Текст книги "Амплерикс. Книга 1. Серый камень (СИ)"

Автор книги: Ди Карт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Смена подошла к концу. Женщины стали медленно расходиться по домам. Тиби опустила грязные огрубевшие руки в деревянную кадку с водой и принялась яростно очищать пальцы от глиняного капкана. Кларена тоже помыла руки. В ее мыслях было – вернуться домой, накормить сына, за которым присматривала соседская старушка за пять монет в месяц, и опустить скрюченные на работе пальцы в крем.

– До завтра, – сухо бросила Кларена напарнице.

– Я завтра не приду на работу, – все еще не в силах справиться с остатками глины на пальцах, сказала Тиби.

– Разве ты работаешь не два дня подряд? – спросила Кларена.

– В пасть диетре этот проклятый конвейер, – недовольно буркнула Тиби. – Сил больше нет, понимаешь?

– Понимаю. А как же поездка в Эрзальскую долину?

– Одолжу монет у родителей, – ответила толстушка. – И попробую напроситься в школу. Я слыхала, что учительница совсем плохая стала, ей же за девяносто. Слышит неважно, учеников одного от другого отличить не может. А я хорошо знаю письмо, даже дочь старшей сестры обучила грамоте. И счету. Завтра же пойду в школу. Откажут – так тому и быть. Найду другую работу.

– Другой в Байхиби нет, – отрезала Кларена.

– А ты сама насчет школы не думала? – спросила ее Тиби, вытирая руки о полы пыльной одежды. – Ты девочка образованная, еще поумней меня будешь.

– Смеешься? – хмыкнула Кларена. – Я со своим сорванцом едва управляюсь. Куда мне еще десяток таких же. Я ведь наору на них на первом же уроке.

– Кто сорванец? – удивленно переспросила Тиби. – Твой Лагей? С ума сошла. Очаровательнее мальчишки не встречала. Я бы от такого сына не отказалась.

– Попробуй сегодня уложить его спать вместо меня. Тогда и поговорим.

– Но ты насчет школы все же подумала бы. Все лучше, чем пальцы на конвейере увечить.

– Любителей-самоучек не особо в учителях жалуют. Так что и ты надежд не питай.

Не дождавшись ответа Тиби, Кларена быстро пошла к дому. Жилище ее состояло из небольшой комнаты, разделенной деревянной стеной на два крошечных закутка, и скромной кухни. В одном закутке, с окном, стояла кровать сынишки. В другом, поменьше и без окна – их с мужем кровать. За полгода, прошедшие со дня гибели мужа, она так и не привыкла засыпать и просыпаться в одиночестве. Погрузиться в сон ей помогала подушка мужа, которую Кларена обнимала, нюхала и, расплакавшись в ночной тиши, целовала.

За кухонным столом сидела старая соседка, только что закончившая кормить шестилетнего Лагея. В руках старухи была большая потрепанная книга с рисунками, которую она читала Лагею, пока тот проделывал пальчиком дырки в остывшей лепешке. Эту книжку Кларене читала еще ее мама, а той, в свою очередь, бабушка.

– Мама! – звонко воскликнул Лагей, сполз со стула, подбежал к Кларене и обнял ее, уткнувшись носиком в грязные пыльные полы платья. Она присела перед ним, поцеловала его в щеку и улыбнулась.

– Как смена прошла, хорошая моя? – ласково спросила старушка, закрыв книгу с закладкой меж страниц и отложив ее на край стола.

– Как вчера и позавчера. И как неделю назад. Добрый вечер, – Кларена сдержанно поприветствовала соседку.

Сжать – бросить – конвейер. Сжать – бросить – конвейер. Работа осталась за дверью до завтрашнего раннего утра, но пальцы по привычке продолжали перебирать несуществующую руду. Работать на конвейере женщинам дозволялось четыре дня в неделю, но после смерти мужа Кларена уговорила старшую по смене поставить ее к конвейерной ленте на все дни. В этом крошечном, как монетка, городе все знали, что Кларена осталась одна. И старшая, хорошо понимая, что даже восемь дней в неделю не исправили бы финансового положения Кларены, разрешила ей работать ежедневно.

Сегодня был последний день месяца. Соседка деликатно молчала, сидя за столом со сцепленными в замок руками, и ждала положенной оплаты. Кларена кивнула ей, прошла в свой закуток, нагнулась и достала из-под кровати небольшой сундук, где хранила скудные сбережения.

За несколько дней до этого она отдала налоговому инспектору менее половины литра сока. По ее подсчетам, он должен был потребовать от нее шестнадцать монет сверху. Но он, взвесив канистру с соком, огорчил Кларену, затребовав восемнадцать монет. «Как восемнадцать?» – испуганно переспросила она. Тот лишь покачал головой: «Ты знаешь ставки, Кларена. Литр сока. Или тридцать монет. Если пол-литра, то пятнадцать монет. А у тебя и половины литра в этот раз не надоилось. Считать-то я умею, не переживай. Так что восемнадцать монет, не обессудь». Ей бы пустить слезу, рассказать про трагическую смерть основного кормильца, о чем инспектор, разумеется, и так знал. Начать бы ныть и скулить, умоляя войти в положение. Но то была Кларена. Она гордо отсчитала восемнадцать монет и вручила инспектору. Тот пересчитал денежную часть налога и бросил взгляд на Лагея, который поглядывал на инспектора из своей комнаты и мило улыбался. Улыбнувшись мальчишке в ответ, инспектор протянул одну монету обратно Кларене. Но она не взяла подачку. «Восемнадцать так восемнадцать», – сухо шепнула она. Инспектор закатил глаза, покачал головой, цыкнул языком и положил монету на кухонный стол: «Своей гордостью ты сына не накормишь».

Склонившись над сундуком, Кларена отсчитала пять монет, чтобы отдать соседке заслуженную плату за месяц. В сундуке осталось двадцать две ровные круглые блестящие железки. Еще месяц назад их было сорок три. Самая простая еда, самая простая одежда. Предыдущий эспир потух, и на новый денег не было – она научилась обходиться без него, ибо вести счет времени было бессмысленно, когда все мысли заняты счетом монет. Что важнее – купить сыну овощей или приобрести новый росток диетры? Ее хищная роза, доставшаяся от родителей, пережила всех остальных диетр в округе. Конечно, овощи сыну. Она экономила, как могла, но налоги были беспощаднее изголодавшегося Хищника и съедали почти все, что Кларена старалась заработать для себя и ребенка. К исходу следующего месяца Лагея надо будет отправлять в школу. Новая одежда, бумага для письма, чернила и учебники. Она не знала, на что сможет купить все это.

Расплатившись с соседкой, Кларена попрощалась с ней до завтра. Лагей зевал и тер глаза кулачками. Уложив сына спать, она вышла на улицу, села на крыльцо, подперла голову руками и стала смотреть в черное небо и считать остатки почти потухших огненных сфер. Ее пугала мысль о том, что, если монеты закончатся, придется всерьез задуматься о переезде. Аладайские озера? Жить среди мертвого камня не входило в ее планы, но там нет налогов. Или жуткая Земля Отступников? Туда налоговые инспекторы предпочитают не соваться. По сравнению с любой из этих территорий в Байхиби было не так уж и плохо.

Муж всегда повторял, что все размышления в ночи ошибочны. Поэтому о том, что будет дальше, она подумает завтра утром. На это среди «сжать – бросить – конвейер» у нее будет достаточно времени.

***

Отец Королевы Келий Бальерос в компании со своей спутницей из Чистых гор, Надией, провел в Саами почти неделю. Он знал, что не найдет тут андамита, но желал хоть немного перевести дух перед тем, как отправиться дальше.

Этой деревни они с Надией достигли ровно на следующий день после того, как Лерия, Шай, Лафре и их новый компаньон Эрви покинули Саами, устремившись за дуновением эрзальских ветров на восток, по направлению к Чистым горам и к Серебряной Слезе.

– Странно, – сказала Надия, выходя из небольшого прозрачного озера, похожих на которое еще много было в округе. Ей сильно захотелось окунуться туда, чтобы отдать студеной воде хоть немного того жара, что изнурял ее тело из-за слишком большого количества скопившихся в небе над Саами огненных шаров.

– Странно? – Повернулся к ней Келий, сидя на берегу.

– Я уже пару дней вообще не чувствую, куда дует ветер. Еще и эта невыносимая жара… Такое чувство, что плебры совсем не следят, куда запускают свои огни.

– Они следят за этим, не волнуйтесь. И если на этой земле сегодня повышенная температура, значит, того требует наша планета. А вот ветра я тоже не чувствую. Полный штиль. – Он поднял вверх руку, напрасно пытаясь понять, куда дует ветер.

– Что же делать?

– Думаю, что нам надо просто дождаться, пока не появится ветер, и уже тогда решим, куда идти дальше.

– Пожалуй, вы правы, – согласилась Надия, стоявшая на берегу и облачавшаяся в свое длинное холщовое платье. – А как долго вы уже скитаетесь в поисках серого камня?

– Хм, – задумался Келий. – Месяца полтора или два, полагаю.

– А что вас заставило отправиться на поиски андамита?

– Ну, – смутился Келий Бальерос, – во-первых, просто захотелось помочь нашей Королеве. От ее жизни зависит благополучие планеты. Если она не сможет кормить Эксиль, то нашествие мерсеби – дело времени.

– А во-вторых? – Надия села на желто-коричневую траву и принялась развязывать небольшой мешочек, в котором у нее были припасены семена.

– А во-вторых, освобождение от налогов на все время поисков. Сейчас с соком диетр совсем туго, а Хранилище плохо заполнено, – Келий отвечал неохотно, понимая, что вынужден обманывать свою спутницу, ведь налогового бремени он, член королевской семьи, не нес.

– Откуда вы держите свой путь? – Надия поспешила перевести тему, поняв, что Келий говорит без интереса.

– Я из Триарби.

– О… Триарби… Столица. Никогда не доводилось там бывать. В столице действительно так красиво, как говорят?

– Триарби прекрасна, – с грустью в голосе ответил Келий. – Чистый свежий воздух. Синеватое, с розовой дымкой, небо. И фантастические виды на Медистое плато и на Парящие воды. Второго такого места на Амплериксе не найти.

– А я слышала, что столица Эрзальской долины еще более красивая, чем Триарби. Вы бывали в Гальтинге? – спросила Надия, взяв в руки немного мягкой глины и начав делать из нее подобие миски.

– Да, бывал. Красиво, не спорю. Но мне ближе Триарби. Столица давно стала для меня домом. Я люблю этот город.

– У вас есть семья?

– Моя жена давно умерла, и я живу с дочкой.

– Как же вы оставили ее одну в Триарби?

– За ней приглядывают. Очень скучаю по ней… Но уверен, что она когда-нибудь поймет мое решение. А вы? У вас есть семья?

– Нет, – улыбнулась девушка. – Я жила у подножия Чистых гор, на севере. Ничем не примечательная, суровая жизнь. Однообразная. Почва там скудная, диетры маленькие, сока дают мало, а деньгами платить налог… Кому ж это сейчас под силу. Поэтому, как только я услышала, что корона объявила о поиске андамита, то сразу же вызвалась добровольцем.

– А если вы найдете андамит? Как собираетесь породниться с династией Бальеросов?

– Да никак не собираюсь. У меня нет брата, которого я могла бы предложить Королеве в качестве супруга… Никого нет. Просто решила: раз уж выпал шанс попутешествовать по нашей планете, да еще и освободиться от этих кошмарных налогов, то глупо было бы сидеть на месте. Если я найду андамит, то просто вручу его Калирии. И поселюсь в Триарби, подальше от этих Чистых гор, горели бы они… Если Королева позволит мне, конечно. Да и вообще, я не против отдать андамит вам. Он мне не нужен, а вы мужчина. Вы сможете породниться с Королевой и замолвить за меня словечко. – Надия подмигнула Келию.

– По рукам, – улыбнулся отец Королевы, про себя усмехнувшись над словами о родстве с собственной дочерью.

– А теперь самое время перекусить.

Надия поднялась с травы, взяла глиняную миску, подошла к озеру и зачерпнула миской воды, чтобы смешать в ней семена и приготовить пару лепешек. Вернувшись к Келию, девушка насыпала в ладонь немного семян из своего мешочка и только хотела кинуть их в миску, как поднялся сильный ветер и сдул семена с ее ладони. Глаза девушки округлились – то ли от недовольства, что порыв ветра лишил их целой порции семян, то ли от радости, что эрзальские ветра наконец-то дали о себе знать.

– Ветер! – радостно воскликнула она. – Куда он дует?

– Кажется, он дует прямо на восток.

– В сторону Серебряной Слезы?

– Вроде бы да…

– Ну неужели. Смилостивился над нами. Вот только поесть не получится…

– У меня есть с собой немного семян. – Келий сунул руку в карман и достал оттуда увесистый мешочек.

– Замечательно, – обрадовалась Надия. – А то я просто умираю с голоду. Бросайте их в миску, пока этот злодей снова не оставил нас без обеда.

***

Апельгио и Баклий, переночевав в лачуге старухи Фреи, нехотя продирали глаза – в окно сочился тусклый свет, и вставать с кровати совсем не хотелось. Строго говоря, эту застланную куском ткани насыпь веток и листвы назвать кроватью получалось лишь с натяжкой, но спать на ней было все же лучше, чем проводить ночь под открытым небом.

– Проснулись? – с каким-то странным оттенком заботы, очевидно, давно не селившейся в душе старухи, спросила их Фрея.

– Проснулись, – зевая, ответил Апельгио.

– Я вам лепешек напекла, – направляясь к покрытому пылью столу, сказала Фрея. – Идите хоть немного перекусите перед дорогой.

Баклий и Апельгио, все еще сонные, приблизились к столу, схватили по небольшой лепешке и стали жадно жевать.

– Мало? Не наелись? – спросила старуха, когда молодые люди закончили есть.

– Лучше, чем пустота в желудке. Нормально. Спасибо большое, – вежливо сказал Апельгио.

– А мне вот интересно, – дожевывая пищу, промямлил Баклий, – откуда у вас тут семена? Вы же ни живые, ни мертвые. Вам же не нужно питаться.

– Не нужно. Я уж и забыла, что такое вкус еды. Семян у нас тут действительно нет. Пока вы спали, я нашла немного у вас в мешке. И приготовила для вас.

Поблагодарив Фрею за скудный завтрак, молодые люди закинули за спину свои мешки, в которых были фляги для воды и запасы семян, и уже было собрались выйти из лачуги, как вдруг взгляд Апельгио упал на потолок жилища Фреи. Там зияла небольшая дыра, прямо над старухиной кроватью. Заметив, как парень уставился на дыру, старуха, немного смутившись, подошла к кровати, вытащила из-под нее небольшое сплетенное из ветвей и вымазанное глиной корытце и поставила его на свою лежанку.

– Крыша уже давно прохудилась, – печально вздохнула она. – Когда идут дожди, кровать заливает. Так и сплю с этим корытом у себя на груди, как глупая.

– Так давайте мы починим?

– Почините?

– А чего? Нам разве трудно? Та лестница, которую вы вчера дали нам, чтобы собрать сок у диетры. Она длинная. По ней сможем забраться на крышу.

– Вот спасибо, – сказала старуха. – За десятки лет я уже и забыла, что это такое – получить помощь от мужчины.

Апельгио и Баклий сняли свои рюкзаки, прислонили их к столу и вышли из лачуги. Они принялись собирать мелкие ветки, чтобы смешать их с травой и глиной и залатать брешь в крыше дома. К непрекращающимся в этих землях стонам бесконечно рожающих вдов они уже настолько привыкли, что даже перестали обращать внимание на эти тягучие, неприятные звуки.

Когда с починкой крыши было покончено, друзья вернулись в лачугу, прихватили свои рюкзаки и вышли на улицу.

Откуда-то из свисающих до земли ветвей деревьев показалась высокая фигура, в которой Апельгио и Баклий сразу распознали Главную.

– Вы еще здесь? – Главная бросила на них удивленный взгляд.

– И вам доброго утра, – усмехнулся Баклий и повернулся к Апельгио, словно ожидая поддержки от друга, хотя Апельгио держался каким-то необычайно серьезным.

– Уговор был такой, – грозно сказала Главная, – вы проведете у нас ночь и уберетесь. Это Земля Вдов, и негоже мужчинам быть здесь.

– Позволь им остаться у нас еще ненадолго, – послышался голос Фреи.

– Да с чего бы это?

– У ребят золотые руки. Они мне крышу починили.

– И что с того? – фыркнула Главная. – Мне теперь поклониться им в ноги за это?

– Кланяться не надо, – спокойно парировала Фрея, – но в твоем доме уже давно не закрывается дверь. Дряхлая Лайя уже с месяц не может взобраться на лестницу, чтобы собрать сок у своей диетры, а ей подлечить рану на руке не мешало бы. Куда ни плюнь – то крыша протекает, то пол просел. Пока я живу тут, к нам не приходило ни одного мужа. Что такого случится, если мальчики пробудут тут еще немного? Помогут нам, да отправятся дальше искать этот поганый серый камень для девчонки.

– Дело говорит беззубая Фрея, – голос принадлежал другой вдове, Лайе, которая подошла к компании и с интересом осмотрела Баклия и Апельгио. – У меня коза потерялась, а я ее растила на мясо для диетры. Пусть поищут.

Главная скрестила руки на груди и высокомерно посмотрела на путников, которые глядели на нее с нескрываемой мольбой в глазах.

– Им даже есть нечего будет. – Было похоже, что Главная смягчилась, хотя и не подавала виду.

– У них есть с собой немного семян, – сказала Фрея. – Я их им сегодня на завтрак приготовила.

– Вот! – выпалила Главная. – Сегодня их кормят, а завтра они срубят себе по лачуге и осядут тут!

– У нас растут земляные груши, – возразила Лайя. – Если их сварить, получится не самая плохая похлебка. С голоду не помрут. Тут, кроме них, в еде больше никто не нуждается.

– Послушайте, – мягко сказал Апельгио, обращаясь к Главной, – вы же не думаете, что Земля Вдов – это вожделенная территория, где хочется остаться? Не собираемся мы тут пускать корни. Мы живем в Сентре, работаем в Хранилище, пополняем его соком. Паршивый труд, но уж лучше там, чем в этих ваших глухих лесах. Дайте нам немного времени перевести дух с дороги. В долгу не останемся и поможем всем, кому скажете.

– Неделя. Не больше. И после этого без разговоров уберетесь отсюда, – ультимативно сказала Главная, еще раз фыркнула, резко развернулась и исчезла в чащобе.

Как только Главная ушла, к молодым людям приблизилась та юная девушка, которая накануне безуспешно пыталась выбраться из леса.

– А мне поможете? – скромно спросила она.

– Поможем, – ответил Баклий. – А что у тебя? Тоже крыша?

– Нет, – стеснительно ответила девушка.

– Диетра?

– Нет. Еда.

– Ты голодна? – спросил Баклий.

– Нет, просто я… Я забыла вкус еды. А у вас, я слышала, есть семена. Все бы отдала за горячую лепешку. Хотя бы вспомнить, как это – есть.

– Вот так да! – удивился Баклий. – А Фрея говорила, что вы не едите тут.

– Эта дура у нас уж два года как, – усмехнулась Фрея, – а все не привыкла. Семена ей, ишь ты! Нечего было блудом с сестрой своей заниматься.

– Да сгинь ты! – огрызнулась на Фрею девушка и, посмотрев на Баклия, спросила: – Так вы поможете? Дадите немного семян?

– Какие тебе семена, извращенка! – крикнула Фрея. – У них семян и так мало осталось. Жри вон грушу земляную, коли охота! Скажи спасибо, что хоть они у нас растут.

– Не переживай, – словно не слыша старуху, ответил Баклий девушке. – Я поделюсь с тобой семенами. Как тебя зовут?

– Залина.

– Красивое имя. А я Баклий. Идем, покажешь мне, где живешь, и я отсыплю тебе немного семян.

Девушка радостно улыбнулась и кивком указала молодому человеку дорогу к своему жилищу.

– У меня маленькая лачуга, – сказала Залина, пока они с Баклием шли к ее дому. – Я не могу привыкнуть к Земле Вдов. За все это время так и не смогла обустроиться.

– Фрея говорила, что тебя сюда сослали родители за то, что ты надругалась над своей младшей сестрой…

– Это ложь. Неправда! – со злостью в голосе крикнула Залина.

– Расскажешь? – спросил Баклий.

Девушка остановилась и пристально посмотрела на Баклия. В ее больших красивых серых глазах читалась почти неуловимая просьба поверить ей. Залина отвела взгляд, вздохнула, приоткрыла рот, но не сказала ни слова, будто у нее не было никакой надежды встретить понимание в лице молодого человека. Но она завела прядь длинных, чуть вьющихся волос за ухо, горько улыбнулась и начала тихо говорить:

– Мы жили в Серебряной Слезе. Я, родители, бабушка и Силия, моя сестра. Ей двенадцать было. У меня был день рождения, и родители подарили мне маленький эспир. Я всегда мечтала о таком.

– Вроде эспиры как раз у вас в Серебряной Слезе делают. Нет?

– Не совсем. Лунный хрусталь действительно добывают только у нас, и только он годится на то, чтобы делать эспиры. Нам в школе рассказывали, что первый эспир сделали именно у нас. Один из Магов, который жил в те времена в Серебряной Слезе, случайно открыл свойство лунного хрусталя определять время суток. И обучил этому ремеслу жителей Слезы. Сам понимаешь, сколько монет Серебряная Слеза могла бы заработать на производстве эспиров. Но ангалийцы жаждут монет, как никто на Амплериксе. Они смекнули, насколько это прибыльное мероприятие. Я помню со школы, что ангалийцы благодаря эрзальским ветрам и обилию каравелл веками наживались на том, что могли грамотно выстроить торговые связи – закупать дешево в одном месте, а потом продавать остальной планете много дороже. Примерно то же самое было в свое время с мандаринами, которые Эрзальская долина закупала у Бьяно Кехадиса из Забытых лесов, а затем распространяла их по всему Амплериксу. В общем, ангалийцы стали все чаще наведываться в Серебряную Слезу и закупать у нас лунный хрусталь, чтобы потом придавать ему у себя в Гальтинге изысканный товарный вид и продавать дальше за большие суммы остальным жителям. Они переманили к себе в долину с дюжину самых лучших мастеров из Слезы и построили на том выгодное дело. Но некоторые торговцы из других земель Амплерикса, чтобы не закупать дорогие эспиры у Гальтинга, стали приезжать прямо в Серебряную Слезу. Ведь у нас добыча лунного хрусталя не прекращалась. Да и осталось несколько мастеров, которые могли утереть нос Эрзальской долине и создавать эспиры ничуть не хуже, чем те, которые делали в Гальтинге.

– И что же сделали ангалийцы? – Баклий с нескрываемым интересом слушал девушку, которая изъяснялась так красиво, будто происходила из знатного семейства.

– Они с согласия Королевы, которая правила в то время… Не помню ее имени… Короче говоря, ангалийцы заключили с мэром Серебряной Слезы контракт сроком на тысячу лет. Серебряная Слеза должна была ввести запрет на изготовление эспиров у себя на земле и продавать добытый лунный хрусталь исключительно Гальтингу. В обмен на это Гальтинг гарантировал Слезе хорошую скидку на лекарства. На удачу ангалийцев, в те времена в Слезе была распространена цинга, а целительные капли от цинги стоили дорого. Ведь как только нашу землю охватила эпидемия, Эрзальская долина взвинтила цены на лекарство. Мэр Слезы даже жаловался Королеве. Но корона сказала, что не будет вмешиваться в споры между землями Амплерикса, покуда цены не станут непосильными. А они не стали – ангалийцы грамотно выдерживали грань между «дорого» и «очень дорого». Поэтому у нашего мэра не было никакой другой возможности, кроме как принять условия контракта с Эрзальской долиной. С тех пор Серебряная Слеза служит лишь источником лунного хрусталя, и единственным его закупщиком является Гальтинг. Производить эспиры в Слезе ныне запрещено.

– Вот ведь, – вздохнул Баклий. – Эрзальская долина себе не изменяет. И лекарства, и эспиры, и мандарины в свое время… Все сосредоточили в своих руках.

– Ну а что? Они четвертая ступень, и корона снисходительно смотрит на то, как они зарабатывают монеты.

– Но как все это связано с тем, что родители сослали тебя в Землю Вдов? – Баклию не терпелось услышать конец рассказа Залины.

– А, ну да. Это все моя сестра. Это все из-за нее. Дрянная девчонка. Любимица родителей. Сколько себя помню, она отбирала у меня все, что мне принадлежало: и одежду, и игрушки. Я ныла и просила у родителей купить мне эспир. У моей подруги он был, и она постоянно хвастала эспиром передо мной. Даже подержать в руках не давала. И мои родители наскребли денег и подарили мне эспир на день рождения. А Силия стала канючить и умолять их подарить ей такой же. Конечно, они ей отказали. Семья наша небогатая, с налогами бы разделаться. Тогда Силия начала просить меня отдать ей мой эспир, а я ее и послала куда подальше. И эта гадина сказала, что, если не отдам свой эспир, она мне устроит хорошенькую жизнь.

– Надо же…

– Так повелось, – продолжила девушка, – что сестру перед сном купала я. И однажды она рассказала маме с папой, что, дескать, Залина трогает ее во время купания в тех местах, где девочке не пристало трогать другую девочку. Такая истерика была, что не каждая женщина из театра изобразит. Всхлипывания, стеснение, смятение. Силия всегда была превосходным манипулятором. И актрисой, как оказалось, тоже. Папа мой – человек суровый. Как только Силия завела тот слезливый разговор, он так сильно врезал мне по лицу, что я отлетела в сторону, даже головой о дверь стукнулась. Меня и слушать никто не стал. Отец орал на меня, бил ладонями по лицу, говорил, что не дочь я ему больше. А мама не решалась ему возразить. Просто стояла в стороне и плакала. До сих пор уверена, что мама не поверила Силии. Но в нашей семье все решал отец. Все. Решил он и мою судьбу. И перед тем, как в тот день он выволок меня за волосы на улицу и повез сюда, я увидела злорадствующую ухмылку на лице Силии.

– Какой ужас… – пробормотал Баклий. – А ты не думала о том, чтобы обратиться к Верховному судье? Уж судья-то разобрался бы. И оправдал тебя.

– И как я к нему обращусь? Мне кажется, никто и не знает, где Верховный судья. А я здесь, за тысячи миль от мира. И красные огни не доходят досюда. У меня нет никакой возможности просить о суде.

– Так давай я пошлю красный огонь?

– Ты?

– Ну конечно! Когда мы с Апельгио покинем Землю Вдов, я раздобуду красный огонь и пошлю сообщение. В Триарби. Прямо на имя секретария Далонга.

– Ты правда это сделаешь? – Залина схватила Баклия за руки.

– Непременно. Обязательно! Первым же делом.

Залина бросилась ему на шею, крепко обняла и сжала пальцами его спину. Она не видела, что Баклий в это мгновение улыбнулся. Возможно, впервые в жизни он, раздолбай из Сентры, сможет сделать что-то по-настоящему значимое, судьбоносное, тем более для девушки, которая точно заслуживает внимания Верховного судьи.

– Я буду так тебе благодарна, Баклий. Баклий? Я не перепутала твое имя?

– Не перепутала. – Парень погладил Залину по ее мягким длинным волосам, сам испугавшись этого своего жеста.

– У тебя светлая душа. Откуда ты? Из Триарби?

– О… Нет, далеко не из Триарби. Я живу в Сентре. Между Сентрой и столицей не такое уж огромное расстояние, но они разделены длинным туманным ущельем. Сразу за ним начинаются Парящие воды. Пройти из Сентры в столицу коротким путем нельзя. Только если идти тысячи миль с востока на запад, через весь Амплерикс.

– Сентра, – сказала Залина. – Там, где находится Хранилище. Я читала.

Перед тем, как Баклий ответил, они дошли до крошечного, сложенного из влажных темно-коричневых каменных плит домика с покосившейся крышей. Ощущая смущение, Залина приоткрыла скрипучую деревянную дверь, вошла вовнутрь и рукой пригласила Баклия. Тот очутился в лачуге и оглянулся. Было темно, и Залина потянулась к свече. Баклий снял с плеча свой холщовый рюкзак, достал оттуда мешочек с семенами и протянул его девушке. Залина улыбнулась и принялась осторожно высыпать семена в глиняную миску, которую она, должно быть, совсем недавно себе смастерила, ибо по краям миски глина была еще влажной, неокрепшей.

– Ее надо было обжечь в огне, – улыбнулся Баклий, наблюдая, как девушка наполняет миску семенами, так аккуратно, словно боится высыпать лишнее зернышко. – Да ты не стесняйся. Бери, сколько тебе надо.

– Мне надо совсем немного, спасибо. И, если честно, я не знала, что миску надо было обжечь в огне.

– Поешь – и я тебе с этим помогу.

– Ты такой чудесный, – сказала она. – Составишь мне компанию за обедом?

– Ну, разве что пол-лепешечки съем. Я же завтракал.

Залина взяла со стола крынку с водой и плеснула немного в миску, принявшись замешивать семена.

– А расскажи мне про Сентру? Ты видел Хранилище?

– Я не просто видел его. Я работаю в Хранилище. Я и Апельгио. Ну, и еще несколько парней из нашей деревни. Посменно.

– Как это – работаешь?

– Мы с ребятами пополняем Хранилище запасами сока диетр, чтобы поддерживать там должный уровень сока.

– В школе нам рассказывали, что если сока в Хранилище будет мало, то души умерших, которые там обитают, обратятся Хищниками. И вырвутся наружу.

– Так и есть, – ответил Баклий с гордостью за то, что работает в таком опасном, но интересном месте.

– А какое оно, Хранилище?

– Оно… – задумчиво произнес Баклий, – оно огромно. Хранилище похоже на гигантский полупрозрачный открытый мешок. Такой объемный и высокий, что добраться до его горловины можно, лишь взобравшись на Циклай.

– То дерево над Хранилищем?

– А ты много знаешь, – заметил парень, откусывая лепешку. – Да. Циклай. Древнее высокое дерево, что растет над Хранилищем и устремляется в небо на десятки метров, а его крона свисает прямо над здоровенной горловиной. В стволе Циклая сделаны ступени, и мы с ребятами взваливаем за спину мешки с соком и тащимся по этим ступеням на самый верх Циклая, прямо на крону. И выливаем в Хранилище содержимое мешков. И так день за днем. Год за годом.

– У тебя каторжный труд.

– Ну, как тебе сказать… Все относительно. На мой вкус, лучше так, чем прозябать в Земле Вдов.

– То был не мой выбор, – сухо сказала Залина.

– Понимаю. Но я думаю, что если что-то происходит в жизни, то это неслучайно.

– И для чего, по-твоему, жизнь распорядилась так, что я оказалась в этом проклятом месте?

– Да откуда ж мне знать. Может быть, нам с тобой было суждено встретиться тут. Скажешь, не так?

На губах Залины скользнула улыбка. Она посмотрела на этого смешного, неказистого, полноватого парня. С таким она могла бы гулять вечерами в Серебряной Слезе, смотреть на огненные светила в черном небе и держаться за руки. Но она тут, в Земле Вдов, обреченная на вечные мучительные роды. Когда вдовы разговаривали о жизни за пределами их леса, то всегда говорили «там, на Амплериксе», точно Земля Вдов была отдельной планетой. И «там, на Амплериксе» Залина едва ли решилась бы задать молодому человеку вопрос, который задала Баклию сейчас:

– У тебя есть любимая девушка?

– Девушка? – опешил Баклий. – Нет. Девушки у меня нет.

– И никогда не было?

– Я… Ну…

– Ладно, ладно. Не отвечай. Не хочу тебя смущать.

– Да я и не смутился. – Баклий сидел красный, и Залине это было хорошо заметно. –Что я еще мог бы для тебя сделать?

– Сделать? Для меня?

– Ну да. Ваша Главная разрешила нам с Апельгио задержаться у вас с условием, что мы будем помогать здешним вдовам.

– Здешним вдовам, – горько повторила Залина. – До сих пор не привыкну к этому слову.

– Ты не вдова. Просто ты…

– Обречена на проклятье?

– Ну да.

– Не говори об этом. Когда не говоришь о чем-то, то кажется, будто этого и нет вовсе.

– Тогда не буду.

– Ты замечательный, Баклий. Ты знаешь это?

– Это ты замечательная. И я вызволю тебя отсюда.

– Хотя бы ты веришь мне? Веришь, что я заточена тут напрасно?

– Конечно, верю. Ты не должна быть в этом жутком месте. Не должна мучить свой живот.