Текст книги "I was whole, whole I would remain (ЛП)"

Автор книги: dwellingondreams

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Он подошел к ней в несколько шагов, и она прикрыла глаза, готовясь к тому, что случиться.

– Шрамы на вашей спине, – сказал он тихим, почти хриплым голосом. – От чего они?

Ее волосы свисали ниже плеч, оставляя спину открытой. Рейла открыла глаза, но все же не двинулась.

– Эйрис, – сказала она, почти шепотом.

– Как человек может оставить такие следы? – его голос был жестким и ровным, как будто что-то для него подтвердилось.

– Его… Мой покойный супруг отказывался стричь ногти, а также волосы, в его… последние годы. Он не любил острых предметов. И он… – она не знала, как облечь это в слова, все это. Она почти стыдилась, хотя и не должна была – ведь не сама она себе это сделала, так почему же стыдиться? Почему она чувствовала себя такой униженной, говоря это.

– Он изрезал вам спину, – сказал Рикард. Она не знала, как понять его тон, но было легче говорить это изукрашенной спинке кровати перед ней, а не ему в лицо. Стая волков бежала через темный лес. Она почти бессознательно провела по ней пальцем.

– Да, – сказала Рейла, и вдруг ощутила прилив силы. Ее голос стал тверже, громче. – Так и было. – Она развернулась, больше не испытывая страха, слишком злая, чтобы бояться, и убрала волосы, чтобы он мог видеть ее грудь и живот. – И здесь, – она провела пальцами по шрамам на ее уже бледной коже, вокруг груди, на ключицах и шее, вниз по животу.

– И он кусал, – вспомнила она, и ей больше не было холодно, ей стало жарко от прилива ярости в ее крови. – И бил. И сжимал мою шею, пока я не начинала видеть звезды. Не было ничего, что… – дыхание замерло в ее горле, но она продолжила, – ничего, что он бы не делал.

– Королевская гвардия вас не защищала? – его тон был резким и почти злым.

– Королевская гвардия приносит обеты королю, – с горькой, почти ядовитой улыбкой сказала Рейла, теперь сидя на коленях, положив руки на бедра. Там были еще шрамы, ведущие по ногам к ее лону. – Не королеве. Мне они ни в чем не клялись.

Рикард ровно посмотрел на нее. Потом он развернулся и вышел из комнаты, и вернулся спустя несколько секунд с Льдом. Рейла не сдержалась и отпрянула, когда меч блеснул в свете огня. Он присел на постель напротив нее и положил меч себе на колени.

– Мы уже принесли клятвы, – заметил он, – но сегодня я принесу вам еще одну, так как вы не получили от меня свадебных подарков, супруга. Я клянусь на этой стали и на моей чести Старка, что я никогда не причиню вам вреда.

Рейла смотрела на него некоторое время, а потом протянула руку, прикоснувшись к холодному железу рукояти.

– Я принимаю вашу клятву, – сказала она. – Вы не были обязаны проявлять такую доброту.

– Вы думали, я буду вас избивать и насиловать, как он? – в его голосе не было обвинения. Только вопрос.

– Нет, – ответила Рейла, все еще глядя на меч, – но я и не думала, что вы предложите мне милосердие. Я была готова ко всему, что случится, от ваших рук или ваших слов.

– Вы моя жена, – ответил он. – И я думаю, вы поймете, что я не тот лорд и супруг, каким был этот мерзавец, которого вы называли королем.

Она никогда не слышала, чтобы при ней раньше оскорбляли Эйриса. Но Эйрис был теперь мертв. Он не мог больше судить и наказывать. Она должна была это помнить.

– Я не ожидала, что вы простите меня или мой род после того, что случилось с Брандоном, – сказала она очень тихо, почти пожалев о своих словах, как только они вырвались.

– Вы не заставляли Брандона требовать этот суд, – Рикард поднял Лед и положил его на камин. – Как и король, если на то пошло. Мой сын понимал, что его судьбой была или смерть, или победа. Я не могу прощать вас за то, чего вы не делали, – он повернулся к ней спиной. – И вы не забирали мою дочь. Это дело короля, не его матери. Я не молод, Рейла. Я сражался во многих битвах. Мне не нужна еще одна, в моем доме, против собственной жены. Вы до сих пор чтили свои клятвы, данные мне. Я отвечу вам тем же.

Он снова оглядел ее тело, но в его не было похоти или гнева, но она заметила желание в этих серых глазах. Значит, он не был сам сделан изо льда.

– Я держал в руках меч с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать, – он начал методично раздеваться. Он не был согбен возрастом – был старше ее не более чем лет на пять, подумала она. Он был таким же высоким и сильным, как его сыновья. – Но на вас больше шрамов, чем на мне, миледи. Я не стыжусь своих, – он кивнул на след от жуткой раны с правой стороны груди, когда отбросил рубаху и штаны, – с чего вам стыдиться своих?

– В конце концов, – сказал он, взбираясь на кровать, – те, кто нам их дали, уже мертвы, а мы живы.

Рейла взглянула на него, разглядывая его лицо, и решила, что ее подозрения были правильны. Он ничего не скрывал от нее. Может, он не любил ее, но он не станет ей лгать, и не станет причинять боли. Что она видела, то она и получит, всегда. И он был зол, она это видела, в напряжении его плеч, его шеи, напряжении человека, придавленного яростью и потерями, но он не был зол на нее, и это было важно.

Поэтому вместо того, чтобы лечь и дожидаться, она двинулась вперед и прижалась своим покрытым шрамами телом к его.

========== Элия VI ==========

283 З.Э. – Королевская Гавань

Элия должна была признаться, что испытала слишком уж много удовольствия при виде свежих царапин, бегущих по нижней стороне подбородка и длинной шее Рейгара. Эти жестокие красные линии словно повторяли швы на его дублете – став королем Рейгар одевался не наряднее, чем был принцем, и несмотря на свою огромную любовь к своему наследию, все еще предпочитал холодные и печально серые цвета багровому и черному знамен Таргариенов. Это не имело значения. Меньшей из ее тревог было то, как он одевается.

Почти чуть-чуть, повторяла она себе, она уже так близка была к передышке. По крайней мере, к передышке от Джона Коннингтона. Рейгар собирался отправить его с войском к Эшфорду, чтобы помочь лордам Простора зажать Баратеона там. Несмотря на ее успешную переписку с многозначительным почти что обещанием – говорят, леди Алерия снова беременна, и теперь отчаянно молит о дочери – часть нее все еще боялась, что Мейс Тирелл не доберется туда вовремя. И если повстанцы возьмут Эшфорд…

Нет, она не может такого думать. Доран обещал ей начальную армию из пятнадцати тысяч людей, и еще больше придет потом, но на то, чтобы собрать столько солдат, нужно время. Время, которого, как она боялась, у них не было. Долина отправляла людей – вроде бы. Она не ожидала, что Джон Аррен будет слишком уж торопиться, теперь, когда получил назад Элберта. Речные Земли обещали десять тысяч. Западные Земли – они не увидят от них солдат, пока Тайвин не получит своего наследника назад, в его холодные отцовские объятья. Королевские Земли все присягнули им, но их всего десять тысяч, и они не могут отправить их всех на юг, оставив лишь немногих охранять столицу. Баратеон уже собрал тридцать тысяч, если одержал победу при Летнем Замке. Вестей от них пока не было, но она ожидала их скоро. Битву при Грифоньем Насесте едва ли можно было назвать битвой – Роберт быстро смял их, и Грандисона с Феллом просто-напросто отбросили к Летнему Замку, и они не смогли помочь верным людям короны. Она никогда не видела армии в тридцать тысяч, но каждую ночь в ее снах они разбивали городские ворота и поджигали улицы. Элия благодарила богов, всех Семерых, когда узнала, что Квеллон Грейджой не испытывает охоты вмешиваться в «войны зеленых земель». Последнее, что им было нужно – морские разбойники ко всему прочему.

Иногда она чувствовала, что единственный, кто понимал ее тревоги, был старый добрый лорд Джон, какое бы недоверие они не испытывали друг к другу. Но он оставался привержен своей твердой, но раздражающей вере, что это она каким-то образом оскорбила Рейгара, прогнав его тем самым от своей постели в постель Лианны Старк, и что всего этого можно было избежать, если бы его драгоценный король с самого начала выбрал другую жену. Говорил ли он это? Нет, конечно. Но она видела, это было написано на его лице, каждый раз, когда он на нее смотрел, с неудовольствием сжав свои рыжие брови.

Она была бы только рада посмотреть в его удаляющуюся спину, пусть и на какое-то время.

Но сейчас ей приходилось терпеть лицо Рейгара. Нельзя было и подумать, что что-то было не так, если посмотреть на него, когда он поднял Рейнис, чтобы она могла намочить руки в струях фонтана. Преданным отцом он давно уже не был, но как бы она его не ненавидела эти последние месяцы, в этом отказать она не могла. Как из любви к дочери, так и из-за ограниченности власти королевы. Шут однажды произнес дурную шутку при дворе, о том, что Элия держит Рейгара за язык, а Лианна за член, и обе держат очень крепко. Но это Элия воспользовалась своим языком, чтобы приказать удалить его от двора немедленно, не Рейгар. Нет, не в натуре Рейгара было беспокоиться о мнениях и шепотках придворных, или членов Малого совета, или хоть кого-то вообще.

И все же, это было в натуре Рейгара, внезапно начать изображать, будто его заботит, что думают его жена и любовница. Он знал, что думает Элия, по тому, что она не говорила, потому что боялась, что если откроет рот, то начнет кричать, кричать, пока не сойдет с ума и не охрипнет, и никогда не сможет восстановить ни голос, ни разум. Он знал, что думает Лианна по следам на его шее, где волчица снова его расцарапала. Да, Рейгар – не Мейгор, который бы отрубил ей пальцы после первого раза, ладонь после второго, руку после третьего. Но она слышала, как девчонка кричала и кричала, и как какие-то вещи бились о пол и стены, и, хотя Элия не знала, как отвечал Рейгар – отвечал ли вообще – часть ее очень боялась узнать.

Она не должна была так думать. Рейгар не стал бы рисковать. Слишком много было на кону из-за Лианны Старк. Он не смел ее и пальцем коснуться. Она знала, что он не станет. Но конечно же, на самом деле Элия давно поняла, что совсем не знает своего мужа, что он считает правильным и справедливым, и кого считает достойным наказания. Разве Роберт Баратеон не был наказан, зная, что девушка, которую, как он заявлял, он любит, и на которой уже так скоро должен был жениться, заперта в Красном замке, ее брат мертв, а ее стая вернулась на Север? Разве не была наказана Рейла? Визерис, который просыпался от кошмаров, зовя свою мать? Рейнис?

Элии казалось, что все вокруг были наказаны, кроме ее короля-супруга. Так что, может быть, думала она, ее можно было простить за то, что она испытывала удовлетворение, видя, как Лианна наказывает его понемногу каждый день. Каждый день она отказывала ему, восставала против него, прогоняла его из своих комнат. Уже разбила две арфы. Элия подумывала передать молот девочке, хвати ей нахальства. Гобелены – изорваны. Слуги – запуганы. Королевские гвардейцы… Ну, королевские гвардейцы и так были в плохой форме. Эшара забрала Эртура домой в Звездопад. Оттуда больше не было вестей. Солнце искалеченного и изувеченного Меча Зари навсегда закатилось.

Она сжала пальцы в своих юбках, чтобы удержаться от того, чтобы пройти к Рейгару и вырвать их дочь – ее дочь – из его рук. Какое он имеет право играть в любящего отца, после всего, что сделал? Он оставил их. Своих собственных детей. Не оставив вестей о том, когда вернется, и теперь он думает, что на этом все? Это будет просто какое-то неприятное детское воспоминание? Разве он представляет себе, что, когда Рейнис и Эйгон вырастут и вспомнят о случившемся, они просто весело посмеются? Что они будут сидеть с…

– Мама! – Рейнис выскользнула из рук отца и побежала к Элии, которая присела, приветствуя ее, улыбаясь. Дочь брызнула каплями воды из фонтана ей в лицо, и она осеклась, но быстро пришла в себя, подняв Рейнис на руки и целуя ее в влажную бровь.

– Может нам надо будет научить тебя плавать, когда наступит лето, милая?

Она подумала о Водных Садах, где проводила время маленькой девочкой, когда позволяло здоровье. Оберин плавал через пруд, позволяя ей держаться за него, гоняясь за детьми, как высокорожденными, и так и простонародьем. Доран наблюдал, как они играют, сидя в тени, и ему приходилось уговаривать их идти на ужин, обещая самые разные лакомства. Ее дети однажды их увидят. Она была в этом уверена.

Рейгар подошел, и Элия замолчала и остыла.

– Ваше величество, – пробормотала она, чуть склоняя голову. Его корона холодно сияла в дневном солнце. Его лицо, как всегда, погрустнело, легко и грациозно, как всегда, когда она так с ним обращалась. Она едва разговаривала с ним в первую неделю после суда. Может быть Брандон и потребовал этого, но видеть, как человек истекает кровью на полу тронного зала – перед собственной сестрой – Элия подумала, что до этого никогда не должно было доходить. Она все еще слышала крики у себя в голове. Лианна пришлось практически унести и напоить сонным вином, так она тряслась и рыдала, ее вопли и крики эхом отражались от стен.

Ничего не было слышно первую неделю. А потом ее посетили мейстеры…

И после этого она уже не замолкала. Дважды ее поймали на попытке сбежать из Девичьего Склепа. В первый раз Рейгар велел отобрать ее меч. Во второй раз ее поймали с ворованным мечом. Элия до сих пор не представляла, где его взяла девочка. Сир Джонотор настаивал, чтобы Рейгар никогда не оставался с ней наедине, потому что иначе она попробует перерезать ему горло. Сир Освелл подумал о ее окнах, распорядившись их забить, иначе она попыталась бы выпрыгнуть. Элия же думала, что Лианна могла связать простыни и попытаться выскользнуть по стене, даже в ее нынешнем состоянии.

– Я подумал, что может быть мы можем сегодня вместе поужинать, – сказал Рейгар. Элии хотелось повернуться к нему спиной, но он король, и должен был дать свое позволение на то, чтобы она так поступила. Она полагала, что могла бы послать все в преисподнюю, и он бы позволил ей уйти, но она не могла рисковать, чтобы сегодня был тот день, когда так усердно связанные узлы порвутся, и к тому же, с ним был гвардеец, который мог бы притащить ее назад, кричащую и вырывающуюся. Она не станет этого делать. Она не позволит им опуститься до унижений и оскорблений двора Эйриса. Она не позволит, чтобы ее дети видели ее позор.

– Как пожелаете, ваше величество, – Элия знала, что утопить человека в учтивости нельзя, но она могла попытаться. – Хотя я предполагала, вы пожелаете встретиться с лордом Коннингтоном перед его отбытием.

– Джон будет здесь еще пять дней, у нас есть время, – Рейгар был, как всегда, озадачен ее ответом. – Я больше волнуюсь о тебе, жена моя.

Как мало для него значило это слово, пока она не дала ему причины сомневаться в ее приверженности ему и его великим видениям.

– Я в полном порядке, ваше величество. – Она не смогла удержаться. – Ваше величество снова порезались при бритье? – она протянула руку, едва, чуть ли не насмешливо, коснувшись и проведя пальцами по царапинам. Рейгар отступил, словно его ударили. – Может быть вам стоит найти нового цирюльника? Я поговорю со стюардом…

Он взял ее за руку, прежде чем она успела отстраниться, и она замерла. Он не сжимал ее пальцы и не причинял ей боли, но как-то она почувствовала его предупреждение, хотя в его глазах была скорбь. Столько скорби. Мясник тоже может выглядеть скорбным, когда опускает нож на шею свиньи. Это не было важно.

– Я волнуюсь о вас обеих, – сказал он. – Война так утомляет тебя, а Лианне нужно женское общество. Завтра ты и твои дамы навестят ее…

– Если ваше величество приказывает.

– Я не хочу приказывать, – он отпустил ее, к ее облегчению. – Просто… Она так одинока, Элия.

Как и я, хотела она закричать, дамы или не дамы, я тоже, и она одинока, потому что это твоих рук дело – девчонка могла быть просто куском глины, которую ты формировал по своему желанию, но когда ты собирался поместить ее в огонь для обжига, она вырвалась из под твоего контроля, и теперь, к твоей досаде, кувшин не держит воды. Твоя настоящая жена лжет тебе, а твоя фальшивая жена говорит тебе правду, и ты не можешь это больше вынести.

– Я молюсь о ней, – сказала Элия, и по крайней мере это не было ложью – она молилась за девочку, потому что немного кто остался, кто мог бы помолиться за нее. Но Мать немногое может сделать с небес, а Дева… Что ж, Девы тут больше нет. Старица теперь ходит по этим коридорам, раздавая мудрость, которую никто не желает слышать.

– Я прошу позволения удалиться, – продолжила она. – Пришло время для дневного сна Рейнис, и у меня много дел до вечера.

– Но ты присоединишься ко мне за ужином, – это не был вопрос, каким бы легким не был голос. Он мог даже приказать ей присоединиться к нему в постели, хотя она знала, что этого не будет. Она подумала, приказывал ли он это Лианне, думая, что может быть опять завоюет ее сладкими объятьями и прикосновениями в ночи, если бы только заставил ее надолго потерпеть его присутствие. Элия не желала насилия под ее крышей. Как и Рейла. Но это никогда не останавливало короля.

– С вашего позволения, супруг, – сказала Элия, прикидывая, сможет ли изобразить головную боль или головокружение. Что он сделает, велит сира Джейме тащить ее на ужин в халате?

Эта мысль едва не заставила ее рассмеяться.

– Можешь идти, – сказал он, выглядя несколько оскорбленным, как обычно бывало, когда он был вынужден это сказать. Рейгар ненавидел, когда ему приходилось приказывать. Он желал повиновения без призыва к нему. Любви без вопросов. Верности без суждения. Элия, наверное, предпочла бы, чтобы он был более требовательным, велел, а не просил. Говорили, что Тайвин Ланнистер такой же тиран дома, как на поле боя, но при этом все понимали свое положение. С Рейгаром – никогда.

Забавное, ее другие дела имели прямое отношение к лорду Тайвину. Или его семени, если точнее.

Джейме Ланнистер не охранял их в садах, он не был в башне. Не было его и в оружейной. Она уже вымоталась, когда наконец нашла его во дворе, бьющимся на мечах с девочкой на третьем месяце беременности. Под туникой, которую носила Лианна Старк, не было видно, но бастард там был, просто еще не заметный, знала Элия. Ребенок, поправила она себя, из остатков доброты, что еще в ней оставались. Ребенок, невинный ребенок – невинный ребенок, который однажды может пронзить мечом ее Эйгона на далеком поле битвы и взгромоздиться на Железный трон.

На самом деле, это не была серьезная тренировка – они не использовали настоящую сталь, и она видела, как Ланнистеру неудобно, что он вообще там был – он с большим старанием пытался не задеть Лианну, что только еще больше злило девочку, добавляя ярости в ее удары и работу ног. Юный лев Тайвина отражал удары с легкостью. Мальчик не просто так получил рыцарство и уважение Барристана Селми в пятнадцать лет. И все же, Лианна заметила ее первой, и, заливаясь потом, с волосами, прилипшими к лицу и шее, замерла, испугав Джейме, который резко развернулся.

Тупой меч упал на землю.

– Ваше величество, – Лианна поклонилась, потому что реверанс в такой момент был бы не к месту. Элия не могла ее за это винить – через три недели со смерти ее брата девочка пришла к ней и сказала свои слова:

– Вам не нужны мои извинения, но я их приношу, – заявила она, под глазами у нее залегли темные тени, голос был хриплым и ломающимся. И она извинилась. Она рассказала обо всем, что случилось между ней и Рейгаром, как смогла, но не стала молить простить ее, или чтобы Элия забыла обо всем и обняла ее, а просто ушла. А потом она попыталась сбежать в первый раз.

Элия предпочла бы, чтобы у нее все получилось, тем более с бастардом Таргариенов в ее чреве. Лучше уж Сноу, чем Уотерс, если бы она как-нибудь сумела убежать в Белую Гавань. Если бы он родился где угодно, только не здесь. Рос где угодно, но не в королевской детской. Если бы ребенок не был зачат сразу по прибытии в Королевскую Гавань, если бы это случилось позже, Элии нравилось думать, что она могла бы напоить девчонку лунным чаем, пусть и рискнула бы гневом Рейгара. Нравилось думать. Рискнула бы она на самом деле? Она не знала.

Что сделал Мейгор с Тианной из Башни за то, что она предположительно убила его детей? Что-то там о все еще бьющемся сердце, качающем кровь ведьмы в его кулаке. Но опять же, Рейгар не был Старком, он бы скорее позвал палача, а не стал казнить ее сам. Опять, она чуть не рассмеялась. Теперь она понимала, откуда взялись шепотки, что Рейла сошла с ума от оскорблений Эйриса. Рейгар ни разу волоса на ней не коснулся, и все же, вот она. Уже почти в истерике от своих безумных мыслей о насилии, бастардах и шутах.

– Ваше величество, – сказал Джейме, склонив голову. Они оба смотрели на нее как дети, которые ждали, что их отшлепают и отправят спать без ужина за шалости.

– Некоторые мейстеры советуют женщинам сидеть взаперти все девять месяцев беременности, – вместо того ответила Элия, – но я не вижу вреда в упражнениях, миледи. Только… Не стоит, чтобы король слышал звон стали, пусть даже тупой.

– В пекло его, его здесь нет, – ответила Лианна, но все же собрала тупые мечи, словно оруженосец.

– Прошу прощения, – сказал сир Джейме. – Это было… Это больше не повторится.

– Вы не можете его винить, – Лианна расправила плечи, но это не произвело эффекта от того, как худа и бледна она была в последнее время. Она словно на годы повзрослела за месяцы. Элия больше не видела в ней ребенка в ее лице, только отчаяние и желание быть где угодно, только не здесь. – Я давила на сира Джейме, пока он не согласился. Это я виновата.

Элия знала, что это больше не повторится, потому что сиру Джейме не долго оставалось быть королевским гвардейцем.

– Я не вижу ничьей вины, – мягко сказала она. – Если вы желаете потренироваться, миледи, то можете попросить леди Нимеллу. Она, конечно, предпочитает копье, но думаю, уступит вам.

Лианна поколебалась, ее серые глаза были насторожены. Может быть она подозревала, что это какая-то ловушка, приманка.

– Если король узнает, – Джейме напрягся рядом с ней. – Он сказал, что не вернет мне меч до тех пор, пока… – она замолчала. – Он думает, я могу подвергнуть опасности ребенка.

Бедный Рейгар, напуган призраками лунного чая и девочками с мечом.

– Король не узнает, – сказала Элия. – Леди Нимелла – моя подруга, не его. – Ваш меч – его выковали для вас в Винтерфелле?

– Не для меня, – голос Лианны немного дрогнул, – для Брандона, когда ему было четырнадцать. У него было… Много, – Элия не думала, что это был меч для взрослого мужчины. Он был сделан для кого-то роста и веса Лианны, восполняя недостаток мышц и силы скоростью. – Мне следует вернуться, пока не заметили.

– Я бы хотела поговорить с сиром Джейме наедине несколько минут, – сказала Элия, с, как она надеялась, ободряющим видом. – Он скоро нагонит вас, уверена.

Лианна оглядела их, кивнула и быстро ушла.

– Прошу прощения, ваше величество, – сказал Джейме тем же напряженно горьким тоном. – Это была ошибка с моей стороны.

– Если бы Рейгар увидел, как вы двое сражаетесь, он лишил бы вас белого плаща немедленно, а не через две недели, – спокойно перебила его Элия. – Он хотел воительницу раньше, но это было до того, как он узнал, что она носит его ребенка. Уверена, вы уже слышали некоторые сплетни от сира Освелла.

– Это не будет обычный бастард, – прямо сказал он.

– Обычные бастарды часто живут долго и мирно, – ответила Элия.

Зеленые глаза Джейме немного прищурились.

– Я не желаю зла ребенку или его матери, – продолжила она. – Я лишь говорю как оно есть. Он думает то же о моих собственных детях. Вы думаете, я хочу, чтобы Эйгон был судьбой назначенным героем, провозглашающим новую эру? Или вы думаете, что я хочу, чтобы мой сын был успешным королем, в чем его право и долг?

– Я больше года верно служил в Королевской гвардии…

– Вас никогда нельзя было назначать туда, – взорвалась она, не обращая внимания на открытую обиду на лице мальчишки. – Вы хороший рыцарь и смелый человек, милорд. Но вы наследник своего отца.

– У него два сына.

– Вы правда верите, что он позволит вашему брату наследовать? – настаивала она. Джейме отвел взгляд.

– Мой отец будет мертв…

– Я навещала ваш дом вскоре после смерти вашей матери. Уверена, вы помните. Мы с вами оба знаем, что случится. Лорд может называть своего наследника, а у вас очень много кузенов. Но у Тайвина будете вы, и вы вернетесь домой в Западные земли, и возьмете Лизу Талли в жены, и вы сделаете это… – она остановилась, чтобы яростно вздохнуть. – Не потому что я прошу и молю вас, или потому что вы должны это Рейле Таргариен, но потому что если вы правда верите, что ваш долг защищать Рейгара и его наследников, то вы должны делать это там.

Чего он не знал, так это того, что лорд Варис счел уместным просветить ее относительно сплетни касательно предложения от Утеса Кастерли Штормовому Пределу, проверку, не согласится ли Роберт Баратеон принять в жену некую львицу в обмен на поддержку ее людей в битвах. Как сказал об этом Варис? «Безостановочная преданность лорда Роберта несчастной леди Лианне очень трогательна, и весьма выгодна для нас».

Она задумалась, не предложил ли он в ответ Станниса. Тайвин был бы оскорблен этим, она была уверена. Что теперь осталось для его драгоценной дочери? И теперь говорят, что Станнис женился на Сванн, а Элберт Аррен на Вейнвуд. Что он сделает, отправит ее Грейджоям, Родрику или Марону? Он мог бы получить для нее Оберина, как бы дурно это не обернулось. Она оставила мысли о своем младшем брате. Должно быть, он уже вернулся в Дорн и жаждет крови.

– Я принес клятвы, – сказал Джейме, но его тон был не так резок, как раньше. Он выглядел как обиженный маленький мальчик. Боги, эти мужчины…

– Да, – сказала Элия. – Принесли. Как и ваши белые братья. Как по-вашему, они их сдержали? Они защищали невинных? Слабых? Женщин и детей? Посвятили ли они свое мужество и храбрость богам? Были чисты телом и душой? Делали ли они то, что было правильно? Или то, что было легче?

– Я могу сражаться, – спорил он. – Ваше величество, я могу сражаться за вас, позвольте мне остаться и отправиться на битву с Коннингтоном – я сам принесу вам голову Баратеона, я сокрушу повстанцев…

Она положила руку ему на плечо, словно старшая сестра. Он замолчал.

– Сражайтесь за нас, убеждаясь, что ваш отец отдаст нам своих солдат и свою верность, а не пришлет убийц посреди ночи, – сказала Элия. – Сражайтесь за меня, Рейнис, Эйгона, Лианну. Если чаша весов склонится в пользу повстанцев, скажите, милорд, как вы думаете, что сделает со мной и моими детьми ваш отец? С почетом отправит в Дорн? А леди Лианне? Думаете, она покинет Красный замок живой?

Он ничего не сказал, отвернувшись.

– Мальчики едут в битвы и сокрушают разбойников и повстанцев, спасая плененных дам, – тихо сказала она. – Мужчины меняют ход войны браками, письмами и золотом. Это тяжелый урок, но вам нужно его выучить.

– Вы говорите, как мой отец, – он снова повернулся к ней, солнце сияло в его глазах и на его золотых волосах.

– Возможно, – сказала она, легко и печально улыбаясь. – Но вы не ваш отец, и я знаю это, потому что вы были добры к девочке, у которой немногое осталось.

========== Лианна VI ==========

283 З.Э – Королевская Гавань.

С самого суда Лианне снились странные сны. Сначала она думала, что это было из-за сонного вина, но она не принимала его уже месяцы. Не с тех пор, как узнала о ребенке. Мейстеры волновались, что сонное вино приводит к уродствам, иначе его давали бы женщинам на родильном ложе. Теперь в снах она винила ребенка. Это не были кошмары. Кошмары у нее бывали и раньше. Она помнила, как однажды забралась в постель Неда, когда была маленькой девочкой четырех или пяти лет, до того, как он уехал в Орлиное Гнездо. Брандон был ее защитником, а Бен – лучшим другом, но только Нед мог утешить ее там, где нельзя было все исправить ударом меча или шуткой.

Нет, эти сны не заставляли ее проснуться с криками и стонами. Со слезами, возможно, но не всегда от ужаса. Ей снилось всякое. Иногда ей снилось, что она вернулась в Винтерфелл, но все было по-другому, больше или меньше, чем она помнила, или пахло иначе, или замок бывал пуст и заброшен, ее шаги эхом отдавались в пустых коридорах. Однажды ей приснилось, что она отчаянно искала богорощу, чувствуя, каким-то образом, что должна добраться до нее, прежде чем… Она не знала, прежде чем что, но когда она наконец нашла выход и открыла ворота, то нашла только обугленные пни и пепел. Она чувствовала вкус дыма на языке и, каким-то образом, ощущала от этого боль.

Иногда ей снилась Башня Радости. Иногда она была там совершенно одна, запертая в самой высокой комнате, глядя в окно на Красные Горы, глядя, как их вершины и склоны пожирает огонь, несущийся вниз, к долине. Иногда рядом с ней был Рейгар, игравший ей на арфе, но она никак не могла разобрать слов, и чем громче она кричала ему, чтобы прекратил, выслушал ее, что им грозит опасность, что они погибнут, если не выберутся, тем громче он играл, и музыка была одновременно усыпляющей и томной, и резкой и неблагозвучной, и это не прекращалось, пока она не выпрыгивала из окна, и красный песок поднимался ей навстречу

Сегодня ей не приснились Винтерфелл или Башня Радости, ей снилась снежная буря. Она думала, что была на Севере, молила, чтобы это был Север, но не была уверена. Все вокруг было белым и кружилось, ветер бил ее по лицу, забираясь под ее тонкую рубашку, но хотя она должна была уже быть замерзшей и обмороженной, она достаточно чувствовала свои руки и ноги, чтобы продолжать идти. Ее волосы снова были длинными, доставая ей до талии, словно плащ на морозе, и она шла через снег босой. В ее руках был охотничий нож. Ее нож, тот, что отец подарил ей на двенадцатый день рождения. Она могла нащупать волчью голову на рукояти. Она была теплой, почти горела в ее руках.

Она не знала, куда идти, но были видны следы красной крови, сияющие сквозь снег, и она шла за ними, прежде чем их занесет. Он шла за кровью. Наконец она заметила сквозь ослепляющий снег и жестокий ветер отдаленную темную тень. Она шла медленно, почти прихрамывая, но когда увидела это, ее словно что-то пронзило, и она побежала вперед, как можно быстрее, поскальзываясь и скользя в снегу. Она должна была ее догнать. Должна была догнать. Тогда все будет хорошо, подумала она. Она будет в порядке, если догонит это. Она пробивалась вперед, сжав зубы, и наконец начала подбираться, пока фигура не стала более заметной. Какое-то большое животное. Люто… Нет, волк. Это волк, знала она, она видела волков раньше. Этот был больше обычного, но он шел медленно, хромая, видела она. Это объясняло кровь. Лианна не могла остановиться. Она шла вперед.

Это могли быть минуты, это могли быть часы, но волк начал хромать все сильнее, пока не упал с тихим поскуливанием в снег. Лианна почувствовала, как по ее обветренному и обмороженному лицу пробежала улыбка. Наконец-то, наконец-то… Она упала на него, почувствовала дыхание под его плотной сбившейся шерстью, увидела боль в его глазах. Если она убьет его и освежует, то сможет согреться его мехом. Или съесть мясо с его костей. Она была так голодна, так замерзла и отчаялась. Она не думала, нож прорезал его горло, и она вложилась в удар со всей силы, разрезая твердую плоть. Волк едва пошевелился, но из его шеи не полилась красная кровь. Вместо этого ее ударил странный сладкий запах, и она в ужасе отстранилась, глядя как из него полились сгнившие розы, черные и голубые.