Текст книги "I was whole, whole I would remain (ЛП)"

Автор книги: dwellingondreams

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– Мы прекрасно друг друга терпим на расстоянии, – фыркнула Рейнис. – Брось, мама. Ты знаешь, что я терпеть не могу ее семью, кроме разве что Лораса, и мы с ней слишком похожи. Мы будем прекрасно ладить, когда она станет королевой, а меня отправят в ссылку в землю волков и медведей, – ровно добавила она.

– Когда ты станешь старше, ты поймешь важность сотрудничества с другими могущественными женщинами, вместо того, чтобы на каждом шагу пытаться их превзойти, – сухо заметила матушка.

– Разве я не сотрудничаю с юной Робин? – спросила Рейнис, входя в комнату. – Дай девчонке пару лет, и мы получим новую Аргеллу. Особенно если ты будешь продолжать настаивать на своей идее о ней и Визерисе, – добавила. – Она этого не потерпит, матушка.

– Она сейчас не потерпит любого мужа, она еще ребенок.

– Станнис Баратеон тоже этого не потерпит, – продолжила Рейнис. – Думаю, он скорее предпочтет выдать свою драгоценную девочку за одного из сыновей своего Лукового Рыцаря, чем за кого-либо из наших родственников.

– Тебе надо отдохнуть, – сказала матушка, завершая разговор. Но она поколебалась, и взгляд ее темных глаз смягчился. – Я знаю, это нелегкое для тебя время, Рейнис. Но я также знаю, что ты храбрая. Это только начало, разве ты не понимаешь? Это не конец.

– Очень надеюсь что нет, – резко ответила Рейнис. – Я собираюсь попросить Берона в качестве свадебного подарка отвезти меня к Стене. Может я даже потом оттуда вернусь, если он очень попросит.

Когда она осталась одна, она легла на свою детскую постель в ее детской комнате стала смотреть, как меняются тени на полу оттого, как менялся за окном свет. Тут она услышала знакомое мурлыкание и радостно привстала, когда на кровать запрыгнул Балерион и принялся с ней здороваться.

– Бал, – заворковала она, протягивая к нему руку, которую тот проигнорировал, вместо того улегшись на кровать и подставив животик для чесания. Он позволил ей делать это где-то полминуты, пока не принялся царапаться.

– Ах ты ревнивый старичок, – заявила она, нянча свою исцарапанную руку, пока он бродил по комнате в поисках вторженцев, прежде чем вернуться к ней, забираясь к ней на колени с предложением мира. – Честное слово, ты носишься по замку, делая бастардов всем кошкам подряд, но стоит мне ненадолго уехать, и я теперь злодейка?

Она поцеловала его старую мордочку, положила голову на его шубку и вдруг подавилась неожиданным, внезапным рыданием.

Балерион снова замурлыкал, а потом раздраженно зашипел, когда она снова подняла голову, чтобы вытереть слезы.

– Я буду скучать по тебе, старичок, – пробормотала она. Она могла попытаться забрать его с собой на Север, но он наверняка сбежал бы по дороге, и Красный замок всю жизнь был его домом. Было бы жестоко и эгоистично забирать его, пусть даже ей было бы лучше. Он даже не заметит, что она уехала, скорее всего, если будет накормлен, и кто-нибудь будет время от времени чесать его подбородок.

Но она будет скучать по нему, каким бы диким маленьким зверем он не был. Рейнис снова заплакала, пытаясь высмеять себя за это. Она знала Винтерфелл, знала, чего ожидать, и она не будет одна. У нее будут фрейлины, и будет бабушка, и маленькая Али, и может быть она впервые в жизни увидит маленького Бена Сноу. Ей всегда было интересно, какой он, ее сводный брат, плод стольких бед и страданий ее матери, его собственной матери. Она его не ненавидела, она не знала его, а Эйгон, скорее всего, не узнает его никогда. В этом было что-то холодное и печальное. Ей было интересно, был ли он счастлив. Может быть и был, среди болотников. Может быть он совсем и не думает о них.

От мыслей о Бене Сноу ей стало менее грустно, и она решила поспать. Когда она проснулась, Балерион уже ушел, ловить мышей и драться с другими котами в погребах, и она вызвала служанку, переоделась в более скромное платье глубокого фиолетового цвета и пошла искать своих братьев. Она нашла Визериса на верхней галерее тронного зала, который был сейчас пуст, Сколько раз она сидела здесь и смотрела вниз на Эйгона, который был такой маленький на этом троне, и матушка рядом с ним заставляла себя стоять твердо и крепко? Сколько раз она желала хоть раз оказаться на его месте?

– Тебе не нужен трон, – сказала ей однажды матушка, когда ей было девять или десять. – Твой брат прикован к нему на всю свою жизнь, Рейнис. Ты была бы несчастна, сидя на нем.

Визерис теперь сам смотрел на трон. Казалось, он даже не слышал, что она вошла, пока она не присела рядом с ним, и тогда он напрягся и повернулся.

– Мне думается, пора бы им заменить здесь подушки, – призналась она, и тем вызвала его улыбку, искреннюю улыбку, а не ту, что он надевал на публике.

– У тебя будет сиденье поудобнее на коронации, – ответил он. – Твоя мать хочет, чтобы ты была там внизу, с Эйгоном и Маргери, когда их коронуют.

– Нести ее шлейф, конечно же, – усмехнулась Рейнис, но услышала горечь в своем голосе. – Прости. Я выгляжу, как неблагодарная дрянь.

– Вовсе нет, – он обнял ее одной рукой, и она ненадолго положила голову ему на плечо, вздохнула и отодвинулась. Однажды она также сидела с Визерисом во время визита в Штормовой Предел, после ее возвращения с Севера, когда ей было пятнадцать, а ему девятнадцать, и они смотрели, как на горизонте приближается все ближе и ближе шторм, наслаждаясь треском воздуха и поднимавшимися завываниями ветра, когда он вдруг повернулся и поцеловал ее.

Первой ее мыслью было, что это вышло случайно, но это была чепуха – невозможно случайно поцеловать девушку. Он целовал ее, и она просто сидела, шокированная до потери дара речи, а потом она резко отодвинулась. Они тогда украли бутылку вина и были немного пьяны, и он ничего об этом больше не говорил, так что она решила во всем винить вино. Она не чувствовала ужаса или отвращения, просто – ошеломление и может быть немного тревогу. Он был ей как брат. Ее брат по духу. Они играли друг с другом, спорили, танцевали вместе на каждом пиру в детстве. То, что он воспитывался в доме Баратеонов не отдалило их на самом деле.

Она любила его так же, как любила Эйгона, как брата, и не в том смысле, как в это вкладывали Таргариены. И она знала, что он чувствовал то же. Надеялась, что он чувствовал то же. Она надеялась, а потому не хотела больше класть ему голову на плечо, когда они были наедине, потому что часть ее беспокоилась, что он попробует снова, когда они оба взрослые и трезвы, чтобы понимать, что делать этого не стоит. Но Визерис не попытался ее поцеловать. Вместо этого он сказал:

– У меня для тебя подарок.

Она рассмеялась.

– Когда в последний раз ты сказал мне это на мой день рождения, подарком оказалась груда песка и ракушек, что ты высыпал мне на голову.

– Клянусь, только часть его когда-то была песком, – и с этими словами она жадно схватила то, что было зажато в его руке, и это оказалось ожерелье.

Цепочка его была очень простая, но самой ценной его частью оказался золотой дракон, свисавший с нее, с янтарным стеклянным солнцем, которое он сжимал в когтях. Его крылья были расправлены в полете, глаза были сделаны из рубинов. Рейнис с интересном приподняла его на свет и снова опустила, он свисал с ее руки.

– Как красиво. Спасибо, Виз. Я его обожаю, – она отстранилась, разбираясь с застежкой, и снова посмотрела на него. – Ранний свадебный подарок?

Его улыбка померкла, и она остановилась.

– Только дурак отправит такую как ты вянуть на Севере, Рейнис.

Этот разговор был у них много раз, и она часто соглашалась с ним, но теперь, теперь она чувствовала себя старше, каким-то образом, и хотя она была согласна, она не могла произнести старые жалобы и обиды, как обычно.

– Мне это нравится не больше твоего, – сказала она вместо того, – но это должно быть сделано. Моя мать избежала войны этим обещанием. Я не хочу, чтобы она видела, как оно будет нарушено.

– Я бы предпочел, чтобы они явились сюда из своего замка-могильника, и мы убили их всех, – ответил он. – Вот что я бы сделал. У нас в руках были Старый Волк и его наследник, а мы позволили им спокойно уйти и забрать мою мать с собой.

Мать Визериса отняли Старки, а теперь и она уезжает к ним.

– Теперь ничего не изменить, – тихо сказала Рейнис. – Но у нас было больше десяти лет мира, Визерис. Не считая восстания железнорожденных…

Он взял ее за руку.

– Тебе не надо ехать, – но он не смотрел на нее. – Еще есть время. Пусть Старк женится на северной девке. Ты Таргариен. Ты не должна выходить…

– Берон Старк не ниже меня, – сердито сказала она, вырывая руку. Она не знала, почему защищала мальчика, но этот намек ее разозлил. Ее же не какому-то межевому рыцарю продали. – Он от крови королей, как и я, наследник Великого Дома…

– Когда ты родилась, мой отец сказал, что я женюсь на тебе однажды, – казалось, это сорвалось с его губ, как юношеская обида. Она уставилась на него. Как и он, злой, расстроенный и пристыженный.

– Твой отец мертв, – сказала Рейнис, потому что что еще было сказать. У нее звенело в ушах. – И мы оба должны радоваться этому, потому что если бы он был жив, это значило бы нашу смерть.

Эйрис был безумцем. Его безумие нельзя было больше терпеть. Если бы он не умер, то его наверняка бы свергли, убили, и скорее всего, их всех вместе с ним, и Вестерос навсегда бы распался.

– Конечно, я рад, – сказал Визерис. – Конечно… Я ничего такого не имел в виду, Рей.

Но его глаза говорили «если только», и она поняла теперь, что она ему больше не сестра. Как жаль. Ей так нравилось быть его маленькой сестрой, которую балуют и яростно защищают.

– Знаю, что не имел, – солгала она, и едва не вернула ему ожерелье, но остановилась. Оно было таким красивым, и она уже поблагодарила его за него. И она любила его, очень. Она просто хотела бы, чтобы ему этого было достаточно.

– Мне пора, – сказала она, приглаживая юбки, наконец разобравшись с застежкой ожерелья и надев его. – Но мы увидимся вечером за ужином, я надеюсь, ты не станешь бродить по городу с Ланнистером.

Визерис подружился с Хайтауэрами и через них, потому что Серсее Ланнистер пришлось обойтись Бейлором Яркой Улыбкой, со старшим сыном Джейме и Лизы Ланнистеров, юным Тиландом, который в свои тринадцать вел себя, будто был намного старше. Тиланд был прекрасным танцором, уже считался талантливым мечником, и очень надеялся стать рыцарем даже еще раньше, чем когда-то его отец. Рейнис он нравился, но доверяла она ему очень мало. Она бы хотела, чтобы Визерис чуть лучше терпел присутствие Робин, чтобы сын Станниса Стеффон был старше, а не был мальчиком трех лет, чтобы все это могло быть иначе. Она коснулась двумя пальцами дракона, словно на удачу, а потом коснулась его.

Он улыбнулся ей, но улыбка не касалась его глаз, и прежде чем они снова бы заспорили, она ушла.

Эйгона она нашла во дворе, где он разрубал бедный манекен для тренировок в длинные, разбросанные по земле щепки. Рейнис потренировалась бы с ним, будь на ней штаны, но вместо этого она просто разглядывала его с каменной скамьи, пока он наконец не заметил ее и, отложив меч, не подошел к ней, задыхаясь и истекая потом.

– Только не ко мне, – предупредила она и пнула в его сторону пустое ведро. – Наполни-ка вот это своим валирийским потом и отправь алхимикам для опытов, братец.

Он принял ведро, но только после того, как потряс на нее своими мокрыми волосами. Она вскрикнула и обругала его, пока он шел за водой. Вернувшись, он пах свежей водой, а не как потный шестнадцатилетний мальчишка.

– Ну, – сказала она, когда он присел рядом с ней, – по-моему, тебе еще надо поработать над ногами, там есть где улучшиться.

– Отстань, – пробормотал Эйгон Шестой.

– Матушка убьет тебя, если ты убьешься в схватке перед самой коронацией, – не могла остановиться Рейнис.

– Боги, ты никогда не уймешься, да? – он обратил красное лицо к небу, словно взывая о помощи.

– Я твоя старшая сестра, так что, нет, никогда.

Они некоторое время сидели в уютной тишине.

– Я боюсь, – признался он.

– Чего? – фыркнула она. – Верховного септона? Матушку? Что Оберин устроит дуэль с Тиреллом во время твоего свадебного пира?

– Да, – сказал он. – И своей свадьбы. Маргери. Трона. Всего.

– Королям положено иногда бояться, – процитировала она их мать, не в первый раз. – Это сохраняет их в живых. Но ты уже готов, как никогда не был.

– Я не могу разочаровать их, – только Эйгон, который никогда ни на дюйм не выходил за границы, мог такое сказать. В нем ничто и никогда не разочаровывало. Он был идеальным. Умным, добрым, сильным и решительным, и… Она посмотрела на него еще раз, потом вздохнула и обняла.

– Ну, – сказала Рейнис. – Свадьба пройдет отлично, потому что если этого не будет, Королева Шипов всех переубивает на месте. Маргери может быть пожалеет тебя, когда поймет, что ты слишком нервничаешь рядом с ней, чтобы восторгаться ею, и может быть тогда вы сможете откровенно поговорить. Ты уже много лет сидишь на троне, и ни разу не порезался, но ты всегда можешь велеть его расплавить, сам знаешь.

На его лице появилась улыбка. Рейнис снова сжала его и отпустила.

– Живи одним днем. Любой, кто скажет, что готов быть королем, или лжет, или глуп, или и то, и другое.

– Эйгон Завоеватель был готов, – напомнил он.

– Эйгон Завоеватель был безрадостной глыбой камня, у которой был величайший дракон на земле, и на котором он ни разу – ни разу! – если верить историкам, не летал для удовольствия, – сказала она. – Знаешь, что бы я сделала, будь у меня дракон?

– Убежала бы, – ответил он с кривой улыбкой.

– Стала бы пиратской королевой, – твердо поправила она его. – И наложила бы на тебя всякие подати, в обмен на обещание не грабить твои побережья.

– Интересный план, – Эйгон захихикал, как маленький мальчик, которым он и был. – А я, допустим, назначу цену за твою голову?

– И лучше уж тому, кого ты пошлешь, лучше владеть ногами, чем ты, – ответила она, и он схватил ведро с остатками воды и вылил на нее.

– Эйгон! – завопила она, когда он, хохоча, отбежал. – Лучше хватай свой меч, я покажу тебе, как им пользоваться…

Он уже убегал прочь, и Рейнис вытерла лицо и руки, приподняла юбки и погналась за ним, не думая ни о чем, кроме звука их шагов и смехе на пустом тренировочном дворе.