Текст книги "Амплерикс. Книга 1. Серый камень (СИ)"

Автор книги: Ди Карт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Мандарин? – Бьяно натянуто улыбнулся и протянул Гальеру дольку.

– Ты Бьяно Кехадис? – Аберус смерил его изучающим взглядом.

Бьяно не ответил. Он, все еще сидя под деревом, резким броском швырнул в Гальера земляной шарик. Лишь выработанная за годы службы в Вильдумском отряде сноровка позволила Гальеру Аберусу стремительно отклониться влево. Запущенный в него земляной шарик просвистел в сантиметре от его уха, обреченно упал оземь и вспыхнул невысоким ярким огненным столбиком. В глазах старика Гальер заметил если не страх, то разочарование из-за промаха.

– Зря ты так, – ухмыльнулся Аберус.

– С кем имею честь? – недоверчиво спросил Бьяно Кехадис, который поднялся на ноги, расправил складку на своем одеянии и небрежно смахнул с одежды кусочек застрявшей там мандариновой кожуры.

– Я Гальер Аберус, бывший предводитель Вильдумского отряда.

– Не знаю, к чему сейчас больше приковано мое внимание, – размеренно сказал Бьяно. – К тому ли, что ты из Вильдумского отряда, или же к тому, что ты приставил слово «бывший» к своему званию.

– Я более не служу Королеве. И не возглавляю Вильдумский отряд.

– Насколько мне помнится, отряд создавался для того, чтобы следить за нивенгами в Низине. А взятие под стражу предателей – это задача плавийцев, а не Вильдумского отряда.

– Я здесь не для того, чтобы брать тебя под стражу, старый ты обгоревший пес.

– В таком случае мое внимание раззадорено как никогда.

Гальер Аберус приподнял руки, чтобы сделать акцент на своей безоружности. На пару шагов он приблизился к Бьяно Кехадису и продолжил:

– Я знаю, кто ты.

– Это я уже понял, ведь ты обратился ко мне по имени, Гальер или как уж там тебя…

– Гальер Аберус, – с гордостью ставя акцент на своей фамилии, процедил тот.

– И чем же я обязан тебе, Гальер Аберус, если ты явился сюда не для того, чтобы взять меня под стражу?

– Я явился сюда, чтобы сделать тебе предложение.

– Вынужден тебя разочаровать – пузатые деквиды не в моем вкусе, – хмыкнул Бьяно.

– И на том спасибо. Мне достаточно своего сына, знатного поклонника мужской любви. Дашь ты мне договорить, или мы и дальше будем обмениваться остротами?

Бьяно закатил глаза, сложил обожженные руки у себя на груди, выдохнул и с нескрываемым снисхождением устремил свой вопросительный взгляд на Гальера.

– Что ж, говори.

– Ты Бьяно Кехадис, бывший владыка ушедших под пепел Забытых Лесов. Несколько сотен лет назад тебе посчастливилось создать на здешней территории поистине роскошную землю – изобилие вкусных мандаринов, бессчетное количество монет, лившихся в твою казну от успешной торговли оранжевым лакомством с Гальтингом. Беспечность, вседозволенность и разврат. Все то, что не давало покоя короне. И на месте Королевы я бы тоже утратил покой. А еще здешние пейзажи. Неслыханные по своей уникальности пейзажи. Твои владения раскинулись на возвышенности на самом краю Бездны. Оттуда можно было видеть, как с противоположного берега Огненного моря бесконечными золотистыми водопадами пламя стекает в Бездну, обволакивая Забытые Леса оранжевой световой дымкой. Поистине красиво. Но ты бросил вызов самой Королеве, игнорируя ее указы и не ставя ее ни во что. Уверен, в глубине души ты даже мечтал, чтобы настал день, когда у тебя накопилось бы столько монет и такое количество преданных сторонников, что ты захватил бы власть и стал владыкой всего Амплерикса. За это и поплатился. Из-за своих амбиций ты обрек на смерть всех, кто жил в Забытых Лесах, умудрившись при этом остаться в живых.

– Тебе бы книги писать, – задумчиво поджал губы Бьяно, когда Гальер замолчал, – а не гоняться за нивенгами в Низине, чтобы обуглить член незаконнорожденному отпрыску низшей ступени. Кстати, чтоб ты знал: когда член горит – это очень больно. И я, без сомнения, крайне признателен тебе за твой увлекательный исторический экскурс. Но мне, как никому другому, хорошо известна эта история. Все так. Все, кроме одного – мне никогда не было дела до власти над Амплериксом. Я наслаждался своим достижением, своим положением. Своей империей. Наслаждался тем, что по качеству жизни Забытые Леса могли конкурировать с Триарби. Да что там с Триарби – с самой Эрзальской долиной! А дрянная Лавия Бальерос не стерпела, что какой-то простой деквид создал землю, куда жители планеты стремились сильнее, чем в столицу. И вместо того, чтобы научиться сосуществовать со мной, она послала ко мне Верховного судью, обратить плод моих трудов в угли. Вот только не возьму в толк, как ты узнал, что я остался в живых?

– Несколько лет назад ко мне на службу поступил один парень. Судьба была к нему благосклонна на жеребьевке, и он стал одним из солдат моего Вильдумского отряда. Все мои солдаты – как дети мне. Если ты тащишь эту лямку – предводителя, наставника, учителя – то должен знать о своих подопечных все: где родился, где вырос, кто его родня. Вообще все. И как-то после очередной тренировки мы с отрядом сидели на берегу пруда, и я по очереди расспрашивал парней, чего им не хватало дома, раз они решили отдать себя службе в отряде. У каждого были свои мотивы. Кто-то хотел славы, кто-то искал освобождения от налогов и щедрого содержания после отставки, а кому-то жизнь дома стояла костью поперек горла. Много ли ребят приходило ко мне на службу из столицы? Почти никто. Из Эрзальской долины? Почти никого. Из Серебряной Слезы? Единицы. Но из таких задниц, как Аладайские озера, Байхиби, Амарантовые топи или какая-нибудь Сентра… Ух, отбою не было. И вот один из солдат говорит мне, что проделал свой путь в Кай-Ур аж из самой Земли Отступников. Чем же, спрашиваю я его, тебя не устраивала жизнь в Земле Отступников? Он отвечает, что родители его переселились туда из деревушки у подножия Чистых гор в поисках лучшей жизни. Но просчитались – из одной задницы да в другую. Жрать, говорит он мне, было нечего ни в деревне, ни в Земле Отступников. Он мне много рассказывал про ваши края. И должен заметить, он не соврал – жизнь у вас тут и впрямь паршивая. Между делом упомянул он и о старике, выжившем из ума. Говорит, ходит у нас один обгоревший – ни лоскутка живой кожи на теле. Бедняга. Ходячая головешка, говорит. И проповедует, что и Королева не Королева, и Эксиль не Эксиль, и мерсеби не мерсеби. А еще, говорит он мне, забавная вещица. Родился я, говорит, в Земле Отступников, и помню этого старика с детства. И я, говорит он мне, расту, взрослею, а старик не меняется – точно время для него остановилось.

– Кто этот солдат? Как его зовут? – удивленно спросил Бьяно Кехадис.

– Сам-то я родился в Триарби, – пропуская вопрос Кехадиса мимо ушей, продолжил Гальер. – Молодым парнем пошел в Вильдумский отряд и, видишь, дослужился до почетного статуса предводителя. Так и обосновался в Кай-Уре, женился, сына родил, если он вообще достоин носить звание сына Гальера Аберуса. В столице жила моя сестра, а сынок ее, мой племянник, служил пажом в Королевской библиотеке. Читать атласы Королевской библиотеки пажам не дозволено, но подлец по ночам пробирался в книгохранилище и коротал время за чтением. Узнал бы об этом кто-нибудь из библиотекарей – пацану отрубили бы руку. Но гаденыш не попадался. Как ни приеду к сестре в Триарби – малый травит истории, начитавшись атласов. А вы знали, говорит он один раз, что еще две тысячи лет назад река Арамей текла только по югу, от Белого Моста мимо Серебряной Слезы прямо к Эр-Нераю? Но по приказу короны ее русло плавийцы рыли сотни лет на север, чтобы снабдить водами Эр-Нерая весь Амплерикс. Прорыли реку от Саами, обогнули Эрзальскую долину, спустились вниз и прошли через ущелье в Чистых горах. А иной раз рассказывает: а вы знали, что плебры, владыки Огненного моря, произошли от далеких предков ангалийцев? А потом как-то: а знаете ли вы, что есть мнение, будто мерсеби никогда и не существовало и что их выдумала династия Бальеросов и даже наняла лучших художников, чтобы те нарисовали ужасных монстров в атласах Королевской библиотеки? И что в Земле Отступников живет сожженный старик, которому это известно, но никто не верит этому сумасшедшему. А старик этот старается возделывать мандарины, точно помешан на них. И клянет на чем свет стоит всю династию Бальеросов, особенно одну из Королев – Лавию. И вот когда ко мне на службу поступил тот юнец из Земли Отступников и рассказал про того самого старика, я сопоставил факты. В следующий свой приезд в Триарби я спрашиваю племянника – а давно ли в атласах были сделаны записи о сумасшедшем старике? Давно, отвечает, лет триста назад, не меньше.

– Ну, – усмехнулся Бьяно, – это лишь подтверждает, что обгоревший старик, о котором написали в атласах триста лет назад, это я. Но с чего ты взял, что я – Бьяно Кехадис?

– Королева Лавия Бальерос померла сотни лет назад. Кто еще мог затаить на нее непрошедшую обиду, кроме как тот, у кого она отобрала главное достижение его жизни – Забытые Леса?

– Допустим, – после непродолжительного раздумья вымолвил Бьяно. – Но тебе-то какое до этого дело? Хочешь денег за молчание?

– Шантаж не в моем вкусе.

– А чего тогда?

– Предложение, о котором я упомянул – объединиться и сжечь Триарби дотла.

Меньше всего Бьяно Кехадис рассчитывал сегодня встретить единомышленника. На мгновение он призадумался – слишком подозрительным показался ему этот внезапный визит нежданного гостя из Кай-Ура. Бьяно засунул руку в карман, и Гальер было напрягся, но Кехадис вытащил оттуда небольшой мандарин и протянул его Гальеру Аберусу:

– На, попробуй. Клянусь, ничто столь же вкусное еще не касалось твоего языка.

Гальер осторожно взял в руку плод, внимательно осмотрел его, поднес к носу и втянул запах – на его лице возникла улыбка, перемешанная с упоительным наслаждением. Улыбка, впрочем, тотчас же исчезла, и он, быстро очистив мандарин от кожуры, жадно вгрызся в оранжевый плод. Липкий густой сок тонкой струйкой потек по его подбородку и шее, и Гальер проглотил лакомство.

– Ну? Что скажешь? – усмехнулся Бьяно.

– Изумительно… – только и смог вымолвить бывший предводитель Вильдумского отряда.

– А теперь скажи мне, в чем твой интерес сжечь Триарби? Чем тебе так насолили Бальеросы?

– Сейчас на троне сидит слабая, но самолюбивая девчонка.

– Калирия Бальерос, дочь Илпы, которая померла во время родов. Знаю, – сказал Бьяно Кехадис.

– Мой единственный сын, который должен был стать солдатом отряда и продолжателем моей фамилии, бежал в Гальтинг к своему… Неважно к кому. Он нарушил присягу, которую приносит каждый курсант, поступивший к нам на обучение, он поставил пятно на моем имени. А эта сопливая паршивка на троне не только отказалась возвращать моего сына обратно в отряд, к семье, но и дерзила мне во время аудиенции, насмехалась надо мной. Надо мной! Над предводителем Вильдумского отряда! А я ей в деды гожусь. Такое я не забываю. И не прощаю. А кто еще на Амплериксе желает справедливости, возмездия? Тот, у кого Бальеросы отобрали дом, разрушили все его достижения и обрекли его гнить в этой дыре, что ныне зовется Землей Отступников.

– Не скрою, звучит заманчиво. Но чем могу помочь тебе я, обгоревший и выживший из ума старик, как ты выразился? У меня нет армии – некого поднять на восстание. Сам видел, какая челядь сейчас населяет мою землю.

– Армии у тебя действительно нет, но у тебя есть они, – с этими словами Гальер Аберус указал на все еще колышущийся под легкими порывами ветра огненный столб в том месте, куда упал запущенный Кехадисом земляной шарик.

– А у тебя? – с сомнением в голосе спросил Бьяно. – Что есть у тебя?

– У меня есть несколько верных мне солдат. У меня есть сноровка и военный опыт. Я уже молчу про то, что владею мастерством создавать катапульты – незаменимые помощники при штурме любой крепости, даже такой, как Триарби.

– Глупец, – послышалась усмешка Бьяно, – и ты всерьез думаешь, что мы сейчас примемся рубить катапульты, а потом впряжемся в них и потащим их в Триарби, за сотни миль отсюда?

– Разумеется, нет. Нам понадобятся каравеллы. Много каравелл. На них сможем погрузить катапульты, воинов, поймать ветер и направиться в столицу.

– Каравеллы, надо думать, ты тоже умеешь строить? – вновь усмехнулся Бьяно.

– Ты бы лучше не язвил, а слушал меня, – фыркнул Гальер Аберус. – Сидишь тут, на отшибе планеты, жрешь свои мандарины и гниешь, смотря, как бесконечно и бессмысленно течет твоя паршивая угасшая жизнь. Династия Бальеросов не так всемогуща, как может показаться твоим мандариновым мозгам. Амплерикс переживает не лучшие времена. Диетры дают мало сока, Хранилище не заполнено, как положено. Королева юна, глупа и больна. Стало быть, она слаба. Отец ее не в Триарби, и только на своего немощного секретария может надеяться девчонка. А степень недовольства из-за невыносимых налогов высока, как никогда.

– И что ты предлагаешь?

– Пусть твои люди начнут создавать такие запасы земляных шаров, что им и не снились. Пусть они помогают мне и моим солдатам построить столько катапульт, чтобы они не помещались в Земле Отступников. А мы же с тобой отправимся вести переговоры с теми землями Амплерикса, которые наименее терпимы к короне. Нам понадобятся монеты, каравеллы и люди.

– Чем же ты собираешься заинтересовать те земли? Как заставишь их сплотиться против Триарби?

– Мы разделим с ними власть на Амплериксе. Мы гарантируем им новый порядок, когда они перестанут выполнять роль жалких налогоплательщиков. Мы расторгнем Старый Договор и убедим ангалийцев, плебров и Мастеров воды заключить новый – тот, который не будет предполагать слепое служение короне.

– И ты всерьез думаешь, что все они с радостью выйдут из Старого Договора, не боясь кары Верховного судьи? Я видел это. Видел гнев судьи. – С этими словами Бьяно провел ладонью по обгоревшей коже лица.

– Из мелкого ручья разлился Арамей и обнял всю планету.

– И? – Бьяно скрестил руки на груди. – При чем тут Арамей?

– При том, что все когда-то начиналось с малого. Если стараться и упорно идти к цели, как вода бежит по земле, то непременно достигнешь желаемого. Раньше или позднее. Но достигнешь.

– И те самые недовольные короной земли посмеют свергнуть Королеву? Ту, которая кормит клятый Эксиль?

– Эксиль? – расхохотался Гальер Аберус. – А как же увещевания обгоревшего выжившего из ума старика о том, что все это выдумка династии Бальеросов, чтобы удерживать власть на Амплериксе без малого восемь тысяч лет?

– Я… – запнулся Бьяно.

– Ладно, ладно. – Гальер похлопал Кехадиса по плечу. – Мы же с тобой оба знаем, что Амплерикс действительно облеплен мерсеби, как ночное окно мухами. Мы не тронем Эксиль. И девчонка будет и дальше кормить его своей кровью.

– Оба знаем? Ты что, видел мерсеби своими глазами?

– Не дурачь меня. Не одурачишь.

– И ты рассчитываешь, что великие династии Амплерикса доверятся кучке повстанцев?

– Я рассчитываю на то, что владыки богатых земель расчетливы и мыслят логически и экономически. И если в них поселить зерно сомнения, вложить в их умы, что никогда не поздно избавиться от привычки потакать короне, то они скорее послушают нас, чем прогонят со двора.

– Самым большим флотом каравелл располагает Гальтинг, – сказал Бьяно Кехадис.

– Вероятно, – ответил Гальер. – Ты это к чему?

– К тому, что Гальтинг, а точнее патриций Шай, неимоверно желает союза с короной. Если бы ты был на месте патриция, какая возможность была бы для тебя более привлекательной – породниться с династией Бальеросов и сосредоточить в своих руках влияние над всем Амплериксом или же вступить в конфликт с короной, чтобы разделить власть с предателем из Вильдумского отряда и его обгоревшим компаньоном? Гальтинг не станет играть с тобой в эти игры, не даст тебе каравеллы. Ты правильно заметил – лучшие дома Амплерикса мыслят логически и экономически. А в том, чтобы вступить в сговор с тобой и мной против короны, нет ни логики, ни выгоды, особенно для Гальтинга и для его патриция, – сказал Бьяно.

– Ты, верно, не знаешь, что патриция Шая сейчас нет в Гальтинге, – возразил Гальер. – Он отправился добровольцем на поиски андамита. И где его сейчас носит, никто не знает. Добровольцы рассредоточились по планете, точно горошины, рассыпанные из худого мешка.

– Кто же сейчас правит Эрзальской долиной вместо Шая?

– Старшая сестра патриция. Альвара Лаплари.

– Что тебе известно о ней? – Бьяно заинтересовала эта новость.

– Не так много, как хотелось бы. По слухам, она более обстоятельна и холодна, чем ее брат. Альвара отчаянно верит в то, что ангалийцы – лучшая и достойнейшая ступень. Видят черные небеса, вера та небезосновательна. И с Альварой имеет смысл вести диалог, показать ей очевидную пользу нашей задумки. Начать разговор следует именно с ней – ее поддержка откроет перед нами возможность достучаться до остальных возмущенных.

– А она возмущена?

– Возмущены все, кто довольствуется малым. Странно, что для такого древнего бессмертного осла, как ты, это все еще неочевидно.

***

Кларене не хватило монет, чтобы купить Лагею новую одежду для школы. Приобретение тетрадей и чернил и без того подъело скудные сбережения. Если купить еще и одежду, то на ужин Лагею она вынуждена будет предложить рукав от школьной формы. Как назло, сын последнюю неделю недомогал, и старый местный лекарь сказал Кларене, что мальчику не хватает овощей. «Железа в Байхиби много, – вздохнул лекарь, – но в руде хороших овощей не прорастишь. Понимаю, что монет у тебя мало, только вот без свежих овощей с каждым днем сил в Лагее будет становиться все меньше». Кларена могла бы купить сыну нужную еду, если бы не налоги. В Аладайских озерах нет налогов, нет диетр, но нет и заработка. И чем чаще она размышляла о переезде в Аладайские озера, тем яснее понимала, что хорошие овощи не растут ни в железной руде, ни в камне, из которого состоит территория Аладайских озер. В переезде туда не было смысла.

У Тиби, которая ушла с работы на конвейере, к удивлению Кларены, действительно получилось напроситься на работу в единственную школу в Байхиби. Ее взяли помощницей старой учительницы, чтобы Тиби переняла мастерство преподавания и в итоге смогла бы сменить дряхлую полуслепую старушку, которая путала учебные дни с выходными и порой не приходила в школу. Узнав, что Тиби получила заветную работу, Кларена вспомнила слова бывшей напарницы: «Ты девочка образованная, еще поумней меня будешь». Впрочем, даже если бы Кларена и смогла стать учительницей в школе, ее сундук для монет едва ли быстро пополнился – на конвейере все равно платили больше. Облегчение от перемены работы почувствовали бы только ее пальцы, а их она никогда не жалела.

Когда ее очередная ежедневная смена подошла к концу, Кларена без сил вернулась домой, отпустила старушку, приглядывающую за Лагеем, и, как обычно, уложила мальчика спать. Он смешно сопел в кровати, прижав к себе ручками сшитую из старых тряпок игрушку в виде верблюжонка – подарок от Тиби. Кларена смотрела на сына и наслаждалась его милым личиком. Лагей походил на своего отца, и это радовало ее. Она наклонилась к мальчику, поцеловала его в носик, и Лагей поморщился и чихнул. Кларена поправила его одеяльце, поднялась с кровати, вышла на улицу и направилась к дому, где жила Тиби. В окне дома горел свет, и Кларена постучалась. Послышались скрипучие шаги, дверь отворилась, и на пороге показалась мама Тиби.

– Кларена? – удивилась пожилая толстая деквидка. – Стряслось чего?

– Доброго вечера, Бони, – вежливо сказала Кларена. – Простите, что заявилась в ночи. Эспира у меня нет, как знаете.

– Мы еще не спим. – Женщина затянула пояс на одежде. – Да ты заходи, чего переминаешься на порожке.

В доме было уютно, просторно и тепло. В дальнем углу стоял деревянный стол, за которым, обложившись тетрадями, расположилась Тиби. Увидев подругу, она отложила в сторону тетрадь.

– Не ожидала видеть тебя в ночи. Стряслось чего? – голос Тиби звучал так же, как и голос ее матери, мягко и доброжелательно.

– Прости меня, что я поздно, Тиби, но есть разговор. Можешь со мной немного прогуляться на улице? Или ты занята?

– Я рисую карты Восточного Амплерикса для завтрашнего урока. Но почти закончила. И совсем не прочь прогуляться перед сном.

Они вышли во двор и неспешно пошли в сторону карьера. Днем там было так шумно, что не всегда получалось услышать речь напарника, но сейчас, ночью, стояла тишина. Было слышно, как где-то между небом и землей носятся наперегонки новорожденные эрзальские ветра. Кларена любила наблюдать за ветром, с завистью глядя, как его порывы поднимают пыль и землю, пролетают между верхушками доменных печей и навсегда исчезают. Пройдет несколько мгновений, и ветра будут где-то невообразимо далеко отсюда – там, куда им захочется устремиться. И никто не помешает им. Ветра улетят, а она вынуждена будет остаться тут, в Байхиби, среди хлипких домов, конвейерной ленты, каменоломен, коричневых берегов и коричневой от отходов железного дела воды в Арамее – эпитет «млечный» был справедлив для Арамея где угодно, но не в загрязненном, вечно сумеречном Байхиби.

– О чем ты хотела поговорить со мной? – слова Тиби звучали легко, будто из ее рта вылетали проказники-ветра.

– Кажется, у меня больше не получается содержать своего сына, – слова Кларены, напротив, вываливались из нее, как ржавые гвозди, и будто бы неуклюже падали прямо под ноги.

– Вот как. – Тиби прикрыла глаза и в знак понимания прислонила левую руку к своей груди. – Ничего удивительного. И ничего постыдного. Ты одна, без мужа, без помощи. Сколько тебе надо? Я попрошу у мамы с папой. Если надо, то могу отдать тебе даже свои монеты. Как только они у меня появятся.

– Нет-нет, – закачала головой Кларена, – я не прошу монет.

– Нет? – Тиби потерла пальцами рыхлый подбородок и прищурилась, глядя на бывшую напарницу.

– Наоборот, это я готова отдать тебе и твоему дому все монеты, что у меня есть. Почти тридцать. Чуть меньше тридцати, по правде говоря.

– Я сейчас напрочь запуталась. – Тиби остановилась и, схватив Кларену за руку, остановила и ее. – Для чего моему дому твои монеты, а? Не пугай меня, ответь.

– Вчера ночью я окончательно решила, что пойду добровольцем искать для Королевы андамит, – выпалила Кларена.

– Хм. – Тиби еще больше прищурилась, и на месте ее глаз остались лишь две узкие щелочки. – Чтобы не платить налоги?

– Это первое, – подтвердила Кларена. – Но если я его еще и найду, то сами небеса благословят моего Лагея на брак с девочкой из Бальеросов. Понимаешь?

– Понимаю. Но как ты собираешься его найти? Да и где искать?

– Там разберусь, – махнула рукой Кларена. – Главное, этот гадкий инспектор не будет больше заявляться к нам домой каждый месяц. Я отдаю ему почти все, что зарабатываю, а работаю я больше всех из женщин Байхиби.

– А как же Лагей? – Толстушка вспомнила слова Кларены про монеты. – Ты хочешь оставить его со мной? Для этого собиралась отдать мне все свои монеты?

– Да, – сухо подтвердила Кларена. – Что скажешь?

Она боялась смотреть на Тиби. Ее пугал любой ответ. Одна часть ее души изнемогала от желания услышать «Согласна», ибо тогда о налогах можно забыть на все время поисков серого камня, а значит, Лагей сможет начать питаться нормально. Но ответ «Нет» тоже хотелось услышать, ведь сердце Кларены разрывалось от одной мысли о том, что она оставит Лагея, пусть даже на время.

– Я люблю твоего мальчонку, – улыбнулась Тиби. – Он мне родной. Как сын, ведь на глазах у меня вырос. И родители мои любят Лагея. Не могу и не буду судить, правильно ли ты поступаешь. Ты мама, тебе виднее. Если тебе нужна моя помощь, она у тебя есть, знай это. О Лагее мы позаботимся.

– Ты так уверенно об этом говоришь, – сказала Кларена. – И даже родителей своих не спросишь?

– Мама последний год только и говорит о внуках. Тебя мне в пример ставит. Я бы и рада, да не пользуюсь спросом среди здешних мужчин. Поэтому Лагея она примет. Не переживай за это. И монеты тебе лучше приберечь.

– Но Лагею нужны еда и одежда для школы.

– Будет ему и обновка, и овощи. Я знаю, что лекарь тебе об этом сказал.

– Тиби, я не могу передать, как признательна тебе за это. Вот только монеты я тебе дам, и обсуждать это мы не станем.

– Будь по-твоему. Оставить свои монеты у меня ты можешь. А вот тратить их все равно меня не заставишь. – И Тиби обняла подругу.

========== Глава 16 ==========

Около восьми тысяч лет назад

– Пора выходить, а то замерзнешь, как в прошлый раз, и заболеешь, – сказала мать своему маленькому сынишке, когда они плескались в теплой темной воде.

– Ну еще немножко! – недовольно заскулил малыш.

– Никаких «еще немножко». – Мать была непреклонна, подплыла к мальчику, взяла его под локоть и потащила к берегу.

– А завтра мы еще раз пойдем сюда покупаться?

– Если будешь хорошо себя вести, – ответила она, нащупав пятками скользкое дно. – И уж точно не ночью, как сегодня. Надо же! Приспичило ему.

Ночь была такой темной, что из воды берегов было не видно почти совсем. Только колышущиеся силуэты крон деревьев давали понять, что до берега лишь несколько метров. Небо было затянуто густыми облаками. Мать с сынишкой вышли из воды, и мама накинула на сына старое покрывало, хотя в этом не было большой необходимости. За жаркий летний день воздух сильно прогрелся, и земля не торопилась отдавать ночи свое тепло. Кутая мальчика в покрывало, женщина глазами искала потухший фонарь, который она взяла с собой из дома. Густые кусты, отделяющие небольшой берег пруда от поля, за которым начиналась деревня, зашуршали, и мать испуганно глянула туда. Отчего-то по ее спине побежали мурашки, ведь на улице стояла безветренная погода. Хотя, возможно, пугали ее не кусты, а кромешная тьма вокруг – мысленно она ругала себя за то, что поддалась уговорам сына и пошла с ним искупаться перед сном.

Глаза ее понемногу привыкали к темноте, объявшей берег после того, как фонарь, поставленный на землю, потух. Обтерев мальчика, она нагнулась, чтобы поднять с земли одежду. Когда она выпрямилась, то увидела, что сын, точно застывший, смотрит в сторону кустов. В следующее мгновение она попыталась схватить мальчика в охапку, но не могла и пошевелиться от объявшего ее ужаса – перед ними предстало огромное, с два или три ее роста, существо. Это был стоящий на двух пружинящих лапах ящер, облаченный в черную блестящую чешую, отливающую неприятным холодным свечением. Четыре верхние лапы были усыпаны длинными острыми шипами. Ящер протянул одну из лап к оцепеневшей от ужаса женщине и робко коснулся ее шеи когтями, будто изучая свою жертву. Продолговатая зубастая пасть существа открылась, и с острых клыков на землю упала вязкая слюна. Существо втянуло в себя запах матери и ее ребенка, и пасть захлопнулась. Ящер, встрепенувшись, отдернул свою шипованную лапу, и в этот момент женщина ощутила порыв ветра – за спиной ящера резко раскрылись и пару раз взмахнули жилистые крылья, столь внушительные, что казалось, будто это были черные тонкие пульсирующие паруса. «Мама, кто это?» – испуганно шепнул мальчик, но мать не ответила. Она, словно лишенная рассудка, вглядывалась в большие круглые черные глаза ящера, и в их блеске она хорошо видела отражения – свое и своего сына. Женщина не дышала, не шевелилась и даже не моргала – лишь продолжала смотреть в эти ужасающие и вместе с тем чарующие блестящие черные глаза. В них она разглядела, как ее лицо стало вытягиваться и стремительно покрываться черной чешуей.

Если верить атласам Королевской библиотеки, мерсеби были изгнаны из Амплерикса Магами и ангалийцами. Маги придали ветру такой мощи, что смерчи буквально захватывали ящеров в беспощадные ветряные капканы и, с силой поднимая их к небесам, выбрасывали одного за другим за пределы планеты.

День, когда последний смерч унес мерсеби в небытие, нарекли Днем воцарения – население Амплерикса безоговорочно признало династию Бальеросов достойной править на планете.

Незадолго до коронации Сельва, первая из династии Бальеросов, пригласила к себе Тремиса Лаплари.

– Моя госпожа. – Поклонился ей Тремис, зайдя в шатер будущей Королевы, разбитый у самого края Низины.

– Присаживайтесь, Тремис. – Сельва снисходительно махнула рукой в сторону небольшого сколоченного из досок диванчика.

– Позвольте выразить вам мое почтение и пожелание долгих лет правления. – Тремис неуклюже устраивался на диванчике.

– Благодарю вас. И извините за условия. – Она окинула взглядом свой шатер и усмехнулась: – Королева без дворца вряд ли может считаться полноценной правительницей.

– Все начинается с малого, – скромно улыбнулся ангалиец. – Уверен, ваша династия построит дворец, которого эта земля еще не знала.

– История Амплерикса сейчас находится у своих истоков, в этом вы правы.

– Вы уже определились со своей резиденцией?

– Мне не хотелось бы скитаться по планете в поисках лучшего места. Здешняя территория меня вполне устраивает.

– Вы разобьете свой королевский замок прямо здесь, на краю ущелья?

– Лучше. Я разобью его прямо в этом ущелье. Маги сообщили, что смогут прорастить в этой низине высочайшие, мощнейшие деревья игура, и в их кронах будет парить наш дворец, наша столица. Я не знаю, сколько десятилетий уйдет на то, чтобы деревья взмыли до небес и окрепли, и не уверена, что смогу дожить до того дня, когда моя династия обретет свое родовое гнездо. Но хочется верить, что моя будущая правнучка или праправнучка будет править в величественном замке, а не в этой нелепой палатке, как я.

– Не сомневаюсь в этом, Ваше Величество.

– Я пока не величество, – молвила будущая Королева, – коронация еще не свершилась. А что насчет вас?

– Меня? – переспросил Тремис.

– Не лично вас, а ангалийцев. Вы определились с местом, где пустит корни ваша ступень?

– В полутора тысячах миль отсюда, недалеко от Чистых гор, есть чудесная необжитая долина. Если вы позволите нам взять эту территорию, династия Лаплари от имени всех ангалийцев будет у вас в долгу.

– Земли Амплерикса еще не распределены. Могу ли я возражать против выбора тех, кто помог нам очистить планету от мерсеби и положить начало новой жизни? Будь по-вашему.

– Премного благодарен, Ваше Величество.

– Признаюсь вам, господин Лаплари, что меня в большей степени беспокоит Огненное море.

– Беспокоит? – переспросил Тремис Лаплари. – Отчего?

– Оно бесконтрольно извергает в небо сотни огненных шаров, и в некоторых землях их становится так много, что они сжигают деревья и иссушают пруды и озера. А в других частях Амплерикса, наоборот, огня не хватает, и земля там покрывается ледяной коркой.

– У вас есть решение, моя госпожа? Могу ли я быть в этом чем-то полезен?

Сельва Бальерос не успела ответить – в шатер неслышно заплыла завораживающая своим видом фигура, облаченная в длинную красную мантию, подпоясанную толстой черной тесьмой. На голову фигуры был накинут объемный красный капюшон, почти полностью скрывающий лицо, но Тремис смог разглядеть выглядывающие из-под ткани острые скулы, покрытые короткой черной бородой.