– Сдавайся, – хрипло произнес Эртур, оставляя шлем на полу. По его темным волосам тек пот. Одна его рука все еще висела неловко, его хватка на мече была менее уверенной. Но на молчание Брандона, пока ее брат пытался подняться на ноги, он занес Рассвет для нового удара.

Брандон успел поднять щит в последнюю секунду, со стоном боли, а потом ударил Эртура мечом в лицо, пока тот снова начал поднимать Рассвет.

Это был глаз, спустя секунду поняла Лианна, и с ней весь двор. Эртур закричал от боли и отвернулся, хватаясь за лицо, с которого лились потоки крови, и когда Брандон яростно улыбнулся, она увидела кровь на зубах своего брата, текшую из его рта, и когда ее брат-волк, задыхаясь, замахнулся для нового удара, Эртур выдернул ноги из под него, с криком поднял Рассвет и воткнул его под подбородок Брандона.

Нет, в его шею. Брандон издал тихий звук, и Рассвет поднялся снова, на этот раз слабее, и потом ее брат упал наземь, лицом вниз на мраморном полу, и из под него растекалась лужа крови.

Эртур стоял на коленях, уронив Рассвет, держась за потерянный глаз. Двор был очень тих.

– Брандон! – закричала Лианна, вскакивая на ноги. – Брандон, вставай!

Но он не пошевелился.

Краем глаза она заметила, что отец тоже стоял на ногах. Потом, через несколько секунд, он сел.

– Боги сказали свое слово, – сказал Рейгар. – Суд окончен. Лорд Брандон получил свое правосудие.

– Брандон, нет, Брандон, – крики и вопли Лианны обратились в отчаянное бормотание. – Пожалуйста, – сказала она, не обращаясь ни к кому конкретному. – Вставай, пожалуйста, он сдается…

Эртура Дейна подняли на ноги и увели два оруженосца, мейстер уже бежал за ними. Брандон оставался на месте. Красная лужа все также цвела.

– Идем, – сказала Рейла, беря Лианну за руки. – Уйдем отсюда.

Две дамы из свиты Элии помогали ее уводить. Куда бы она не смотрела, везде она видела брата, и потому она закрыла глаза, горячие слезы текли по ее щекам к шее.

========== Джейн I ==========

283 AC – Каменный Шлем.

Джейн смотрела, как подъезжает свита Баратеона из окна своей комнаты в Черном Лебеде. Дом Сваннов был знаменит своим театральным гербом: два лебедя бились друг с другом, один черный, как ночь, другой белый, как снег. Также и их замок, Каменный Шлем, держал своих «лебедей» – две параллельные башни, обе высокие и тонкие, как лебединые шеи. Большинство членов семьи имели комнаты в Черном Лебеде; Белый был предназначен для гостей и путешественников, и там была замковая библиотека.

Ее окно не было самой высокой точкой, но только лишь на один этаж ниже самого высокого, и отсюда она могла видеть оба внутренних двора, дворик при воротах, и за пределами стен, через Красный Дозор и реку Слейну, которая серой полосой разрезала густые зеленые дали Дождливого Леса. Каменный Шлем был могучим замком, стоявшим у места, где Слейна впадала в Дорнийское Море, и чтобы ударить по нему с севера, следовало сначала перейти через горы. Она подумала, что Баратеоны должно быть пересекли Залив Разбитых Кораблей морем, как бы опасно это не было.

Но время поджимало, в конце концов. Прошла всего неделя с нового года, но если лорд Роберт хотел надеяться объединить силы, разбить сторонников короля и единой силой Штормовых Земель встретить гнев Железного Трона и Дорна, то сделать это надо было побыстрее. Весна уже вошла в силу, и дожди и бури и так уже задерживали путешествия и переписку. Роберт уже должно быть послал в Королевскую Гавань весть, что он не сдастся, не смирится, что он не будет знать покоя, пока Лианну Старк не вернут ему, а его королевство не признают независимым, но заявлять было легко, подумала Джейн. Мужчины делают это постоянно. Подкреплять свои дикие угрозы и клятвы о мести должной силой – это было другое дело.

В этот раз не шел дождь, но в небе собрались темные тучи, и ветер развевал подбирающиеся желто-черные знамена. Она разглядела фигурки своего отца, дядей, братьев, которые ехали навстречу гостям. Мать была вне себя последние две недели от перспективы встретить в гости лорда Роберта, лорда Станниса и всех лордов и рыцарей, уже присягнувших им. Джейн отошла от окна, когда занавески взлетели от ветра, и подпрыгнула от звука распахнувшейся двери.

Она резко развернулась и увидела, что в комнату вбежала ее сестра. Селия всюду вбегала – они не могли быть более разными. Джейн была высокой и худой, с темными коричневыми волосами и темно-карими глазами под стать. У нее был внушительный нос и острый подбородок, в семью ее отца, и почти не было черт ее матери, Касвелл из Горького Моста. Селия была маленькой и пухленькой, с медово-светлыми локонами и бледно-зелеными глазами их матери, на ее носу и щеках была россыпь веснушек. Их братья делились также поровну – Джулиан, старший из них всех, был похож на отца и Джейн, а младший, Деннис, был похож на мать и Селию.

Наверное было бы легко обижаться на Селию, которая была красивее, живее и больше нравилась всем, кто только ее встречал, но Джейн больше не обижалась, не бросала завистливые взгляды на сестру, которая никогда нарочно не злила и не обижала ее. Красота Селии не была недостатком ее характера, напоминала себе Джейн, даже оглядываясь и раздраженно глядя на сестру. Скоро они расстанутся, и надо было ценить все то время, что им осталось. Джейн не была красива или особенно талантлива в танцах или вышивке, пении или стихотворству, но она была умна, верна и честна, и она любила своих братьев и сестру, даже когда они вели себя глупо.

– Ты напугала меня, – сказала она, прижав руку к груди, где громко билось ее сердце. Ей никогда не нравились громкие звуки. С того времени в Королевском Лесу. Она всегда гордилась своей собранностью, но крики мужчин во дворе, стук копыт приближающихся лошадей, лязг обнажаемой стали, даже смех пьяных и шутки во время пиров – понадобилось несколько месяцев, прежде чем она перестала вести себя как напуганный кролик, дергаясь и подпрыгивая, вздрагивая и опуская голову при каждом громком звуке.

Это было нелепо. Она была в совершенном порядке. Она была дома. Она была дома уже полтора года. Она была в безопасности. Но она… Иногда она не чувствовала себя в безопасности, и она не знала, как избавиться от этого чувства. От этого жгло ее кожу. Она быстро потерла нос, провела пальцами там, где он был сломан. Она все еще могла чувствовать вкус крови во рту. Мужчину, что ударил ее по лицу, они забили до полусмерти: без шрамов она стоила больше. За изуродованных дам дают меньше выкупа. Но это не помешало им…

Иногда в ее снах она снова ползла спиной вперед по покрытой мхом земле, руки были связаны у нее за спиной, она звала на помощь посреди ночи, надеясь, что кто-нибудь из более милостивых или практичных разбойников проснется. Он смеялся. Смеялся над тем, какой напуганной она была, над ее залитым слезами лицом, ожидая, что она сломается и начнет просить и молить его. Она не сделала этого. Она хотела бы, что это было потому что она была слишком упрямой, слишком храброй, но на самом деле, она просто слишком запаниковала и испугалась, чтобы сделать хоть что-то, кроме того, чтобы кричать и вопить.

– Прости, Джейн, – сказала Селия, положив руку на локоть Джейн. Выражение ее лица было искренне сожалеющим: какой бы она не были глупенькой, Селия всегда была открытой в своих чувствах, будь это радость, горе или гнев. Истеричная, так ее называл Джулиан. Как будто он был лучше. Ее сестре было пятнадцать, только на три года младше Джейн, но она была ниже на целую голову. – Я не хотела… Я искала тебя, знаешь! – в ее голосе появилась поддразнивающая нотка. – Идем, матушка послала за тобой, ты должна быть там, чтобы встретить их, знаешь!

– Конечно знаю, – резко ответила Джейн, но все же приняла руку сестры, и они вместе пошли вниз по узкой витой лестнице.

– Разве ты не волнуешься? – продолжила Селия, пока они быстро шли по длинному коридору к въезду в замок. – Я волнуюсь! У меня в животе все дрожит – как ты думаешь, лорд Роберт потанцует сегодня со мной? Он танцевал со мной на пиру…

– Тебе было тринадцать, – напомнила Джейн. – Это была просто услуга, подарок Джулиану. – Она замолчала при виде расстроенного лица сестры. – Ох, я не это имела в виду, Селия… Я уверена, он считает тебя милой, только…

– Знаю, – сказала Селия с наигранной легкостью. – Я просто шутила. Конечно, он не… У нас же будет война, я уверена, он… Они все… – она замолчала, когда они заняли свои места рядом с матерью: леди Беатрис некоторое время повозилась с ними, она была нежной, теплой и любила прищелкнуть языком, когда волновалась о своих детях, что бывало почти постоянно. Их отец, однажды подвыпив, назвал ее кудахтающей курицей-наседкой, а не лебедью.

В этот раз Джейн была не против, изображать беззаботность ради их матери – так она чувствовала себя спокойнее. Она смелая. Она Сванн. Она пройдет через сегодняшний день, и через ночь, и через все дни и ночи после. Она заставила себя перестать играть с ниткой жемчуга на ее длинной шее – черная жемчужина сменялась белой. Было немного глупо, что она стояла здесь, вся разодетая в пух и прах, и хотя дом их был богат, и все были одеты нарядно, но…

Она единственная из Сваннов вступала сегодня в брак.

Она немедленно перестала думать, когда мужчины въехали внутрь, и ее взгляд побежал по морю лиц перед ней – отец разговаривал с лордом Робертом, Джулиан шутил с одним из их кузенов, ее дяди как всегда сохраняли лица каменными, а лорд Станнис все еще был верхом, не глядя ни на кого в отдельности, склонив голову от ветра. Его волосы были такими же темными, как у ее брата, но не такими густыми, и он выглядел высоким и широкоплечим. Это было хорошо. Она опасалась, что могла оказаться выше него, тогда они странно смотрелись бы рядом.

Он быстро спешился, резко разговаривая с мальчиком на пони, и через некоторое время Джейн поняла, что мальчик скорее всего был маленьким лордом Ренли, судя по тому, как похоже они выглядели. Наконец Роберт прервал разговор с отцом, чтобы как полагается поприветствовать хозяев, и он прошел вперед, хлопая Джулиана по спине, грубо обнимая его.

– Ты радуешь усталый взор, Сванн! – он поклонился ее матери и поцеловал ее в щеку, с энтузиазмом сжал плечо Денниса, потом повернулся к сестрам.

– А это должно быть невеста, – прогремел Роберт, она совсем забыла, каким громким был его голос, как далеко он разносился, особенно в ветер. Он отрастил бороду и волосы с тех пор, как она видела его в последний раз, но в остальном он был тем же, и несмотря на обстоятельства, это было как раньше, и ее улыбка не была до конца фальшивой, когда она сделала реверанс. Невозможно было не очароваться Робертом хоть чуть-чуть, даже в этих обстоятельствах.

– Милорд, – она осторожно склонила голову. – Для меня большая честь стать частью вашего дома.

– А для нас честь получить тебя, невестка, – сказал он, беря ее под локоть и практически разворачивая к Станнису. Роберт казался развеселенным от замкнутости брата, хотя она ожидала, что он сам будет куда суровее, после всего, что случилось. Похитили его невесту, изнасиловали, лишили девственности, а потом его ранили, когда он пытался ее спасти – говорили, что сир Герольд ранил его так серьезно, что ему пришлось пролежать в постели почти месяц, и что мейстерам пришлось привязать его к кровати, чтобы не дать из нее сбежать, а то он умчался бы снова, направился в Королевскую Гавань.

Джейн видела копию письма, объявлявшего Лианну Старк королевской фавориткой, заявлявшего, что она поехала по своей воле, но она не вмешивалась в постоянные споры об этом. Роберт очевидно ничему не поверил, и даже если бы хоть что-то из этого было правдой, это не отменяло огромного оскорбления, которое Таргариены им нанесли – им всем. Прилюдно унизить Великий Дом, украсть будущую леди Штормового Предела – это было непростительно. Никакое количество воронов из Красного Замка не могло это изменить.

Теперь Станнис наконец-то шагнул вперед. Он едва заметно кивнул ей, его рот был сложен в мрачную линию.

– Миледи, – сказал он, и на этом все. Его голос оставался ровным, на его лице не мелькнуло и отблеска чувств, как и в его темно-синих глазах, только… Это был он. Это не была их первая встреча. Сванны были заметным родом в их землях, Баратеоны навещали их достаточно часто. Она даже помнила леди Кассану и лорда Стеффона, которые приезжали, когда ей было двенадцать, за год до их смерти, когда они не вернулись из своих поисков валирийской невесты для Рейгара.

Но теперь все было по-другому. Джейн попробовала улыбнуться Станнису, надеясь облегчить неудобство ситуации, но он только коротко встретил ее взгляд, тут же отвернувшись и уставившись перед собой. Отлично. Она помнила, каким он был неловким, неуклюжим мальчиком тринадцати лет, с этим своим больным соколом. Как его звали? Слабокрылый… Ах, нет. Гордокрылая. Она помнила это, как и то, что он никогда не танцевал на пирах и балах, только стоял в углу, отказываясь прикасаться даже к вину. Леди Кассана однажды выволокла его с собой на танец – тогда она единственный раз видела, чтобы он улыбался, когда мать что-то сказала ему.

– Милорд, – сказала Джейн. Меньшее, что он мог сделать, это хотя бы походя похвалить ее платье. На воротнике были лебединые перья, и раз уж она должна была просидеть рядом с ним всю церемонию и весь пир в этом неудобстве, то он хотя бы мог притвориться, что очарован ей. Если и был день, когда была уместна пустая лесть, если вообще хоть какая-то лесть, подумала Джейн, то день свадьбы на это годится, потому что обычно день такой бывает лишь однажды.

Отец не колебался: он предложил хлеб и соль, чтобы утолить голод прибывших, и все немедленно двинулись к септе, не тратя времени. Джейн предупредили заранее, и она знала, что будет, но ее желудок все же закрутило, а ладони взмокли. Она вела себя глупо. Ей было уже восемнадцать, она была взрослой женщиной, не какой-то напуганной маленькой девочкой. Она достаточно хорошо знала, что значит брак. И она выходила замуж не за незнакомца, хотя может быть, это было бы и лучше, потому что она знала, чего ожидать от Станниса, и если это и не будет худший, то уж точно не самый счастливый свадебный день.

У нее не было роскоши порыдать о своих ожиданиях, вернее об их отсутствии, в септе. Внезапно все закрутилось очень быстро, и вот она держала руку отца, двигаясь по проходу к алтарю Матери, Селия и их кузина Равелла придерживали ее девичий плащ, чтобы тот не волочился по полу. Когда отец сказал ей, что она выйдет замуж за Станниса, она поблагодарила его за достойную партию, отодвинув в сторону собственные чувства. Она знала, он считал, что Роберт может погибнуть в бою, и тогда ее муж станет лордом Штормовых Земель, если конечно Таргариены не убьют их всех, а пока что Роберт отказывался жениться на любой женщине, кроме Лианны, и…

С точки зрения политики, это был хороший, достойный брак. Дом Сваннов тем самым полностью посвящал себя восстанию. Отец не встал бы на сторону Таргариенов против Роберта даже если бы тот не принял руку Джейн для своего брата, но он бы менее охотно его поддерживал. В конце концов, разве королевские гвардейцы Эйриса не спасли его старшую дочь от Братства Королевского Леса? Разве дом Сваннов не пригодился бы в грядущей битве с Коннингтонами? Джейн сама разглядывала карты, которые оставил на столе Джулиан, когда опять ушел развлекаться с кухонными девками.